Текст книги "Кот, ночь на кладбище и другие истории. Сборник рассказов"

Автор книги: Дмитрий Рыжаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Дмитрий Рыжаков
Кот, ночь на кладбище и другие истории. Сборник рассказов

Кошачья любовь

Этот бродяга появился у нас из ниоткуда. Точнее сказать, мы его нашли на улице. Или встретили. А может, не мы встретили его, а он выбрал нас. Как бы там ни было, однажды, когда мне было 5 лет, мы шли из детского садика. Все это происходило зимой, и на улице было темно. Я мало что помню, но точно запомнил одинокий, качающийся фонарь. В то время такие фонари можно было встретить в любом городе и на любой улице нашей страны. Этот фонарь, который так отпечатался у меня в памяти, раскачивался на ветру. Пятно со светом, в такт движения лампочки под железным, нехитрым абажуром, раскачивалось и освещало то одну сторону улицы, то другую. Нужно отметить, что кроме темноты и холода, на улице дул сильный ветер. Возможно, это была вьюга, потому что ветер завывал в окрестных печных трубах. Но я тогда этого не осознавал.

Со слов мамы, уличный фонарь в какой-то момент осветил одинокую фигуру черного кота. Этот кот сидел рядом с забором и тихонько замяукал, как только понял, что его заметили. К образу несчастного кота добавлялось то, что он прижимал к себе то одну, то вторую лапу. Замерз. Мы с мамой остановились, чтобы лучше его разглядеть. Не то что бы мы никогда до этого не видели кошек. Нет, вовсе не поэтому. Просто среди всего этого темного и холодного вечера кот под фонарём смотрелся как-то не совсем естественно и особенно жалостливо.

– Эй, ты, что ты здесь делаешь, иди домой, замерзнешь! – сказала мама коту.

Но кот не шелохнулся. Вместо того чтобы идти домой, он поднял голову, посмотрел на нас грустным взглядом и мяукнул. Тут мы и заметили, что у кота нет кусочка уха, а оставшееся ухо немного кровоточило.

– Да ты ранен, дружище, кто тебя так? – вздохнула мама – Иди сюда!

Как ни странно, но в этот раз кот встал и подошел к нам. Этот кот был не совсем черный, на конце его хвоста была совсем небольшая белая кисточка из шерсти. В темноте она выглядела, как таинственный третий глаз. Особенно это стало заметно, когда кот вильнул хвостом. Вильнул он не так, как обычно виляют другие кошки, когда сердятся. Его виляние было похоже на вздрагивания. Будто его сотрясали особые кошачьи беззвучные рыдания.

– На, возьми, поешь, – мама протянула коту кусочек колбасы. Она купила немного колбасы по пути в садик.

Кот подошел вплотную, нерешительно понюхал протянутый кусочек. Мне было видно, как вздрагивали его усы, как его глаза засветились ярким зеленым цветом. Очень осторожно, оглядываясь, кот взял протянутый кусок и быстро-быстро, почти мгновенно, скрылся за воротами нашего детского сада.

– Эй, куда ты, глупыш, испугался? – крикнула мама ему вслед, – не бойся, мы не кусаемся! Мы постояли немного, вглядываясь в ямку под забором.

Но кот больше не появлялся. Был только слышен вой ветра и поскрипывание качающейся лампы на железном крюке. Острые снежинки кололи мое лицо. Я поежился и сказал маме:

– Мама, мне холодно, а куда делся котик, почему он ушел?

Мама взяла меня за руку.

– Ну что ж, Дима, ушел наш котик. Наверное, у него там дом. И мы, наверное, пойдем, а то стало совсем холодно.

Мы с мамой зашагали по темной улице домой.

– Мама, а котик вернется? – почему-то спросил я.

– Дима, котик уже спит, он поел и теперь спит в своем доме, я тебе уже говорила, – утешила меня мама.

