Текст книги "Путанабус. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Старицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Ингеборге из сумочки выложила на стол пяток разнокалиберных сигар. От тонкой и длинной, как голландская «Слим панатела», до толстой, как гаванская «Корона».

– Спасибо, милая, ты ужасно добра ко мне. – Я был тронут ее вниманием.

– А о ком же мне еще заботиться, милый, как не о своем муже, – смеется, – разве что о младших женах.

– Что ты тут черкала, пока я спал? – поинтересовался ее трудами.

– Дела отрядные, да заботы. Тоже отрядные, – както вдруг устало произнесла девушка. – Денег много не бывает, вот и приходится заниматься перекидками с одной статьи бюджета на другую, как бухгалтеру у мошенника. Пока ты спал, я прошвырнулась по магазинам, сравнила цены. Чтото тут дешевле, а чтото и дороже. Иногда даже существенней. Прикупила разных мелочей, особенно женских. Без них нам в дороге нельзя – вата, тампоны, прокладки…

– С крылышками? – развеселился я, припомнив навязчивую телерекламу со Старой Земли.

– И с крылышками тоже, – улыбнулась Ингеборге.

– Ожидаешь эпидемию критических дней? – продолжал я ее подкалывать.

– А ты не смейся. Это, между прочим, проблема, которую надо решать заранее. Иначе в дороге тебе мало не покажется, – пригрозила она.

– Интересно, а как же раньше тысячелетиями без всего этого обходились? – не столько спросил, сколько задумался вслух.

– Нижними юбками, милый, – охотно просветила меня Ингеборге. – Носили по дветри сразу, чтобы на основную юбку пятен не посадить. Потом стирали и крахмалили, для меньшей впитываемости. А основное платье сажали на кринолин и фижмы, чтобы нижние юбки не соприкасались с верхней. Поэтому, пока нижнее белье не придумали, юбки были длиной до полу, чтобы не светить на всю округу кровавыми потеками по коленкам.

– Чтото не сходится у меня, – возразил я ей. – Нижние женские панталоны придумали в конце восемнадцатого века, а юбки укоротились только после Первой мировой войны.

– А ты, философ мой, не учитываешь инерцию в мышлении людей. Да и поначалу такое белье было доступно только тонкой прослойке аристократов. А пока все добралось массово до народа, то и Первая мировая уже кончилась, – говорит вроде серьезно, а глазами смеется.

– Ладно, хвались дальше, – поощрил ее.

– Да остальные покупки все както больше по хозяйству. Иголкинитки. Ножницы. Наперстки. Мыло туалетное и хозяйственное. Полотенчики вот попались симпатичные. Я тебе с котенком взяла, – улыбается и внимательно смотрит на мою реакцию.

– С котенком так с котенком. Мне все равно, чем утираться, лишь бы кожа при этом не слазила, – ответил как можно более равнодушно. Ибо не фиг устраивать мне такие дешевые провокации.

– Не все такие нетребовательные, как ты, – покачала головой Ингеборге.

Мы посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.

– Ладно, выкладывай все, я же чую, что у тебя чтото еще есть. И это чтото – серьезное, в отличие от котят на полотенцах.

– Да, есть, – согласилась она. – Я разорилась на еще один комплект униформы для всего отряда. Не ходить же нам в грязном, если запачкаемся. А в дороге постирать не всегда удастся.

– И что приобрела?

– Приобрела неплохо. Новый американский цифровой камуфляж. Такой… Весь в точках. Цвет – пустыня, как в Афганистане носят.

– Ты точно нас разорила. Навскидку цену не скажу, но это для нас слишком дорого.

– Смотря где покупать, милый, – широко так улыбается, счастливо. – Мне тут по случаю достался кусочек того, чего почти не бывает. Я нарвалась тут в одной лавке на брак, который продавали как ветошь и по цене ветоши. А всегото там – штанины одна длинней другой. Иногда рукав также длиннее. А все остальное – так же хорошо, как и на тех тряпках, которые прошли отбор в армии на качество. Покопавшись, я на всех наших подходящие комплекты нашла. И не тратила тысячу, как ты за БУ в патруле, а всего тридцать восемь экю. За все. На вес. Вот признай, я – хорошая хозяйка?

