Текст книги "Свой среди своих"

Автор книги: Дмитрий Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

После ухода халдея разговор за столиком перешел в плоскость обсуждения рабочих проблем.

– Хороший груз завтра придет, – значительно сказал Беноев, почесывая кадык.

– Пистолеты? – уточнил Шалиев, которого совсем недавно допустили к информации о транзитных грузах.

– Ага. – Мухтар воровато оглянулся. – Без звука стреляют, китайские. «Тип шестьдесят семь»[39] называются…

– Нам бы такие, – мечтательно произнес Темирбулатов, у которого в тайнике был спрятан всего лишь старенький «Макаров» с изношенным стволом и треснувшей пластмассовой накладкой на рукоятке. Разброс пуль был таким большим, что стрелять можно было лишь на дистанциях до десяти метров, на большем расстоянии Хож-Ахмед не попал бы даже в спящего слона.

– Вот и я о том же, – тихо сказал Беноев. – Партия большая, идет нашим братьям в Ичкерию. Кто там считать будет?

– Нам здесь хорошее оружие пригодится, – поддержал Шалиев. – Русаки борзеют, скоро их учить надо будет.

– А как же количество? – удивился Темирбулатов. – Не сойдется же…

– Э-э, ты молодой еще. – Беноев подождал, пока официант расставит на столике рюмки, откроет бутылку, разольет всем первую порцию «огненной воды» и удалится. – Кто там в горах считать будет? Пятьсот пистолетов или четыреста девяносто – какая разница? Если что – скажем, что таможенникам подарили. Типа, они попросили… Братья поймут. Мы большое дело делаем, порт держим.

– А старшие против не будут? – Сомнения грызли Хож-Ахмеда, воспитанного дедом в строгих принципах почитания глав семейств, к которым двадцатилетний чеченец относил и главарей преступной группировки.

– А им зачем знать? – вопросом на вопрос ответил Мухтар, опрокидывая в рот холодную водку. – Мы ж для дела берем, не для понтов…

– Точно, – согласился Шалиев, окидывая взглядом вошедших в ресторан пятерых азербайджанцев.

– Ну, если для дела… – Темирбулатов чувствовал себя неуютно, но продолжать спор не стал.

Вновь прибывшие расселись за столиком в противоположном конце зала. Один из азербайджанцев взмахнул рукой, подзывая официанта, и вся компания стала шумно обсуждать предложенное меню.

– Да и эти, – Беноев мотнул головой в сторону галдящих коллег, – наглые стали… Не мужчины, воевать за веру не хотят, только торговля на уме. Тоже учить придется… Причем скоро.

Сообщение о возможном конфликте с азербайджанской ОПГ оказалось для Шалиева и Темирбулатова новостью. Беноев крутился рядом с главарем чеченской группировки и знал многое, о чем рядовые бойцы не догадывались.

– Точно скоро? – заинтересовался Салман.

– Точно, точно. – Мухтар горделиво посмотрел на соплеменников. – Мы им предложим один из терминалов отдать, они, видит Аллах, не согласятся. Тогда и проучим…

– А если согласятся? – предположил Шалиев.

– Ты бы согласился? – хмыкнул Беноев.

– Я – нет…

– И они нет. Так что пистолеты возьмем, пригодятся. – Алкоголь развязал язык недовольному своим нынешним положением чеченцу, и он принялся выбалтывать всё, что ему стало известно на сходке лидеров группы. – Цыган на место поставим, хватит им «планом»[40] торговать и не делиться… Барыгам процент поднимем. Короче, чтоб платили все нормально… С нефтью что-то решать надо. Разборки будут, – свистящим шепотом выдал Мухтар, нависая над столом, – и неслабые…

Глава 4
Пива в дорогу в меру бери

Мальков подбросил в руке черный пистолет из армированной стальными нитями пластмассы, проверил крепление баллончика со сжатым воздухом, коим шарики с краской выталкивались из ствола, и прошелся по пустому первому салону огромного самолета.

