Текст книги "Баллада о тамплиерах"

Автор книги: Дмитрий Насыбулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 11

Столетние мосты были единственной переправой к королевскому замку. Остров Сите со всех сторон окружала река, однако это вовсе не являлось преградой для осеннего солнца. Первые лучи крадучись миновали зелёные равнины, заблестели в безмятежных потоках Сены. Проскользнув по мостовой, они весело заиграли в дворцовых витражах, затем перекинулись на площадь, чтобы порадовать обывателей.

Сердце Парижа пробуждалось. Кузнецы только растапливали печи, ставя подмастерьев на меха. А рыбаки с уловом, слава Всевышнему, уже занимали выгодные торговые места. Были и те, кто не уходил с ночи. Стражники, дождавшись утра, привычно меняли караулы. С соседней улицы наконец повеяло свежим хлебом. Постепенно на остров стекались люди, многоголосый гомон заполнял площадь и улочки.

Солнце поднималось всё выше, сдвигая четкую грань светотени. Скрываясь от слепящих лучей, в тени провисающего тканого карниза укрылся человек. Стоя у прилавка, Спрут с аппетитом уплетал просоленную сельдь. Опершись плечом о стену, он задумчиво разглядывал здание напротив. Рыбацкая лавка тоже смотрела на дом с кованой дверью и галереей. Покончив с рыбёшкой, он вытер губы рукавом и зашагал через площадь.

Отворивший дверь слуга сообщил, что господин ожидает его и готов принять. Внизу у лестницы вошедшего встретила охрана из нескольких человек. Оснащённость воинов была сравнима разве что с хранителями королевской казны. Пьёвро невольно отметил, что подобное излишество подчеркивает выраженное самолюбие нанимателя: «В лучшие годы я бы смог форт удерживать таким гарнизоном, не то что защищать амбиции одного человека».

Стража, пропуская капитана, проводила его пристальными взглядами.

В гостиной было тесновато. Явно бросалось в глаза странное сочетание: обилие дорогой утвари и отсутствие хорошего вкуса одновременно. Подымаясь по скрипучей лестнице, Спрут успел заметить дорогие кубки, подсвечники, гобелены. На стенах под потолком висели чучела хищников и различные охотничьи трофеи. Дом громко заявлял о нравах и предпочтениях жильца и его неумеренном аппетите.

Хозяин готовился к обеду. Господину подали вино, различную снедь, фрукты и небольшой котёл. Похлёбка совсем недавно была снята с огня. Горячий пар из-под крышки, растянувшись тонкой струйкой, ускользал в окошко, прямиком на городскую площадь. Запах показался Спруту знакомым. Поль, заметив капитана, жестом пригласил того ближе к столу.

– Я ожидал вас, – начал он, не отрываясь от тарелки, – неужели слухи правдивы, и ваши паруса всегда полны попутного ветра?

Спрут промолчал. Вероятно, «удачливость» и определила его участие в этом неожиданно возникшем деле. Хотя сообразительности, надёжности и нечеловеческой хватки ему было не занимать. Пьёвро подумал, что Поль любит держать всё в своих коротких, пухлых, скользких ручонках, не пропуская мимо себя ничего, включая слухи.

Крупный, упитанный человек на удивление ловко балансировал на едва видневшемся под ним трёхногом стуле. Образы бывают обманчивы. Видимо, тучность не стала для него обузой. Это объясняло сноровку и точно передавало изворотливый характер хозяина.

– У меня сегодня особое блюдо, – самодовольно произнёс Поль, в то время как его глаза прямо-таки сверлили гостя, – не составите ли мне компанию, капитан? Обедать в одиночестве как-то неблагородно.

Он поднял коротенькими ручками крышку над котлом, клубы пара и жар тут же вырвались наружу. Толстые шишковидные пальцы держали ложку. Поль небрежным движением поднял гущу со дна.

Спрут поморщился.

«Этот нахал ничего другого выкинуть просто не мог. Варёный осьминог! – Спрут сжал губы и выругался про себя: – Ах ты грязный ублюдок!»

Он еле сдерживался, чтобы не ответить на эту неуместную выходку.

Толстяк же ликовал. Круглое лицо скривилось в улыбке, обнажившей острые, редкие зубы. Блеснувший оскал не оставлял сомнений: будешь дёргаться – вопьёмся еще сильнее.

