Текст книги "Братство Астарты (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Емельянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 12

Передовой десяток уже втянулся в небольшую, вытянутую долину и остановился в ожидании приказа. Плоская, как блюдце, равнина, покрытая ковром высокой травой, упиралась в стену противоположного, заросшего сосновым лесом склона.

Услышав радостный вопль Прокопия, Лу́ка натянул поводья и прищурился, осматривая долину. «Что ж, – сказал он самому себе, – место не плохое», – и уже поднял было руку, чтобы скомандовать остановку, как вдруг его взгляд приковало какое-то движение у самой кромки леса. Через секунду он уже различил выезжающих в долину всадников.

Велий знаком подозвал своего ординарца:

– Метнись-ка поближе, сынок! Посмотри, кто такие, но не приближайся – как сможешь различить, так сразу назад.

Всадник с места пустил свою лошадь в галоп и понесся навстречу чужакам. Пройдя примерно половину пути, разведчик вдруг резко развернулся и помчался обратно. Холодная волна дурного предчувствия сдавила сердце. Лу́ка уже и сам мог различить остроконечные шлемы и яркие плащи сардов. Щуря один глаз, он считал чужаков, а из леса выкатывались все новые и новые.

– Почти сотня!

Лу́ка лихорадочно соображал, что делать, но пока в голову лезли только бессмысленные вопросы. Откуда здесь сардийцы? Да еще целая сотня! Господи, а у меня всего лишь два десятка совсем зеленых юнцов! Я их и брал-то скорее для острастки, чем для реального дела!

Лу́ка Велий был командиром от бога, он мог думать о чем угодно, а его рот уже выплевывал отрывистые команды:

– Конвой, ко мне! В одну шеренгу! Копья к бою!

– Сарды! Сарды! – донесся наконец голос несущегося обратно ординарца.

Велий резко крутанул жеребца. Сейчас его больше всего беспокоил вопрос, что делать с цезарем? Пройдясь перед строем, он остановился у единственного ветерана в отряде.

– Сервил, возьмешь этого крикуна, – он кивнул на подлетающего всадника, – и перекрывай дорогу! Разворачивай повозки в баррикаду и организуй всех, кого можешь, для обороны.

– Все сделаю, командир!

Старый боец спешился, и ординарец тут же последовал его примеру. Лу́ка подхватив поводья их лошадей и понесся к возвышающейся горбом карете, на ходу обкладывая застывших слуг и обозников:

– Чего встали! Телеги в баррикаду и вооружайтесь! Бежать даже не думайте! Пешим от кавалерии не уйти!

Народ тут же засуетился и, бросившись к возам, начал поворачивать их поперек дороги, попутно вытаскивая припасенные на всякий случай тесаки и топоры.

Иоанн уже стоял возле кареты, а из распахнутой двери высовывалась голова патрикия.

– Что? Что случилось? Какие сарды? Откуда?

Вопросы сыпались из Прокопия, как из рога изобилия, но комит, проигнорировав их все, бросил поводья цезарю:

– Уходите верхом! Немедленно! Обратно к перевалу. Мы задержим их, сколько сможем!

Не дожидаясь ответа, он рванул обратно к своим всадникам. Одного взгляда на неровную, ходящую ходуном шеренгу было достаточно, чтобы понять: его бравое воинство в любой момент может броситься в разные стороны! Молодежь трясло так, что поджилки дрожали даже у топтавшихся под ними лошадей.

Со звериным ревом и бешено вращая глазами, Лу́ка прогнал коня перед строем.

– Каждого, кто двинется без команды, сам зарублю на месте! Копья вниз! Наконечники на уровне глаз! Выровнять строй!

Заняв свое место на правом фланге и видя, как выравнивается и успокаивается шеренга, он уже спокойно добавил!

– Не бои́сь, братцы! Помереть не страшно – опозориться страшнее!

А про себя с холодной рассудительностью обреченного прошептал: «Ничего, вот сейчас сарды притормозят на подъеме, тут-то мы и вдарим! Может быть, в последний раз».

