Текст книги "Хранитель душ (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== 1. ==========

Серые – это не ангелы. Это не священные существа, не мудрые и не обладающие знаниями. Серые – это пепельные полукровки, которые боятся как высших небесных тварей, сотканных из солнечных лучей, так и демонов, рожденных из земли и огня.

Они не имеют ни пола, ни возраста, ни представления о себе и мире. Серые могут только догадываться о том, кто их родил и зачем. Осознание их предназначения в мире сродни инстинкту.

Им забыли придумать имя и наделить разумом высших существ. Сотканные из тумана, они слепы для реального мира живых людей. Они заперты в своем измерении, но, научившись жить в нем, они догадываются, что происходит в настоящем. Планета, где живут серые – это та же Земля, с теми же законами, куда эхом доносятся реальные события.

Их мир – это мир душ, мыслей и подсознания. Их предназначение – быть хранителями людям и дарить утешение. Их смерть так же безболезненна и внезапна, как и рождение. Серые не боятся ее. Они боятся остаться в вечности, непознанными собой.

========== 2. ==========

Холодный ветер пронизывает до самых костей, треплет одежду и волосы. Яркая звездная ночь. Млечный путь тускло освещает пески, сквозь которые тянется железная дорога. По ней редко ходят поезда, и на сотни километров – одинокая платформа, на которой в это самое мгновение толпится человек сорок. В том числе и я. Люди без прошлого. Без имени.

Возле горизонта пылают костры, бьют искрами в самое небо, влекут. Но я безошибочно угадываю, что мне к ним не попасть. Да и зачем? Оттуда, как из надтреснутого утренним лучом сна, доносятся обрывки звуков старинных музыкальных инструментов и тонкое женское хоровое пение. Отчего-то я уверен, что оно обычно затевается перед самым рассветом, а вот сегодня – нет. Почему? Неужели тому причиной – мы? Возможно ли, что нам оказана такая честь?

Провожают.

Кажется, я стою тут минут двадцать, как и все люди, но во тьме их не рассмотреть. Да никому до этого и нет дела. Каждый углубился внутрь себя, задавшись одним и тем же вопросом: “Кто я? Где я? Что мне делать?”. Ответ и есть, и нет. В ожидании поезда я курю в рукав и, задрав голову, смотрю в небо. Оно на диво прекрасно. Оно завораживает. Я слежу, как по нему плывут отдельные звездочки, пересекая Млечный путь, созвездия Большой и Малой медведицы и Гончих Псов. Они движутся, кто быстрее, кто медленнее. Одну из них я провожаю отчего-то особенно тщательно. Она опускается всё ниже, к горизонту, но не исчезает, а становится неумолимо крупнее. Приближается. Поезд.

На платформе шевеление, но все по-прежнему молчат. Я трогаю себя за рубашку, касаюсь ладонями карманов брюк. Пусто. У меня нет ни денег, ни документов. Стук колес всё яснее, он уже заглушает пение, костры гаснут, и из тьмы вырывается паровоз, освещающий дорогу мощным фонарем, бьющим метров на двадцать вперед.

Останавливается. Всего три вагона, все освещены и пусты. И в них необычайно уютно, как дома. Забираемся внутрь, каждый садится, безошибочно определяя свое место, в том числе и я.

Деревянная лавка, столик, на котором салфетка и железная пепельница. Поезд характерно дергается и отправляется с места. Я курю сигарету за сигаретой.

Зачатый в пустыне, теперь я рождаюсь.

========== 3. ==========

За четыре года я выучил все улицы и проспекты города, все вокзалы, стадионы и парки. В моем измерении каждый объект эквивалентен тому, что на Земле. Там, где должен быть дом – у меня и стоит дом, только выглядит немного иначе.

Не меняются только люди. Мужчины и женщины, взрослые и дети здесь ведут полноценную жизнь, хотя их тела находятся в соседнем измерении. Реальность моего мира – их сон, их подсознание. Никогда они не вспомнят, что видели тут. Но, находясь на этой планете, они знают, что с ними происходит в родном, материальном мире, который отражается тут, как в кривом зеркале.

