Текст книги "Джига с ангелом"

Автор книги: Дмитрий Дашко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Судя по твоему лицу, ты скоро разразишься очередной гениальной идеей, – хмыкнула она, целуя мою щёку. – Опять не брился?

– А зачем? – искренне удивился я. – Тебе же нравится, когда я забываю о бритве на несколько дней.

– Дней – да, недель – нет, – улыбнулась Лиринна. – Предлагаю сделку!

– Какую?

– Если ты сейчас побреешься, я тебя поцелую.

– Настаиваю на авансе, – заявил я и тут же воспользовался правом сильного. Вернее, Лиринна позволила мне воспользоваться.

Мы неплохо провели ближайшие десять минут. Потом я, как человек, верный обещанию, отправился уничтожать растительность на лице. Достал бритвенные принадлежности и приступил к процедуре, хорошо известной каждому мужчине. Покрыл подбородок и щёки пеной, провёл острым лезвием сначала снизу вверх, затем наоборот. Сполоснулся, вытерся полотенцем, освежился туалетной водой и в завершение всех трудов с опаской посмотрел на отражение в зеркале. Всё обошлось – порезы оказались неглубокими, кровь из них не хлестала.

За это время Лиринна успела приготовить кофе. В другой раз я бы с удовольствием пропустил глоток-другой, но сейчас полный желудок запротестовал. Пришлось отказаться.

Пока Лиринна пила кофе, я рассказал о вчерашнем ужине, насыщенном событиями под самую завязку. Выслушав, она пришла в ужас:

– Ты подумал о Крисе? Что бы с ним было, если бы Грым тебя задушил? А со мной?

Я потупился. Она права: нельзя лезть на рожон, особенно если от тебя зависят те, кого ты любишь больше всех на свете.

– Прости, милая. Обещаю впредь быть осторожным.

Лиринна вздохнула.

– Знаю я тебя.

– Знаешь, – согласился я. – Меня не переделаешь, я уже старый.

– Старый, – фыркнула Лиринна. – Тебе тридцать четыре года.

– Вот-вот. Тридцать четыре года. Самое время для кризиса среднего возраста.

– Самое время, чтобы отработать денежки нашего клиента. Думаю, он смотрит на нас с того света и костерит за то, что мы ни на шаг не продвинулись. И ещё, – Лиринна прищурилась, – рановато ты запел эти песни про всякого рода кризисы. Наверное, из-за того, что не выспался?

– Не выспался – это точно. Чувствую себя старой развалиной.

– Ха, помнишь те времена, когда два часа сна в сутки были для тебя роскошью? Ты сам рассказывал про то, как служил в армии.

– У, когда это было… – протянул я.

– Да в прошлом году, – засмеялась Лиринна.

– Я изменился. Меня заботят мысли о будущем и настоящем. О том, что всё пошло не так, как могло пойти.

– Прекрати строить из себя философа. Ты что-то перепутал. Кризис среднего возраста начинается в сороковник. У тебя ещё есть шесть лет в запасе. Давай работать.

– А я что, против? Работать так работать…

Мы разделились. Я отправился к Лагарди, как к первому из вероятных подозреваемых, а Лиринна ушла осматривать дом, с балюстрады которого на майора свалился мраморный бюст.

Адрес двоюродного брата клиента нашёлся в книге «Кто есть кто». Моей фамилии в этом толстенном фолианте не имелось: туда попадали только отпрыски знатных родов и все жирные коты королевства. Я не был ни тем, ни другим. Голодранцам не место в анналах истории.

От нашего офиса до дома Лагарди рукой подать. Я даже не успел вспотеть, как оказался на крыльце и потянул за шнурок колокольчика. С трёх сторон здание окружал широкий подстриженный газон. Кто-то убивал на него все выходные.

Дверь открыл хозяин, одетый в шёлковый халат поверх чёрных брюк и темно-синей рубашки. На ногах тапочки. Привычных очков не было. Без них его лицо выглядело моложе и приятней.

Лагарди посмотрел на меня сверху вниз и досадливо поморщился.

– Чем обязан визиту? – скривив рот, спросил он.

– Я Гэбрил…

– Помню-помню: частный сыщик. Вместе с вами ещё была очаровательная девушка. Кажется, её зовут Лиринна, – перебил Лагарди.

