Текст книги "Драконослов 3: Все флаги в гости будут к нам (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Кутейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Я знал, что не смогу одолеть всех троих – не хватало воды, а без неё неуравновешенный огонь сожжёт меня раньше, чем я справлюсь с ними… но этого и не требовалось. Разворот, выпад копьём… сорок метров – слишком далеко для удара? Лучник тоже так думал и упал с пробитым горлом, не успев удивиться. Я перевёл копьё на мечницу, но следующим атаковал маг. Вал добела раскалённого пламени, едва не задев мечницу, расширяясь с каждым шагом покатился вверх по холму. Мах пяткой копья – и Кэт ставит защиту, самую простую, ученическую, но она выдерживает, расплёскивая пламя вверх и в стороны. Мах остриём – и с её руки срывается волшебная стрела – тоже всего лишь ученическая стрелка. И я вижу, как в ужасе расширяются глаза мага за миг до того, как все его защиты не выдерживают одна за другой, а его самого… точнее, огарки оторванных конечностей, отбрасывает далеко назад.

Снова навожу копьё на мечницу и повторяю:

– Lest you want me to wage the war against your guilds and your people…

– I, Mary Fiona O’Brien, knee before thee and obey to thy will.(*) – В голосе Мэри явственно слышались слёзы.

Не знаю, что это сейчас было, но сил у меня не осталось вообще никаких – даже стоять получалось с трудом и только опираясь на копьё.

– Rise, my daughter. You saw the power he gave me. So go and tell them all: the Dragon came in peace.(**) – Это Кэт продолжила диалог. Дочка? Интересный поворот! Теперь понятно, почему она замешкалась с атакой.

* – Я, Мэри Фиона О’Брайан, преклоняю пред тобой колено и повинуюсь твоей воле. – английский.

** – Встань, дочь. Ты видела мощь, что он дал мне. Так иди и скажи им всем: Дракон пришёл с миром. – английский.

Всё так же опираясь на копьё, я стоял и смотрел, пока крохотная фигурка не скрылась за следующей грядой холмов в паре километров к северу. Затем воздух, огонь и камень медленно покинули меня, и темнота забытья приняла в свои ласковые объятия.

========== Глава 26, в которой ничего неожиданного пока не происходит. ==========

Пробуждение было ужасным – болело всё . Руки, ноги, спина, живот… даже глаза и уши – хотя, казалось бы, уши-то почему? Но вот болели. Впрочем, как только я попытался пошевелиться – рядом немедленно обнаружилась Виль, нарисовала на мне несколько рун очередным зельем – и боль стала стремительно уходить, осталась только невообразимая усталость, как будто я сначала целую смену вагоны грузил, а потом по-джедайски гидравлический пресс остановить пытался… в смысле – используя силу. Я уже собрался было порадоваться, что вообще жив, как вдруг меня пробила жуткая мысль: я-то ведь был всего лишь проводником!

– Виль, ты как? Как себя чувствуешь? – Говорить было трудно, скорее я это не то прохрипел, не то прошептал, но она меня поняла.

– Да нормально всё, нормально! И у меня, и у Кэт, и у Куросакуры тоже. Не переживай. Лучше поспи, до утра ещё пол-ночи осталось.

Идея мне понравилась…

– Стоп, как пол-ночи? – Впрочем, в окно уже радостно светил новый день, рядом – никого, и я, скрипя, как несмазанная телега, потащил себя умываться и вообще приходить в порядок. Усталость… ну, бывало и хуже. Боль… тоже терпимо. А значит что? Правильно – вперёд, на подвиги! Впрочем, успел я только кое-как встать с кровати и доковылять до двери, как в комнату ворвалась встревоженная жена.

– И куда ты пополз? Тебе спать надо! Отдыхать и лечиться!

– … А что вчера было? – Не сразу собрал я мысли в кучку. Супруга ласково улыбнулась.

