Текст книги "Сладкая жизнь (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3. Последствия травмы

Когда Доминик, наконец, пришел в себя, в одиночной палате кардиологического отделения, его беда предстала перед ним со всем уродством и яркостью. Перед глазами омеги проносились сцены произошедшего, липкие касания, боль в теле, холод и шершавость кирпичной стены, мерзость проникновения, расставленные голые ноги, запутавшиеся в спущенных брюках. И чужие потные ладони, трогающие везде, где мальчишка никому никогда не позволял касаться себя.

Лежа на спине, Доминик смотрел в потолок, чувствуя, как по лицу катятся слезы. Невольно вспоминалась самодовольная, наглая, пьяная рожа Джона. Омега повернулся на бок и, хотя и был опутан какими-то трубками, свернулся в клубочек. Внутри всё сжималось от давящей обиды и мерзости, которая, как слизь, испачкала его всего, от ступней до макушки.

Еще омега злился на самого себя. Как только он мог посмотреть на такого подонка? Стал ему глазки строить. Больше никогда, никогда Доминик не посмотрит ни на одного альфу. Никогда не позволит себе даже намека на симпатию. Мальчишка в бессилии сжимал кулаки. Как же глупо он себя повел. Сначала смотрел на Джона, таял практически от одного его вида, а потом пошел за ним. Куда? На что Доминик надеялся? На признание в любви? Ну да, Джон признался. Как он сказал? «Так-то ты страшненький, но для одного раза сойдет». Страшненький, для одного раза... Эти слова плотно врезались в память. Теперь мальчишка ненавидел свою внешность, лицо, фигуру, пол, себя самого, личность, привычки. Ведь будь он другим, будь умнее, сильнее, прагматичнее, этой беды бы не произошло. Не родись он омегой, его бы не изнасиловали. И, что было особенно больно, изнасиловали-то его не от большой любви, а потому что одному пьяному подонку просто захотелось расслабиться. Доминик теперь ненавидел еще и альф, пусть и в лице Джона. Мир, который до этого был теплым и безопасным, дал трещину, раскололся на части.

Но себя омега презирал больше, чем кого бы то ни было. Доминик был из той категории людей, кто во всех бедах винит прежде всего себя, а потом только тех, кто к этому действительно может быть причастен. «Ненавижу себя» – шептал Доминик, зачем-то дернув проводки и трубки. Запищали какие-то приборы. Омега плакал. Презрение к себе, казалось, дошло до крайней точки.

Прибежал медбрат, чтобы проверить, что произошло. Мальчишка же, увидев его, попытался подняться.

– Мне надо помыться, срочно! – Доминик не очень понимал, что говорит и что делает, и санитар это сразу понял.

– Мы вас уже помыли, вы чистый.

– Нет, вы не понимаете! – омега закрыл лицо руками, стыдясь собственных воспоминаний, – Мне нужен бензин, я буду мыться бензином!

– Зачем бензином? – санитар постарался прижать мальчишку к кровати, но он только закричал громче, продолжая вырываться.

– Так я буду чище, мне нужен бензин! – не помня себя, омега вдруг резко толкнул медработника и вскочил с кровати, озираясь. От резкого подъема Доминик почувствовал головокружние и слабость, но устоял на ногах, – Бензин, бензин...

Санитар уже звонил доктору, поглядывая на взбесившегося пациента. А омега, покачиваясь, подошел к прозрачному шкафу, и, открыв его, начал перебирать пузырьки с лекарствами. Прошло мгновение, и парень уже не помнил, зачем это делает. Санитар медленно подошел к Доминику и, видя, что тот притих, взял у него из рук пузырьки и поставил на место.

– Лягте в постель, – медбрат произнес это почти шепотом, чтобы не испугать мальчишку. Доминик в ответ криво улыбнулся.

– Я не могу лежать...

– Почему?

– Мои ноги, они дрожат и совсем как деревянные, они зовут меня куда-то идти, – омега отвечал тоже шепотом, – Я не могу лежать. Мне больно лежать. Что-то с моим телом...

В эту секунду дверь открылась, и вошел доктор.

– Доминик, почему... – мужчина не успел договорить. К нему подошел санитар и начал что-то шептать. Врач кивнул. Единственное, что разобрал омега, было: «Нужна помощь психиатра».