Сардийцы уже развернулись лавой и стремительно приближались с совершенно жутким, почти настоящим волчьим воем. Лу́ку вдруг как ударило – этот вой он уже когда-то слышал! Сердце бешено колотилось, мешая сосредоточиться, но в голове уже всплывало.

Его первый год в Северии. Набег варваров. Венды переправились через Великую реку, минуя кордоны. Вырвались на простор и принялись за грабеж беззащитной провинции. Он встретил их в долине Невер. Три тысячи озлобленного ополчения в центре, слева когорта тяжелой пехоты из резерва цезаря, справа за холмом – его сотня панцирной кавалерии. И вот тогда с точно таким же волчьим воем из леса выкатывались венды. Жуткий, нечеловеческий рев бесчисленной орды разрывал уши. Да, тогда бойня была что надо! Теперь-то уж варвары никогда не забудут, что такое фланговый удар бронированных катафрактов!

Мысли, как удары колокола, забились в голове комита. Венды! Ведь мы же теперь союзники. Что делают здесь имперские наемники, разодетые под сардов. Почему они нас атакуют?

Еще один быстрый взгляд на свою шеренгу, и он почти выругался в голос. Ни одного флага! Ни над обозом, ни над его бойцами. Где значок цезаря, где флаг императора?

Звериный рык вырвался из луженой солдатской глотки:

– Знамя! Ариан вас забери, где, мать вашу, имперское знамя? Сюда, ко мне! Быстрее!

Вот уже древко с белым полотнищем и черным императорским орлом на нем взметнулось в руках кого-то на баррикаде. От страха и в суете про него совсем забыли, и оно лежало на дне телеги, а мальчишка-знаменосец стоял в общем строю с бледным, как мел, лицом. Он сразу вспомнил, как флаг мешал ему отстегнуть копье, и как он положил его на телегу, и как, забыв про него, помчался на крик командира.

Зыркнув бешеным взглядом на знаменосца, Лу́ка выхватил знамя из рук подбежавшего ординарца и пустил лошадь галопом, чтобы ветер развернул и наполнил имперский стяг.

Разглядев цвета флага, идущая на них конная лава сбросила ход и постепенно остановилась. От варваров отделились два всадника и поскакали навстречу.

Они стояли в двух шагах и мерили друг друга взглядами: с одной стороны – два варвара, с другой – комит империи. Наконец венд, что постарше, со странной косичкой за правым ухом, представился:

– Командир вспомогательной кавалерийской сотни первого императорского легиона Лава Быстрый.

Лу́ка привычно отчеканил в ответ:

– Комит охраны цезаря Северии.

Лава перевел оценивающий взгляд с комита на всадников за его спиной и дальше – на забаррикадировавшийся обоз.

– Что-то далеко забрался твой цезарь от своей провинции.

– Не я спрашиваю у цезаря – цезарь приказывает мне! – Велий спокойно встретил пронизывающий взгляд варвара. – Другое дело – почему венды вырядились, как сардийцы? Вот этот вопрос поинтересней будет.

Не дав ничего сказать старшему, вдруг яростно взвился второй венд:

– А ведь я тебя знаю! – Огромный рыжий детина неприятно ощерился. – Помнишь, Лава, я тебе рассказывал про Невер… – Его злые глаза вновь уперлись в комита. – Много, ох много вендской крови на тебе, туринец!

Велий тоже вспомнил громилу. Тот день, кажется, навсегда засел в памяти. Его катафракты врезались в левый фланг варваров, как сверкающий стальной нож в горбушку черняги. Огромные, в белых войлочных попонах лошади, сверкающие, закованные в броню всадники! Варвары не выстояли и минуты. Этот рыжий – один из немногих, кто отступал лицом к противнику. Размахивая гигантской секирой, он отбивался от десятка ополченцев. Те, правду сказать, особо на рожон не лезли, а больше старались достать варвара длинными копьями, но тот отражал все удары, вращая своей секирой, как ветряная мельница крыльями. Лу́ка тогда бросил коня в эту свалку, и пехота охотно расступилась. Варвар, несмотря на габариты, ловко ушел от столкновения и, нырнув под левую, безоружную руку всадника, нанес удар. Комит ждал этого и принял стальное лезвие на щит. Удар был очень силен, даже несмотря на то, что били снизу вверх, и наездник похуже наверняка не удержался бы в седле. Велий удержался, а секира, вонзившись в кромку щита, застряла в ней. Оставалось лишь рубануть по рыжим космам, и все, но жеребец, вдруг захрапев, заупрямился, непослушно рванулся влево и, сбивая варвара с ног, понесся галопом вслед убегающим дикарям.

