Текст книги "Я и Цезарь – попаданцы: Земля-Сити"

Автор книги: Дмитрий Донской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Столица

На следующее утро ко мне действительно зашёл Таникс, и мы отправились в путь. Кобыла (или конь?) у меня была более-менее послушная, ехали особо не торопясь, так что и Цезарь не отставал.

Кстати, о Цезаре. Что-то в нём стало меняться. Если раньше, на Земле, он был, скажем так, не совсем дисциплинированным, и мне иной раз приходилось прикладывать определённые усилия для исполнения им команд, то здесь Цезарь стал более послушным. Команды исполнял с первого слова, и даже намёка. Всё время тёрся возле меня, и стоило мне подумать о нём, как пёс поднимал свою голову и смотрел мне в глаза: типа, что надо, хозяин. Между нами стала образовываться какая-то телепатическая связь взаимопонимания. Это было что-то новое, с которым я раньше не сталкивался. Но мне это нравилось.

В общем, четыре дня прошли однообразно, и только в конце пути, когда мы стали приближаться к столице, влились в поток крестьян и ремесленников. И смотрели на нас эти «крестьяне» не очень приветливо. Впрочем, я уже начал ко всему этому привыкать.

Свою столицу они звали Сопотьрам. Такое вот «поэтическое» название. Вообще, как я понял, тут любят «поэтические» названия: гайрды, бойрды, вейрды, дойрды. Так что Сопотьрам на этом фоне звучало для меня как музыка.

Город был окружён высокой стеной из дерева, перед которой была вырыта канава, полная воды, а перед ней – ров. Ну всё как у людей. Впрочем, не удивлюсь, что вся эта защитная ограда – задумка землян, а не местных. Те поселения, которые я видел по дороге, никаких защитных сооружений не имели.

Через ворота мы прошли без проблем, Таниксу достаточно было показать какую-то бумагу охранникам – таким же гайрдам, в полной амуниции, и нас, ни слова не говоря, пропустили вовнутрь.

Город был застроен в основном одно или двухэтажными домами, стены которых были покрыты зеленью и цветам. Все дороги были выложены камнем, как и тротуары. Ну и чистота – идеальная, как, впрочем, и во всех виденных мною поселениях.

«Блин, как же у них тут услуги ЖКХ оказываются? Где водопровод и канализация? Такую чистоту поддерживать – не очень-то просто, – думал я про себя, – но как всё красиво и аккуратно».

Желание плюнуть на всю эту красоту у меня уже не было, разве что у Цезаря слюна капала из пасти. Но ему можно. Он же не человек.

В общем, скоро мы «прибились» к одному странному зданию: оно было каменным, но, в отличие от других, трёхэтажным. На улицу выходило только одно окно, а вывеска над входной дверью была более чем лаконичной: «Учреждение». Ну всё понятно, без людей здесь не обошлось. У местных фантазии на такое шикарное название явно не хватило бы.

На входе охрана пропустила нас так же без проблем, стоило Таниксу шепнуть их старшому несколько слов. Поднявшись на третий этаж, нас с Цезарем завели в пустую комнату, где попросили подождать. Впрочем, ждали мы недолго и минут через десять в нее вошёл хорошо одетый толстячек небольшого роста, с румянцем на щеках. И вы не поверите – это был человек. То есть землянин.

– Привет, – с ходу сказал он, – меня зовут Энтони. Энтони Смит. – Я американец, вернее, когда-то был гражданином США, но уже более двадцати лет живу здесь. Причём даже не знаю, чей я сейчас гражданин. Вроде союза, но уверенности нет.

Энтони сыпал словами как из пулемёта, постоянно при этом улыбаясь. Впечатление он производил приятное, и мы с Цезарем внимательно его слушали.

– Я имею определённое представление, кто вы такие, – продолжил Энтони, – но расскажите, как вам здесь, в Аламании? Какие впечатления?