В любой другой раз подобного наглеца капитан зарубил бы на месте, но сейчас, успокоив бурю внутри себя, лишь хладнокровно ответил:

– Я не голоден.

В этот момент ему подумалось: «Любит ходить по краю. Мало ему ощущать опасность игры, он хочет подёргать за все ниточки… Но я встречал шторма и посильней».

– Мне нужна поддержка влиятельной стороны, чтобы не путаться у ваших людей под ногами, – Спрут сменил тему.

– Безусловно. Нам ни к чему, чтобы люди задавали лишние вопросы. Я рад, что вы усвоили, как здесь ведутся дела.

Не скрывая азарта, Поль покровительственным тоном вел разговор по своим правилам и упивался ходом беседы. Он взял в руку свёрнутый лист и помахал им:

– Вот. Считайте, что это ваш пропуск с печатью Королевского Двора.

– Ещё мне нужен человек для грязной работы, к которому вы не будете питать жалости, и чьи дела не приведут к вам.

– Подобного сброда полно в городской темнице, – небрежным тоном ответил хозяин.

– Среди них есть те, кому хватит сил и духа на рискованное поручение? – обратился Спрут к Полю.

– Разумеется, – хозяин погрозил пальцем, – но запомните главное: их провал – это ваш провал.

Толстяк брезгливо, с нескрываемым презрением, швырнул бумагу на стол. Под крылом могущественных покровителей люди теряют страх. Спрут смотрел, как этот «надутый пузырь» получает удовлетворение, щёлкая рычажками власти над ним, волевым и сильным человеком. И думал: «Давить до одури на простых людей надоедает даже деспотам, имеющим дикую одержимость». Ставки росли, ослепляя игрока. Издёвки Поля заставили Пьёвро взвесить, стоит ли озвучивать все свои сомнения.

– Мне не удалось пока найти неопровержимые доказательства о причастности Ордена Храма к чему-либо незаконному. Их открытая сторона достойна и чиста, нисколько их не порочит. Однако всем есть что скрывать, а те, кто прячется за богатством, что-то утаивают наверняка. Их нужно вывести на чистую воду.

Неожиданно Спрут сделал шаг к столу. Не отрывая пристального взгляда от собеседника, он медленно наклонился и взял в руку самую крупную виноградину.

– Найдём их сокровища, найдём и их слабости. А там – все само вылезет наружу.

Он с силой сдавил ягоду, та, брызнув соком, лопнула. В этот момент Пьёвро почувствовал появившееся напряжение собеседника. Вино колыхнулось в бокале. Моряк учуял новый запах. Так пахнет трус. Липкие капли влаги выступили у Поля на лбу.

Капитан медленно шагнул назад. Слизнув с пальца сладкую виноградную мякоть, продолжил:

– Тамплиеры хитры умом. В их бумагах присутствует некий шифр. За ним скрывается что-то, написанное не для чужих глаз. Мои источники уверены, что в Фонтане есть люди, способные пролить на это свет. Пока это всё. Чтобы потопить даже большую лодку, хватит и одной пробоины.

Поль, овладев собой, спросил:

– Вы находите это ценным?

– Ставлю свою репутацию, – ответил Спрут.

Поль хихикнул в ответ. Капитану это явно не понравилось.

– Смотрите, чтобы она не закончила так, как эта виноградина, – и хозяин вновь продолжил свой обед.

Поль принимал свой порок, наверное, даже пестовал и всячески подпитывал его. Спрут видел, как бездонная пасть, неряшливо, не разжёвывая, поглощала пищу кусками. О здоровом аппетите речь и не шла. Людям такого склада всегда всего мало. У них пропасть вместо желудка и кошелька, все поглощающая пустота. Как, впрочем, и на месте души.

«Мало» – это не количество и не мера, «мало» – это их кредо.

Аудиенция была окончена.

Забрав со стола бумагу, капитан резко развернулся и вышел.

Глава 12

Внутри замка герцога взору молодых рыцарей открылся роскошный зал со сводчатым потолком. Ярко пылали факелы и свечи. С гобеленов на гостей взирали прекрасные дамы и отважные рыцари, изображённые на фоне своих богатых владений. Создавая праздничный настрой, играли музыканты. Звучали озорные дудки с бубнами наперебой.