– Только не вчера, а третьего дня. А так всё замечательно – мы победили, и кэтина дочка ушла к своим. Думаю, в обозримом будущем проблем от алефси не будет. Звучит как глупая шутка: от алефси – и не будет проблем! Кэт их как следует напугала, её магия и вправду стала очень сильной… И это место – оно само нам помогает, как будто хочет, чтобы мы тут жили… И когда только пришли и начали всё строить, и когда пришли эти… Только тебе нельзя столько магии через себя пропускать, тем более – сразу разной!

– Воды не хватало, с ней было бы проще.

– Какой ещё воды? – Не поняла супруга.

– Ну… Вчера… в смысле, когда эти пришли, я очень чётко почувствовал: земля и воздух друг друга уравновешивают, а огонь уравновесить нечем. Если недолго – то не опасно… но только если недолго.

Некоторое время она смотрела на меня очень странно, а потом сообразила:

– А, нерис! Только их же уже много веков никто не видел…

– Ну да, они. – Согласился я. – А что не видели – значит, как-нибудь иначе выкрутимся.

***

Собственно строительные работы мы закончили уже некоторое время назад – Вильгельмина с лёгкостью придала нужную форму выкопанным валунам, из которых сложили первые этажи обоих зданий, а Кэтлин существенно облегчила (в прямом смысле слова) доставку из леса подходящих стволов, из которых сложили вторые этажи и хозяйственные постройки. Сложности возникли с внутренней отделкой помещений – ни кора, ни занозы ни у кого энтузиазма не вызывали, а подождать, как предложила Кэт, “лет десять-пятнадцать” пока вырастут привычные ей живые дома, мы не могли. Так что пришлось браться за импровизированные рубанки и вручную строгать доски для финишной отделки – занятие не особо утомительное, но однообразное, а учитывая потребные объёмы – так и вовсе удручающее.

Тем не менее, от так и не наступившей зимы (почти экватор же!) и осадков защита уже была, и по мере изготовления и применения материала появлялось всё больше жилого и уютного пространства. В первую очередь, понятное дело, мы оборудовали детские – к тому времени уже выяснилось, что и у Кэт, и у Виль будут мальчики, так что на очереди был выбор имён. Огород, видимо, воодушевлённый отсутствием снега, цвёл и плодоносил практически непрерывно и вперемешку – Виль поначалу пыталась с помощью Кэт этот процесс как-то контролировать, но потом махнула рукой и просто собирала “что поспело”. Я старательно осваивал рыбную ловлю в полупромышленных масштабах – сетью из кое-как сооружённой по когда-то слышанным байкам долблёнки, а Куросакура очень переживал, что не может достойно помочь. Впрочем, без дела и он не сидел. Близилось весеннее равноденствие – “лишние дни” дважды в год отмечали все народы, правда, немного по-разному – а вместе с ним и роды у Кэт.

Беременность сделала Виль ещё спокойнее, чем раньше – я бы даже сказал, практически индифферентной, но это было не совсем так. Просто внешние события её крайне мало трогали, всё её внимание было отдано собирающейся скоро появиться на свет новой жизни. Кэт же напротив, радостно бегала повсюду, как неугомонная маленькая девчонка – что выглядело одновременно и потешно, и жутковато, учитывая сочетание большого живота и общего её крайне тонкого телосложения.

Сосредоточившись на внутренних переживаниях – ну или просто привыкнув – Виль стала спокойнее относиться и к Кэт. Раньше их отношения были… крайне интенсивными, за неимением лучшего слова – не раз и не два они ссорились мало не до драки, через пять минут мирились и со слезами на глазах клялись в вечной любви – чтобы ещё через минуту снова разругаться в дым из-за какой-нибудь ерунды, вроде “на что больше похоже вон то облако, на дерево или на рыбу” (при том, что Кэт могла это облако вовсе развеять в десять секунд). Теперь же их обеих присутствие друг друга нисколько не напрягало, и Виль даже обмолвилась, что если бы не предсказание – стоило бы остаться в старом домике. Я благоразумно не стал ей ни о чём напоминать, тем не менее, задумался о возможности связаться с кланом: в конце концов, официально нас никто не изгонял, мы сами ушли, и если вдруг решим вернуться – ну, не прямо в Эдельштайнбергшлосс, всё-таки, срок изгнания у Виль ещё не прошёл, а хотя бы в её домик – препятствий нам чинить не будут от слова “совсем” …. ну, может, спросят, где и зачем бродили, но и только.

