Текст книги "Возрождение из пепла. История города Узников"
Автор книги: Дмитрий Райн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Она рассказала о том, что наш город – это ничто иное, как место, где зарождается зло. Словно инкубатор дьявола, поток которого невозможно перекрыть.
Не могу сказать, что мы говорили долго, но в ее хижине время пролетало стремительно.
За окном, оплетённым сплошной паутиной, уже виднелся красивый закат. Поблагодарив старушку Эрнесту, я вышел быстрым шагом и направился домой. Утром сюда добираться довольно трудно, а выйти ночью из этой трясины практически невозможно. Мне оставалось только ускориться.
Возле дома меня уже ждал отец. Как ни странно, он не был зол. Мне даже показалось, его настроение было слегка приподнятое. Думаю, он опять заглянул в бордель. С тех пор как не стало матери – бордель его единственное утешение в жизни.
Прошел всего один день, после всех событий, но уже казалось, что город начинает молчать, будто бы близятся события, что его снова потрясут. А спустя еще несколько дней, когда шумы улиц полностью поглотили страдания королевы, за воротами замка возникла фигура странного человека в чёрном плаще.
Глава 3
Утро выдалось суровое и мрачное. Серая дымка заполоняла небо, и солнце было совсем не видать. Холодный туман опустился на город.
Незнакомец в черном плаще молча прошел за ворота, занося веяние ужаса за собой. Он был облачен в плотное одеяние, намертво облегающее его тело. На голове была широкая черная шляпа, наклоненная на один бок. В правой руке он держал деревянную трость, издалека напоминающую старую корягу. Лицо покрыто железной маской с длинным клювом, точно таким же, как у ворона, сидевшего у него на плече.
А вслед за ним, ворвались неизвестные люди в коричневых одеяниях, напоминающие аббатские балахоны. На их лицах были тряпочные повязки. Шагая, нога в ногу, они ударяли себя хлыстами по плечам, разрывая свою плоть, что скрывалась под одеждой.
– Дьявол! Закричала испуганная женщина.
– Уходи из нашего города.
Незнакомец, не обращая внимания на крики испуганной толпы, продолжал идти вперед. В след за ним шагали и те, что хлыстали себя по изнеможённому телу.
Погода начала портиться, небеса раскатились со страшным криком, и начался проливной дождь. Люди всё не расходились и с ужасом наблюдали за человеком в маске.
– Где же стража? – доносилось где-то в мокрой толпе.
– Это кара! Кара за смерть королевы.
Было трудно уловить, что обсуждалось внутри очередной паники. Крик ворона, сидевшего на плече, звучал, словно эхо смерти, ищущей свою жертву. Мурашки бежали по коже. Становилось все холоднее. Звуки хлыстов, создавали какую-то литургическую музыку.
Наконец человек в плаще постучал в ворота Ратуши своей кривой тростью и скрылся за ними, вместе с теми, с кем пришел.
Дождь с градом не прекращался, и народ постепенно стал расходиться по своим домам. Пора было пасти скот и открывать торговые прилавки. Город еще не умер, но тишина, в которую он впал, не была никогда такой долгой. Будто бы с приходом этого человека умерла и сама жизнь.
В залитое от дождя утро следующего дня зазвонил самый большой колокол в городе. Его звон врывался в каждый дом, зазывая выйти на площадь. Никто не сомневался, что это связано с приходом вчерашних гостей. Колокол разбудил и меня.
– Стоит ли мне туда идти? – размышлял я, протирая глаза ото сна.
Очередная казнь невинного человека. Да и продать ничего не получится, раз зеваки опять собрались у костра.
Однако я должен попрощаться с Лоренцо, прежде чем, навсегда покину родные стены. Я был готов уйти сегодня вечером. Собрать все необходимое лучше сейчас. Ни к чему бежать в такую рань глазеть на страдальцев.
Этой ночью я выковал себе укороченный меч, что изобрел мой прадед. Острый и очень легкий меч, другой бы мне просто не подошел по весу. Собрал травы, о целебных свойствах которых, мне как-то поведала миссис Эрнеста и приготовил обезболивающий отвар. Хлеба у нас было немного, но я взял весь. Пора бы отцу самому прогуляться до Лоренцо, раньше они были дружны, но после смерти матери они даже не здороваются.
Нельзя было уходить в кузнечном фартуке, но другого у меня ничего не было.
– Жалко, что отец не палач! – усмехнулся я. Тогда бы у нас был большой выбор одежды, оставшийся от приговоренных.