И подставила щеку для поцелуя.

– Ты классный баталер для нашего отряда. Я в тебе не ошибся, – и поцеловал туда, куда было указано. – Кепки там тоже из брака?

– Кепи не было. Но я нашла хорошие черные береты. Фетровые, – и тут же спросила: – У вас же на флоте черные носят?

– Солдаты морской пехоты носят черные береты, – ответил, – а мы – матросы, носили бескозырки. С ленточками.

– И что у тебя было написано на ленточке?

– Северный флот, – ответил гордо.

А что? Я до сих пор горжусь тем, что служил на флоте. И искренне считаю, что служба воспитывает в юнце мужчину. Моя бы власть – я бы тех, кто в армии не служил, просто не допускал бы до гражданской государственной службы, связанной с властными полномочиями. Ни по назначению, ни по выборам. А то насмотрелся я на таких кандидатов в народные избранники. Ничего нет за душой, кроме денег. Да и те ворованные.

– Ты, наверное, был очень красивый в морской форме, – предположила Ингеборге.

– Не знаю, не разглядывал себя. Хотя еще Кузьма Прутков писал, что «если хочешь быть красивым – поступай в гусары».

– Гусары… Ооо… – Ингеборге закатила глаза. – Обожаю!

– Если отряд сохранится, то мы потом сможем пошить всем венгерки как парадную форму. С золотыми шнурами. И лосины всем в обтяжку. Красного цвета. Красота!

– И кивер с султаном. Пушистым и длинным. Вот таким… – Ингеборге показала гдето сантиметров сорок.

– Зачем таким длинным? – удивился.

– А чтобы не понравившихся кавалеров отшивать. Типа сравни по длине – и отваливай. На меньшее мы не размениваемся, – и смеется заливисто, практически хохочет.

Отсмеявшись, сказала заботливо:

– Ты примерь свой комплект, вдруг еще ушивать придется. Я же все на глазок делала.

– Где? – Я обернулся вокруг.

– Бери – надевай. Да нет, не там – это мой. Твой – вот, на кресле лежит. Нам я уже ушила по комплекту, а девчата сами себя обслужат. Не маленькие.

На кресле были аккуратно сложены куртка, тактические шаровары и майка. Все в разноцветную крапочку серозеленых тонов.

– Ты заслужила еще один поцелуй, – сказал я, рассматривая униформу.

– Заслужила – плати, – с готовностью подхватила Ингеборге.

Новая Земля. Территория Ордена, База по приему

переселенцев и грузов «Северная Америка».

22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 24:01

Когда мы наконец закончили целоваться и выползли поужинать в «Марио», то там гремела музыка, и народ вовсю отплясывал между столиков, совсем как в советском кабаке времен моего детства. Под живой оркестр. Причем не электронный, а джазовый. Впрочем, профессиональным я бы этот музыкальный коллектив не назвал. Саксофонист вообще играл на уровне Билла Клинтона.

Впрочем, тут я понял, зачем Ингеборге еще в номере капризно заставила меня цивильно одеться в мой московский прикид от «Бриони», который утром просила взять с собой. Тут все были одеты, как положено правилами в хорошем ньюйоркском ресторане. Разве что галстук не обязывали надевать на «фейсе»[298]. И как только она об этом догадалась?

Даже орденские служащие, как оказалось, были в смокингах и вечерних платьях. Вели, так сказать, светскую жизнь.

Сама Ингеборге тоже облачилась в маленькое черное платье от «Версаче», чем поразила меня до глубины души. Она и так была красотка, а тут уж…

Прямо слов нет.

И глаз не оторвать.

Моя откровенная реакция на этот наряд сделала ее счастливой еще в номере. А меня – в ресторане, когда все глазели только на нее, а она танцевала только со мной.

Как тут было не заказать шампанского?

Новая Земля. Территория Ордена, База по приему

переселенцев и грузов «Северная Америка».

22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 29:67

После праздника, расчесывая волосы на ночь, Ингеборге неожиданно спросила:

– Жора, а у тебя дети есть?

– Помоему, нет, – буркнул я изпод подушки.

