Текст книги "За порогом боли"

Автор книги: Дмитрий Грунюшкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Было время поучиться, – ответил Макс. – Мы где-то виделись?

– На вокзале.

Макс моментально вспомнил. Это был именно тот парень в плаще, который спас Макса от пули лейтенанта ОМОНовца.

– А-а! Я твой должник.

– Брось.

Касым, потирая ссадину на подбородке, сел напротив, протянул руку и примирительно лроворчал:

– Неплохо стучишь. Жаль, что ты писатель.

– Я не писатель, я – репортер. Не штабник, а, скорее, разведчик, – сказал Макс, пожимая руку.

– Кто завструей? – громко спросил Грек. – Не теряйся.

Касым открыл вторую бутылку и, разлив, провозгласил:

– За мир.

Макс шумно выдохнул, унимая сердцебиение, и опрокинул в рот стакан. Теплая водка мягко скользнула в горло, обволакивая внутреннюю поверхность рта. Макс прижал кулак к носу, сбивая запах и противный вкус. На глазах выступили слезы. Касым протянул Максу огурец, в который тот, с наслаждением, вонзил зубы.

Через пару минут ничего не евший целый день Макс почувствовал, что пьянеет. Четкость восприятия снизилась, веки потяжелели, развязался язык. Максу казалось, что он уже сто лет знаком с этой, еще недавно враждебной, компанией.

Вокруг шли разговоры, распавшиеся на отдельные приватные беседы. Макс прислушался.

– Балай с «Гордеевцами» схлестнулся. Завалил двоих прямо на улице. Сержант обещал уладить, но мне все равно не нравится. Опять разборки пойдут, – говорил верзила, принесший картошку.

– Не впервой. Если что, «гордеевцам» придется хреново, – отозвался хрупкий парень с «Красной звездой» на десантной куртке.

– Это конечно. Да только после последней разборки с «леваками» мы двоих схоронили, а Митяй на коляске ездит. Да-а, знаю, – он нетерпеливо взмахнул рукой, увидев что хрупкий хочет что-то сказать. – «Леваков» стерли с лица земли, но парням от этого не легче. И, потом, «леваки» – это сопли-одиночки, а за Гордеем – Крест. Тут будет трудно.

– Да надо вообще всю «братву» перестрелять к …матери. Чего Сержант тянет, мы же для этого и собрались. Серег, я что, не прав?

– Ишь ты, стрелок, – невесело усмехнулся Грек. – Если их всех перестрелять, в городе не останется никого младше тридцати-тридцати пяти. Здесь же все повязано. Менты с зэками бухают. Сын прокурора трясет сына директора филармонии, а их отцы, между прочим, одноклассники. Слишком маленький город. Мы собрались, чтобы эту мразь удерживать хоть как-то, наказывать их и другую сволочь, – Грек помолчал. – А от нечисти наш город может излечить только время. А может и не излечить.

– По пять грамм? – вдруг рявкнул кто-то с другого конца стола.

– Дели, Касым.

– Третий, – сказал Грек и поднялся со стаканом в руке.

Ребята молча встали и замерли, опустив глаза вниз. Макс тоже встал, вспомнив, что десантники и «афганцы» чтят этот обычай – «третий тост»– свято. Его уже пошатывало, но он, не задумываясь, выпил водку. Осушить налитый до половины стакан одним глотком не удалось, и Макс выцедил оставшееся через зубы. Его передернуло.

– Что так слабо? – спросил парень, выручивший Макса на вокзале, заметив, как тот сморщился. Макс уже знал, что его зовут Кирилл.

– Да так. Без малого двое суток уже не хавал. Натощак не идет, да и развозит сильно, – заплетающимся языком ответил Макс.

– А че молчишь, как Кибальчиш? – скаламбурил Касым и пододвинул банку тушенки, кусок ржаного хлеба и ложку. – Рубай. У нас с хавкой, вроде, нормально.

Макс опустошил банку за пару минут и принялся за картошку.

– Слушай, Грек, – Макс закончил с едой и решил перейти к делу, – А чем вы все-таки занимаетесь?

– Чем? – Сергей недоуменно пожал плечами. – Даже не знаю. Наше главное занятие – быть вместе.

– Вы берете только «афганцев»?

– Да нет, что ты. Просто это создавалось на основе «афганского» братства. Здесь есть те, кто служил в Грузии, Азербайджане, Осетии, Чечне, Таджикистане… Да мало ли где сейчас можно повоевать!