Заблаговременно был растоплен камин, накрыты столы. Работа на кухне закипела ещё с первыми лучами солнца. Повара старались угодить самому изощрённому вкусу, подыскивая лучшие, изысканные рецепты. Дорогой пряный шафран окрашивал блюда в красивый жёлто-золотистый цвет. Белый миндаль, красная земляника, зелень садовых трав – все это великолепие разжигало аппетит. Слуги важно и неторопливо подносили гостям всё новые угощения. Торжественно вносились в зал мясные деликатесы. На столах появились нежные гуси, обложенные яблоками. За ними последовали цыплята с зажаренной золотистой корочкой.

В центре застолья на массивном троне с замысловатой резьбой восседал герцог. Герцогиня – по правую руку от супруга. По обе стороны от них раскинулись широкие скамьи для гостей. Вейлор и его друзья выступали на поединках со стороны хозяев замка, их и усадили вместе, ближе к герцогу. Гости турнира, рыцари из дальних земель, сидели за столами напротив. Победители и знать занимали почётные места под знамёнами со своими гербами. Большой ковёр замыкал это праздничное кольцо. На нём, потешая присутствующих, изощрялись шуты, демонстрируя чудеса акробатической ловкости.

Двое слуг поставили перед друзьями поднос с жареным поросёнком, овощами и телятиной. Уго, оторвав кусок сочного мяса, стал есть.

– Вы только гляньте! Нам подали телёнка! – удивлялся Тибо. – Подобное угощение сойдёт только для бесчувственного крестьянского желудка.

– Тем, кто желает удержаться в седле, нужно вкушать настоящее мясо для взращивания плоти, – вытирая ладонью пухлые губы, ответил жующий Уго.

– Тибо, – окликнул друга Вейлор, – а вот мелкие пичужки. Они сойдут для изнеженной натуры?

– Превосходно! Ты знаешь, как порадовать друга; ведь эти крылатые создания возносятся так высоко, к самому Господнему престолу!

Радостный шум заполнил зал, всюду оживлённо обсуждали завершившееся событие. Торжественный ореол пиршества вперемешку с пережитыми яркими впечатлениями окончательно опьянил гостей.

Вейлор, находясь в приподнятом настроении, зазывал друзей на соколиную охоту, желая продлить столь приятное общение. Шампанец предложил молодым франкам погостить у него в отцовском замке, заодно вместе потренироваться. Обычно они сразу соглашались, поэтому юноша очень удивился их дружному отказу.

– Последнее время у меня прибавилось хлопот. Мой отец стар, и память старика, как сито, – злился Уго, – приходится самому браться за дела, к тому же король просил не выезжать из поместья.

– Я тоже получил письмо от Его Величества, – поддержал Тибо, – кстати, я жду со дня на день прибытия торговцев тканями и итальянских портных. Мне пора обновлять наряды. В этом старье, что на мне надето, нельзя и в поля выйти, не то что показаться при Королевском Дворе.

Тибо небрежно коснулся изящными пальцами своего роскошного одеяния и томно добавил:

– Вейлор, придётся тебе обойтись без компании в этот раз. Встретимся зимой на королевском турнире.

– Опять турнир! – вмешался в разговор Уго. – Вот времена! Нет настоящего мужского дела, где бы сгодилось наше мастерство. Шестнадцать лет уже нет достойных походов.

– Затевается что-то, – перебил друга Тибо, – поговаривают, сам Жак де Моле покинул свою резиденцию на Кипре. И Великому Магистру тамплиеров вскоре понадобятся храбрые рыцари, вроде нас.

– Новый поход? – с изумлением спросил Вейлор.

– В таком случае, король не упустит возможности пополнить казну. Я слышал, он даже пригласил Магистра на аудиенцию. И непременно приобщит меня к стоящему делу, – хвастливо произнес Уго, высокомерно задрав вихрастую голову на бычьей шее.

– Аромат здешних вин заставляет тебя верить каждому слову, – засмеялся Тибо.

Он с интересом разглядывал красавиц.

– Тамплиеры чётко различают святую войну и примитивный разбой. У них с королём различные взгляды на цели военного похода. А что касается тебя, – Тибо оценивающе взглянул на приятеля, – Филиппу нужны головорезы, а не забияки!

