Текст книги "Шаровые молнии (сборник)"

Автор книги: Дмитрий Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

________

Удобно устроившись на подстилке из сена и тщательно вылизав свою глянцево-черную шубку, Анаис положила мордочку на вытянутые лапы. – Все-таки я не поняла, почему у тебя возникла идея отправиться в этот мир. – Видишь ли, – отозвался Муэрс, – этот мир, изобретение Локи, в общем-то задуман неплохо, но в нем слишком много нелогичного и недоговоренного. Например, не вмешайся мы сегодня, деревенские жители еще много лет пребывали бы в трагическом заблуждении. Они передавали бы это заблуждение своим детям, тем самым невольно тормозя прогресс. – Разве они не догадались бы, что их просто разыграли? – Они и сейчас не догадаются. Но у Локи все было задумано гораздо хуже. Дракон возник бы посреди таверны, уничтожил множество людей, а те, которые успели бы спастись, пришли бы к абсурдному выводу, что драконы являются в мир прямо из ада, уничтожая тех, кто послужил причиной их смерти. Ведь некому было бы им объяснить, что ни рая, ни ада на самом деле нет, и все дело в человеческой трусости, слабости и хвастовстве, что суть стороны одного и того же явления. Поняла? – Не вполне: – Ну вот, я опять забыл, что ты всего лишь глупая кошка: На сей раз он не успел увернуться, и острые коготки слегка полоснули его по носу. – Ладно, не злись. Ты во всем еще успеешь разобраться, – примирительно мурлыкнул Муэрс, пытаясь дотянуться языком до кончика носа. – На завтра у нас запланирован визит в Башню: – Так-то лучше, – Анаис зевнула, сввернулась клубочком и зарыла мордочку в теплый пушистый мех. – Муэрс! – Да? – Ты действительно думаешь, что этот Бран займется земледелием? Кот потянулся и зажмурился. – Конечно, нет, – блаженно раскидываясь на мягком сене, ответил он и широко зевнул. – Он будет продолжать хвастать своим подвигом в каждой таверне. Я отлично знаю повадки таких людей:

3. Башня

– Вот строение, о котором я говорил, – сказал Муэрс, указывая лапой в сторону башни. – С ней в этом мире связано множество разных суеверий. Согласно одним, внутри находятся несметные богатства, вроде моей цепи, а согласно другим – там засела нечистая сила. Все это, конечно, ерунда, однако факт остается фактом: никто из людей, которые туда заходили, не вернулся обратно. Так что наша с тобой задача – разгадать эту загадку и по мере возможности исправить ситуацию. Поняла? – Да, – сказала Анаис. – Но сами-то мы оттуда выберемся? – Естественно, – уверенно ответил Муэрс. – Пошли. Взобраться на отвесную скалу для кошек было парой пустяков, так же, как и пробраться по узкому каменному карнизу к высокой арке входа. Муэрс легко перепрыгнул через порог; Анаис не отставала ни на шаг. Внутри было темно, но глаза кошек, привычные к самому скудному освещению, отчетливо различали каждый камешек в стене. Кот остановился, и Анаис встретила заинтересованный взгляд его янтарных глаз. – Посмотри-ка, – сказал Муэрс, обводя хвостом обширный зал с высокими колоннами и затененными нишами по углам. – Здесь же решительно ничего нет! – Не может быть, – возразила Анаис. – Люди, конечно, глупы, но не возникают же суеверия совершенно на пустом месте! Подняв хвост трубой, кошка подбежала к гладкой серой стене и ощупала вибриссами поверхность. Кончик ее хвоста напрягся и мелко задрожал. – Муэрс! – позвала она. – Как ты думаешь, что это? Кот не успел ответить: у входа в пещеру послышались чьи-то шаги. Мгновенно сориентировавшись, Муэрс подскочил к кошке, и схватив ее зубами за шкирку, как котенка, оттащил в сторону, к одной из ниш. – Здесь ни один человек нас не заметит, – прошипел он в ухо опешившей Анаис, которая инстинктивно пыталась перевернуться на спину и нанести ему удар в когтями задних лап в незащищенный живот. – Сиди тихо, дура! Сиди и смотри! Наконец кошка услышала его и перестала отбиваться, хотя шерсть на ее спине еще не улеглась, выдавая возмущение. – Какого черта: – проворчала она было, но в этот момент на фоне освещенного входа возникла человеческая фигура. Кто-то крадучись пытался проникнуть в башню. В одной руке человек держал фонарь, в другой – что-то похожее на меч. – По-моему, это вор, – шепнул кошке Муэрс. – Один из тех, кто рассчитывает найти здесь золото. Смотри внимательно, и если заметишь что-то странное: Впрочем, я сам скажу тебе, когда надо будет действовать. – Можешь ничего не говорить, – недовольно огрызнулась Анаис. – Моя реакция не хуже твоей. Обе кошки замерли в своем укрытии. Их присутствие выдавали только светящиеся в темноте две пары глаз – янтарные и зеленые, но человек не замечал их: Он сделал несколько шагов вперед, остановился, оглянулся назад. Выход был на месте, так же равнодушно светили маленькие ночные светила. Опять пролетела летучая мышь. Скар облизал неожиданно пересохшие губы, и тут впереди, в непробиваемой светом фонаря тьме возникло движение. Словно заворочалось нечто огромное, волна воздуха коснулась лица Скара. Он отпрыгнул назад, поднял выше фонарь, меч выставил перед собой. Но из тьмы ничего не появилось, лишь далеко впереди почудился слабый блеск, искорка: Сжал меч покрепче, чтобы не выскользнул из потной ладони, мелкими шажками двинулся вперед. Почти сразу фонарь высветил что-то, и сердце Скара едва не выпрыгнуло из груди – золото. Точно, золото, целая груда! Не забывая об осторожности, медленно подошел. Груда слитков играла искорками, кое-где светились разноцветными глазками драгоценные камни. "Нашел, нашел!" – душа пела майским соловьем, – "А эти тупые крестьяне боятся сюда ходить!". Огляделся, вокруг никого. Осторожно поставил фонарь. Когда свет упал снизу, куча драгоценностей показалась еще больше. Мысли Скара потеряли стройность. В воображении, подогреваемом жадностью, рисовались картины, одна другой соблазнительнее, что он сделает с таким богатством. Когда вытянул руки перед собой, то кисти слегка дрожали. Выдержка изменила вору первый раз в жизни. Увидев кучу золота, забыл, где находится, даже не подумал о том, как спустится с таким грузом. Анаис слегка шлепнула Муэрса лапой по спине. – Видишь? Посреди зала, там, где только что ничего не было, возвышалось нечто, напоминающее искрящуюся кучу. Человек замер возле нее, лицо его застыло в идиотском восторге. – Откуда она взялась? – непонимающе пробормотала Анаис. – Кажется, это и есть то, что люди именуют сокровищами, – шепнул Муэрс. Гора золота и драгоценных камней. Этот человек, похоже, и впрямь вор: И нашел он то, что хотел. Вор попытался взять в руку слиток, формой напоминающий сердце, крупный, с красным отливом. Но рука встретила пустоту, кисть словно погрузилась в теплый воздух, как от очага. На лице Скара, не особо выразительном от природы, отразилось непонимание. Он раз за разом пытался ухватить то золото, то красный рубин, то травяного цвета изумруд. Золото искрилось, свет фонаря дробился в гранях драгоценных камней, но в руках не оставалось ничего! Скар трясся, словно в лихорадке, слезы текли по небритым щекам. Когда успокоился, в руке почему-то оказалась рукоять меча. Но он знал, что делать. Лезвие коротко блеснуло в свете фонаря, и дикий вопль разорвал темноту башни. Вор отшатнулся, рука его отклонилась, и меч со стуком упал на пол. Огромное черное чудовище с горящими зеленым пламенем глазами с размаху налетело на него и сшибло с ног. Скар попытался закричать, позвать на помощь, но ужас сжал ему горло, и с хриплым стоном вор повалился без чувств рядом с бесполезным мечом.