В городе есть и кладбища. Они заполнены печальными белыми духами, которые часами стоят, опираясь на кресты и гранитные памятники. Я не хожу к ним. Боюсь их помутневших, неморгающих глаз, из которых льется тоска лунного света. Еще страшнее те, у кого сквозь белое одеяние просвечивается черное тело. К таким частенько прилетают демоны. С крыльями, как у летучих мышей, они опускаются к “своим” мертвым, чтобы забрать, и в этот миг по кладбищенскому острому осеннему воздуху пробегают волны печали. Как стрелы, как пули, как осколки от взрыва гранаты, они ранят всех, и я бегу прятаться, смущенный, скорченный, растерянный. Мне становится больно до слез. Моя сотканная из тумана душа темнеет. А мне нельзя умирать, как и нельзя становиться демоном. У меня есть друзья, перед которыми я в ответе.

Люди… Частенько, прогуливаясь по растрескавшимся асфальтным дорожкам, заросшим жесткой степной травой, я подлавливаю своих “клиентов”. Пока их только двое, но с ними не так уж и просто. Моя задача – их уберечь. Я их интуиция.

Чтобы как-то воздействовать на подсознание своих подопечных, мне приходится с ними дружить. Я главный герой их снов, хотя в своем физическом мире я для них не существую.

А вот и Марго.

– Привет, Орландо! – моя подопечная весьма романтичная натура. Это она придумала мне такое красивое имя. Вообще-то, я откликаюсь на любое. Потому что у меня его нет, но моим друзьям нужно как-то ко мне обращаться. И как, каждый выбирает для себя сам.

– Здравствуй, – киваю своей очаровательной рыжеволосой подруге. Ей всего шестнадцать, совсем юная, такая воздушная. Вот только зубы кривые и картавит. На мой взгляд, это придает моей спутнице особый шарм. Мне нравится, что в моем измерении я могу видеть своих друзей так, как они выглядят на самом деле. – Как дела в школе?

– Тройка по алгебре, а еще я с Мишкой завтра гулять иду, – тараторит.

– С Мишкой? Это с каким? Уж не тот, что из третьего подъезда в тренировочных штанах и оранжевом свитере?

– С ним!

Закуриваю. Мишка… В голове проносится тысяча образов, которые смывает волна жуткой тревоги. Мишка… Что-то тут не то. Нельзя с ним идти гулять. Предчувствую беду. Вот только как это Марго объяснить?

– А ты видела, как он смотрел на Надьку? Ты ему нужна, чтобы ее позлить. А то она неприступная слишком, – улыбаюсь, пуская дым в небо. Маргоша останавливается, с возмущением меня рассматривая.

– Я ему нравлюсь!

– Конечно. Только не ты одна, – с моей подружкой бесполезно спорить. Хотя, мне простых подопечных не достается. А с Марго самый сложный период мы прошли. Как-никак четыре года вместе. И за этот срок я понял, что проще повернуть стадо запаниковавших бизонов в другую сторону, нежели переубедить ее. Если только хитростью.

Девушка хмурится, я подбадривающе похлопываю ее по плечу и иду дальше.

Через несколько часов нужно будет вернуться и вселить в Марго уверенность, что Мишке она нужна только в качестве девушки на одну ночь. А если не поможет… Устрою ей недомогание. Потому что знаю, что с этой прогулки Марго не вернется. Но причина пока не ясна. Остается ждать, пока на меня не снизойдет озарение. А пока нужно навестить второго подопечного.

========== 4. ==========

Бреду по липовой аллее. Город старый, много заброшенных зданий, искривленных сухих деревьев, а вдоль дороги стоят причудливые газовые фонари, над которыми парят белые дирижабли. Мимо меня проносятся трамваи старого образца. По покрытым трещинами стенам домов вьется плющ, а лавки с облупившейся на них краской не привлекают никого, кроме птиц.

Вдруг сквозь шелест листьев до меня доносится гул, как эхо. Вдыхаю в легкие воздух, принюхиваюсь. Порох. Может, салюты пускают? Мне отсюда не видно. Это будущее.

Однако я не думаю о тревожном знаке. Мои мысли заняты предстоящей встречей. Саша… Лохматый, нахальный, шустрый. Он меня воспринимает как девушку. Но если в иных случаях меня бы это устраивало, то тут… Резко нет. Он видит во мне сексуальный объект, а так быть не должно. Серые – это хранители, существа, не имеющие плоти. Как можно желать с ними соития? Оказалось, что можно. Вот уже три месяца я борюсь за то, чтобы он перестал искать во мне женщину. Пока безуспешно.

