Текст книги "Плод"

Автор книги: Дмитрий Чупахин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Паруса

Название: Ярополк

Расстояние до Земли: 385 световых лет

Обитаемость: не подтверждена

Не знаю, кто предложил мою кандидатуру Искупителю, и тем более не представляю, как у него хватило ума согласиться, но я долго и упорно верил, что произошла ошибка, и как только я войду к нему, он спохватится, замашет руками и меня выставят вон. Все это было похоже на заговор или дурную шутку, ведь никто не знал, как выглядит Искупитель, и я, пожалуй, купился бы на любого более или менее представительного чиновника. Но все-таки когда я вошел в прохладный и ярко освещенный зал, а мне навстречу двинулся невысокий сильный человек, я понял, что никто меня не обманывал и мне действительно предстоит встреча с первым из пилигримов.

Я не успел подобрать слова и выразить свою радость, а он уже заговорил – и строго по делу:

– Знаешь ли ты, что тебя ожидает на Ярополке? – спросил он.

– А меня там что-то ожидает?

– Да, ты отправляешься туда завтра.

– Нет, я не совсем… Там что-то добывают?

– Да, веру в себя, – ответил Искупитель.

Я промолчал.

– Ярополк нужен, чтобы контролировать «Путь из варяг в греки». Чтобы приходить на помощь кораблям, попавшим в беду. Других планет, пригодных для организации колонии, в этой системе нет. Но и с Ярополком возникли определенные сложности.

– Я слышал о «Гертруде».

– Да, но это не самая большая беда. Совокупное число жертв на Ярополке уже давно превысило количество погибших при крушении «Гертруды», – голосом диктора доложил Искупитель.

Даже когда говорил о несчастьях, он был светел и тверд, а голос набирал силу, словно еще не поздно прийти на помощь и всех спасти.

– Этого я не знал, – сказал я.

– Не стану пересказывать тебе подробности, – продолжил Искупитель. – Скажу только, что я надеюсь на тебя.

Я вновь задумался о поводах, которые побудили Искупителя обратиться ко мне. Очевидно, что я слишком много на себя брал, я не был спасителем, и надеяться на меня – то же самое, что надеяться на удачу. Вероятнее всего, я не был первым, кому давали подобное задание, но спросить у Искупителя, остался ли кто-нибудь из моих предшественников в живых, показалось слишком бестактным. Я сформулировал более нейтрально:

– Был ли кто-нибудь, кто уже пытался?…

Искупитель оценил мой маневр, но ответил уклончиво:

– Да, они не оправдали моих надежд.

Допытываться я не посмел. Это означало бы подвергнуть сомнению уверенность Искупителя в успехе миссии на Ярополке.

– Подумай, что ты хочешь получить взамен, – проговорил Искупитель.

Его щедрость была космической, об этом все знали. Многие получали возможность безбедно жить и путешествовать по глубокому космосу до конца жизни, но мне сейчас такие перспективы чудились оскорбительными, ведь я находился там, куда и к чему стремился любой уважающий себя пилигрим: я был рядом с Искупителем. Меня напрягало только, что он говорил так, будто я уже достиг цели миссии.

Он не отдавал приказов и не ставил условий. Он был внимателен и чист. Можно сказать, что он ничего не предпринимал, но при этом вершил судьбы тысяч галактик и миллиардов человек, рассеянных по их закоулкам.

Я обещал подумать.

Прокатили нас с ветерком: сверхманевренный крейсер «Телец» закладывал лихие виражи и плавно скользил к гладкой, будто выбритой планете. Вскоре к нему присоединился грузовой корабль пилигримов, державший путь на Ярополк с ближайшей орбитальной станции. Наш кортеж, увешанный охранными бляхами, готов был приступить к снижению.

Ярополк выглядел не очень гостеприимно, но других вариантов действительно нет: кроме него, в системе находилось еще три планеты: сплошь покрытый раскаленной лавой злобный карлик, обледеневший невозмутимый гигант и расхлябанный Рюрик, планета с высокой тектонической активностью, где если зазеваешься – тут же окажешься под толщей земли.

