Текст книги "Лейб-гвардии майор"

Автор книги: Дмитрий Дашко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ваша правда, господин сержант. Только сдаётся мне, что где-то видел я эту рожу. Скорее всего – на корабле, который нас сюда доставил. Кажется, это был один из матросов. Каюсь, в тот момент я не придал должного значения последней фразе.

– Даже если это правда, не вижу ничего странного: капитан отпустил часть команды на берег, вот матросы и рыщут в поисках кабаков и прочих увеселительных заведений. Выбрось его из головы, Михай.

Владелица трактира оказалась не только гостеприимной и хлебосольной. В лице её я нашёл настоящую справочную службу. Она не раз и не два дала мне полезный совет. Когда я наутро спросил – не подскажет ли она к кому здесь можно обратиться, чтобы нанять экипаж до Мемеля, женщина сразу назвала подходящую кандидатуру:

– Сходите к Гансу Хоффу, он живёт через два квартала отсюда в двухэтажном доме с красными кирпичными стенами. У Ганса вы в любое время сможете взять внаём приличных лошадей и добротную повозку.

– А это не очень дорого? Мы не то чтобы совсем стеснены в средствах, однако выбрасывать деньги на ветер не хочется.

– Скажите ему, что пришли от меня. Ганс приходится мне родственником по мужу. Думаю, он сделает вам скидку, – с широкой улыбкой сказала женщина.

Я так и сделал. Нашёл дом Хоффа, объяснил владельцу в чём суть дела. Ганс без долгих расспросов отвёл меня в каретник, где быстро подобрал подходящий экипаж, в котором было достаточно места для пятерых (не знаю, как он называется, но у меня при виде этой громоздкой и тяжёлой конструкции в памяти всплыло смешное словечко – «шарабан»), познакомил с кучером – белобрысым и вёртким парнишкой по имени Курт. Малец оказался сообразительным и расторопным.

– У меня всё готово. Я только запрягу лошадей и можно трогаться хоть сейчас, – сообщил он.

– Сегодня не стоит. Готовьтесь на завтра, в любое время.

– Хорошо, я с самого утра буду здесь.

Я отсутствовал недолго – час-полтора. Казалось, что бы могло приключиться за столь малый отрезок времени?! Но… Когда я выворачивал из-за угла, то увидел картину, заставившую меня остановиться и спрятаться: улица перед трактиром была запружена вооружёнными людьми. По жёлто-зелёным мундирам и небольшим меховым шапкам с такой же зелёной опушкой я без труда опознал прусских гусар: они несли охрану на восточных границах страны и нередко выполняли полицейские функции.

Кое-что о них мне стало известно, ещё до поездки. Эти иррегулярные части были сродни нашим казакам. За солдат они не считались. Немцев среди гусар практически не имелось. Эскадроны полностью комплектовались иностранцами: венграми, боснийцами, сербами, поляками – зачастую горячими и необузданными, одинаково способными на подвиг и преступление. Первые гусарские части формировались из венгров-протестантов, бежавших из австрийской армии. В отличие от обычных армейских подразделений гусарам разрешалось иметь командиров из разночинцев.

Я услышал непонятную разноголосую речь, крики, треск ломающегося дерева. С истинно южным темпераментом гусары выволакивали из распахнутых дверей трактира группу избитых и окровавленных людей, смело пуская в ход кулаки, а при необходимости лупили и саблями плашмя. Я с содроганием сердца опознал в этих несчастных своих гренадер. Они как могли отбивались, но силы были слишком неравными. На тех, кто не мог устоять на ногах и падал, сыпались удары кавалерийских сапог. Гусары связывали пленным руки, концы веревок приторачивали к сёдлам.

– Немедленно отпустите меня. Я дворянин! Со мной нельзя обращаться подобным образом! – кричал Карл, но его не слушали.

Первой мыслью было желание ринуться в драку и прийти друзьям на помощь. Потом я опомнился. Гусары, число которых приближалось к трём десяткам, несомненно справятся со мной без особого труда. Вряд ли моё пленение сможет хоть как-то облегчить участь друзей. Стоит дождаться выяснения обстановки, а потом придумать какой-нибудь план спасения.