А вот и он. Спешно ко мне приближается. Глаза горят, вид радостный и возбужденный.

– Привет, красавица.

– Здравствуйте, – закуриваю, стараясь не показать свое особое к нему отношение. Налицо явная амбивалентность чувств. Любовь к нему, как к подопечному, переплетается с глухим раздражением. Хотя… Как к подопечному ли? Я стараюсь не думать о природе своих чувств.

– Ты знаешь, что я не люблю, когда мне “выкают”, – губы Саши недовольно сжимаются. Не показывая удовлетворения этим, я как ни в чем не бывало пожимаю плечами.

– Прости, забыл. Вас-то много. А я один на всех, – запускаю руку в карман джинс, неторопливо иду рядом, продолжая курить. – Как дела на личном фронте?

– Никак, – пожимает плечами. – Ты и так всё знаешь, зачем спрашиваешь?

– Может, помочь хочу.

– Себе помоги, – огрызается, но я лишь улыбаюсь.

– На работе без эксцессов?

– Без, – мотает головой, затем хватает меня за руку, останавливая. – Слушай.

– Что? – смотрю на него.

– Как ты относишься к сексу без обязательств?

Опять. На самом деле я ждал подобного поворота беседы. И хотя я давно готов согласиться на его предложение, мне приходится объяснять, что серые не имеют пола, поэтому его затея ни к чему не приведет. А попытки только встревожат меня и ослабят.

– Саша, мы это уже обсуждали.

– То есть без обязательств ты не согласна? Давай с обязательствами, – самоуверенно смеется, продолжая крепко держать меня за руку. – Тебе что, жалко что ли?

– Это невозможно, даже если очень захотеть. Я не мужчина и не женщина.

– Не проблема. Ты же что-то ешь, а это значит, что там у тебя…

Резко перебиваю, понимая, к чему он клонит.

– Я не ем! Я вообще не ем и не сплю, – пытаюсь выдернуть руку, однако хватка у Саши стальная. – Ты еще на ангела попробуй залезть!

– Ты не ангел, – мой подопечный в ответ бессовестно усмехается, грубовато заводя руку мне за спину и притягивая к себе. – Ну давай попробуем. А вдруг всё-таки это возможно?

– Нет! – цежу сквозь зубы. Моя серая оболочка темнеет, но Саша этого не видит.

– Сейчас узнаем. Тебе тоже будет полезно. Ты же хотела познать себя, – тянет меня куда-то за угол. Меня это злит, но не так, как мне хотелось бы.

– Саша, успокойся! Я плод твоего воображения. Я тебе снюсь.

– Прекрасно! Значит, я тем более могу делать всё, что хочу, – идея сна Сашу вполне устраивает и, не пытаясь себя сдерживать, он прислоняет меня к стене.

– Нельзя!

– Можно, – его руки блуждают по моему телу, но я-то знаю, что они никогда ничего не нащупают. У меня нет явных половых признаков. Я похож на куклу.

Осознание, что ничего не получится, страх и досада заставляют меня с рыком начать вырываться из его объятий. Меня злит, что Саша без спроса меня трогает, хотя я понимаю, что он видит, что я не против. И плевать ему на мои слова. Но кто знает, чем грозит нарушение дистанции? В висках бьется вопрос, пропитанный досадой. Почему ему не оставить меня в покое? Не перестать заставлять думать о несбыточном? Почему мы не можем просто ходить по дорожке и болтать о разном?

Серые могут менять внешность. Становиться похожими на мужчину или женщину. Лицом и общими очертаниями тела. Что я сейчас и делаю. На щеках и подбородке начинает расти борода, и Саша с отвращением отступает назад.

– Опять ты всё испортила! – со злостью отворачивается. – Убери бороду.

– Обойдешься.

– Убери!

– Саша, я серый, у меня нет пола.

– Нет, есть! Ты девка, я это вижу. Это очевидно! – недовольно на меня косится. Борода тает, мы снова идем рядом, только пыл у моего подопечного малость поубавился.