Довольно урча, Муэрс подошел к упавшему телу и ощупал его вибриссами. – Молодец, – похвалил он Анаис. – Ты успела вовремя. Он только слегка поцарапал себе руку. – Надо бы выволочь его отсюда, чтобы не мешался, – заметила кошка. – И хорошо спрятать – а то мало ли, вдруг кому-нибудь вздумается его ограбить, а он все-таки без сознания. И я должна показать тебе одну вещь: – Ладно, я с этим справлюсь, – сказал Муэрс, хватая вора зубами за воротник и волоча его к выходу. Бросив человека под кустом малины, обильно разросшейся на склоне за башней, кот вернулся к подруге и застал ее стоящей на задних лапах возле серой стены. – Ну-ка послушай, – обратилась к нему Анаис. Муэрс приблизился к ней и приложил ухо к стене. – Ультразвук! – воскликнул он мгновение спустя. – Ну конечно! Теперь почти все ясно! – А мне ничего не ясно, – возразила кошка. – Что за ерунду порет эта вещь? – и Анаис раздраженно царапнула когтями стену. "Те, кто создал меня, давно исчезли. Как, куда они ушли, мне не дано знать. Но их нет, а я есть. Я помню только, что они были другие, не такие, как эти, нынешние, что приходят сюда раз за разом. Но сегодняшние разумные стол же упорны, как и мои создатели. Они идут и идут, и ни один не вернулся назад:" – Неужели ты ничего не слышала о звукозаписях? – укоризненно покачал головой Муэрс. – Об ультразвуковых – нет, – отрезала кошка. – Какой в них смысл, если ни один из людей не способен их воспринимать? – А вот этого я пока не знаю, – задумался Муэрс. – Думаю, нам нужно проникнуть туда, – он провел по стене подушечками лап. Анаис пробежала вдоль стены и вернулась обратно. – С этой стороны – сплошной камень, – сообщила она. – Ни намека на дверь, нору или тайник. – Значит, надо искать дальше: – начал было Муэрс, но вдруг осекся. – Не двигайся! – прошипел он. – Кажется, сюда идет кто-то еще: Кошки застыли на местах, синхронно повернув мордочки к светлеющей арке. Послышался отдаленный стук копыт, затем смолк. Через некоторое время чуткие уши уловили совсем рядом звон железа, приглушенный кашель, и наконец на фоне арки появился человек. Он был на голову выше того, которого Муэрс только что оттащил в малину, значительно шире в плечах, и поступь его была тяжелее. Что-то в неловких движениях пришельца показалось кошкам неуловимо знакомым; в следующую минуту Муэрс, не сдержавшись, фыркнул, едва успев зарыться носом в свой густой меховой воротник. – Да ведь это же Бран! – возмутился он. – Говорил я этому идиоту: займись земледелием! Так нет же! Ему опять понадобились драконы! Кот едва успел закончить свою тираду, когда пещера внезапно осветилась ярким оранжевым светом. Посреди зала, изрыгая пламя и клубы дыма, стоял огромный чешуйчатый дракон. Рев чудовища заставил кошек шарахнуться в разные стороны. Анаис черной молнией взлетела на капитель одной из колонн, Муэрс метнулся к дальней нише. Но рыцарь, держащий в вытянутой руке меч, похоже, не видел перед собой ничего, кроме оскаленной пасти дракона. – Я покажу тебе, тварь, на что способен благородный Бран из Луахайры, бормотал воин. – И тебе, и всем тем, кто еще сомневается в моей победе над твоим собратом с горы Каррантуилл: – Псих, – обреченно прошептал забившийся в нишу Муэрс. – Пиво, – тихо мяукнула ему Анаис, свесившись с колонны. – Благородный рыцарь прибег к бочонку пива, дабы пробудить в себе храбрость. Муэрс поднял на нее янтарные глаза. – Ну что, ты готова отправить в обморок и этого, если понадобится? Анаис едва не соскользнула с капители, но удержалась. – Постараюсь, – проворчала она. – Но может быть, в этом не будет нужды? – Что-то я на это не надеюсь, – вздохнул Муэрс, с некоторой опаской косясь на дракона. Тот извивался посреди пещеры, и пенистая слюна капала из огромной пасти на пол. Пошатываясь, Бран поудобнее перехватил меч и принял боевую стойку. Дракон зарычал, припал к земле и наконец бросился на рыцаря. . Заученным движением Бран, даже пьяный, сумел уйти с линии атаки. Меч описал кривоватую дугу, свистнул рассекаемый воздух, Бран уже представил, как из распоротой шеи чудовища хлынет кровь, зеленая, отвратно пахнущая, как и у всех драконов. Но меч встретил лишь пустоту. Бран едва не упал, судорожным усилием устоял на ногах. Дракон, невредимый, ревел и бесновался по-прежнему. Воин подошел, ткнул мечом прямо, без ухищрений. Лезвие вошло в живот твари мягко, без сопротивления, словно воздух разрезал: "Как же так, кто же людей пожирает?" – мысли бежали мелкие, отчаяние поднималось из глубины души. – "А я ничего не могу сделать? Что же мне делать, как жить после этого? Мой герб! Моя честь! После этого даже те, кто поверил в мою победу над Каррантуилльским демоном, сочтут меня трусом и лжецом!" Пол гостеприимно оскалился невесть откуда взявшейся щелью. Рукоять меча закрепилась в ней плотно, должна была выдержать. Бран, хотя и был пьян, точно знал, что делает рыцарь в такой ситуации. Его подвело зрение. Не будучи твердо уверенным, на какой из мечей следует падать, Бран избрал левый, и оказался неправ. Однако грохот, с которым железо лат ударилось о камень пола, туман в голове, страх и отчаяние вместе оказались слишком тяжелым испытанием для рыцаря. Не успев осознать, насколько верно избрано направление падения, благородный Бран из Луахайры вытянулся во весь рост на холодном полу и громко захрапел. Башня вновь погрузилась в темноту. – Ну что ж, тащи и его, – произнесла Анаис, спрыгивая на пол и с интересом начиная рассматривать трещину, в которой косо торчал клинок рыцарского меча. Муэрс заворчал, уперся лапами в пол и пятясь, поволок спящего к выходу. На сей раз ноша оказалась тяжелее, и