Текст книги "Карпара Тифчик"
Автор книги: Дмитрий Чарков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Вот вам и коттедж, и с парадной дверью, – сказал я, давая ему пространство, чтобы заглянуть сквозь дырочку внутрь.
– О-о, мечта бомжей, – удовлетворенно протянул Сергеич, осматривая "хоромы" опытным хозяйским оком. – Как сюда еще наши коллеги с базы не добрались, удивительно.
Не успел я и глазом моргнуть, как мой спутник поддел рукой металлический лист снизу, потянул на себя и оторвал нижнюю его половину со стального каркаса двери, на котором тот держался последние лет сорок, судя по всему. Акционер уверенно просунул голову внутрь, осмотрелся и быстро проник в помещение. Я, не долго думая, последовал его примеру.
Внутри было тепло и сухо. Справа, незамеченные нами ранее из "глазка", торчали два крана от труб – с холодной и горячей водой, вероятно; в полу темным отверстием зиял сток, который выходил, наверно, прямо в канализационный тюбинг.
– Еще бы полотенце с мылом, – размечтался Сергеич, но мыло он, впрочем, нашел тут же, у сточного бордюра. – Вот же люди живут!
Я подошел к приотворенной двери и прислушался. Там было тихо. Я заглянул за неё и обнаружил деревянную лестницу, по спирали уходившую вверх. Здесь же, на стене прохода, находился двойной выключатель: вторая клавиша, должно быть, предназначалась для лампочки, освещающей лестницу, которая сейчас была погружена в полумрак, и наверху тоже не видно было света. Я оглянулся на босса, напряженно следившего за мной, и сделал ему знак помолчать и не шуметь, потом осторожно поставил ногу на первую ступеньку, перешел на вторую – они не скрипели. Я легко взошел по винтовой лестнице наверх и очутился в небольшом холле, по углам которого стояли кадки с кустарниками, тени от них еле различались в полумгле. Напротив, с другой стороны холла, по всей видимости, был центральный вход в здание, сквозь стеклянные двери которого внутрь проникал слабый отблеск от уличного освещения, отражаясь на хромированных перилах ограждения и пропускной "вертушки" – прямо как в офисе управляющей компании на Волгоградском проспекте! Слева от входа располагалось помещение дежурного, следившего за пропускной системой, и я увидел тень склонившегося над столом человека – охранник ужинал, глядя в маленький экран портативного телевизора. Рядом со входом в подвал виднелась дверь в туалет.
Вернувшись назад к боссу, я добросовестно резюмировал свою вылазку:
– Пришли. Там охранник. Можно через туалет попробовать выбраться наружу.
Сергеич утвердительно закивал головой. Мы осторожно пробрались в холл, оттуда прошмыгнули в туалет, мягко придерживая дверь, чтоб не скрипнула ненароком, и осмотрелись. В помещении действительно было матовое окно в пластиковой раме, с белой уродливой ручкой. Я легко открыл его и тут же перемахнул через подоконник, очутившись в какой-то подворотне, рядом с мусорными баками. Сергеич тоже начал спускаться, свесив вперёд ноги. По инерции пошарив сверху руками по пластиковым мусорным пакетам, я замер, услышав где-то недалеко, в арке:
– Братцы, да это ж наши топы!
Не долго думая и не глядя на босса, полагая, что он следует за мною по пятам, я крикнул:
– Попали, бежим!– и ринулся в противоположную сторону, к другой арке, которая выходила на проезжую улицу и где сновали автомобили – там бы нас не тронули, побоялись бы.
Но Сергеич, видимо, замешкался. Добежав до угла арки, я вылетел на тротуар, обогнул угол, остановился и, тяжело дыша, опёрся спиной о стену высокого дома. Акционера рядом не было. В арке тоже. Я прислушался. Из подворотни доносились крики и глухая возня. Я осторожно выглянул и в полумраке увидел кучу сгрудившихся менеджеров, которые ногами трудились над чем-то, лежащим на земле, прямо под окном, из которого мы только что выпрыгнули – этим "чем-то" был, наверно, Сергеич. "Не успел. Догнали. Сейчас подпишет", – пронеслось в голове.