Однако вопрос почты я из головы так и не смог выкинуть, и сколько ни вертел так и сяк – ничего путного не получалось. Единственный достаточно быстрый транспорт – “Стрекоза” – по-прежнему находилась в ангаре в полуразобранном виде. Для переделки под одного пилота-человека требовались куда более сложные инструменты, чем были у нас (сделать их было можно, но на это требовалось много времени). В принципе, управляя ветром, Кэт могла бы и долететь в одиночку… только этот вариант даже рассматривать глупо – другр её просто убьют, как только увидят, я уж не говорю про беременность и близкие роды. Возможно, Куросакура, чьи магические способности тоже выросли – пусть и не в несколько раз, как у женщин, зато без ущерба для столь важного в обществе араманди контроля – тоже смог бы долететь, время от времени создавая себе термики, и набирая на них высоту, но отрывать его от жены в такой момент… а уж тем более после рождения ребёнка! Малыша назвали Ичиро Гералт Смелый – первое имя дал Куросакура, второе – Кэт , а фамилию они стребовали с меня: собственной у Куросакуры не было, несмотря на все заслуги, а использовать фамилию рода он отказался.

Мне и самому, честно говоря, никуда лететь не хотелось: работа руками по обустройству собственного дома и хозяйства, ежеутренние и ежевечерние выходы на лодке на реку – собрать улов и поставить сеть заново, неторопливые разговоры с домочадцами за ужином обо всём сразу и ни о чём конкретно (свою колоду я отдал Кэтлин, ибо понимал остальных без проблем, а если надо было сказать что-то сразу всем – брал первую попавшуюся) …. Спокойная размеренная жизнь, оставляющая в душе тёплое чувство правильности .

Наверное, я бы опять впал в своеобычное созерцательно-отстранённое состояние (ага, не надо чинить то, что не сломалось), но судьба решила иначе: вскоре после рождения Ичиро Виль стало нездоровиться.

Учитывая общее хорошее здоровье другр вообще и обширные медицинские познания моей супруги в частности, это было как минимум странно. Тем не менее, каждое утро она вставала с изрядным трудом и чуть ли не слышимым скрипом. Помог с разгадкой изрядно удививший меня случай: я застал Виль грызущей кусочек гранита с явно видимым отвращением на лице.

– Это ты чего, оголодала? – Не нашёл я, что и спросить, когда справился с управлением.

– Полезно… – Вздохнула жена, покосилась на предмет обсуждения и, передёрнувшись, отложила камешек в сторону. – Я специально спрашивала и много раз видела, что беременные красный гранит грызут, аж слюной капают от удовольствия! Нужны минералы, чтобы у ребёнка кости правильно формировались и крепкие были, а я эту пакость видеть уже не могу, аж тошнит уже!

– Ну так и не ешь, раз тошнит! – Удивился я. – В том мире у нас много разных баек ходит про всякие странности, на которые беременных тянет… в основном, конечно, солёное… – Я хмыкнул, припомнив некоторые истории, рассказанные родственниками и знакомыми, и попытался вспомнить что-нибудь более серьёзное. – Просто так много солёного есть вредно, но во время беременности врачи, как правило, в диету не вмешиваются, если нет совсем уж сильных перекосов… вроде бы…

– Перекосы… – Задумчиво произнесла Виль и посмотрела на злополучный камешек с таким пристальным интересом, что я на его месте постарался бы провалиться сквозь стол и дальше, в подвал. – Осложнения… – Ещё задумчивее произнесла Виль. – А ведь сходится… Но ведь беременность же… Не сходится!