– Совершенно верно. Я пришёл, чтобы поговорить о смерти вашего брата.

– Боюсь, ничем не могу помочь. Я ничего не знаю.

– Мы так и будем стоять на пороге? – нахально спросил я.

– Проходите, – посторонился мужчина, пропуская вперёд.

Мы оказались в большой гостиной, в которой было много свободного места, даже больше, чем в голове всех блондинок нашего королевства. Стены оклеены тяжёлыми полосатыми обоями. В центре комнаты стоял роскошный стол из чёрного дерева, на нём валялась раскрытая книжка в мягком переплёте. Я бросил взгляд на жёлто-зелёную обложку с аляписто нарисованной женщиной. М-да, мистер Лагарди убивал свободное время чтением откровенной макулатуры. Он заметил мой ироничный взгляд и покраснел.

В дальнем углу пустой камин. Рядом два кресла-качалки. Над камином повешены картины. Я всмотрелся и убедился, что это – пейзажи, выполненные в превосходной реалистической манере. На всех изображался утренний лес, купавшийся в лучах восходящего солнца. Художнику удалось передать пьянящую красоту этих мест. С удовольствием забросил бы всё и повалялся там на травке.

– У вас уютно, – заметил я.

– Спасибо, – с холодной вежливостью отозвался Лагарди.

Я продолжил беглый осмотр. Мягкая софа, на которой лежал аккуратно свёрнутый плед, барная стойка у стены, книжный шкаф из ореха, пушистый ковёр на полу. Лагарди знал толк в удовольствиях и себе не отказывал. Повсюду стерильная чистота: ни пылинки, ни соринки. Настоящая берлога старого холостяка.

– Присаживайтесь, – предложил Лагарди, указав на одно из кресел.

Я поблагодарил и сел. Кресло качнулось сначала назад, а потом вперёд. Мне понравилось. Надо купить такое же и поставить в офис. Буду в нём дремать, когда поток клиентов иссякнет.

– Не хотите выпить? – спросил он.

– Спасибо, для алкоголя ещё рано.

– Было бы предложено, – пожал плечами Лагарди. – Себе я накапаю.

Он снял со стойки пузатую бутылку и наполнил высокий бокал до краёв.

– Не передумали? Отличный бренди из старых запасов.

– Нет, – отозвался я. – Составлю компанию в другой раз.

Лагарди опустился в кресло по соседству и с наслаждением откинулся на спинку.

– За Томаса! – Он поднял руку с бокалом в воздух и сделал глоток. – Пусть земля ему будет пухом.

– Где ваши очки? – спросил я, когда содержимое бокала исчезло в его желудке.

– Там. – Он махнул в сторону книжного шкафа. – На полке лежат. Я их не ношу дома.

– Вы один живёте?

– Вас это не касается. – Голос его сразу стал бесцветным.

Я ощутил в нём какую-то надломленность. У этого человека были проблемы с внутренним стержнем. Что-то его угнетало.

– Я расследую убийство, – напомнил я.

– Это не является пропуском в мою личную жизнь, – парировал Лагарди.

– Возможно. Вы ладили с братом?

– А вы не знаете? – Лагарди слабо улыбнулся.

Я промолчал. Это подстегнуло собеседника.

– Неужели Рейли держал рот на замке? – Он вперил в меня внимательный взгляд синих глаз.

– Я знаю только то, что братскими ваши отношения не назвать. У вас существовали разногласия из-за женщины.

– Знаете что, – вместо ответа произнёс Лагарди, – я, пожалуй, ещё выпью. Вы хотите залезть мне в душу. Я – не против, но без хорошей смазки ничего не выйдет.

Он снова направился к бару тяжёлой и шаркающей походкой уставшего человека и вернулся, отягощённый ещё одной порцией спиртного. Я не стал донимать его вопросами и дождался, пока Лагарди устроится удобней.

– За Сюзи! – произнёс он, осушая бокал.

– Кто такая Сюзи?

– Сюзи? – переспросил Лагарди. Глаза его сверкнули. – Сюзи, Сюзанна – самая прекрасная женщина в моей жизни. Когда-то я мог говорить о ней часами. – Он пошевелил бровями, собираясь с мыслями. – Вам приходилось любить кого-то? По-настоящему, так чтобы ваша жизнь не имела смысла без этого человека.