– А где у него дом? – не унимался я с детскими вопросами. Мама собиралась уже что-то ответить, но тут мы снова увидели этого кота. В этот раз он просто сидел у нас на пути и смотрел на нас своими зелеными глазами. Всем своим видом кот словно говорил: – «Куда путь держите?».

– Мама, а ты сказала, что он спит у себя дома – опять затараторил я.

– Ты посмотри на него, – мама всплеснула руками. – Никак не хочет с нами расставаться!

И, уже обращаясь к коту, она добавила:

– Чей ты такой одинокий? Откуда ты появился?

Но кот не ответил. Хотя я, по своей детской натуре, был готов к тому, что этот кот сейчас заговорит. Он просто сидел и смотрел на нас. А потом поднял переднюю лапу и начал старательно умываться.

– Нашел время умываться, – произнесла мама. – Язык отморозишь!

Мы прошли мимо кота, а кот перестал умываться и, словно по команде, встал и засеменил вслед за нами. Мама обернулась.

– Малыш, у нас больше нечем тебя порадовать, – сказала мама. – Вся колбаса у нас для тебя кончилась, иди домой!

Но, то ли кот не понял того, что сказала мама, то ли он решил, что предложение идти домой, означает идти вслед за нами к нам домой. Проще говоря, кот продолжил легко бежать по нашим следам. Временами он отставал, отвлекаясь на какие-то запахи. Принюхивался и дергал хвостом, словно чуял что-то опасное. А временами кот забегал вперед. В такие моменты он останавливался и смотрел на нас, словно вопрошал: «Сколько мне вас еще ждать, все лапы с вами отморозишь!».

Мне нравилось то, как бегал вокруг нас этот кот. Было в этом что-то приятное, доброе. Совсем скоро все это закончилось. Но не потому, что кот сбежал, а потому что мы дошли до дома. Мама открыла калитку нашего двора.

– Эй, Паинька, почему ты не пошел домой, – мама присела на коленки перед котом. – Назовем тебя Паинька!

Мама встала.

– Ну, что нам с тобой еще делать? Ты тут на улице замерзнешь, ты же еще котенок. И тут я заметил, что кот на самом деле не совсем кот, это был большой, но, все же, котенок. И пусть он был размером со взрослую кошку, но милая мордочка, с характерной для всех котят остротой носика, не оставляла сомнений – перед нами, что ни на есть, самый настоящий котенок.

С этого дня у нас в доме появился новый жилец Паинька, а я добавлял – «ушастый». Так я его и называл – «Паинька ушастый».

Но что это был за кот? Сказать, что в доме поселился ураган, не сказать ничего. Казалось, наш кот жил для того, чтобы всеми своими поступками опровергать свое невинное имя. Да, паинькой он не был ни одного дня. С того момента, как у нас поселился этот бродяга, в животном мире нашего дома произошли серьезные изменения. Все мыши, которые, до появления этого кота, чувствовали себя вполне вольготно и не только в подполье, но и в двух сараях нашего дома, вдруг исчезли в один момент. Вместе с ними исчезли ночные драки мышей в моей комнате. Я, конечно, любил, как и все дети, живность, но дерущиеся и истошно пищащие по ночам мыши, даже мне, пятилетнему ребенку, уже порядком надоели. Поэтому исчезновение этих представлений по ночам все мы восприняли с облегчением. И, несмотря на другие, совсем не невинные проделки Паиньки, мы все-таки были ему очень рады.

Сам же Паинька рос-рос и вырос в большущего кота с невероятно пушистыми лапками. И он был такой тяжелый, что, когда он сидел у меня на коленях, мне казалось, что я держу как минимум свой школьный портфель, набитый учебниками, а то и гирю из спортзала. Но все меняли его мягкие лапы. Я очень любил их гладить. Правда, Паинька не всегда с пониманием относился к тому, что его лапы могут нравиться кому-то еще, кроме него самого. Мама и папа тоже полюбили этого кота и часто его баловали всевозможными вкусностями. Одним словом, мы его все любили.