– Как дела с деньгами? – перевожу разговор на другую тему, стараясь успокоиться. Но злость не покидает меня.

– Вчера со мной расплатились.

– А где спасибо?

– Кому?

– А кто тебе сказал сходить на улицу Мира и обратить внимание на объявление на столбе, возле остановки?

– Я всё равно туда собирался.

Хмурюсь. Никакой благодарности. Чтобы помочь Саше, я убил час, а этот гаденыш теперь утверждает, что всё сам нашел. Скорее всего, он так говорит мне, чтобы досадить, но мотивы не так уж и важны.

– Следующий раз сам свои шабашки искать будешь.

– Буду, – фыркает и идет вперед. Я останавливаюсь и, резко повернувшись в другую сторону, ступаю прочь. Внутри меня всё кипит. Никакого уважения. Сперва облапал, вместо “здрасьте”, потом еще и спасибо не сказал за помощь.

Обида распаляется, я темнею, даже не пытаясь сопротивляться этому. Упиваясь злостью на него, я почти перестаю себя контролировать. Саша замечает, что я куда-то делся. Оборачивается, идет обратно.

– Ну что ты?

Вытягиваю руку.

– Так, значит, моя помощь, мое участие ничего для тебя не значат? Ты можешь сам?

– Ну началось, – вздыхает. – Давай ты не будешь вести как баба?

– Я буду оправдывать твои ожидания.

– Э, нет! Ты же серый, – подходит ближе, но тут я, совершенно потеряв остатки самообладания, хватаю его за руку, так сильно, что он вскрикивает.

– Так значит, теперь я серый? Ошибаешься. Готово. Удачи в работе!

Оставляя его корчиться от резкой боли, ухожу прочь, чувствуя, как черная радость разливается по нутру. “Ну теперь-то ты у меня попляшешь, работничек. Посмотрю, что ты скажешь через пару дней”.

========== 5. ==========

Прошло уже несколько часов, а досада никуда не уходит. Я злюсь на Сашу, хотя и понимаю, что это ненормально для серого так себя вести и столь болезненно реагировать на полушутливые выпады человека. Моя интуиция подсказывает, что я не прав.

Не существует ни одного свода правил поведения для серых, равно как и для ангелов или демонов. Вместо этого есть инстинкты. Как муравьи безошибочно знают отведенные им роли, как лосось при нересте плывет против течения, как птицы по весне вьют гнезда… (кто им всем сказал так делать?) Так и мы знаем свой свод правил. И знаем, что отступление от них смертельно.

Я отступил. Я каюсь, но приступы злости и досады не дают исправить совершенную ошибку. Я сижу на одинокой лавочке среди разбросанного полузасохшего цветника, где тяжелые бордовые розы, источающие дурной, удушливый аромат, смешаны с желтыми кустами чертополоха. Дальше асфальт и трещины, трещины, трещины…

Поднимаюсь. Ноги несут меня к мосту. Он на окраине города. Там, под ним, небольшая речушка. А сам мост, бетонный и неуклюжий, не вызывает никакого эстетического удовольствия. Он интересен другим.

Стоит посмотреть с этого моста вниз, как перед тобой открывается вид города. Это всегда одно и то же место. И если в моем измерении непроходимый вечный день, всегда туманный и вязкий своим безвременьем, то там, внизу, я могу наблюдать ночь, зарницы, дождь, снег и сотни машин. И сейчас я подхожу к перилам и, облокотившись о них, гляжу сверху, как из окна низко летящего самолета. А может, как смотрит бог. Смотрю на покачивающиеся деревья, на спешащих прохожих, на яркие витрины. Это единственное окно в тот мир, откуда мои друзья, мои подопечные. Часто меня терзает вопрос. А что будет, если туда прыгнуть? Окажусь ли я в этой вонючей речке? Или, может, попаду в тот самый мир? От этого предположения захватывает дух.

А в городе ночью прошел дождь, и улицы красиво блестят, освещаемые ночными фонарями. Мне становится отчего-то нестерпимо грустно, будто я когда-то жил там. Вскоре мои мысли переключаются на мой проступок, на мою злость по отношению к Саше. Мне становится стыдно. Задумавшись, я теряю ход времени. В городе рассветает, восходит солнце. Движутся тени зданий. Сколько я там могу стоять, глядя как завороженный на тот мир? Может, час, а может, и сутки. Или больше.