кот потратил добрые четверть часа, прежде чем вернулся, оставив Брана отсыпаться в кустах. Анаис нигде не было видно. В первый момент Муэрс растерялся и испуганно мяукнул. Однако откуда-то снизу немедленно послышалось ответное мяуканье. Догадавшись, в чем дело, кот просунул голову в трещину. Из-под пола на него смотрели горящие от возбуждения зеленые глаза. – Я нашла эту гадость! – воскликнула кошка. – Спускайся сюда! С некоторой опаской Муэрс свесился с края трещины. Некоторое время он подержался на задних лапах, затем мягко спрыгнул и очутился бок о бок с взволнованной кошкой. Нижнее помещение было раз в пять меньше верхнего. Кот с интересом окинул взглядом стены, обшитые аккуратными панелями, полированные столы и кресла вокруг. Пол был покрыт чем-то мягким и теплым, напоминающим ворсистый ковер. – Вот, посмотри! – Анаис вспрыгнула на одно из кресел и поставила передние лапы на ближайший стол. – Что это? Присоединившись к ней, Муэрс увидел стоящий на столе небольшой черный ящик, от которого тянулось несколько толстых проводов. Ящик чуть слышно шумел и иногда мигал голубыми лампочками, разбросанными в несколько рядов по его передней стенке. На ящике был установлен другой, побольше, с плоским квадратным экраном, от которого шло зеленоватое свечение. Заинтересовавшись, Муэрс осторожно, стараясь не скользить когтями по полировке, взобрался на стол и начал ощупывать ящик вибриссами. Обходя его слева, кот случайно задел лапой небольшую черную коробочку и некоторое время внимательно изучал ее. Наконец он выпрямился. – Думаю, мне придется снова превратиться в человека, – сказал он Анаис. Но на сей раз ты можешь остаться кошкой. Мне может понадобиться твоя помощь. – Хорошо, – согласилась Анаис. Глаза Муэрса засветились ярче, и кошка отвернулась. Спустя несколько мгновений свет погас, и возле стола выросла высокая фигура светловолосого мужчины. Он сел в кресло и уверенно пододвинул к себе ящик с экраном и черную коробочку, на которой только теперь Анаис разглядела ряды кнопок с непонятными символами. Муэрс взглянул на мерцающий экран и пробежал пальцами по кнопкам. Черный ящик ответил коротким гудком, лампочки на нем разом зажглись, а экран ярко осветился, и Анаис с удивлением увидела на нем знакомые очертания ниш и колонн. Перед ними, вне всяких сомнений, был верхний зал башни, из которого они только что ушли, но не темный, а залитый ровным теплым светом так, что отлично просматривались даже самые дальние уголки ниш. Вдруг Муэрс сдвинул брови и повернулся к Анаис. – Ты ничего не слышишь? Неужели еще кто-то? Кошка была уже на полдороге к трещине, ведущей в первое помещение. Легко подпрыгнув, она повисла на передних лапах, качнулась назад, вперед и вылетела наверх. На мгновение Муэрс увидел ее мордочку, просунувшуюся в трещину: – Я буду здесь на случай, если и этому вздумается держать меч не той стороной, – промурлыкала кошка и исчезла. Муэрс вновь повернулся к экрану и нажал одну из кнопок. Изображение сместилось в сторону, и почти весь экран заполнила входная арка. Ждать пришлось недолго: на пороге возник человек с длинной седой бородой, одетый в причудливое длинное одеяние. Меча у него не было; однако тяжелый, украшенный драгоценными камнями жезл показался коту не менее серьезным оружием. Сандалии шаркнули по невысокому каменному порогу. Перед тем, как переступить его, Лейф долго пытался определить, как же неведомые строители создали карниз, по которому вел путь в Башню. Каменная дорожка была не вырублена, она была словно наплавлена на тело дикой скалы, что стоит здесь с сотворения мира. Камень еще помнил чудовищное пламя, что бушевало здесь когда-то. Но кто бы ни были могучие строители, сейчас они явно отсутствовали, внутри оказалось тихо и темно. Но что странно, мрак этот был непроницаем даже для внутреннего взгляда, словно именно он, этот мрак, составлял ее истинную сущность, как сущность рака составляет не твердый панцирь, а мягкая сердцевина. Что-то замигало у левой руки Муэрса, и он невольно отдернул ее. Маленькое окошечко на передней панели черного ящика, которого он поначалу не заметил, замельтешило светло-зелеными сполохами. Мужчина-кот склонился над окошечком и прямо под ним заметил крошечный рычажок фокусировки. Плавно повернув ее, он добился четкого изображения. Высветилась тонкая зубчатая линия с ярко выраженным пиком на конце. Одновременно из ящика послышалось тихое гудение, которое, впрочем, почти сразу же прекратилось. Окошко мигнуло еще пару раз и погасло. Не успел Лейф додумать мысль до конца, как тьма пришла в движение. Стали видны стены, зажглись оказавшиеся на них светильники из светлого металла. На пыльном каменном полу у дальней стены обнаружилась стопка древних рукописей. Лейф подошел, не веря своим глазам. Муэрс перевел взгляд на экран и вновь настроился на изображение зала в целом. Брови его слегка приподнялись: картина разительно изменилась. Неизвестно откуда в помещении возникли светильники и груда каких-то бумаг у стены. Мужчина-кот увидел, как пришелец подошел к бумагам, склонился над ними и протянул руку. Взял в руки верхнюю рукопись, вернее попытался взять. Рука прошла сквозь пергамент, словно сквозь туман. Но свиток неожиданно упал, развернулся. Лейф опустился на колени, присмотрелся, едва не закричал от восторга. Это оказалась "Песнь о Имире", от которой к настоящему времени остались жалкие обрывки. Но здесь рукопись начиналась с самого начала, в прямом и переносном смыслах, ибо "Песнь" содержала тайны сотворения мира, летопись первых шагов мироздания. Да любой из колдунов от Гардарики до Зеленого Острова