– Да.

– Тогда вы должны меня понять. Сюзи была смыслом моей жизни. Не смейтесь, Гэбрил. Я знаю, что это звучит высокопарно, но в моих словах нет ни капли лжи.

– Мне ваши слова не кажутся высокопарными.

– Спасибо. Мы хотели сыграть свадьбу. Оставалась одна неделя, всего одна вшивая неделя до того, как мы стали бы мужем и женой. – Выражение лица Лагарди стало трагическим. – Я пригласил Томаса стать свидетелем на свадьбе. Это стало роковой ошибкой. Он приехал, такой красивый, видный, в военной форме. Настоящий герой. Сюзи увидела его и… – Лагарди помолчал. Слова давались ему нелегко. – В общем, она меня бросила. Ушла к Томасу.

– Мне это знакомо, – признался я. – Когда-то я пережил схожую драму. Вас бросила невеста, от меня ушла жена. С той поры прошло почти четыре года. Не самые лучшие четыре года, скажу вам. Я очень её любил.

В глазах собеседника зажёгся интерес.

– Сочувствую. Но вы смогли это пережить. Каким образом?

– Даже не знаю, что сказать. Я нашёл утешение в работе, пахал как проклятый. Денег много не заработал, но зато знал, чем занять вечер. А потом встретился с Лиринной. Она вернула меня к нормальному существованию. Сейчас мне кажется: всё, что ни делается, делается к лучшему.

– Я могу вам только позавидовать. Работа не вызывала у меня ничего, кроме отвращения.

– А что у вас за профессия?

– Профессия. – Лагарди хмыкнул. – Я – писатель. Пишу дерьмовые книжки под целой кучей псевдонимов. Дарий Донахью – может, слышали о таком? Это я!

– Слышал, даже читал кое-что. Насколько я помню, у него главный герой, отягощённый оравой недалёких родственников и котов, разгадывает детективные загадки, перемежая их бородатыми анекдотами, украденными из старых газет.

– Уловили самую суть. Удивительно, но эта ерунда расходится, как горячие пирожки.

– Должно быть, гребёте деньги лопатой.

– Когда у тебя много денег и нет ни малейшего интереса их тратить, становится скучно. Я потерял любимую женщину, стал противен сам себе. Пил как сапожник, буянил, даже подрался на дуэли с Томом. Хорошо, что мы тогда не убили друг друга. Я был дураком.

– Рад, что нашли в себе силы признаться.

– Вы говорите со мной словно психолог. Поддерживаете, утешаете.

– Я – сыщик. Мне полагается быть беспристрастным, однако порой это выше моих сил.

– Вы очень приятный собеседник, Гэбрил. Жаль, мы встретились только вчера. Я бы с удовольствием пропустил с вами рюмочку четыре года назад. Нам бы нашлось, о чём поговорить.

– Безусловно. Однако нас свело убийство Томаса Хэмптона. Кто мог желать ему смерти?

– Если бы вы задали мне этот вопрос на пятнадцать лет раньше, я бы со всей искренностью ответил, что именно я жаждал его смерти больше всех.

– А сейчас?

– Многое поменялось Желающим убить майора, пришлось бы встать в очередь. Но меня бы в ней не было. Я простил Томаса. Пули, которыми мы с ним обменялись на дуэли, нас примирили.

– Мне хочется верить. Но если не вы, то кто?

– Кто убил Томаса? Вы это имеете в виду?

Я кивнул. Какое-то мгновение мы молча смотрели друг на друга. Наконец он решился:

– Нас, Хэмптонов, нельзя назвать идеальной семейкой. Мы словно магнит притягиваем к себе все пороки и неприятности. Томас отбил у меня невесту. Он даже не посмотрел, что мы братья, пускай и двоюродные. Думал только о себе.

– Любовь – это любовь, – осторожно заметил я.

– А братская любовь что тогда, по-вашему?

Я не нашелся, что ответить, тогда Лагарди продолжил:

– Ораст – мизантроп. Он ненавидит всё человечество. Его интересуют только фарфоровые безделушки. Якшается с разными подонками. Просто удивительно, как ему до сих пор не перерезали горло. Поппи – редкостная дура. Тупая, как пробка. Единственное светлое пятно – это Джонас. Наверное, потому что в нём течёт кровь не только Хэмптонов, но и моей, – Лагарди горестно вздохнул, – моей Сюзи. Впрочем, возможно, во мне говорят чувства, и я его идеализирую. Но мои родственнички – это что-то. Вспомните, что творилось в доме перед приездом полиции. Они обвиняли друг друга в убийстве, и поверьте, у каждого был мотив.