Собирая последние пожитки, я заметил вдалеке фигуру бегущего человека. Это был Лоренцо. Наверное, он разгадал мой замысел и сам решил попрощаться. Но вместо дружеских объятий, он ворвался в кузницу, словно за ним гналась стая голодных волков.
– Беги мой мальчик! – запыхавшись, произнес он.
– Беги отсюда скорее!
– Что случилось, Лоренцо – выпалил я, положив ему руку на плечо.
– Присядь, успокойся, говори толком.
– Они пришли! Пришли!
– Кто они, Лоренцо, объясни, наконец – испуганно спросил я.
На голове у него проступали капли пота. Его рубаха была мокрая, словно он решил искупаться в реке перед тем, как наведаться в гости.
В кузне еще было тихо. Я слышал его тяжелое дыхание
– Послушай мальчик, собирайся скорее и уходи за ворота – продолжал он
– Да что случилось! – разозлено крикнул я, хватая его за рукав мокрой рубахи.
– Чумные доктора здесь!
– Чума пришла в наш город.
Отдышавшись, он начал рассказывать подробности, что произошли на рассвете:
– Вчера на рассвете пришел чумной лекарь, со странными монахами, что хлестали себя плетками по плечам. А ночью к лекарю Карлито постучалась дочка палача, попросив его осмотреть отца. У того был жар, а шея раздулась до такой степени, что выглядела шире головы. При осмотре Карлито обнаружил, какие-то пузыри под мышками у палача и сообщил об этом в Ратушу, чтобы записали в медицинский архив и копию передали в Верховный совет. Спустя час палача уже осматривал Чумной лекарь. Люди говорят, что и правда чума до нас добралась.
– Но подожди – хотел продолжить я, как Лоренцо меня перебил.
– Нет, это ты подожди, ты еще не услышал самого главного – произнес он, повышая на меня тон.
– Палач скончается через два – три дня, наследников у него нет, дочке шестнадцать, и она еще мала для продолжения фамильного ремесла. Полагаю, что Архиепископ предложит твою кандидатуру, с учетом того, что добровольно едва – ли кто согласится головы рубить, да говно собирать.
– Вот семейка! – вдруг засмеялся Лоренцо. Один создает, другой испытывает!
– Прости, добавил он. Я перенервничал.
В очередной раз я попытался его перебить, но это было просто невозможно. Его рассказ приобрел сильную эмоциональную окраску.
– Слушай дальше – улыбнулся он, наконец, расслабившись и облокотившись на стул.
– Как ты знаешь, я ночью пеку партию хлеба и булочек. «Видите ли, его сумасшедшее Высочество предпочитает принимать пищу ночью, перед рассветом», наверное, с тех пор как лишился жены, сына и рассудка заодно. Так вот. Я приношу горячий хлеб главному повару, по совместительству моему хорошему знакомому Куику. И вот он мне рассказал очень интересную информацию. Вечером Рауль принял ванну и ушел в свои покои, но, когда к нему пришла служанка, в покоях никого не было. Король просто испарился, пропал, исчез, если так будет угодно.
– Исчез? – удивленно переспросил я. То есть как это?
– А вот так! Никто и не знает – прошептал Лоренцо, наклонившись мне над ухом.
– В итоге: в городе чума, королеву казнили, король пропал, палач умирает, тесто стоит, а есть хлеб некому – снова засмеялся Лоренцо, пытаясь разрядить обстановку.
– Не думаю, что ты мечтал головы людям рубить, да костры поджигать. К тому же перспектива заболеть чумой и умереть в страшных муках не самая приятная. Поэтому лучше покинь город, как можно быстрее. Об отце не переживай. Он и не из такого дерьма выбирался. Молча уходи, не дожидаясь ночи. С пяти до шести вечера у ворот никого не будет. Стражники обедают у меня в булочной.
– А как же ты и твоя семья, Лоренцо?
– У меня все под контролем. Если начнется эпидемия, я с семьей уеду к своему брату в Баварию, он там состоит в охране местной знати и на хорошем счету. Я ему уже написал.
– Не говори ничего и просто прощай. Если будет все плохо, ты найдешь меня в Баварии. Ищи моего брата Вольдемара.
Лоренцо обнял меня, как родного сына, и дал мне на прощание свою выпечку, сказав, что «это самые вкусные булочки, что я, когда – либо ел у него» Он передал мне серую рубашку и черные штаны, зная, что кроме фартука у меня ничего нет.