– Ну, мы здесь меньше недели, – осторожно начал я, – толком ничего не знаем. Разве что местные нас, людей, не особенно любят. Впрочем, гайрды относились к нам хорошо, ничего плохого сказать не могу. А вот крестьяне и ремесленники смотрели на нас так, как будто взглядом хотели испепелить.

– Это нормально. Привыкнете, – «успокоил» нас Энтони. – Главное – «держать хвост пистолетом» и не дрейфить. Я вот, уже больше двадцати лет живу здесь, и ничего… Живой. Причём мне, в отличие от вас, повезло значительно меньше, чем вам. Меня «нелёгкая» занесла на территорию крестьян.

– И что? – вырвалось у меня.

– А ничего хорошего, – продолжил Энтони, – на меня, толком ещё ничего не понимающего парня, даже не представляющего, куда он попал, накинулось это чудовище (а когда в первый раз видишь местного крестьянина, то, кроме как чудовище, другого слова не подберёшь). И кинулось с вилами. Кстати, у них вилы такие же, как у нас.  И чуть не пригвоздил меня к своему сараю.

– Но не пригвоздил же…

– Ну да, не пригвоздил, потому что я отобрал у него эти вилы, настучал по его неразумной башке и быстро сбежал с этой «долбанной фермы» куда подальше.

– Ты настучал по башке местному крестьянину? Да они в два раза больше тебя!

– Ну рост не главное в этой жизни, – философски ответил Энтони, – я ведь не бухгалтер по образованию, и попал сюда не с вечеринки в Калифорнии, а из Афганистана, где был инструктором по выживанию. Кстати, тогда я был похудее и пожилистее…  Впрочем, что старое вспоминать… Надо думать, о сегодняшней жизни. Ты хоть понял, куда попал?

– Написано было – «Учреждение» …

– Ну да, – засмеялся Энтони, – в учреждение. Только называется оно Аналитический центр, и я его руководитель и основатель. Примерно пятнадцать лет назад мне удалось убедить этих троих аксакалов, что руководят союзом, в необходимости создания такого подразделения. Союзу тогда сильно доставалось от соседей, и нужно было как-то уметь быстро получать необходимую информацию и оперативно реагировать. Под Аналитический центр я тогда создал и регулярную почту.  А для особо «горячей информации» – голубиную почту. Правда, здесь летают не голуби, но я так это называю по привычке. Голубиную почту использую только для своих целей, а вот регулярная почта – для всех. И кстати, местным она нравится. Научились писать письма друг другу, общаться таким образом. Кстати, и бумага с карандашами – это здесь тоже людское изобретение. Нашлись грамотные люди, которые знали технологию их изготовления, а местные ремесленники взялись за производство.

Энтони замолк на минуту, потом посмотрел мне в глаза и продолжил:

– Догадываешься, зачем я тебя пригласил сюда?

– Нет.

– Я хочу предложить тебе работу, в Аналитическом центре, вместе с псом. Во-первых, я бы хотел понять, могут ли появиться щенки от Цезаря и сук вейрдов. Ведь они, твоя собака и местные псы, удивительно похожи друг на друга. Если бы Цезарь был немного поменьше, то представлял собой вылитого вейрда. Может, ничего и не получится, но попробовать хочется.

– А во-вторых?

– А, во-вторых, я бы хотел предложить тебе отправиться в какой-нибудь пограничный с бойрдами острог, и попросить поучаствовать в патрулировании вместе с гайрдами. Мне кажется, что такая двойка, как ты с Цезарем, можете интересно дополнить стандартный патруль и повысить его возможности. Да, это небезопасно, но патрули будут усилены, плюс приняты дополнительные меры защиты. Ну и оплата всего этого – по хорошим расценкам.

– А тут ещё и платят? – удивился я.