Сидевший в кресле стюарда майор Хватов сверился со списком псевдонимов, которые были присвоены исполнителям ролей преступников шутниками из службы по борьбе с терроризмом.

– Будешь Ушатом Помоевым…

– А более благозвучного имени не нашлось? – без всякой надежды на успех спросил Андрей.

– Увы. – «Дед Пихто» сложил листок бумаги вчетверо и засунул в нагрудный карман куртки. – Да ты не переживай. Иванидзе у нас – Кока Героинов, Аленка – Блоха Бешеная, Оленев – Отстой Отстоев.

– А ты?

– А я – Чудак Унитазов. – Хватов свел брови к переносице. – Вот как хочешь, это называется, так и выбирай…

– Слушай, а эти «имена» прямо так в бумагах по учениям и проходят? – справился Мальков, которому еще не доводилось знакомиться с документацией о «набатах», «циклонах» и «тайфунах».

– Конечно. – Заместитель начальника РССН зашуршал целлофановой оберткой сигаретной пачки. – К ним же все аудио и видеозаписи прилагаются. Соответственно, всё должно совпадать. Хорошо еще, что запрещено использовать матюги для кодовых имен, а то б наши остряки напридумывали…

– Не сомневаюсь. – Егор засунул пистолет за пояс и пошел во второй салон.

Изображавшие «пассажиров» курсанты застыли в креслах со сцепленными на затылках руками. Один из «заложников» лежал в проходе. Желтые кляксы на его одежде означали места попадания «пуль» из пистолета Незабудкиной.

Мальков непроизвольно дотронулся до своего оружия, заряженного лиловыми шариками. Цвет краски для каждого из участников мероприятия был выбран свой собственный, чтобы далее при разборе учений не путаться, кто, куда и сколько раз выстрелил. Иванидзе принадлежал оранжевый цвет, Оленеву – ярко-голубой, Хватову – розовый.

– Думаете, я тут с вами шутки шутить буду?! – заорал в тишине вошедший в роль «злого террориста» заместитель начальника пресс-службы, заставив Егора вздрогнуть от неожиданности. – Еще кто-нибудь рот откроет – вытащу на трап и пристрелю!

Коллега Оленева по работе с общественностью, симпатичная высокая брюнетка с короткой стрижкой, несильно стукнула рукояткой пистолета по плечу кусающего губы паренька на крайнем правом месте центрального ряда.

– Милый, ты еще не раздумал со мной спорить или как? – Незабудкина так пригнула голову паренька, что тот коснулся носом собственных коленей. – Сидеть тихо…

Мальков тоже решил поучаствовать в воспитательном процессе, достал свое оружие и ткнул стволом в мужчину, сидевшего вполоборота в кресле первого ряда и наблюдавшего за происходящим.

– А ну, руки за голову! – приказал старший лейтенант.

Мужчина обернулся и изумленно уставился на Егора.

Оленев придушенно хрюкнул.

– Не понял?! – Мальков подцепил мужчину снизу за подбородок стволом пистолета и заставил того откинуть голову назад. – Считаю до трех! Раз!…

– Егорчик, – Незабудкина отвлеклась от паренька, – это не захваченный нами пассажир, а наблюдатель из штаба учений. Его здесь вообще физически нет. Ты разговариваешь с пустым креслом…

Курсанты-"заложники" мстительно заржали.

– Извините. – Мальков убрал пистолет и почувствовал, что краснеет.

– Ничего. – Наблюдатель потер шею. – Надо было вас сразу предупредить, кто есть кто. Первый раз участвуете?

– Да, – сморщил нос Егор.

– Бывает, – философски отметил наблюдатель, регулярно попадающий на прицел к «террористам»-новичкам. – В хвосте еще один мой коллега.

– Понял. – Мальков покрутил головой.

– Пройдитесь пока по самолету, присмотритесь, – посоветовал наблюдатель-подполковник из Службы ЗКСиБТ. – Прикиньте, как вы будете противодействовать группе захвата.

– Ясно.

Сопровождаемый улыбками «заложников», старший лейтенант двинулся по проходу.