Я долго смотрел ему в след. Лоренцо был мне не только близким другом. Своей заботой он в какой-то степени заменил мне отца, который редко оказывал должного внимания. Он хорошо знал мою мать, кажется, она вылечила его жену от какой – то тяжелой болезни, что раньше не могли местные лекари.
За эти несколько дней я познал горя, сколько не знал за всю жизнь. Надеюсь, меня ждет новая судьба, за воротами этого чертового города.
Время близилось к пяти. Пора было выдвигаться в путь. Отца на кузне не было. Я не собирался с ним прощаться и говорить о своих планах, но было не ясно, вернусь ли я обратно когда– ни будь. Наверняка он очередной раз завалился в бордель.
Стражников и вправду не оказалось, они набивали животы булочками Лоренцо. Покидая город, я совсем не чувствовал огорчения, скорее наоборот, с меня будто бы сняли тяжелые цепи, что ковали здесь до изобретения легкой плавки моим прадедом. Я шел мимо погоста, который проходил всегда, по пути к старушке Эрнесте. Где – то здесь был захоронен и мой дед, отец матери. Наверняка ее бы тоже похоронили здесь, будь судьба немного благосклонней.
Оставалось попрощаться лишь с тетушкой Эрнестой, может быть она даст совет, что пригодится мне в нелегком пути. Я вдруг вспомнил о ее пророчестве. Кажется, она сказала про тьму, что захлестнет город и метку дьявола. Наверное, как раз о чуме и говорила, воспринимая ее как Божье наказание, за боль, что причинял город, обычным людям.
Дойдя до болота, Эрнесту я не обнаружил. Ее хижина была разрушена и почти утонула в трясине. Подобраться ближе не было возможности. Очень жаль. Мне нравилась эта старушка. Оставалось только гадать, успела ли она уйти, или смерть пришла за ней, в мире снов, где нет, насилия и балом правит доброта.
Сны – это единственное, что радовало меня в последнее время. Особенно тот сон, что снился мне несколько дней подряд. Я видел красивую девушку с ярко-голубыми загадочными глазами. Ее волосы были темного цвета. Вот только не мог разглядеть ее лица, оно было размыто. Каждый раз я подходил к ней все ближе, но ее образ, будто ускользал от меня. Уверен, что она была очень красива.
Возможно, я видел ее в детстве, и в моей памяти отложился ее не четкий образ, а может быть мне и вправду предстоит ее повстречать.
Погода на этот раз была ясной, хотя верхушки деревьев не позволяли проследить за красивым закатом. Я шел с улыбкой на лице, думая о приятных вещах, и о той девушке, что мне снилась. Удаляясь глубоко в лес, я покидал город Узников, наконец, обретая свободу.
Глава 4. Сыщик Бенито
Уже полгода я разгребаю архивы поганого города, в который меня направили вести учет умерших от эпидемии, в надежде найти какую-нибудь связь между происходящими событиями. За пятнадцать лет, что я отлавливал ведьм и за семь, что нахожусь в чине следователя, мне не доводилось видеть ничего подобного.
Когда я прибыл сюда, город был несколько другим. Чума только начиналась. Сейчас окрестности просто не узнать.
Каждый вечер, проходя по улице, закрывшись тряпочной маской, пропитанной уксусом, я насчитываю семь – восемь трупов. Чума не щадит никого. Девочки и мальчики, старики и старухи – никого.
По ночам в городе очень светло. Костры, сжигающие чумные тела, не прекращают гореть. Ежемесячные отчеты главному епископу заключаются в тысячах умерших. Улицы города пустеют. Трудно найти человека, с кем бы удалось поговорить. Город Проклятых – замолчал.
Меня поселили на заброшенную кузницу, где полгода назад скончался местный кузнец. Иногда мне кажется, что запах его прогнившего тела все еще витает вокруг меня. Печи здесь давно остыли, а оружие, что было на складе – разворовали. Слышал, что у кузнеца был сын, который покинул город, до того, как его обнесли высокой стеной.
– Молодец мальчуган, он единственный кому повезло – все чаще думаю я.
Теперь покинуть город не предоставляется возможности. Высокая стена покрывает всю территорию. Вся оставшаяся стража сконцентрирована на отлов беглецов. Учесть тех не самая приятная. За побег, как и за колдовство, сжигают на костре. Разве что не пытают перед этим.
