Текст книги "Запоздалая встреча"

Автор книги: Дмитрий Стахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Есть один у папочки. Уверяет, что большая редкость.

Тони вошел в комнату и машинально, не дожидаясь приглашения, сел в кресло. "Значит, этот высокий охотится за пенальчиками", – подумал он, как тут же услышал вопль:

– Фотографии исчезли!

Стоявшая у секретера Дебора обернулась к нему и с тревогой прошептала:

– Тони! Мне страшно... Здесь кто-то был.

Стюарт поднялся, чтобы успокоить девушку, но теперь Дебора уже смотрела куда-то поверх его, и в ее глазах он прочитал подлинный ужас. Тони стремительно обернулся: из-за портьеры выглядывал тот самый блондин. Не успел Тони отреагировать на происходящее, как распахнулось окно, и в комнату проникли двое с револьверами, затем еще один.

– Ты, парень, стой, как стоишь! – приказал тот, кто появился последним. По-видимому, он был главарем. – А ты, девочка, сейчас поедешь с нами.

Тони сразу почувствовал себя лишним в этой компании и понял, что его сейчас просто прихлопнут. Но блондин вдруг показал на него пальцем:

– Он тоже поедет с нами.

– О'кэй, – сразу согласился главарь, после чего вместе с блондином скрылся в коридоре. Когда они вернулись, главарь тащил на себе объемный узел, а блондин – картину.

– "Наска", – тихо обронила Дебора.

Владелец леопардовых плавок положил картину на кресло, а затем аккуратно завернул ее в сорванную с окна штору. Главарь подал знак, и двое других грабителей стали дулами револьверов ласково подталкивать Дебору и Тони к окну. Им помогли спрыгнуть вниз, во влажную прохладу вечернего сада. Потом все шестеро быстро прошли через калитку, возле которой Тони заметил лежащего без движения охранника.

На проселочной дороге, в тени деревьев, стояли две машины. Главарь сложил добычу в багажник первой машины и сел за руль. Вторую повел блондин. Тони посадили рядом с ним, а Дебора оказалась между двумя грабителями на заднем сиденье. Меж собой те сразу завели такой разговор, как будто в салоне машины, кроме них, никого не было.

– Джим, – сказал тот, что сидел слева от Деборы, – а как ты узнал, что Вайлди может нам помочь?

– Я наблюдал за ранчо целую неделю, – самодовольно ухмыльнулся Джим, а этот парень появился всего три дня назад. И вот вчера, рано утром, он вдруг попер к дому прямо через ворота. Риггсов "дятел" заорал ему: "Стой!", а он идет себе и идет. Тогда охранник вытащил свою пушку. Тут Вайлди просто посмотрел на него, и охранник, представь себе, свалился на землю бездыханный. Когда выскочил второй, все повторилось вновь. Потом Вайлди повернул назад.

– Почему?

– Почему ты это сделал, Вайлди? – обратился к блондину Джим.

– Цель пропала, – лаконично ответил тот.

– Вот видишь – цель пропала. А у нас не пропала. И я объяснил ему, что нам тоже туда надо, что мы можем помочь друг другу. Он согласился. Мы даже подружились. И я дал ему имя. Скажи, Вайлди, у тебя раньше было имя? Нет? Вот видишь – он совсем дикий, но все равно отличный парень. Я же говорю Вайлди [от английского wild – дикий].

Тони осторожно покосился на "дикаря", обладавшего даром гипноза. И тут его взгляд остановился на правой руке блондина. Точнее, на татуировке, напоминавшей паучка. Эта татуировка странно светилась... Холодок пробежал по его спине. Все случившееся казалось бредом, но, несомненно, таило в себе скрытый смысл.

Машины тем временем остановились у бензоколонки, на развилке шоссе. Здесь стоял автофургон, шофер которого, как выяснилось, ждал именно их. Главарь пошел открывать багажник, но картину у него перехватил неведомо как подоспевший Вайлди.

– О'кэй, парень, давай и ее сюда, – одобрил его действия главарь.

– Нет, – возразил Вайлди. – Она – моя...

– Ты что это задумал, парень? – вытащил револьвер главарь.