Не люблю такие вопросы.

– А не потвоему? – продолжала приставать литовка.

– Наверное, есть гденибудь, – отмахнулся, – но мне об этом не сообщали.

– Ты не хочешь иметь детей? Это принцип? – вопросительные нотки девушки стали требовательными.

Я обернулся и честно ответил:

– Просто пока не с кем было хотеть.

– А у меня дочка родилась мертвой, – неожиданно призналась Ингеборге. Она замолчала. В номере зависла тревожная тишина, но вскоре она сама ее развеяла словами с горьким вкусом: – И тут же закончилась любовь у моего банкира. Давно это было. В Литве еще. Четыре года назад. В другой жизни.

Она снова ненадолго замолкла.

– Действительно, в совсем другой жизни.

День пятый

Новая Земля. Территория Ордена, База по приему

переселенцев и грузов «Северная Америка».

22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 8:16

После вчерашнего загула завтрак в бигмачной с непритязательным названием «Dinner» соседнего мотеля «Голубой лед» поразил меня внезапной непритязательностью самой Ингеборге, выбравшей себе жареную картошку с кетчупом и филеофиш.

Вот и пойми этих женщин.

«Диннер» был аналогом «Макдональдса», только не московских его ресторанов, а типичных американских забегаловок с красными виниловыми сиденьями и белыми пластиковыми столами, сгруппированными в этакие купе на шесть человек. И длинной стойкой с поварами, работающими при вас же.

На этот раз Фред был с нами и, не сказав нам ничего, кроме «доброе утро», увлеченно намазывал джем на тосты.

Мы с Ингеборге были одеты уже в американскую «цифру»[299], с черными беретами, фасонисто заправленными под левый погон.

На черные береты Инга утром прикрепила оригинальные серебряные кокарды в виде геральдического французского щита, наложенного на перекрещенные якоря с тросами. На верхней перекладине щита лежал горящий факел. Огонь факела был сделан золотым. На моем щитке косыми полосами шел российский триколор, на ее – литовский.

– Я для всех такие сделала, – призналась Ингеборге в очередной растрате, когда прицепляла на мой берет кокарду, – очень символично получилось.

– А щитки у всех разные? – Мне был интересен выверт ее мысли.

– Нет, только у меня, Синевич и Лупу. У остальных – российские цвета.

Вот так вот. Фиксация развала СССР на символическом уровне в пределах одного гарема.

– А факел сверху что означает?

– Название нашего отряда, глупый, – широко улыбнулась девушка.

– Весьма символично, – согласился я, усмехаясь. – Когда ты только это успела?

– Вчера заказала, – поведала Ингеборге об этом, как о чемто обыденном, – местный ювелир их всю ночь клепал. Он так был доволен этим заказом – ты не поверишь. Мне показалось, что он тут больше ломбард держит, чем мастерскую. А мастер он хороший.

Новая Земля. Территория Ордена, База по приему

переселенцев и грузов «Северная Америка».

22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 9:00

К девяти часам, устроившись в колонну конвоя до ПортоФранко и распаковав на КПП свое оружие, мы наконецто тронулись, сопровождаемые двумя патрульными «хамви» с крупнокалиберными пулеметами. Всего в колонне было не больше двух десятков машин.

В этот раз Ингеборге держала под рукой, постоянно поглаживая, свой «ругер». На сиденье, в пределах досягаемости другой руки, рядом с тючком униформы, лежал подсумок с пятью магазинами, туго набитыми патронами. Мы с Фредом было вооружены постарому. Я даже наган на лламовский кольт не стал менять.

В третий раз эта дорога мне показалась скучной. Большая колонна отгоняла от себя любого зверя, заранее предупреждая поднятым над дорогой огромным облаком пыли. А окружающий ландшафт разнообразием так и не отличался: все одно и то же вокруг. Фреда отвлекать от дороги и особенно – от дистанции както не хотелось: не дай бог врежемся еще во впередиидущий грузовик. Поэтому поискал в зеркальце заднего вида глаза Ингеборге и спросил то, что меня давно подмывало спросить:

– Инга, ты как вообще перенесла наше попаданство сюда?