В таких случаях, как я догадывался, милицию никто не вызывает.
– Эх, Сергеич, – пробормотал я, перекрестившись. – Лучше бы ты всё-таки сел в тюрьму.
Ещё раз украдкой глянув в подворотню, я быстро засеменил прочь от темнеющего мрачным пятном на фоне здания полукруга арки. Где-то сзади неожиданно запели никулинскую «Песню про зайцев», причем с припева, да так настойчиво, что, волей-неволей, мне пришлось обернуться…
…открыть глаза и схватить с прикроватной тумбочки чертов мобильник. «А нам всё равно…» – это была мелодия, установленная на вызов с номера босса.
– Алло, Сергей Сергеевич, вы в порядке?! – пробубнил я, скидывая ноги на пол.
В трубке что-то тревожно заурчало, потом донёсся знакомый вальяжный голос:
– Не понял. Поясни.
– Пришлось подписать, всё-таки? Коллективный…
Прижимая аппарат к уху, я начал оглядываться по сторонам, приходя постепенно в состояние бодрствования.
– Подписать? Ты что, Афеноген Ильич, вчера недолетел или перелетел? Время 9-30, а тебя до сих пор нет! Это где тебя учили такой пунктуальности в отношении хозяина бизнеса, а, Афеноген Ильич?!
В моей голове что-то щёлкнуло, и кусок старого батона на двоих в канализационном коллекторе превратился в массивный молот, долбивший меня через сотовое соединение – всё встало на свои места.
– О! Я извиняюсь… разница во времени…сами понимаете…
– «Разница во времени»… – передразнил меня голос из трубки. – Тебе назначили, так будь любезен, за пять минут быть на месте – а я уже полчаса сижу жду… Давай мигом тащи свои бренности в офис! Будем обсуждать условия коллективного договора, помимо всего прочего.
Я ушам своим не поверил. По его тону у меня даже сложилось впечатление, будто на последней фразе он начал поглаживать свой подбородок, тереть правый глаз или разминать шею и поясницу, отчего звук немного исказился и стал приглушенным.
– Аргументы всё-таки были убедительными… – радостно прошептал я.
– Что ты там бубнишь, не пойму?
– Ничего, ничего, Сергей Сергеевич, я лечу!
Я уже скакал на одной ноге, натягивая брюки. В голове проносились все обещания, данные мною сотрудникам при объявлении условий найма на работу, с легкой руки собственника бизнеса, и теперь оставалось включить всё в коллективный договор.
А водосточный коллектор, мерцание свечки, кусок старого батона… – следствия разницы во времени между столицей и провинцией, как между былью и небылью.
Всего лишь разница во времени: год, два, пять… кто знает?
Эпизод 6
ИЗУЧАЯ КРЕДЕНТАЛИИ
Я тебе, конечно, верю,
Разве могут быть сомненья?
Я и сам все это видел –
Это наш с тобой секрет!
Игорь Кохановский
Я ещё раз перелистал лежавшие передо мной на столе резюме претендентов на должность коммерческого директора. Этот человек призван был стать для Афеногена дополнительной правой рукой и опорой в продажах – моими глазами, ушами и зубами среди акул динамичного рынка. За последние несколько лет я пришёл к выводу, что в этой жизни, помимо дураков, координации взаимодействия и дорог, появились ещё две проблемы – сделать выбор и принять верное решение. И то, и другое несло в себе магическое определение дальнейшего развития событий.
– Карпов, Стерхова, Коломейчук… – пробормотал я, разбирая анкеты.
На каждой стояла отметка Татьяны, менеджера по персоналу, с рекомендациями. Тут же была пометка: cred, что означало «есть рекомендательное письмо» от английского credentials – нововведение нашего зарубежного партнера Макфаккена Скотта. На прошлой неделе я уже со всеми кандидатами встречался и составил для себя мнение по каждому, и все трое представлялись вполне адекватными с точки зрения целей и задач, с индивидуальными наборами достоинств и недостатков. Вот если бы всех троих объединить в одного! Периодически все мы, смертные, сталкиваемся с проблемой окончательного определения финалиста, и я всегда предпочитал полагаться на интуицию, отметая все доводы логики и аналитических умозаключений, и, нужно сказать, редко ошибался.