И тут глядевший в окно Тони увидел, как револьвер взметнулся в воздух. То же самое произошло и с револьвером водителя автофургона, когда тот попытался направить его в сторону Вайлди. Тут же, синхронно, открылись обе задние дверцы их машины, и оба бандита беззвучно рухнули на дорогу.

Вайлди с картиной под мышкой направился к машине. Аккуратно положил ее в багажник, неторопливо захлопнул крышку, затем сел за руль, включил зажигание и сказал своим пассажирам:

– Вперед, ребята!

Остолбеневший хозяин бензоколонки так ничего и не понял.

8

В холле первого этажа корпуса травматологии, куда вызвали Гриновского по внутреннему телефону, было сумрачно и холодно. На улице шел снег.

– Алексей Аполлинарьевич? – от стены отделился невысокий плотно сбитый человек и направился к Гриновскому, тяжело опиравшемуся на палку. – А я вас сразу узнал. Моя фамилия – Синюкаев. – Человек говорил, почти не разжимая губ. – Волею судеб я оказался на столь памятном теперь для вас повороте шоссе как раз в тот момент, когда... когда вы были так неосторожны.

Дальше, дальше!

Дальше? Когда я понял, что в моей помощи не нуждаются (водитель положил вас на заднее сиденье), то пошел к автобусной остановке. И тут наткнулся на сумку. Вашу сумку...

У Гриновского перехватило дыхание.

– Да не волнуйтесь вы так, Алексей Аполлинарьевич, – проговорил Синюкаев. – Сумка ваша в порядке. Все на месте: документы, вещи, ключи...

– Где она? – сорвался на крик Гриновский.

– Вас ведь выписывают на будущей неделе? Вот я вам и позвоню домой. Чтобы, значит, встретиться... Но только чтоб все было по-честному! Понимаете?

Гриновскому удалось наконец поймать взгляд Синюкаева. Ему показалось, что это был взгляд человека, который всегда добивается своего.

...Когда в тот вечер на даче Гриновский, положив в сумку коробку с пенальчиками, собирался уходить, сторож сначала не хотел его отпускать, а потом попросил взять с собой. "Будь прокляты все деньги, – твердил он. Здоровье и покой дороже!"

Гриновский, как мог, успокоил его, пообещав вернуться на дачу чуть ли не первой же утренней электричкой.

Он быстро шел в темноте, прислушиваясь к собственным шагам. Так он чувствовал себя увереннее: что ни говори, а вокруг этой дачи в самом деле происходит что-то неладное. Уже подходя к шоссе, где можно было успеть к последнему рейсовому автобусу, Гриновский вдруг услышал чьи-то шаги за своей спиной. Ему показалось, что кто-то преследует его. И он... побежал. Тот, сзади, тоже прибавил ходу. И когда лунный свет все же пробился сквозь плотную пелену облаков, Гриновский решил посмотреть, кто же за ним гонится. Присмотревшись, Гриновский с ужасом понял, что тот как две капли воды походил... на самого Гриновского. Но вот глаза! Они были огромны, безжизненны и красны, как схваченная морозцем рябина. И эти глаза невидяще уставились на Гриновского. Тот оцепенел и беспомощно замер, не в силах отвести взгляда от пугающих красных зрачков. Незнакомец качнулся и слегка шевельнул рукой. Гриновский опомнился. Отчаянно взвизгнув, ничего уже не видя вокруг, он кинулся прочь и через минуту, задыхаясь, вылетел на шоссе. И тут страшный удар бросил его на асфальт.

Все оставшиеся до выписки дни Алексей Аполлинарьевич не находил себе места. Он был близок к тому, чтобы позвонить в милицию и сообщить о Синюкаеве, потом хотелось обратиться к Витюше, своему единственному другу. Но что-то останавливало его.

Через неделю за ним в больницу заехал Витюша и в машине сообщил нечто несуразное:

– Петров за это дело посадил своего аспиранта, а я – своего. Ребята они толковые: вот и выдвинули идею, что это программа ввода-вывода данных. Идея не бог весть какая, но мы все же пытаемся кое-чем ее подкрепить. Отлаживаем программу-переводчик, возимся с кодировкой твоих "табличек". И получили ЧП. Когда вчера работали, программа-переводчик аварийно завершилась, да так, что сложилось впечатление – шурует какая-то закодированная программа и забирает при этом девяносто восемь процентов процессорного ресурса... Одним словом – ничего не понятно!