– Ну так что? – Незабудкина вернулась к прерванному занятию и крутанула пареньку ухо. – Будешь еще скалиться?…

– Не буду, – проникновенно сказал курсант.

– Госпожа Бешеная, – напомнила Алена «заложнику» установленные ею правила общения.

– Госпожа Бешеная, – послушно повторила «жертва террора».

– А теперь – всё вместе…

– Не буду скалиться, госпожа Бешеная.

Ухо у паренька горело.

– Молодец, – похвалила Незабудкина и наконец оставила в покое воспитуемого.

***

Начальник РССН полковник Ярошевич набросил на плечи темно-синюю утепленную куртку, подхватил кожаную папку, нахлобучил на голову кроличью шапку неопределенного цвета и стремительно выскочил из кабинета.

У белой командирской «Волги» притопывал его первый заместитель подполковник Агеев.

Ярошевич окинул орлиным взором выстроившуюся в походный порядок колонну микроавтобусов и махнул рукой водителю головного «Форда-эконолайна».

Чудо заокеанской техники, прозванное за свой почтенный возраст «бабушкой», засияло сине-красными огнями, коротко взвыло сиреной и отвалило от тротуара. За «Фордом» двинулись и остальные машины. Полковник поправил поясную кобуру с «Перначом»[41], забросил папку на заднее сиденье рядом с местом Агеева, а сам полез вперед.

«Волга» пошла замыкающей в колонне.

Вячеслав Георгиевич закурил «Золотую Яву», развернулся на сиденье и в упор посмотрел на Агеева.

– Михал Аркадьич, вы когда мне список следующей группы на Чечню представите?

– К концу недели… Мы и так уже все резервы выбрали. Ребята почти не отдыхают.

– Знаю, – буркнул Ярошевич.

Контртеррористическая операция в Чечне отнимала у отряда силы, могущие пригодиться в случае серьезного происшествия в Северо-Западном регионе. Каждые три месяца четверть группы отправлялась в командировку на Кавказ, меняя воевавших там товарищей. У многих предстоящая поездка была уже шестой-седьмой по счету, если считать с девяносто пятого года, когда спецназ питерского УФСБ впервые вступил в бой с отрядами ичкерийских «борцов за свободу и независимость».

Чеченская кампания всем изрядно надоела.

И дело было не в том, что кто-то трусил. Просто японская профессия «камикадзе» у спецназа не в чести. Героически погибнуть, захватив с собой на тот свет пяток-другой полуграмотных и обдолбанных наркотиками бородачей, не так сложно. Труднее – выполнить задание и при этом не потерять никого убитым. В идеале – обойтись даже без раненых. А в тех условиях, что существовали в Чечне, опасность подстерегала на каждом шагу. Причем даже не только и не столько от боевиков, которых можно выследить и нейтрализовать, а от продажных ментов, местного ОМОНа и чиновников, частенько и не за очень большие деньги сбрасывавших бандитам информацию о времени и маршруте выдвижения отрядов спецназа.

Естественно, если эта информация до них доходила…

Для РССН и многих тысяч честных солдат и офицеров объединенной группировки война была тяжелой работой, которую надо было исполнить.

А для других, в числе которых отчего-то преимущественно встречались сотрудники МВД и контрактники из внутренних войск, чеченская кампания являлась хорошей возможностью всласть пограбить и помародерствовать.

Мародеры никого не стеснялись.

Почти после каждой зачистки села с вытеснением мирных жителей за околицу, дабы те не попали под огонь бойцов ГРАДа, с тыла подъезжали грузовики и «трофейная команда» в серо-синем камуфляже резво загружала кузова автомобилей брошенным сельчанами добром. Тащили всё подчистую: ковры, мебель, посуду, телевизоры, спутниковые тарелки, с корнем выдирали стиральные и посудомоечные машины, обчищали сараи и амбары, выволакивая мешки с мукой, поставленные по линии гуманитарной помощи из других российских регионов, банки с домашними заготовками и даже сельскохозяйственный инвентарь.