Но сегодня моя интуиция прикорнула где-то на задворках подсознания. Как, впрочем, и вчера, и во вторник. Известный способ Менделеева и ряда других гениев – изобретение решения в состоянии легкой дремоты, провалился с храпом. Я намеренно вводил себя в состояние полусна, держа чайную ложечку наперевес в пальцах, кимарил по-тихой за столом перед компьютером, и, по замыслу, когда должен был совсем отключиться, ложечка за секунду до этого мгновения выскальзывает из пальцев на ламинат, и от звука её падения приходит полный бодрячок и вместе с ним – яркое прозрение. Но то ли я переусердствовал с самогипнозом, то ли метод на мне не срабатывал де юре – да факто же мои очки на столе оказывались ровно за секунду до того, как подбородок соприкасался со столешницей, а проклятая ложечка оставалась упрямо стиснутой в крепко сжатом к тому времени кулаке. В другой же раз Ольга заглянула в мой кабинет раньше, чем даже очки соприкоснулись со столешницей, не говоря о ложечке, которую я заменил на столовую, и подбородке, который благоразумно подпёр предварительно локтем – заглянула с просьбой не храпеть, «а то клиенты недоумевают». А решения так и не было.
Татьяна рекомендует Карпова – в меру циничен, обаятелен, прагматик и с жестким системным подходом. Стерхова более опытна, но не совсем вписывается в психологическую концепцию внутренних отношений сложившегося коллектива – она представляется излишне сдержанной, с тонкой и категоричной складкой губ и немигающим взглядом. Коломейчук – креативный и жизнерадостный, демократичный и лояльный.
– Где ж мне одного взять, чтоб всех их вместе объединял, – ещё раз покачал я головой над бумагами.
Наконец, я снял телефонную трубку и, сверяясь с записями одного из резюме, набрал указанный там номер.
– Компания «Пересвет», здравствуйте, чем могу вам помочь?
– Добрый день. С кем могу я поговорить о Владимире Коломейчуке?
– Он здесь больше не работает, – ответил девичий голос, как мне показалось, со вздохом.
– Я об этом знаю. Я директор одного из крупнейших дистрибьюторов в нашем городе. Дело в том, что Владимир Александрович обратился в нашу компанию с предложением своих профессиональных услуг, и я был бы рад получить от кого-либо из «Пересвета» рекомендации в отношении его. Насколько это реально?
Мне показалось, будто что-то хрустнуло на другом конце провода. Потом с ехидцей ответили:
– Да, собственно, вполне реально… Что вы хотите знать?
– Для начала – с кем я говорю?
Она слегка замешкалась:
– Я… э-э… Валентина Семёнова, начальник отдела по работе с персоналом.
– Замечательно, Валентина, я бы даже сказал – как раз в точку. Судя по представленной им информации, Владимир Коломейчук работал у вас в период...
Через несколько минут я положил трубку с ощущением некоторого морального дискомфорта – словно в уши вдули так, что и отоларинголог отдыхает: я услышал о первом кандидате то, что не совсем вязалось со сложившимся моим собственным впечатлением после общения с молодым человеком. Начальник службы персонала «Пересвета» согласилась с тем, что Владимир – неплохой продажник и организатор, но как личность – «эгоист и самый настоящий лузер и… и никакой, в общем». В качестве рекомендателей в его резюме фигурировал другой контакт, но я обычно не утруждал себя звонками по предоставленным кандидатами телефонам – смысл? Всё положительное мы и так пишем в своих анкетах: когда я в «Зелёный свет» устраивался, то чуть было по инерции не приписал «баллотировался в Президенты Российской Федерации» – когда сочинительская муза посещает, только и успевай за ней редактировать.
Тут я вспомнил о недавнем разговоре в офисе и быстро напечатал на компьютере, в окне сообщений внутренних электронных коммуникаций: «Татьяна, вы, помнится, упоминали, что в «Пересвете» работает ваш бывший препод из универа?»