«Пехота добьет», – подумал тогда Лу́ка и, пожалев рот своего скакуна, не стал рвать поводья.

Прогоняя воспоминания, комит мотнул головой и улыбнулся, словно удивляясь:

– Выжил-таки, везунчик! – И тут же брови его нахмурились, а во взгляде блеснул металл. – Крови на мне много разной, не только вендов. Я служу императору, его враги – мои враги, его друзья – мои друзья! Я так понимаю, сегодня мы на одной стороне.

Старший из варваров поднял руку, останавливая попытавшегося было продолжить разборки рыжего:

– Ты прав, имперец, сегодня, мы все на службе у базилевса. Что было, то было, и быльем поросло! – Он с усмешкой покосился на своего спутника. – Сейчас не время и не место выяснять, чья правда правдивей. Так ведь, Кот? Ты меня услышал?

Командир варваров вновь посмотрел на верзилу, и было в его взгляде нечто такое, что огромный мужик только что рвущийся в драку, сразу как-то сник испокойно, хоть и немного раздраженно, пробурчал:

– Да понял я, понял. Чего уж тут непонятного…

Лава вновь, уже с интересом, посмотрел на комита.

– И чтобы у наших друзей не оставалось вопросов, скажу. Идем мы издалека, из тех мест, где такая одежда вызывает меньше вопросов. – Легким касанием колен варвар развернул своего коня. – На выходе из долины есть родник. Мы остановимся там на ночевку. Если захотите – присоединяйтесь.

Не дожидаясь ответа, он ткнул пятками в лоснящиеся лошадиные бока.

Лу́ка, проводив взглядом варваров, отметил, как слаженно сотня, повинуясь лишь взмаху руки, перестроилась и уже неторопливо тронулась к выходу из долины.

Чудовищное напряжение потихонечку отпускало.

– Ну, и слава богу, что не сегодня. Поживем еще! – прошептал он, повернулся и с грустной улыбкой взглянул на своих бойцов.

Те, счастливые от столь неожиданного и спасительного завершения, уже весело ржали над знаменосцем отпуская на его счет нелестные шуточки. Весь обоз тоже ожил и засуетился. Возчики начали растаскивать баррикаду, слуги забегали, собирая и складывая разбросанное добро, а дальше и чуть выше Лу́ка увидел двух всадников – Иоанна и патрикия.

– Не уехали значит, остались со всеми. Достойно, но неразумно! – хмыкнул про себя комит, пуская жеребца шагом навстречу выстраивающемуся каравану.

Глава 13

Когда караван цезаря добрался до выхода из долины, лагерь варваров уже жил полной жизнью. Горело несколько костров и тянуло приятным запахом жареного мяса. Стреноженные лошади, потряхивая гривами, щипали траву на пологом склоне, а их хозяева толпились вокруг костров, ожидая, когда же наконец можно будет приступить к еде. Ни шатров, ни палаток видно не было – венды всегда ночевали под открытым небом, предпочитая мобильность комфорту.

Лу́ка распорядился разбить лагерь напротив вендов, на другом берегу ручья. Услышав долгожданный приказ, все обрадованно засуетились: распрягали лошадей, привычно споро расставляли шатры и палатки.

Почувствовав себя лишним во всей этой деловой беготне, Иоанн решил спустились к ручью и умыться. Увидев фигуру юношу, направляющуюся в сторону варваров, Прокопий, недовольно ворча, последовал за ним.