Сижу в полумраке, разбираю архивные записи судов. Короткие скучные архивные дела, без следствия и жестокие приговоры. На столе лежит очередное тело, погибшее при загадочных обстоятельствах.
– Кто – же все – таки я такой? – все чаще думаю о себе, с тех пор, как попал за стены этого города
Я родился в обыкновенной семье крестьян, где не было роскоши, где каждый делал то, что умеет. Уже с трудом помню, как оказался на службе Бога, в которого никогда не верил. Но отчетливо запомнил тот день, когда стал охотником и помню первую ведьму, отправившую на костер.
В моей семье воспитывалась любовь, а церковь сделала меня равнодушным ко всему. Ни чувств, ни страха, ни сожалений…
– Пора работать – размышлял я. Ни к чему эти пустые мысли. Нужно осмотреть тело, пока оно не приобрело специфический запах.
Сто тридцать шестой по счету случай удушения и выкалывание обоих глаз. Явный признак маньяка, которому мало жизней, что ежедневно забирает чума. На шее у подбородка всегда видны борозды, напоминающие круглый железный предмет с нечеткими контурами. Невозможно разглядеть рисунок целиком. Будто бы убийца пытается что – сказать, вкладывая этот предмет в свою удавку.
– Но глаза то выкалывать зачем?! Из – за подобных идиотов я и загремел сюда.
Инквизитор, что теперь заправляет городом, разрешил мне сжигать трупы, которые я приношу сюда после осмотра, прямо возле кузницы, если это кто – то из городской стражи. Странный и жестокий человек, никогда не показывающий своего лица.
По окончанию осмотра, не найдя ничего нового, я сжег тело покойного стражника и направился в город.
Каждая прогулка была абсолютно одинаковая: гора трупов и стоны, исходящие из-под дверей домов, отвратительная вонь разлагающихся тел, запах костров и горелой плоти.
Улицы повсюду кишат чумными докторами. Когда эпидемия только началась, многих заболевших крестьян выгоняли за ворота, давая им возможность уйти, Тех, кому было уже совсем плохо, сжигали сразу после остановки дыхания. Некоторые не заболевшие шли в помощники к чумным докторам, или прятались по своим хижинам. По ночам многие искали себе пропитание.
Раньше люди были менее напуганы и охотно делились со мной новостями, что намного облегчало расследование. Сейчас даже неунывающий пекарь Лоренцо замолчал вместе со всеми. Чума забрала его жену и ребенка. Теперь он всегда молчит. Его хлеб можно есть, разве, что, пребывая на смертном одре от голода. Он месит жесткое не вкусное тесто, вкладывая в него всю свою боль.
На месте, где раньше располагалась гончарная мастерская, теперь складывают трупы, чтобы я мог их осмотреть. Те, трупы, что находят ближе к центру города. Сегодня их уже двенадцать. Многие конечно чумные, но один, естественно задушен и ювелирно оставлен без глаз.
Мне удалось разглядеть круглую вмятину, напоминающую вдавленную монету с каким-то рисунком. С каждым новым трупом я убеждаюсь, что убийца хочет сказать причину этих смертей. Борозды становятся более четкими, а глаза выколоты, будто специально по краю.
– Что – же ему надо? – не выходило у меня из головы.
Мне доводилось наблюдать, что – то похожее на востоке. Стиль, конечно, отличался, но смерть была тоже очень быстрой. Жертву кололи острым предметом под мышку, протыкая сердце. Наступала мгновенная смерть, и не было ни капли шума и крови.
– Может заказной убийца, меняющий свой стиль?
В восточных землях я провел много времени, сопровождая Христианских миссионеров. Успехом такую работу трудно назвать. Там давно процветает иная религия. В ней меньше насилия, да и отношение к чистоте своего дело совсем иное.
Каждый новый день, подводил меня все ближе к разгадке этой тайны, но не было ясно, сколько я еще здесь пробуду.
Улицы шептались, что завтра будет казнь очередной ведьмы, подозреваемой в наведении чумы.
– Интересно на это посмотреть. Давненько я не видел танцующего инквизитора.
– Что будет, если умрет его портной – подумал я? Кто будет шить его роскошные наряды для экзекуций? Наверное, опять будет голышом щеголять, как это было при казне бардельной шлюхи.
Как ни странно, она ведьмой не являлась, но суд вынес ее приговор. Никто не стал уточнять обвинения. Нигде не встречал, чтобы интересовались судьбой шлюхи.