– Но только те, кто воевал?

– Нет, не только. Есть и совершенно мирные люди. Правда, большинство, все – таки, воевало. Понимаешь, у тех, кто был на войне, нервы наружу. И нам больше требуется… чувство локтя, что ли. Нам трудно в одиночку. А когда люди вместе, они смелее. И то, на что по одиночке мы бы, может, и не пошли, в компании мы делаем. И еще, наверное, мы все немного тронулись на армии. А здесь все почти так же, как там – строго и четко. Только без генералов и их дури.

– А не легче было бы завербоваться в войска?

– А генералы?

– Да…А эти автоматы, стрельба…Вы же поставили себя вне закона.

– Какого закона? Сейчас закона нет. Каждого, кто живет «по закону» ждет жестокое разочарование, рано или поздно. Закон не в состоянии защитить тех, кто в него верит. Он карает только тех, кого сможет достать, а достает он слишком немногих и слишком откровенно выборочно. Так? И потом…В милиции очень много наших. А кто нам не сочувствует, тот берет деньги.

– Вот и вы… плодите беззаконие.

– А какая разница, у кого он берет? Ведь все равно он продажный! Или лучше, чтобы он на бандитов работал?

– И все же убивать… – с сомнением проговорил Макс.

– Тебе когда-нибудь хотелось кого-нибудь убить?

– Случалось, но я…

– Ты просто не решаешься, ты закомплексован и боишься ответственности. В этом единственная разница. Убийство редко доставляет удовольствие само по себе, если ты не больной. А вот прикончить того, кого ты ненавидишь – это почти всегда удовольствие. И простые люди многого себя лишают, придумав Закон. Ведь так?

– Может быть…

Зазвонил телефон и Грек отошел. Макс осмотрелся. Застолье несколько отличалось от привычных гулянок. Не было пьяных разборок, повышенных тонов. Впрочем, выпито было совсем немного. В углу кто-то уже поигрывал на гитаре. Кирилл сидел молча, немного в сторонке. Макс подошел к нему.

– Ты что, какой кислый?

– Я не кислый, я серьезный. Так. Думаю о своем. Я вообще-то в вашем городе недавно, меньше года.

– А как к Сержанту попал?

– Я сюда к сослуживцу за этим и приехал. Он мне про это написал и позвал к себе.

– Откуда сам-то?

– Сельский я. Ярославская область. Есть там такая деревенька. Генеральская называется. Смешно? Большая деревня, домов тридцать будет, – усмехнулся Кирилл.

– А откуда такое название?

– Не знаю, – Кирилл пожал плечами. – Бабка что-то рассказывала, да я забыл. Я ж оттуда в двенадцать лет с родителями уехал. Отец прапорщиком устроился, покатались по стране. А когда мне шестнадцать стукнуло, старики мои на новенькой машине разбились. Осталась у меня одна бабка. Пожил я с ней, пока она за муж не вышла…

– Что??

– Вот так вот. Нашла себе деда через службу знакомств. Приехал он к ней аж из самой Москвы. Между прочим, полковником был в войну. А когда они вместе зажили, я в армию пошел. В Афган. Последний год там захватил и выходил в числе последних. Поступил в институт, поучился пару лет, бросил. На завод пошел – тоже невмоготу. Разучился мирно жить. Хотел в армию завербоваться, да передумал. Попробовал наемничать. Повоевал в Карабахе, тошно стало. Не могу за чужих драться. И тут с другом связался. Он меня сюда позвал. И вот я перед вами!

– Да-а… Хитрая штука – жизнь. Столько уже историй выслушал, а все удивляться не перестаю – как, все-таки, по-разному она закручивает!

Еще с час Макс гостил у «афганцев». Перезнакомился со всеми, а с Кириллом уже почти подружился. Чем-то они друг другу сразу понравились. На прощанье Грек хлопнул Макса по плечу:

– Неплохой ты мужик. У нас это сразу открывается. Всегда готовы тебе помочь. Я думаю, нам с тобой есть о чем еще поговорить. Вот тебе мой телефон… Звони, если что. Да! Вот еще… – Грек протянул Максу пистолет. – Не забудь. В наше время это штука полезная в хозяйстве.

– Спасибо, отозвался Макс, забираясь в УАЗик. – Удачи вам. И привет Сержанту.