Я старался привлекать к себе как можно меньше внимания, поэтому почти вжался в каменную кладку дома. Взгляд случайно упал на двоих, находившихся чуть в стороне от основных событий. Одним был гусарский офицер (он отличался от рядовых серебряными галунами) – полный, краснолицый, с бульдожьими щеками, а вот вторым… вторым был наш капитан, чьё судно тайком доставило нас в этот город.

Очевидно, гусары вломились в трактир по его наводке. Я сжал кулаки и с ненавистью уставился на него. К счастью, иуда не почувствовал на себе мой взгляд, иначе кто знает, чем бы всё закончилось.

Когда улица опустела, я выждал минут десять и осторожно вошёл в трактир. Под ногами сразу что-то захрустело. Кажется, битая посуда. Первый этаж напоминал Куликово поле после побоища: мебель переломана, стёкла выбиты.

Здесь уже кипела работа. Служанки выметали мусор, мыли полы. Мужчина со столярным инструментом ремонтировал опрокинутый стол. Посреди бедлама, заламывая руки, стояла хозяйка. Её лицо было заплаканным. Я осторожно подошёл и спросил:

– Что здесь произошло?

– Нагрянули гусары и арестовали ваших друзей, – рыдая, сообщила она.

– Интересно, на каком основании? – спросил я, догадываясь, что услышу в ответ.

– Гусары пришли с проверкой, потребовали показать документы. Ваши друзья сначала пытались договориться, а потом, когда ничего не вышло, стали драться. Гусары вызвали с улицы подмогу и всех скрутили. Боже, какое несчастье! Посмотрите, во что они превратили мой трактир! – всхлипнула женщина. Я задал главный вопрос:

– А обо мне гусары спрашивали?

– Нет. Они накинулись на ваших друзей как дикие звери, всё мне тут переломали. Я разорена!

– И, наверное, вините во всём нас?

– Ошибаетесь, юноша, – резко ответила хозяйка. – Не я первая, не я последняя в чьём доме эти негодяи в зелёных мундирах устроили такой погром. Сколько несчастных бюргеров считают убытки и, как я, плачут от бессилия! С той поры как в городе расквартировали эскадрон гусар, нам, бедным жителям, не стало покоя! Мы не раз жаловались начальству, но их ротмистр только обещает приструнить своих бандитов, а сам ничего не делает. Среди его подчинённых не найдёшь порядочного человека. Знаете, когда ваши друзья задали гусарам трёпку, я почувствовала себя на их стороне. Я ничего не стала говорить о вас гусарам. Мои служанки тоже будут держать язык за зубами, – твёрдо произнесла женщина.

Я удивился: далеко не молодая фрау не походила на злостную нарушительницу правопорядка. Гораздо логичней было бы сдать меня с потрохами и не думать о последствиях. Во всяком случае, так в моём представлении должен поступить стопроцентный пруссак. Впрочем, у немцев имеется еще одно качество, которое у них не удалось вытравить даже императору Фридриху Вильгельму, славившемуся крутым нравом. Сентиментальность.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Вы очень добры ко мне.

– Не знаю, какие у вас отношения с законом, но мне вы кажитесь достойным человеком. Будь у меня дочь, я бы с большим удовольствием выдала её за вас замуж.

– Жаль, что у вас нет дочери, – грустно сказал я, думая обратное.

Сентиментальность – сентиментальностью, но природная немецкая прагматичность тоже может сыграть свою роль.

Чтобы хоть как-то компенсировать потери хозяйки, я дал ей пять дукатов. Вряд ли сумма покрыла её убытки, но лишней не была точно. Кроме того, я опасался, что приязнь женщины в любую минуту может перемениться, и решил подстраховаться хотя бы таким способом.

Прислуга наводила в трактире порядок, а я сидел в конторке хозяйки и раздумывал о причинах происшедшего.

Ситуация складывалась нехорошая. Гусар навёл наш недавний знакомый – капитан контрабандисткой шхуны. Выходит, не случайно трактир приходил матрос, которого опознал Михай. Не знаю, что в итоге они с этого поимели, но неприятностей нам доставили выше горла. Я обратился к хозяйке:

– Скажите, матушка, кто может помочь выручить моих людей?