Первыми сюда пришли пилигримы из какого-то псевдославянского крыла, но внятных планов у них не было и, потеряв несколько сот человек на Ярополке, они отправились дальше. По проторенной тропе хлынули торговцы из Северной и Шелковой гильдии, но Ярополк и его планетарные соседи их также разочаровали. Тем не менее, система с тех пор служит важным опорным пунктом на Пути из варяг в греки – цепочка туго переплетенных кротовых тоннелей позволяет за считанные дни оказаться на другом конце Вселенной. Отдаленность от основных административных центров и малая заселенность близлежащих галактик дает возможность развернуться местному разбойничьему «филиалу»; периодически здесь берут на абордаж торговые караваны и прочих незваных гостей.

Нам, конечно, опасаться таких неприятностей не стоит – «Телец» увешан крупнокалиберными рассеивателями и сможет дать бой хоть космической эскадре. Впрочем, охотников испытать пилигримов на прочность что-то не наблюдается.

Ярополк уже занял весь иллюминатор, надвинулся, распахнулся. Гладкая, как бильярдный шар, планета выглядела списанной с туристических буклетов или старинных учебников по устройству Вселенной. Мы шли на полной скорости, и от нашего движения вихрился космический мусор.

Загудела и задрожала обшивка, «Телец» и грузовой корабль, названия которого я не знал, вошли в верхние слои атмосферы. Я схватился за подлокотники кресла, уши заложило, кровь стучала в висках. В иллюминатор было видно, как Ярополк приближается стремительно, словно мы падаем, а не снижаемся. Корабли легли на посадочный курс, но когда до соприкосновения с поверхностью оставалось несколько сот метров, «Телец» стал болтаться из стороны в сторону и трястись всеми своими внутренностями, как консервная банка, полная гвоздей. В ушах зазвенело – то ли от перепада давления, то ли от страха. Экипаж, кажется, не представлял, что происходит и как быть, корабль сваливался в ощутимый крен, и теперь мы действительно падали.

Я понял, что мы угодили в эпицентр бури, но как такое могло случиться, я не понимал. Не представлял я и возможных последствий. Грузовой корабль, следовавший за нами, передавал сигнал бедствия, но в потоках налетающей пыли и в условиях взбесившихся приборов никто не знал, откуда идет этот сигнал. «Телец» маневрировал, стараясь вновь набрать высоту, но словно кто-то тянул на себя леску с воздушным змеем – сопротивляться этой силе крейсер был не в состоянии.

SOS с транспортного корабля прекратился, и мы остались в одиночестве. Неравный бой с гравитацией и стихией вот-вот закончится. Однако пилоту каким-то чудом на кратчайший миг удалось восстановить контроль над кораблем. На полном ходу мы ринулись из-под удара воздушных потоков, выскользнули в зазор между землей и клубами пыли; один из шести двигателей был «подбит», видимость по-прежнему была почти нулевой, но мы выжили, и сложно представить, о чем еще можно было мечтать.

Странно, но буря сразу отступила, улеглась, будто уставший хищник. Над равниной в паре километров от нас я увидел грузовой корабль, плавно заходящий на посадку. Еще минуту – и сработают тормозные турбины, все будет кончено. Но вдруг воздух под кораблем ожил, взвихрился, свернулся тугой спиралью – и обрушился на транспортник. Корабль был в слишком уязвимом положении, при всем желании не удалось бы набрать скорость для маневра. С кораблем, судя по всему, происходило то же, что недавно с «Тельцом» – он отчаянно старался вырваться ввысь, но смерч засасывал вниз, на самое дно. Товарняку повезло меньше – он ушел в резкое пике и лишь у самой земли, когда уже было слишком поздно, вырвался со смертоносной траектории. Корабль врезался в грунт всем огромным весом, вспахал густые песчаные дюны и замер. В хвосте вспыхнул пожар, и хорошо еще, что кислород на Ярополке был в дефиците – пламя едва колыхалось на ветру, как красный платок. Связь с кораблем была потеряна.