– Да, конечно. Деньги здесь также изобрели люди, а то местные раньше занимались примитивным разменом, как у К. Маркса – топор на овцу. А вот единого денежного эквивалента не было. Но люди, а это было задолго до моего появления здесь, помогли местным решить эту проблему. Так что оплата за услуги – полноценной монетой. Она тут одна на всю Аламанию, что очень удобно.

– Подожди Энтони, – взмолился я, – ты засыпал меня информацией, что я не успеваю её перерабатывать.

– Без вопросов. Я тебе даю три дня на размышление. Поселитесь здесь же, в этом доме, тут есть гостевые комнаты со всеми удобствами, рядом парк для прогулок. Но в парк можно выходить только в сопровождении охраны. Для этого надо сказать дежурному на входе и он организует ваше сопровождение на время прогулки, скорее всего, того же Таникса и его сотрудников. Плюс трёхразовое питание тебе и собаке. Ну и мелочь на карманные расходы.

Энтони остановился, как будто что-то вспоминая.

– Да, ещё, у Таникса здесь есть знакомые, можешь попросить его, он сводит тебя к кому-нибудь. Пообщаться. Для общего развития и понимания обстановки на месте. Ну, в общем, как-то так…

– Энтони, ещё один вопрос – здесь есть ещё люди?

– Где здесь? Что ты имеешь в виду?  В городе или в аналитическом центре?

– И в городе, и в Аналитическом центре.

– В Аналитическом центре все сотрудники – люди. Общий штат – двадцать человек. Местных мы берём временно, для каких-то конкретных задач. Причём раньше я брал не просто людей, а только американцев. Но позднее признал свою ошибку. Сейчас у нас есть немцы, французы, и одна латышка.

– Латышка? – воскликнул я, – у вас есть и женщины?

– Да, три. Женщины здесь большая редкость. Особенно те, кто могли бы работать в Аналитическом центре. Поэтому они – на вес золота, и я не шучу. Кстати, в Земля-сити» женщины также в высокой цене. От общей численности их там меньше трети. А может уже и четверть. В нашем же городе, кроме моих сотрудников, есть ещё несколько десятков людей, занимающихся бизнесом.

– Я могу пообщаться с вашими людьми?

– Можешь, – тут Энтони задумался на несколько секунд, после чего добавил, – иди устраивайся в свою комнату, а вечером к тебе зайдут Майк и Инга. Майк – американец, давно уже здесь, а Инга – латышка, про которую я тебе говорил.

Что такое Земля-сити?

Майк оказался здоровенным янки, выше меня на голову, годов этак за тридцать пять. В Аламании он прожил уже десять лет.  А Инга – белокурая прибалтийская красотка с потрясающей фигурой. Сколько ей было лет, я так и не понял. Может, и двадцать пять, а может, и тридцать пять. Впрочем, глядючи на неё, о её возрасте я не думал, а думал о другом… Попала сюда Инга лет пять назад.

Разговаривать с ними было интересно, тем более что оба одно время жили в Земля-сити и хорошо разбирались в тамошних порядках.

Что я узнал о Земля-Сити? Да много чего. Сам город представлял собой конгломерат различных объединений, основанных, как правило, по национальному признаку. Какого-то единого управления, мэрии, прочих институтов власти там не было. Но каждое объединение имело свою власть и свои органы управления. Общая численность города была где-то в пределах от 30 до 40 тыс. человек. Точно не знал никто, так как перепись населения там, естественно, не делали. Самое большое объединение состояло из выходцев из США и примкнувших к ним других англосаксов (англичан, канадцев, австралийцев и прочих новозеландцев). Они составляли примерно треть всего населения. Называлось это объединение – Американская оккупационная зона. Откуда такое название – никто уже не знает, и авторов не помнят.

Вторые по численности – китайцы. Их там примерно четверть, и называется всё это довольно традиционно – Чайна-таун. Правда сама Чайна-таун не представляла собой нечто единое целое, а делилась на три части: Пекинская, Шанхайская и Гонконгская. Между ними были постоянные «тёрки», но в случае внешней угрозы про «тёрки» все забывали и Чайна-таун превращалась в единую боевую единицу.