И роморантенец, убрав густые локоны с лица, перевёл взгляд в сторону. От услышанного Уго поперхнулся.

– Погляди на себя, страус!

– Ты каждый разговор преподносишь, как поединок, – небрежно отмахнулся Тибо.

– Да я одолел больше противников, чем ты. А уступить лучшему не так досадно. Ведь так, Вейлор! – утешал себя захмелевший Уго, ожидая поддержки шампанца.

Вейлор промолчал, в этот момент все его мысли занимала Алейна.

– Мои дорогие гости! – раздался голос герцога. – Позвольте Вам представить нашего поэта. Бруно Сладкогласный своими возвышенными сочинениями украсит наш праздник.

– Дорогой Бруно! Прошу вас что-нибудь наивное и целомудренное, – высказала своё пожелание герцогиня.

– Ваша Светлость, моя новая песня будет исполнена в Вашу честь, – и Бруно поклонился прекрасной хозяйке дома.

Зазвенела лютня. Все взоры устремились к поющему.

О чувствах, сердцу что пригодны,

И слушателю так угодны,

Я приоткрою занавес,

Ведь стал свидетелем чудес.

Охотник жил у черты леса.

О нём расскажет эта пьеса.

Как сердце к деве отозвалось.

Других оно не признавало.

И краше пары не сыскать,

Что мне заблудшему гадать.

Она есть ангел, он храбрец.

Один пророчили конец.

Но в их судьбу вмешалась злоба.

Ох, нежеланная особа!

Недуг её забрать решил,

Он истязал её, душил.

К Аиду был назначен час,

Желал отнять её у нас.

Сломило это паренька,

Ослабла крепкая рука.

И на очередной охоте,

Когда олень застрял в болоте,

Охотник лук свой опустил.

Добыче жизнь он подарил.

Как мог отнять он дар другого,

Когда был сам лишён покоя?!

Судеб желанье отвергал,

В любви лишь он покой искал,

Когда ты, снов не глядя, бодр.

Весной цветёт весь год природа.

Глаза любимой всюду видишь,

В ручье бегущем пенье слышишь.

Но краски подменило горе,

Добро отняв, вложив худое.

Тоску вдруг разглядел Дух Леса,

Что источал душой повеса,

И сжалился над человеком Он,

Над тем, что стал в разлад с грехом.

Златыми завертев рогами,

Зверь заговорил устами.

О тайне озера вещал,

Чтоб тот источник отыскал.

«Он жизнь подарит ей вторую,

Коль ты избрал стезю другую!»

Охотник на колени пал.

«Веди её» – так он сказал.

Мужчина к дому возвратился,

В покои девушки вломился.

И время тратить он не смеет.

Избранница уже хладеет,

Святых увидела в бреду.

Жених унёс её во тьму.

Тот пруд в ночи он отыскал,

Дрожа, как лист, что опоздал.

И муж, наказу повинуясь,

Лишь о её судьбе волнуясь,

Он подошел, трясясь, к истоку.

На волю отдал он потоку

Свою любовь. Судьбу доверил,

В слова волшебные поверив.

И тело поглотила гладь,

По зеркалу пуская рябь.

Как вдруг зажглись потоки светом,

Волна пошла на месте этом.

Со дна фонтан извергся в небо!

Всё колдовством казалось это.

И вспышкой завершился акт.

А сердце юное не в такт

Забилось, встретив милый взгляд,

Знакомый столько лет подряд.

На берег из пучин явился,

Как образ девы растворился,

Олень пугливый, с толку сбитый,

Лесными чарами покрытый.

Увидев лук и злые стрелы,

Что угрожающе блестели.

И парня не признав, подруга

Сорвалась с места от испуга.

В кустах терновых затерялась.

Так с женихом она рассталась.

Не зная жизни без любимой,

Охотник, горечью томимый,

Дорогу к людям позабыл.

Отбросил лук. Таков он был.

Года минули, но молва

Ещё тревожила уста.

И на опушке иногда,

Кого обрадует судьба,

Увидит в ярком свете дня

Оленей двух и их дитя.

Случилось жизни торжество,

Любви подвластно колдовство!