Омега чувствовал, что стоять становилось всё труднее. Деревянные ноги превращались в ватные, а в голове кто-то начал говорить, на непонятном языке, неразборчиво, и, казалось, этот голос принадлежал Джону, насильнику. Не выдержав этого всего, Доминик рухнул на колени и заорал, падая в темноту.

Очнулся мальчишка в обществе какого-то другого врача и человека в форме, на которую был накинут белый халат.

– Меня зовут Эндрю Блек, я лейтенант полиции, – альфа средних лет кивнул омеге, – Согласно заключению врачей, мы можем предположить, что вы подверглись сексуальному насилию...

Доминик смотрел во все глаза на полицейского, стараясь понять, что он хочет, затем замотал головой.

– Вы ошибаетесь, со мной всё в порядке!

– Вам не стоит бояться...

– Я не боюсь, я не хочу, чтобы я был где-то зафиксирован как жертва изнасилования, вам ясно? – омега с ненавистью посмотрел на полицейского, – Это не должно быть нигде написано. Это унизительно. Со мной всё в порядке.

– Но...

– Нет! Нет! Я не хочу, чтобы кто-то знал, что это произошло. Не смейте влезать в мою личную жизнь! – Доминик снова заплакал.

Врач, скривившись, посмотрел на полицейского. Тот только пожал плечами.

– Вы, конечно, можете не писать заявления.

– Уходите, пожалуйста... – мальчишка всхлипывал, – И не смейте никому говорить! Никто не смейте говорить кому-то, что со мной случилось, иначе я вас засужу. Всех!

Полицейский молча вышел, оставив мальчишку наедине с доктором, который начал было говорить, но Доминик снова не желал слушать.

– Я что, опасный?

– Нет, но вы были не в себе...

– Мне не нужна ничья помощь. Не нужна! Я сам справлюсь, – омега дышал ртом, – Завтра я перевожусь в другую клинику. И если хоть одна душа узнает, что со мной случилось, вам всем несдобровать. А за молчание я заплачу. Теперь оставьте меня одного, пожалуйста...

Наутро Доминик перевелся в клинику отца, где обычно лечил сердце. Сейчас оно тоже было не в порядке, переживания не прошли напрасно. Но самым худшим стало то, что внутри омеги будто что-то сломалось. Нанесенная Джоном травма оказалась слишком сильной. И хотя мальчишка уверял себя, что ничего страшного не произошло, что всё пройдет и забудется, на деле всё шло не так, как хотелось. Доминик несколько раз ловил себя на мысли, что хочет себя изуродовать, что он стал до паники бояться людей, и что он сейчас больше, чем всегда ищет уединения и молчания.

Отец всё это время, пока мальчишка находился в клинике, был в другой стране на каких-то важных переговорах, и вернулся только через неделю после случая в клубе. Но Доминик уже научился к тому времени делать вид, что всё хорошо, и вечно занятый бизнесмен просто не заметил, что с мальчишкой творятся странные вещи. Сердце... Этим Алекс Вильям объяснил себе и замкнутость сына, и его крайне грустный вид.

Когда Доминик выписался и вернулся к учебе, он заметил у себя еще одну фобию: парень стал бояться прикосновений других людей. Они его как будто обжигали. А еще омега потерял интерес ко всему: к учебе, к чтению, ко всему, чем увлекался. Под предлогом обострения болезни сердца парень покинул секцию волейбола. На парах он сидел, уставившись в одну точку и не слышал ничего из того, что рассказывают преподаватели. Доминик остро нуждался в помощи и... не понимал этого. Оставшись в одиночестве, он плакал, часто не понимая почему. А еще мальчишка начал избегать зеркал. Парню стало противно собственное отражение. Никогда Доминик не чувствовал себя таким некрасивым. Слова насильника, услышанные в момент наибольшего шока, плотно засели в подсознании.

Доминик больше не хотел думать о любви, отношениях, об альфах, решив для себя, что женится на том, на кого покажет отец. Романтики больше не было. Какая могла быть романтика, если ты пытаешься кокетничать с понравившимся альфой, а он через полчаса избивает и насилует тебя в подворотне! Омега презирал себя за наивность, глупость, за доверчивость, за неподготовленность к ужасам окружающего мира, за свое домашнее воспитание.

Но настоящим шоком для Доминика стала новая встреча с Джоном. Омега шел из университета к машине по подземной стоянке, когда ему дорогу преградил его насильник. У мальчишки похолодело всё внутри, папка с тетрадями выпала из рук.