Но кот же, как нам тогда казалось, не питал к нам особой любви. И особых нежностей мы от него не видели. По характеру он был, скорее, гордым одиночкой. Очень часто он и вовсе исчезал на одну-две недели, подтверждая свой нелюдимый статус. Первые разы мы, в таких случаях, думали, что он ушел навсегда или потерялся. Самый первый раз, когда он пропал, мы подумали, что его сбила машина, и очень разволновались. Но все наши предположения были неверными. Каждый раз Паинька возвращался домой целый и невредимый, разве что иногда с ободранными боками. И это было неспроста. Со временем мы узнали, что этот кот буянил и проказничал не только в нашем доме, но и в домах наших соседей. От того, что жалоб на проделки кота было бесчисленное множество, к какому-то времени мы перестали их замечать. Конечно, в самом начале папа как-то реагировал на эти жалобы, грозил коту кулаком, не пускал ночью в дом. Но то, что повторяется изо дня в день много лет, со временем, становится обыденностью. Приняв неугомонный характер нашего Паиньки, даже папа смирился с его хулиганскими поступками. В такое время он только разводил руками в разговорах с соседями.

– Да наказывал я его, что я могу сделать, это же кот, ничего он понимать не хочет, такая у него натура, – сокрушался папа.

– Такая натура? Сделать ничего не можете, да? – взмахивала руками очередная соседка, в этот раз тетя Нина. – А он, между прочим, вчера задавил 5 моих цыплят, кто за это заплатит, если не кот??? – продолжала она.

В таких случаях папа вздыхал и доставал свой кошелек со словами: «Да уж, кот точно не заплатит, сколько мы должны за цыплят?».

После таких случаев папа угрюмо косился на нашего черного проказника. Но тот, гордо подняв свой с белой точкой хвост, просто выходил из дома.

Мне казалось, что кот понимал, что его ругают, но ничего не хотел делать, чтобы хоть как-то исправиться. Случаи разбоя не прекращались, то тут, то там наш кот совершал все новые и новые вылазки. От его зубов и когтей страдали не только несчастные цыплята и надоедливые мыши, но и окрестные кролики и даже собаки. Да-да, собаки, они тоже становились потерпевшими в схватках с нашим котом.

Паинька был бесстрашный. Он бросался на собак любых размеров и не позволял им приближаться к нашему двору ближе, чем на 50 метров. Пока собаки не знали нрава нашего кота и не почувствовали остроту его когтей, они целыми днями околачивались вокруг. Они беззаботно забегали в наш двор, где часто, до появления Паиньки, пугали наших кур и гоняли пасущуюся козу Милю. С появлением же этого кота все изменилось. Былые герои серьезно поумерили свой пыл. Некоторым собакам понимание того, что к нашему двору больше нельзя приближаться, стоило глубоких царапин на носу и драных боков. Но большинство собак, скорее всего те, которые были умнее, мчались прочь, сверкая лапами, и никоим образом не допускали ближнего боя с Паинькой.

Конечно, были и более сложные ситуации. За два дома от нас находился небольшой деревенский магазинчик. Наш Паинька, не придумав ничего лучшего, сделал под ним подкоп и научился забираться в кладовку магазина. После этого мы находили на своем крыльце и сосиски, и сардельки, рыбу и даже куски хлеба. Мы не могли понять, зачем Паинька это делал. Может, Паинька сознательно делился с нами награбленным, а может, просто не мог все съесть. Мы этого не знали.

Каждый раз, когда к нам приходила продавщица, кот предусмотрительно куда-то прятался. Подальше от наших глаз. А папа, со вздохом, опять открывал свой кошелек. Я же все время боялся, что терпение папы кончится, и он однажды прогонит Паиньку из нашего дома. Но, к моему удивлению, терпение папы не заканчивалось, чему я был очень рад.

