Текст книги "Адмирал Империи – 35 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Коровников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4

Место действия: столичная звездная система HD 23550, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Воронеж» – сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется союзной коалицией.

Точка пространства: орбита центральной планеты Воронеж-4.

Дата: 27 мая 2215 года.

Еще через двое суток Большому союзному лагерю подошел Карл Юзефович во главе своего сильно поредевшего авангарда. С мрачным и усталым видом он вывел из гиперпространства всего лишь тридцать кораблей, оставшихся от некогда внушительной и могучей эскадры Балтийского космофлота. Видавшие виды крейсеры и линкоры несли на себе отметины недавних ожесточенных сражений – обуглившиеся пробоины в бортах, оплавленные плазменными залпами орудийные башни, помятые и искореженные сопла силовых установок.

Командующий Юзефович, резким движением поправив парадный мундир, увешанный орденами и медалями за былые победы, решительным шагом направился в кают-компанию «Агамемнона», где уже ждали собравшиеся на экстренный военный совет адмиралы союзного флота.

Двери с шипением разошлись, и Юзефович, чеканя шаг, вошел в просторный зал, украшенный боевыми знаменами и голографическими портретами прославленных флотоводцев. Его цепкий взгляд обвел притихших за столом адмиралов. В воздухе почти физически ощущалось напряжение.

– Где были ваши хваленые боевые эскадры, господа! – резко, с нескрываемым сарказмом начал Карл Карлович, едва усевшись. Его голос громом разнесся под сводами зала. – Когда я в одиночку сдерживал адмирала Красовского и был заперт в этом чертовом промкомплексе⁈ Когда мои люди, теряя корабли один за другим, отчаянно бились в окружении, пытаясь прорвать блокаду⁈ Я ждал вас, верил, что союзный космофлот не бросит своих, но вы так и не соизволили прибыть к моему осажденному лагерю. И поэтому я спрашиваю, все ли мы сражаемся за одно дело, за нашу великую миссию, или каждый ведет собственную войну⁈

Обведя суровым взглядом притихших адмиралов, Юзефович сжал кулаки. Никто не решался ответить, потупив глаза под тяжестью обвинений. В зале повисло гнетущее молчание. Наконец, первым нарушил тишину Птолемей Граус.

– Карл Карлович, поверьте, я прекрасно понимаю ваши чувства и вашу боль, – произнес он примирительно, откинувшись на спинку кресла. – Никто здесь не сомневается в вашем мужестве и самоотверженности, как и в мужестве ваших «балтийцев». Но, прошу вас, не будьте столь строги и категоричны в выводах. Мы не оставили вас в беде – эскадра была послана к вам на помощь, но, к несчастью, попала в хитроумную засаду врага и вынуждена была с тяжелыми потерями отойти, спасая остатки кораблей. И, кстати, именно благодаря этому Красовский ослабил давление на вашу базу, перебросив часть сил на перехват эскадры контр-адмирала Веневитина. Что, в конечном итоге, и позволило вам вырваться из смертельной ловушки. Чему, безусловно, все здесь присутствующие несказанно рады…

Граус примолк, внимательно вглядываясь в лицо Карла Карловича, пытаясь уловить его реакцию на свои слова. Но Юзефович лишь скривил губы в горькой усмешке и издал резкий неприятный смешок:

– Да уж, конечно, рады. По вашим кислым минам, господа адмиралы, я это прекрасно вижу, можете не притворяться. Возможно, кроме вас, уважаемый первый министр, остальные скорее разочарованы тем, что я все-таки избежал гибели и вновь стою перед вами. Многие бы предпочли видеть меня безвестно сгинувшим в бездне космоса, чтобы не мешал вашим амбициозным замыслам. Не так ли, господа высокие имперские военачальники⁈

Карл Карлович обвел тяжелым взглядом напряженные лица адмиралов. Те старательно делали вид, что увлечены изучением голографических карт и схем, избегая встречаться взглядами с разгневанным Юзефовичем. Однако нашелся смельчак, рискнувший вступиться за честь военного командования.

– Не стоит быть столь категоричным в суждениях, сэр, – осторожно заметил вице-адмирал Джонс. – Я, например, в самом деле очень рад вашему чудесному возвращению живым из логова врага. В отличие от моих коллег из Северного космофлота, я высоко ценю ваши заслуги и искренне восхищен вашим космофлотоводческим талантом и силой духа ваших экипажей. И уверен – очень многие в союзной эскадре думают так же.