Началась неразбериха, никто не знал, что предпринять – отправиться на выручку или сначала добраться до колонии и запросить подмогу. И тут я вспомнил, что являюсь руководителем экспедиции, и мне, пожалуй, стоит быть более решительным. Этого от меня ждут и на это надеются.

После приземления я приказал экипажу разделиться. Вместе с первой группой отправился к товарняку. Вторая группа двинулась в колонию за помощью. На скоростных планетоходах мы спешили на выручку, но по прибытии выяснилось, что посадка вышла не столь безнадежной, как выглядело со стороны. Экипаж отделался незначительными травмами, если не считать двух переломов. В полном составе он был эвакуирован с места аварии. Груз, к сожалению, пришлось оставить на корабле, также не могло идти речи о ремонте судна, не хватало техники и людей. Радиосвязь по-прежнему отсутствовала, поэтому мы отправились вслед за второй группой и настигли ее через два часа ходу. Оставшийся путь до колонии проделали стройной кавалькадой – испуганные, побитые, но счастливые.

Первое, что обращало на себя внимание, – местный ветер. Он хлестал в борта планетоходов, вздымал настоящие песчаные волны и обрушивал на нас, застилая свет двух солнц и горизонт. Ветер был титанической силы, могучий, задиристый, неотступный. Иногда вдали показывались торнадо, и у меня все внутри замирало, я помнил, что эти гиганты способны сотворить с тяжеленным космическим крейсером: страшно представить, что будет с планетоходами, очутившимися «в сливе» массивной воронки.

Однако торнадо держались в стороне, как докучливые наблюдатели, скользили на почтенном расстоянии, изредка сбивались в группу, вновь разделялись, но всегда были на виду.

В момент, когда одно из солнц полностью скрылось за горизонтом, второе плавно скатилось с зенита, мы увидели вдалеке дрожащий купол силового поля и голограмму пилигримов над ним. Торнадо, хищно сопровождавшие нас весь путь, наконец исчезли из виду. Песок сменился твердым грунтом, виднелись наезженные планетоходами колеи, эта земля была обитаема, обжита, а значит, и мы сможем здесь уцелеть.

В колонии нас встретили с удивлением. Я объяснил, почему мы не вышли на связь и рассказал об аварийной посадке. Известие о том, что весь груз, который по большей части состоял из провианта для колонистов, остался на товарняке, это известие никого не порадовало. Кто-то сказал, что теперь нас туда «не пустят». Другой согласился и предположил, что проще вызвать второй товарняк, чем отправляться на раскопки первого. Третий напомнил, что колонистов здесь полсотни человек, а тех, кто прибыл, – еще около трех десятков. И как, спрашивается, они планируют сводить концы с концами, учитывая, что провиант на исходе?

– Я что-нибудь придумаю, – сказал я. Роль командира давалась непросто, и такого рода ремарки в моем исполнении звучали откровенно нелепо.

– Здесь я придумываю, – прозвучал чей-то склочный голос, и я обернулся на военного вида человека в расстегнутой жилетке на голое тело.

– Неужели? – спросил я, чувствуя, как все вокруг замерли.

– Да. Вам ничего придумывать не придется, не утруждайте себя. Мы вызовем новый товарняк, а до того момента затянем потуже пояса.

Я не хотел развивать этот спор публично, поэтому предложил человеку уединиться. Это, очевидно, был Рамзес, начальник колонии, один из ее основателей.

– Мне с вами беседовать не о чем, – отрезал человек. – И скрывать от них мне тоже нечего.

Только теперь я понял, как жалко выглядела моя настойчивость. Меня уже прописали за труса. Тогда я сказал вполне честно и прямо:

– Ближайшая орбитальная миссия в двух неделях лета от Ярополка. Полагаю, что пояса вам придется затянуть вплоть до позвоночника.

Рамзес усмехнулся, но принял к сведению.

– Вы кто? – спросил он.

Я назвался.

– Наместник, – брезгливо откликнулся Рамзес.

Я покачал головой.