Я думаю, именно то, что кот так рьяно защищал наш двор, спасало кота от сильного гнева папы. Было у Паиньки, что-то неуловимо благородное, что-то, что подкупало папу и не давало ему прогнать кота. Было что-то неуловимо правильное в Паиньке. Понятно, что это самое правильное было спрятано где-то глубоко в его непонятной кошачьей душе. Как бы там ни было, все мы чувствовали, что кот совершенно необычный, может, он даже любит нас. Просто его кошачья любовь не совсем понятна нам, людям. И однажды мы в этом убедились.

Прошло 7 лет с того момента, как у нас появился кот Паинька. Мне уже исполнилось 12 лет, а нашему Паиньке было, скорее всего (точный возраст мы не знали), лет 8. Стоял жаркий летний день, и мы с Лешкой собрались в моем сарае, чтобы смастерить подарок моему папе на День Рождения, он у него в самом конце июня.

– Давай сделаем ему ящик для инструментов? – предложил Леша

– Ящик? Ты серьезно? Четыре доски и посередине гвоздик? – пошутил я.

– Гвоздик не посередине, – серьезно ответил Леша. – К тому же, это будет не просто ящик!

– А что же это будет, коробка? – не унимался я.

– Тебе бы все шутить, Дима! – парировал Лешка. – Мы сделаем ящик, выжжем на нем рисунок и покроем все это дело лаком, знаешь, как будет здорово! – Лешик посмотрел на меня полными энтузиазма глазами.

– А, что, это мысль, – согласился я. – Только, чур, рисунок для выжигания выбирать буду я, это же мой папа! Когда у твоего папы будет День Рождения, будешь выбирать ты, – настоятельным тоном сказал я. Я предполагал, что по большей части ящик смастерит Леша, а подарок все-таки от меня. Вот и уцепился я за этот рисунок.

– Договорились! сказал Лешка.

Вот за что я уважал своего друга, он никогда не вставал в позу и не упирался по пустякам. В отличие от меня. Я мог заартачиться и начать упираться в любом споре. Лешка же не настаивал на тех вещах, которые не имели для него большого значения. Эта маленькая черта характера Алеши была ключевой чертой, которая цементировала фундамент нашей дружбы. Кто еще мог терпеть мои споры по поводу сущей ерунды? Например, мы полдня спорили с Сережкой на тему, сколько перьев у курицы. С Наташей я часто спорил на тему, опасно или нет съедать серединку яблока и семена внутри. А со Светой, так и вовсе, мы чуть не подрались. А все из-за того, что я сказал, что на солнце есть горы, с чем она была категорически несогласна и обозвала меня глупым невеждой. С Лешкой все было иначе. Спор с ним заканчивался, максимум, после третей реплики. Не потому, что Лешка был безвольным и малодушным, наоборот. Он быстро понял, что я спорю только по пустякам, не имеющим отношения к нашей дружбе. А о серьезных разногласиях я никогда не спорил, а предпочитал, наоборот, отдать решение ему.

Так вот, мы решили сделать ящик для инструментов с рисунком, который мы нанесем выжигателем по дереву. У меня был такой, «Дымок», и я немного умел с ним обращаться. Но проблема была в том, что я выжигал дома, на своем удобном столе. А тут сарай, все нужно делать стоя, и эта мысль не прибавляла мне уверенности.

– Леш, а давай сделаем так, ты будешь собирать ящик, шлифовать доски для него, а правую сторону, то есть доску с правой стороны ты дашь мне, и я дома выжгу свой рисунок. Так же удобнее, на мой взгляд, чем потом выжигать на готовом ящике, – предложил я.

– А ты кумекаешь, – подмигнул Лешик, – сам хотел тебе это предложить.

– Ну вот и здорово, ты тогда подготовь эту доску, и я пойду, – завершил я.

Леша был мастером по столярному делу. Я ему, даже, немного завидовал, как лихо он управляется с рубанком и пилой. Не то что бы у меня руки росли не из того места, как говорится. Но у него руки не просто росли из нужного места, они были еще и золотыми. Достаточно быстро он передал мне готовую доску.