Присев у самого берега, Иоанн зачерпнул воды и вылил себе на голову. Его мокрое улыбающееся лицо повернулось к советнику:

– Подумать только, Прокопий, мы могли бы умереть в такой прекрасный день. Ей богу, только после таких потрясений понимаешь, какое это счастье – просто жить! Вот так люди строят планы, чего-то боятся, стараются не рисковать, а погибают из-за нелепой случайности, которую даже представить себе не могли.

Нервный озноб все еще не отпустил Прокопия, и он был раздражителен и ворчлив.

– Если от глупой случайности зависит твоя жизнь, то это уже не случайность, а воля всевышних богов. Кстати, мальчишку этого, знаменосца, надо бы выпороть примерно, чтобы другим урок был.

Иоанн блаженно прищурился на заходящее солнце:

– Да, надо бы, но не будем! Сегодня хороший день – пусть все будут счастливы!

В лагере варваров поднялся какой-то шум, и цезарь повернул голову. На другом берегу ручья рыжий верзила тащил связанную пленницу, а остальные варвары сотрясались от хохота всякий раз, как кто-то из них отпускал в его сторону смачную шутку.

Не отрывая взгляда, цезарь следил, как варвар, привязав женщину к дереву, поднялся, посмотрел на нее, а затем вернулся и с явным удовольствием связал ей еще и ноги.

Иоанн перешагнул ручей и, подойдя, с интересом уставился на пленницу.

– Кто эта женщина?

Рыжий лишь недовольно буркнул:

– А кто спрашивает?

Вперед тут же вылетел насупившийся Прокопий:

– Аккуратнее, варвар! Ты разговариваешь с Иоанном, цезарем Северии.

– Во как! – искренне изумился верзила, не обращая никакого внимания на маленького патрикия и впиваясь в Иоанна восторженным взглядом: – Цезарь! Я говорю с самим цезарем, и где – аж за тыщу верст от Северии! Скажи кому – не поверят. Я ведь сам из Северии…

Иоанн попытался вернуть его к теме.

– Так кто эта женщина?

– Я, Ранди, цезарь! Ранди Дикий Кот. А это! – Он ткнул пальцем в пленницу. – Это не женщина, тут вы сильно заблуждаетесь. Это тварь, зверюга. Вы только взгляните на ее когти!

Ранди задрал свою рубаху.

– Во!

Все уставились на шрам, тянущийся через весь живот, набухший, с толстой коркой запекшейся крови.

– Ее работа! Вот вы скажите, человек такое может?

В разговор влез патрикий:

– Где же вы ее поймали?

Ранди наконец-то удостоил коротышку взглядом и, сделав внушительную паузу, принялся повторять явно уже неоднократно рассказанную историю:

– Мы отбили ее у сардов. Два десятка конвоя, но Лава… – Он довольно покачал головой. – Ох, он и хитрющий! Мы их так зажали… Они бились, как звери, до последнего. Представляете, сардийцы, а все полегли – никто деру не дал, даже не попытались. Все полегли, а у нас ни одного погибшего. Один раненый, да и то его эта тварь ножом пырнула.

Устав разбирать жуткий варварский акцент, Иоанн перебил венда:

– А что она сама-то говорит?

– Да ничего! Сама она ни слова не произнесла. Вот уже неделю как молчит, но двое пленных, пока еще живы были, называли ее ведьмой и кляли по-всякому, а еще слушок был, будто везли ее к самому Хозрою, царю Сардии. По доброй ли воле или нет – не успели ничего сказать, сильно изранены были, померли. Так вот, пока мы эту ведьму вязали, она успела одного нашего ножом пырнуть, а мне вот брюхо расцарапать. Тварь! Я ее за это слегка тюкнул башкой о камень, и с тех пор она в отключке, а надо мной вся сотня потешается. Так что вы близко-то не подходите – мало ли чего, вдруг очухается!

Ранди замолчал, посматривая на слушателей. Не найдя достойного, как ему показалась, внимания к своему рассказу, он развернулся и пошел к кострам, откуда доносились возбужденные голоса варваров.

Иоанн внимательно присмотрелся к связанной женщине.

– Ведьма! И не скажешь – не старая совсем, даже миловидная. Если подлечить и помыть, может, даже….