– Вы можете нам помочь, – согласился Рамзес.

– Как?

– Помочь нам сбежать отсюда.

Не могу сказать, что кто-либо из команды Рамзеса выразил поддержку своему руководителю, и меня это ободрило, но спорить с ним я не собирался. У меня были другие задачи.

Мы встретились с ним на следующее утро. Я надеялся, что его скепсис и пессимизм утихнут и он наконец поймет – проблемы у нас общие. Мы были один на один, и я почувствовал свою правоту еще четче. Я вновь обозначил свои намерения собрать отряд и выдвинуться в сторону разбившегося товарняка. Рамзес взглянул на меня с сочувствием, так мне показалось. Потом он заговорил, и я понял, что это не сочувствие, а самая настоящая жалость.

– Что вы видите? – спросил он.

– Не понял.

– Что вы видите? – повторил он и повел рукой вокруг.

– Колонию.

– А что с ней не так?

Колония была самой обыкновенной, таких я повидал несколько десятков, а несколько из них даже помогал возводить, поэтому я и не трачу время на описание ее интерьера и быта: несколько термошатров с подземными коммуникациями, над куполом реет голографический герб пилигримова воинства…

Я пожал плечами. Но Рамзес не отводил взгляда, и я понял, что он имеет в виду не это. Он намекал на людей, своих подчиненных. Если честно, не очень-то они были похожи на пилигримов, вольных путешественников, стремящихся объять необъятное. Скромные, смирившиеся, замызганные и напуганные. Никакой инициативы и дисциплины. То ли Рамзес их распустил, то ли от скуки маются.

– Это поправимо, – сказал я, и вновь почувствовал, что говорю не то.

– Колония находится в осаде.

– Простите?

– Колония в осаде. Ее окружили.

– Кто?

– Спирали.

– Вы в себе? Какие спирали?

– Здесь довольно ветрено, вы не заметили?

Лучше мне было промолчать, потому что я не любил разговоров, в которых мое участие ограничивалось удивленными вздохами и междометиями.

– Местный планетарный ветер, по нашему мнению… разумен. В какой-то степени, – исправился он. – По крайней мере, я не могу иначе объяснить то, что он всеми способами нам мешает. Стоит нам выбраться за пределы колонии, как нас атакуют спирали… то есть торнадо. Мы их называем спиралями. Против нас работают песчаные бури, они всячески затрудняют спутниковую съемку и полеты на малой высоте…

– Стоп, – сказал я. – Что значит «работают», что значит «затрудняют»? Вы обращались к специалистам? Что говорят в штабе?

– Вы бы поверили в рассказ о разумном ветре?

– А вы сами в него верите? – столь же ядовито парировал я.

Рамзес не стал усугублять.

– Мы докладываем лишь о том, что видим. О неблагоприятных погодных условиях в основном.

– Но если это погодные условия… – с воодушевлением вклинился я.

– Да-да, значит, их можно спрогнозировать. Но только не на Ярополке. Метеозонды – те, что удалось вывести на орбиту, почти бесполезны: направление ветра меняется каждый час, циклоны и антициклоны движутся зигзагами, облачность слишком плотная… У вас есть идеи, как с этим бороться? – иронично осведомился Рамзес.

Я смотрел на него и видел человека, желающего оправдать свое бездействие. Слишком большая ответственность была возложена на меня, чтобы просто взять и поверить в эти сказки. Согласиться с Рамзесом означало признать свое бессилие. И расписаться в нем на контракте, заключенном с Искупителем. Его озлобило то, что штаб прислал «наместника», как он сказал. Сейчас он делал все, чтобы спутать мне карты. Или просто издевался.

– Об эвакуации колонии не может идти речи, – сказал я с сильнейшим напором, надеясь убедить его оставить россказни для более впечатлительной и менее целеустремленной публики.

– Понимаю, – сказал Рамзес. – Боюсь вас разочаровать, но вы не первый, кто это говорит.