Услышав эти примирительные слова Джонса, Юзефович ничуть не смягчился. Гнев в его взоре уступил место пренебрежению.

– Ах, оставьте, Джонс, сейчас не до ваших шуток, – раздраженно отмахнулся Карл Карлович, одарив американца таким взглядом, словно тот был непрошеным гостем на этом совете и вообще пустым местом. Несмотря на все заслуги адмирала Джонса, Юзефович, как и многие из здесь собравшихся, по-прежнему относился к нему как к чужаку, не понимающему всей сложности положения дел в Российской Империи.

Слова Юзефовича вызвали недовольный ропот среди адмиралов-«северян». Многие из присутствующих и без того не слишком почитали гордого и своенравного командующего Балтийским космофлотом, а после столь пренебрежительного и высокомерного ответа Илайи Джонсу и вовсе перестали воспринимать его всерьез. По залу пробежал неодобрительный гул, адмиралы многозначительно переглядывались и качали головами.

Но Карл Карлович, казалось, ничего этого не замечал. Пылая праведным гневом, он вскочил со своего места и, опершись ладонями о стол, наклонился вперед, обводя собравшихся пылающим взором.

– Прежде всего, уважаемые господа, я хочу напомнить вам, что мой доблестный авангард и в том числе лично я обязаны своим чудесным спасением исключительно беспримерной отваге и самоотверженности моих храбрых «балтийцев», до последнего вздоха сражавшихся под моим командованием! – с жаром воскликнул Юзефович, и голос его эхом разнесся по притихшему залу. – Только благодаря их непоколебимому мужеству и верности долгу мы смогли вырваться из той преисподней! А что касается хваленой «помощи», которую вы якобы мне послали, то, по моим сведениям, та спешно собранная эскадра состояла всего лишь из одной жалкой резервной дивизии и горстки древних гарнизонных посудин позапрошлого века. Это правда? Если так, то я хочу спросить вас, досточтимые стратеги: как, по-вашему, эта горе-эскадра смогла бы переломить ход сражения и снять осаду с моего лагеря?

Командующий перевел дух и обвел тяжелым взглядом сидящих за столом, словно бросая им вызов. Те переглядывались между собой, не решаясь вступать в спор с разъяренным Юзефовичем. Но тут поднялся со своего места Павел Петрович Дессе. Сцепив руки за спиной, он медленно прошелся вдоль стола, на ходу заговорив размеренным, чуть насмешливым тоном:

– Видите ли, Карл Карлович, по нашим расчетам, объединенных сил вашего флота и присланного вам на подмогу резерва было бы вполне достаточно, чтобы снять осаду промкомплекса и даже одержать решительную победу над эскадрой вице-адмирала Красовского, – Дессе остановился и в упор посмотрел на Юзефовича. – Или вы считаете иначе, уважаемый командующий? Неужели космоморяки Балтфлота утратили свою былую удаль?

Лицо Карла Карловича побагровело от ярости. Он резко выпрямился и, сжав кулаки, прошипел сквозь зубы:

– Да как вы смеете, Дессе⁈ Вы хоть представляете, какие силы были под рукой у этого проклятого Красовского⁈ – прорычал Юзефович, сверля адмирала уничтожающим взглядом. – Да у него все экипажи сплошь были укомплектованы ветеранами, закаленными в боях с американцами, этими зубрами космических сражений! А численность его флота практически не уступала моей эскадре! Но главное – все до единого корабли противника прошли глубокую модернизацию по последнему слову техники, оснащены новейшими полями и усиленной броней! Включая после апгрейда практически неуязвимый флагман проклятой 10-ой «линейной», способный в одиночку потягаться с целой бригадой кораблей! Это же просто чудо, что я и мои храбрые экипажи сумели выстоять в этом кромешном аду и вырваться из кольца окружения…

С оскорбленным видом адмирал Юзефович в изнеможении рухнул в свое кресло, закрыв лицо руками. По залу пробежал тревожный шепот, адмиралы обменивались встревоженными взглядами. Но длилось это недолго.