Третьими по численности были немцы, тоже около четверти. Их объединение называлось Немецкая слобода и было, пожалуй, единственным местом в Земля-сити, где сохранялся идеальный порядок. Орднунг22
  Ordnung – порядок» -пер. с немецкого


[Закрыть], короче. Немцы есть немцы, и где бы они ни жили, всегда руководствовались принципом – Ordnung über alles33
  Порядок превыше всего» – пер. с немецкого


[Закрыть]. Если Земля-сити представляла собой в большей части некий образ ковбойского дикого запада, то в Немецкой слободе, даже будучи пьяным и с большой суммой денег в вечернюю пору, ты с целой мордой и той же суммой денег проснёшься и утром, что было немыслимо в других частях города.

Все остальные объединения были значительно меньше первых трёх, и в размерах и влиянии ничем особенным не выделялись. Из наиболее интересных можно упомянуть Японский квартал – небольшое, компактное, но весьма закрытое объединение выходцев с Японских островов. Далее, Воронья слободка – выходцы и стран бывшего СССР. Русских там было, к сожалению, очень мало, всего несколько десятков. Плюс Средняя Азия, Кавказ, Белоруссия и Молдавия. Прибалтика и Украина сюда не входили.

Был ещё Балканский треугольник, куда вошли уже выходцы из бывшей Югославии, Болгарии, Румынии, Албании и Греции. Впрочем, это объединение было весьма нестабильным, все там грызлись друг с другом за власть, влияние, деньги и прочее. Ну всё как на Земле! В общем, Балканы так и остались Балканами, вечным источником проблем как для себя, так и для других.

Ребята также говорили о Средиземном озере (Испания, Франция, Италия, Алжир, Ливия) и о Бандустане (Индия и все остальные выходцы с южной Азии). Плюс довольно большая часть «диких», нигде не состоявших личностях, представлявших собой откровенное отребье.

Для чего были нужны эти объединения? Или, вернее, членство в них? Для безопасности. Сам по себе человек, за которым не стоит никто – беззащитен. Таких отлавливали те же «дикие» и продавали в рабство. Да, рабство, к сожалению, в Земля-сити имело место быть. Таких людей сажали на цепь, запирали возле его «рабочего места» и нещадно эксплуатировали. Правда, не все объединения это приветствовали, и не везде оно было. В той же Немецкой слободе рабства официально не было. А не официально – кто его знает… А вот где рабство процветало – так это в Американской оккупационной зоне и в Чайна-таун. Здесь и регулярные аукционы по продаже рабов проводились.

В общем, попав в Земля-сити, нужно было «ворон не считать», а быстро определяться, кто ты и с кем ты.

На вопрос – а как же «дикие» выявляли, кто член объединения, а кто не член, был простой ответ: во-первых, новичков в Земля-сити было видно «за километр», а во-вторых, достаточно несколько минут разговора с любым человеком, чтобы понять, кто он и откуда он.

И у Майка, и у Инги судьба в Земля-сити, естественно, сложилась по-разному. Майк быстро попал в Американскую оккупационную зону, отработал год в одной полукриминальной структуре (основная форма бизнеса в Земля-сити), после чего серьёзно разошёлся во взглядах со своим руководством на дальнейшую перспективу роста их «компании». Попросту говоря, отказался участвовать в процедуре физического уничтожения конкурентов их «бизнес-структуры». После чего, случайно узнав про Аналитический центр, перебрался в Сопотьрам к Энтони, который с удовольствием его и взял. Всё же Майк был бывшим военным со множеством полезных для этой территории навыков.

