Текст книги "Индульгенция"

Автор книги: Дмитрий Дзыговбродский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Дмитрий Дзыговбродский
Индульгенция

– Мне бы хотелось получить полную индульгенцию.

Служитель в тёмно-серой рясе с алым ромбиком под сердцем – четвёртый год послушания – бросил короткий взгляд на Мартина и лениво пробурчал:

– Двадцать одна тысяча пятьсот двадцать два доллара девяносто семь центов. Плати или уходи.

Заметив, что юноша не спешит уходить, ворчливо добавил:

– В первый раз что ли? Исповедальня – келья четырнадцать, касса – двадцатая, потом в третью для приговора.

– Спасибо, – пробормотал Мартин и быстро зашагал вдоль коридора. Тёмные провалы ниш через одну освещались электрическими лампами, стилизованными под факелы. Но дрожащие сумерки этот свет не разгонял, наоборот, в двух-трёх шагах от пляшущих миниатюрных молний тьма ещё больше сгущалась, напоминая густые чернила.

Мартин напряжённо вглядывался в истёртые, почерневшие металлические таблички на стенах… Двадцать первая, девятнадцатая, семнадцатая – значит исповедальня с другой стороны коридора. Сделав ещё несколько шагов, Мартин повернул голову, и прямо перед ним сверкнула новенькой медью цифра четырнадцать. Поколебавшись несколько мгновений, он постучал…

– Входи, сын мой, – донёсся уверенный низкий голос.

Пониже пригнувшись, чтоб не зацепить макушкой низкую притолоку, Мартин вошёл в келью.

Белые хамелеон-панели облицовывали стены. Присмотревшись, Мартин понял, что и пол и потолок прикрыты такими же панелями, только пол принял текстуру паркета, а потолок – гранита. Куда-то делась действующая на нервы театральностью стилизация под средневековье.

– Что привело тебя к нам, Мартин Недин, primus inter pares[1]1
  Primus inter pares – Первый среди равных


[Закрыть]? – стройный, скорее даже сухощавый мужчина уверенно восседал в глубоком и кресле и тонким серебристым стилом водил по экрану компьютера. – Что может заинтересовать наследника картеля Недин в нашем Ордене?

– Я хочу купить индульгенцию.

Мужчина вежливо кивнул.

– Полную, – решил уточнить Мартин.

– Конечно, – улыбнулся мужчина. – Если это будет необходимо, мы предоставим тебе этот документ. Да… я не представился. Меня можешь называть отец Хоуп.

Мартин внутренне поморщился – он не привык, что к нему обращаются на ты. Но возразить не решился – Ордену прощалось и не такое.

– Что же подтолкнуло тебя к решению купить индульгенцию. Да ещё и полную, на все чувства.

– Невеста, – немного стыдясь, ответил Мартин.

Отец Хоуп хмыкнул удивлённо и очертил на экране стилом замысловатую фигуру, наклонился поближе к панели, вчитываясь в текст.

– Твоя невеста, Катрина Эмбер, вот уже в седьмой раз пользуется нашими услугами…

– В том то и дело, – с жаром воскликнул Мартин. – Я только вчера узнал… и то случайно увидел бланк. Она уже семь раз покупала индульгенцию на предательство… И я не знаю…

Мартин неуверенно замолчал.

– Не знаешь, против кого она использовала документ? – продолжил отец Хоуп.

Мартин кивнул – ему хотелось реактивироваться через траспортёр в другую точку планеты, лишь бы не ощущать на себе внимательный, едкий взгляд священника.

– Ты должен доказать, что достоин индульгенции, – сухо отметил Хоуп. – Argumenta ponderantur, non numerantur[2]2
  Argumenta ponderantur, non numerantur – Сила доказательств определяется их весомостью, а не количеством


[Закрыть]. Это не игрушка, не развлечение для богатых. Думаешь, почему мы не заламываем цены, позволяя каждому человеку воспользоваться хотя бы раз в жизни запретными чувствами?

– Не знаю, – безразлично пожал плечами Мартин.

– Потому что все равны перед Богом. И богатые, и бедные, и здоровые, и убогие… И жертвы, и палачи. Мы всегда даём возможность людям выбирать стезю…

Хоуп замолчал, поигрывая стилом. Коснулся экрана, и стены сменили белый цвет на картину бескрайней степи: ветер волнами гнал непокорные венчики трав, тяжёлое алое солнце падало за горизонт.

– Ты готов нанести превентивный удар?

– В смысле? – не понял Мартин.

– Предать её пока она не предала тебя…

– Н-нет, – о таком варианте Мартин даже не думал, – Я не могу… Я же люблю её.

Отец Хоуп коснулся стилом экрана, что-то подправил и внимательно посмотрел на юношу:

– Тогда что же ты хочешь?

– Я хочу защитить себя и свою семью…

– А без индульгенции ты не сможешь этого сделать? – Хоуп сложил руки на груди и задумчиво рассматривал что-то за плечом Мартина.