Через несколько мгновений пришёл ответ: «Да – Валентина Николаевна. Я связывалась на прошлой неделе с ней по одному из кандидатов, получила положительный ответ».
Я про себя усмехнулся и послал сообщение: «Судя по голосу, ей не больше 20 лет, симпатичная ‘стерва’?»
Пришедший в ответ смайлик с примечанием много прояснил: «На прошлой неделе ей ещё было не 50, но за 45 точно. И да, очень симпатичная не-стерва». Я снова набрал тот же номер «Пересвета» и услышал то же приветствие. Изменив голос, прохаркал в трубку:
– Здрасьте, это Валя?
– Нет, это Дарья. А Вали у нас нет.
– Ошибся, извините.
И положил трубку. Судя по всему, «креденталии» Владимира больше не в чести у молодых сотрудниц «Пересвета».
Я обратился к резюме Стерховой.
Конец квартала ознаменовался грандиозным скандалом – из заявленных в прогнозе бизнес-плана 1000 коробов для реализации реально продались не более 400. Когда Генеральный запросил анализ причин, то выяснилось, что прогноз продаж не учитывал маркетинговых рекомендаций, в итоге затраты оказались фактически равными доходу от реализации. Все знали, включая Владислава, зама Генерального в фирме, где работала Стерхова, что это не было её виной. Напротив, она сразу запрашивала расчетные данные – из чего такие планы по их району, кто рассчитывал объемы поставок, откуда у логистов такая уверенность в продаваемости 1000 коробов в квартал? В действительности, это Владислав не перепроверил расчеты плановиков и выставил в план ей объёмы, втрое превышающие реально допустимые по фактическим условиям, предварительно утвердив их у своего шефа. Когда логистическая машина запустилась, было уже поздно что-то исправлять – фуры с товаром были отправлены, и Стерховой пришлось арендовать дополнительные складские площади, потому что прогноз продаж, спущенный ей сверху для выполнения, оказался ошибочным: товар не разошёлся, собственные площади на складе не освободились. Владислав, по-видимому, до конца надеялся, что она сможет раскидать коробки по розничным сетям, чтобы высвободить место, но магазины и супермаркеты отказывались их принимать без рекламной поддержки, а весь промо-бюджет этого квартала ушёл в другой регион. Ни копейки на продвижение для Стерховой. Влад знал, что подставил её по всем направлениям, но не мог признать это перед шефом – тогда бы его собственная карьера тут же и закончилась. Пришлось пожертвовать доблестной Светланой Ивановной, и шефу была представлена вполне приемлемая версия: неспособность Стерховой организовать продажи в плановых объемах привела к стагнации запасов и, как следствие, серьёзным убыткам. Она была не тот человек, чтобы идти напролом по офисным коридорам и искать истину, поэтому всё сошло… Влад отделался замечанием, она – «по собственному желанию», без рекомендательного письма.
Конечно, всё это мне стало известно намного позже. Когда я разговаривал с Владиславом, то чувствовал его отрешенность – или ему массаж делали в это время, и он только мычал в трубку, или тоже экспериментировал с ложечкой, и я ему помешал.
– Владислав Валерьевич, я, может быть, не во время? Или вы не помните Стерхову?
– А-а… извините, нет, отчего же, я помню её прекрасно. Э-э… дело в том, что… как бы это поделикатнее сказать… она очень хороший организатор, порядочный человек. Может, где-то жестко ставит свои требования, но подчиненные и коллеги её уважают, безусловно, за компетентность и деловой подход. У нас с ней не было проблем.
– Ясно. Отчего же она покинула вас – вы не заинтересованы в таких сотрудниках?
Владислав замялся:
– Да, видите ли… – было очевидно, что он не был уверен, какую причину своего увольнения озвучила сама Светлана новому работодателю. – Некоторые… итоговые результаты её работы не совсем нас, так сказать, устраивали.
«Некоторые итоговые результаты» – это очень сильно сказано, и такой грамотный руководитель, как Афеноген, конечно, заметил тавтологию. Но спросить напрямую о том, что говорила о причинах своего увольнения сама Стерхова, мой собеседник всё-таки не решился.