Гриновский пожал плечами. Витюша посмотрел на него в зеркало заднего обзора:

– Вот-вот! Ты плечами пожимаешь, а нам-то каково!

Только они вошли в квартиру, как раздался телефонный звонок.

– Это я, Синюкаев, – услышал Гриновский знакомый голос. – С выздоровлением, значит, вас...

– Ты, часом, не подвинулся рассудком, дружок? – спросил Витюша, когда через полчаса они остановили машину в условленном месте. – Или у тебя смещение фаз? С чего ты, дурень, будешь отдавать? А потом – что мне сказать жене по поводу "мебельных" денег?

– Потом. Все потом... Вот он, вот он идет, – Гриновский открыл дверцу машины и сделал несколько шагов навстречу Синюкаеву, который вынырнул из-за табачного киоска.

– Проверьте, все ли на месте. Ведь все должно быть по-честному, не так ли? – произнес Синюкаев, протягивая Гриновскому сумку.

Тут что-то заставило Гриновского оторвать взгляд от сумки. Как из-под земли появилась еще одна фигура. В ней не было ничего особенного – одна из тысяч и тысяч! – но вот лицо. Лицо! Подбородок" часть носа мужчины закрывал широкий мохеровый шарф, а глаза скрывались под непроницаемыми черными очками. Словно раздвигая серый декабрьский вечер, он медленно приближался к Гриновскому, и что-то неясно знакомое почудилось ему в этом человеке...

– А-а-а! Так ты с ними заодно! – Алексей Аполлинарьевич одной рукой потянулся к сумке, а второй занес палку над головой Синюкаева.

9

Стемнело. Костер догорал, и к смолистому аромату дыма стал примешиваться густой запах диметилфталата. Здесь, в тундре, геологи применяли его в чистом виде: ничто другое не действовало на местный свирепый гнус.

– А вы обратили внимание, братцы, – заметил один из парней, уютно устроившийся с подветренной стороны костра, – что местных ни комары, ни даже мошка не трогают?

– А как же Голый? – не согласился с ним коллектор Лугов. – Он-то, по всему видать, не из местных. Который день бегает по тундре да и спит, наверное, под открытым небом... И хоть бы что – не кусают!

– Кстати, о Голом, – вспомнил начальник партии. – Был я вчера в Кызиме и говорил о нашем приятеле в милиции. Так вот, капитан Баранов обещал непременно быть сегодня к вечеру, но вот что-то задерживается. Похоже, серьезное наворачивается дело...

Все замолчали. Вдруг в тишине послышались шаги, доносившиеся со стороны дороги, и вскоре у костра появился крепко сбитый мужчина в милицейской форме.

– Капитан Баранов, – представился он и, пожав всем по очереди руки, сообщил: – Мы разыскиваем...

Не успел он закончить фразу, как словно из-под земли в круге света возник Голый. На нем действительно не было даже намека на одежду, и комары, похоже, в самом деле не обращали на него никакого внимания.

Капитан милиции с профессиональной наблюдательностью отметил немалый свыше двух метров – рост неизвестного, его рельефную мускулатуру, твердый взгляд голубых глаз и... длинные пальцы с четырьмя фалангами.

– Есть хочу! – протянул неизвестный жалобно, совсем как ребенок.

– Скорее, что там у вас есть на предмет ужина, – заторопил геологов Баранов. – И еще... – Он замялся: – Принесите ему одежду, хоть какую-нибудь.

В тесной и короткой для него спецовке неизвестный выглядел несколько комично, хотя и старался держаться с достоинством. Ему принесли хлеба, тушенки и холодной картошки, оставшейся от ужина. И когда он ел, Баранов увидел, что пищу Голый поглощал довольно странным образом: почти не разжевывая.