А вот Инга попала туда не одна, а со своим молодым человеком, которого с её слов сильно любила. Они и в Аламанию попали вместе. Но в Земля-сити молодой человек, во-первых, быстро спился, а во-вторых, ему дали понять, что «владеть» такой женщиной нельзя, не по статусу. Женщины в Земля-сити очень ценились, и иметь «свою» женщину могли позволить себе только влиятельные и совсем небедные люди. Наличие "своей" женщины, да ещё и красавицы поднимало имидж мужчины и его социальный статус. Крутизна, короче.

Сами женщины делились на две основные группы: те, кто были «с низкой социальной ответственностью», либо внешностью поплоше, шли в публичные дома, те, что покрасивее, были «эксклюзивной» дорогой вещью. Впрочем, и те и другие были весьма востребованы, спрос явно превышал предложение, так что любая женщина «с головой» могла очень неплохо устроить свою жизнь. Но Ингу не устраивал ни тот ни другой вариант. С «социальной ответственностью» у неё всё было нормально (серьёзная девочка из «приличной семьи»), плюс яркая внешность полностью отвергали вариант публичного дома. Но и «приживалкой» она не хотела быть. Её убивала сама мысль принадлежать какому-то местному мафиози, а других вариантов почти не было, с большим пузом и похотливым взглядом, ходить с ним на «смотрины» для повышения статуса этого мафиози, а потом ещё и выполнять «супружеский долг» с этим «козлом». Но ей повезло, она «нарвалась» на Энтони, когда тот в очередной раз посетил Земля-сити и в итоге быстро перебралась в столицу в Аналитический центр.

Инга считает, что ей здорово повезло, а так она была уже на грани отчаяния и могла наложить на себя руки. Впрочем, такие как Инга были редкостью для Земля-сити, большинство женщин принимали местные «правила игры» (альтернативой было только самоубийство) и жили дальше, пусть и без большой любви, но материально хорошо обеспеченными.

Как я уже упомянул, общего руководства в Земля-сити не было. Но было несколько общих правил.  И эти правила установило племя рыбаков, давая разрешение на строительство поселения людей на своей территории.

Кстати, несколько слов о самих рыбаках. Дело в том, что они, похоже, обладали какими-то сильными ментальными возможностями. Как сказал Майк, когда этот рыбак смотрит тебе в глаза, такое ощущение, что он проникает в твои мозги и считывает там всё, как с компьютера. Более того, при этом подавлялась воля человека и он был в полной власти рыбака. Вот такие вот дела… Недаром даже профессиональные воины гайрды их побаивались и без сильной надобности никогда в земли рыбаков не лезли.

Так вот, о правилах:

Во-первых, землянам категорически запрещалось обманывать, калечить или тем более убивать любого представителя местных племён. Что люди делали друг с другом – рыбаков не касалось, но «местных» обижать было запрещено. В город приезжало много купцов от ремесленников, крестьян, тех же рыбаков – и землянам даже думать запрещалось сделать с ними или с их товаром что-то плохое.

Во-вторых, во взаимоотношениях людей было одно исключение: запрещено публичное убийство. То есть набить морду или пустить кровь было можно, но было запрещено публично, на глазах у других людей, убивать себе подобных. Странное было правило, ведь не публично, без свидетелей, убивать было можно. Похоже, дело было в том, что виновников в публичных убийствах для рыбаков определить было можно на раз-два. А вот вычислить убийцу, где не было свидетелей – уже сложно. Их ментальные возможности в городе, где проживало несколько десятков тысяч жителей, были уже мало эффективны. Впрочем, кто их знает, этих рыбаков… Но правило такое было.

В-третьих, создание каких-либо механизмов, приспособлений, в общем, всего того, что не было у местных племён, можно было исключительно с разрешения рыбаков. Даже простой верстак был под запретом – пока его не получишь.

Что было за нарушение правил? В город приезжала специальная группа рыбаков, которые быстро находили виновных и забирали с собой. И больше этих людей не видели.