Когда УАЗик выехал на центральную улицу, Макс хлопнул водителя по плечу.

– Тормози.

Выйдя из машины Макс, на прощанье, махнул рукой и пошел по тротуару. Выпитая водка звала на подвиги, плечи трещали от избытка сил.

Макс зашел в бар под названием «Василек», известный сговорчивыми девочками и относительным спокойствием. В баре было сумрачно, на стойке телевизор стрелял длинными очередями вместе с героем какого-то западного боевика. Макс сел в угол в тень и заказал две бутылки пива. Через пару минут, получив и оплатив заказ, он откинулся на спинку кресла, и стал наблюдать. Хрупкая белокурая девушка за стойкой считала деньги, слегка шевеля пухлыми, но бледными губами. Бар был почти пуст, лишь за двумя столиками тихо сидели какие-то парочки, да за третьим шумно гуляла компания «братвы».

Девушка за стойкой, наконец, пересчитала деньги и, бросив настороженный взгляд на буйных юнцов, посмотрела в сторону Макса. Макс поймал ее взгляд и широко улыбнулся. Барменша разглядела в полутьме его знак внимания и смущенно улыбнулась в ответ, при этом ее бледное лицо с тенями под глазами слегка зарделось. Макс уже хотел встать и подойти к ней, но тут кто-то из «братвы» заорал:

– Светка! Пива гони! Барменша вздрогнула и бросилась к холодильнику.

– Шустрее давай!

Макс недобро сощурился в сторону компании. Светка отнесла пиво и вернулась за стойку. На Макса она старалась не смотреть.

Через пять минут один из пацанов лет восемнадцати встал из-за стола и подошел к стойке. Некоторое время он о чем-то тихо беседовал с барменшей, при этом разговор ей явно не нравился. Вдруг парень схватил ее за руку и дернул к себе. Девушка перегнулась через стойку, а парень вцепился в ее шею и что-то зашипел в лицо.

«Ну, ты меня поняла?» – уловил Макс между взрывами по телевизору. Парень оттолкнул ее, обошел стойку, вошел внутрь и, снова схватив за руку, толкнул в сторону подсобки.

– Салака, к стойке! – гаркнул «джигит».

Из подсобки выпорхнула девица, приносившая Максу пиво, и подскочила к кассе. А Светка уже влетала в подсобку, подгоняемая тычками в спину.

Макс бросил взгляд через плечо – компания гуляла, не обращая внимания на происходящее. Макс одним глотком допил пиво, в два прыжка пересек полутемный зал и перемахнул через стойку.

В коридоре подсобки, тускло освещенном слабенькой лампочкой, барменша безуспешно отбивалась от пьяного пацана. Тот схватил ее одной рукой за грудь, а второй зажал рот. Девушка, наконец, смогла высвободить лицо и вскрикнула:

– Отпусти, ну пожалуйста!

Макс неслышно подошел вплотную и спокойно спросил:

– Может, помочь?

Парень дернулся, но, не успев развернуться, получил мощный удар по почкам. Макс схватил его за шею и ударил коленом в живот, а потом, не отпуская шеи, отшвырнул к двери.

– Пошел вон, ублюдок. Пацан вскочил на ноги, выбежал в зал и завопил:

– Чуваки, вставай, меня бьют!

Как ни глупо звучал его крик, ничего хорошего для Макса он не предвещал. Макс быстро огляделся и заметил обитую жестью дверь.

– Это что? – крикнул он дрожащей барменше. – Да успокойся ты!

– Склад.

– Ключи есть?

– Да.

– Открывай живо. Запасной выход есть?

– Есть, но он завален.

– Черт, пожарников на вас нет! Открывай склад.

Макс метнулся к дверям в зал и встретил первого вбегавшего сильнейшим прямым ударом в лицо, перебив переносицу. Пострадавший мешком свалился на пол. Через него перескочил второй юнец, тут же получивший ногой в пах и кулаком в ухо. Третьего Макс свалил страшным ударом локтя в висок. Эти трое уже не вставали. Четвертого Макс просто бросил через бедро и этим совершил грубейшую ошибку. До сих пор пацаны были вынуждены нападать на него через дверь по одному, а теперь брошенный на пол бандит поднялся и напал на Макса сзади. Макс развернулся и двумя ударами пресек это поползновение, но за это время в коридор выскочило уже трое нападавших.