Отведя в сторону начальника партии, Баранов начал расспросы, но ничего существенного для себя так и не выяснил. Немногое дал и разговор с гостем. Имя он, подумав, назвал Вася, а что касается фамилии, то в ответ пожал плечами, будто никогда не слышал такого слова. Вопрос о годе рождения поверг его в полнейшее недоумение. И вообще: он всегда жил в тундре, сколько лет – не помнит, а продукты брал, потому что хотел есть. Где раньше добывал, до геологов? А раньше есть не хотелось. Когда у него спросили, почему всегда приходил только в полночь, простодушно объяснил, что это было "время наибольшего благоприятствования". Никто не стал уточнять, что, собственно, это означает, потому что такой ответ вполне вписывался в общую абсурдную картину... Короче, капитан Баранов решил забрать Васю с собой.

Шагая к шоссе, Вася вдруг начал задавать капитану вопросы, например, не видел ли Баранов других, таких же, как он. Потом спросил, сколько людей на планете.

Под единственным фонарем у поворота дороги – в месте весьма приметном машины не оказалось. Баранов заподозрил неладное и потянулся за пистолетом. Он старался сделать это так, чтобы Вася не заметил, но тут сзади раздалось насмешливое:

– Не лапай пушку, мент!

Баранов резко обернулся и, крикнув Васе: "Ложись!", падая, выхватил пистолет. Но его опередили: встречный выстрел грохнул чуть раньше, а вслед за ним – еще один, откуда-то сбоку. Пули не задели капитана, но Вася вдруг тяжело осел на траву...

И дальше случилось то, что и сам Баранов не смог бы толком объяснить, хотя все происходило на его глазах. Когда в свете фонаря показались двое в телогрейках с пистолетами в руках, Вася вдруг привстал и взмахнул руками, словно дирижер перед оркестром. И будто повинуясь его команде, эти двое выронили оружие и рухнули на землю, молча и даже как-то торжественно.

Когда Баранов подошел к Васе, тот сидел на корточках и, расстегнув перепачканную кровью спецовку, деловито выдавливал пулю из грудной мышцы.

– Кто это? – кивнув на недвижно лежавших людей, спросил вконец растерявшийся капитан.

– Мои друзья, – безмятежно сообщил Вася.

– А сам-то ты кто?!

– Еще точно не знаю, – виновато ответил он. – Уверен только, что на этой планете я всего лишь гость...

Однако капитану Баранову было не до шуток...

10

Все человечество Артем Пересадов делил на две части: он сам, Артем Пересадов, и те, кого облапошивают. Конечно, можно было подумать, что этот молодой человек был слишком уж высокого мнения о собственной персоне, но среди малых, средних и крупных торговцев антиквариатом он слыл если не богом, то, во всяком случае, человеком более чем удачливым. И так было до того злополучного дня, когда...

В тот день Пересадов ехал в полупустом трамвае, и его внимание привлек один парень в лыжной шапочке. Но, если быть точным, Артем заинтересовался не столько парнем, сколько неким предметом, который тот держал в своих руках. Предмет был цилиндрической формы, чуть меньше ладони, из темно-серого, с отливом в синеву, металла с мелкой тщательной огранкой. Мало ли какие предметы могут везти в трамвае парни в лыжных шапочках, но Пересадов не был бы Артемом Пересадовым, если бы не почувствовал, что здесь определенно что-то есть! Он тут же пересел на свободное кресло позади парня, еще раз взглянул на предмет и спросил:

– Не дашь посмотреть?

Парень обернулся, и Артем увидел, что его глаза были скрыты непроницаемыми черными очками, подбородок укутан в мохеровый шарф, а шапочка закрывала лоб по самые брови. Какой-то жутью повеяло на Артема от одного вида этого парня. Однако тот с готовностью вложил предмет в протянутую ладонь Пересадова.

Рассмотрев цилиндрик, Пересадов сразу же понял, что он точно такой же, как и три других, с которыми его приятель Кунин провернул свое самое выгодное дельце за последние два года. Единственное отличие этого цилиндрика состояло в том, что на нем не было выдавлено никаких знаков.

– Хорошая вещь... – одобрил Пересадов и поднял глаза. На миг ему вдруг показалось, что он встретился со своим собственным отражением, но только на мгновение: в следующий момент пред ним предстала все та же жуткая физиономия. – Может, продашь? – проникновенно спросил Пересадов.