– Это зависит от того, что с ними собираются сделать, – резонно заметила женщина. – Гусары стоят в крепости. Моя служанка подрабатывает там прачкой. Я отправлю её сейчас в крепость. Она возьмёт стирку, заодно всё узнает и расскажет нам. А вы пока ступайте в свою комнату, запритесь и не показывайтесь даже в окно.

Начались часы томительного ожидания. Я бродил из угла в угол как заведённый. Судьбы Карла, Чижикова, Михайлова и Михая заботили меня сейчас куда сильнее собственной. Я корил себя за беспечность, казнил за отсутствие бдительности, которое привело к аресту моих гренадер.

Какой же ты командир, если твои люди сейчас находятся в тюрьме, а ты пальцем о палец не можешь ударить, чтобы прийти им на помощь! Грош тебе цена, камрад Гусаров. Нет, грош слишком много! Не стоишь ты этих денег! Наверное, я бы сошёл с ума, не приди служанка вовремя.

Глава 10

Даже у металлов бывает усталость. Потом они разрушаются. Так и люди: сначала заведут себя как пружину, а затем по истечении времени, когда завод окончится, приходят в полную негодность. Хуже всего тем, кто чувствует на себе постоянную ответственность. Не важно за кого: семью, знакомых или подчинённых. Наверное, нельзя многое принимать близко к сердцу, но ведь и без души ничего путного не выйдет. Найти правильный баланс могут лишь единицы, и я, кажется, не вхожу в их число.

Карл… совсем ещё юнец, гордый и храбрый, наивный и честный. Он действительно стал мне братом. Чижиков, Михайлов… пусть их физиономии надоели хуже горькой редьки, но без них моя жизнь будет неполноценной. Михай… человек с изломанной судьбой, немало повидавший и хлебнувший горя большой ложкой. Я просто обязан выручить вас из беды. Стук в запертую дверь оторвал меня от грустных размышлений.

– Кто там? – с волнением спросил я.

– Госпожа просит вас спуститься в гостиную, – возвестил тонкий женский голос.

– Сейчас буду.

Хлопнули дверные створки, я пробкой вылетел из комнаты и поспешил вниз по лестнице, едва не сбив посланницу с ног.

– Простите меня.

Девушка смущённо улыбнулась и поправила свалившуюся с плеча лямку белого кружевного фартука.

– Ничего страшного. Как видите – я в полном порядке. Она отодвинулась, пропуская.

В гостиной держали «военный совет». Служанка, которую с поручением отправляли в крепость, сидела на стуле и не знала, куда девать красные натруженные руки. Это была кудрявая, крепко сбитая девица с пышным задом и непривлекательным лицом, покрытым следами от мелких оспин. Возле её ног серый котёнок катал клубок ниток. В другое время игрушку у него бы отобрали, но пока люди были слишком заняты, и киска мог наслаждаться игрой сколько заблагорассудится. «Мне бы его заботы», – подумал я, занимая свободное кресло.

– Говори, Хильда, – велела хозяйка.

– Боюсь, у меня дурные новости, – девушка опустила голову.

Я бросил мимолётный взгляд в окно. На улице вечер, стемнело. Ветер нагибал кроны деревьев, что-то загрохотало на крыше соседнего дома.

– Я готов к любым известиям. Все ждали моего ответа. Эти слова придали девушке сил.

– Гусары, у которых я стираю бельё, сказали, что ваших друзей хотят забрать в Потсдам, в королевскую гвардию, – она запнулась.

– Ничего не понимаю… – нахмурился я.

– Дело в том, что драгунский полк, к которому приписаны гусары, обязан каждый год присылать для королевской гвардии по одному солдату высокого роста. Вербовщики повсюду специально выискивают парней повыше, а люди, с которыми вы сюда приехали как на подбор – великаны. Гусары говорят, что их могут поставить в первые ряды королевских гренадер. Начальство будет довольно.

– Постойте, но ведь они не являются прусскими подданными. Более того, среди них есть и иностранный дворянин, – возмутился я.

– На самом деле, это никого не волнует, – объяснила хозяйка. – Для гусар люди без документов – просто бродяги. Солдаты имеют право делать с такими всё, что захочется. Даже убить… Но зачем убивать тех, кто может принести пользу? Вашим друзьям не повезло родиться высокими. Таких ещё недавно сразу хватали на улицах, ничего не спрашивая.