– Но… я не знаю как…

– Тогда могу предложить только ненависть – это достаточно хороший ответ на предательство.

– Я не знаю, – запутался Мартин.

– Не знаешь что? – жёстко переспросил священник. – Виновата твоя невеста или нет? In dubio pro reo…[3]3
  In dubio pro reo – Сомнение толкуется в пользу обвиняемого


[Закрыть]

– Я уверен! – отчеканил Мартин.

– Тогда не вижу более препятствий.

– Сколько я должен?

– Две тысячи сто. Это намного дешевле полной индульгенции – и что бы ты делал со всеми чувствами…

Отец Хоуп устало махнул рукой и быстро начертил стилом на экране сложный символ. Раздался мелодичный звук, и священник доброжелательно посмотрел на Мартина:

– Твоё пожелание исполнено, сын мой, – тон отца Хоупа изменился, наполнился торжественной радостью. – Орден даёт тебе разрешение на индульгенцию ненависти. Пройди в келью номер три.

– А в кассу… – заикнулся Мартин.

– Не беспокойся, сын мой. Я обо всем позабочусь – только коснись этого сенсора указательным пальцем… Спасибо. Деньги сняты с твоего счёта, все документы доставят к тебе домой.

– Спасибо, – и уже у порога Мартин обернулся и спросил. – Отец Хоуп, а к чему такой антураж, пещера, кельи, средневековье непонятное? Это что-то означает?

Священник поморщился и раздражённо махнул рукой:

– Да ничего это не означает. Просто у Верховного вкус дурацкий… Иди-иди. Не один ты сегодня такой…

И уже в спину:

– Только, Мартин, я бы на твоём месте больше беспокоился из-за другого человека. Твоего брата. Он у нас бывает намного чаще, чем Катрина.

Тёмный коридор не стал прятать табличку с цифрой три. Мартин уверенно распахнул дверь – в лицо дохнуло морской свежестью, приправленной резким запахом тёплой резины. Комнату заполоняла электроника, в центре возвышался титаническое сооружение из стекла, проводов, стали, пластика. Трон? Скульптура? Приспособление для пыток злостных неплательщиков?

– Мне туда? – поинтересовался Мартин.

Молодой священник весело глянул на него:

– Думаю, что в этот раз обойдёмся менее калечащими методами.

Мартин заприметил у него над алым треугольником – три года служения – ещё и восьмёрку, лежащую на боку. Знак касты Хранителей – именно эта часть орденской братии и умела возвращать Отринутые Чувства.

– Закатайте рукав…

Мартин подчинился, с любопытством наблюдая за манипуляциями молодого священника. Тот прижал иньектор к сгибу локтя Мартина – короткое шипение и всё. Затем поставил на запястье временную татуировку:

– Как только она пропадёт, действие индульгенции закончится.

– Что там? – кивнул Мартин на иньектор, растирая сгиб локтя – место укола заныло.

– Если коротко, полисахаридная цепочка – она перестроит выделение ферментов в гипофизе так, что вы сможете испытывать ненависть.

– А если длинно…?

– Тогда, думаю, всех денег картеля Недин не хватит для оплаты моего ответа.

Мартин вежливо склонил голову и не стал настаивать.

– Благодарю, – бросил, уже выходя из кельи.

– Пусть помощь Ордена окажется вам полезной.

На улице в глаза плеснуло ярким летним солнцем и на мгновение у Мартина закружилась голова – слишком разительным оказался переход от сумрака подземелий Храма к ослепительному сиянию мегаполиса.

Но рядом прошуршала воздушная подушка, мягко хлопнула дверца, и шофёр уверенно поддержал хозяина за локоть:

– Осторожнее, господин Недин. Куда вас отвезти?

– Домой, Михаил, домой.

Удобно устраиваясь в мягком кожаном сиденье, Мартин бросил взгляд на запястье – тёмным золотом искрились буквы «A.M.D.G.[4]4
  A.M.D.G. – (Ad majorem Dei gloriam) – Для вящей славы Божьей.


[Закрыть]»

Мартин стремительно взбежал по гранитным ступеням крыльца, дворецкий еле успел отшатнуться:

– Добрый день, господин Мартин. Вы решили не лететь на Фобос? Но ваш отец настаивал на вашем участии в саммите глав картелей.

– Мой отец прекрасно справится и без меня, Роджер. Где моя невеста?

Дворецкий помедлил с ответом.

– Где?! – рявкнул Мартин – в сердце плескалось льдистое пламя, придавая силы, очищая сознание от лишних сомнений.

– Она вроде бы зашла в гости к вашему брату, господин Мартин, – тихо ответил Роджер.

– Ясно, – в голове у Мартина складывалась мозаика из недомолвок, подозрений, несоответствий. Всё складывалось, но почему-то не было больно – только где-то внутри всё ярче разгорался невидимый огонь.

Пронёсся через весь дом в свою комнату, выхватил из сейфа магнитную ловушку армейского образца. Щёлкнул предохранителем – и в силовых полях замерцала, кружась, крупинка трития, коснулся зажигания – силовые поля обняли разгорающийся плазменный пожар. Теперь осталось только нажать на курок – в непроницаемой стене силовых полей появится микронная прореха, сквозь которую ринется жадное, смертоносное пламя, рукотворный протуберанец.