продал бы душу демонам, лишь бы раз, о боги, единственный раз прочитать эту песню. Анаис с удивлением наблюдала, как меняется лицо пришельца, выражая последовательно восторг, радость, удивление, разочарование и наконец отчаяние. Неужели эти пыльные трубки так много значат для человека? Где-то в глубине сознания кошки шевельнулось беспокойство. Неужели и этот попытается совершить самоубийство? Впрочем, меча у него нет: Пожилой мужчина плакал, словно ребенок, катался по полу, усы его обвисли мокрыми мышиными хвостиками. Тайна не давалась в руке, свиток проскальзывал сквозь пальцы. Тайна показала красивый хвост и спряталась, оставив мага перед железной решеткой, которую ни сломать, ни открыть. Он испробовал все известные ему заклинания, но не одно не действовало, даже зажечь огонек на ладони, первое, чему научил его наставник, он не сумел. Истерика закончилась неожиданно. Маг понял с кристальной четкостью, что он должен делать, чтобы добраться до знаний. Маленький нож из кости зверя, что находят иногда замерзшего в землях Северного Пути, легко перечеркнул запястья. Маг лег и закрыл глаза. Кровь медленно стекала с кистей на пол, светильники гасли один за другим: – Свернулась, – презрительно бросила Анаис, спрыгивая вниз. – Так я и думал, – вздохнул Муэрс. – Эти маги никогда не овладеют медициной. Даже вены порезать правильно – и то не могут. Я всегда считал, что магия – лженаука. Так ты уверена, что кровь свернулась достаточно быстро? Тогда почему же он все еще без сознания? – Испугался, – пояснила кошка. – Некоторым свойственно падать в обморок просто от вида крови. Этот из таких. Артерии целы, так что кровотечение остановилось через несколько секунд. – Ну и отлично, – Муэрс снова повернулся к экрану. – Думаю, этого ты и сама дотащишь до малины? Мне он показался довольно субтильным. – Так и быть, – без особого восторга согласилась Анаис. – А как с этим ящиком? Ты уже понял, что это такое? – Разумеется. Правда, все еще не вполне понимаю, для чего его конструировали. Мне нужно еще хотя бы полчаса. – Ладно, думай дальше, – разрешила Анаис. – Пойду займусь нашим колдуном. _________

"Хоть бы никому больше не вздумалось переться в эту Башню", – подумала кошка, с трудом заталкивая безвольное тело мага под свободный малиновый куст. Одна нога так и осталась торчать наружу – замок сандалии запутался в траве и ни за что не хотел отцепляться. Анаис раздраженно махнула хвостом и оставила бесплодные попытки освободить ногу. "Пусть себе торчит, подумала она. – В конце-концов, не я его сюда позвала".

Внезапно она подняла голову, прислушалась и опрометью бросилась обратно в башню. Заметив мелькнувшую черную молнию, Муэрс вскинул голову, оторвавшись от экрана. – Неужели еще кто-то? – спросил он недовольно. – Думаю, прежде чем он сюда войдет, – сразу же перешла к делу Анаис, нужно отобрать у него все колюще-режущие инструменты. Ты согласен? – Отличная мысль, – одобрил Муэрс, снова поворачиваясь к экрану. Анаис выскочила из башни как раз вовремя: очередной визитер, молодой человек несколько эксцентричной внешности, находился уже в нескольких метрах от входа. Неожиданно увидев перед собой крупную черную кошку, он на мгновение застыл на месте. Пересилив отвращение к человеку, кошка заставила себя издать нечто, могущее быть истолковано как нежное мурлыканье, подошла ближе и потерлась головой о ноги путника. Тот нерешительно протянул руку и погладил ее. Анаис заставила себя отказаться от намерения вцепиться зубами в его запястье и жалобно замяукала. – Ах, бедная! Ты, верно, проголодалась, – сказал человек, присаживаясь на корточки. – Сейчас посмотрю, осталось ли у меня что-нибудь: Он развязал тесемки на сумке и извлек оттуда довольно увесистый кусок чего-то, сильно напоминающего протухшую колбасу. Анаис, стараясь не выходить из роли, замяукала еще жалобнее. – Сейчас, сейчас я дам тебе кусочек, – отозвался путник, извлекая из кармана небольшой походный ножик и отрезая от колбасы довольно изрядный ломоть. Кошка подпрыгнула и будто бы невзначай задела когтями руку человека. Путник невольно дернулся и выронил нож. Рассчитанным движением Анаис перекатилась на спину, примерилась, размахнулась хвостом и ударила точно по рукоятке. Нож, вращаясь, заскользил по траве, лезвие блеснуло раз, другой, и достигнув крутого обрыва, исчезло. – Какая же ты неловкая, – покачал головой человек. – Благодаря тебе я потерял ножик. Ну что ж, придется купить другой. А пока возьми это и поешь, бедное создание; я же пока собираюсь зайти вон в те ворота и надеюсь скоро вернуться. Бросив перед Анаис вонючую колбасу, путник завязал мешок и направился к башне. Брезгливо оттолкнув от себя его дар, кошка рванулась следом и обогнав человека, первой влетела в темноту. Прятаться у нее уже не было времени, и она ограничилась тем, что уселась возле стены справа от входа, приготовившись к дальнейшим событиям. "По крайней мере, у этого нет ножа, – удовлетворенно подумала она. – Надеюсь, это поможет нам в борьбе с его суицидальными наклонностями". В нижнем помещении Муэрс впился глазами в замелькавшую на дополнительном экране кривую с четко обозначившимся пиком. Одновременно он придвинул к себе коробочку с кнопками и быстро набрал несколько комбинаций. Изображение верхнего зала помутнело и исчезло с большого экрана, открыв перед мужчиной-котом колонки светлых букв и цифр на однообразном черном фоне. Муэрс удовлетворенно кивнул, заменил несколько символов, снова включил зал, и всмотревшись в изображение, раздраженно ударил ладонью по столу. Чуткое ухо уловило нестройный писк, исходящий из черного ящика; монотонная