А что делали рыбаки с теми, кого увозили? Никто толком не знает. Но говорили разное… В том числе что они скармливали людей своим «домашним животным». А «домашние животные» у них не хрюкали, а безмолвно плавали в море. Вот такие «рыбаки» …

В итоге только полные «отморозки» могли пойти на нарушение правил рыбаков. И даже «диких» можно было подбить на что угодно, только не на нарушение этих правил.

– Ну что, – улыбнулся Майк после всех этих разговоров о Земле-сити, – всё ещё хочешь там побывать?

– Ты знаешь, хочу. – кивнул я. – Понятно, что жизнь в Земля-сити – это один сплошной авантюризм, но это жизнь в человеческом обществе. А тут только выйдешь на улицу и сразу чувствуешь, как тебя хотят прибить все встречные и поперечные… Я на эти крестьянские рожи уже смотреть не могу. Ну и потом, я ведь не один, а с Цезарем. Как сказал Энтони – эффективная боевая двойка. И, пожалуй, он прав. Так что, надеюсь, что мы там не пропадём.

На чём мы и расстались. Информации я получил больше, чем достаточно, ребята молодцы.

В гостях

Ближе к вечеру ко мне зашёл Таникс и спросил, не хочу ли я с ним прогуляться, в том числе и зайти в гости к одному его знакомому, на что я с радостью согласился. Сидеть в четырёх стенах мне давно уже надоело ещё с нашего первого «сидения» в поселении гайрдов. Но Цезаря пришлось оставить в комнате, Таникс сразу предупредил, что разгуливать по городу в его компании весьма рискованно. Можно легко нарваться на неприятности. В общем, Цезарь остался без прогулки.

Сам город был относительно небольшим. Конечно, он был больше тех поселений, что мы видели по дороге сюда, но и не таким большим, как это думается, особенно в сочетании со словом «столица». Мне показалось, что по размерам он примерно такой же, как и наши районные центры с населением тысяч на десять. А может, и меньше. Но, в отличие от наших районных центров, Сопотьрам был очень чист. Дома в основном были каменными и утопали в зелени. Дороги мощёные, вылизанные, с дренажной системой. В России ничего подобного точно нет, разве что в Европе, где-нибудь в Дании или Голландии. Правда, в Сопотьрам не было такого количества магазинов и туристов, как в Европе. Я бы сказал, что улицы были полупустыми и никто не мешал передвижению.

Вскоре Таникс свернул в какой-то закоулок и постучал в дверь небольшого, но ухоженного дома. Через минуту её нам открыл гайрд, который, увидев Таникса, выразил сдержанную радость, как это обычно делают гайрды, и пригласил нас в дом.

Внутреннее убранство меня ничем особенным не удивило. Похоже, земляне оставили значительный след во всём, в том числе и в быту местного населения. Стол, стулья, кресла, диван – были как в земном доме. Вот только владелец был как из «Звёздных войн».

Предложив нам какой-то местный напиток, хозяин, которого звали Тирекс, некоторое время общался с Таниксом за дела поселения, и за общих знакомых, после чего перешли к моей персоне.

– Город у нас маленький, но слухи о том, что здесь появился какой-то огромный вейрд – разошлись быстро. – начал Тирекс. – Я вначале не поверил, что такое возможно: чтобы в городе разгуливал вейрд, да ещё в сопровождении землянина, но мне об этом рассказывали ремесленники, которые с их слов сами все видели. И вот, ни думал, ни гадал, а этот землянин сидит передо мной. Не могу поверить!

– Ну, могу вас заверить, что вчера никакого вейрда в городе не было, а была собака, породы кавказская овчарка. Да, они вроде очень похожи, но Цезарь – не вейрд, уж поверьте мне, я его взял на Земле ещё щенком. Если не негативное отношение к землянам и к собакам, я бы, наверное, привёл его к вам показать.

– А вы знаете, молодой человек, почему у нас в Аламании такое негативное отношение к землянам?