Спорить с грабителями в погонах было бессмысленно.

Обычно их сопровождал какой-нибудь штабной полковник, осуществлявший общее руководство «экспроприацией» и имеющий полномочия приказать спецназовцам не вмешиваться.

Правда, один раз старший боевой группы, майор Александров с позывным «Зорро», не сдержался и отметелил заплывшего жиром сорокалетнего лейтенанта-контрактника, набившего мешок детскими игрушками и одеждой. Лейтенант визжал как поросенок, в зад которому вставили вывернутый наизнанку жгучий перец «хабанеро», и улепетывал от взбешенного Зорро на четвереньках, ибо спецназовец время от времени выпускал от груди короткую очередь из автомата и не давал мародеру возможности встать во весь рост. Если бы в тот момент поблизости оказался представитель жюри «Книги рекордов Гиннесса», то можно не сомневаться, что на глянцевых страницах этого фолианта появилась бы запись об установлении нового мирового рекорда бега на карачках для соискателей из рода «хомо сапиенс» подвида «мусор вульгарно».

Урок был понят правильно, а весть о «беспределыцике» из питерского УФСБ быстро разнеслась по заинтересованным кругам. С тех пор в районе, где работал «Град», мародеры старались не появляться, а если и приходили, так только после отъезда группы.

Другой не менее важной и неприятной проблемой были поставки боевикам современного российского оружия, средств связи и медикаментов. У стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что служба тыла снабжает в первую очередь банды наемников, а уж некондиционными остатками – своих военнослужащих.

Не хватало самого элементарного. Спецназовцы даже вынуждены были менять две пачки обычных патронов на пачку трассеров[42], кои в избытке были у милиционеров.

Или взять тот же промедол – одноразовые пластиковые тюбики с обезболивающим приходилось вбивать раненому ударом, так как выдавить жидкость по инструкции не удавалось. А боевики пользовались новейшими миниатюрными шприцами-автоматами, сводящими на нет риск образования тромба от попадания в кровеносный сосуд воздуха…

– Но вы все-таки не тяните с комплектованием группы, – попросил Ярошевич. – Ребятам еще подготовиться нужно, хоть чуток отдохнуть перед поездкой.

– И с сухпайками разобраться, – напомнил Агеев.

– Завтра будет машина с тушенкой. – Полковник выпустил клуб дыма. – Наши дээровцы[43] помогли. Вопрос, слава Богу, решен.

***

Мальков выбрался на трап, посмотрел на выделенную для учений пустую стояночную площадку, по которой порывистый ветер гнал снежную крошку, передернул плечами и облокотился о поручень.

– Вышла Таня на крыльцо, – раздался из-за спины Егора вкрадчивый голос Оленева, – и поняла, что делать ей там, в общем-то, нечего…

– Глупо получилось, – не поворачиваясь, сказал Мальков. – Завтра, небось, все управление об этом знать будет.

Майор Оленев встал рядом со старшим лейтенантом.

– Ты не переживай. Бывает… На то это и учения. В принципе, ты правильно среагировал на человека, не подчиняющегося общим для всех заложников командам. Террорист так бы себя и повел…

– Ага, – криво улыбнулся Мальков. – И кому-нибудь обязательно придет в голову окрестить меня «супертеррористом». Мол, даже наблюдателей построить пытался.

– С наблюдателями всегда накладки, – махнул рукой Оленев. – Раньше их даже на время штурма оставляли… И каждый раз после учений отправляли подлечиться. Спецназёры ж не разбирают, кто типа террорист, а кто нет, кладут всех одинаково. Теперь их заблаговременно отзывают, когда штурмовики подтягиваются.

– Тогда мы примерно будем знать время штурма, – сообразил Егор.

– Какой умный! – развеселился майор. – В штабе это учли и наблюдателей отзывают в момент приезда группы к месту работы. Так что время штурма нам неведомо. Как будут готовы, так и начнут…

Мальков хмыкнул и проводил глазами пересекающий поле топливозаправщик.