– Нормально, – ответила девушка, – гдето даже забавно. Но я – не показатель. В последние годы я только и делаю, что переезжаю из страны в страну. Так что я привыкшая. А то, что вернуться назад не можем, то это еще как следует не осозналось. Бродит пока периферией. А ты это к чему завел?

– Сам не знаю. Но чую, он нужен, этот разговор, – отвечаю ей, – и не только с тобой. Как сама думаешь, нам долго осталось ждать очередного выкидона с закидоном? И от кого? Меня это подспудно беспокоит.

– Если ты хотел узнать, попрется ли ктото еще самовольно на панель, то с уверенностью могу сказать, что здесь, в ПортоФранко, этого не будет. Урок с хохлушками всеми усвоен. За будущее, в спокойной обстановке, не поручусь ни за что. А сейчас все сидят тихо. А что ты хочешь знать конкретно?

Немного подумав, все же спросил:

– Хотел у тебя узнать, как настроение у девочек? О чем говорят между собой?

– Я тебе что – комиссар? – возмутилась литовка.

– Раз старшая жена – то и баталер, и комиссар в одном лице, – спокойными словами нагружал я на нее обязанности.

– Нет уж, нет уж, – возражает, – на комиссара я не согласна. Комиссаром пусть Шицгал будет, у нее генетическая предрасположенность к этому.

– Ты так считаешь только потому, что она – еврейка?

– Нет. Потому, что она както проболталась, что ее прадед работал в Киевской ЧК в Гражданскую войну.

– Тогда она генетический особист, а не комиссар, – расставил я термины по полочкам.

– Это еще что за зверь?

– Особистто? – поймал ее глаза в зеркале, на предмет посмотреть – не разыгрывает ли она меня. – Нормальный зверь. В народе чекистом зовется.

– Я литовка, а не латышка. У меня в роду чекистов не было, как и латышских стрелков. Я вообще рабочая девушка из семьи рыбаков.

Последнюю фразу она чуть не выкрикнула.

– А ты это к чему? – удивился странным дрейфом темы.

– К тому, что кровавой гебней я работать у тебя не буду, – и отвернулась к окну, так что в зеркало видел только ее щеку.

– Ну мне же легче, – выдохнул я, – тогда все воспитание личного состава жен ложится только на тебя. А я должен быть спокоен за их настроение и психологическое состояние.

– Об этом можешь пока не беспокоиться, милый, – ответила спокойно, без истерики, – насколько я поняла Доннермана, он их так загоняет, что им будет хотеться, как ты говоришь, только на горшок и в люлю.

– Еще вопрос. На твой опытный взгляд, кто их них – путана по жизни?

– Что ты вкладываешь в это определение?

– Кто не откажется от этой профессии, даже если мы благополучно прибудем в Одессу.

– Сложно сказать. – Ингеборге задумалась, потом предположила: – Все будет зависеть от самой Одессы. От клиентов. От антуража. От заработков, в конце концов. Если можно будет столько же заработать без риска, если не будет красивой жизни… Да мало ли условий.

– Поставлю вопрос подругому, – продолжил я добывать из нее информацию, – кто из них завяжет с проституцией?

– Ну, Жора, ты и вопросы задаешь. Кто ж тебе на такое ответит. Да еще за других.

– Понимаешь, – поделился я с ней сомнениями, – не все у меня укладывается в кассу. К примеру, кроме украинок, из вас никто не курит, хотя проститутки смолят поголовно.

– Просто, Жора, ты отстал от жизни. Курить – немодно теперь. И богатый клиент нынче привередливый пошел. Каждая вредная привычка идет в минус тарифу и сужает клиентскую базу. А тут еще на этой Новой Земле цены на табак просто запретительные по сравнению со староземельными. Даже те, кто баловался сигареткой время от времени, тут бросили. По деньгам. Да и проститутка проститутке рознь. Среди них классовое общество, если можно так выразиться. Штирлиц с Бандерой приподнялись с плинтуса лишь благодаря красоте, но они долго бы на этом уровне не удержались. Слишком вульгарные. Даже чеченка наша, уж на что дикая, и та обтесалась – давно знает, что можно, а что нельзя. Когда можно борзеть, а когда и сократиться не грех.