– Иди, выжигай, а я пока буду работать с другими сторонами, – сказал Леша и протянул мне идеально отшлифованную доску.

Я взял ее в руки и провел по ней ладонью.

– Ну, ты даешь, как у тебя получается? Ни одной шероховинки!

– Иди, иди, а то пока ты выжигаешь, ночь настанет! – сказал Леша и развернулся к верстаку, как бы говоря всем своим видом, что ему некогда.

Я побежал домой, вошел в свою комнату, сел за стол и задумался. И все-таки, какую картинку выбрать? Я полистал журнал «Наука и жизнь», потом взял с полки охапку журналов «Техника молодежи». Я листал и листал, но мне ничего не нравилось. «Космический корабль будущего, нет, не то. Может этого тигра? Тоже не то, к тому же, вряд ли у меня получится, сложновато это все для меня. Может, надо было Леше поручить выжигание, это все же сложнее, чем просто пилить доски», – за этими мыслями я не заметил, как ко мне на колени запрыгнул Паинька.

– А, это ты, – я слегка погладил кота.

– Может, ты знаешь, какой рисунок выбрать? – без особой надежды произнес я.

В этот момент кот прыгнул с моих коленей на стол. Паинька поскользнулся на журнале, и журнал упал на пол, подмяв некоторые страницы. Я поднял журнал и стал расправлять замятые страницы.

– Нет бы, помочь, а то мешать все горазды, – недовольно бросил я в пустоту, потому что след Паиньки уже простыл. Наверное, он испугался, когда журнал с громким хлопком упал на пол. И тут мой взгляд упал на содержание страницы, которую я расправлял. На ней была фотография лисицы. «А это мысль, – подумал я. – Почему бы мне не начать выжигать лисицу!».

Сказано – сделано. Я с энтузиазмом принялся за работу. Мне понадобилось почти 3 часа, чтобы лиса ожила у меня на доске. Мой выжигатель так нагрелся, что уже обжигал мне руки. Даже, когда я брал его за пластиковую ручку, мне хотелось как можно быстрее положить его обратно на железную подставку. Наконец, я закончил. Мне не терпелось показать Лешке, как классно у меня получилось. Впопыхах схватив доску, я побежал на улицу быстрее похвалиться другу своей работой.

– Леха, готово! Готова главная сторона ящика! Смотри! Вот что я придумал выжечь! – я бежал и был доволен собой, как никогда. Я добежал до сарая и на самом его входе споткнулся так, что моя доска вырвалась у меня из рук и взлетела, как вертолет, к самому потолку. Потом я звонко шлепнулся, а доска, словно сбитый самолёт, приземлилась мне на голову с очень смешным звонким звуком.

– Ой, – громко сказал, я, – дура, – стукнул я доску и потер свою ушибленную голову.

– Ты цел? – спросил Леша.

В душе я был ему благодарен за то, что он не засмеялся и не стал шутить по поводу такого ураганного моего появления. «Настоящий друг!» – пронеслось у меня в голове.

Леша помог мне подняться и подал мне упавшую доску.

– Будь осторожен, – сказал он, – в мастерских лучше соблюдать технику безопасности.

– Технику чего? – переспросил я, отряхиваясь после падения.

– Технику безопасности, – повторил Леша. – Мой брат, если помнишь, работает на заводе.

– Помню, помню – подтвердил я.

– Так вот, когда там произошел несчастный случай, мне Андрей, мой брат, так и сказал, что тот рабочий не соблюдал технику безопасности. Мы с тобой тоже почти на заводе, – Леша обвел руками верстак с тисками и висящие на стене пилы.

– Так что и здесь нужно быть осторожным, – с этими словами он взял в руки ящик, у которого не хватало одной стороны.

– Только осторожно, одной стороны не хватает, и он еще немного хлипкий, – сказал Леша и протянул ящик мне.