«Плохо дело»– только успел подумать Макс и тут сзади раздался крик спасенной девушки:

– Сюда, скорее!

Макс рукой свалил на пол какой-то фанерный щит и, пока пацаны через него перебирались, залетел в склад, втолкнув перед собой девчонку, и защелкнул замок. Переведя дух Макс глянул на окно и скрипнул от досады зубами. Окно было забрано чугунной решеткой.

– Телефон есть?

– Здесь нет.

– Черт!

На дверь посыпались бешеные удары.

Макс посмотрел на девушку, которая прислонилась к полке и вся тряслась, и, вдруг, улыбнулся.

– Тебя Света, зовут?

– Дурак! – вдруг истерично крикнула Светка. – Какого черта ты полез? Тебя же пришьют!

– Твоя честь стоит моей ничтожной жизни, о, леди! – галантно расшаркался Макс.

– Да какая, к черту, честь?! Меня пол-конторы уже перетрахало! Блядь я! Не видно, что ли? – Светка с вызовом смотрела на Макса.

Он твердо посмотрел ей в глаза, и девушка не выдержала, и опустила взгляд, как-то сразу сникнув.

– Не болтала бы ты лишнего, а? – укоризненно произнес Макс.

Светка что-то пискнула, всхлипнула и, вдруг, закусив губу, сползла по стенке и завыла, давя слезы. Макс погладил ее плечо и потрепал по светлым волосам, поразившись их тонкости, почти невесомости.

– Ладно, перестань. Все будет О'кей. Вот увидишь.

Светка подняла голову, еще раз всхлипнула, вытерла по-детски кулаком слезы и сказала почти спокойно:

– Дверь слабая, ее скоро вышибут. А менты, если и приедут, ничего делать не будут, пока «братва» сама не разойдется. Они здесь прикормленные.

– Да мы и сами с усами, – усмехнулся Макс, доставая пистолет и снимая его с предохранителя. – Сейчас мы им покажем.

Макс открыл замок и провалившийся в открытую дверь «братан», получив рукояткой в лоб, затих у ног Макса. В узком коридоре выстрел грохнул, как артиллерийский разрыв.

– Стоять, козлы! Кто дернется – тут же пришью!

Штурмующие застыли.

– А ну, валите отсюда! Бегом, я сказал!!!

– Че, сильно крутой? – вякнул бритый салага, но, заглянув в черный зрачок пистолета, сразу скис.

– Я с вами цацкаться не стану, – уверил Макс и, уловив краем глаза, что чернявый юнец опустил руку в карман, напрягся. Через мгновение чернявый выхватил пистолет, но Макс был готов к этому. Снова грохнул выстрел и «боец» дико взвыл, схватившись за простреленную руку, а пистолет отлетел в сторону. Пацаны качнулись к Максу, но он, не дав им опомниться, опустил ствол и прострелил ногу еще одному. Тот рухнул на пол и принялся орать дурным голосом.

– А ну, собрали этих подранков, и бегом отсюда!

Повторять дважды не пришлось. Через минуту в подсобке никого не было. Макс не удержался, отвесил пинка замыкающему, захлопнул дверь и подобрал новенький «Кольт-питон», выбитый из руки чернявого.

– Классная машина, – пробормотал Макс, повертел «Кольт» в руках и сунул за пояс. Ошарашенная Светка выглядывала из дверей склада.

– Слушай, Рэмбо, – она с интересом досмотрела на Макса, оценила взглядом его драные кроссовки, застиранные джинсы, потертую кожаную куртку, под которой просматривались широкие плечи. – Откуда ты взялся?

– Марсианин я. Не похож?

– Не очень. Но кто бы ты ни был, ты мне нравишься.

– Быстро же у тебя настроение меняется, – восхитился спаситель.

– Женщина я, что поделаешь. Но, слушай, тебе бежать нужно отсюда, да побыстрее. Ментам не интересно, кого ты защищал, а вот твой пистолет их заинтересует.

– А тебе сматываться не надо?

– Пожалуй, надо. Так, через зал нельзя. Там, наверняка, ждут. Попробуем через черный ход. Можешь сдвинуть этот шкаф?

Макс хмыкнул и, после недолгой возни, сдвинул шкаф в сторону. Светка подошла к показавшейся двери, задержалась около Макса, улыбнулась ему и, неожиданно, поцеловала в губы.