– Позвольте, Карл Карлович, но так ли уж велико было численное превосходство противника, как вы тут живописуете? – вкрадчиво осведомился князь Михаил Александрович, поглаживая свою аккуратную бородку. Высокий изящный брюнет с льдисто-голубыми глазами, князь считался непревзойденным мастером военно-дипломатических интриг. – По нашим достоверным данным, под началом Красовского было от силы пятьдесят с лишним боевых кораблей. А при вас, насколько мне известно, в начале сражения находилось почти восемьдесят крейсеров, эсминцев и линкоров. Так что, как ни крути, численный перевес был отнюдь не на стороне противника…

Князь Михаил Александрович наклонился вперед и ехидно ухмыльнулся, прищурив льдистые глаза и не сводя пронзительного взгляда с побагровевшего лица Юзефовича.

– А во-вторых, господин командующий, так ли уж был непобедим этот ваш грозный вице-адмирал Красовский на своем хваленом флагмане, если, по нашим сведениям, в решающий момент боя «Екатерина Великая» первой позорно дала деру из сектора сражения, оставив свои корабли на растерзание врагу? – вкрадчиво осведомился князь, и в голосе его прозвучали откровенно издевательские нотки.

Лицо Юзефовича исказила гримаса ярости и недоверия. Он резко подался вперед, едва не опрокинув кресло, и, стиснув пальцами края стола, прошипел:

– Что за бред вы несете, ваше высочество⁈ Какое бегство «Екатерины Великой»? Вы бредите?

По залу пробежал нервный смешок и тревожный гул. Михаил Александрович поморщился, но не стал отступать. Откинувшись на спинку кресла, он скрестил руки на груди и процедил, глядя на Юзефовича в упор:

– Следите за своей речью, адмирал. Здесь вам не кают-компания вашего флагмана, и оскорбительный тон совершенно неуместен. Я говорю чистейшую правду, и у меня есть неопровержимые доказательства. В сражении в системе «Ряжск» Александр Михайлович Красовский самым трусливым образом удрал на своем замечательном авианосце прямо из сектора сражения, бросив своих «черноморцев» на произвол судьбы в противостоянии с кораблями 34-ой «резервной», а также прибывшими им на подмогу дредноутами контр-адмирала Василькова…

Юзефович отмахнулся от князя, как от назойливой мухи.

– Не знаю, какие у вас могут быть «доказательства», господин Романов, или Кошкин, теперь, после смерти государя-императора, даже не знаю как к вам обращаться. Так вот, я знаете ли был несколько занят в системе «Венёв», и не знаю при каких обстоятельствах и почему флагман адмирала Красовского покинул тот сектор, и сейчас речь не об этом! – отрывисто бросил он, сверля Михаила Александровича уничтожающим взглядом. – Довольно заговаривать мне зубы! Вы что же, хотите переложить всю вину за разгром нашего авангарда и гибель моих кораблей лично на меня?

– А что, разве не на вас как на командующем лежит прямая ответственность за эту катастрофу? – делано удивился князь Михаил, картинно раскрывая глаза в притворном изумлении, мстя Карлу Карловичу за его намеки на новую фамилию. – Или, быть может, передовым соединением нашего доблестного космофлота в том бою командовал кто-то другой?

Юзефович судорожно сглотнул, на скулах его заходили желваки. Криво усмехнувшись, он издал резкий, неприятный смешок и процедил, испепеляя князя ненавидящим взглядом:

– Ах, как удобно вам сейчас рассуждать о «нашем» авангарде, князь! Ключевое слово тут «наш»! А что же вы со своей хваленой дивизией не поспешили на помощь, когда «наш» авангард истекал кровью, сражаясь против чудовищного превосходившего нас врага⁈ Когда «наши» корабли один за другим вспыхивали под ударами и исчезали в беззвучных взрывах⁈ Что, слишком жалко стало свои драгоценные посудины подставлять под удар или попросту боязно?

Лицо Михаила Александровича побелело от ярости. Вскочив с кресла, он в бешенстве ткнул пальцем в сторону Юзефовича и прохрипел:

– Ты переходишь все границы, адмирал Юзефович! Немедленно возьми свои слова назад и принеси извинения, или клянусь, я…

– Что ты сделаешь, ваше в прошлом высочество⁈ – пренебрежительно осклабился Карл Карлович, скрещивая руки на груди и расправляя плечи. – Вызовешь меня на дуэль? Отлично, я с радостью приму твой вызов! Жду не дождусь встречи с тобой на поединке чести!