бредовая речь о какой-то богине и входящих, чтобы никогда не вернуться назад, прерывалась истерическими возгласами "Error! Error! Cannot open file! Illegal expression". – Черт бы тебя побрал, – сказал ящику Муэрс. – Будешь ты компилиться или нет? Полукруг входа встретил тишиной и темнотой. Крик "Кто здесь?" не породил даже эха. "Где наша не пропадала" – решил Джонни и бесстрашно переступил порог. После нескольких шагов тьма впереди расступилась, открыв стену из досок, с окованной железом дверью. Когда Джонни протянул руку, дверь открылась сама. Шаг, и Джонни замер, пораженный увиденным. Посреди открывшегося помещения, хорошо видная в свете факелов, пылающих на стенах, лежала женщина, обнаженная женщина. Кадык Джонни дернулся, горло мгновенно пересохла. Женщина лежала в полоборота, и Джонни прекрасно видел и изящную линию бедер, и тугие полушария грудей. Черные как ночь волосы разметались по подушкам. Джонни не заметил, как сумка соскользнула с плеча, глухо стукнула о пол, кровь могучим потоком хлынула туда, куда и положено, мозг затуманился. Женщина открыла глаза, голубые, как небо, зрачки глянул Джонни прямо в сердце. А когда прекрасная, словно богиня, женщина улыбнулась, томно выгибаясь, певец не выдержал и бросился вперед, одновременно пытаясь стащить штаны. Анаис удивленно рассматривала возникшую из пустоты голую бабу, пока не услышала вопль отчаяния и не вспомнила, для чего она здесь. Добросердечный путник, бескорыстно поделившийся с кошкой испорченной колбасой, явно лишился разума. Разочарование оказалось чудовищным. Джонни пролетел сквозь продолжающую улыбаться женщину, влупился со всего маха в стену. Не поняв еще, что случилось, завыл волком, развернулся. Но руки проходили сквозь прекрасное тело, он не мог прикоснуться к женщине! Слезы, пахнущие пивом, потекли из глаз Джонни, не понимая, что делает, он попытался вытащить нож из-за пояса, чтобы вонзить его в собственное горло. Но ножа за поясом не оказалось. "Это все та кошка!" – заливаясь слезами, вскричал Джонни и за неимением другой возможности умереть, начал что есть силы биться головой о каменную стену. Физически певец был не слишком крепок: первый же удар затуманил его взор, а после второго, окончательно оглушенный, он медленно сполз по стене на пол. Подоспевшая Анаис ощупала вибриссами его лицо и уловила характерное поверхностное дыхание. Певец, как и было задумано, лишился сознания. "Хорошо, что я догадалась отобрать у него нож, подумала кошка, выволакивая безвольное тело из башни. – Но что Муэрс там так долго копается?" Вернувшись в башню и заглянув в трещину, кошка застала мужчину-кота расхаживающим по нижнему помещению. Янтарные глаза его метали молнии. – Объясни мне, – обратился он к Анаис, заметив ее просунувшуюся в трещину голову, – почему эта скотина упорно обсчитывает одну и ту же выборку? – Что-что? – переспросила кошка, ошарашенно глядя на него. – Этот долбаный массив! Ничего не понимаю! – бормотал Муэрс. – Я уже битый час пытаюсь изменить условие и получаю одну и ту же ошибку. И ведь все же понятно! Примитивнейший синтаксис! Не иначе, как меня клинит! Внезапно голова кошки исчезла. – Муэрс! – донесся до него ее стонущий голос. – Еще один! – Ну нет! – Муэрс бросился к ящику и вновь забарабанил по кнопкам. – С этим так не пойдет! Оставайся наверху, Анаис! – крикнул он кошке. Контролируй ситуацию! Это будет последний! – Я надеюсь, – обреченно отозвалась кошка. – Ты видишь его? – Это священник! – бодро ответил Муэрс. – Потерпи еще немного! Я, кажется, догадался, почему возникала ошибка. Сейчас исправлю: Анаис вздохнула и притаилась возле двери. На пороге появился низкорослый толстый человечек, облаченный в длинное черное одеяние, с какой-то крестообразной перекладиной в левой руке. Голова его была совсем лысой. Башня встретила темнотой и тишиной. Да, не таким представлял отец Петр обиталище нечистой силы. Но истинный сын матери-церкви всегда найдет объяснение козням нечистого: "Затаились, гады!". Поднял крест повыше, откашлялся, и смело шагнул под темные своды. В стороне тут же кто-то мерзко захихикал. Выскочившее из угла эхо запрыгало по башне, усиливая звук, и хихиканье, превратившись в еле различимый рокот, стихло. Отец Петр крестился раз за разом, его била мелкая дрожь. И тут тьма ожила. Со всех сторон полезли мерзкие, кривляющиеся хари, сатанинский хохот загремел, как море в бурю. Демоны, ужасные, уродливые, рогатые и безрогие, волосатые и бесстыдно безволосые, закружились вокруг монаха в сатанинском хороводе. Сверкали острые клыки, слюна капала с высунутых языков, острые когти рассекали воздух. От ужаса отец Петр едва не лишился чувств, он осел на пол, закрыл глаза, и забормотал молитву. Однако это помогало мало. Хохот и визг не умолкали, он чувствовал, что когти исчадий ада вот-вот вонзятся в беззащитное тело. Не выдержав ужаса, вскочил и кинулся туда, где должен был быть выход. Но выхода не было, словно черный занавес закрыл арку входа, сделав ее неотличимой от стен. Шабаш тем временем только усилился. Появились демоницы женского пола, при виде которых сыну святой матери-церкви стало совсем плохо, демонские дамы бесстыдно обнажали свои прелести, и делали, (в его, монаха, сторону!), явно призывные жесты. Закричал в ужасе, почувствовал, что по ноге стекает нечто теплое. "Вот и все", – мелькнула мысль. – "Куда мне до Мартина Турского". Анаис вскочила и рванулась к нему сразу же, как только заметила ставшее уже знакомым движение. Человек выронил перекладину и засунул руку под одежду. Но он не успел извлечь нож: картина вдруг разительно переменилась. Даже