– Спасибо, Рэмбо.

Она открыла замок, толкнула дверь и, вдруг, испуганно вскрикнув, дернулась всем телом назад, захлопнула дверь и как-то устало привалилась к косяку.

– Что такое? – Макс выхватил пистолет.

Светка не ответила, только рука на дверной ручке побелела от напряжения.

– Да что с тобой?!

Светка тяжело вздохнула и стала сползать по двери. Макс подскочил к ней, схватил за плечи и повернул к себе. Светкино лицо было совершенно белым, широко открытые глаза смотрели с детским испугом. Левой рукой она зажимала рану на животе, между бледных пальцев ослепительно ало струилась кровь. Пятно на белой блузке становилось все больше прямо на глазах. Макс подхватил девушку под мышки, оттащил от двери и прислонил к стене.

– Как же это? – прошептала Светка, помолчала секунду, слабо улыбнулась и добавила. – А знаешь, совсем не больно. Просто ударило что-то, и сразу кровь потекла. Я испугалась, а так совсем не больно. Блузку испортила. Теперь не отстираешь, да еще дырка.

– Не разговаривай. Дай я рану посмотрю.

– Не надо. Ничего там нет. Дырочка и все. Слушай, меня убили, да?

– Нет, от таких ран не умирают. Тебе даже в кишки не попало. Так, слегка бок пробило. Переваришь.

– Блин, шрам останется. Беги, Рэмбо, скоро менты будут.

– А ты?

– А зачем? Они меня сами в больницу и отвезут, а я скажу, что ты был рыжий, маленький и хромой.

– Ладно, – поднимаясь, улыбнулся Макс.

– Рэмбо, – жалобно прошептала Светка. – Миленький, найди меня потом, пожалуйста. Я не хочу так сразу и глупо терять первого настоящего парня в своей жизни.

– Найду, – твердо сказал Макс. – Обещаю.

Светка закрыла глаза и почти неслышно выдохнула:

– Поцелуй меня.

Макс присел, ласково взъерошил ее волосы и тихонько поцеловал в губы. Она благодарно улыбнулась, попыталась привстать и, вдруг, охнув от внезапной боли, потеряла сознание. Макс скрипнул зубами, уложил ее поудобней, и прошептал:

– Полежи, а у меня есть еще пара вопросов к мальчикам.

Макс лег и глянул в щель между дверью и полом. Во дворе стояли две «девятки» цвета «мокрый асфальт». Три парня держали под прицелом дверь, двое – окно склада. У одного из них на ствол пистолета был навернут глушитель. Видимо, он и подстрелил новую знакомую Макса.

– Суки… – сквозь зубы процедил Макс.

Чуть привстав, он открыл замок, приготовил пистолет и снова лег на пол. Потом шумно втянул в себя воздух и вместе с выдохом резко ударил по двери. Дверь распахнулась. В тот же момент с улицы ударили выстрелы. Но парни целились в середину проема и пули только испортили штукатурку в подсобке. Одновременно начал стрельбу и Макс. Стрелять лежа было очень удобно, прямо как в тире. Мишени стояли близко, в полный рост. Двое упали сразу – одному из них Макс прострелил плечо, второму пуля попала прямо в лоб. Третий получил девять граммов в спину, когда пытался забежать за машину. Оставшиеся двое все-таки успели спрятаться и открыли беспорядочную стрельбу. Макс откатился в сторону ну и сменил обойму. Он посмотрел, хорошо ли Светка укрыта от пуль и тут вдалеке как-то робко зазвучала милицейская сирена. Стрельба тут же прекратилась, а еще через десять секунд две «девятки» вылетели со двора, увозя раненых.

Макс усмехнулся: «5:1.Труп и четверо раненых за дырку в боку. Неплохой счет.» Макс первый раз в жизни убил человека, но не испытывал никаких сложных чувств, о которых много раз читал в книгах. Ему только хотелось уложить еще пару-тройку подонков. Макс положил пистолет в карман и, пройдя через пустой зал, вышел на улицу. Он отошел немного, и тут из-за поворота вылетели сразу три милицейских УАЗика. Из них выскочили люди в форме, с автоматами и в бронежилетах. Макс развернулся и спокойно пошел по тротуару. От противоположной стороны дороги отъехала машина с затемненными стеклами, развернулась и медленно поехала за Максом. Сердце лихорадочно забилось. «Черт, никак не отвяжутся!»