– Пошли в салон? – предложил Оленев. – А то задубеем…

– Пошли, – согласился старший лейтенант.

Глава 5
Ox, как тоскливо ехать без мигалки!

Начальник УФСБ по Санкт-Петербургу и области генерал-лейтенант Панин распахнул дверь в маленькую комнатку для секретных переговоров, расположенную рядом с его кабинетом, пропустил вперед Ястребова, включил систему акустического глушения и уселся напротив своего первого заместителя на небольшой кожаный диванчик.

– Итак, Владимир Сергеич? – Панин не любил прелюдий и сразу приступал к делу.

– Геннадий Алексеевич, – Ястребов положил руку на подлокотник, – нужны ваше согласие и санкция директора на продолжение Черноморской темы.

Панин склонил голову набок.

– Аргументация?

– Щербаков уверен, что Гордеенко был убит. Я согласен с его предположениями.

– Вы говорили с начальником ССБ?

– Да.

– Его мнение?

– Не исключает такой возможности.

– Так. – Панин сложил губы бантиком. – Есть какое-либо определенное направление, в котором можно начинать поиск?

– Опять с самого начала. С порта, с документов.

– Каков масштаб операции? – Начальник управления встал и оперся о спинку дивана.

– Подробности еще не обсуждались. – Ястребов посмотрел на Панина снизу вверх. – Если будет принципиальное согласие, я представлю вам подробный план в течение двух дней.

Геннадий Алексеевич опустил глаза, подпер рукой подбородок и задумался.

Ястребов скрутил крышку с бутылочки минеральной воды, стоящей на столике, и налил себе полстакана.

– Предложение принимается, – после минутного молчания сказал Панин. – Я сегодня поставлю в известность директора. Помощь Москвы нужна?

– Нет. – Владимир Сергеевич был готов к вопросу. – И желательно, чтобы о предстоящей операции знал только директор.

– Хорошо.

В секретных службах стараются сводить круг посвященных до минимума, и ситуация, в которой о мероприятии знают лишь несколько человек из руководства, вполне обычна.

– Кого вы намерены привлечь из нашего управления?

– Щербаков подберет основного исполнителя. – Ястребов налил себе еще воды. – Плюс группы прикрытия из ОПС[44] спецназа..

– А как с коллегами на месте?

– Пока, думаю, не стоит их информировать, – спокойно отреагировал первый заместитель начальника управления.

Панин сел обратно на диван.

– Что ж, основные моменты я прояснил. – Геннадий Алексеевич ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. – Как по вашей линии думаете действовать?

Ястребов курировал направление контрразведки, и вопрос был не праздный.

– Проведем необходимую проверку, хотя участие в предполагаемой ликвидации Гордеенко наших «противников-партнеров», – пошутил генерал, – весьма сомнительно.

Панин кивнул.

Все спецслужбы мира любыми способами избегают проведения силовых акций против сотрудников чужих разведок и контрразведок, ибо это неизбежно нарушает сложившийся баланс сил и вредит делу. В сообществе «рыцарей плаща и кинжала» существует негласная договоренность не только о недопустимости физического воздействия на кадровых офицеров спецслужб, но даже об обязательном оказании помощи, если чужому оперативнику грозит непредусмотренная опасность и если об этом становится известно соответствующей структуре. В противном случае текучесть кадров в разведках приближалась бы к стопроцентной отметке, и профессионалы в проведении тайных операций занимались бы исключительно тем, что уничтожали бы друг друга самыми разнообразными способами. О получении же ценной разведывательной информации, вычислении агентурных сетей и прочей полезной государству деятельности можно было бы забыть.

– Готовьте план, – резюмировал начальник управления. – С директором я согласую.

***

– А вот еще был случай[45].

В ожидании приезда штурмовой группы РССН Мальков и Оленев устроились в пустом третьем салоне эконом-класса и пили привезенный старшим лейтенантом кофе, не забыв предложить его остальным «террористам». Наблюдатели отказались от своей порции в пользу остающихся на борту коллег, которым в скором времени светила встреча с агрессивно настроенными спецназовцами, а «заложникам» кофе не был положен по статусу. Да и не хватило бы небольшого термоса на полсотни желающих.