Не договорив, цезарь отскочил, как ужаленный. Ведьма внезапно подняла голову и вперилась в него желтыми глазами с кошачьими зрачками:

– Иоанн! Сын Димитрия Корвина. Потомок Корвина Жестокого, первого царя Туры.

Она говорила медленно, словно повторяла за кем-то малоразборчивый текст, но цезарю было не до этого – он был ошарашен. Потомок царя Корвина – да он сам о себе такого не знает!

– Откуда ты знаешь? Кто ты такая?

Он почти кричал ей в лицо, но ведьма не отвечала, и глаза ее вновь закрылись.

– Вы видели? Слышали?! – Иоанн судорожно схватил Прокопия за рукав, и тот успокаивающе сжал его руку.

– Не забивайте себе голову, мой господин. Подслушала наш разговор, сложила одно к другому и ловит вас на крючок. Она же ведьма, не забывайте.

Иоанн все же засомневался:

– А Корвин? Мы про Корвина не говорили, да и про отца тоже.

– Цезарь, не будьте ребенком. Посмотрите, она явно не простолюдинка, ее руки еще совсем недавно знали такой уход, – Прокопий с тоской посмотрел на свои ладони, – какого у меня давно уже не было. – Спохватившись, он тут же добавил: – Значит, образованная, знает историю Туры. Вот и ответ.

– Пожалуй, может быть… – Логические построения всегда успокаивали Иоанна, тем более ведьма вновь перестала подавать признаки жизни.

– Пойдемте отсюда, мой господин, вы слишком устали. На сегодня впечатлений уже достаточно.

Патрикий приобнял своего подопечного за плечи, разворачивая и направляя в сторону лагеря. Они успели сделать несколько шагов, когда их догнали слова ведьмы:

– Тебя ждет беда, Иоанн! Смертельная опасность!

Цезарь вздрогнул и застыл, на него опять накатил парализующий страх, а Прокопий аж зло сплюнул с досады:

– Вот ведь сука! Ну неймется же тебе!

Иоанн медленно повернулся на голос:

– Кто ты такая?

На него смотрели уже человеческие – с небольшими зеленными вкраплениями, но вполне человеческие – карие глаза.

– Я та, кто может тебя спасти!

Понимая, что эта женщина играет на его страхах, Иоанн все равно ничего не мог поделать с собой. Его голос дрогнул:

– Спасти от чего?

Глаза ведьмы контролировали каждое движение цезаря. Она подняла голову, отбросив назад колтун из спутанных волос и запекшейся крови.

– Сейчас не знаю, но узнаю, если буду рядом. Ты должен забрать меня!

– Теперь то вы поняли, мой господин, она манипулирует вами! – Прокопий всячески пытался привести в чувство своего воспитанника. – Хочет вырваться, вот и наводит морок! Увидела вас и поняла – вот он шанс. Но мы не так просты, тебе не удастся нас одурачить! – Погрозив ведьме, патрикий вновь повернулся к Иоанну: – Давайте, мой цезарь, вернемся в лагерь, и весь морок как рукой снимет.

Голос ведьмы вдруг взвился пророчеством:

– Бойся не крови своей, бойся глаз и ушей своих, Иоанн!

Прокопий громко затараторил прямо цезарю в ухо, стараясь заглушить гнетущий голос:

– Идемте, идемте! Надо только отойти от нее подальше, и все будет хорошо!

Вид Иоанна его тревожил и не напрасно: тот вдруг выпрямился, расправил плечи, словно скинул невидимый груз.

– О, нет! Только не это! – обессилено прошептал Прокопий. Он знал своего воспитанника: такой вид означал только одно – цезарь принял решение. Обычно мягкий и прислушивающийся к чужому мнению, в этом случае он становился упрямее любого осла. Тут могла помочь лишь его мать – только ей удавалось сломить это непробиваемое упрямство, но, к сожалению, ее тут не было.

Иоанн насупился, как капризный ребенок, приготовившийся отклонить любые, даже самые разумные доводы:

– Мы должны забрать эту женщину с собой.

Патрикий взвыл от отчаяния:

– Как? Как мы можем это сделать? Силой? Выкрасть? Да варвары порубят нас на гуляш, не успеем мы и начать!