Макс хорошо знал этот район, поэтому план созрел моментально. Он рванулся бегом. За спиной сразу же взревел мотор.

Не оглядываясь, Макс свернул в проход между домами и вбежал во двор, который, к счастью, был пуст. Он выхватил пистолет и приготовился. Через несколько секунд, визжа тормозами, во двор влетела такая же, как и те две, «асфальтовая» «девятка» и Макс хладнокровно начал расстрел. Восемь пуль пробили лобовое стекло веером, с интервалом в двадцать сантиметров, с ужасающей точностью, словно стрелял не человек, а робот-снайпер. Машина вильнула и врезалась в стену дома, осыпав тротуар осколками стекла и кирпича. Макс отскочил за мусорный ящик, швырнул пустой «Макар» на землю, выдернул из-за пояса «Кольт» и затаился.

Из машины никто не выходил, только гудел вентилятор охлаждения и слабо шипел пар, вырываясь из пробитого радиатора.

Подождав пару минут Макс, уже не таясь, подобрал пистолет и вышел. «Хорошо, что приехали простые менты, а не СОБР. От тех бы я так просто не отделался» – посетила его запоздалая мысль. Он попытался унять прорвавшуюся вдруг дрожь в ногах, но потом плюнул и, сунув подрагивающие руки в карманы, быстро скрылся за сараями.

Через час, попетляв по дворам и стройкам, Макс, наконец, попал домой и сразу же кинулся к телефону. Порывшись в карманах, он выудил нужный клочок газеты с цифрами, и набрал номер. После шести гудков /Макс обычно ждал до семи/ в трубке что-то щелкнуло, и злой женский голос спросил:

– Ну, кто еще?

– Грека… Извините, позовите, пожалуйста, Сергея.

– Нет его.

– Позови, не ломайся. Трубка чертыхнулась и через полминуты ответила голосом Грека, тоже не очень любезным:

– Слушаю.

– Сергей, извини, что отрываю от амура, но у меня возникли кое-какие проблемы. Это Макс, журналист, – добавил он, по молчанию догадавшись, что Грек его не узнал.

– А, Олежка! – совсем другим тоном ответила трубка. – Ну, что там у тебя? Выкладывай.

– Я, кажется, влип в крутую историю со стрельбой, погонями, убитыми и ранеными.

– Конкретней, – скомандовал Грек.

– Час назад в «Васильке» я схватился с какими-то сопляками…

– С кем, конкретно?

– Не знаю. Они для меня все на одно лицо. «Братва». Пацаны от шестнадцати до двадцати. Вроде бы «Василек» под ними.

– Ну, дальше, с этим разберемся.

– Так вот, в баре я с ними поцапался, началась драка, двоим-троим я навалял, но их было слишком много, пришлось ствол доставать и прострелить двоим конечности. Они смылись, а когда я тоже хотел уйти, начали стрелять. Подстрелили местную барменшу. Я ответил, завалил троих. Одного, кажется, насовсем. Потом пытались меня достать на тачке, но я и этих уложил. Все. Что посоветуешь?

– Из-за чего все началось?

– Ну-у…

– Женщина?

– Угу.

– Барменша?

– Угу.

– Ох уж, эти бабы! – ругнулся «афганец». – Ладно, сиди дома, я через часок позвоню. Смотри, никуда не высовывайся.

– Идет.

Грек помолчал и спросил:

– Как хоть девочка? Ничего? Стоило биться?

– Что надо, – улыбнулся Макс.

– Здорово ее попортили?

– Нет, пару недель поваляется и все.

– Ну, ладно, д'Артаньян, жди звонка.

Трубка прерывисто загудела. Макс положил ее на рычаг и потянулся к сигаретам.

