Текст книги "Чаша гнева"

Автор книги: Дмитрий Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Бальи вели монастырь в атаку. От белизны плащей болели глаза.

– Аллюром! – пронеслась по рядам команда. Рыцари ускорили ход лошадей. Под копытами грохотали камни.

Сарацины, истово вопя и размахивая саблями, мчались навстречу.

И на полном скаку налетели на сплошную стену стали. Лязг и грохот разнеслись далеко в стороны, казалось, что сама гора, тело которой неистово топчут, возопила в муке.

Ни один из рыцарей не дрогнул, триста рук ударили как одна. Робер ощутил, что копье выворачивается из ладони, желая остаться в теле дородного магометанина, который безмолвно разевал рот и хватался за древко, вошедшее через кольчугу в грудь.

Конь продолжал мчаться вперед, доброе ясеневое копье с треском переломилось, а упитанное тело мешком брякнулось под копыта. Испуганная лошадь сраженного сарацина метнулась в сторону, сшибла еще одного всадника.

Не успел Робер пожалеть о потере копья, как пришлось браться за меч. Страшная сила таранного удара гасла, поглощенная огромным телом мусульманского воинства. Пришло время обыкновенной рубки.

Приняв удар на щит, ударил в ответ сам. Тяжелый меч упал на голову сарацина и разбил ее с легкостью, точно гнилой орех. Не помог даже шлем. В стороны плеснуло багровым, а Робер уже сцепился со следующим противником.

Рядом, нечленораздельно рыча, рубился брат Анри. Удары его были смертоносны.

Медленно, шаг за шагом, не нарушая строя, рыцари Ордена теснили войско мусульман вверх по склону. Храмовников было в десятки раз меньше, но воодушевляемые рубящимся в первых рядах магистром, они бились отчаянно. В сердца их словно вернулась бесноватая отвага первых пилигримов, которые прошли сотни лье от родных очагов, чтобы вырвать Святой Град из рук неверных.

То один, то другой рыцарь падал, но ряды тотчас смыкались. Всадники, идущие в бой с именем Аллаха на устах, вновь оказывались перед сплошной стеной белых щитов с алыми, цвета свежей крови, крестами. Из темных прорезей, хорошо заметных на блестящих шлемах, на сарацин смотрела смерть.

Храмовники никогда не бегут. Это знали все.

И сарацины дрогнули. Робер неожиданно заметил, что ряды воинов перед ним начинают редеть. Всадники поспешно отступали, заворачивали коней. На смуглых лицах появился страх.

На склоне образовалась давка. Свежие отряды, брошенные в битву, стремились добраться до христиан, все прочие во всю прыть удирали в гору, стараясь оказаться как можно дальше от страшных мечей тамплиеров. Все сталкивались, суетились и орали.

Толкая перед собой этот хаос, рыцари, чьи котты из белых стали алыми, словно кресты на одеждах плакали кровью, неутомимо продвигались вперед. Робер все бил и бил, ощущая, как немеет от усталости плечо. Подкольчужник был мокрым от пота, а Вельянгиф нервно храпел. Он тоже устал.

Сабля бессильно проскрежетала по подставленному щиту. Робер ударил в ответ, его противник слетел с седла, и за его спиной открылась ровная площадка, тянущаяся до самой крепости. Вся она была заполнена людьми, около шатров магометанских владык суета выглядела особенно сильной.

На стенах Сафета орали и размахивали руками.

Воины Храма сделали самое трудное – они преодолели подъем.

Сбоку донесся цокот копыт. Обгоняя приостановившийся монастырь, в бок все еще обороняющимся сарацинам врезались оправившиеся баронские и королевские отряды. Впереди всех виднелась могучая фигура Рено Сидонского.

Где-то в тылу радостно пела труба, сообщая о всеобщем наступлении.

А тамплиеры останавливались. Замер на месте маршал, спрыгнул с седла магистр. Обученные боевые кони исчерпали свои силы, дальнейшая атака стала бы просто бессмысленным убийством животных.