– А где содержат моих друзей?

– В крепости есть карцер для провинившихся. Их бросили туда. Не волнуйтесь, с голоду и холоду они не умрут.

– И как долго они будут там находиться?

– Скоро приедет капитан фон Румм, который отвечает за вербовку солдат в этом кантоне. Он и примет решение. Для драгунского полка, что здесь находится, они слишком высокие, а для гусар тем более. Знаете, здесь, в Пруссии, большой рост – это проклятие.

– Хватит, Хильда, ты наговорила много лишнего, – прервала девушку хозяйка. – Ступай, отдохни. Ты заслужила. Девушка удалилась.

– Простите бедняжку. Её парня забрали в солдаты, а недавно она получила известие, что его убили французы. С той поры Хильда ненавидит военных.

– Передайте девушке мои соболезнования. Это очень тяжело: перенести утрату любимого человека. Женщина окинула меня оценивающим взглядом.

– Вы сказали, что ваш друг – иностранный дворянин. Это правда?

– Разве я давал повод усомниться в моих словах?

– Могу я услышать ваше имя… настоящее имя?

– Разумеется. Позвольте представиться, перед вами – барон Дитрих фон Гофен.

– Откуда вы: Вестфалия, Саксония, Богемия, Лифляндия… – начала перечислять она.

– Довольно, – остановил я её. – Для нашего дела это не суть как важно, хотя, чтобы удовлетворить ваше любопытство, отвечу: я из Курляндии. Как и мой друг, а вернее двоюродный брат.

– Курляндия, – задумчиво произнесла женщина. – Никогда там не бывала.

– Вы немного потеряли, – усмехнулся я, вспомнив «родные» пенаты.

– У вас военная выправка, думаю, вы находитесь на службе либо у короля Польши, либо у русской императрицы. Последнее, пожалуй, вернее всего, – объявила Шерлок Холмс в юбке.

– С чего вы решили, что я служу русской императрице?

– С тех пор, как она сменила трон герцогини на императорский, ваши соотечественники ищут удачи всё больше при её дворе. Сюда не заглядывают.

– Вижу, вы неплохо разбираетесь в этом.

– Жизнь заставляет. А ваши слуги… они русские?

– Среди них есть поляк и да, двое русских. Как вы догадались?

– Я знакома с одним из русских. Близко знакома, если вы понимаете, что я имею в виду, – хозяйка лукаво подмигнула.

– Боюсь, воспитание, полученное мною в детстве, не позволяет мне подозревать вас в чём-то неподобающем, – улыбнулся я.

– О, майн гот! Подождите часа два, и я всё вам объясню, – засмеялась женщина.

– Я не могу столько ждать, мне нужно срочно предпринять что-то для моих друзей, – объявил я.

– И вы знаете, что именно?

– Нет, – признался я.

– Тогда не предпринимайте ничего, пока не увидите моего друга. Возможно, он будет вам полезен.

– А если он откажется? Я потеряю уйму времени…

– Вряд ли он откажется помочь землякам. К тому же после того, как я попрошу его об этом сама, у него просто не останется выбора, – сверкнула глазами хозяйка.

– Я бессилен перед силой ваших доводов. Сдаюсь, – с улыбкой произнёс я. – Скажите мне только: кто он, этот человек, и как его имя?

– Я зову его Сашей. Он служит капралом в драгунском полку. Этот трактир был построен на его и мои деньги. Мы в некотором роде компаньоны и, пожалуй, даже больше, с той поры, как мой муж отдал Господу душу. Вам повезло – Александр недавно прибыл из похода. Случись происшествие на несколько дней раньше, и никто бы не сумел вам помочь.

В трактире Александр появился часов в восемь вечера и почти сразу постучался в мою дверь.

– Дозволите войти?

– Отчего не дозволить. Заходи, конечно, – немного флегматично откликнулся я.

Всё же накопившаяся усталость снова дала о себе знать. Энергия иссякла. Я с трудом удерживался от желания провалиться в глубокий сон с мечтой, чтобы после пробуждения всё вернулось на круги своя.