– Году в девяносто четвертом… – Оленев разломил пополам маленькое печенье, пачка которого была его вкладом в совместную трапезу, и с видимым удовольствием начал жевать. – Разгул демократии, понимаешь… Приходит к нам группа творческой интеллигенции. Журналисты, писатели, парочка драматургов, даже искусствовед среди них затесался. Ну, только прошли пост внизу, встали у лифта, и тут одна писательница хвать проходящего прапорщика за рукав и как завопит: «А ну, мясорубку покажите!»

– Какую мясорубку? – не понял Егор.

– Вот! – Майор взмахнул руками, чуть не перевернув откидной стол со стаканчиками и печеньем. – И он не врубился. Тетка опять: «Где мясорубка?!» Прапор почесал репу и говорит: «Наверное, на пятом этаже, в столовой. Идите туда, вам покажут…» Писательница в крик: «Да вы издеваетесь! Да я все про вас знаю! Немедленно мясорубку показывайте!» Тут уже прапор злиться начал. «С головой плохо? – спрашивает. – Так у нас медслужба для таких буйных имеется!» В общем, скандальчик разросся до того, что прибежал комендант. Писательница к нему с теми же претензиями, тот ее тоже в столовую отправляет…

– А что за писательница? – поинтересовался Мальков.

– Нинель Катырли…

– Слышал, но не читал, – посетовал Егор.

– Что интересно – вроде умная женщина. – Игорь пожал плечами. – С точки зрения литературы очень недурственно пишет, язык богатый, сюжеты в рассказах и повестях интересные… Но как связанной с органами госбезопасности фактуры касается – всё, туши свет, сливай воду. Начинается поток неотягощенного логикой сознания.

– А мясорубка тут при чем?

– Мясорубка – конек Катырли, – вздохнул Игорь. – Где-то, видимо, услышала эту бредовую историю и теперь ее повсюду пропагандирует. Дело вот в чем: в среде диссидентов существовала легенда о том, что в наших «подвалах» есть огромная мясорубка, через которую пропускают трупы невинно убиенных и замученных, а кровь и перемолотые останки якобы спускают по специальному желобу в Неву. Благо та рядом… На Катырли эта легенда произвела неизгладимое впечатление, и, как только у нас разрешили издавать все что угодно, она стала впихивать упоминания о мясорубке практически в каждое свое произведение, где речь идет о Питере доперестроечных времен. Дошло до того, что она сама начала «свидетельствовать» о том, что лично видела, как ранним утром у набережной рядом с Литейным мостом расплывается кровавое пятно и как рыбы жадно хватают кусочки перемолотых трупов. Типа, много лет подряд по утрам ходила на то место, где этот пресловутый желоб выходит в реку, наблюдала эту картину и молилась за души погибших в застенках ЧеКа.

– Бррр, – скривился старший лейтенант. – Душераздирающее зрелище…

– И я о том же, – согласился Оленев. – Но ей же нормальным языком не объяснить… Комендант повел ее в подвал, включил свет, говорит: «Ищите!» Инженерша человеческих душ подвал облазала и погрустнела. Нет мясорубки и желоба, хоть тресни… Тут другой «великий диссидент» вмешивается. «Замуровали! – кричит. – Прямо перед нашим приходом! И вообще – тут восемь подземных этажей!»…

Мальков хихикнул.

Рассуждения о семи-, восьми-, иногда даже – о двенадцати подземных этажах здания на Литейном, 4 он слышал и читал многократно. Якобы в мрачном подземелье располагались пыточные камеры и «конвейеры» для массовых допросов, боксы для медицинских экспериментов над задержанными, тайная библиотека Феликса Дзержинского, подпольный публичный дом исключительно для сотрудников НКВД-КГБ, могилы заслуженных чекистов и многое другое.

Авторы публикаций старались переплюнуть друг друга в описании «ужасов Большого дома» и часто доходили до полного маразма.