С трудом ворочая рукой, Робер вложил меч в ножны и повесил щит на крюк у седла. В голове гудело, а позвоночник, казалось, вот-вот треснет под невыносимой тяжестью доспехов.

Спрыгнув на землю, он едва не упал. Дрожащие ноги подогнулись, и пришлось ухватиться за седло, чтобы не брякнуться на камни.

– Во имя Господа, брат! Сейчас я сниму твой шлем! – проговорил где-то рядом голос брата Анри.

Ловкие пальцы помогли справиться с застежками, и Робер уже сам стащил кольчужный капюшон, подставляя мокрую от пота голову свежему ветру. Грохот битвы стал более громким. Лязгало оружие, кричали люди, ржали лошади. У самых стен Сафета и около лагеря неверных сражение еще кипело, но понятно было, что дело мусульман проиграно.

Скакали на легких конях туркополы, готовые преследовать беглецов, на обоз нацелились идущие в битве вслед за рыцарями конные сержанты, торопились грабить лагерь противника наемные воины.

Робер огляделся и не вскрикнул лишь потому, что на это не осталось сил. Из трехсот рыцарей, отправившихся в атаку под пегим знаменем, к ее концу выжило не больше трети.

– Нас осталось так мало? – проговорил он хриплым голосом и сплюнул на камни, стараясь очистить горло.

– Воистину так, брат, – отозвался лейтенант. Ему повезло уцелеть, но левая рука висела плетью – удар, повредивший ее, пришелся в плечо. Смуглое лицо рыцаря было белым от боли, а голос звучал глухо. – Многие славные рыцари сегодня отправились прямо в рай, дабы послужить Господу в Небесном Воинстве!

– Такова война, – брат Анри сидел прямо на земле, бессильно прислонившись к валуну. Кольчуга на его боку была пропорота, но, судя по всему, удар прошелся вскользь, не задев тела.

Мимо промчался отряд всадников, над которым реяло королевское знамя. Робер с трудом узнал в закованном в простые доспехи воине правителя Иерусалима. Русые волосы скрылись под легким шлемом, и румянца больше не было на щеках Амори Второго. Левая рука его висела на перевязи.

– Брат Жак! – воскликнул он пылко. – Вы и ваши рыцари совершили сегодня невозможное!

– Матерь Божья укрепляла наши сердца, а Святой Михаил – руки, – ответил магистр, поклонившись. – Мы лишь сделали то, что велит нам устав!

– И, клянусь Марией Латеранской, спасли всех нас! – проговорил король. – Я этого не забуду!

Жан д'Ибелен шепнул что-то на ухо государю, тот кивнул, и отряд умчался дальше. Туда, где медленно распахивались ворота замка. Гарнизон готовился оказать помощь в битве.

– Слова, слова, – пробормотал брат Анри угрюмо. – Венценосный отрок забудет их скоро, и столь же скоро вспомнит о том, что Орден не зависит от него. Короли очень не любят, когда кто-то не подчиняется их власти, и особенно не любят именно того, кто не подчиняется…

– Что, так обязательно будет? – растерянно заморгав, спросил Робер.

– Наверняка, – вздохнул де Лапалисс. – Но, впрочем, не нам, простым рыцарям, клянусь Святым Отремуаном, рассуждать о столь высоких вещах! Где наши оруженосцы со свежими лошадьми, во имя Господа?

Солнце медленно угасало, опускаясь за горы. Раздача ужина уже прошла, а колокол к повечерию еще не звенел, и выдалась редкое мгновение отдыха. Рыцари, расположившиеся десятками вокруг костров, лениво переговаривались, и в речах их было мало радости.

– Проклятые иоанниты, – пробурчал брат Андре, которому посчастливилось не получить не единой раны. – Они подошли к самому концу битвы и не потеряли не единого рыцаря! Не иначе, как нарочно выжидали!