– Что же это за мотивы?

– Разные. Мы Хэмптоны жадные, готовы удавиться из-за медного рилли. И, очевидно, очень глупые: спустили почти всё состояние, нажитое предками. А ещё нас объединяет ненависть друг к другу.

– Вы не преувеличиваете?

– Скорее преуменьшаю.

– Майора убили на частной вечеринке. Был ли кто-то из Хэмптонов в числе приглашённых?

– Вроде бы нет. Даже меня не пригласили, – усмехнулся Лагарди.

– А чем вы занимались в тот день?

– Вы хотите узнать, есть ли у меня алиби? – засмеялся Лагарди. – К сожалению, нет. Я был дома весь день, никто меня не видел. Правил рукопись и в очередной раз убедился, какая я всё же бездарность.

Больше ничего полезного вытянуть не удалось. Я отправился в офис, по дороге задумался над словами Лагарди. Человек, переживший то же, что и вы, становится самым лучшим и искренним собеседником на свете. Ни я, ни Лагарди не были в этом смысле оригинальными. Если у вас одинаковые болячки, как не поделиться рецептами лечения?

Глава пятая,

в которой мы узнаём много нового.

День тёк своим чередом. Кто-то рождался, кто-то умирал. Вечный цикл, придуманный природой, в котором мы не более чем маленькие, ничего не значащие винтики сложного механизма.

Лиринна ждала в офисе. Выглядела очень довольной. На ней были длинные, немного расклешённые по последней моде светлые брюки, блузка кремового цвета и туфли с позолоченными пряжками. Красивые волосы, перехваченные обручем, спускались до плеч.

Она сидела на стуле, сложив нога на ногу, и едва не подпрыгивала от нетерпения. Глазки её лучились счастьем.

– С чем тебя поздравить? – спросил я.

– Я нашла кое-что.

– Здорово. Что именно?

– Майор был прав насчёт первого случая. На него действительно пытались сбросить бюст. Есть свидетель – нищий бродяга, который облюбовал для жилья старый полуразрушенный дом.

– Что он видел, этот свидетель?

– Говорит, что всё. Он может опознать убийцу, однако категорически отказывается говорить, пока не заплатят. Утверждает, что проследил его до дома. Вроде как из чистого любопытства, – с сомнением в голосе протянула Лиринна.

– Сколько он просит?

– Десять золотых. У меня при себе таких денег не было. Я сказала, что скоро вернусь.

Я присвистнул.

– Недурно! Ладно, пойдём, может быть, хоть немного собьём цену.

Мы спустились, привратник поймал нам кэб. Лиринна назвала адрес, и карета тронулась с места. Чтобы найти интересующий дом, кэбмену пришлось несколько раз останавливаться и спрашивать у встречных дорогу. Вероятно, он был из новичков. Обычно его коллеги знают город вдоль и поперёк.

Добирались минут сорок. Я успел рассказать Лиринне всё, что узнал от Лагарди.

– Думаешь, он не убийца? – спросила эльфийка.

– У меня нет твёрдых доказательств, только интуиция, но я ей доверяю. Всё же Лагарди не из тех людей, что всадит нож в спину. Рейли прав.

– Надеюсь, ты тоже, – кивнула Лиринна.

Кэб остановился. Мы выбрались и огляделись по сторонам.

Вдоль прямой как стрела улицы стояли несколько домов классической архитектуры с колоннами и портиками. И только один выглядел необитаемым. Он бросался в глаза, как дырка в передних зубах красавицы. На кровле местами сорвана красная черепица, штукатурка со стен давно осыпалась, обнажив бурый кирпич. Узорчатый рисунок поверху выцвел и облупился. Почти все оконные рамы лишены стёкол. Где-то их аккуратно вынули, стараясь не разбить, в других местах зияли дыры. На участке мостовой перед домом лежали какие-то черепки, куски цемента, похожие на сушёную лягушачью кожу, обломки разбитых статуй с красивой балюстрады, расположенной на верхнем этаже. Из растрескавшегося белокаменного фундамента к свету пробивались ростки вьюна и лопухи.