Михаил Александрович дрожал, белый как полотно, на лбу его выступили капли пота. Он судорожно сжимал и разжимал кулаки, не находя слов, чтобы ответить на вопиющее оскорбление. Но боялся продолжать конфликт, зная, что Юзефович, гораздо лучше владевший саблей непременно убьет его, коль представится такая возможность. В зале повисла напряженная пауза. Все взоры были прикованы к двум адмиралам, готовым, казалось, вот-вот сойтись в рукопашной.

– Так я и думал, – презрительно фыркнул Карл Юзефович, брезгливо отворачиваясь от растерянно молчащего князя. – Только на словах ты горазд упражняться в оскорблениях. А как до дела доходит – так сразу хвост поджимаешь.

Этого Михаил Александрович стерпеть уже не мог. Побагровев от унижения и ярости, он рванулся вперед, занося руку для удара, но в этот миг со своего места вскочил князь Никита Львович Трубецкой – давний друг и соратник Михаила Александровича, он до этого момента не вмешивался в разгорающийся скандал, но сейчас решительно шагнул вперед.

– Ты сильно ошибаешься, Юзефович, если решил, что тебя здесь хоть кто-то боится! – прорычал Трубецкой, в упор глядя на Карла Карловича. – Да на этом совете сыщется целая дюжина адмиралов, готовых не задумываясь вызвать тебя на дуэль за те гнусные, недостойные обвинения, которые ты только что швырнул нам в лицо! Мы не потерпим подобного хамства и оскорблений, слышишь⁈

Трубецкой и Юзефович шагнули друг к другу вплотную, едва не сталкиваясь лбами. Глаза их метали молнии, руки потянулись к кобурам. Казалось, еще секунда – и они схватятся в рукопашной, невзирая на присутствие высшего командования. Но в этот миг между ними появились адмиралы Козицын и Дессе. Схватив разъяренных противников за плечи, они оттащили их друг от друга, не давая затеять драку.

– Стойте! Прекратите немедленно эту постыдную свару, или, клянусь Богом, я прикажу гвардейцам вышвырнуть вас отсюда взашей! – раскатисто прогремел на весь зал могучий бас Птолемея Грауса, первого министра Империи.

Вмиг в кают–компании воцарилась тишина. Тяжело дыша, Юзефович и Трубецкой замерли, сверля друг друга ненавидящими взглядами. Птолемей встал во весь свой рост, возвышаясь на целую голову над присутствующими, и обвел собрание грозным взглядом сверкающих глаз.

– Вы похожи на мальчишек-кадетов, выясняющих отношения на заднем дворе Академии, а не на доблестных космофлотоводцев Российской Империи! – продолжал греметь Граус, и голос его эхом отдавался от стен. – Какой позор! Вы подаете отвратительный пример подчиненным! Или вы забыли, что своими безрассудными выходками порочите честь мундира и достоинство всего офицерского корпуса⁈

Пристыженные адмиралы, тяжело дыша, медленно разошлись по разные стороны стола, исподлобья глядя друг на друга и одергивая парадные мундиры, помятые в стычке. В зале повисла звенящая тишина. Птолемей окинул присутствующих тяжелым, пронизывающим взглядом, словно пытаясь проникнуть в самые сокровенные мысли. Убедившись, что страсти хотя бы на время улеглись, он веско произнес:

– Итак, господа адмиралы, делаю вам последнее предупреждение. Никто ни с кем не будет сражаться ни на каких дуэлях, по крайней мере до полного и окончательного завершения всех боевых действий против самозванца Самсонова, а также американских агрессоров, что по-прежнему стоят на границах нашего сектора контроля! Это не просьба и не рекомендация. Это прямой и недвусмысленный приказ вашего Верховного Главнокомандующего, обладающего всей полнотой власти в условиях военного времени, то есть, кто не понял – меня…

Птолемей чеканил слова, и взгляд его становился все более жестким и пронзительным. Понизив голос почти до шепота, он с расстановкой произнес:

– Поверьте, господа, невзирая на все ваши прошлые подвиги и высокие должности, я без колебаний применю к любому нарушителю этого приказа самые суровые меры. Любой из вас, от кого мне станет известно о бросании или принятии вызова на дуэль, будет немедленно объявлен государственным преступником. Я лично лишу его всех званий, наград и регалий и прикажу посадить на гауптвахту до самого конца войны. И поверьте – условия там будут далеки от тепличных, уж я об этом позабочусь. То же самое касается и всех офицеров, находящихся в ваших непосредственных подчинениях. Все ли меня хорошо расслышали и уяснили⁈

Граус умолк и обвел притихших адмиралов тяжелым, немигающим взглядом, словно ожидая, не посмеет ли кто возразить или усомниться в его праве отдавать подобные приказы. Но все понуро молчали, опустив глаза и тяжело сопя. Каждый прекрасно понимал – железный Птолемей и в самом деле запросто исполнит свои угрозы. В суровых условиях войны любая дуэль между боевыми офицерами, любой мало-мальский разлад внутри командного состава флота карался согласно законам военного времени – вплоть до разжалования в рядовые и смертной казни перед строем. И даже высокие чины и былые заслуги не смогли бы спасти нарушителей от праведного гнева Верховного Главнокомандующего.

Убедившись, что его приказ услышан и осознан, Птолемей еле заметно кивнул и махнул рукой, приглашая адмиралов вернуться на свои места. Угрюмо сопя и бросая друг на друга испепеляющие взоры, военачальники расселись вокруг стола, всем своим видом демонстрируя покорность воле первого министра.

– Вот и славно, – удовлетворенно произнес Граус, когда воцарившаяся тишина убедила его, что накал страстей спал и подчиненные полностью взяли себя в руки. – Что ж, господа, если позволите, я скажу сейчас несколько слов, после чего мы навсегда закроем эту печальную и постыдную тему внутренних раздоров. Для всех нас наступил решающий момент, который определит дальнейшую судьбу Российской Империи. Мы не имеем права на разногласия и распри, надеюсь вы это понимаете…

Повернувшись к Юзефовичу, Птолемей смягчил тон и произнес, глядя прямо в глаза Карлу Карловичу:

– Адмирал Юзефович, позвольте еще раз выразить вам самую искреннюю радость от лица всего командования по поводу вашего чудесного спасения. Мы безмерно счастливы видеть вас живым, невредимым и полным решимости продолжать борьбу. Ваше мужество и стойкость, проявленные в жестокой битве в звездной системе «Венёв», вызывают восхищение и уважение. Как и то, что, несмотря на понесенные потери, основной костяк вашего доблестного Балтийского космофлота сумел уцелеть и сохранить боеспособность.

Птолемей сделал эффектную паузу, обводя взглядом присутствующих за столом, и продолжил:

– Уверяю вас, Карл Карлович, в самое ближайшее время мы полностью восполним потери вашей поредевшей эскадры. Балтийский космический флот получит существенное пополнение за счет прибывающих с верфей резервных кораблей, оснащенных по последнему слову техники. С этого момента мы должны полностью оставить все наши разногласия, счеты и обиды. Нам необходимо сплотиться в единый могучий кулак перед лицом предстоящих сражений. Враг у нас один, и каждый из присутствующих прекрасно знает его имя. Но этот враг точно находится не здесь, среди нас. Его имя – диктатор Самсонов, самозваный регент, кровавый тиран и узурпатор, осквернивший себя кровью сына императора и еще многих и многих людей. Поэтому я прошу, нет, приказываю всем забыть старые и новые обиды, отринуть мелочные амбиции и начать действовать как единый отлаженный механизм, как могучий живой организм, преследующий одну великую цель – спасение Отчизны и низвержение ненавистного тирана. Всем ясно?