В табачном дыму истлели полтора часа и пятнадцать сигарет. Макс не знал, что и думать, но тут телефон взорвался трелью. Голос Грека в трубке произнес встревожено:

– Так, Олежка, слушай внимательно, все, что пока удалось установить. Ты схлестнулся с боевиками «пятаков». Есть такая команда – держат центральный рынок и наперсточников по всему городу. Живут, в основном, этим, но не только. Если кому-то лень заниматься вышибанием бабок с должников – обращаются к «пятакам». Эта салажня не брезгует ни чем. Руки в крови по локоть у всех до одного. В основном, это малолетки, но есть, конечно, и постарше – те, у кого мозги в бицепсы ушли. Неплохо организованы, хотя особо много денег не имеют – слишком молоды. Техникой и оружием их снабжают почти все команды в городе, так как они ни с кем не воюют, четко держат субординацию. Народу у них много, но, в основном, салажня. У «пятаков» они проходят обкатку, «курс молодого бойца», так сказать, а дальше, кто выживет, идут вверх разными путями. Может, потому у них и хорошие отношения со всей «братвой», что бывшие «пятаки» есть почти во всех «конторах». Старшие «пятаки» – те, кому больше восемнадцати – приближены к своему боссу и составляют костяк команды. Эти очень хорошо подготовлены. Отличить «пятаков» можно по возрасту и по тачкам – первые две цифры номера – пятерки.

– Спасибо, я тебя понял.

– Не перебивай, самое интересное дальше. У «пятаков» очень строгая иерархия. Мелочь ездит на «шестерах» и «Москвичах». Основная часть – на «восьмерках» и «девятках». У «центровых» – иномарки, в основном «Форды». А у старших – тех, что приближены к «персоне» – излюбленная тачка – это «асфальтовая» «девятка» с форсированным движком. Догоняешь что-нибудь?

Макс подавленно молчал. Дело было даже хуже, чем он предполагал.

– Я чую, ты въехал. Совершенно верно. Ты попал на день рождения одного из старших. Мелкоты там, конечно, тоже было навалом, но, к сожалению, им ты только руки-ноги поломал, а вот ради старших ты расстарался. Ты хоть знаешь свои результаты?

– Нет.

– Ага. Значит, я тебя удивлю. Потери «бойцов» – двое с огнестрельных ранениями – в руку и ногу; двое просто с телесными повреждениями разной степени тяжести. Потери старших – один ранен в плечо – не сильно, второй в реанимации с простреленным легким, и трое уже в руках паталогоанатомов.

– Трое?! – поразился Макс.

– Мало? Не переживай, тот, что с пробитым легким, похоже, тоже помрет. У него разорван бронх и, к тому же, сердце слабенькое.

– У меня такое ощущение, что ты это с какого-то листочка читаешь.

– Так и есть. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Откуда я все это узнал?

– Ага.

– Если все будет о'кей, то потом и ты узнаешь. А пока – меньше знаешь, лучше спишь. Да, и еще. Я думал, может тебе будет интересно. Некая Светлана Ивлева поступила сегодня в хирургическое отделение четвертой горбольницы с огнестрельным ранением брюшной полости. Операция произведена, состояние – в норме. Палата двести одиннадцать.

– Серег, ну ты… – только и смог произнести Макс.

– Не за что. В данный момент я связываюсь с Сержантом. Сиди дома и носа не высовывай. Скоро я за тобой заеду. Уу-уу-уу.

Макс не сразу сообразил, что Грек уже положил трубку. Бесполезный пустой «Макар» лежал на телевизоре, а «Кольт» с шестью патронами в барабане – в руке. Делать нечего – оставалась только ждать.

– Ну, здравствуй, хлопец.

Максу будто выстрелили в ухо. Он подпрыгнул на диване и, ничего не соображая после сна, дико вытаращился на трех мужиков, находившихся в комнате. Только секунд через десять он осознал, что одним из них был Грек.

– Общение с моими ребятами на тебя плохо подействовало, – медленно произнес плотный невысокий мужчина лет сорока с уже хорошо заметной залысиной на лбу, которая, впрочем, его совсем не портила, а даже наоборот, добавляла солидности, даже увесисости.

– Ты…ты – Сержант?

– Молодец. Соображаешь быстро. Повисло неловкое молчание. Хотя, неловкость ощущал, пожалуй, только Макс. Грек о чем – то задумался, пиная ногой ваявшуюся на полу сигаретную пачку. Сержант прошелся по комнате, осмотрел книжные полки, выглянул в окно, причем проделал это все с таким видом, будто пришел проводить обыск. Третий же стоял у двери, не глядя на Макса и абсолютно не реагируя на происходящее в комнате. Сержант, наконец, закончил осмотр достопримечательностей квартиры.

– Ну, что, хлопец, рассказывай, – легендарный и неуловимый «хозяин» афганского братства присел на краешек стола и закурил «беломорину», предварительно постучав мундштуком папиросы по ногтю большого пальца левой руки. На левой кисти не хватало большого и указательного пальца. «Как у Ельцина» – непроизвольно подумал Макс.