Зато к цезарю вернулось его обычное хладнокровие и разумность:

– Купите ее!

Патрикий успел уже устыдиться своей эмоциональности.

– Купить? Это, наверное, возможно! – И тут же добавил с виноватым видом: – Простите меня, мой господин, я был недопустимо несдержан!

– Я прощаю вас, Прокопий Авл, за несдержанность, – тон Иоанна остался подчеркнуто сухим и официальным, – а теперь пойдемте и выкупим ее.

Патрикий схватился за сердце. Он был уже на грани нервного срыва.

– Сейчас я рискую разгневать вас еще больше, но ради вашей матери я обязан спросить. Что, скажите мне ради всех святых, мы будем с ней делать? Трибунал заберет ее, как только узнает, а он непременно узнает! Здесь полторы сотни свидетелей, и, может быть, уже сейчас кто-нибудь из них строчит донос. Нас затаскают по допросам, если не хуже.

– Патрикий Прокопий Авл, соберитесь, и давайте решать проблемы по мере их поступления. – Такой официальностью Иоанн пытался вернуть своего прежнего, деятельного и предприимчивого, наставника. – Сначала купим, а потом уж будем решать, как спрятать.

Махнув рукой, Прокопий окончательно сдался:

– Хорошо, хорошо! Раз уж вы решили влезть в это дерьмо, то я с вами, но ваша мать никогда мне этого не простит!

– Пойдемте, патрикий. Я уверен, мы все делаем правильно.

Уже на ходу, цезарь обернулся к советнику:

– И оставьте, пожалуйста, в покое мою мать!

Глава 14

У костра сидели десятка два варваров и с ними, что очень удивило Иоанна, Лу́ка Велий. Чаша с вином ходила по кругу, все о чем-то оживлено беседовали и весело смеялись.

Иоанн склонился к уху патрикия:

– Что он здесь делает?

– Варвары позвали его выпить поминальную чашу за погибших в долине Невер. Я посоветовал ему пойти, дабы не накалять обстановку, – так же шепотом ответил Прокопий и добавил: – Думаю, шептаться нам незачем: у этих дикарей звериное чутье, они давно уже нас заметили, только вида не подают. Вон сотник, видите, немного правее костра. Пойдемте поговорим. Он нас пошлет подальше, и вы успокоитесь.

Лава занимался своим клинком, не обращая никого внимания на взрывы хохота и веселую попойку в двух шагах от него.

Подойдя, Прокопий начал издалека:

– Хорошее оружие.

– Да! – Лава прошелся взглядом по начищенному лезвию от гарды до сверкающего кончика. – Согласен.

Патрикий интуитивно решил придерживаться уже выбранной тактики.

– Хорошее оружие стоит дорого, а боги не всегда бывают добры и приносят богатую добычу.

– Да уж, в щедрости я бы их не заподозрил. – Сотника разбирало любопытство, но спрашивать первым было дурным тоном, и он, оставив точило, добавил: – Хотя, если до сих пор живой, то и жаловаться грех.

Прокопий был слишком издерган за сегодня и просто физически не способен на длинные, как того требовали варварские приличия, переговоры.

– Я к тому, – продолжил он осторожно, – что всегда надо иметь запас, так сказать, финансовый резерв на всякий случай. Вот возьмем, к примеру, ведьму. Для вас это же обуза: корми ее, пои, а привезете в лагерь – ее тут же заберет Трибунал и ничего не заплатит.

Лава поднял заинтересованный взгляд:

– А вы, стало быть, хотите купить ее?

– Есть такая мысль.

Патрикий решил сильно не напирать, но Сотник вдруг перевел стрелки:

– Так вам не ко мне. Ведьма – это приз Кота. – Он, неожиданно громко заорал через всю поляну. – Эй, Ранди, не хочешь продать свою пленницу? Имперцы дают хорошую цену!

Отметив, как на последних словах болезненно скривилось лицо советника цезаря, варвар с хитроватым прищуром посмотрел на туринцев:

– Ведь даете?