В двери ввалился грубоватый детина: широкоплечий, поджарый, черноволосый. Белый драгунский мундир сидел на нём как влитой. Солдат-великан снял треуголку и наклонил голову.

– Здравствуй, барин, – неожиданно по-русски сказал он.

– И тебе не болеть, – на родном наречии ответил я. – Как догадался? Детина усмехнулся:

– Русак русака и за версту учует. Нашего брата тут немного, разница сразу в глаза бросается. Ничего, что я по простому баю с тобой, барин?

Сколько времени нахожусь в восемнадцатом веке, а привычки держать сословную дистанцию выработать не могу. Да и не вижу пока особой необходимости. Гораздо чаще срабатывают подсмотренные в фильмах и прочитанные в книгах на историческую тематику стереотипы. Нет, будь я и вправду каким-нибудь не в меру крутым перцем, живущем во дворце, обедающим на золоте и передвигающимся в карете, запряжённой шестёркой лошадей, с конными гайдуками и лакеями на запятках – тогда можно было бы гнуть пальцы, требовать, чтобы народ попроще стелился передо мной ковриком и заискивал. Но ведь реалии таковы, что я всего лишь сержант гвардии, малюсенькая шишка на ровном месте. Живу как все остальные «от зарплаты до зарплаты», выдаваемой мне потретно. И чем я, к примеру, отличаюсь от деревенского мужика, которого забрали в рекруты, определили в полк, переодели в зелёный мундир, дали ружьё и велели защищать отечество? Тут как в дурацких загадках из журналов: найдите десять отличий. Только сомневаюсь я, что столько найдётся. Ну да – фон-барон, немецких кровей, мелкий дворянчик. Думаете, это многое меняет?

Солдаты, вне зависимости от того из дворян ты или из крепостных, службу несут наравне. Одинаково ходят в караулы, маршируют на плацу или копают канавы, одинаково сидят с пустыми карманами, дожидаясь жалованья, водку и ту пьют за одним столом. Разумеется, я не говорю о «мажорах», но таких немного. Большинство из них и в строю только по праздникам увидишь. Поэтому я и ответил без обиняков.

– Ничего. Не до церемониев сейчас. Считай, что мы ровня. Собеседник воспринял предложение спокойно.

– Ну, раз так, – драгун запер двери, воровато поглядел по сторонам и поставил на стол здоровенную бутыль с плескавшейся в ней прозрачной как слеза жидкостью.

Затем открыл шкафчик, в котором по идее должно было храниться бельё, и извлёк оттуда два стакана толстого зелёного стекла.

– Как насчёт..? – его голос гудел как церковный колокол.

– Буду, – коротко ответил я.

Пить, если честно, не хотелось, но, видимо так устроены русские люди, что начинают принюхиваться друг к другу, когда хмель снимает барьеры, придаёт уверенность и развязывает языки. Давно ли сам обрабатывал клиентов в ресторане, щедро подпаивая их дорогой водкой, в надежде, что они размякнут и скинут процент-другой. Сейчас мне это кажется настолько далёким, что даже не верится. Услышав ответ, драгун обрадовано потёр руки.

– Вот и славно. Соскучился я по землякам.

– Все мы по одной земле ходим, – философски изрёк я не весть какую глубокую мысль.

– И то, правда, – солдат разлил жидкость по стаканам. – Давай знакомиться. Как зовут тебя, добрый человек?

– Зови Игорем, – я решил назваться настоящим именем.

– Ну а я Алексашкой буду, Замирой. За знакомство?

– Без закуски? Солдат вытащил из-за пазухи краюху хлеба.

– Во! Сойдёт?

– Наверное, – пожал плечами я.

– Тогда приступим. Токмо тихо, чтобы моя не учуяла, – он опасливо покосился в сторону двери и продолжил:

– Это ведь она из-за меня тут хмельного не держит. Боится, что сопьюсь. Зря… Я ведь её, родимую, токмо по причинностям жалую, а без повода капли в рот не возьму, – тоскливо произнёс великан, глядя на водку.

– Доверие – великая вещь. Без него никак, – согласился я.

– Вот и мне обидно. Баб она, конечно, справная, но всё на свой немецкий лад меряет. Ну, пригубим. Мы выпили.

– Усы сырые, теперь можно и горло намочить, – одобрительно отметил великан, после того, как стаканы опустели. Мне стало любопытно.