Я не очень понимал, что у неё сходится и не сходится, а потому прямо спросил:

– Что с чем сходится или не сходится? Я в медицине – как свинья в апельсинах… разве что открытый перелом от закрытого отличу.

– Симптомы сходятся. Если бы не беременность – я бы сказала, что у меня классическое отложение солей, но при беременности его просто не может быть, всё уходит плоду, наоборот, чаще бывают проблемы с зубами и хрупкостью костей! – Казалось, что жена искренне возмущена “неправильным” поведением собственного организма, и это выглядело бы очень мило, если бы не серьёзность ситуации.

– Слушай, а у вас часто полукровки рождаются? – Уцепился я за единственное очевидное отличие. – Может, в этом дело?

– Вообще не было, откуда бы? – Очень удивилась жена, даже забыв на время о собственном самочувствии. – Никогда ещё такого не было, чтобы кто-то жену чужого племени взял… да и как они жили бы… – Виль осеклась, посмотрела в сторону дома Куросакуры и Кэт, и развивать тему не стала.

Расспросы счастливых родителей ситуацию прояснили не сильно: у алефси диагностика была почти не развита – благодаря предвидению медицинская помощь им требовалась крайне редко, да и то пациенты, как правило, сами знали, что им поможет, у араманди же “беременность” была весьма короткой – они же яйцекладущие. Однако, все сошлись на мысли, что с камушками надо завязывать, раз организм не принимает, и что-то делать с симптомами. От стандартных процедур Виль отказалась с негодованием: могут навредить плоду, а других она не знала.

Несколько дней мы все ломали головы, что можно придумать, наблюдая крайне медленное улучшение состояния моей жены, но никаких идей так и не вымучили. Помогла нам моя детская любовь к плаванию, абсолютно чуждая и Куросакуре, и Виль, лишь Кэт относилась к нему более-менее спокойно, хоть и не разделяла.

– И как тебе только охота в эту мокреть лезть! – В очередной раз сетовала супруга, глядя на мою непросохшую после купания шевелюру.

– А что такого? – Слегка подначил я её. – Ты же ходишь в баню! И даже с удовольствием!

– Ну, баня! – Заспорила жена. – Баня – это другое! В баню даже араманди ходят! Помыться, расслабиться, прогреться, пропотеть…

Добавление ежедневных походов в парилку на самочувствии Виль сказалось положительно, но прогресс всё равно оставался слишком медленным. И причина была банальной: чтобы разрабатывать разболевшиеся суставы и выводить накопившиеся вредные вещества, нужно активно двигаться, но с больными суставами двигаться тяжело – и получается замкнутый круг. Можно, конечно, воззвать к обычно действенному для другр аргументу “надо”, но… мучить собственную жену, даже ради её же пользы, мне очень не хотелось… и через какое-то время я всё-таки вспомнил: “движение без нагрузки”, слышанное довольно давно от шапочного знакомого, престарелая бабушка которого дважды в неделю ходила в бассейн – именно ради суставов.

Виль вполне предсказуемо лезть в воду отказалась наотрез. Да, баня – это хорошо, да, мыться – это правильно. Но окунаться в воду? Прям как в том анекдоте про лебедей… Тем не менее, после недели уговоров она согласилась попробовать. Вода в жёлтом озере была невероятно солёной, видимо, наравне с Мёртвым морем – во всяком случае, оказалась достаточно плотной, чтобы держать мою супругу на плаву. Новые и необычные ощущения довольно скоро преодолели её антипатию (чай, не араманди – не думаю, что мне бы удалось затащить в озеро Куросакуру, кроме как прямым приказом… и то сомневаюсь), и она проводила в воде заметно больше, чем с тяжёлым вздохом назначенные самой себе “минимум пятнадцать минут ежедневно, лучше – двадцать”. Я, со своей стороны, пытался научить её плавать – без особого, впрочем, успеха, но, по крайней мере, она перестала бояться зайти глубже, чем по пояс, и бултыхалась весьма энергично.