– Колония на Ярополке необходима, чтобы обеспечить защиту кораблям…

Он бесцеремонно отвернулся и скрылся из виду. Я отправился к синоптикам. Меня приняли с тем же выражением лица, которое я уже встречал у Рамзеса. Жалость. На первый взгляд, ничего выдающегося или пугающего. Ураганный фронт, с которым мы вступили в схватку при приземлении, удалялся прочь. Потенциально опасный циклон в нескольких десятках километров от нас, судя по тому, что скорость внутреннего потока неуклонно снижалась, в скором времени сойдет на нет. Дорога к потерпевшим крушение суднам была свободна.

Я вновь попытался встретиться с Рамзесом, но нигде его не нашел, видимо, он скрылся в подземных помещениях. В таких условиях мне пришлось самостоятельно принимать решение о формировании мобильного отряда. В момент, когда мы покинули территорию колонии, в моем распоряжении было пять планетоходов и двадцать два пилигрима.

К цели мы двигались уже знакомым маршрутом. Песчаный полог улегся, стояло безветрие, и я мог вдоволь насмотреться на Ярополка. Правда, смотреть было особенно не на что – равнина вокруг словно обтесана ветром, горизонт идеально ровный, как натянутая струна. Оба солнца, одно чуть крупнее другого, заняли противоположные позиции на небосклоне.

В ровном динамичном темпе кортеж преодолел половину пути, когда с фланга на нас обрушился шквалистый ветер, а вместе с ним налетели тучи пыли. Видимость нулевая, вокруг потемнело так, как если бы кто-то наверху захлопнул крышку. Мы продолжили движение, но вскоре получили сообщение от двух планетоходов, что они сбились с курса и не представляют, куда им следует направиться. Водителям было приказано оставаться на месте и дожидаться возвращения основной группы. Но и основная группа испытывала серьезные сложности: сильнейший ветер просто не давал двигаться по самому выгодному маршруту. В итоге планетоходы вынуждены были следовать через глубокие карьеры, подниматься на высокие взгорья, останавливаться, чтобы переждать особенно сильные порывы. Нервная кутерьма, незнание местности привели к тому, что два планетохода, следовавшие за нашей машиной, крепко столкнулись, один из них перевернулся на бок, а второй безнадежно увяз в густом песке.

До «Тельца» мы так и не добрались. Остаток дня был потрачен на то, чтобы вызволить из песчаного плена обездвиженные планетоходы. О том, чтобы продолжить путь ночью, уже никто не задумывался. Старожилы колонии встретили нас ухмылочками и кивками. Я хотел напомнить им, что от наших усилий зависит их пропитание, но не стал. Рамзес так и не появился. Обессиленные, разозленные, мы разбрелись по казармам.

Следующие несколько дней мы занимались тем, что ожидали подходящий момент для организации новой экспедиции, но он все не наставал. Колония оказалась в месте стыка нескольких циклонов, ее бы занесло песком, если бы не силовой купол; ветер был такой силы, что вырывал целые куски почвы и поднимал их в воздух. Отряды «спиралей» патрулировали территорию неподалеку, изредка замирали на месте, гибко покачиваясь, будто кобры, вызванные заклинателем змей. Я поймал себя на мысли, что думаю о них как об одушевленных существах, хоть и понимал, что совершаю ошибку, поддаваясь на паранойю Рамзеса.

Я столкнулся с ним в казармах. Мне показалось, что он ждал именно меня, но отказывался заговорить первым. Я согласился угодить его очередной прихоти и спросил:

– Рамзес – это ведь не настоящее имя?

– В каком-то смысле настоящее.

– В каком?

– Я много воевал.

– Это я понял. Вы и здесь, похоже, воюете.

– Затем меня и наняли. Но просчитались. Я говорил – вы не первый, кто собирался что-то тут «придумать», и заявлял, что об эвакуации колонии не может идти и речи. Я сказал то же самое, когда прибыл сюда полтора года назад.

Он развел руками, мол, посмотрите на меня теперь.

– Как вы стали пилигримом?

– Так же, как и вы.

– Простите?