Мы замолчали и стали смотреть, как стадо рогачей перебирается через железнодорожную насыпь подальше от беспокойной пыльной дороги. Вожак, стоявший на рельсах, развернувшись в сторону города, был в полной готовности рогами встретить поезд и защитить от него своих пасомых. Феерическое зрелище. Жаль, фотоаппарат не прихватил с собой. На мобильник качественной фотографии не сделать.

Больше никаких приключений по дороге не было. Все прошло в штатном режиме. Разве что встретили с некоторым перерывом три автоколонны, которые развозили по орденским Базам топливо в пятитонных цистернах, лес и пиво. Последние грузовики имели тенты, разрисованные рекламой.

Их также сопровождали орденские патрульные, которые при встрече с нашей охраной обменялись гудками.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город ПортоФранко.

22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 10:32

В городе сразу подкатили к мотелю Саркиса, так как я первым делом очень хотел избавиться от чужих денег.

Заодно заказали Саркису обед на весь автобус, включая сержанта. Нормальный такой обед, с борщом. Правда, в процессе обсуждения борщ заменили холодной армянской окрошкой, которая, в отличие от русской, готовится на кефире, а не на квасе. Но это исключительно ввиду жары, а не вкусовых пристрастий.

Ингеборге тут же пообещала поделиться с Саркисом рецептом литовского холодного борща со свекольной ботвой, чем его сильно заинтересовала. Еще бы! Он раньше эту ботву на помойку выбрасывал.

– Ты ему еще рецепт цеппелинов[300] дай, он доволен будет, – посоветовал я Ингеборге и оставил их в ресторане за столиком с бумагой и карандашами в предвкушении обмена кулинарными рецептами.

В дверях оглянулся:

– Саркис, не забудь мне напомнить, чтобы я тебе дал рецепт болгарского таратора[301]. Лишним по такой жаре этот супчик не будет.

С помощью Билла перетащил ящики с патронами и карабинами в его оружейный магазин и оставил их там на хранение, договорившись, что он за отдельную денежку позанимается после обеда с девчонками сборкойразборкой и чисткой карабинов. Билл охотно согласился, сказав, что для этого есть вполне нормальное место на заднем дворе. И мы потащили тяжелый ящик дальше, в подсобку.

Потом, отдуваясь, Билл угощал меня пивом и потреблял его сам.

– Любопытно, что такого ты купил, Джордж, да так много, – поинтересовался Билл после того, как отпил из бутылки половину.

Кстати, пиво в банках на Новой Земле почемуто не производили.

– Оружие для девчат. Можешь у Ингеборге в сумке посмотреть.

Билл полез за кусачками, а я, принеся сумку из багажника джипа, поставил ее на прилавок.

Разобрав убойный агрегат, оружейник стал его внимательно изучать, помогая себе странными приспособлениями, а я, с нечего делать, слонялся вокруг его оружейных витрин, в который раз ужасаясь ценам. Называть свой магазин Биллу надо было не «лабаз», а «модный оружейный бутик».

Единственное, что у него было из нужного нам по разумным деньгам, так это ручной пулемет Калашникова за 700 экю (все остальное у Билла в магазине было намного дороже. Я бы сказал – запредельно дорого); имто я и занялся с молчаливого разрешения Билла.

Пулемет оказался китайским. Маркировки и прочие надписи, естественно, не понял, так как китайской грамоты не знаю. Был этот пулемет аналогичен русскому РПК[302], знакомому мне еще со службы. Кардинальное отличие появилось в рукоятке переноса, которого на русском пулемете не было, а с ней удобно его одной рукой таскать. А так почти один в один. Изменения в конструкции, какие и были, то так, по мелочи. Пламегаситель появился конический, как на старом Дегтяреве[303]. Цевье было иной формы, овальное с вертикальными нарезами по дереву. Другой конструкции магазинбарабан… Надо будет провентилировать у Билла этот вопрос, но осторожно, чтобы цену не поднял, увидев мой интерес. С него станется…

Билл как раз закончил возиться с «ругером» и стал собирать карабин.

– Ну как тебе машинка? – спросил его заинтересованно.