Прокопий не успел ничего ответить, как заорал Ранди – он был уже крепко навеселе и пьяно куражился:

– Не-а! Потащу в лагерь, там за нее больше дадут. Такая баба много кому нужна. Ну, там яду наварить или лекарства какого. Ведьмы, они это могут!

Прокопий переводил нервный взгляд с Лавы на рыжего и обратно. Ситуация ему все больше и больше не нравилась. Вместо кулуарных переговоров теперь, пожалуй, даже белки в лесу сплетничают о покупке ведьмы. Но дальновидность варвара он оценил.

Не прост этот сотник! Ох, не прост!

Авл Страви, сам далеко не мальчик в политике, восхитился простотой и эффективностью маневра. Теперь что бы ни случилось в дальнейшем, никто не сможет обвинить ни самого Лаву, ни его сотню в соучастии.

Патрикий, поглядывая на варваров, лихорадочно обдумывал ситуацию. Продолжать сейчас, после прямого отказа – значит, задирать цену, и без того обозначенную, как «хорошая». Это неприемлемо, но и времени для маневра нет совершенно. Дикари делают вид, что предложение их совершенно не интересует. Лава вон опять точит свою железяку, а Кот этот – ну до чего ж страшен, глаза пучит и что-то орет Велию.

Ранди вскочил, тыча пальцем в сардийскую саблю Лу́ки:

– Да что это за оружие! Игрушка для парадных шаркунов. Или погодите, я понял – это зубочистка для обожравшихся на пиру!

Он заржал, брызгая слюной, и развел руками, призывая всех присоединиться к веселью.

– Вот это – оружие!

Мгновенно вытащив свой длинный кавалерийский меч, Ранди крутанул его в руке. Вокруг рыжего мигом образовалось пустое пространство. Зная бешеный нрав Кота, недаром зовущегося Диким, никто не захотел быть рядом, когда у него в руках обнаженный клинок.

Ранди еще раз крутанул своего любимца, и меч угрожающе засвистел в воздухе.

– Вот оружие для настоящих мужчин, а не для закованных в броню баб!

Это был открытый вызов, а по отточенным движениям было видно, что Дикий Кот больше прикидывается, чем действительно пьян.

– Твоя зубочистка не выдержит и одного удара!

Лу́ка напрягся. Вот же злопамятный гаденыш! Ведь не хотел же идти, знал, чем все закончится, а все Прокопий со своими политесами!

Ругаясь про себя, но не переставая улыбаться, комит поднялся на ноги. Каждый нерв его тела контролировал свистящий перед носом клинок.

– Одного удара, говоришь, не выдержит? Что же, давай проверим. На заклад!

Вокруг раздался одобрительный гул. Все были настроены миролюбиво, и никому не хотелось сегодня крови.

Ранди опустил меч.

– Заклад? Что ж, честный спор воину не поруха. Говори!

Велий сделав небольшую паузу, посмотрел на Иоанна, а затем начал говорить, обращаясь только к варвару.

– Я встану в круг. У тебя будет один удар. Я не смогу ни уклониться, ни отойти за черту – только принять твой удар на свою, как ты говоришь, зубочистку. Если сабля не выдержит и сломается – мне конец, ты выиграл. Это моя ставка! – Тут он многозначительно ухмыльнулся: – Ну а ты поставишь свою пленницу.

Кот взвился мгновенно:

– Ах вы хитрожопые туринцы! Не мытьем, так катаньем хотите! На ведьму мою нацелились? Шиш вам!

Неожиданно подал голос Лава:

– Ты никак сомневаешься в себе, Ранди?

Рыжий от удивления даже опустил меч:

– Кто? Я?

Правда, удивление его длилось недолго и до него постепенно дошел смысл. В раскосых глазах вспыхнул злой азартный огонь.

– Ладно, имперец, давай. Твоя жизнь против ведьмы!

Лу́ка походил, разминая ноги, и наконец выбрал позицию. Вокруг него тут же начертили круг. Линия проходила так близко к его сапогам, что заступить можно было, чуть шаркнув ногой. Лава уже был рядом, безапелляционно взяв на себя роль арбитра.