кошка, уже преодолевшая половину расстояния, отделявшего ее от человека, застыла на месте, осмотрелась и медленно отступила в тень. Хохочущие, гримасничающие создания бесследно исчезли. Зал осветился ровным светом нескольких свечей. У дальней стены появилось занавешенное пышным балдахином ложе. Анаис заметила, как изменилось лицо священника: оно выражало безграничное удивление. – Спальня епископа? – прошептал он, медленно приближаясь к балдахину. – Но как же я сюда попал? По залу словно пробежал ветерок. Затрепетала тяжелая бахрома, занавес закачался и полностью откинулся. Священник вскрикнул и побледнел. Вне себя от любопытства, кошка выбралась из угла и выглянув из-за спины человека увидела то, что видел он. На шелковых простынях лежал пожилой мужчина, такой же лысый, как и застывший на месте посетитель башни, но видимо, на несколько лет старше, с лицом, изборожденным глубокими морщинами. В его объятиях извивалась стройная молодая девушка, почти девочка. Казалось, она пытается избежать назойливых ласк старика, но тот, отвратительно причмокивая, крепко держал ее, не давая вырваться. Слезы текли по лицу девушки, тогда как лицо старца кривила мерзкая сладострастная усмешка. – Владыка Никодим! – простонал священник, закрыв лицо руками. – Наставник! Как же так! Со своей собственной племянницей! Господи, господи! Что же будет думать наша паства о святой церкви! Человек бессильно опустился на пол перед открытым ложем. – Видит бог, – горестно шептал он, – видит бог, я догадывался! Я подозревал, но не верил. Я так хотел бы думать, что это всего лишь грязные слухи! И однако, это правда! Что же делать? Наконец он отнял руки от лица, и Анаис увидела, что губы священника больше не дрожат. Человек встал и поднял свой крест. – Я никому не скажу ни слова, владыка Никодим, – печально сказал он. Господь будет судить тебя по делам твоим, но святая церковь не должна пострадать из-за греховности одного из пастырей. Прощай. Медленно, тяжелой поступью, священник двинулся к выходу. Однако постепенно плечи его распрямлялись. Анаис незаметно последовала за ним. Священник вышел наружу и глубоко вздохнул. – Видно, так было решено господом, что он избрал меня хранителем этой позорной тайны, – произнес человек, размашисто крестясь. – О господь мой Иисус, ты не ошибся. Твой раб сумеет защитить от поругания святую церковь. Чада мои! – крикнул он толпящимся возле обрыва послушникам. – Внемлите мне! Мальчишки застыли и вытаращили глаза. – Господом забыто это место! возвестил пастырь, осеняя себя крестом. – Сын Божий, Иисус Христос, послал мне знамение. Отныне воспитанники святой церкви не должны приближаться к этой башне, ибо нет там ничего, приятного глазу. Не видел я также ни коварных чертей, ни дьяволиц, ни мелких бесов, что подбрасывают дрова под котлы, в коих кипят грешные души. Коли не хотите вы напрасно потратить свое время, дети мои, во имя Агнца, молитесь усердно, проводите жизнь свою в трудах на ниве господней, и да не приближается более ни одна овца из стада христова к этой башне, ибо сие есть действие бессмысленное и суетное. А теперь помолимся, и да пребудет с нами господь во веки веков! Послушники, тесно прижавшись друг к другу, зашептали слова молитвы. Отец Петр перекрестил их и приблизившись, обвязался веревкой. – Ну, с богом, – обратился он к послушникам. – Опускайте меня вниз. Анаис проводила взглядом тучного священника и мальчишек и убедившись, что спуск со скалы для всех закончился благополучно, поспешила к Муэрсу. Развалившись в кресле, мужчина-кот держал в руке нечто, сильно напоминающее кружку пива, и что-то довольно напевал себе под нос. Увидев Анаис, он отставил кружку в сторону, подошел к кошке и взял ее на руки. – Все было исключительно просто, – предупредил он ее вопрос и почесал кошку за ухом. – Эта штука, – он небрежно указал на черный ящик, анализирует мозговые импульсы визитеров и строит по ним кривую. Потом делает выборку из полученного массива данных, обрабатывает ее и в соответствии с характером выборки формирует голограмму. Далее она переходит к считыванию новых данных, то есть импульсов, возникающих во время просмотра голограммы, и многократно усиливает их. Если я правильно понимаю, изначально замысел конструкторов был иным. Машина не должна была усиливать импульсы, она должна была лишь преобразовывать их так, чтобы вызвать у человека приятные эмоции, снимать напряжение. Вероятно, такие устройства предназначались для психиатрических лечебниц или, что вероятнее, клиник, занимающихся неврозами. Но в программе возникла ошибка. Я пока не понимаю, почему это произошло, только машина перестала работать корректно. Вместо того, чтобы успокаивать людей, она стала внушать им мысль о самоубийстве. – И что же ты сделал? – спросила Анаис. – Пока я не знаю, как вернуть машину в исходное состояние, – развел руками Муэрс. – Поэтому пока ограничился инвертированием пика: – Чем-чем? – не поняла кошка. – Я заставил программу обрабатывать не максимум, а минимум, – пояснил Муэрс. – Ну, если на пальцах, то программа обращается к другому участку кривой, участку, ответственному за отрицательные эмоции. То есть голограмма формируется на основании информации о том, чего человеку меньше всего хотелось бы видеть. А преобразователь эмоций я просто отключил. Если я правильно понимаю, это наиболее простой способ отвадить людей от этой башни. До сих пор она была окружена тайной, и это привлекало к ней внимание. Но теперь, надеюсь, интерес к ней вскоре пропадет. Кстати, есть возможность удаленного управления этой штукой, но мне не удалось выйти на центральный сервер: – Кого? – глаза Анаис стали совсем круглыми. – Где-то, не очень далеко, есть какая-то другая башня, вроде этой, терпеливо объяснил Муэрс. – Там стоит устройство, похожее на этот черный ящик, только мощнее. Первоначально там и произошел сбой, поэтому все связанные с ней машины перестали нормально работать, понимаешь? Наша, – он кивнул на ящик, – пытается законнектиться со своим центром, но не может. Поэтому она и выдает те странные сообщения, одно из которых мы получили, когда только что сюда зашли. Вот это, например. Муэрс коснулся какой-то кнопки, и кошка услышала: "Я не веду счета, но уже больше сотни двуногих, нет – людей, так они называют себя, приходили ко мне. Приходили, отдали мне свою жизнь, свою кровь, немного от себя. Во мне становится все больше и больше от них, людей, и иногда мне становится плохо, даже не знаю почему. Зато я знаю, как называют это состояние люди – они называют это тоской:" – Собственно, – продолжал Муэрс, выключая звук, – это сообщение, грубо говоря, попытка машины подать сигнал о помощи, информация о возникшей ошибке. Система ожидает ответа от сервера, но тот молчит, поэтому машина тупо совершает одни и те же бессмысленные действия и не может понять, что происходит и как остановиться. – Замолчи! – разозлилась кошка. – Я не знаю, что такое сервер! Понятия не имею, что значит голограмма! Иди к черту! – Извини, я совсем забыл, что ты глупая кошка и сетей не знаешь, – ехидно сказал Муэрс. Анаис рванулась у него из рук, царапнув когтями кожу, и выпрыгнула из трещины. – Эй, подожди меня! – крикнул было Муэрс, потом махнул рукой. Бросив напоследок взгляд на мерно гудящий черный ящик, мужчина-кот сосредоточился на превращении. Уже в своем прежнем облике он выбрался из трещины и мгновенно оценив обстановку, понял, что появился как раз к началу очередного действия. В дверном проеме, пошатываясь и держась за стену, появился давешний вор. Видимо, придя в себя, он так и не смог вспомнить, что заставило его потерять сознание, и решил повторить визит. Муэрс нашел его намерение весьма своевременным: только что отредактированная программа нуждалась в тестировании и, возможно, отладке. В стороне кот заметил Анаис – усы кошки все еще гневно топорщились, но в глазах, обращенных к вору, светился интерес. Вор некоторое время стоял в дверях, затем сделал неуверенный шаг вперед. Зал начал наполняться светом и звоном. Человек подался назад; у противоположной стены возникли четкие фигуры увешанных оружием стражников. Гулкие шаги разнеслись по залу, после чего замерший в ужасе вор и обе кошки ясно услышали мужские голоса. Один из стражников, опираясь на тяжелый меч, говорил другому: – Все-таки для начальника гарнизона, с его-то мозгами, это была отличная идея. Воры лезут в эту башню, как мухи на дерьмо – думают, здесь все завалено сокровищами, – стражник захохотал. – И хотя никаких сокровищ здесь отродясь не бывало, наши темницы имеют все шансы пополниться немалым количеством нечистых на руку граждан. – Согласен, – ответил второй стражник первому. – Идея превосходна. Скоро в нашем городе каждый порядочный человек сможет жить спокойно, не опасаясь грабежа. Кстати, скольких ты арестовал вчера? – Не поверишь – десятерых. Они шли сюда буквально один за другим, – тут-то мы их и хватали. Ничего, тюрьма быстро отучит их от поисков легкого заработка. Ишь чего захотели – древних сокровищ! – Эй! Ты ничего не слышишь? – второй стражник дернул напарника за рукав. – По-моему, сюда идет очередной: Кошки еле удержались от фырканья, когда увидели, как насмерть перепуганный вор, зажав себе рот, чтобы не закричать от ужаса, торопливо попятился и едва ступив за порог, задал такого стрекача, что ему бы позавидовал и заяц. Анаис помчалась следом за ним и свесившись с обрыва, урча наблюдала, как вор, буквально скатившись по склону, дрожащий и оборванный, остановился внизу, постоял, хлебнул из фляги. Затем он оправил одежду, посмотрел наверх, и видимо, убедившись, что его не преследуют, чинно и неторопливо двинулся по направлению к городу. – Убежден: он никому не расскажет об этом инциденте, – произнес Муэрс, незаметно подойдя сзади. Анаис было занесла лапу для удара, но передумала. – И как только тебе это удается? – вздохнула она, не без восхищения глядя на кота. – Как ты его! – Это не я, – скромно возразил Муэрс. – Надо отдать должное изобретателям башни. Если бы я еще мог найти этот чертов сервер! – Найдем, – уверенно сказала Анаис. – После этого, – она кивнула на удаляющегося вора, – я уже не сомневаюсь. – И все же пока рано радоваться, – серьезно заметил Муэрс. – Машина отлично справилась с двумя, но будет ли все так же гладко с остальными: Ага, вот, кажется и доблестный Бран проспался. Наполовину протрезвевший, из кустов малины выполз рыцарь. С трудом поднявшись на ноги, он удивленно осмотрел пустые ножны, рыгнул и потрусил ко входу. Кошки переглянулись и последовали за ним. Некоторое время Бран постоял в дверях, затем сделал несколько неуверенных шагов вперед. Слабое свечение возникло в глубине зала. Навстречу рыцарю, не замечая его, двигались две фигуры. Когда они подошли ближе, стало ясно, что это мужчина в начищенных доспехах и развевающемся алом плаще и высокая белокурая женщина. Анаис покосилась на Брана: лицо воина было бледно, и он не сводил взгляда с женщины. – Боже милостивый, – прошептали его губы. – Сама Клотильда Каннеберийская! Да ведь я отдал бы жизнь, лишь бы она позволила поцеловать край ее одежды! – О Прекрасная Дама, – говорил между тем незнакомый рыцарь, – отныне Вы вправе распоряжаться моим мечом и самой жизнью так, как Вам будет