Я его бережно взял и стал рассматривать. «Да, вот это вещь», – подумал я. Гладкие, словно поверхность реки, стенки ящика светились от солнечного света, который проникал через щели в стене сарая. Ящик получился просто замечательный и с отдельной ручкой вверху.

– Леха, ну ты мастер! Спасибо! – восхищенно произнес я.

– А у тебя что? Ты, пока не шлепнулся, про лису что-то кричал.

– А, это, да. Я лису решил выжечь. Ну, знаешь там, ящик деревянный, а значит, из леса сделан. А лес – лиса, ну в общем вот так, – сумбурно пролепетал я.

– Железная логика, Дима, – наконец, улыбнулся Леша. – Я бы до такого не додумался, – сказал он и стал рассматривать мою работу.

В это время, или, может, чуть позже, к нам подбежал Паинька и стал крутиться у самых ног.

– А ты что тут делаешь? – я осторожно отпихнул кота в сторону улицы,

– Здесь нельзя находиться посторонним, тут эта, техника безопасности, – нравоучительным тоном обратился я к коту.

Но мой кот не унимался. Ко всему прочему, он еще и замяукал так, как никогда раньше и не мяукал. Из-за того, что этого самого простого мяуканья мы от Паиньки за все 8 лет толком то и не слышали, я несказанно удивился.

– Ого, так ты еще и мяукать умеешь, что же ты столько лет молчал? – засмеялся я. – Все равно, не пущу! А вдруг на тебя доска упадет, мне вот досталось, – сказал я и опять потер ушибленную голову.

– Может, он что-то сказать хочет, – заметил Леша, не отрываясь от просмотра моей работы,

– Я по телевизору видел, как кошка спасла ночью хозяев от землетрясения. Эти кошки, знаешь какие, за час землетрясение могут почувствовать! Там, в том сюжете кошка, тоже крутилась и мяукала. Всех и разбудила.

– У нас? Землетрясение? Откуда? – я нервно засмеялся, потому что, если честно, не любил все эти катаклизмы.

– Слушай, – вдруг насторожился Леша – Ты выжигатель выключил?

– Выжигатель! – схватив двумя руками голову, стал нервно думать я. Точно! Я всплеснул руками, и мы с Лешкой бросились в дом.

В доме было уже так много дыма, что увидеть что-то было очень сложно. Даже я, который вроде бы должен был ориентироваться в своем доме и с закрытыми глазами, растерялся. Куда идти? Мы с Лешкой огляделись по сторонам. Не придумав ничего лучше, мы бросились в пелену дыма. «Вот же от родителей влетит» – только и успел подумать я. А дальше мысли стали вовсе спутанными. Перед глазами все начало плыть.

Уже позже я узнал, что так бросаться в дым нельзя, что от такого безрассудства запросто можно задохнуться. Но тогда мы с Лешкой были одержимы желанием спасти дом и не думали о безопасности, о которой мы так рьяно рассуждали еще пару минут назад. Надышавшись дыма, я совсем перестал понимать происходящее. Леша тоже стоял и хватался руками за воображаемую стену, вряд ли ему было лучше, чем мне.

– Не могу дышать, – еле-еле произнес он и осел на пол.

Все происходящее превратилось у меня в мозгу в замедленный фильм: дым, Леша, кот. «Стоп, Паинька, что он тут делает?» – пронеслось у меня в голове. Я замахал руками.

– Иди прочь, тут опасно, не видишь?! – прохрипел я.

Но Паинька не ушел. Я видел, как он разбежался и куда-то прыгнул. Раздался звук удара об стекло. Потом он вернулся, и я вновь увидел его. На этот раз на его морде я заметил капельку крови. Но к этому моменту сказать я уже ничего не мог. Я сполз по стенке и стал кашлять. В груди давило так, как будто меня ударил по ней чемпион по боксу. А Паинька, тем временем, опять разбежался и куда-то прыгнул. В этот раз звук был другим. Было слышно, как разбилось окно.