– С места не сходить! Туринец, за линию не заступать! Кот, у тебя только один удар!

Оба согласно кивнули головами. Они стояли друг напротив друга, внешне ничем не выдавая чудовищного напряжения. Ранди хищно щерился, выписывая кончиком меча замысловатые фигуры.

– Что, имперец, жалеешь уже, что связался?

Меч венда стремительно взлетел слева, но, не атакуя пошел вниз на еще одну восьмерку.

Лу́ка стоял неподвижно, в его правой, опущенной вниз, руке застыла обнаженная сабля, глаза впились в лицо варвара. Еще один замах – и снова ложный. Варвар веселился, нагнетая напряжение. На целую голову выше, с играющим в руке мечом рыжий гигант выглядел куда внушительнее соперника. Неудивительно, что большинство вендов ставили на своего соплеменника, и только Лава, присмотревшись, поставил серебряный динар на туринца. Азарта тут же прибавилось. Наконец, когда зрители уже начали терять терпение, Кот решился. Стальной клинок обрушился справа, сверху вниз, как неудержимая сверкающая лавина. Казалось, остановить ее невозможно. Сабля комита рванулась снизу, и ударила лезвие несущегося меча, слева направо, чуть-чуть меняя направление удара. Клинки встретились – всесокрушающая сила с безукоризненным расчетом. Острие меча, выбив сноп искр, столкнулось с основанием сабли, и клинок венда пронесся так близко от правого плеча Лу́ки, что он почувствовал его холод сквозь кожаный рукав куртки.

Сказать, что Дикий Кот был обескуражен, значит не сказать ничего. Он был потрясен, раздавлен и все это абсолютно ясно читалось на его лице. Он все еще не мог поверить, а туринец, словно издеваясь, вытянул руку с саблей, демонстрируя безупречный клинок и призывая его сделать тоже, самое. Все еще пребывая в ступоре, Ранди поднял меч. Вокруг уже толпились зрители, с любопытством рассматривая клинки. На варварском мече в месте удара зияла значительная щербина. Венды по очереди, словно не веря глазам, водили пальцем по идеальному лезвию сабли и выбоине на острие меча. Прицокивая, они качали головами и громко переговаривались.

– Меч из Руголанда!

– Работа хорошая.

– У Кота меч отличный, но эта-то игрушка ты погляди как сверкает, и ведь ни царапины!

Лу́ка любовно протер лезвие сабли и вложил ее в ножны, отвечая на пораженные взгляды:

– Халидадская сталь. В этом мире еще не сделано оружие лучше!

К Дикому Коту вдруг вернулся дар речи и его обычная детская непосредственность:

– Обманул-таки, туринец! Повезло тебе, ой повезло! Вина я, видать, перебрал. Может, еще разок попробуем?

Варвары вокруг заржали, а комит похлопал венда по плечу:

– Как-нибудь в другой раз! – И, решив подсластить пилюлю, добавил: – А что повезло, так не без этого. Уж больно ты, бугай, силен!

Толпа вокруг довольно зарокотала:

– Да, Котяра здоров!

– Помнишь, как он на спор груженую телегу в гору толкал?

Коллективные воспоминания прервал незаметно подошедший Лава.

– Может, и мне покажешь свою халидадскую красавицу?

Лу́ка вновь вытащил саблю, ловко перекинул ее на указательный палец, демонстрируя идеальный баланс, и протянул Лаве. Сотник осмотрел клинок, чуть дольше задержавшись на гравировке.

– Великолепное оружие, и вижу, тебе не из лавки оружейника досталось.

– Думаешь, не по карману простому комиту?

Лава кивнул в сторону выгравированной на сардийском надписи:

– Думаю, «прощальный поцелуй» – перебор даже для туринца.

Оба воина понимающе улыбнулись, и сотник хлопнул рыжего великана по плечу:

– Ну что, Ранди, придется тебе отдать ведьму имперцам!

Дикий Кот хмыкнул, видимо, вспомнив все связанные с ней злоключения.

– Да пусть забирают! Не очень-то она мне была и нужна. Одни неприятности из-за этой стервы. Пусть теперь они мучаются!