– Я…Ну… – начал речь «залетчик». – А что, в принципе, вы хотите знать?

– Что, в принципе, я хочу знать? – медленно, почти по слогам, повторил Сержант. – Похоже, что ничего. Мне уже все рассказали. Та-ак, слушай сюда, хлопец. Ты, наверное, в курсе ситуации – у нас кое-какие неприятности вышли с братьями-рэкетирами. Неприятности эти означают то, что какое-то время мы не сможем отвлекаться на другие дела, особенно, если они тоже грозят неприятностями. Сам понимаешь, на два Фронта воевать трудновато даже нам. В общем, похоже, хлопец, что мы не сможем тебе помочь. Мне очень жаль, я связывал с тобой кое-какие планы.

– Кажется, вы меня уже схоронили, – угрюмо проговорил Макс.

– Да нет, конечно. Но, если честно, я тебе не завидую.

Грек пнул несчастную коробку так, что она пролетела, через всю комнату и юркнула под диван.

– Сержант… – начал было он, но осекся под пристальным взглядом и виновато опустил глаза.

– Может, хоть советом поможете? – невесело усмехнулся Макс. – Только, если бесплатно – у меня напряженка с «деревом».

Кусается! – изумился Сержант. – Ладно, не злись. Я действительно не могу помочь. Если мы схлестнемся сразу и с «гордеевцами» и с «пятаками», у нас будет много потерь, а у меня даже в Афгане была одна задача – чтобы пацаны домой вернулись. Вот ты парень неплохой, неглупый – во сколько жизней моих парней ты себя оценишь?

Макс подавленно молчал.

Вот так-то. Не думай, что мне на тебя совсем плевать. Но если я за тебя впрягусь, придется воевать с «пятаками». После того, что ты им устроил, они за твою голову еще десять своих положат – дело чести! К тому же они знают о наших разборках с Гордеем, так что переговоры не помогут. Чтобы прикрыть тебя в такой ситуации, пришлось бы пожертвовать несколькими моими ребятами. Прости, но я буду честен – для меня ты не стоишь и одного.

– Я понимаю, – вздохнул Макс.

– А насчет совета… Сидеть дома можно пару дней, но тебя, все равно, рано или поздно, вычислят. Всю жизнь не высидишь, а такие вещи они не забывают. Крутиться тебе придется вовсю. Ментов, особо, не бойся, но и не зарывайся – они тоже люди, на наглость могут обидеться. Если попадешь к ментам – не сопротивляйся, пришьют только так. А из камеры я тебя вытащить могу – попроси любого дежурного связаться со мной и передать весточку. Остальное – мое дело. Это, конечно, в том случае, если тебя не возьмут с горячим стволом у теплого трупа. В бутылку не лезь. В твоем положении лучше сбежать, чем бросаться в бессмысленную драку. Лоб в лоб у тебя шансов нет. Постарайся никого не притащить домой. Если сумеешь продержаться недели две-три, а лучше месяц, может быть, я даже постараюсь тебе помочь, когда с Гордеем разберемся.

– У меня есть шансы?

– Есть. Но…не очень высокие. Тебе могут помочь только осторожность, интуиция и реакция.

– Ладно. Можно еще вопрос?

– Валяй.

– Ты пришел ко мне только за тем, чтобы отказать. Неужели я такая важная персона, что ради меня стоило топтать ботинки? Гроза городской мафии расплющил окурок в пепельнице:

– Сейчас у тебя есть на меня обида. Если бы с моим ответом пришел Грек, ты бы обиделся на него. А я привык за свои дела отвечать сам. Не люблю прикрываться. Я же Сержант, а не офицер.

– Ну, и просьба еще.

– Какая?

– Если не трудно, помогите с патронами, а?

– Это можно. Какие тебе?

– Макаровские. И, если, вдруг, есть, для «Кольта» 45-го.

– А где стволы?

– Вот… – Макс оглянулся и похолодел. Ни «Питона», ни «Макара» не было. Сержант выдержал паузу и усмехнулся:

– Начинай привыкать. Ты сейчас зверь, обложенный со всех сторон. Мало уметь кусаться, надо еще иметь звериное чутье и осторожность. Держи. Оба пистолета упали на диван рядом с Максом.