– Ты... Нет... – в панике мальчишка начал пятиться назад, закрывая лицо руками. В его глазах был ужас. Джон, кусая губы, попытался поговорить с омегой.

– Я ничего не буду делать, не бойся, – Джон поднял папку с асфальта, – Я хочу поговорить...

– Уйди, не трогай меня, – Доминик мотал головой, чувствуя, что находится на волоске от паники, – Не надо больше. Я страшный, не надо!

– Нет, ты не страшный, ты мне понравился... – тут Джон понял, что сказал что-то не то, потому что омега опустился на корточки и закрыл голову руками. Мальчишка дрожал как осиновый лист.

– Тут люди, студенты. Они увидят, что ты делаешь, они не допустят.

– Я не собираюсь тебя насиловать... – альфа аккуратно положил папку рядом с Домиником и коснулся рукой его плеча. В ответ мальчишка вскрикнул, как будто его обожгли и отшатнулся, рухнув назад и пятясь.

– Не трожь. Больно, не трожь...

– Я только коснулся твоего плеча, – альфа, не скрывая удивления, уставился на Доминика, который с момента их последней встречи как будто похудел и осунулся.

– Больно... До меня не надо дотрагиваться. Мне больно от этого.

– Ты с ума сошел... – протянул Джон, на что омега оскалился.

– Я... Я не сошел с ума, я умер. Не трогай меня. Хочешь денег? Сколько надо, чтобы я тебя больше не видел?!

– Ты мне нравишься... – альфа покусывал губы. Мальчишка в ответ странно выгнулся и протянул, почти воя.

– Никогда, никогда не говори мне, что я тебе понравился... Не говори мне это! – омега сел на асфальт, снова закрыл лицо руками и заплакал. Джон поднялся. Их встреча была адом для обоих. Оставив плачущего Доминика, парень пошел к машине. Усевшись внутрь, он задумался, снова и снова проигрывая в голове разговор с омегой. «Никогда, никогда не говори мне, что я тебе понравился...» парень вспомнил, каким был Доминик в клубе, когда они только познакомились, он улыбался, засматривался на Джона... Альфа в бешенстве ударил по рулю. Зачем он так себя повел тогда? И что теперь делать? Мальчишка ненавидит его и боится до паники. Даже простое прикосновение приносит ему боль. Кажется, даже крыша поехала. По крайней мере, Джон никогда не видел, чтобы нормальные люди так себя вели, так разговаривали.

С одной стороны, Джон убеждал себя, что омега просто слабак, полоумный псих, ботаник... Что такой достоин презрения. С другой... Его лицо, даже искаженное отчаянием, яростью и безумием, было прекрасно. Доминик страдал, и это почему-то нравилось парню, хотя его явное отвращение к насильнику, безусловно, вызывало приступы злости. А еще Джон помнил, что нужно выполнить задание отца. А как это сделать, было непонятно.

Глава 4. Попытки сближения

Джон несколько дней провел в раздумьях. Он понимал, что все способы, которые он использовал обычно, направленные на завоевание омег, в случае с Домиником не сработают. Надо было придумать что-то еще. Во-первых, попытаться сделать так, чтобы мальчишка привык к мысли, что Джон надолго вошел в его жизнь. А потом приучить к себе.

Ровно через неделю альфа снова появился в университете, только на этот раз он подкарауливал свою жертву не на стоянке, а в коридоре. Когда пара закончилась, и из аудитории начали выходить студенты, парень встал напротив двери, раздумывая поговорить с омегой еще раз. Однако, когда Доминик увидел своего насильника, то тут же пустился бежать, не дожидаясь, когда Джон к нему обратится.

Альфа где-то ожидал такой реакции, поэтому через пару дней повторил попытку, на этот раз подкравшись к омеге в тот момент, когда он читал конспект, сидя на подоконнике в рекреации.

– Привет... – Джон стоял напротив омеги, который, увидев очередной раз своего обидчика, побледнел и даже стал лихорадочно трястись. Омега молчал, и судя по его рассеянному взгляду по сторонам, мечтал, как бы сбежать, – Перестань меня бояться...

Доминик медленно повернул лицо в сторону альфы и прижал папку к груди.

– Зачем ты меня преследуешь?

– Ты мне нравишься... – альфа не шевелился, готовый в любой момент схватить убегающего Доминика за руку. Однако тот замер.

– Хорошо. Ты получил удовольствие, ты хочешь еще раз?