– Скажи, Александр, как тебя в Пруссию занесло?

– На то воля была государыни нашей Екатерины. Годков эдак пятнадцать назад отдала меня в услужение королю Фридриху, а когда обратно в Рассею-матушку возвернёт, так и не сказала. Измерили меня верёвкой и в Пруссию законопатили. Токмо в гвардию я не попал; то ли верёвки у нас и у пруссаков по длине разные, то ли рылом не вышел. В драгуны меня записали, в гарнизон тутошний. По началу, признаюсь, спужался чуток – мундирчик куцый, тесный. Офицеры не по-нашенски лают. Пока разберёшь, чего хотят, капрал уже раз пять в ухо съездит. Сопли пополам с кровью вытрешь, выбитый зуб выплюнешь и снова за учёбу. Солдат горько усмехнулся.

– И что, не тяготит чужбина? – спросил я.

– Всяко бывает. Иной раз так прихватит, что силы-моченьки нету терпеть, а вдругорядь задумаешься: нешто на Рассее лутше бы было? У нас ведь, сам знаешь, не сахар.

– Это ты верно заметил: медовых рек с кисельными берегами у нас не водится. Воевал?

– Да так, чуток… хранцузов маненько поколотил в последнем походе, да с гусарами порой поляков гонять приходится.

– А что такое? Мир же с ними, – удивился я.

– Какой там мир! – махнул рукой драгун. – Шалят панове, наберут головорезов и айда озорничать. Никакого уважения к чужому государству. Сюда забредают целыми шайками, тащат всё, что не приколочено. Ну а мы в седло, значит, и в погоню. Иной раз чуть ли не по всей Польше за ними скачем.

– А они за вами?

– И такое бывает, – не стал отрицать драгун. – Токмо к нам помощь быстро подоспеет. Окружим шайку, главарей выбьем, а остальные тут же пощады запросют.

– Как хоть тебе здесь живётся?

– Да как всем. Жить ведь в любом месте можно, главное, чтобы башка на плечах была. Ежели у человека промеж ушей не сквозняк свищет, он всюду устроится. Гляди на меня – кем я был раньше: Ванька Сиволапый, из деревни Большие Поганки, отруби да выбрось.

– А теперь ты кто?

– А таперича я в капралы выбился, а штоб с казённого харча голодом не пухнуть – торговлю на пару с сударышкой наладил. Оно и к лучшему обернулось.

Драгун устало вздохнул и снова разлил спиртное по бокалам. Я решил перейти к главному:

– Ты мою беду знаешь. Помоги, пожалуйста, друзей выручить.

– Отчего ж не помочь соотечественнику? Помогу, чем в силах будет. Токмо сразу предупреждаю: непростое дело ты затеял, барин.

– Это я понимаю, но парней всё равно надо спасать.

– Молодец, что в беде не оставляешь, – одобрительно отозвался драгун. – Не кажный бы на такое решился. За это тебе от меня и уважение будет. Но прежде, чем голову твою подставлять, я чуток расскажу, что у нас деется с дезертирами. Сам понимаешь, в Пруссии армия как кафтан у нищего из лоскутков собрана. Оттуда отщипнули, там оторвали, а потом вместе пришили, да так крепко – не оторвёшь. А всё потому, что на «орднунге», сиречь – порядке держится. Кругом один регламент, мочиться и то по нему ходим. Нарушил – на первый раз капрал тебе палок всыплет, ещё нарушил – через строй пройдёшь, калекой останешься. За порядком офицеры следят, а они все тут держиморды известные, привычные ещё с детских лет крепостных в бараний рог крутить. А когда офицер далёко, тут уж наш брат, унтер, старается. Палка без дела не пропадает. Понятно, что некоторым солдатам от житухи такой в бега податься хочется, но и тута у пруссаков всё продумано. Ежели сбежит кто из полку, так за ним охота цельная устраивается: колокола по всей округе бьют, и команда особая во главе с офицером в погоню снаряжается. Как догонют – пожалеешь, что на свет появился. Хорошо, ежели на месте кончат.

– Это мне понятно. Попадаться не собираемся. Главное, друзей вызволить, а потом мы как-нибудь оторвёмся. Не в первой, – заверил я.