– В твоих речах звучит злоба, брат! Будь спокойнее, во имя Господа! – сурово сказал брат Анри. – Если бы мы потерпели поражение, то монастырь Ордена Госпиталя остался бы один на один с сарацинами и оказался бы обречен на гибель!

– Но мы победили! – заметил лейтенант, рука которого все еще плохо слушалась. – И какой ценой?

Рыцари замолчали. Потери, понесенные христианской армией при Сафете, были чудовищными. Орден Храма лишился двух третей рыцарей и половины сержантов, в ополчениях сеньоров Святой Земли дело было еще хуже, многие бароны погибли. Сам король получил рану.

– Как тебе замок? – спросил брат Анри у Робера. Лагерь разбили на самом краю рва, и Сафет возвышался неподалеку могучим утесом. Виднелись багровые огоньки бойниц, со стен доносилась перекличка стражей.

– Великолепно, – совершенно искренне ответил Робер. Сразу после боя, когда уцелевшие рыцари помогали доставлять раненых внутрь крепостных стен, ему удалось осмотреть Сафет. – Равного я не видел и в Нормандии, и во Франции!

– Истинно так, во имя Господа, – кивнул де Лапалисс, на лице его отразилась гордость. – Наш гарнизон стоит здесь уже семьдесят лет [133]133
  с 1140 г.


[Закрыть]. В конце прошлого века Сафет отстроили заново, на что ушло без малого два года и почти девятьсот тысяч безантов!

Названная сумма была огромной. Она превышала годовой доход с любого графского или герцогского домена.

– Но деньги потрачены не зря, – вступил в разговор лейтенант. Робер зевнул, внезапно ощутив, как ему хочется спать. – Одни цистерны для питьевой воды, вырубленные прямо в скале, чего стоят! В замке есть целых двенадцать мельниц, а запасов хватит, чтобы кормить гарнизон – сто братьев-рыцарей и восемьсот сержантов – в течение нескольких лет!

– Ты забыл упомянуть почти сотню туркополов и три сотни прислуги при метательных машинах! – усмехнулся брат Анри. – А также о том, во сколько это обходится Ордену!

– В немалую сумму, клянусь Святым Бернаром! – воскликнул брат Андре. – Но об этом пусть болит голова у магистра и великих бальи, а нам пора на молитву! Я слышу звон колокола!

– Пора, – кивнул де Лапалисс, и первым, подавая пример более молодым рыцарям, поднялся на ноги.

12 августа 1207 г.

Левант, Иерусалим

– Во имя Господа, братья, я собрал вас здесь, чтобы обсудить весьма важные дела, которые не могу доверить капитулу, – голос Жака де Майи был полон тревоги, а морщины на загорелом лице, казалось, углубились.

В обширном зале, где часом ранее прошел капитул Ордена, необычно малолюдный из-за потерь, понесенных в битве при Сафете и прочих стычках, случившихся в последние недели, сейчас было и вовсе пустынно. Места на длинных лавках из темного дерева, что стройными рядами тянулись в полутьму, занимали только высшие бальи Ордена: сенешаль, маршал, командор Святой Земли, командоры Антиохии и Триполи, а также несколько достойных братьев, в число которых попал и брат Анри.

– Что случилось такого, брат магистр, во имя Господа… – Филипп де Плессье разразился сухим, лающим кашлем. Рыцари почтительно ждали, пока старейшему из них не станет легче, – … о чем не могут слышать все братья нашего Ордена?

– Много случилось, сеньоры, – де Майи покачал головой, в которой за последний месяц стало куда больше седины. – Орден наш обескровлен, почти три сотни братьев-рыцарей погибли со дня Святой Марии Магдалены. Мы недосчитались также почти тысячи братьев-сержантов, полностью уничтожены два замка – Брод Иакова на переправе через Иордан и Села в Трансиордании! Потери исчисляются сотнями тысяч безантов. Полностью мы восстановим свои силы не ранее, чем через год или два. Меж тем война еще не окончена…

– Помилуйте, брат Жак, во имя Пречистой Девы! – воскликнул командор Святой Земли, избранный на капитуле всего неделю назад (его предшественник погиб под Сафетом). – Но ведь с султаном заключено перемирие!