Пока звучала музыка, девушки перешёптывались, поглядывая на мужественных участников турнира, пытаясь предугадать, с кем из них сведет их музыка в танце. По девичьим взглядам было понятно, что Тибо у слабого пола отмечен особым вниманием.

– Какие громкие дудки, – воскликнул роморантенец, – это вредно для моих ушей. Музыканты явно приглашены из какой-то глуши.

Вейлор, устав от разговоров, снова погрузился в собственные мысли. Приятный баритон незаметно увлек юношу во владения грёз, перенеся за пределы этих каменных стен, за окраины полей. Туда, где молодое сердце билось сильнее. А чувственные слова, слетавшие с уст поэта, казались отражением немой тоски его души.

– Обожаю поэзию! – сказал Тибо, томно закатив глаза.

А в ответ услышал громкий хохот Уго:

– Это оттого, что ты в ней ничего не смыслишь!

Вновь зазвучала музыка, теперь в честь победителя. Когда смолкла торжественная песнь, триумфатор сам подошел к Вейлору и, поклонившись, сказал:

– В былые времена победитель забирал и коня, и доспехи, а то и пленял побеждённого. Вы, мой юный друг, человек чести! Поединок с вами – уже награда. Я оценил ваш благородный порыв.

– Я думал, что в ваших краях есть только один легендарный герой – Ульрих Лихтенштейнский.

– Вы правы, легендарный там только один. Я всего лишь старик. Но я сразился с ним однажды. Тогда ещё сердце не уставало и глаз не одолевала мутность. Он был на моём месте. Седой, упрямый, гордый. Такой неукротимый! Отправил меня в лазарет, сразил с такой лёгкостью, будто проделывал это в сотый раз. Понадобились годы, чтобы разгадать его секрет. Такой самородок – один на тысячу!

Его взгляд устремился вдаль, он словно вглядывался в прошлое.

– Были времена! Теперь рыцарь мельчает. Я стар для ярких лучей славы и пышных приёмов. Поединок – это глоток воздуха, который пьянит, продлевая мне жизнь. Пропитанный гарью и кровью, тот, что окрестил нас в бою, лишая права на другую жизнь. Годы берут своё, а ты ещё не готов сдаваться, не затеяв хорошей драки. Вот и готовлю свой меч снова и снова. Приму свою старость, когда проиграю, когда юнец застанет меня врасплох. Сегодня вы отсрочили мой уход своим благородным поступком.

Он ещё раз с достоинством поклонился. Искренние слова рыцаря смутили юношу, он покраснел и поклонился в ответ.

Турнир закончился совсем не так, как хотелось бы Вейлору, но всё же после этих слов на душе стало теплее.

Громкий стук в дверь разбудил Вейлора утром. На пороге застыл голубоглазый мальчуган.

– Мне велено отыскать Вейлора де Труа. Я уверен, что это его вороной конь стоит у коновязи.

Вейлор, протирая сонные глаза, отозвался:

– Кто спрашивает?

– Я, Флорентик, сын кузнеца.

Мальчик обтёр руки о штаны и продолжил:

– Господин, назовите, что изображено на вашем гербе? Я должен убедиться, что не ошибся.

– «Полуденное Солнце».

– У меня послание от вашего дяди. Он будет ждать вас после утренней молитвы у собора Нотр-Дам, в Дижоне его каждый покажет.

– Мой дядя здесь? Передай ему, что я буду непременно.

С дядей Андре он не виделся много лет. Вейлор стал спешно одеваться.

Мальчик коснулся меча.

– У вас славный меч! Прочный, гибкий и очень острый! – сын кузнеца разбирался в оружии не по возрасту.

– Ты ещё здесь?

– Я жду награды, обещанной вашим дядей.

Вейлор взглянул в широко распахнутые детские глаза и протянул гонцу мелкую монетку. Мальчик с достоинством поклонился и вышел.

«Смышлёный», – отметил молодой рыцарь, сбегая вниз по ступенькам.

Многие приехавшие в Дижон мечтали вознести хвалу Всевышнему в величественном соборе, в этом месте благодати. На площади было многолюдно. Вейлор некоторое время вглядывался в прохожих. Наконец он обратил внимание на мужчину, стоящего по ту сторону дороги. Тот тоже пристально разглядывал молодого рыцаря. Парень не сразу узнал дядю. Молодым все старики издали кажутся одинаковыми: белая голова, полнота, пришедшая к ним так некстати, и лицо с морщинами. Этот господин, явно желающий скрыть свою личность за курчавой бородой и дорогим расшитым узорами полукафтаном, не был исключением. Шампанец сомневался, пока не увидел знакомую с детства улыбку. Сердце тут же обрадовалось, и юноша позвал дядю по имени:

– Андре!