Избыток соли в воде меня порядком напрягал, и после многочисленных диагностических заклинаний мы остановились на сорокапятиминутных сеансах – как раз перед парилкой. Нельзя сказать, что жене сразу же стало заметно лучше… или хотя бы стало заметно быстрее улучшаться её состояние – полного восстановления следовало ожидать не ранее родов, скорее даже порядком позже, ведь заботы о малыше неизбежно будут съедать и так невеликое наше свободное время… Я с новой силой задумался о возобновлении контактов с родственниками.

========== Глава 27, в которой расставляются окончательные точки над Ё, Й и все прочие… ==========

Мы с Виль от души забавлялись, глядя на удивление моих вассалов. Кэт искренне поражалась своим собственным терпению и любви, с которыми она заботилась о младенце – вопреки ожиданиям и рассуждениям, мол, возиться с малышами интересно только совсем молодым алефси, которые сами едва из детства вышли. Куросакура был искренне изумлён тем, что новорожденный такой большой, но такой беспомощный: дети араманди вылупляются уже вполне способными самостоятельно ходить и есть нормальную пищу… правда, хоть какой-то интеллект у них появляется сильно не сразу – не раньше двух-трёх лет, когда мозг вырастает до достаточного размера, до той поры воспитание у них мало отличается от, скажем, дрессировки собак.

Сам малыш на происходящую суету внимания не обращал: спал, ел, пачкал пелёнки и вообще был совершенно доволен собой. Внешне он мало походил на детей, которых мне довелось видеть что здесь, другрских, что в родном мире человеческих… ближе, всё же, ко вторым: не такой квадратный.

После странного и какого-то неправильного визита алефси визит родственников моей жены прошёл исключительно буднично и скучно, удивив, пожалуй, только одну Кэт. Ближе к вечеру с лёгким стрёкотом над лесом появился биплан, сделал круг над нашим участком и аккуратно приземлился – как раз возле ангара со “Стрекозой”. Вблизи биплан оказался презанятным монстриком: самое большое из ещё при мне сделанных дельт-крыльев намертво поставили на телегу, к самой телеге прямо над задними колёсами приделали второе крыло – сильно поуже и чуть поменьше верхнего, сзади соорудили широченную ферменную балку хвоста вокруг забранного в кольцо пропеллера… но ведь взлетело же, и даже до нас долетело – с двумя другр на борту, с пулемётом и с двумя аккумуляторами, питающими двигатель.

– Отлично, отлично! Чья конструкция? Повторили классические ошибки зари авиастроения, и весьма удачно, молодцы! – сказал я слегка удивившимся гостям вместо приветствия. – Добро пожаловать! Вы как раз к обеду, скоро и Куросакура с охоты вернётся. Проходите, проходите! А самолёт можно здесь заякорить, ветер тут обычно несильный, ничего ему не сделается.

Сильно пузатая на последних днях беременности Виль вызвала у прибывших старательно скрываемое одобрение. Одобрение, насколько я понимаю, потому, что раз семья – то и дети, и это правильно, а скрываемое – ибо негоже солидным мужам, ровно сплетницам каким, чужие косточки перемывать… а может, всё проще – ничего они и не скрывают, просто из-за обычной для другр рациональности не слишком отвлекаются на эмоции. В любом случае, появление Куросакуры и Кэт, несущей на руках ребёнка, вызвало у них реакцию гораздо более яркую. Впрочем, от немедленных действий они удержались.

– Это Кэйтлин, супруга Куросакуры, – пояснил я статус алефси, и продемонстрировал сложное переплетение печати на правой руке, – она принесла мне клятву личной верности, а Куросакура – вассальную. Это долгая история, но именно из-за неё нам и пришлось перебраться в другое место. Алефси на территории другр – это, как мне кажется, не совсем… уместно.