Утром я направился на площадь, в надежде, что смогу разобрать что – ни будь интересное в криках толпы. Да и сам процесс казни мне был не безразличен. За пятнадцать лет, что я охотился на ведьм, мое сердце стало твердым как камень. Я почти не испытываю жалости и сострадания. Чужие муки вызывают у меня скорее профессиональный интерес, чем жалость. А казни, сопровождающиеся танцами, выглядят весьма забавно.
По возвращению домой, обязательно напишу трактак о сумасшедшем инквизиторе города Проклятых.
К моему приходу на площади уже собралась толпа. Страшные события лишили этот город здравого смысла, но зрелища оставались прежними.
Как оказалось, казнь была массовой. Местный охотник поймал целую группу из шестнадцати человек. Жертвы сидели на железных стульях, их головы были закованы в тиски, что позволяли насильно раздвигать рты. На плахе уже стоял тот самый охотник. Его ярко – красная шляпа бросалась в глаза.
Наблюдая за жестокими людьми, мне удалось заметить, что каждый из них, внешне отличается от обычных людей. У них был свой неповторимый стиль. Инквизитор не показывает лица и пляшет ритуальные танцы, охотник в черном одеянии и в красной шляпе. Инквизитор, живущий у меня на родине, абсолютно лысый и не имеет бровей.
Было уже шумно, народ заливался в криках и свистах. Инквизитора до сих пор не было. Охотник явно нервничал. Это было видно по его пальцам, которыми он постукивал по рукоятки своего меча.
Народ начинал расходиться, как вдруг на плаху поднялась девушка, с огромными щипцами в руках. Она была очень красива! Ее черные, слегка волнистые волосы, спускались до самой поясницы. Глаза ярко – голубые, тонкие брови и немного пухлые губы. В отличие от большинства людей, она была ухожена. Ее нежная кожа светилась ярким блеском, словно у ангела. И она была очень молода…
Я смотрел на нее, не отрывая глаз. Она прошлась вокруг плахи, будто не обращая внимания на закованных еретиков. Ее кожаное одеяние облегало хрупкое молоденькое тело. Мне показалось, будто солнце вышло из – за туч поглядеть на нее. Раздались вульгарные крики озабоченных мужчин.
– Иди к нам, малышка – слышалось вдалеке.
Она надела черный колпак палача, соблюдая древние традиции казни и положив огромные щипцы на плечо громко произнесла:
– Вы хотите зрелища?!
– Да, – хором кричали крестьяне, пытавшиеся перекричать друг друга.
– Вы хотите их смерти?! Хотите смотреть на страшные муки?!
– Да, убей их, накажи!
– Ну, тогда стойте ублюдки и смотрите, куда заводит ваша жестокость.
Образ милой девушки мгновенно рассеялся у меня на глазах.
– Она прирожденный оратор – подумал я.
Мы видим ее впервые, а ее речь уже приобрела успех у черни, к тому же никто и не заметил, как смело она всех оскорбила, назвав ублюдками. Но дальше началось невообразимое: она один за другим выдергивала языки, щипцами, что принесла с собой и бросала их в толпу
– Жрите суки! – кричала она. Кушать подано.
С одной стороны, это было очень странно, но я находил в этом свою забаву. Правда, я был не готов разглядеть в этой милой с виду девушке, такого жестокого палача. Безусловно, она мне понравилась.
– Это дочь Рикардо, дочь Рикардо! – скандировал народ.
И вот тут я понял, что это была малолетняя дочь покойного палача. Ей должно быть лет семнадцать, но выглядела она несколько старше.
При жизни палач пользовался авторитетом, хотя последние годы следил только за борделем. Сама профессия палача не уважаема, но, бывало, люди добивались вершин почитания. По рассказам Лоренцо, именно таким был ее отец.
Закончив бросание языков, она принялась рубить головы, симметрично расставляя их вдоль плахи, развернув их лицом к народу.
– Ну что, нравится?! – торжественно произнесла она, вытирая кровавое лицо кожаным рукавом.
– А что, если так? – разрубая головы пополам – продолжала она.
– Еще одна психопатка в мою коллекцию.
– Осталось предложить Лоренцо, запекать ушастых ежей в хлебе и в городе не останется адекватных людей – улыбаясь, подумал я.
Девочка потешилась на славу!
– Надо будет к ней в гости заглянуть, думаю, она разговорчивая.