Тот подал еле заметный знак рукой и, убедившись, что племянник его увидел, развернулся и не торопясь пошел вдоль узкого, без пристроек и часовен, здания собора. Вейлор прибавил шаг. Свернув на неприметную улочку, оба оказались у маленькой дверцы; толкнув её, дядя исчез в проёме. Войдя следом, рыцарь попал в сад. Взгляду предстали пышные кустарники. Их обращенные к солнцу ветви еще радовали глаз зеленью. Но те, что попали в тень, уже примерили праздничные одеяния, которые неспешно вязала осень.

Седовласый дворянин сел на скамью рядом с фонтанчиком, указав на место подле себя.

– Мой мальчик, как ты вырос, позволь мне получше разглядеть тебя. Андре не без удовольствия отметил, что его племянник крепок и силён – настоящий воин.

– Да благословит тебя Господь!

Вейлор был очень удивлён такой встречей. Не сразу найдя нужные слова, он смущенно улыбался. Последний раз судьба сводила их вместе зим шесть назад.

– Как ваше драгоценное здоровье, дядюшка?

– Милостью Божьей. Что это мы обо мне? Ты нынче победитель! Позволь мне порадоваться за тебя. Ты одержал славную победу над… своим тщеславием.

Вейлор снова смутился.

– Поверь мне, об этом ещё долго будут судачить! При других обстоятельствах, возможно, у рыцаря из Зарганса не было бы шансов на победу. На все четыре стороны уже разносятся вести. От замка до винодельни, от монастыря до мельницы все пересказывают твои подвиги: как в одном бою был повержен бывалый германский воин и как великодушен был в главном поединке юный Вейлор де Труа. Второе мне больше по душе.

– Дядя, так вы были на турнире?

– Только ленивый не был там! Рад, что самому довелось увидеть твой триумф.

– Вы, как всегда, оказались рядом. Жаль, отец никогда не разделял моей страсти к поединкам, – с грустью отозвался юноша, отведя глаза в сторону.

– Поверь, ты к нему несправедлив. Старик дорожит тобой, когда-нибудь сам в этом убедишься.

Андре, не желая окрасить грустью и без того редкую встречу, решил направить разговор в иное русло:

– Наверное, ты удивлён таким приёмом?

Вейлор смущенно закивал. Дядя приобнял племянника за плечи.

– У меня к тебе есть просьба, думаю, ты не откажешь старику. Вознаграждениями от турниров не разбогатеешь, я же предлагаю тебе выгодную службу, заодно поправишь свои финансовые дела.

– В Рождество все рыцари съезжаются в Париж на королевский турнир. Я тоже хотел бы там быть.

– Вот и славно, всё складывается хорошо. До этого времени тебе предстоит увлекательная поездка в земли, где текут бурные реки, а горы столь высоки, что даже облакам приходится их перешагивать. Там чего только не увидишь! Если у тебя есть красавица на примете, то её обрадует украшение с великолепным смарагдом или перлом. Говорят, что местным ювелирам тайны мастерства открыли горные гномы.

– Дядюшка, я уже вырос, а вы опять завлекаете меня сказочными историями.

– А чтобы в дороге не было скучно, – продолжал дядя, – тебя сопроводит старый друг. Мне уже пора, мой дорогой. Завтра в полдень будь в таверне «Одинокий филин», тебя узнают. Что до меня, встречусь с тобой там позже. Рад был тебя снова повидать!

Вейлор напоследок спросил:

– Дядюшка, а почему же вы, намекая на моё удручающее финансовое положение, всё же отправили гонца за мой счёт?

– Ах, мальчишка! Я же с ним расплатился, – вскричал старик и стукнул ладонью по колену, – шустрый птенец.

Вейлор, вспомнив мальчугана, улыбнулся и пошёл к выходу. Андре подозвал слугу и тихо отдал распоряжение. Слуга поклонился и неслышно вышел вслед за молодым человеком.