– Как это? – удивился парень.

– Да очень просто, – ласково ответил он. – За десять рублей...

– Как это? – недоуменно повторил парень, и Пересадов понял, что тут церемониться нечего. Он положил цилиндрик в карман своего плаща и протянул парню смятую десятирублевку, на которую тот уставился с явным любопытством...

Кунину он позвонил из первого же таксофона. Небрежно сказав, что у него появилась уникальная книга по шаманизму, вроде тех трех, что были ранее у Кунина, Артем замолк, с нетерпением ожидая, как откликнется его коллега на высказанное эзоповским языком сообщение. К удивлению Пересадова, тот только вяло бросил: "Приезжай!"

...Когда открылась дверь, Артем не сдержал возгласа удивления: перед ним стоял седой измызганный старикашка, лишь отдаленно напоминавший Кунина – средних лет человека, который всегда с особой тщательностью следил за своей внешностью.

– Это ты, Леха... это вы, Алексей...

– Чего тебе? – перебил его старикашка. – Говори сразу, что надо? повторил он, едва Артем переступил порог.

– Сразу? Пожалуйста! – не растерялся Пересадов. – Есть у меня тут одна штучка... Похоже, из тех, что ты мне показывал. Помнишь, спираль, жучок, стрелки! Цилиндрик такой... Только без рисунка...

Артем осекся: Кунин смотрел на него с нескрываемым ужасом.

– Где? – со свистящим шепотом выдавил он из себя: – Где он?

– В одном... месте лежит... спокойненько себе... – неуверенно промямлил Артем.

Кунин облегченно вздохнул и вдруг истошно завопил:

– Убирайся! Убирайся сейчас же!

– Ты что, Леха, ты что? – не понял Пересадов своего коллегу по антиквариату. – Какая муха... – Не успел закончить он свой вопрос, как Кунин сгреб его в охапку, вытащил на лестничную клетку и...

"Совсем с ума Леха сошел от денег! – злобно подумал Артем, очутившись на улице. – Надо же такому быть – спустить с лестницы старого приятеля... Вот что значит – шальные тысячи!" У Артема появилось предчувствие чего-то неприятного, даже опасного. А своим предчувствиям он привык доверять.

Таксисту он велел остановиться неподалеку от дома: следовало сначала изучить обстановку. На первый взгляд все было тихо. Никаких примет того, что за ним приехали "оттуда", не наблюдалось.

Если бы в его любимом кресле оказался майор из ОБХСС, что совсем недавно вызывал Артема для беседы, было бы еще ничего. Но он увидел, что в кресле возлежал, положив ноги на журнальный столик, весьма похожий на майора блондин. Блондин этот был абсолютно наг. От изумления Артем остолбенел. И виной тому было не отсутствие одеяния у незнакомца, а его улыбка. Улыбка была словно приклеена, глаза не смеялись.

И тут Артем Пересадов, выйдя из оцепенения, попытался что-то сделать. Он двинулся было к блондину – и вдруг завис в воздухе, не доставая ногами до пола.

11

До ближайшего светофора ехали молча. Потом Дебора не выдержала:

– Куда мы едем?

– Не знаю, – безмятежно ответил Вайлди.

– Тогда – стоп! – распорядился Тони. – За руль сяду я.

– А вы знаете, куда ехать? – осведомилась Дебора.

– Есть идея... – пробурчал Тони.

– Слишком туманно, – тон Деборы не предвещал ничего хорошего.

– А все, что было у вас на ранчо, не туманно? Кто были эти люди? Чего они хотели? – огрызнулся Тони.

– Это достаточно скучная история. – Дебора, казалось, давно ждала этого вопроса и потому говорила гладко, словно провела множество репетиций. Те, что нас увезли, люди Олссона, а значит – люди наркомафии. Папочка одно время имел какие-то дела с Олссоном, а потом решил выйти из игры. И для того, чтобы его оставили в покое, припрятал кое-что против своего бывшего дружка. И вот старый пес все время мечтает вернуть это "кое-что". Похищение "Наски", видимо, совершенно в целях шантажа. Так же, как и мое. Вот так. А теперь – ваша очередь. Откуда вы знаете Вайлди?