К несчастью для сильно «демократизированных», но не всегда образованных акул пера, многоярусных подвалов в здании ФСБ не было. Было только бомбоубежище. Петербург стоит практически на болоте, поэтому углубляться в почву глубже, чем на десять метров, не рекомендуется. К тому же технологии строительства метрополитена в те далекие года, когда возводился дом номер четыре по Литейному проспекту, находились в зачаточном состоянии и при сооружении здания не использовались. Возможно, в одном из первоначальных проектов могли предусмотреть один-два подвальных этажа, но близость Невы и сложности гидроизоляции перечеркнули сии авангардистские планы.

– Комендант озверел окончательно, – продолжил майор, – сбегал в бытовку за ломом и вручил его экс-диссиденту. «Долбите, – говорит, – я разрешаю!» Ну, этот придурок пару раз тюкнул по бетону, но как-то вяло. «Тут, – молвит, – динамит нужен» Естественно, взрывать здание ему никто не дал. После чего, как ты понимаешь, в прессе появляется серия статей о том, как над делегацией правозащитников издевались «бериевские сатрапы». Описывались изощрённые насмешки над уважаемыми лидерами демократического движения, сокрытие нами многоэтажного подвала путем заливки бетона на люк, перенос мясорубки на пятый этаж и прочие прелести.

– А в той делегации что, так ни одного нормального не нашлось?

– Почему не нашлось? Нашлось… Только вот их материалы либо вообще никуда не поставили, либо изрядно подсократили и тиснули петитом на самые дохлые полосы.

– Вообще-то ситуация знакомая, – согласился Егор. – Меня Рыжиков тоже типа правозащитной прессой загрузил.

В проеме появился один из наблюдателей:

– Всё, ребята, счастливо!

– Ну вот. – Оленев поднялся из кресла. – Приехали наши орлы. Пошли, будем готовиться к «героической гибели»…

***

Ближайший помощник лидера одной из этнических преступных группировок, в невообразимом количестве расплодившихся в Питере после 1985 года, и одновременно с этим – заместитель руководителя отделения Союза правых сил в Гатчине, мнил себя излишне крутым, неуязвимым для сотрудников правоохранительных органов и спецслужб и потому на язык был весьма несдержан.

Что для человека, получившего гатчинскую прописку через фиктивный брак, имеющего весьма запутанные отношения с налоговыми органами и физически хилого было несколько неосмотрительно.

На одной из пресс-конференций, созванной по случаю очередного провала СПС на выборах в городское собрание и должной продемонстрировать решимость гатчинских монетаристов-либералов продолжать борьбу с «губернаторской кликой», заместитель крёстного отца невеликого масштаба наговорил достаточно о своих дружеских отношениях с северо-кавказскими бандитами, для того чтобы им заинтересовались и Служба экономической безопасности, и Служба по борьбе с терроризмом.

Все операции ФСБ начинаются с разведки обстановки.

В отличие от МВД и прокуратуры, где до сих пор в цене лишь выбиваемое разными способами «чистосердечное признание», секретная служба сначала старается по максимуму собрать прямые и косвенные доказательства участия подозреваемого в той или иной вредной для государства деятельности, а уж затем переходить к фазе обысков, арестов и работе непосредственно с задержанными. Хотя, конечно, бывают и исключения, когда в руки следователей попадают сырые дела.

Происходит сие в основном из-за пресловутого «человеческого фактора».

Кто-то поленился, кто-то решил, что подозреваемый расколется на первом же допросе, кто-то захотел проявить себя с лучшей стороны перед начальством, кто-то, в силу дефицита интеллекта, слишком буквально воспринял параграфы из Закона о государственной тайне, кому-то просто не понравился конкретный человек, кто-то решил на примере быстрого раскрытия сделать себе имя и продвинуться по карьерной лестнице, оттеснив в сторону более успешного коллегу. Разные случаи бывают. В ФСБ есть и умницы, и дураки, преодолевающие рогатки предварительного отбора и занимающие должности на разных ступенях иерархии. Однако дураков в процентном отношении всё же меньше, чем их должно было бы быть, если бы не существовало весьма строгих критериев соответствия занимаемой должности и Службы собственной безопасности.