– Точно не знаю, – пожал плечами я, – но мне говорили, что это из-за того, что земляне, с точки зрения местных племён, не могут жить миролюбиво.

– Да, это самая распространённая версия, но не самая правдивая, – усмехнулся Тирекс.

– Как не самая правдивая? А какая правдивая? – искренне удивился я.

– Видишь ли, Макс, – с видом профессора начал Тирекс, – наши племена верят не в то, что есть «правда», а в то, что им удобно верить. В то, что им хочется верить.

Тут он остановился и посмотрел на Таникса:

– И не зыркай так на меня.  Я всегда говорю правду и не собираюсь изображать из себя непонятно кого.

Таникс продолжал сидеть молча и только сопел.

– Так вот, – продолжил Тирекс, – не знаю почему, но изначально земляне начали появляться в основном на территории крестьян. Никаких проблем с их возникновением тогда не было, и крестьяне разрешали им жить на своей территории.  В итоге земляне стали создавать фермы и вести сельское хозяйство. Не знаю, сколько лет прошло, но урожаи у землян постепенно стали значительно больше, чем у местных крестьян, да и животные росли быстрее. Как же это они называли… – наморщил лоб Тирекс, – словечки такие интересные, у нас таких нет. Да, вспомнил: севооборот и удобрения. Вот что они использовали в сельском хозяйстве. Плюс в корма животным стали что-то добавлять. Короче, местным это стало жутко не нравится, что, мол, понаехали тут разные, и урожаи у них пошли большие.

Тирекс замолчал и посмотрел на Таникса.

– Да говори уже, говори, коли начал, – проворчал тот.

– Ну, в общем, насколько я понимаю, местных, с одной стороны, обуяла зависть, а с другой стороны, они ничего не хотели менять. Мы, местные племена, вообще очень консервативны.  И это не только крестьяне, но и мы, гайрды. Живём, как завещали предки. Разве что ремесленники в этом плане отличаются от всех, и именно им было интересно жить с землянами и перенимать от них всякие приспособления. Но крестьяне закусили губу, собрали своих аксакалов и приняли решение изгнать землян с принадлежащей им территории.

Тирекс снова замолчал, глотнул воды из стакана и продолжил.

– Понимаешь Макс, каждое племя на Аламании имеет свою определённую землю. И это свято. Если чужой пришёл на твою территории и что-то начал делать на ней – это война. Жить и заниматься какой-либо деятельностью на чужой территории можно только с разрешения племени, кому эта территория принадлежит. Но как дало племя свою землю, так же может её и отобрать. Это его, племени, право. Вот и решили крестьяне воспользоваться этим правом и согнать землян со своей территории. Но те отказались это выполнять. Мол, как уходить, тут же дома, фермы, хозяйство… И их можно было понять. Но крестьяне понимать ничего не хотели и началась война, в которой, конечно, люди проиграли, так как их было значительно меньше. После этого и пошло поверье, что люди не могут жить спокойно, без войны. Ситуацию ухудшило то, что уже тогда существовал союз племён, и крестьян поддержали и гайрды, и ремесленники. В итоге землян стали гнать отовсюду. И куда им было деваться? На территории союза им места не было, это факт. В лес к бойрдам – это смерть, это тоже факт. В степи к кочевникам – это если не быстрая смерть, но за несколько лет кочевники перебили бы всех землян – причём с большим удовольствием, учитывая, что там было что пограбить. Дойрды – примитивные каннибалы, и этим всё сказано. Вот и остались рыбаки, куда люди и подались. Вообще, я до сих пор поражён смелостью землян, которые пошли к рыбакам. Вот я – гайрд, профессиональный военный, но без очень большой нужды, туда не пойду. Да и то – только в составе крупного отряда тяжеловооружённых гайрдов. А земляне, без оружия, с огромным обозом, полностью деморализованные – пошли к племени, которого все всегда боялись и обходили стороной.