– Для пилигримов есть «единое окно» – космос. По долгу службы мне приходилось часто иметь с ним дело. Только если раньше я его завоевывал, то теперь – открываю. Я уяснил для себя, что иногда не нужно упорствовать. Нужно подчиняться естественному ходу вещей, прислушиваться к пространству. Что вам говорит эта планета?

– Никаких разумных ветров не существует, – твердо сказал я.

– Это для Искупителя их не существует. Хорошо, для всего пилигримова воинства их не существует. Но для тех, кто здесь побывал…

– Должен быть способ… – размышлял я, преградив дорогу любому пессимизму и скепсису.

– Может быть, послать сигнал SOS через Путь из варяг в греки?

– У него слишком динамичная структура, сигнал, скорее всего, затеряется, а потом еще несколько лет будет дезинформировать путешественников своим эхом.

Я был рад, что он предлагает свежие идеи, но Рамзес все еще надеялся на кого-то со стороны, тогда как мне было совершенно понятно, что нужно рассчитывать только на себя.

– Для начала нам нужно прорваться к «Тельцу», – сказал я.

– Они не трогают одиночек.

Мне послышалось?

– Как это?

– Спирали нападают только на группы людей. Я был единственным, кто выжил после падения «Гертруды». Я успел катапультироваться в спасательном модуле. Спирали могли растерзать меня, смерч, который опрокинул «Гертруду», был в нескольких сотнях метров… Но они ушли. Хотя знали, что я жив.

– Ничего они не знали, – отмахнулся я. Меня раздражало, что он одушевляет, а точнее, обожествляет заурядное природное явление, как первобытный человек, для которого гром и молния были свидетельствами неземной воли.

Однако я не мог оставить его слова без внимания.

– Были подтверждения этой… теории?

– Да, – он впервые на моей памяти смутился и подбирал слова. – Однажды я… ушел довольно далеко от колонии… В сторону падения одного из наших метеозондов… Я хотел получить его «черный ящик»… В общем, меня снова не тронули.

Я не стал спрашивать, почему он пошел один, и тем более – почему именно пошел, а не поехал. Мне он был не очень интересен со всеми его наклонностями, меня больше интересовали его люди, которые из-за трусости и мнительности своего руководителя оказались втянуты в борьбу за выживание.

– Хочу вас предупредить, – продолжал Рамзес, игнорируя мое демонстративное молчание. – Я тоже хотел спасти. Но когда на Ярополк прибыли вы, я понял, что спаситель – это не конкретный человек. Это должность. Поэтому будьте готовы к тому…

Я сел в первый попавшийся планетоход и покинул колонию. За пределами силового купола я почти было отказался от своих намерений, так как песчаная буря еще не утихла и где-то неподалеку слышался рев набравших обороты спиралей. Но не успел я испугаться за свою жизнь, как завеса пала – стихия рассеялась на глазах, смерчи уползли за горизонт. Пользуясь моментом, я прибавил скорость и, сопровождаемый попутным ветром, будто бы мчался на высоких парусах сквозь стоячий океан зыбучих песков. Я не пытался размышлять о том, почему Рамзес оказался прав, видимо, мне еще предстояло многое узнать. Сейчас я был заинтересован только в том, чтобы добраться до товарняка и суметь в одиночку поднять его в воздух.

Я признавал право Ярополка отстаивать свои границы, даже верил в наличие некоей силы, которая не давала колонистам сблизиться с этим загадочным местом. Но также я своим присутствием здесь хотел доказать, что человек и пространство не взаимоисключают друг друга, а дополняют и создают…

Ни «Тельца», ни товарняка на месте катастрофы не было видно. То есть совершенно. Их занесло по самую крышу. Над ними были тонны песка. Я вышел из планетохода, два солнца над Ярополком скрещивали тени. Мне стало интересно, что бы на все это сказал Искупитель. Вероятнее всего, он бы мудро промолчал. Важный итог этой истории состоял в том, что Рамзес был прав. Не по части разумных ветров, а в том смысле, что есть места, куда тебя не пустят. Я поплелся наугад, не разбирая дороги, и шаги тонули в холодном песке.