Бреду обратно. Над головой вспышка – как звезда, только свет абсолютно белый. Снова явились ангелы. Они всегда так попадают в наш мир. И действительно, их летящая стая направляется в сторону центра города. К чему это? Ангелы в таких количествах просто так не появляются.

Внутри колоколом бьется сердце. Страшно. Зачем их так много? Иду следом, в сторону центра города. Там, над площадью, кружат несколько демонов. Они парят, как хищные птицы. Дурной знак. В воздухе нависла неестественная тишина.

Ищу глазами своих. Марго. Кажется, сейчас День города. Или концерт. Кроме нее на площади много народа. Время будто сжимается и замирает. Воздух становится мутным. Запах пороха.

– Марго! – бегу к своей подопечной, и тут хлопок окрашивает воздух в оранжевый цвет. Волна пробегает, сминая на своем пути людей. И тело Марго, обернувшейся ко мне, покрывается алыми пятнами. На плечах оголяются белые кости. Девушка падает, как подкошенная, и в этот момент один из ангелов подхватывает ее и уносит.

========== 6. ==========

Бреду по городу, будто пьяный. Где сейчас Марго? Куда отправляются мертвые? Ведь не сразу на кладбище, ведь не все? Мне невыносимо думать, что моя подопечная – рыжеволосая девчонка, беспечная и веселая, станет мутным призраком, столетиями сидящим на кладбищенской лавочке, что ее мертвые глаза, будто слепые, из года в год будут направлены в одну точку, а взгляд… Внутрь себя.

О чем думают люди, когда умирают? Мне не понять этого. Прошло уже несколько часов. Я пересекаю пустую площадь. Крови уже нет. Капли поднялись в небо и окрасили алым горизонт. Только вдалеке слышен еле различимый плач.

Скрепя сердце, иду дальше, ноги сами несут меня. Куда?

Сквозь хлюпающую невыплаканными слезами тоску вспоминаю о Саше. Я и забыл почти, как решил наказать его. Вспышка ярости. Но где же мой подопечный?

Искать долго не пришлось. Сидит на ступенях больницы, курит. Рука в гипсе.

– Где поломал? – сажусь рядом с ним, оглядывая его с головы до ног.

– Тебе какая разница? – на меня даже не смотрит. Обиделся?

– Если спрашиваю, то, значит, есть.

– Перелом в том месте, где ты накануне дотронулась, – поворачивает ко мне голову, затягивается сигаретой, выпускает дым вниз. – Ты сама хотела, чтобы я поломал руку. Так что спрашиваешь?

– Саша…

Молчит. Я тоже молчу, не зная, какие подобрать слова. Я чувствую себя виноватым. И потеря Марго так же страшна, как и травма Саши. Потому что если в первом случае я просто недоглядел, то тут налицо явный злой умысел. А серый, приносящий беду людям, это уже не серый.

– Прости… – произношу тихо, глядя перед собой.

– Зря я к тебе приставал. Теперь вижу. Знаешь, ты, конечно, мой хранитель, но… Думаю, тебе нужен другой подопечный, а не я. Ты меня не понимаешь.

Чувствую, как болезненно сжимаются губы. Как же так… Поднимаюсь, становлюсь напротив него.

– Нет! Без меня ты погибнешь!

– Навряд ли, – поднимается следом, – скорее, с тобой погибну. Ты же не выносишь мои выходки?

Хочу коснуться его плеча, но он делает шаг в сторону.

– Не трогай меня. Я знаю, чем это заканчивается.

Моя рука останавливается на полпути и безвольно опускается. Я хочу что-то сказать, но, натыкаясь на твой колючий, наполненный обидой и злостью взгляд, замолкаю. Теплый ветерок касается меня, и от этого становится горше.

– Тут опасно сейчас…

– Переживу, – не дает мне договорить и, не прощаясь, разворачивается и медленно бредет в сторону парка.