С последним тезисом гости согласились безусловно, союз огня и воздуха был воспринят как пусть и странный, и неожиданный, и даже неприятный лично для другр – для земли, но вполне приемлемый и адекватный с рациональной точки зрения. Вассальная клятва Куросакуры их удивила совсем чуть-чуть, и явно была списана на “бешеных араманди”, а вот клятва личной верности и подчинения мне от алефси вызвала сильное неодобрение. Однако, поскольку сам я не земля, а с другр связан лишь как друг клана и юридически родственник, все претензии свелись к напоминанию об общей ненадёжности любых соглашений с алефси, на что Кэт лишь продемонстрировала просвечивающую с другой стороны ладони печать – мол, этот договор не чета остальным.

Убедившись, что у нас всё более-менее в порядке и проблем не предвидится, гости разделились: один отправился в мастерскую, помочь доделать последние, самые сложные инструменты, а второй взял в оборот меня – и как мы долетели, и что да как поправить в их конструкции, и какие направления обещают наиболее быстрые результаты, и какие – фундамент для дальнейшего развития. Словом, продуктивно и с удовольствием пообщались.

Они хотели улететь уже на следующее утро, но мы с Виль убедили их отдохнуть ещё сутки – не то чтобы они так уж возражали. Поблагодарив за гостеприимство и изрядно впечатлившись возросшими способностями Виль, небрежно зарядившей оба аккумулятора аж “с горочкой”, родственники отправились обратно в Эдельштайнбергшлосс с докладом.

***

Продолжительность другрской беременности сыграла нам на руку – к родам Виль пусть и не восстановилась полностью, однако состояние её заметно улучшилось. Сами роды прошли совершенно нормально, хотя понервничал я преизрядно… участь всех новоиспечённых отцов, я так полагаю. Кэт – несмотря на жутковатое сочетание огромного живота и практически анорексичной фигуры родившая без малейших сложностей – непрерывно и искренне подбадривала Виль, мол, всё фигня, всё нормально, к третьему привыкнешь, главное – сразу хороший темп взять и не останавливаться. Тут уже и я подключился поактивнее – в том ключе, что и второго, и третьего ребёнка мы заведём обязательно, и даже больше, если захочется, но без спешки и суеты, размеренно и по плану, как и пристало другр.

После недолгих обсуждений мальчика назвали Александр Гельмут – в честь моего деда и в честь пра-прадеда Вильгельмины, ибо традиция. Откуда тогда у её пра-прадеда тройное имя я так и не понял.

Памятуя рассказы сверстников о тяготах семейной жизни, я решительно постарался перетянуть на себя хотя бы часть домашних дел… без особого, впрочем, успеха, но по крайней мере, страшная угроза “а вдруг молоко пропадёт” примирила Виль с дополнительным сном. Хотя на самом деле никакой он не дополнительный, а едва-едва компенсирует многократные ночные вставания к ребёнку. Моё предложение взять младенца в нашу кровать было безапелляционно отвергнуто, максимум, чего мне удалось добиться – подвесить люльку совсем рядом, чтобы можно было дотянуться не вставая.

***

После второго родственного визита я бы не удивился появлению араманди, но они так и не появились… точнее сказать, появились не они – во время очередного выхода в море мою лодку окружила стайка зеленокожих русалок… неправильных русалок – с ногами вместо хвоста, а так вполне чешуйчатых и безусловно водоплавающих. Ещё одно отличие от русалок сказочных – выглядели они на мой вкус ну совсем никак не привлекательно. Практически полное отсутствие подбородка на задранном вверх лице, узкие плечи и бёдра, отсутствующая талия на непропорционально длинном туловище, плавники вдоль предплечья и голени – плавать так, конечно, гораздо лучше, но с точки зрения “сухопутных крыс”… Вот только голос – голос у них был совершенно волшебный, чем-то напомнив Патрисию Каас и молодую Мирей Матье одновременно. Видимо, говорили они по-французски – по крайней мере, общее звучание и отдельные слова показались мне знакомыми.