– Ну, это еще более скучная история. Однажды, с полгода назад, я случайно увидел Вайлди в доме своего приятеля. И тогда он был в точно таком же виде, что и сегодня: в этих леопардовых плавках.

– Вы это серьезно?

– Он это серьезно, – подтвердил Вайлди.

– Отличная парочка! – рассмеялась Дебора. – Парни, а вы мне нравитесь!

Имя Тедди Грина, сотрудника одной из калифорнийских газет, еще не было известно Америке, однако редкое чутье на сенсации давало ему основания полагать, что это произойдет в самом ближайшем будущем. Вот почему Грин искренне порадовался внезапному появлению в своем доме школьного приятеля в компании с дочкой Риггса, а также Вайлди и картиной "Наска" в придачу.

– В общем так, Тони... – выслушав маловразумительное повествование одноклассника, подытожил он. – Надо браться за работу. Быть может, времени у нас совсем мало, поскольку не исключено, что придется иметь дело как минимум с ребятами Олссона, со службой безопасности Риггса и с полицией штата. А в такой ситуации быть на виду – всего выгоднее. Хватит вхолостую языком молоть: поработай с моей видеокамерой, пока я порасспрашиваю этого чудака.

И пошла съемка довольно странного диалога:

"Представьтесь, пожалуйста, нашим зрителям". – "Вайлди". – "Простите, а фамилия?" – "Грин". – Что, действительно – Грин?" – "Нет. Просто я подумал, что вам это будет приятно". – "Да, конечно... Скажите, откуда вы попали к нам?" – "Вот этого я, к сожалению, еще не знаю". – "Очень интересно. Но ведь вы являетесь представителем..." – "Нет, я вообще не являюсь..." – "Что вы этим хотите сказать?" – "Пока не знаю". – "Ну, хорошо. А зачем вам картина "Наска"? Вы взяли ее по собственной инициативе или?.." – "Пока не знаю..."

– Все это напоминает разговор врача с больным, который еще не полностью оправился после шока, – прокомментировал съемку Тони.

Тэдди полностью согласился с ним и даже высказал сомнение:

– Может, он и вправду сбежал из психушки, а вовсе никакой не пришелец или мутант? – Потом посмотрел на абсолютно безучастного к их разговору Вайлди: – Вот что: без науки тут не обойтись. Надо позвонить Джону.

– Знаете, Тони, – сказала Добора, когда Грин вышел, – по-моему, ваш Тэдди взял неправильный тон. Ведь Вайлди ведет себя, в сущности, совсем как ребенок.

– Правильно, я веду себя как ребенок, – оживился Вайлди. – Так и должно быть.

– Почему? – спросила Дебора.

– Потому что мой интеллект сформировался еще не полностью, – словно заученную цитату произнес Вайлди.

– А когда он сформируется полностью, вы сообщите нам? – вежливо поинтересовалась Дебора.

– Теперь уже скоро. Вот эта карта помогла мне понять мою цель.

– И какова же она – ваша цель? – Тони незаметно включил камеру, а вошедший Грин замер у двери, боясь спугнуть разговорившегося Вайлди.

– Моя цель – восстановление и наладка психофизических коммуникаций Большого Интеллекта, – словно школьник на уроке, начал Вайлди. – В настоящее время Большой Интеллект разбросан по всей планете, а каждый Малый Интеллект в отдельности – ничто. Только соединение их в единое целое дает возможность для движения и контакта. Для достижения поставленной цели мне необходимо... необходимо... Дальше не помню, – произнес он виновато. Теперь Вайлди походил на актера, забывшего роль, и Грин закричал:

– Стоп! Все сначала! Черт, ну дайте же ему текст!

Тут Вайлди обиделся:

– Ничего не буду повторять! Хочу быть с картой! Один! А то мне здесь мешают!

– Разумеется, разумеется, Вайлди, – сконфузился Тэдди. – На втором этаже вам будет отведена целая комната. – И когда проходил мимо Деборы, сказал ей шепотом: – Пойдемте с нами. Попробуйте уговорить его на новую съемку. У вас это здорово получается...