Я смотрю ему вслед, и вдруг вижу, что с розоватого неба опускается какая-то точка, и, приближаясь, приобретает фигуру человека. Она увеличивается стремительно, пролетая над головой Саши так, что он пригибается и оборачивается. Но фигура летит мимо, ко мне. Я не знаю, кто это, но меня окатывает тревожное чувство.

Существо опускается на землю, прямо передо мной. Саша останавливается и издали смотрит, заинтересованный.

Передо мной не мужчина и не женщина. Бесполое существо, типа меня, той же породы. Серый. Только значительнее, что ли. От него исходит особый запах горькой травы, делающий его непохожим на всех, с кем я до этого имел дело. А из-за исходящей от него энергии воздух становится белесым. Существо темноглазое, высокое и тонкокостное.

– Ты совершенно перестал понимать, зачем живешь. Проклял одного своего подопечного, упустил другого.

Я слушаю молча, глядя на то, как шевелятся его тонкие губы. Значит, у нас есть руководитель. Как странно. Всегда казалось, что каждый отвечает за себя. Серый что-то говорит, долго, но я как в прострации. Меня уносит, мысли мчатся в совершенно другом направлении. Я вижу, как медленно к нам подходит Саша. Какой любопытный. И забыл, что на меня обиделся. Или решил добавить от себя чего?

Бросив окурок в сторону, он оказывается буквально между нами. Речь серого прерывается. Он молча поворачивает голову к Саше. Тот уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но выслушивать моего подопечного в планы верховного не входит. Раздается глухой звук, и у меня перед глазами возникает белая стена. Через мгновение я обнаруживаю себя на кладбище.

Последнее, что успеваю заметить, что Саша, оказывается, отходчив. Я угадал его мысли. Он хотел меня защитить.

========== 7. ==========

Я всегда боялся кладбищ, потому что не знал, как мне себя вести на них. Как обращаться с мертвыми, да и надо ли это?

Сегодня наступил день, когда я понял, что мне придется этому научиться. Я оказался среди них, белесых призраков с мутным потухшим взглядом.

Увидев меня, они никак не реагируют. По-прежнему сидят, покачиваясь из стороны в сторону, словно зомби.

Серый никуда не делся. Он с тем же лицом смотрит как на меня, так и на жителей этого места.

– Что я тут делаю?

Произношу это шепотом, будто боясь нарушить их покой. Покой мертвых.

– Ты должен сопровождать своих друзей до конца, – следует вкрадчивый ответ. Без тени улыбки, без эмоций, как будто он зачитывает приговор.

– А как же те, кто жив? Кто за ними уследит?

– Я нашел тебе замену. Ты плохо справляешься.

А это уже приговор. В панике оглядываясь на мертвых, вижу Марго. Ее не узнать теперь. Девушка печальна и тиха. Ее энергия, раньше бьющая ключом, теперь похожа на застоявшуюся воду.

– Подожди, сколько мне быть тут? Навсегда? – нервно сглатываю, чувствуя, что еще чуть-чуть, и меня накроет паника.

– Пока твоя подопечная не сможет покинуть кладбище и не отправится в иной мир. Тогда и ты последуешь вслед за ней.

– Куда?

– А это уже не моя печаль. Я не знаю. Она погибла по твоей вине, значит, ты больше не серый. Также ты совершил проступок к тому, кого должен был защищать. Но так как не мы тебя создали, то и не нам тебя убивать или наказывать. Но чтобы защитить других людей, ты будешь изолирован. И свое существование ты продолжишь за пределами социума.

– Я что, не смогу покинуть кладбище?

– Не сможешь. Только с Марго.

Щелчок, и серый исчезает, буквально растворяется в воздухе, а я остаюсь один. Живой среди мертвых.

Раньше, до этого момента, я никогда не пытался войти внутрь кладбища, наверно чувствуя, что любые попытки обречены на неудачу. Также как и попытки вырваться отсюда.

Оглядываясь на немых обитателей этого места, я рывком бегу к воротам, стремясь пересечь границу кладбища. Но будто натыкаюсь на какую-то непреодолимую стену. Прозрачную, но плотную, как бетон. Я иду вдоль забора, касаясь руками невидимой преграды, касаюсь ее ладонями, без особой надежды ища хоть малейшее отверстие. Бесполезно.