– Тогда слухай меня, барин. Считай, что тебе повезло. Дружков твоих гусары держат. Вояки они, конечно, знатные, но такого порядка как в армии у них нету. За то и следует зацепиться. Но поспешать надо. Как только прибудет капитан-вербовщик, почитай всё пропало. Уже не выручишь. Рекрутов под ружьём в Потсдам доставят, а из королевской гвардии назад ходу нет.

– Лады, Александр. С этим мы разобрались. Успеть надо до приезда капитана. Но что можно сделать? Брать крепость приступом? Драгун засмеялся:

– Шутник ты, барин. Тут хитростью брать надо, а не штурмом. Кулаками тебе, конечно, поработать придётся (а они у тебя вижу – не маленькие), но с умом. Есть у тебя одна надёжа: эскадроном, что в крепости стоит, командует ротмистр из мадьяр, он когда-то сбёг со службы в цесарской армии и дал дёру в Пруссию. Уж не знаю, каким мёдом ему тута намазано, но обустроиться он решил именно здесь: строит себе дом в городе. Каменщики и прочие работные люди денег стоят, а он до денег жадный, вот и выкручивается, чем Господь сподобил: то гусар своих заставляет, то арестантов берёт.

– Так может мне его подкупить?

– Экий ты скорый, барин. Ротмистр энтот и деньги твои заберёт, и тебя тоже заарестует. Тут другой подход нужен. Я разозлился:

– Так может не надо ходить вокруг да около? К чему ты тогда ротмистра упомянул?

– Нешто не ясно, барин? Ежели люди твои на строительство дома к нему попадут, то оттуда сбежать куда легче, чем из крепости. Дал по башке охране, ноги в руки и с Богом…

– Теперь понятно, а вот как сделать, чтобы мои друзья там оказались?

– А вот тут, мил человек, уже мошной придётся тряхнуть. У офицера энтого всеми делами вахмистр заправляет, жид охрещённый, навроде эконома при нём состоит. Кубышку ротмистра охраняет, да и свою не забывает пополнить. Кличут этого голубчика – Финкелем. Он по своей породе тоже до денег сам не свой, но опасности от него никакой не будет. Не того стада баран. Ты ему на лапу дай, он и сделает, как попросишь.

– А может он тогда их выпустит? За деньги, конечно. Драгун рассмеялся.

– Финкель хучь до денег и жадный, но одно – не дурак. Знает, что ежели вскроется что-то, то головы ему не снести. А вот ежели так обстряпать, что он вроде как и не причём – совсем другая песня.

– О какой сумме идёт речь?

– Того я не знаю, но могу пораспрашивать. У нас с жидом энтим есть кое-какой гешефт. Мы друг друга хорошо знаем и обо всём можем договориться.

– Меня с собой возьмёшь?

– А чёж не взять-то? Собирайся, барин, я прямо сейчас тебя с ним и сведу.

Разговор с господином Финкелем не занял много времени. Он согласился за два дуката направить на строительство дома арестантов, содержавшихся в крепостном карцере.

– Когда это произойдёт?

– Да хоть завтра с утра, – пообещал Финкель. – Строительство движется медленно. Из гусар плохие работники. Господин ротмистр весьма недоволен. Он думал перевезти свою семью ещё в прошлом месяце, а тут сплошные проволочки.

– Надеюсь, арестанты хорошо охраняются? – аккуратно сформулировал вопрос я, понимая, что хитрый еврей обо всём уже догадался. Однако говорить прямым текстом мне не хотелось. Лицо Финкеля по-прежнему оставалось бесстрастным:

– Разумеется! С каждой партией обязательно отправляются двое-трое охранников. Они вооружены фузеями и готовы пустить в ход в любую секунду.

– Спасибо, господин Финкель. С вами приятно иметь дело, – поблагодарил я, завязывая шнурок кошелька.

– Когда мой нос чует выгодную сделку, я не могу пройти мимо, господин…

– Если хотите, можете называть меня Сержантом, – улыбнулся я.

– О, господин Сержант! Мы с вами люди военные и должны понимать друг друга с полуслова. Тогда у меня будет к вам маленькая просьба.