– Нет, дело не в этом. Ты меня заинтересовал как личность, – Джон врал, и омега понимал это. Слишком неправдоподобной и чужой была эта фраза в устах альфы. Вот если бы он сказал что-то типа: «Я классно оттянулся, а теперь давай ты мне без возражений будешь давать, я буду тебе за это платить», тогда бы Доминик поверил.

– Я тебе не нравлюсь.

– Нравишься, – альфа стоял на своем, – Просто... У тебя интересное лицо. Вроде и не то, чтобы красивое, а притягивает.

– Что ты от меня хочешь? – омега пытался понять игру Джона, а что это была игра, мальчишка не сомневался.

– Отношений.

– Тебе деньги нужны?

– Я же сказал, что отношения, – альфа кусал губы.

– Что ты под ними понимаешь?

– Ну... Мы будем вместе, целоваться, ходить... А потом у нас дети будут, – Джон начал невнятно жестикулировать.

– Дети? От тебя? – у омеги глаза на лоб полезли, – Да я скорее себе матку вырежу, лишь бы от тебя не забеременеть.

Альфа опустил глаза. Почему-то захотелось врезать этому тщедушному ботанику и... Снова оттрахать, так, чтобы еще месяц в клиниках провалялся. Эта мысль как будто отразилась на лице Джона, потому что омега быстро спрыгнул с подоконника и, оставив папку, попытался снова удариться в бегство.

– А ну стой! – альфа схватил мальчишку за руку и прижал к стене. Джон быстро понял, что зря это сделал, потому что омега снова побледнел и сжался. Но парень решил не останавливаться, а высказаться до конца, – Запомни, мы будем с тобой встречаться, и ты нарожаешь от меня детей. И не пытайся выпендриваться.

– Зачем я тебе? Почему я? – омега почти прошептал, чувствуя, как болит плечо в том месте, где за него держал Джон.

– Ты мне нравишься. И запомни, выучи наизусть. Через полгода у нас свадьба, – Джон приблизился к волосам Доминика и громко втянул воздух. Запах был великолепный и возбуждающий, – Ты красивый... – протянул альфа, затем, наконец, отпустил омегу и скрылся в коридоре.

Доминик стоял как вкопанный около минуты, затем прижал к груди папку и сел на подоконник. Сердце стучало так громко, что омега на всякий случай достал таблетки и проглотил пару штук, пытаясь успокоиться. Чтобы идти на следующую пару, и речи не было. Омега думал. Можно было нанять телохранителя, но с ним в университете не походишь. Можно было не выходить из дома, но Доминику не хотелось, чтобы альфа так влиял на его жизнь. Можно было уехать, но это значило, запускать учебу. Одно парень понимал хорошо, что он не хочет отношений с Джоном, причем совсем.

Прошло еще несколько дней, и мальчишка начал получать на электронную почту сообщения от Джона. Первые два Доминик прочитал, а остальные отправлял в корзину, не желая знать, что там. Но каждое письмо, пусть даже непрочитанное, заставляли мальчишку беспокоиться всё больше. Еще не зажили душевные травмы от изнасилования, а это животное, а иначе омега и думать не мог об альфе, уже захотело трахать Доминика на постоянной основе. И хотя мальчишка храбрился перед самим собой, но в темное время суток он теперь боялся даже дойти от машины до магазина. На каждом углу ему чудился Джон, и это стало походить на сумасшествие. В какой-то момент Доминик решил для себя, что альфа – просто маньяк, который однажды поймает его, запрет в каком-нибудь подвале и сделает своей сексуальной игрушкой, навсегда лишив свою жертву свободы и собственной личности.

Один раз придя к этому выводу, Доминик окончательно потерял сон и аппетит. Письма, которые слал Джон, еще больше нервировали, а неожиданные встречи с альфой вообще вызывали приступы тоски и паники. Насильник как будто издевался, появляясь каждый раз там, где Доминик не ожидал его встретить. И снова и снова предлагал встречаться, убеждая, что это неизбежность. Но, к счастью, места, где происходили эти диалоги, были многолюдные. А в иных омега просто перестал появляться. И, когда страх достиг какой-то критической отметки, омега решил нанять телохранителя и частного сыщика, чтобы первый в случае чего предотвратил возможное новое изнасилование или попытку похищения, а второй разузнал, что за человек этот Джон. Оба специалиста работали крайне осторожно, так что об их существовании насильник даже не догадывался. И хотя после появления телохранителя омега стал чуть спокойнее, его тоска не проходила.