Мои попытки прерывает чье-то холодное прикосновение. Резко оборачиваюсь, прижимаясь к стене. Марго. Смотрит на меня белыми глазами. Платье в крови, будто из фильмов ужасов. Она дышит ртом, а, может, просто пытается что-то сказать? Сквозь прозрачную кожу виднеются синие жилки с застывшей кровью. Неужели она теперь будет ходить за мной? Понимает ли она, что происходит? Видит ли?

Остальные мертвецы не обращают на меня никакого внимания. Они заняты собой.

Я смотрю на Марго не шевелясь, будто надеясь, что решив, что я нахожусь без движения, она потеряет ко мне интерес и уйдет. Но не тут-то было.

Девушка медленно проводит своей холодной ладонью по моему телу, опускаясь к запястью, и сжимает его. Взгляд становится как будто более осмысленным. Мертвое тело, покачиваясь, бредет в сторону и тянет меня следом.

Я послушно следую за ней, косясь по сторонам, замечая, как со всех сторон сидят и стоят тела. Их окружает неплотная дымка, будто туман. Некоторых я издали не мог видеть, потому что они лежат прямо на могильных плитах, видимо, в той позе, в которой их похоронили. Но их глаза открыты и устремлены ввысь. Мне приходит в голову мысль, что они все ждут. Только чего?

Наконец, мы останавливаемся. Могила Марго с краю. Оно и понятно, свежая же. Холмик покрыт яркими венками. Еще нет лавочек, зато стоит большой деревянный крест и табличка с ее именем и датой жизни. Марго отпускает мою руку и ложится прямо на свежий холмик, среди венков и груды алых гвоздик и роз. Она сворачивается, подтянув ноги к животу, как ребенок, кладет ладони под щеку. Мне приходит мысль, что ей, наверное, очень мягко. Одним из венков девушка накрывается по пояс. Ее платье вдруг оказывается чистым, превращаясь в подвенечное.

Она теперь спит. А что делать мне?

Я сажусь рядом, прямо на землю, не переставая осматриваться. Замечаю, что далеко не все могилы имеют жильцов. И чем дальше, чем старее кладбище, тем больше пустых.

Оставшись наедине со своими мыслями, я опять думаю о Саше. Теперь у него будет другой хранитель… Мысль о том, что мой бывший подопечный начнет приставать к другому серому с теми же непристойными предложениями заставляет сжать кулаки. Но я быстро успокаиваюсь. Теперь-то какая разница? Мне здесь еще куковать и куковать. Вон, Марго, легла и спит. Или смотрит. Кто ее поймет, что с ней сейчас…

Трудно понять, есть ли здесь время, и как оно протекает. В мире, где солнце никогда не уходит за горизонт, легко запутаться. А тут и подавно, потому что небо белое, будто потолок. Даже ветра, и того нет. Лишь редкий шорох от мертвых.

Я сижу в полудреме, раз за разом прокручивая, как я обиделся на Сашу, как попытался отомстить и как радовался, осознавая, что он теперь поймет, что со мной нельзя обращаться, как с простым человеком. Что я особенный.

Кусаю губы, чувствуя, как брови ползут к переносице. Неужели он не мог себя так не вести? Мы ведь могли ежедневно гулять по заросшим травой дорожкам, смотреть на дирижабли и разговаривать. Обо всем на свете.

Хочется расплакаться от обиды на него. Но даже зная, что он будет смеяться надо мной или проигнорирует, я бешено желаю его увидеть. Хотя бы одним глазком.

Срываюсь с места, бегу снова к воротам кладбища, бью кулаками по невидимой стене. Мой стон глухо разносится среди могил. Но меня никто не слышит. Совсем. Бьюсь, не жалея себя, но что со мной случится? Я бессмертен… По крайней мере, я никогда не видел могил серых. А может, нас просто отвозят в ту пустыню, обратно, когда приходит срок, и закапывают среди бесконечных песков под предрассветное пение?

Без сил опускаюсь на колени, касаясь лбом кованой решетки низкой ограды.

========== 8. ==========

Марго чаще всего спит, но иногда поднимается со своего мягкого могильного холма. Тогда она стоит, держась рукой за крест и продолжительно на меня глядя. Разговаривать с ней бесполезно, просить прощения, касаться руками, смотреть в глаза… Зачем меня посадили рядом с ней? Какой от меня толк?