Когда Тэдди вернулся через полчаса, вид у него был довольный.

– Может выйти неплохой материальчик, – удовлетворенно сказал он. Кассету сейчас запрячем: никогда не оставляю на виду ценную информацию, даже в собственном доме. Обо всем этом говорить еще рано, но в чем я точно уверен, так это в том, что Джону наши записи понравятся.

– А кто этот Джон? И почему ты решил посвятить его в наши дела?

– Джон Заборски работает в НАСА и одновременно – редкое сочетание! является фанатиком по части всяких там летающих тарелок... Он уже едет сюда.

Тони хмыкнул:

– Боюсь, что кто-то может после твоего телефонного разговора оказаться здесь гораздо раньше твоего Джона.

И, словно в подтверждение его слов, дверь с грохотом распахнулась.

– Руки за голову! Встать лицом к стенке! – раздался сзади скрипучий голос.

12

Гриновский лежал на продавленном кожаном диване, а Витюша безостановочно расхаживал по узкой, со скошенным потолком, дворницкой.

– Ты, старик, – выговаривал Витюша, – и сам свихнешься и других под монастырь подведешь. Скажи на милость, ну зачем ты устроил эту безобразную сцену?

– Тот, в шапочке... – попытался объяснить Гриновский, но Витюша замахал на него руками.

– Да пойми ты, голова садовая, что человек просто вышел за сигаретами. А когда увидел, что киоск закрыт, направился к подземному переходу. И он не виноват, что ты со своим Синюкаевым оказались у него на пути...

– Но ведь Синюкаев... – начал было Гриновский, однако Витюша опять не дал ему говорить.

– Слушай меня внимательно! – с непривычной для него суровостью вновь перебил его Витюша. – Когда ты устроил драку, мне с большим трудом удалось отстоять тебя от праведного гнева милиции... Что же до Синюкаева, то, вероятно, он не врет, что пенальчиков в твоей сумке не было. Поди проверь! Однако самое главное – недостающие таблички – он принес. – Витюша потер ладони одна о другую. – Ну теперь держись! Сделаем такую работу, все закачаются... Да, сколько там было пенальчиков?

– Три с рисунками, – подумав, ответил Гриновский. – И один чистый.

– Очень интересно, – отметил Витюша. – Значит, спираль, жучок, стрелки... Так-так... Ладно. Я побежал в контору, а ты давай домой, в семью. И никакой самодеятельности. Вечерком забегу...

Только Гриновский решил последовать совету друга, как в дверь сначала постучали, а потом на пороге дворницкой появился молодой человек в джинсовом облачении.

– Добрый день, – вежливо наклонил голову вошедший. – Не могу ли я видеть Алексея Аполлинарьевича Гриневского?

– А по какому вы, собственно, делу? – осведомился Гриновский, пытаясь в тусклом свете лампочки разглядеть молодого человека. У него были очень длинные, собранные на затылке в хвост волосы.

– Видите ли, – начал вошедший, – наши дачи находятся рядом...

– Я свою продал...

– Точнее, дача моих родителей и ваша...

– Постойте, постойте, – пригляделся Гриновский. – Я, кажется, вас узнаю. Вы – Максим, Максим Киселев. Сын Петра Андреевича. Как, кстати, его здоровье?

– Спасибо, хорошо... Но дело у меня вот какое. Понимаете, в силу нашего, ну пусть уже сейчас не нашего, но все равно – соседства, я оказался в курсе ваших... дел. Я имею в виду пропажу ценных... м-м-м... материалов вашу... м-м-м... травму. И еще историю с Синю...

– Откуда вы знаете о Синюкаеве? – резко перебил его Гриновский.

– Я бы мог рассказать, но боюсь, что вы не поверите. Я это лучше сделаю позже. А сейчас мне просто необходима ваша консультация. Вы ведь историк, специалист по...

– Я – дворник! – выкрикнул Гриновский. – Дворник! Так что по интересующим вас вопросам обращайтесь к профессору Тимофееву. А я... Пока не скажете, как, когда и при каких обстоятельствах узнали о моих... делах, разговаривать с вами не буду!