Да и борются с ними довольно успешно.

Редкий дурак засиживается в должности дольше пары лет. По истечении этого срока ему либо предлагают уволиться по собственному желанию, либо переводят в подразделение, где он принесет наименьший вред.

Передний край любой оперативной комбинации, помимо группы планирования, обеспечивает Оперативно-поисковая служба, в просторечии называемая «семеркой». Во времена существования КГБ СССР наружным наблюдением занималось Седьмое управление, после его реформирования службу переименовали в ОПС, но подавляющее большинство сотрудников ФСК, МГБ, МБР[46], а затем и ФСБ так и продолжили использовать старый жаргонизм…

Капитан Сергей Осипов, носивший совершенно не подходящий его внешности позывной «Марадона», сделал большой глоток чаю из бутылки с этикеткой «Балтика № б» и извлек из замусоленной пачки «Примы» мятую овальную сигарету.

Объект вот уже третий час торчал во второразрядном гатчинском ресторане с непонятным названием «Князь Суворов», спешным порядком перестроенном из заводской столовой, но сохранившем все отрицательные признаки советского общепита: хамоватый персонал, несвежие скатерти, свиные котлеты «выстрел в желудок» и суп-харчо, который с трудом можно было отличить от жижи из кастрюли для отходов. Однако заместителя председателя отделения СПС это не смущало. Ему отдельно подавали нежнейший шашлык и поили настоящим грузинским вином, которое владелица увеселительного заведения держала для дорогих гостей и проверяющих из ОБЭПа[47].

Объект вкусно кушал и параллельно обсуждал с небритыми подчиненными особенности наездов на местных коммерсантов.

Цены в ресторане были таковы, что сотрудники сменного наряда ОПС вынуждены были ограничиться наблюдением с улицы. Ибо платить сто двадцать рублей за чашку дрянного кофе и в манере Шарапова сидеть с ним весь вечер – это сюжет для кино, а не для жизни. Денег на оперативные расходы выдают немного, поэтому тратить их нужно с толком. Ничего особенного объект в ресторане не делал, все его собеседники были давно установлены, и их беседа серьезного оперативного интереса не представляла. Обычные «тёрки» на тему того, как кого «развести», кто, кому и сколько задолжал, и похвальба о своих постельных успехах.

Марадона закурил, снова хлебнул из бутылки и краем глаза отметил Горбуна, вступившего в яростный спор с торговкой семечками у входа в ресторан. Горбун минут пять препирался с монополисткой, оккупировавшей прибыльное место и не подпускавшей к нему никого из своих товарок ближе чем на сто метров, пару раз повысил голос, пытаясь втолковать красномордой бабище принцип соотношения «цена-качество», сбил цену на двадцать копеек, получил кулек и гордо удалился за угол, чтобы через четверть часа вынырнуть оттуда в другой одежде, с жиденькой бороденкой и с потертым портфелем под мышкой.

К обшарпанному фанерному ларьку с тусклой вывеской «Дары Бахуса» подтянулись Борман и Москит, изображавшие неразлучную парочку местных пьяниц. Маски люмпенов и гегемонов в сложившейся ситуации были наиболее оправданными, так как появление на изрядно загаженной улице чистеньких интеллигентов с написанным на лбу высшим образованием и золотыми запонками в манжетах белоснежных рубашек привлекло бы ненужное внимание.

Борман достал из кармана горсть мелочи и принялся громко обсуждать с товарищем предстоящую покупку веселящего напитка.

Москит натужно мычал в ответ и всё норовил упасть.

– Дождик[48], – раздался в наушниках у оперативников голос Брунса, засевшего на чердаке дома напротив и отслеживавшего в бинокль окружающую обстановку.

К ресторану подъехал темно-синий «Мерседес»-универсал, на задней двери которого сиял шильдик «E55TAMG 4matic», из него вывалили трое братков и направились прямиком в ресторан.