Тирекс опять задумался и продолжил.

– Я до сих пор считаю, что мы, гайрды, да и весь союз, очень много потеряли из-за этих дубоголовых и завистливых крестьян. Земляне владели ценной информацией практически во всех сферах жизнедеятельности и могли дать большой толчок в нашем развитии.

Тут он встал, сказав, чтобы мы подождали немного, и вскоре вернулся в комнату. В руках он держал … арбалет.

– Вот смотрите – это чудо-оружие. Оно пробивает любой доспех, бьёт сильнее самого мощного лука бойрдов. Если бы у нас было налажено их производство, то мы давно решили все свои проблемы на границах, а все эти бойрды, кочевники и дойрды просто боялись бы к нам приближаться. Но местные идиоты решили, что все эти земные штучки-дрючки не для наших воинов. И поставили крест на дальнейшем распространении арбалетов. В итоге во всей Аламании их у нас всего несколько штук в том числе, как видите, один у меня. Но даже эти арбалеты запрещено показывать кому-либо. Так что я рискую, демонстрируя его вам.

Таникс грустно сидел на своём стуле и печально поддакивал Тирексу.

– И это только одна вещь, про которую я знаю. А сколько их ещё могло бы быть! Вот ты Макс, землянин, скажи, много ли ещё видов земного оружия мы могли бы освоить?

– Вы даже не представляете сколько, – ответил я, – а главное – какой силы!

– Вот, – торжественно воскликнул Тирекс и посмотрел на Таникса, – что и требовалось доказать!

Видно было, что они не раз коммуницировали на эту тему и их взгляды расходились. Но сейчас Тирекс получил поддержку в моём лице, и победа была за ним. Полная и безоговорочная.

– А вы слышали что-нибудь про огнестрельное оружие? – без всякой задней мысли спросил я, и тут же заметил, как побелело лицо Таникса, если можно так сказать про эту коричневую морду. А Тирекс при этих словах выронил глиняный стакан из своей руки. Хорошо, что он был пустой, но плохо, что не разбился. А то «счастье» бы было.

После чего наступила пауза, в течение которой Таникс и Тирекс сначала посмотрели друг на друга, словно решая, говорить что-то или нет, а потом повернулись оба ко мне.

– Лет десять назад нас пригласили на совершенно секретное совещание руководства гайрдов, где выступил один землянин и рассказал нам об огнестрельном оружии, – начал Тирекс. –  Причём после описания свойств этого оружия, землянин предложил нам основать его производство.  Сказанное им было для нас большим потрясением, просто фантастикой. Данный тип оружия мог полностью перевернуть всю жизнь в Аламании, но привёл бы к уничтожению гайрдов как профессиональных военных. Они просто стали бы ненужными. Любой ремесленник с таким оружием стал бы сильнее самого сильного гайрда. Но на следующий день этого землянина нашли мёртвым в своей комнате. Кто это сделал – никто даже не пытался узнать. А нам после всего этого сказали, чтобы мы забыли обо всём, что здесь произошло.

– Так что, Макс, – вслед за Тирексом продолжил уже Таникс, – забудь про это оружие и не вспоминай о нём, если хочешь остаться целым.

«Домой» мы возвращались молча, и только перед «Учреждением» Таникс заговорил.

– Тирекс сегодня оказался слишком болтливым. Даже не знаю почему. Но, честно говоря, всё, что он сказал – это правда. Ведь сами крестьяне и ремесленники уже толком не помнят правды, но мы, гайрды, всё, что касается людей, хорошо помним. И я думаю, что когда-нибудь нам ещё придётся обратиться к землянам за помощью. Это ещё хорошо, что ремесленники в целом почти нейтрально относятся к людям, и вместе с ними мы бы могли освоить производство многих полезных для нас вещей. Если бы не крестьяне с их жадностью и завистью…