– Машинка класс, – откликнулся Билл. – Действительно малосерийка и сделана очень качественно. Калибры полностью совпадают на входе и выходе. А ствол из нержавейки – это тебе даже не хромированный. Я бы с удовольствием из нее пострелял и тогда бы все сказал конкретнее.

– Так в чем дело? Приезжай завтра на стрельбище – постреляешь. Мы как раз их пристреливать будем.

– Заметано, – Билл радостно улыбнулся и торопливо добавил: – Патроны я с собой привезу, так что заранее не бойся.

– А за сколько бы ты такую винтовку продал? – спросил его как можно спокойнее, нейтральным таким тоном, скучающим даже. Словно из пустого любопытства.

Билл задумчиво почесал затылок, смешно приподняв бейсболку с силуэтом ковбойского револьвера полковника Кольта.

– Гдето за полторы тысячи экю. Вряд ли больше. Обычный «ругермини» с «веслом», самозарядный, гражданский, двести двадцать третий калибр, у меня недавно за девятьсот двадцать ушел. В легкую. Женщинам такое оружие нравится, особенно после того, как потаскают недолго чтото вроде «Галила»[304]. Так что это хороший выбор для твоих девочек.

– Годится, – удовлетворенно хлопнул я ладонью по пузу, – у меня как раз два карабина лишних. Возьмешь?

Билл округлил глаза. И одновременно подвигал пышными усами из стороны в сторону.

– Специально для меня брал? – спрашивает меня Билл и глядит настороженно, стараясь догадаться об истине по моей мимике и мелкой моторике.

– Нет. Продавали оптом. Пришлось взять ящик. А мне нужно только десять.

Все честно сказал. Ни словом нигде не слукавил, хотя когда Дональд выдал цифру продаваемого оптом количества, то первым местом, куда можно пристроить лишние карабины, пришел на ум именно Билл и его оружейный лабаз.

Оружейник моментально выпалил:

– Ставь на комиссию. Мои двадцать процентов.

– А если я буду уезжать до того, как ты их продашь? – поднял я правую бровь.

– Тогда поторгуемся. – Билл хитро улыбнулся, раздвинув усы.

– Нет, Билли, тогда мне будет поздняк метаться и без торговли, – усмехнулся уже я, – давай торговаться сейчас. Иначе увезу их с собой и гденибудь еще дороже продам. Сам.

– Тысячу, – решился Билл. – Плачу сразу. Наличными.

– Билл, ты хотел на них заработать двадцать процентов на комиссии, и это было бы справедливо. А сейчас ты откатываешь с тобой же названной суммы уже треть. Охрененные проценты, особенно если учесть, что уйдут эти карабины, как ты сказал, влет.

– Может, в обмен чтолибо возьмешь? – Билли развернул жирные плечи и выпятил свое пивное пузо.

– Возьмешь у тебя, как же! Новый ручной пулемет Калашникова на Базе шестьсот экю стоит, а у тебя китаец стоит за семь сотен. Юзаный.

– Джордж, а что ты имеешь против китайского оружия? Оно нормальное, качественное и точное. – Билл моментом стал похож на супервайзера «Гербалайфа», типа «спроси его, как»… грамотно пользоваться китайским оружием.

Три «хаха»!

– Понимаешь, Билли, если бы моя страна не воевала десять лет в Афганистане, где душманы были вооружены поголовно китайским оружием, я бы, наверное, ничего не сказал. Потому как не знал бы. А теперь я знаю. Сталь у них хуже и тоньше, нарезы не так хорошо обработаны, так что точность страдает, да и надежностью не отличаются. Дурацкий игольчатый штык неотъемный. Ширпотреб, в общем. Дешевое оружие для бедных стран, которым даже наше русское оружие не по карману, не говоря уже про ваше.

– Джордж, ты зря так говоришь именно про этот гаджет, – возмутился Билл. – Это модель «тип семьдесят четыре», в нем практически все сделано по советским допускам. И, как говорят, на советском еще оборудовании. Это потом, когда они начали внедрять свои разработки и одновременно вводить дурную рационализацию, качество у китайцев сильно упало. Этот же экземпляр я лично осмотрел и за него ручаюсь. Это не снайперка, конечно, но прижать огнем сможешь любого практически на полмили.