угодно, ибо сердце мое всецело принадлежит Вам! Во имя Вашей божественной красоты я готов сразиться с любым, кто посмеет причинить Вам хотя бы малейшее неудобство: – Рыцарь, – отвечала ему Клотильда, и ее прекрасные глаза затуманились печалью, – Вы знаете, что я предана Вам всей душой. Но не пристало доблестному рыцарю быть вечно прикованным к одному месту: великие дела призывают Вас, мир ожидает от Вас новых подвигов. Мне остается лишь ожидать Вас и надеяться, что в своих опасных странствиях Вы сохраните память о своей даме, ибо забыв ее, Вы навеки лишите ее счастья. И чтобы доказать Вам искренность и глубину моих чувств к Вам, я прошу Вас последовать за мной. Рыцарь склонился в почтительном поклоне и последовал за Клотильдой в глубину зала, где смутно темнел тяжелый полог. Женщина откинула его, и взору Брана и кошек предстал роскошный альков. Клотильда усадила рыцаря, грациозно встала перед ним на колени и начала отстегивать его шпоры. Лицо воина выразило блаженство. Бран побледнел еще больше, кулаки его сжались. Невольно Анаис почувствовала жалость к нему. Но рыцарь, видимо, овладел собой; закусив губу, он решительно повернулся и вышел из башни. – Настоящий рыцарь не позволит никому опорочить свою даму, – решительно произнес Бран, на мгновение застыв перед обрывом. – Она любит другого! Она любима другим! Но клянусь честью, – никто не узнает об этом, не будь я Бран из Луахайры! И возможно, когда-нибудь она поймет, кто из нас лучше способен защитить ее репутацию – я или этот выскочка Херьян! Надо будет выбить его из седла на ближайшем турнире, – с этими словами Бран ухватился за торчащий из земли корень и начал спускаться вниз. На башню он больше ни разу не взглянул. Довольные кошки устроились в нише, ожидая, когда придут в себя оставшиеся посетители. Ждать пришлось недолго: в башню, несколько удивленно созерцая свои неумело изрезанные запястья, вошел седоусый маг. Почти сразу же в глубине зала возникло знакомое свечение. Оно быстро оформилось, приобрело определенные четкие очертания. Взору мага предстал раскрытый сундук, полный золота и драгоценных камней. Седоусый неспешно приблизился и несколько минут молча смотрел на сокровища; потом тяжело вздохнул. – Золото, – презрительно сказал он. – Всего лишь золото: прах и пыль. Не это думал я обрести здесь. Знания, – вот самое ценное, чем может владеть человек. А это – всего лишь насмешка, злая и глупая насмешка. Если кто-то узнает об этих сокровищах, какие реки крови неминуемо прольются! – он покачал головой и продолжал решительно: – Пусть же никто из магов, кроме меня, не знает тайны этой башни. Я вернусь к моим собратьям и честно объясню им, что ничего интересного для волшебника здесь нет. Увы! Видимо, боги не сочли нас достойными, и не здесь скрыта истинная сокровищница. Однако не нам осуждать богов. Да будет так! Ссутулившись, маг вышел наружу, поднял жезл и произнес несколько слов на непонятном языке. Спустя секунду только ветер гулял в том месте, где только что стоял седоусый старец. – Левитация: – задумчиво произнес Муэрс. – По-моему, все идет по плану, – промурлыкала Анаис. – Остался еще один и мы можем считать нашу миссию здесь законченной: – Или почти законченной, – поправил ее кот. – Приготовься. Кажется, он очухался. Певец слегка пошатывался и держался за голову. Кожа его имела зеленоватый оттенок, руки дрожали, но видимо, он все-таки считал, что и в таком состоянии сможет проникнуть в таинственную башню. Кое-как придерживаясь верного курса, он подошел к порогу и перешагнул через него. – Кто здесь? – звонко крикнул певец в темноту. – Это я, Джонни, – прозвучал хрипловатый женский голос, и в глубине зала проступили размытые очертания широкого дивана, складки покрывала, спадающего до самого пола, и светлое, как слоновая кость, тело раскинувшейся на диване женщины. – О нет! – испуганно прошептал Муэрс. – Неужели программа опять засбоила? – Подожди, – предупредила его движение Анаис. – Ведь картина все-таки существенно иная: – Ладно, подождем, – согласился кот. Женщина зашевелилась и поднялась на ноги. Лицо ее было скрыто густой гривой волос. Лицо певца медленно порозовело. – Это ты, Эмма? – тихо спросил он, протягивая к ней руки. – Да, я, твоя муза, твоя богиня, – тихо прозвучал ответ, и женщина, сделав шаг вперед, подняла руку. – Помнишь, сколько веселых ночей мы провели вместе? Я скучала по тебе: – Любовь моя! – пылко воскликнул певец, торопливо снимая штаны, и вдруг застыл. Лицо его выразило неприкрытый ужас. Женщина коснулась своих волос и откинула их назад. Лицо ее, когда-то, вероятно, бывшее ослепительно прекрасным, теперь представляло собой страшную маску. Покрытое пятнами, с провалившимся носом, оно казалось тем ужаснее, чем ярче сияли на нем удивительно красивые голубые глаза. – Не бойся, – хрипло прошептала женщина, приближаясь к окаменевшему от страха певцу. – У меня сифилис: Но ведь это не может разрушить нашу любовь, не правда ли, милый? Приди ко мне: С отчаянным воплем Джонни уклонился от протянутых к нему рук и бросился к выходу, путаясь в наполовину спущенных штанинах. Скатившись с обрыва, он вскочил на ноги и помчался по дороге, словно преследуемый голодной сворой. Убедившись, что перепуганный певец благополучно добрался до видневшейся внизу таверны, кошки вернулись в опустевшую башню. – На сегодня все, – констатировала Анаис. – Как же я устала! – Ты была на высоте, – похвалил ее Муэрс. – Без тебя я бы не справился. – Не ври, – фыркнула кошка, но довольное урчание выдало ее. – Пошли спать, – смущенно предложила она. – С огромным удовольствием! – поддержал ее кот.