Этот дом действительно являл собой жалкое зрелище. Его просто забросили, давным-давно.

– Скажи, Гэбрил, тебе не жалко, что такое добро пропадает? – спросила Лиринна, оглядывая провалы выбитых окон. – Ведь если бы дом отремонтировать, в нём можно жить да жить.

– Старые дома всё равно что люди, – сказал я. – У каждого своя судьба. Но ты права. Этот дом не так уж и плох, довести до ума можно. Где, кстати, твой бродяга?

– Я нашла его лежанку на третьем этаже. Вряд ли он переехал, – усмехнулась она.

Большая толстая дверь, изготовленная из дуба и окованная железными полосами, была снята с петель и отставлена в сторону. Просто удивительно, что к ней ещё не приделали ноги. Вероятно, потенциальных воришек отпугнул немаленький вес предмета.

Мы беспрепятственно вошли в дом. Наше появление спугнуло стайку голубей. Они сорвались с места и, размашисто хлопая крыльями, устремились ввысь, к самому верху винтовой лестницы с полуразрушенными перилами. Шелест крыльев отозвался эхом.

Я с сомнением посмотрел на запылившиеся ступени сделанные из дерева. Они потемнели от старости. Прочность их не внушала доверия. Однако я всё же решился сделать первый шаг и сразу услышал страшный скрип.

– Иди смело, Гэбрил. Меня они выдержали, может, и под тобой не провалятся, – напутствовала за спиной Лиринна.

В отличие от прямой лестницы, винтовая скрывает свои секреты. Никогда не знаешь, что ждёт за поворотом – гнилая ступенька или дыра, сквозь которую можно мигом грохнуться на этаж ниже и отбить почки. Но мы всё же поднимались вверх, пока не достигли площадки третьего этажа.

– Сюда, – указала Лиринна.

Это была солнечная сторона, и моя невеста выглядела самим совершенством в падающих лучах. Я залюбовался. Её стройная фигурка казалась ещё изящней, а черты лица были такими идеальными, что устоять на ногах стало моей главной проблемой. Лиринна и раньше была настоящей красавицей, однако сейчас её красота сражала наповал.

– Ты потрясающая, – прошептал я.

Глаза её засияли. Слова пришлись ей по душе.

– Ты тоже ничего, – сказала она, касаясь меня губами. – Но лирику стоит отложить до поры до времени.

– Скорей бы оно наступило, это время, – вздохнул я и двинулся вперёд.

Весь второй этаж был захламлён. Грудами лежала мебель, место которой либо на свалке, либо в магазине, торгующем антиквариатом. На таких стульях, диванах и пуфиках сидели наши предки в начале прошлого века. Кто-то не поленился перетащить весь этот хлам с остальных этажей.

На стенах висело много картин в толстых рамках. Они изображали сценки из давно минувшей жизни – охоту, битвы, свадьбы. На многих портретах красовался один и тот же мужчина – худой, высокий, седовласый. Похоже, кто-то из знатных владельцев пришедшего в запустение дома.

Несколько шкафов лежали на боку, образуя что-то вроде баррикады. Предметы покрывал толстый слой пыли. Ими явно давно не пользовались, и они нуждались во влажной уборке. В углах скопились горы мусора.

Наконец мы оказались в комнате, которую занимал бездомный бродяга. Широкие двустворчатые двери, ведущие в неё, были распахнуты. После забитых старомодным хламом помещений, сквозь которые нам пришлось пробиваться, эта комната казалась совершенно пустой. Ничего, кроме топчана, покрытого грязным лоскутным одеялом, и тумбочки, на которой расстелена газета, служившая чем-то вроде скатерти. На полу ковёр в восточном стиле, грязный и вытоптанный, весь в крошках – обитатель дома не знал, что на свете существует такое понятие, как чистоплотность.

– Есть здесь кто-нибудь? – спросил я, но никто не ответил.

– Возможно, он вышел куда-то, – предположила Лиринна.

– Ты ведь обещала ему деньги. Я бы в его положении с места бы не сходил, торчал как приклеенный. А этот бродит где-то. Развёл, понимаешь, свинарник.