– Не стоит верить обещаниям Аль-Адиля! – магистр улыбнулся. – Он хитер, точно старый лис, и клянусь Святой Троицей, как только будет благоприятный момент, тут же нападет вновь!

– Во имя Господа, брат Жак, вы рисуете слишком мрачную картину, – проговорил Филипп де Плессье. – Наш Орден – не единственная сила, способная встать на пути сарацин, коли им вздумается атаковать вновь!

– Королевская армия изрядно потрепана, – де Майи сделал паузу, давая собратьям возможность глубже осмыслить ситуацию. – Что уж тут говорить о баронах? Рыцари Госпиталя в битве у Гибелина, после которой и было заключено перемирие, тоже понесли тяжелые потери… Кто остается?

– Никого, – сказал маршал Ордена, Гийом из Шартра. – И что же ты предлагаешь, брат Жак, во имя Господа?

– Приготовиться использовать то, чего мы не касались более двадцати лет, – на лице магистра появилось гадливое выражение, словно он обнаружил в сосуде с вином утонувшую в нем крысу.

– Речь идет о… Чаше? – Гийом из Шартра словно выплюнул это слово.

Филипп де Плессье нахмурился, удивление отразилось на моложавом лице командора Святой Земли.

– О чем идет речь, братья? – спросил он осторожно.

– О Чаше Гнева Божия, – неохотно ответил де Майи, тон его сделался суровым. – И помните брат, что если тайна капитула нерушима для каждого рыцаря нашего Ордена, то тайна совета магистра, к которому вы причислены неделю назад, должна блюстись с двойным тщанием!

Командор Иерусалимской Земли замолчал, хотя глаза его горели любопытством, а на языке, судя по всему, толклось множество вопросов.

– Неужели все настолько плохо? – проговорил брат Анри, тщательно взвешивая каждое слово. – После Хаттина бывали тяжелые годы, но мы обходились и без Чаши?

– Настолько тяжело не было никогда, – покачал головой Жак де Майи. – Мы все время могли рассчитывать на помощь пилигримов из Европы. Король Ричард Английский прибыл к нам с большим войском, император Генрих [134]134
  Генрих VI Гогенштауфен


[Закрыть] присылал рыцарей, и только смерть помешала ему приехать самому. Но теперь я не вижу ни одного короля, который желал бы помочь делу Христа! Филипп Французский и Иоанн Английский погрязли в сваре, имперскую корону рвут друг у друга Оттон Браунгшвейгский и Филипп Швабский, герцог Тулузы, как говорят, впал в ересь, Фридрих Сицилийский еще молод.

– Латинской империи, что утвердилась в Константинополе, не до нас, – закончил за магистра маршал. – Армяне слабы, так что только чудо может спасти нас, если сарацины ринутся на королевство, точно собаки на окруженного вепря!

– Чудо, воплощенное в Чаше? – спросил кто-то братьев.

– Именно оно, – кивнул де Майи. – Без него нам не спастись. Муэдзин вновь будет кричать там, где высились христианские церкви, а шакалы – рыскать на развалинах замков.

– Избави нас Господь от такого! – проговорил де Плессье.

Рыцари перекрестились.

– Ну хорошо, брат Жак, – проговорил командор Антиохии, приехавший в Иерусалим только вчера, – ты убедил нас, во имя Господа. Где Чаша сейчас?

– Она в Англии, в нашем лондонском командорстве, – ответил магистр, – у достойного брата Ричарда Гастингса. Надлежит как можно быстрее доставить ее в Иерусалим!

– Брат Ричард стар, – осторожно возразил брат Анри. – И не перенесет долгого пути!