Оружейник аж светился от важности того, что проповедовал.

– Билл, я знаю, что ты можешь эскимосу зимой снег продать, но пойми и меня правильно. Если я захочу взять пулемет, то не для красоты, а для того, чтобы он точно стрелял во врагов. Советский РПК – «семерку»[305] за ту же цену я у тебя бы взял, ничего не спрашивая.

– Нет у меня сейчас советского пулемета, – развел Билл толстыми руками. – Могу хороший швейцарский продать.

– За нереальную цену, как тут все у тебя? – спросил с ехидцей.

– Да нет, всего две тысячи двести, – пожал плечами оружейник, как бы намекая, что это не у него дорого, а я зарабатываю мало. Но я не обижаюсь, я еще ничего тут не зарабатываю, только трачу. Поэтому разумная экономия рулит всем. Нам не до понтов.

– А калибр? – спросил, уже понимая, что этот пулемет не будет выпускаться под русский калибр.

– Швейцарский калибр, – ответил Билл уверенно. – Шесть с половиной миллиметра. Хороший патрон. Точный. Эффективный.

– И где я для него этот самый эффективный патрон брать буду? И, главное, почем? Нет, Билли, мне все оружие нужно под демидовские патроны, не иначе. Я не дочь Рокфеллера.

– Хорошо, давай так, – Билл хлопнул ладонью по верстаку, явно получая удовольствие от самого процесса торговли, – я тебе дам дополнительно к китайскому стволу еще две «банки»[306] китайские на сто один патрон, две «банки» русские на семьдесят пять патронов и два родных «рожка»[307] на сорок. Получается тогда за сам пулемет цена базы «Россия». Даже немножко меньше. Идет?

– Только если с патронами, – сделал я свой ход в торговле.

Билл, соглашаясь, кивнул.

Я тут же повысил ставки.

– Три боекомплекта.

– Два боекомплекта, – торгуется Билл.

– На все семь магазинов? – ставлю новое условие.

– Да, – соглашается оружейник, – но максимально – цинк.

– По рукам, – я протянул ему ладонь, и когда он ее пожал, добавил, – но за вторую винтовку заплатишь восемьдесят процентов твоей цены.

– Хорошо, – соглашается толстяк.

– Слово сказано? – смотрю ему в глаза.

– Слово сказано! – не отводит он своего взгляда.

Билл скусил с ящика пломбы, и я вынул из него два карабина, завернутые в промасленную бумагу. Положив их на верстак, сказал:

– Мы с тобой упустили два момента. Первый – подсумки для магазинов.

– Баш на баш, – тут же ответил Билл.

– Нет, не пойдет, – возразил ему. – Ты даешь подсумки на все магазины к пулемету, а я даю все подсумки на магазины к карабинам. Идет так?

– Согласен, – сказал Билл и ушел в подсобку.

Оттуда он через минуту вынес советские подсумки для дисков и рожков мягкого лохматого и както мятого брезента с ремешками на сандальной застежке – видимо, мобилизационных, так как на флоте я таких страшных и не видел, и три подсумка для китайских «банок» плотного качественного авизента с застежкой на кобурную кнопку. Подсумки скрывали в его руках невскрытый цинк патронов 7,62×39. Билл все это с грохотом выложил на верстак. Потом изпод верстака достал коробочку с ЗИПом[308] для пулемета, сказав:

– Это от фирмы, в подарок хорошему клиенту.

Я достал из ящика два подсумка, каждый с пятью магазинами.

Потом оттуда же вынул ЗИПы для «ругеров».

– Сделка состоялась? – спрашиваю.

– Да, – отвечает Билл, – и это нужно отметить.

Он повернулся и достал нам по бутылке пива из холодильника.

А я снова полез в ящик и вынул фирменные крепления на оптику для обеих винтовок.

– Подарок от фирмы, – сказал, широко улыбаясь, – лично для тебя.

Билл отсалютовал бутылкой.

– С тобой приятно иметь дело, Джордж.

– Кстати, – спросил я, отхлебнув из горлышка, – откуда у тебя этот пулемет? Чтото больше китайской продукции я у тебя не заметил.