Причину их визита понять было крайне непросто: сами они только ныряли вокруг лодки, распугав всю рыбу, и непрерывно говорили – все одновременно. На вполне, как мне казалось, понятные и уместные жесты, предлагающие забраться в лодку, чтобы пообщаться через колоду, они отреагировали донельзя бурно и в том ключе, что, мол, “лучше вы к нам” – и совершенно не стесняясь показали, зачем именно, да так увлеклись, что чуть ли не две трети группы куда-то исчезли, а я крепко пожалел, что наша с Виль личная жизнь после рождения ребёнка ещё не совсем наладилась.

Немногие оставшиеся шумели уже гораздо меньше, и я всё же понял, что пообщаться со мной хотела только одна из них, а остальные просто за компанию подтянулись, без какой бы то ни было конкретной цели. Без явно лишних свидетелей русалка осмелела и всё же заползла на корму, оказавшись несколько менее зелёной, чем мне показалось поначалу, и довольно практично одетой во что-то среднее между закрытым купальником и коротким платьем. Грудь у неё, к слову, тоже не вдохновляла – уж на что Кэт была худосочной во всех местах, и то ей повезло больше. Подозреваю, что ещё несколько тысяч лет (ну или десятков тысяч) – и местные русалки совсем в дельфинов превратятся.

Колоду русалка принесла свою, и вообще видно было, что к визиту готовилась тщательно. Невзирая на мои “карточные фокусы”, разговор затянулся очень и очень надолго – слишком много всего я узнал такого, что с первого раза в голове просто не улеглось, пришлось переспрашивать. Да и сами нарисси (именно так правильно звучало самоназвание народа моря) действительно почти не общались с сухопутными народами уже около десяти тысяч лет, и очень далеко от них ушли – и в языке, и в мышлении, и даже в биологии. Последнее, наверное, и является самым важным. Всегда отличавшиеся изрядным разгильдяйством и не блиставшие интеллектом (океан большой, если хорошенько поискать – всегда можно найти простое решение любой проблемы, тем более, когда вся вода является родной магической стихией), нарисси привыкли жить в своё удовольствие… довольно простые удовольствия – поесть, поспать, по… гхм… сексом, в общем, заняться.

Несколько тысяч лет назад – незадолго до того, как почти совсем прекратить связи с сушей – баланс полов стал всё сильнее сдвигаться в сторону женщин. Вместо того, чтобы разбираться с причинами и исправлять их, не желающие ждать своей очереди на мужика русалки поступили проще – заколдовали сами себя, чтобы рожать от партнёра любого пола, и даже вообще самостоятельно. Не знаю, почему уж они не попробовали выйти на сушу “пообщаться” с другими народами… хотя с кем? Араманди из-за стихийной вражды им вряд ли бы согласились помочь, эльфы с их эгоизмом и культом высшей расы – тоже, а до другр в их пещерах поди доплыви, тем более, что и они симпатии к откровенно взбалмошным и беспорядочным нарисси не питают. Словом, мужчины нарисси сейчас откровенная редкость – один на несколько тысяч женщин – и мало кому из них интересны, проходя по категории курьёзов, так что подружки Клер звали меня купаться только и исключительно смеха ради.

Сама же Клер совсем недавно родила дочку. Ничего удивительного, учитывая вышеизложенное, если бы не отсутствие чешуи и плавников, нетипичная внешность вообще и крайняя неспособность хоть сколько-то долго задерживать дыхание под водой – едва полчаса против обычных для водяного народа четырёх-шести часов. И было это “невезение” вполне логичным следствием того факта, что “счастливым отцом” оказалась моя супруга. Вот этот последний момент мне переварить оказалось сложнее всего, но из песни слова не выкинешь – Клер углядела “большую и красивую” Виль во время её купаний в озере и втрескалась по уши. Подойти и познакомиться ей духу почему-то не хватило, только забеременеть и выносить ребёнка. Странная логика, но, как я понял, нарисси все такие – очень и очень странные на наш сухопутный взгляд. И приплыла Клер ко мне исключительно с целью дочку отдать, мол, раз она к водной жизни плохо приспособлена – пусть живёт на суше, а Клер себе ещё родит, да вот хоть бы и от меня, чтобы далеко не ходить, заодно и магическая клятва будет, что о ребёнке позабочусь. В общем, отвертеться не получилось, и домой я отправился со слегка позеленевшей печатью на правой руке и крайне необычным уловом – маленьким свёртком из водорослей, в котором спала немножко зеленоватая, но очень похожая на человека девочка, едва пару месяцев от роду…