– Во имя Господа, сеньоры братия! – воскликнул командор Святой Земли. – Надо просто отдать Чашу другому рыцарю!

– Да простит Вседержитель вашу горячность, – спокойная улыбка Жака де Майи заставила свежеиспеченного бальи умолкнуть. – Чаша признает только своего хранителя, и в руках другого просто не будет иметь никакой силы!

– Именно так, – кивнул Гийом из Шартра, – иначе все было бы очень просто…

– Так что же, брат Жак, – проговорил де Плессье. – Вы предлагаете избрать нового хранителя для Чаши?

– Это надлежит сделать, – магистр кивнул, – и как можно быстрее.

– Кому-то придется ехать на гору Синай, – голос командора графства Триполи звучал так равнодушно, словно речь шла о прогулке на соседнюю улочку.

– Думаете, Святая Екатерина подскажет? – усмехнулся командор Земли.

– Ее монастырь велик и славен многими чудесами, – медленно проговорил маршал, – но путь наших посланцев будет лежать вовсе не туда, а в скит Святого Иринея. Там живет святой отшельник, чьи советы не раз выручали наш Орден.

– Воистину так, во имя Господа! – Жак де Майи осенил себя широким крестом. – Осталось лишь решить, кто поведет отряд к Синаю.

– Это должен быть брат, посвященный в тайну, – принялся монотонно перечислять де Плессье, – опытный в путешествиях по пустыне и умеющий договариваться с бедуинами. Кроме того, он не должен занимать видной должности в Ордене – отъезд любого из бальи вызовет толки, а мы должны по мере возможности избежать огласки!

Де Лапалисс ощутил, как взгляды присутствующих скрещиваются на нем.

– Видит Господь, нет лучшей кандидатуры, чем брат Анри, – сказал магистр. – Прочие достойные мужи, не имеющие буллы и кошеля, слишком стары для путешествия по пустыне. В тайну он посвящен, а о воинском опыте говорят те сотни битв, в которых он участвовал на службе Храму!

– Я недостоин, братья! – воскликнул де Лапалисс. Когда его пригласили на совет магистра (и это лишь через полтора месяца после наказания), он удивился, но теперь все стало на свои места. Де Майи все предусмотрел заранее.

– Не стоит скромничать, брат, – кашлянув, покачал головой сенешаль. – Не мне же тащиться через безводную пустыню? Кроме того, весь Левант знает, что вы находитесь в опале, и никто не заподозрит, что магистр может послать вас с важной миссией!

– Это правда, – подтвердил Гийом из Шартра. Прочие рыцари разразились одобрительными возгласами.

– Во имя Господа, брат, ты не можешь отказаться, – мягко проговорил магистр, – неповиновение есть бунт, и ты знаешь, чем он карается, согласно нашим статутам [135]135
  «потерей одеяния» – то есть изгнанием из Ордена на срок не менее года


[Закрыть]!

Анри де Лапалиссу осталось только склонить голову.

– Да, сир, – сказал он. – Я исполню все, что угодно будет вам поручить мне, во имя Господа и Матери Божией.

– Вот и славно! – пробормотал Филипп де Плессье. – Теперь лишь осталось обсудить, кто поедет с братом Анри, и как обставить эту поездку, чтобы никто не узнал о ней!

В этот момент брату Анри показалось, что дверь, ведущая из часовни в подсобное помещение, слегка шевельнулась, и за ней послышался какой-то шорох. Он прислушался, но все было тихо, и де Лапалисс решил, что ему показалось.

– Сеньоры братия, – сказал он, – с величайшем смирением должен изложить свое мнение об этой поездке. Во-первых, мне нужен проводник из местных…

Когда закончили обсуждение, уже звонил колокол, собирая братьев на повечерие. По завершении последней службы дня брат Анри выбрался в коридор, намереваясь отправиться в келью, но был остановлен возгласом.

– Подождите, брат, во имя Господа!