– Всё, что в моих силах. О чём вы хотели попросить? Вахмистр помялся и сообщил:

– Только не поубивайте никого. Не хочу греха на душу, господин Сержант. Остальное меня не касается, – дополнил он.

– А вдруг его благодетеля после этого случая по шапке взгреют? Тогда что? – спросил я у Замиры, когда мы покинули дом сговорчивого еврея.

– Да ничего. Выкрутятся. Ротмистр с Финкелем одного поля ягоды, из тех, что из любой заварушки без мыла выскользнут. Поймают каких-нибудь бродяг, покажут капитану-вербовщику, на том и дело закончится. А своему начальнику Финкель наплетёт, что хотел как лучше – дом де надо достроить. Ты мне лучше скажи, как друзей освобождать будешь, господин… Сержант.

– Чапай думать будет, – мрачно пошутил я. – Пойдём лучше взглянем на хоромы ротмистра.

Одного мимолётного брошенного взгляда хватило, чтобы сделать вывод: работа над хоромами офицера продвигалась ни шатко ни валко. Вечером трудовую повинность несли трое раздетых по пояс солдат. Они при помощи канатов пытались водрузить на место каменный блок приличных размеров.

Я изучил все подходы к улице, и пришёл к выводу, что экипаж лучше оставить в каретном дворе, до которого буквально минут десять ходу. Не хотелось, чтобы наёмный кучер что-то заподозрил.

Следующий визит я нанёс в аптеку. Старичок – провизор с лицом сморщенным как печёное яблоко продал мне бутылёк со снотворным, после того, как выслушал кучу жалоб на бессонницу.

– А оно как – быстро действует?

– Глазом моргнуть не успеете, как попадёте в объятия к Морфею, – заверил аптекарь.

– Чем его лучше запивать?

– Да чем угодно. Моё снотворное не имеет привкуса, – похвастался старичок.

Я тщательно изучил рецепт, высчитал необходимую дозу, чтобы свалить троих человек. Купил в лавку бутылку красного вина, кое-как справился с сургучной печатью, вылил снотворное и тщательно перемешал, потом закупорил и спрятал подальше от любопытных глаз. Надеюсь, «микстура» пойдёт моим жертвам на пользу. Во всяком случае, выспятся.

Всё, вроде бы можно укладываться баиньки, но внутри появился зуд, не дающий покоя. Причина выяснилась после минутного размышления – кое-кто ещё не заплатил по всем счетам, а поощрять такое не в моих интересах. Я человек незлопамятный, но преподать подлецам урок-другой могу без больших проблем. А капитан контрабандисткой посудины, который сдал нас гусарам, вне всяких сомнений на урок напросился. Будет обидно, если мерзавец не понесёт заслуженного наказания.

Я вышел на улицу, добрался до порта и увидел, что судно по-прежнему стоит у пирса. Команда, как это бывает в подавляющем большинстве случаев, гуляет где-то на берегу, что мне только на руку. Занимайтесь своими делами, парни, а я тут кое-что подправлю.

Неподалёку, на набережной, велись ремонтные работы. Рабочие ушли на ночь, оставив строительный инструмент без присмотра. Германия, одним словом. У нас бы давно пристроили.

Я подобрал бесхозную кирку и поднялся на борт шхуны по спущенным сходням. Матрос, которому доверили охрану посудины, сладко спал. От него за версту несло перегаром. Я толкнул моряка носком сапога, но тот даже не пошевелился. Похоже, пребывал в полной отключке и вряд ли мог мне помешать.

Сперва я заглянул в капитанскую каюту. Она была пустой. Капитан явно не желал отставать от команды и тоже пил на берегу.

В стенку каюты весьма по-дилетантски был вделан потайной сейф, чтобы найди его понадобилось меньше минуты. Гораздо больше времени ушло на вскрытие. Жаль, я не обладаю навыками «медвежатника», иначе проделал бы эту операцию при помощи одного мизинца, а так пришлось поковыряться.

Увы, труды оказались напрасными. Если в сейфе что-то и было, осторожный хозяин забрал это с собой. Ни денег, ни драгоценностей, ни документов. Чувствовал я себя при этом словно пират из «Одиссеи капитана Блада». Возможно, найденный тайник не был единственным, но мне больше ничего не удалось обнаружить.