Я сел на топчан, сложил руки на коленях. Лиринна пристроилась рядом и прижалась плечом. Слабая улыбка тронула уголки её губ.

– Знаешь, я скучала этой ночью без тебя, – призналась она.

– Мне тоже было невесело. Думал о тебе и о Крисе. Я очень боюсь вас потерять. Порой мне кажется – я недостоин такого счастья.

– Достоин, – твёрдо произнесла Лиринна и вдруг впилась в меня жадным поцелуем. Её голова оказалась возле моей груди. – Помнишь, ты хотел, чтобы время пришло поскорее?

– Помню, – едва выдавил из себя я.

– Оно пришло. Только не теряй его впустую. – Голос её звучал так радостно, что завёл меня с полуоборота.

Она улыбнулась с видом победителя.

Мне стало так жарко, что я едва не вспотел как мышь.

– Что ты делаешь… Нас могут увидеть, – шептал я, словно лихорадочный больной, а сам набрасывался с поцелуями снова и снова.

– Мне всё равно, – задыхаясь, ответила Лиринна.

Не знаю, что за безумие охватило нас в этом столь не романтическом месте, но оно продлилось достаточно долго. И всё это время нам никто не мешал. Неужели хозяин этих апартаментов оказался до такой степени деликатен? Или…

Движимый каким-то наитием, я встал с топчана, подошёл к выходу, схватился за дугообразную ручку правой двери и потянул. Она легко поддалась, практически без звука. И сразу же на меня упало что-то тяжёлое, похожее на куль с мукой. Я едва устоял, но всё же успел придержать его руками.

– Ой, что это! – испуганно вскрикнула Лиринна.

– Труп, – ответил я, осторожно опуская тело, принадлежавшее далеко не молодому мужчине, на пол. – Это тот, кого мы ждали?

– Да, – выдохнула Лиринна.

– Мы могли ждать его целую вечность.

Я рассмотрел убитого. Он был невысок, невыносимо грязен и пах, как сточная канава. Чувствовалось, что жизнь его била неоднократно.

Морщинистое простоватое лицо, большие уши, спрятанные за длинными нестриженными волосами, густые седые брови, толстые губы, ямочка на подбородке, тщедушное тельце. Давно нестиранная одежда была явно с чужого плеча. Голова болталась как тряпичная, глаза смотрели невидящим взглядом, челюсть отвисла.

– Его задушили, – сказал я после беглого осмотра. – Причём совсем недавно, незадолго до нашего прихода. Он ещё тёплый.

Я стал обшаривать труп. Увы, убийца забыл оставить свою визитную карточку.

– Жалко его, – тихо произнесла Лиринна, глядя на мёртвое тело. Глаза её потускнели. – Ему и так плохо жилось. Бедный, несчастный, никому не нужный старик.

Она задрожала. Я обнял её, успокаивающе поцеловал в макушку.

– Возможно, это был для него хоть какой-то, но всё же выход из положения.

– Будем сообщать полиции?

– Придётся, – вздохнул я. – Не хочу окончательно портить отношений с лейтенантом Колманом. Они у нас и без того неважные. – Я вспомнил моего старинного недруга Морса, который был предшественником Колмана, и усмехнулся. Тот бы меня со свету сжил, точно.

– Я пойду с тобой, – твёрдо заявила Лиринна.

Так, сейчас она включит на полную мощность упрямство. Этого добра у эльфов хоть отбавляй, у эльфиек тем более.

– Вот уж нет. Тебя я с собой не возьму: не хочу впутывать. – Я улыбнулся, обнял её и добавил: – Для тебя есть другая работа. Пройдись по оставшимся двум местам.

– Может, я всё же пойду с тобой?

– Не стоит, дорогая. Вдруг Колману вздумается нас арестовать? Тот факт, что ты будешь сидеть за соседней решёткой, не станет греть мне душу. Давай подстрахуемся. На всякий случай заскочи сегодня к Марсену.

Нашим соседом по офису был адвокат Марсен. Мы поддерживали с ним и дружеские, и рабочие отношения.

– Если Колман будет не в духе, адвокат вытащит меня из каталажки, – пояснил я.

Лиринна посмотрела на меня с испугом:

– Колман и в самом деле может так с тобой поступить?

– Я рассчитываю на его здравомыслие, однако сбрасывать с весов этот вариант нельзя. Колман – человек настроения.