Вскоре дым стал рассеиваться. Слезы от дыма застилали мне глаза. Но вскоре мне стало легче дышать. Дым все больше рассевался. Большая его часть направилась на улицу через разбитое окно. Я посмотрел на Лешку, он уже тряс головой лежа на полу.

– Что это со мной, – непонимающее проговорил он.

– Не могу встать, ноги как ватные.

Но кое-как мы поднялись и, шатаясь, вышли из дома и прямо у крыльца уселись на траву, судорожно глотая воздух.

Спустя какое-то время я услышал вой пожарной сирены. А потом во двор забежала мама. Она работала не далеко от дома и первой увидела дым. Когда Паинька разбил окно, он повалил из нашего дома. Мама сразу поняла, что что-то случилось, вызвала пожарных, а сама бросилась к дому. Мама подбежала к нам и стала трясти меня и Лешку, по очереди. Она что-то говорила, но смысл ее слов до меня никак не доходил. Пожарные скрылись в доме, а папа вместе с мамой трясли и обнимали нас. Потом мы узнали, что Лешка был прав – я забыл выключить выжигатель. От этого сначала истлели три журнала на столе. А потом стала плавиться моя пластмассовая полка. Именно из-за дыма от пластика мы с Лешкой чуть было не задохнулись. Пожарный держал в руках черную с подтеками пластмассу. Он поднял ее перед родителями и сказал:

– Еще бы пару минут в дыму, и могло бы произойти непоправимое. Это просто чудо, что окно треснуло, и ядовитый дым вышел на улицу.

– Это не чудо, – все еще кашляя сиплым голосом, произнес я. – Это Паинька!

– Паинька! Мама, где он? – Встрепенулся я.

– Мы его не видели, – сказал папа.

– Ну идите, поищите, я видел у него кровь на морде.

Папа убежал в сторону окна. Совсем скоро он прибежал и позвал маму, они вместе опять убежали.

То, что они увидели, разрывало их сердца. Под разбитым окном лежал наш Паинька, он уже не дышал. Он, когда второй раз прыгнул в окно и разбил его, повредил одним из острых кусков стекла «что-то важное», как потом сказала мама.

– Мама и папа вернулись к нам, по их лицам я понял, что произошло что-то нехорошее – страшное.

– Мама, – вдруг разревелся я, – где Паинька?

Родители стояли и молчали, они не знали, что мне сказать. Лешка же все понял. Он обнял меня за плечи и сказал – всё-таки это было чудо, Дима. Чудо по имени Паинька, он спас тебя и меня.

Так погиб наш Паинька, мой любимый кот. Но его гибель была жертвой во имя всех кошек, любовь которых не замечают люди. Он спас нас с Лешкой. Спас, пожертвовав собой, и он сделал это, не задумываясь, просто потому что в нем жила та самая кошачья любовь, которую многие не замечают.

Мы похоронили его под его любимой березой, на которой он часто любил сидеть и смотреть на порхающих рядом птиц. В тот день попрощаться с Паинькой пришло много людей. Был даже фотограф местной газеты. Но я ничего не видел из-за слез, которые застилали мне глаза.

– Прости меня, друг – произнес я про себя. – Я тебя никогда не забуду!

И я зарыдал.

Еще много раз я мысленно возвращался в тот день. Много раз думал, что все могло быть иначе, что мой Паинька мог быть рядом с нами, если бы я не забыл выключить выжигатель. Но никто не застрахован он трудностей жизни. Мне повезло, что рядом в тот момент со мной оказался Паинька. Он до сих пор живет в моем сердце. Иногда мне и сейчас, спустя много лет, кажется, что он вот-вот выйдет из соседней комнаты и прильнет своим хвостом к моим ногам.

Именно тогда я понял, что истинная любовь не всегда заметна, что настоящая любовь может быть глубоко внутри. Но она проявляется, когда это необходимо больше всего.