Текст книги "Розыгрыш (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шушулков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Сойдя с автобуса на Верхней остановке Большой дороги, дед Федор не дошел один квартал до своих ворот, присел на лавку и подозвал проходившего мимо подростка-школьника.

  Он более недели пролежал в районной больнице, а жена так и ни разу не приехала навестить его. И хотя он сам наставлял, чтобы напрасно не раскатывалась, двор без присмотра не оставляла и деньги не тратила, обида все же таилась под шляпой раздосадованной.

  В палате больных, одного за другим навещали близкие. Грех жаловаться, люди не оставляли его в стороне, угощали домашней едой, винцо или водочки сто грамм иногда, чтобы доктора не узрели. Дело не в том, у него и деньжата про запас водятся.

  Да как-то неудобно всякий раз..., он что, нищий какой-то с подворотни, что ли, знал бы, как в больнице кормят, не стал бы жену бережливостью останавливать...

   – Ну, ладно, я ей сделаю, решила шляпа! Могла бы и сама сообразить, – терпеливо возмущался выздоровевший муж. – Как будто бы некого попросить за хозяйством полдня присмотреть, – негодовал он, – большое дело, если скотина один раз не кормленной останется, великий расход: три рубля в поездку оставить.

  На десятый день его выписали из больницы, и вот он почти дома.

  ... – Знаешь ли, где живет дед Федор Стоев? – спросил он подошедшего малого.

  -Знаю! – почесал пальцем лоб смущенный мальчик, показывая тем самым, что он и деда Федора тоже хорошо знает.

  -Так вот, на тебе на шоколадки два рубля, постучишь в калитку и скажешь бабке Феодоре, что ее дед сильно болен, чуть ли ни при смерти. Телефонировали в местную больницу, чтобы она непременно ехала к умирающему.

  Вероятно, поведение старых людей насколько непонятно в такой же степени и несуразно, но предложенная денежки в определенной степени сгладили такое впечатление, и школьник, перекинув порванный ранец с одного плеча на другое, направился с известием к бабке.

  -Дед Федор, – начал он, словно урок рассказывал, – передал, что звонили из какой-то поликлиники, что он сильно болен, что намерен умереть, и надо ехать к нему.

  -Кто тебе такое сказал? – не поняла бабка.

  -А сам дед Федор, – важно скривил головой он, всем своим видом показывая, что не перед одноклассницей стоит, не намерен выпендриваться.

  -И где же он?

  -А вооон там на скамейке, – мальчик показал рукой.

  ... Но деда там не было, скамейка уже пустотой стыла. Малый гонец на всякий случай порылся в кармане и, убедившись, что деньги не исчезли, так же загадочно, как сам благодетель, привычно подкинул плечом ранец и побежал догонять опередивших его ровесников.

  -Хорошо! – процедила сквозь зубы старая...

  Через некоторое время, переодевшись и никому ничего не сказав, она направилась в сторону Большой дороги. А дед Федор тем временем, воровски пробравшись через огороды, подождал, пока жена уйдёт, достал ключи из подбитого с ржавыми гвоздями ведра, и первым делом спустился в погреб...

  Не успел он присмотреть, всё ли на месте, перекусить после стаканчика-другого, вдруг залаяла собака и тот же мальчик, но уже без портфеля, сообщил, что звонили в сельсовет и сообщили: мол, бабка ехала проведать деда в больницу, страшно разволновалась, ей сделалось дурно и, она умерла. Теперь надо поехать забрать почившую. Мальчик пристально глянул в сторону Большой дороги и на всякий случай ощупал карман.

  Дед Федор не на шутку разволновался и мгновенно протрезвел. Дрожащими руками достал из сундука узелок с новым бельем, и нанял соседа с машиной, – в город поехали, оставив в недоумение остальных соседей неожиданным сообщением.

   Они еще сегодня утром видели управляющуюся двором бодрую хозяйку и на тебе, – даже как-то не верится. Хотя, с другой стороны, человеческая жизнь, что опрокинутый стакан воды, – рассуждали они, – и эта хрупкая молва пошла от двора к двору, пока не докатилась до верхнего магазина, где, встретив давних подруг, судачила живая бабка Феодора.

  Столкнувшись с потешным розыгрышем, молва бойко пошла обратно и подоспела как избродившее вино в путаной голове старого проказника в тот момент, когда он уже вернулся, сконфуженным, молча, платил Степану за бензин, и за пустую тряску.

   Раздосадованный, он не стал никому ничего объяснять, а принялся за нужное, наконец дело, отвыкшими руками щедро посыпал галдевшей живности корм, злобно понукал ненасытных, обзывал скотину всякими скотскими, жирными словами:

  – Один расход только, раздери вас волки! По вашим шеям давно топор плачет, и противень промасленный соскучился, – доносилась стойкая ругань из старого двора, носилась пока шумные птицы, хрюкающие и блеющие четвероногие, не разбрелась ночевать по стойлам и гнездовьям. Прибавили за день

  Вечером, шум старого двора окончательно стих, хозяйка протопила печь, подогрела уже холодеющие стены, заодно испекла откормленную примирительную гуську, – залила соусом и вином, – сготовила деду подзабытый домашний ужин.

   А под утро поток времени проветрил шальные причуды стариков, остудил страсти, как беспрерывная тяга холодит накануне топленую печь в стынущие осенние дни. И только настырный мальчуган, раскатываясь по улице на велосипеде, время от времени притормаживал, заинтересованно поглядывая в сторону знакомого двора, ждал, не перепадёт ли опять чего-нибудь эдакого до предстоящих рождественских колядок, когда со звездой придёт петь старикам рождество божье, и долгое им житие.