Я уже несколько раз обошел кладбище в поисках подобных себе. Ни единого серого. Но, сдается мне, они-то тут есть, просто системой предусмотрено, чтобы мы не пересекались для обмена опытом.

Каждый должен проложить свою дорожку к освобождению. Страшно еще то, что я не знаю, что будет, когда я отсюда выйду. Со слов моего руководителя, я уже не серый. Но кто я?

Очередной раз прогулявшись по кладбищу, я возвращаюсь к Марго. Она сидит среди венков. Что-то изменилось, я не понимаю что именно, но моя интуиция буквально орет. Беда. Беда.

Сажусь рядом с ней на холмик и приобнимаю ее. Как странно, прошло не так много времени, а я перестал бояться. Хотя, чего их бояться, мертвых? Мне становится очевидно, что бояться нужно иного.

Марго обнимает меня в ответ, прижимается и снова замирает. Тишина. Остальные мертвые тоже затихли. Ни шелеста ткани, ни шороха от венков. Все застыли. Я поглаживаю холодное тело немой Марго, когда небо разрывается, как ткань, и оттуда появляется демон.

Черное тело получеловека, мохнатого, с красными глазами и огромными, непропорционально большими ступнями и ладонями. Крылья как у летучей мыши, из костей и кожи. Запах серы и мертвечины бьет так сильно, что щипет глаза. Издавая громкий, шаркающий звук, демон кружится над могилами. Каждый мертвый, каждая душа замирает, надеясь, что именно его-то нечистый и не заметит. Но его присутствие влияет на всех. Мутные тела темнеют, да и я чувствую, как душу разрывает от необъяснимой, жуткой тоски.

Демон приближается к нам с Марго, и я сильнее сжимаю ее в объятиях. Я боюсь смотреть на него, но все равно смотрю, как кролик на удава, чувствуя, что он высасывает мои силы, наполняя всё мое существо болью и горечью. Мне не за что зацепиться. Из-за охватившего меня отчаяния хочется убежать куда глаза глядят, подальше, лишь бы это не видеть и не чувствовать. Но я не могу оставить Марго. Ее душа хочет спастись, а я не должен предать мою девочку второй раз. Не в силах выдержать взгляд его алых глаз, я утыкаюсь лицом Марго в волосы. Ожидание похоже на вечность. Мы вместе, рядом, а это значит, что если он и заберет кого-то, то обоих. Либо я должен умереть, чтобы он мог без проблем забрать душу. Я не против. Тогда я снова окажусь в пустыне. А это лучше, чем жить на кладбище. Даже лучше забвения.

Я наваливаюсь на Марго, заставляя лечь на спину, вминаю ее в холмик, накрывая своим телом, фиксируя ее голову своей рукой, а второй обнимая за плечи. Даже ногами переплетаю ее ноги, чтобы никто не смог оторвать меня от нее.

Боль пронзает спину. Наверно, демон коснулся меня огненным когтем. Умираю. Я уверен, что умираю, продолжая держать в объятиях Марго, зачем-то снова думая о Саше. Неужели не увижу его больше? Я же так хотел…

Засыпаю. Впервые в жизни. Тоска уходит. Видимо, демон покинул кладбище, высосав из меня все жизненные соки. Но Марго подо мной шевелится. Кажется, спас.

========== 9. ==========

Слышу, как стучат колеса. Я снова в поезде. Куда я еду? Назад, к месту моего рождения? Теперь эта мысль мне не нравится. Неужели они не могли сделать так, чтобы я не осознал свою гибель?

Как там Марго? Отчего-то приходит в голову мысль, что она теперь не на кладбище. Она прошла чистилище, и теперь ее душа устремилась в рай. А я… Мне дорога в пески. Ложусь на другой бок, не открывая глаз. Это жестоко. Значит, меня не пустили обратно, к моим друзьям. К Саше. Я бы мог искупить всё, как в случае с Марго.

А может, я был на кладбище не день и не два? Может, это были годы или столетия? А это значит, что Саша, в таком случае, давно умер… Сжимаю в руках одеяло, с удивлением чувствуя, как по щекам текут слезы. Я могу плакать? Никогда раньше такого не было.