Не успел я уйти с площади, как ко мне подошли двое огромных стражников и сообщили, что «Великий инквизитор» требует моего визита. Долгое затишье и никакого контроля моей деятельности и вот за мной прибыли.
В тронном зале меня ждало очередное удивление: за не прозрачной ширмой на троне прятался инквизитор, всячески избегая личного контакта со мной.
– Стой, где стоишь! – прогремел он грубым голосом. Ближе подходить не надо.
– Расскажи мне, что удалось выяснить? Ты узнал, кто душит моих людей? Полгода ты на церковных харчах отъедаешь себе брюхо.
Я рассказал ему все что знал. А знал я совсем не много. Мой рассказ получился коротким. Зато инквизитор поведал мне интересную информацию.
– Сегодня ночью из постелей пропали семеро детей одного возраста, из семей, которые никак не связаны между собой.
Также я узнал, что если через месяц я не поставлю точку в этом загадочном деле, то сам окажусь на плахе. Инквизитор был зол, но безразличен. Кажется, его почти ничего не волновало. Просто кто – то сверху него на лестнице церковной иерархии требовал результатов
– Надо бы заранее познакомиться с красавицей, что швыряется языками – подумал я. Может тогда, она не будет изощряться над моим бренным телом.
День подходил к концу, когда я покидал замок инквизитора. Мне хотелось подумать, о чем – то приятном, но усталость брала вверх. Мысли были спутаны. Да еще милое личико палача мне не давало покоя. Ничего не мог поделать с собой. Она была очень красива.
Я никогда не был женат, все время посвящал работе, извинившей меня всего изнутри. Одни никчёмные интрижки перед тем, как отвести ведьму на костер.
Сил оставалось, чтобы только заполнить дневник информацией по сегодняшнему дню, как вдруг, кто – то сильно забарабанил в дверь.
– Денек явно перенасыщен – подумал я и открыл.
На пороге, подпирая дверной косяк рукой, стоял охотник. Его одежда была мокрой. Шел проливной дождь. На нем не было его любимой красной шляпы. Он был одет как простолюдин.
– Я болен – неожиданно произнес он. Чума пришла и за мной.
– Так, стоп! – остановил его я. Сначала я надену повязку, а потом добро пожаловать добрый чумной друг.
– Мне нужно уйти за ворота, иначе меня сожгут.
– На секундочку так, напомню тебе про огромный забор, почти подпирающий облака.
– Я знаю, как убежать с города – тихим голосом сказал он, облокотившись на стол.
– И ты полгода молчал?! Я тут безглазых потрошу, мечтаю о побеге…
– Нет времени объяснять, силы оставляют меня. Найди чумного лекаря Сальвадора и приведи его сюда.
Делать было нечего, или помочь этому чудаку, или потом тащить его на городской костер. Великий инквизитор бы не позволил сжечь его здесь. К тому же, если и вправду есть тайный ход за ворота, он мне будет необходим через месяц, если не завершу начатое. Не понятно, почему только он пришел ко мне за помощью, друзьями мы не являлись. Бывало, что пару раз просто поздоровались в таверне, и то, скорее не из – за радушия, а просто потому, что оба были охотниками.
Сальвадор жил неподалеку от городских ворот. Я застал его за привычным занятием, он вскрывал бубоны чумного больного. Не приятное зрелище.
Когда мы пришлю в кузницу, охотник ждал нас на пороге. Ему явно полегчало.
Его план оказался весьма прост. Мы шли совершать подкоп стены, проходившей через могилы. Как рассказал охотник, при постройке стены погост не стали обходить, да и глубоко ее тоже не завели. Дело не трудное, если не обращать внимания на то, что я, в компании охотника, подхватившего чуму, и его друга, добровольного чумного лекаря, потрошу старые заброшенные могилы.
Подкоп мы сделали весьма быстро и прощание было не долгим. Охотник дал мне старый ключ и сказал, что возможно он приблизит меня к разгадке тайны этого города.
– Это ключ от архива Верховного совета – пояснил Сальвадор.
Остается только догадываться, как он оказался у охотника. К этому архиву не допускается даже Великий инквизитор. Это не входило в его полномочия. Лишь признанный король мог это делать.
По возвращению в кузню, я закопал этот ключ на заднем дворе, под обломками старых печей. Сальвадор заночевал у меня. Моя компания ему была приятней, взрывающихся гнойных пузырей. Разгадка отныне была близка, и скоро я раскрою тайну, что приносит боль этому городу.