Де Лапалисс обернулся. К нему спешно приближался командор Святой Земли.

– Что вам угодно, сир? – спросил брат Анри удивленно.

– Смиренно прошу простить мое любопытство, – ответил тот, – но не могли бы вы ответить на один вопрос, – тут бальи огляделся, проверяя, нет ли рядом кого-либо, голос его стал тише, – относительно Чаши.

– Клянусь Святым Отремуаном, не хотелось бы мне беседовать на эту тему вне совета магистра! – Де Лапалисс нахмурился. – Но что вы хотите знать?

– Почему вы все так не хотите использовать Чашу? – быстро спросил командор. Глаза его блестели от нетерпения. – Ведь если Господь дал в руки сынов своих такое оружие, то грех не пользоваться им постоянно!

– Чаша – не оружие, – ответил Анри тихо, но внятно, – никто не знает, что это такое, кроме, может быть, брата Ричарда, который является хранителем уже больше двадцати лет. А почему мы не пользуемся ей, – он немного помолчал, собираясь с мыслями. – Главная причина в том, что это просто опасно для Ордена. Оружие, находящееся в чужих руках, вызывает зависть и желание отобрать его. Любой из светских владык, узнав о Чаше, тут же захотел бы использовать ее сам, в своих интересах, далеких от защиты Святой Земли! И ради того, чтобы заполучить Чашу, они пойдут на все, даже на уничтожение Ордена, упаси нас Бог от такого! И единственный шанс для нас сохранить Чашу у себя – сделать так, чтобы о ней знали как можно меньше. Не так ли?

– Согласен! Но как же Хаттин? – воскликнул командор. – Там ее, как я понял, не побоялись применить!

– Тогда не было другого выхода, – лицо де Лапалисса потемнело, перед его глазами встал тот давний день, когда упавшее с небес пламя сожгло тысячи людей так легко, словно сноп соломы. – Если бы тогда Саладин не был убит, а его войско уничтожено, то мы бы сейчас разговаривали не в Иерусалиме, а в Акре, или даже в Сицилии! Но двадцать лет назад нам крупно повезло: войско было на грани уничтожения, мало кто сохранял ясную голову, сам король и его бароны пребывали в панике. Огонь с неба приписали божественному вмешательству, а те из братьев Ордена, кто видел Чашу в деле, молчали, понимая, что цена их болтливости может стать непомерно высокой…

– Я понимаю, – потрясенно промолвил командор Святой Земли. На лице его явственно читалось осознание того, что причастность к тайнам вовсе не приносит с собой только лишь приятные моменты, но еще и ко многому обязывает.

– Кроме того, – продолжал говорить брат Анри. – Чашу опасно использовать и потому, что всегда есть вероятность того, что ее пламя падет не только на воинство неверных, но и на христианское.

– Господь в своей неизреченной милости не допустит такого! – горячо воскликнул командор.

– Пути Господни неисповедимы, quia sicut exaltantur caeli a terra sic exaltatae sunt viae meae a viis vestris et cogitationes meae a cogitationibus vestris [136]136
  Исаия, 55:9, «Но, как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших»


[Закрыть], – отозвался де Лапалисс. – Кроме того, пуская в ход Чашу, мы каждый раз кричим о собственном бессилии, о том, что нашей доблести и нашего благочестия не хватает, чтобы одержать верх! А это постыдно для каждого истинного рыцаря, особенно того, кто находится на службе у самого Верховного Сюзерена! Господь дал нам достаточно, чтобы мы несли ему службу здесь, на земле, и обращаясь к Чаше, мы словно отрываем куски от одеяния самого Христа, чтобы утирать свой пот! Надеюсь, вы понимаете меня, брат?

– Да, – ответил командор. Лицо его было мрачным, он уже явно жалел, что затеял этот разговор. – Благодарю вас, брат Анри, во имя Господа!

И, как-то сгорбившись, он медленно побрел прочь.