– Такая история, Джордж. – Билл повторил глоток. – Мне этот пулемет сдал один классный парень в понедельник. Это его трофей. Он тогда на дороге от Базы один расправился с бандой. Зовут его Андрей Ярцев. Если встретишь его на русских землях, то передай ему привет от старины Билли. Кстати, я ему для автомата Калашникова делал тюнинг. Он остался доволен. Не хочешь переделать свой пулемет? Ручку эргономическую, приклад складной, регулируемый с демпфером, цевье пластиковое с обвесом, лазерный целеуказатель…

– Билл, мне из него стрелять, а не хвастаться, – осадил я его творческий порыв.

Поржали оба. Шутка юмора удалась. День не зря прошел.

Когда вернулся в ресторан, Саркис все еще обхаживал Ингеборге, но пока очень культурно, не преступая границ приличий.

Спросил, когда будет обед, после чего позвонил Доннерману и дал ему вводную: прибыть с девочками на обед в «Арарат» в половине четырнадцатого часа.

Затем, переглянувшись с Ингеборге, взял у Саркиса бутылку вишневки, легкую закусь в номер – продолжить праздник.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город ПортоФранко.

22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 13:44

Девчат привезли сразу на двух машинах. Пятерых привез Фред на «чероки», где четверо вполне нормально уместились на заднем диване, и пятерых – Доннерман на «хамви», где Бисянка с Комлевой ехали в кузове, расположившись на какихто тюках, так как больше четырех тел в этот огромный американский мобиль никак не влезает.

Вылезли они у «Арарата» на гравий, покрасовались перед нами в военной форме полевой и когдато белых кедах.

Ну и чумазые же были девки после занятий! Все как одна.

А от усталости чуть не шатались.

Щеки впали.

Под глазами тени.

Коленки мелко дрожат.

Как потом прояснилось, сержанту было мало просто всех построить и пострелять из нагана, и он придумал сначала гонять их по полосе препятствий, а затем сразу стрелять в цель. И так по кругу. Так что Ингеборге права оказалась.

Понятно, что никто никуда и не попал. Кроме Бисянки, которая неплохо отстрелялась из своего укорота. Не в десятку, но чтото близко к этому. И Комлевой, которая раз за разом всаживала все семь пуль из барабана в черный круг мишени.

Стрельбы из винтовок у таежниц сегодня не было – зря таскали.

Сержант сразу погнал всех мыться и приводить себя в порядок.

Через пятнадцать минут, одетый в новый цифровой камуфляж и черный берет на свежеобритой голове, я встречал свой отряд (в конце праздника Ингеборге все же выполнила свое обещание и побрила меня, когда мы вместе отмокали в ванной).

Я кивнул, и сержант, вытянув левую руку в сторону, отдал команду:

– Становись!

Удивительно, но «пионерки» довольно быстро построились в относительно прямую линию.

– Равняйсь! – скомандовал сержант. И через секунду рявкнул. – Шицгал, как надо равняться?

– На четвертую грудь, – тут же откликнулась Роза бодрым голосом.

– Не на четвертую грудь, а на грудь четвертого человека. Ясна разница? – Доннерман обвел строй исподлобья тяжелым взглядом и нашел следующую жертву.

– Айзатуллина?

– Так точно, товарищ стафсержантмайор, равняться надо не на четвертую, а на восьмую грудь! – попыталась рявкнуть Булька, но у нее вышел только громкий писк, а продолжила и вовсе упавшим голосом: – Тогда получится грудь четвертого человека.

Девчонки злорадно рассмеялись.

– Отставить разговорчики! Равняйсь! – Рык Доннермана был подобен львиному, на грани инфразвука.

Строй все же выровнялся и больше не напоминал ползущую змею.

Сержант, приложив в русском воинском приветствии руку к своему малиновому берету, сделал два шага вперед ко мне. Я подобрался и также приложил ладонь к берету.

– Товарищ командир отряда. Отряд вернулся с учений. В наличии десять бойцыц. Потерь нет. Больных нет. Арестованных нет. Отряд готов к приему пищи. Инструктор по боевой подготовке стафсержантмайор Доннерман.