Неожиданно ударил встречный ветер, сначала несильный, но затем достаточно крепкий, чтобы я остановился. Еще чуть-чуть, и он свалит меня с ног. Тут я понял, что ветер не сопротивляется мне, а подталкивает. Я развернулся и сделал несколько шагов в сторону, куда дул ветер. Ради эксперимента я попытался изменить направление движения, но ветер тут же активизировался, окреп, пришлось подчиниться.

Он вел меня по равнине, и взгляду не за что было зацепиться. Я постоянно оглядывался на планетоход и боялся потерять его из виду, он был последней деталью, которая связывала меня с колонистами и человечеством вообще.

Ветер взвихрил песок, видимость ухудшилась, но я все равно шел туда, куда мне подсказывали, чувствуя, что эта подсказка постепенно становится требованием – меня почти толкали в спину, иногда грубыми тычками, как надсмотрщик подгоняет заключенного. Впервые за время моей вылазки стало страшно. И впервые я боялся не порицания Искупителя, а за свою жизнь.

Внезапно ветер улегся, как отрезало, осел песок, я сделал еще несколько шагов и только тут заметил, что нахожусь на краю глубокого оврага, в который едва не угодил. Еще бы чуть-чуть, самую малость… Я отпрянул, а моему проводнику нужно было всего ничего: слегка надавить – и я очутился бы в бездне. Я стал пятиться, внутренне умоляя о спасении, и оно было мне даровано. Со всех ног я бросился к планетоходу…

– Он хотел тебя убить, – заявил Рамзес.

– Почему же не убил? – стало интересно мне.

– Но возможность он обозначил, – пожал плечами Рамзес. – Намекнул, что будет со всеми нами, если не уберемся отсюда.

– К чему все эти намеки? Ярополк вполне успешно сдерживает колонизацию. Ему остается только поднажать…

– Но он этого не знает, – предположил Рамзес.

– Все он знает.

Я осекся. Последняя преграда пала, я был во власти всеобщего помешательства и не мог смахнуть параноидальный морок. Выискивая меньшее из зол, некую универсальную теорию, которая все объяснит и не ввергнет меня в пасть безумия, я решил, что ветер, конечно, не может быть разумным, скорее всего, им кто-то управляет, и этот кто-то всячески маскирует свое присутствие.

– Ты сам говоришь, что он не трогает одиночек, – напомнил я Рамзесу.

– Я бы на его месте сделал исключение.

– Нет, послушай, здесь же явно что-то не то. Он повел меня к этому оврагу, именно повел…

– Что за овраг?

– Овраг как овраг, не в нем дело. Да, ты прав, это был намек, только не на то, что ему ничего не стоит со мной разделаться, а на что-то другое.

Я знал, что не поверю сам себе, а тем более не поверит Рамзес, но все-таки сказал:

– Что он пытается уберечь меня от опасности?

– Тебя? – усмехнулся Рамзес.

– Всех нас?

– И при этом он бросается на планетоходы, опрокидывает пассажирские лайнеры…

– Потому что нам здесь нельзя находиться.

Рамзес расплылся в улыбке.

– А я о чем.

Для пилигрима согласиться с такой нелепицей означало подвергнуть сомнению один из главных постулатов – что космос доступен и познаваем. Что нет в нем чужой воли, которая пересилила бы волю человека.

– Почему Ярополк нас гонит? – не отступал я. – Что здесь не так? Радиация? Вулканы? Карст?

– Мы миллион раз проверяли, – отмахнулся Рамзес. – Зря ты надеешься на его благие намерения. На Ярополке нам ничто не угрожает, кроме самого Ярополка. Все здесь в полном порядке.

Хоть на что-то он сгодился. Я кивнул.

– На планете действительно все в порядке.

Он только покачал головой, мол, у каждого свои тараканы.

Я отправился в радиорубку, где связался с ближайшей обсерваторией и запросил информацию о потенциальных угрозах для планеты. Мне ответили, что в ближайшем будущем за Ярополк можно не беспокоиться: астероиды обойдут его стороной, радиационная активность в галактике несущественная, оба светила – вполне стабильные и надежные звезды, еще как минимум несколько миллионов лет они будут снабжать планету теплом и светом.