Видя, что мои слова не столько утешают Лиринну, сколько льют воду на мельницу её тревоги, я добавил:

– Не волнуйся, всё будет в порядке.

Мы распрощались на выходе, затем я двинулся к полицейскому участку, в котором бываю чаще, чем хотелось.

Лейтенант Морс любил устраивать мне бесплатные экскурсии, порой затягивающиеся на несколько дней. Надеюсь, Колман ещё не успел перенять его дурные привычки.

Участок в городе отгрохали знатный. Как говорится, от всей души, а душа у нашего мэра (который и ведал всеми постройками) отличалась особой широтой. Это было вдвойне очевидно, если взглянуть на его личный особнячок, занимавший половину улицы, считавшейся одной из самых протяжённых в столице. Полицейский участок немногим уступал ему в размерах.

Первые три этажа выросли вверх, ещё один ушёл вниз, там располагалось то, что в народе принято называть каталажкой. Окна, от греха подальше, были забраны металлическими решётками. Возле железных дверей стоял постовой капрал. Он принимал решение: достойны ли вы, чтобы попасть в святая святых. Если вам везло или не везло (в зависимости от ситуации) и вы оказывались внутри, то первое впечатление было такое, словно вас по ошибке привели в сумасшедший дом. Здесь никому до вас нет дела, здесь всем на всех плевать. Тут правит бал его величество – закон. Во всяком случае так, как его понимают полицейские. Поверьте, зачастую он не имеет ничего общего с тем, что написано на бумаге.

Двери хлопали каждую секунду, доставляя всё новые партии арестованных, среди которых были и мужчины, и женщины, и дети. Думаю, я попал в самый разгар облавы. Мимо сновали озабоченные полицейские. У одного удалось выяснить, что лейтенант находится в участке и сидит в кабинете. Чтобы получить эту информацию, пришлось пробежаться за спешащим копом по длиннющему гулкому коридору со скоростью зайца, уходящего от погони.

Я осторожно постучал в дверь и, дождавшись пригласительного рыка, вошёл.

Колман сидел за столом и пил чай из большого стакана в медном подстаканнике. Вид у полицейского был такой, словно он всю ночь в одиночку разгружал баржу с углем. Увидев меня, лейтенант промычал:

– В чём дело, Гэбрил? Только не говори, что пришёл сюда, чтобы сообщить мне об убийстве.

– Вам бы погоду предсказывать, лейтенант. Я действительно пришел, чтобы рассказать об убийстве.

Колман отставил кружку в сторону.

– Неужто опять кого-то из Хэмптонов грохнули?

– К счастью, нет.

– Тогда чей труп?

– Бездомного бродяги, облюбовавшего полуразрушенный особняк.

– Бродяги. – Колман презрительно сморщился. – Ты притащился ради того, чтобы рассказать о смерти какого-то бродяги… Знаешь, сколько мертвецов в городе находят ежедневно? Десятка полтора, а то и больше. Половина из них – нищие доходяги, многие умерли не своей смертью. Думаешь, у полиции больше нет дел, кроме как расследовать обстоятельства их гибели? От этих поганцев и при жизни не было толка, а после смерти одни расходы. Пусть скажут спасибо, что похоронят за счёт городской казны.

– Что вы хотите этим сказать, лейтенант?

– Я не собираюсь заводить дело на твоего бродягу. Лучше бы позвал ближайшего постового, чтобы доставить труп в покойницкую. Напиши заявление, как только кто-то освободится, заберём тело. Это всё, чем могу тебе помочь. – Колман взял стакан в руку и сделал внушительный глоток.

– Подождите, лейтенант, не делайте поспешных выводов. Дело в том, что убийство этого бродяги самым прямым образом связано со смертью майора Хэмптона. Это очень важно.

– Не мели чепуху, Гэбрил. Ты просто не в курсе. Убийство Хэмптона раскрыто. Мы нашли убийцу, – заявил Колман.

Я замер, как поражённый громом.

– То есть как – нашли убийцу?

– А так, – важно сказал полицейский. – Провели тщательное расследование, установили кое-какие факты. Подозреваемый арестован и даёт показания. Он уже во всём сознался. Скоро передадим материалы в суд.

– Это для меня новость, – сказал я, хлопая глазами.