Следующий сюрприз меня ждал уже дома – на веранде, с чашкой чая в руке, сидел смутно знакомый немолодой солидный мужчина, одетый настолько по-земному, что я только чудом не споткнулся… и вспомнил.

***

Мы случайно столкнулись в книжном, возле полки с коллекционным изданием “Драконов Перна”, которое я долго разглядывал, прицениваясь. С одной стороны – отличный подарок кому угодно, хоть себе любимому, с другой – цена всё же несколько кусается. Не могу сказать, что я так уж люблю общаться с незнакомцами, однако место, видимо, располагало, и уже через пару минут мы довольно увлечённо обсуждали разнообразных драконов: мудрых китайских, злобных европейских, божественных индейских… ну и многочисленных авторских от разных писателей. Довольно быстро мы сошлись на том, что хотя видовые особенности несомненно должны влиять, тем не менее, у разумного существа должны преобладать личные особенности – ну, как минимум, у достаточно взрослого разумного существа, что, конечно, довольно серьёзная оговорка.

Я совершенно искренне посетовал на принципиальную невозможность существования драконов – во всяком случае, в рамках известной земной биологии, беспощадно ограничивающей максимальный вес летающего существа примерно восемьюдесятью килограммами, так что драконы, вероятно, имели какую-то заметно другую биохимию (что отчасти подтверждается легендами о чудесных свойствах их крови и других частей) или использовали несколько иную физику, вот как у Шумила, или даже и то, и другое одновременно. В ответ на мои логические построения визави как-то странно хмыкнул и дал свою визитку, пригласив на “небольшой семинар по драконоведению”, посетить который я вполне искренне пообещал… немедленно провалившись в ледяную воду и напрочь этот “случайный” разговор забыв. Вывод из всего этого следовал ровно один.

– Вы, стало быть, дракон. Ну, не могу сказать, что мне понравилась ваша “шутка”, – я пальцами изобразил кавычки, потом ещё раз осмотрелся вокруг и закончил мысль: – однако не могу не признать, что конечный итог всё же скорее положительный. Быть может, вы соблаговолите объяснить свои мотивы?

– Извольте, – непринуждённо согласился тот. – Всё очень просто и очень грустно, к сожалению. Вы абсолютно верно заметили, что для существования драконов необходимы иная биохимия и иная физика, и вот это оно и есть, – он широко повёл рукой, явно подразумевая весь этот мир. – Колыбель драконов. Однако, вот уже много лет естественный баланс нарушен, и новые драконы не рождаются. Даже самые слабые из нас легко могли бы заставить этот мир вернуться на верный путь, но…

– Насилие редко приводит к хорошему? – подсказал я, когда пауза затянулась.

– Можно сказать и так, можно сказать и так, – ещё немного помолчав согласился дракон. – Драконы сочетают в себе силы всех стихий, а местные жители сумели удивительно качественно перессориться…

Он с нескрываемым одобрением посмотрел на вышедших из дома Кэт с Куросакурой и младенца у меня в руках.

– Чтобы родился новый дракон – мир должен сам прийти к равновесию, пихать и толкать его бесполезно… можно лишь чуть-чуть подсказать… господин Драконослов, – он мне глубоко поклонился, неизвестно когда успев встать. – Ваш внук имеет все шансы стать новым драконом, драконом, которых этот мир не видел уже двенадцать тысяч лет, драконом, который укрепит гармонию и станет первым из длинного нового рода. Вам же полагается заслуженная награда…