На Доминика давило постоянное явное и неявное присутствие Джона. Альфа был живым напоминанием об изнасиловании, которое, как гнилой плод, отравлял душу мальчишке. Забыть не получалось, пережить не получалось, да и рассказать кому-нибудь тоже не выходило. Доминик чувствовал потребность выплакаться перед кем-нибудь, но он больше никому не верил. А еще на его устах как будто кто-то поставил печать. Омега хотел и не мог никому поведать свой секрет, он не знал, как можно о таком рассказывать. Часто, находясь в одиночестве, он сотый раз думал о Джоне, и сотый раз чувствовал себя испачканным.

Вскоре мальчишка окончательно принял мысль, что альфа им интересуется не из меркантильных или иных соображений. Ему действительно хочется, видимо, повторить. Только Доминику этого не хотелось.

Прошло два месяца, а Джон и не думал оставлять его в покое. Доминик с ужасом понимал, что ему не надоедало это делать: ходить за мальчишкой, писать, видя, что омега не ответил ни на одно послание.

Парень стал замыкаться в себе, пропускал пары, ничего не читал, не слушал музыку. Друзьям жаловался на головные боли. Доминик даже перестал включать компьютер, потому что куда бы он не заходил, на почту, в социальные сети, везде были письма от Джона.

Между тем Арнольд Миллер, хоть и надеялся, что сын поведет себя умно и завоюет омегу, всё-таки этот процесс контролировал. И результаты его удивляли. Он, конечно, понимал, что Джон редкий мудак и бездарь, но вот почему от него так шарахается Доминик, Арнольд понять был не в состоянии. Альфа видел, что сын красив, даже чересчур, так в чем же проблема? Вряд ли Доминик отличается такой редкой прозорливостью. Может, омега действительно, не совсем нормальный? Допрашивать Джона о сердечных делах отец не хотел, однако с мальчишкой пообщаться планировал. Прикинув, как это можно сделать, без ущерба для общего дела, господин Миллер набрал номер ректора Университета, в котором учился Доминик.

– Привет, Том, – бизнесмен звонил своему старому товарищу редко и чаще всего по делу, однако тот не обижался. Дела-то обычно были общие, – Я хочу прочитать несколько лекций по экономике. Ты же меня приглашал как-то...

– Привет, Арнольд, – ректор усмехнулся, – Это с каких пор ты стал филантропом?

– Я им не стал... – бизнесмен улыбнулся в трубку. Приятно, когда друзья тебя знают как облупленного.

– Понятно, тебе нужен ролик в новостях...

– Нет, без журналистов. Я просто прочитаю пару-тройку лекций, – Арнольд что-то растерянно чертил паркером в своем дорогом желтом блокноте.

– Ты хочешь предложить мне какое-то условие или содрать энную сумму.

– Нет...

– Ладно, всё равно я не верю, что у тебя что-то просто так бывает. Что ты от меня хочешь?

– Понимаешь, я могу провести три лекции, – Арнольд откинулся на спинке кресла, – Но на одной из них должен присутствовать второй курс факультета международных отношений, поток А, в полном составе, включая увечных, беременных и только что умерших. То есть прийти должны все.

– Давай ты сразу скажешь, перед кем погарцевать хочешь.

– Не опошляй момент, у меня более высокие цели, – бизнесмен ухмыльнулся.

– Просвещать молодежь, это я уже понял. Но чтобы нам обоим было удобнее, поделись тайной, какой именно студент спровоцировал в тебе эту тягу? – ректор достал ручку и блокнот, – Чтобы его точно притащили к тебе на лекцию.

– Доминик Вильям.

– Сын магната? А я уже понадеялся, что ты влюбился, – ректор рассмеялся в трубку, – А ты как всегда по делу.

– Зря ты так, я очень романтичен, только мне не на ком это продемонстрировать, – Арнольд сам посмеивался над собственной циничностью, – Позвони, когда устаканишь время.

– Конечно, а ты готов подвинуть свой график под меня?

– Конечно, сам понимаешь, души порывы... С ними трудно справиться, особенно...

– В твоем возрасте, – язвительно закончил фразу ректор.

– С самого песок сыпется, – хмыкнув, парировал Арнольд.

– Так у тебя всё?

– Да, не буду отвлекать. Созвонимся.

– До связи.

Арнольд повесил трубку, мысленно улыбнувшись. Всё шло по плану. Вот только о чем рассказывать этим студентам?