Я предполагал, что выводы сделаны на основе аналитики ГРУНТа. ГРУНТ – это такая всеобъемлющая система космической безопасности. Ее функционирование обеспечивают тысячи зондов, разбросанных по разным углам галактики. Данные, поступающие с зондов, складируют в общий реестр и на их основе составляют «карту» будущего той или иной территории: рождение и гибель звезд, геомагнитная активность, затмения, парады планет и метеоритные дожди – все предсказано на несколько десятилетий вперед. Во времена освоения космоса ГРУНТ был голубой мечтой по причине того, что на производство, запуск и обслуживание такого количества космических аппаратов не хватило бы всех денег мира. Воплотить подобное в реальность могла только воля пилигримов.

Объяснить свою уверенность я не мог даже самому себе, но сейчас мне предстояло убедить наших звездочетов, что их великолепный и безошибочный ГРУНТ дал катастрофический сбой.

Сначала я осторожно осведомился об угрозах, которые ГРУНТ посчитал несущественными. У меня спросили, куда следует выслать пятисотстраничный каталог, составленный в алфавитном порядке. Тогда я сосредоточился на том, что гарантированно могло погубить Ярополк (и не только его), но чему ГРУНТ вынес оправдательный вердикт.

На этом этапе у меня поинтересовались, чем, собственно, меня не устраивают выводы, сделанные системой. Я уклончиво ответил, что преследую личный интерес. Из того, на что стоило обратить внимание, – сверхгигантский астероид Сербий, которому предстояло разбиться о поверхность соседней с Ярополком планеты. Далее – кандидат в сверхновые звезды, который, по последним прогнозам, после взрыва должен обратиться в черную дыру средних размеров с исковерканным гравитационным полем; а также мощнейшая магнитная детонация, что в состоянии непредсказуемым образом повлиять на планетарную эволюцию, особенно это касается тектонической активности на планете. Как бы то ни было, но все эти явления происходили на приличном отдалении от Ярополка. Так гласила версия ГРУНТа.

Я спросил у собеседника, не беспокоит ли наблюдателей то, что эти угрозы будут реализованы почти синхронно – и учел ли эту деталь ГРУНТ. Мне задали встречный вопрос, мол, знаю ли я что-то, чего не знают они. Я вновь ушел от ответа. Меня уверили, что данные будут перепроверены, о результатах мне сообщат, спасибо за обращение, и т. д. и т. п. Я был не очень мягок в своих требованиях, так что ожидать от них дружелюбного отношения было нелогично.

Оставалось ждать. В нашей ситуации это было самое сложное. Вероятно, бойцы Рамзеса подняли бы бунт, если бы в нашем распоряжении оказался хотя бы один корабль. А так им оставалось смириться с моим бездействием. На меня косились с грустью и уже без надежды, как на предателя, назначенного часовым. И даже те, кто прибыл сюда под моим началом, всем своим видом выражали несогласие. Попыток добраться до «Тельца» мы больше не предпринимали. Два солнца крутили бесконечные восьмерки в небесах над Ярополком, ветер улегся, а я больше не чувствовал, что ответственен перед кем-либо. И даже Искупитель ушел на дальний план. Возможно, потому что я чуть не погиб здесь и как бы родился заново, без долговых обязательств.

Наконец пришел ответ из обсерватории. Мне сообщили, что данные ГРУНТа оказались верны лишь по части времени реализации угроз. Что касается их физической составляющей, то здесь система дала крупного маху. Причиной ошибочных суждений послужило то, что ГРУНТ еще не научился дистанционно определять материал, из которого сделаны объекты. Астероид Сербий он счел углеродным, то есть каменным. На самом деле он таким и был, но лишь снаружи, внутри же после более тщательного исследования обнаружилась невиданная аномалия – огромное металлическое ядро. Это и позволило скорректировать прогноз ГРУНТа.