Тяжело дыша, Карл Юзефович медленно поднялся со своего места. Лицо его было мрачно, но решительно. Видно было, как он борется с обуревающими его противоречивыми чувствами. Несколько мгновений он стоял молча, сверля взглядом Трубецкого и Романова. Затем хрипло произнес:

– Что ж, соглашусь с вами, господин первый министр, что наши внутренние ссоры и распри лишь помешают общему делу, ослабят наши силы перед решающей битвой. И я, Карл Юзефович, – командующий Балтийским флотом клянусь здесь и сейчас, что готов вновь вести свои экипажи в бой, сокрушать захватчиков, не щадя живота своего. Но, – он сделал многозначительную паузу и обвел тяжелым взглядом примолкших князей, – это отнюдь не означает, что я забыл и простил те бессовестные оскорбления, которые были сейчас брошены мне в лицо некоторыми из присутствующих здесь господ. Будьте уверены, они ответят за свои слова сполна… но позже, после того, как мы одержим полную и окончательную победу над врагом. Тогда я припомню каждое слово…

Птолемей раздраженно отмахнулся, всем своим видом давая понять, что подобные мелочные препирательства его более не интересуют.

– Да хоть поубивайте друг друга по окончании боевых действий, мне нет до этого дела, – бросил он сквозь зубы. – Но запомните: до тех пор, пока Самсонов жив и находится в своей резиденции в Новой Москве, безраздельно царствуя при троне Императора, я вам этого не позволю. Это мое последнее слово. Вопрос закрыт.

На несколько мгновений в зале воцарилась тишина. Адмиралы исподлобья переглядывались, обдумывая услышанное. Но тут раздался спокойный уверенный голос Илайи Джонса. Устав от бесплодных препирательств и чувствуя необходимость перевести разговор в конструктивное русло, он поинтересовался:

– Кстати, господа, о Самсонове и его армаде… Что слышно от нашей разведки о текущем местонахождении и передвижениях основных сил космофлота противника? Нам необходимо знать расстановку сил врага, чтобы верно рассчитать свои действия.

Павел Петрович Дессе, начальник Генерального штаба союзных сил, нехотя поднялся и, прокашлявшись, мрачно произнес:

– К сожалению, должен признать, что, после того как объединенная эскадра врага прекратила преследование разбитого авангарда адмирала Юзефовича, мы утратили с ней надежный контакт. Противник активно применяет новейшие средства радиоэлектронного подавления связи и постановки помех, раскидывая «глушилки» везде, где только можно. Поэтому, – командующий Северным космофлотом развел руками, – на настоящий момент вражеский флот теоретически может оказаться где угодно в радиусе десятков парсеков от последнего известного местоположения…

По рядам адмиралов пробежал тревожный ропот. На лицах проступило беспокойство и даже испуг. Первым не выдержал князь Михаил Александрович, вскакивая с побелевшим лицом:

– Помилуйте, адмирал, что значит – где угодно⁈ – вскричал он срывающимся голосом. – Вы хотите сказать, что корабли узурпатора могут беспрепятственно крейсировать по всему сектору? Они что, и здесь могут внезапно появиться, в системе «Воронеж»⁈ Прямо в сердце нашей обороны⁈

Услышав эти панические нотки, Птолемей досадливо поморщился. Нахмурившись и одарив незадачливого князя уничижительным взглядом, он веско произнес:

– Бросьте, Михаил Александрович, не поддавайтесь панике и не сгущайте краски. Я понимаю ваше беспокойство, но не стоит делать поспешных выводов и предаваться безосновательным страхам. Да, враг одержал некую тактическую победу и располагает технологией маскировки следов и перемещений в подпространстве, это так. Но неужели вы всерьез полагаете, что у Самсонова и его прихвостней хватит безрассудства и наглости сунуться в самое сердце нашего сектора контроля, явившись прямо к воротам Большого Лагеря⁈ Да они не самоубийцы же, в конце концов! Враги прекрасно понимают, что здесь, за стенами нашего неприступного космического «вагенбурга», сосредоточены сейчас основные силы союзного имперского космофлота. Это сотни боевых кораблей! Кто, будучи в здравом уме и твердой памяти, рискнет сейчас появиться в системе «Воронеж»⁈ Я вас умоляю…

Не успел стихнуть раскатистый бас первого министра, как размеренную тишину зала нарушил пронзительный вой сирен боевой тревоги. Динамики под потолком разразились резкими звуками сигнала общего сбора, а в следующее мгновение из переговорного устройства, соединенного с мостиком флагмана «Агамемнон», ворвался взволнованный до дрожи голос дежурного офицера:

– Тревога! Обнаружены корабли неприятеля! Они на экранах радаров! Идентифицированы… По предварительным данным, эскадра противника насчитывает до ста пятидесяти вымпелов… Идет под общим командованием контр-адмирала Зубова…