Мартин шёл через дом неровными шагами – сердце частило, еле выдерживая новое чувство. Оно сжигало изнутри, но и давало силы. Дарило почти что всемогущество, насмехалось над сомнениями и преградами.

Мартин рассмеялся… и сразу же замолчал, испугавшись своего смеха.

Апартаменты брата.

Дверь не выдержала удара и распахнулась – жалобно зазвенела на полу панель электронного замка.

Эрик не выглядел ошарашенным. Казалось, что он давно этого ждал, и рад, что всё наконец-то закончилось.

– Зачем? – прошипел Мартин.

– Почему ты не спрашиваешь, где Катрин? – улыбнулся Эрик, глазами показывая на ванную. Шум воды говорил о том, что кто-то там всё же есть.

– О Катрин потом… Зачем ты ходил в храм, зачем покупал индульгенции на предательство?

Эрик спокойно посмотрел ему в глаза:

– Брат, но я же ничего не умею… Совсем. Вот отец меня и активировал, как предателя

Скулы свело от бешенства – Мартин понял, что ещё минута, и он сорвётся. Новое чувство заполонило разум. Только бы брат замолчал …

Перетерпеть, промолчать, не содеять…

– Сколько?

Эрик вскинул на него пронзительный взгляд.

– Сколько раз? – повторил Мартин.

– Семьдесят два. То есть семьдесят три… вместе с тобой.

– Кто ещё? Макс Фоэр, Линден Дрейк, Войцех Ретра?

Лица друзей, обвинённых в предательстве и казнённых по приказу отца, проносились перед глазами.

– Они же были и твоими друзьями.

Эрик тихо засмеялся:

– Потому что предавать – мой талант. Мой единственный и неповторимый талант. Я же ничего не умел, мой способный, сильный братец. Все доставалось тебе – Катрин, управление картелем, деньги, слава… А для меня только предательство. Ты же знаешь нашего отца – он всем найдёт применение.

Солнечное пламя в руках Мартина тихо вибрировало, силовые поля искрились северным сиянием, подсвечивая ладонь изнутри. Казалось, руку окутывает пламя. Но Мартин знал, что настоящий огонь пылает в душе. Ненависть пьянила… подталкивая, намекая, соблазняя.

Шум в душевой кабинке прекратился. И Мартин улыбнулся… хищно, уверенно, зло. Если это Катрина… А это она – без сомнения. Тогда он более не будет сдерживаться… И жгучее, пьянящее пламя в сердце растечётся по жилам, даруя отдохновение разуму. Если бы кто-то раньше сказал, какое это упоение – ненавидеть.

Дверь душевой открылась и Катрина вышла… весёлая, разрумянившаяся, опьянённая недавней близостью с мужчиной.

Замерла.

– Зачем тебе индульгенция на предательство?

Она не ответила, вжимаясь в тёмное дерево двери.

– Только лишь для этого? – Мартин дёрнул рукой в направлении постели.

На душе было гадко – использовать предательство так мелко, для измены. А он то думал… собирался защитить отца, картель, брата…

Мышцы лица искривила судорога.

– Мартин, не надо, – прошептала Катрин.

– Правда, у меня это хорошо получается? – улыбнулся Эрик, по-мальчишески искренне, – …преда…

Пламя вырвалось из магнитной ловушки, равнодушно пожирая и шёлк простыней, и человеческую плоть.

Катрин завизжала.

Мартин прикрыл глаза и направил полосу огня в её сторону.

Когда пламя немного поутихло под тяжёлыми каплями противопожарной системы, Мартин подошёл к той, что когда-то была его невестой. Тёмно-зелёные глаза с золотистыми искорками с ужасом смотрели на него, но кроме смертного страха в них ничто более не осталось – всё ушло в небытиё.

Мартин провёл рукой по её щеке – плазма милосердно пощадило лицо. Капли противопожарной взвеси стекали по щекам. Словно слёзы. Серебристые, тяжёлые, опоздавшие…

– Due cose belle ha a mondo Amore e Morte[5]5
  Due cose belle ha a mondo Amore e Morte – В мире прекрасны два явления: любовь и смерть


[Закрыть], – прошептал Мартин.

И вышел из комнаты. Не оборачиваясь.

– Роджер, – позвал Мартин, медленно спускаясь по тёмным ступеням главной лестницы, – не поступало сообщений от отца?

– Нет, господин Мартин, вы же знаете, он приезжает послезавтра. Я слышал крик госпожи Катрины… Что-то случилось?

– Нет, Роджер. Всё нормально. Теперь всё нормально.

– О, Мартин! Вы решили вернуться? – оживился отец Хоуп. – Что же сегодня? Как прошлый раз?

Мартин облизнул враз пересохшие губы:

– Да, спасибо. Мне нужна ненависть… и немного предательства.

2006