Не произнося ни слова, Максим показал рукой на окно. И Гриновский через немытое стекло разглядел того самого человека, видеть которого он желал бы меньше всего на свете.

– За что? – прошептал он непослушными губами. – За что?

13

Капитан Баранов вошел в сени и с удовольствием вдохнул запахи родного дома. Постояв немного, он направился в кухню и, увидев мать, хлопотавшую возле печки, громко произнес:

– У нас сегодня гость. Ставь-ка, мама, самовар.

Вася стоял чуть сзади и с удивлением вертел головой, словно пытался рассмотреть и запомнить новые для него предметы.

...Когда там, у шоссе, к месту стычки прибежали геологи, Вася долго объяснял им, что ранение у него пустяковое и никакая помощь не нужна. Затем лежавших без создания преступников – все считали, что это капитан так ловко уложил их приемами самбо, – погрузили в "Ниву", стоявшую, как выяснилось, неподалеку, в кустах.

По пути к дому Вася пояснил капитану, что нападавшие очнутся не ранее, чем через два часа, а потом, отвечая на вопрос, рассказал, как подружился с ними, случайно встретив в тундре. Слушая его рассказ вполуха, Баранов лихорадочно перебирал в памяти лица людей, на которых был объявлен всесоюзный розыск: что-то знакомое почудилось ему в облике одного из нападавших. Точно. Еще раз взглянув на безмятежно посапывающего во сне человека, он утвердился во мнении: этот человек был один из трех, что бежали из мест заключения как раз незадолго до того, как начались эти таинственные события в поселке газопроводчиков. Двое других были найдены вскоре замерзшими. И вот теперь третий... Еще раз взглянув на его лицо, Баранов вдруг поймал себя на мысли, что беглец и Вася походят друг на друга, словно братья-близнецы.

При воспоминаниях о тех нелегких для него днях Баранов усмехнулся: и чего только он тогда не передумал, чего только не предпринимал, чтобы прекратить будоражащие поселок слухи. Ведь кое-кто всерьез считал, что бежавшие из лагеря намечали устроить какую-то каверзу: потому и заглядывали в окна, пугая поварих, сняли колеса и похитили изоляцию, чтобы сбить с толку людей. Пропавший Трезор, решили некоторые из умников, стал жертвой ожившего покойника, что ночью бродит по тундре, весь в крови и голый...

Теперь же история сильно осложнялась. Оживший и сбежавший покойник оказался пришельцем.

Да, разобраться во всем этом можно, только как следует порасспросив Васю. И чтобы сделать это без помех, ему, капитану Баранову, пришлось в РУВД, куда он сдал преступников, скрыть все, что касалось пришельца: ехал-де к матери, а по дороге подвергся нападению. Правда, конечно, все равно должна будет раскрыться, но это произойдет позже. А сейчас, пока он в отпуске, Баранов надеялся понять загадку иного разума и войти в историю цивилизации первым человеком, вступившим в Контакт. Все остальное в сравнении с этим виделось ему мелким, незначительным. Даже невыполнение служебных обязанностей.

– Проходи, внучок, садись, – обратилась мать капитана к гостю, после того как обняла и расцеловала сына.

– Какой же он тебе внучек, мать? – усмехнулся Баранов. – Зачем себя старишь? Вася тебе и в сыновья годится.

– Что ты, Коленька, он же совсем еще мальчик, – не сдавалась она. Вишь, как высматривает, словно все в первый раз видит.

Эта мысль матери показалась капитану забавной. Ничего себе мальчик! Так лихо расправился с двумя нападавшими, а до того очень ловко "заготовлял" им продукты по деревням. Впрочем, у геологов он вел себя как сопливый мальчишка, а в поселке и вовсе куролесил, словно щенок на воле: повсюду лазил, хватал что попало, тащил куда-то... Хорош младенец, раскатавший многотонные трубы, как сухие полешки.

После чая, в домашней обстановке, капитана разморило. Укладываясь в свежезастеленную постель, он сквозь слипающиеся веки видел, как Вася, устроившись в постели напротив, странно двигал руками и бормотал что-то невнятное, а чудная его светящаяся татуировка разгоралась все ярче и ярче. Впрочем, Баранов не поручился бы, что все это ему не привиделось.