– Мы не трубим о своих успехах на каждом углу, – горделиво произнёс Колман. – Просто делаем своё дело, как и полагается настоящим профессионалам.

– Я могу узнать личность убийцы?

– Нет смысла скрывать, тем более что убийца уже признался. Майора убил Гибсон.

– Капитан Гибсон?! – второй раз за сегодняшний день поразился я.

– Представь себе. Бывший сослуживец майора.

– Но почему?

– Из-за денег, конечно, – удивился вопросу лейтенант, как будто других мотивов в природе не существует. – Из-за денег и желания выйти сухим из воды.

– Вы хотите сказать… – Я остановился, не имея сил продолжать дальше, но Колман меня понял и закончил начатую фразу до конца:

– Да, наш бравый капитан оказался банальным шантажистом. Он вымогал у Хэмптона деньги, а когда тот отказался платить и пригрозил разоблачением, Гибсон его убил.

– Что, просто так – прибил, как муху, старого боевого товарища?

– Говорит, что действовал в состоянии аффекта, что на него нашло помутнение. Дескать, сам не ведал, что творит.

– А свидетели были? Кто-то может подтвердить его слова?

– К сожалению, само убийство прошло незамеченным. Все приглашённые на помолвку слишком загляделись представлением, поэтому Гибсон сумел подкрасться к жертве и вонзить в спину обычный столовый нож.

– На ноже остались отпечатки пальцев? – осторожно спросил я.

– Нет, – усмехнулся Колман, – но это легко объясняется, если вспомнить, что капитан никогда не снимал перчаток.

– Верно, – вспомнил я. – Он говорил, что перенёс какое-то редкое заболевание и теперь вынужден постоянно носить перчатки. Должно быть, это жутко неудобно. Но каким образом удалось на него выйти? Есть улики?

– О, улик у нас предостаточно. Во-первых, есть несколько свидетелей, слышавших, как Гибсон и майор спорят друг с другом. Это произошло во время помолвки, когда гости выходили подышать воздухом на балкон. Гибсон угрожал Хэмптону, обещал расправиться.

– Неужели капитан был столь неосторожен?

– Вероятно, впал в ярость. Между Хэмптоном и Гибсоном что-то произошло. Это подтверждают многие. Они специально выбрали укромное место для разговора, но не заметили, что по соседству миловалась влюблённая парочка.

– Значит, эти двое влюблённых всё вам рассказали.

– Да, – подтвердил Колман. – С их помощью мы получили первые ниточки, которые позволили размотать весь клубок. Я сделал обыск в доме Гибсона и нашёл интересные бумаги, проливающие свет на некоторые обстоятельства, связанные с обороной города от баронов-мятежников.

– Гибсон говорил, что они с майором тогда здорово отличились.

– Как сказать, – хмыкнул Колман. – Это официальная версия, согласно которой Хэмптон и Гибсон проявили себя героями, за что были щедро вознаграждены. Их отряд охранял центральные ворота и храбро отражал атаки мятежников. Однако найденные при обыске бумаги свидетельствуют, что оба офицера вступили в сговор с бунтовщиками и обещали открыть ворота и впустить войска баронов в столицу. Только нелепая случайность помешала предателям (да-да, я могу смело называть их предателями) привести коварный план в исполнение. Накануне Гибсон серьёзно заболел, а Хэмптон был ранен шальной пулей. В итоге вылазка бунтовщиков провалилась, а спустя время бароны были отбиты от стен города и разгромлены. Разумеется, никто не узнал о предательстве двух офицеров. Их даже посчитали героями. Гибсон получил повышение, а Хэмптон орден из рук самого монарха.

– А изобличающие бумаги? Почему они сохранились?

– Всё дело в том, что Гибсон на свой страх и риск сохранил всю переписку с бунтовщиками. Он не был богат, в отличие от своего командира, и очень тяготился бедностью. Когда наступил мир, Гибсон стал шантажировать майора, угрожая передать материалы в королевскую службу безопасности. Сам знаешь, что у нас делают с предателями короны.

– Конечно, – согласился я. – У нас в стране за нарушение большинства законов полагается только одно наказание – смертная казнь. Наверное, чтобы юристам легче жилось – голова не так сильно забита. Но если бы Гибсон передал все материалы в службу безопасности, он бы сам поплатился жизнью.