После некоторого молчания я попробовал уточнить:
– То есть вы не готовы дать ей положительную рекомендацию?
Он молчал.
Этот тип из «Саванны» меня озадачил – нерешительный, противоречивый, косноязычный Владислав совершенно не производил впечатления коммерческого директора довольно-таки крупной компании. «Может, ещё один обиженный?», – усмехнулся я про себя. Между тем в трубке услышал:
– Рекомендацию? Знаете, я лично с ней прекрасно ладил. Она профессионал, ей не нужно повторять ничего дважды – задача поставлена, исполняется.
– А результат? Вы говорили…
– Да, вышел некий казус со стагнацией, по итогам прошлого квартала. Вышло так, что это была её вина… большие убытки, вы понимаете.
– Нет, честно говоря, не совсем понимаю. Она занималась у вас планированием? По моим данным, в «Саванне» маркетинг совершенно четко распилен, извините за каламбур, на планирование, рекламу и продажи. И Стерхова со своим подразделением занималась реализацией маркетинговых планов, то есть продажами. Она их хронически не выполняла?
– Ну, я бы не был столь категоричен… в этот раз у неё было весьма низкое выполнение плановых показателей, в результате чего образовался значительный избыток товара на складах компании.
Я выдержал паузу – ровно столько, сколько было необходимо, потом заметил:
– Владислав Валерьевич, мы же с вами знаем, что план продаж может быть завален по совершенно конкретным причинам, не так ли? Если нарушена цепь взаимодействия внутри компании, то к продажникам приходит, как правило, уже искаженный вариант…
– В общем… вы меня извините, но, мне кажется, я не вправе обсуждать с вами такие вопросы – это уже из области политики компании и относится к компетенции службы экономической безопасности. Могу ещё раз повторить, что у меня лично проблем по работе со Светланой Ивановной не было, а вы уже сами смотрите – брать вам её на работу или нет. Я ей желаю удачи. Всего доброго!
В трубке пошли гудки. Я откинулся на спинку кресла и задумчиво завертел карандаш между пальцами. Теперь выходило, что формально у меня нет устных положительных отзывов с прежних мест работы на двоих из трёх претендентов на вакантную должность. Представленные бумажные рекомендации я не брал в расчет – такие налепить можно сколь угодно. С точки зрения языка Эйнштейна совсем не важно, от кого и по каким причинам получен негатив – от коллег ли иль руководителей, или подчиненных. Я был уверен, что, проделав ещё один раунд по телефмаркетингу, но на ином уровне «компетентных респондентов», получу больше дополнительной информации, но опять же очень субъективной, на грани сплетен. Каждый из нас где-то когда-то с кем-то взаимодействует и оставляет позади себя шлейф впечатлений и эмоций, и было бы удивительно, если бы этот аромат оказался исключительно от Живанши или исключительно от бака №2 у крайнего подъезда.
Третий. Карпов.
Я проверил надежность запертой двери, отодвинул кресло подальше от стола и поближе к пальме за спиной и взял ложечку. Через некоторое время увидел, как живого, перед собой Карпова.
Вот он стоит посреди светлой приёмной, несколько насмешливо глядя в широкие карие глаза Помощницы руководителя. Она сидит, слегка откинувшись в своём секретарском кресле, и небрежно накручивает на тонкий длинный пальчик с огромным черным ногтем локон прямых белокурых волос.
– Ты определенно уверена, что командир меня не примет? – спрашивает он.
– Вадик, ну вы же обо всём уже договорились. Он подписал соглашение сторон, ты по этому соглашению получаешь достаточно денег, чтобы 3 месяца загорать на Кипре, пока твоё резюме вертится на кадровых сайтах – зачем сейчас тебе эта встреча? Только испортишь всё.
Он молчит, потом с улыбкой произносит:
– Ты не задумывалась, почему в этой компании все руководители – преимущественно женщины до 30 и так называемые… мужчины… инфантильной наружности? Даже самый главный «безопасник» во взгляде прячет тихую грусть?
– Да ну тебя! Он женат и у него двое детей, – она поворачивается к компьютеру.
– Нет, Вика, ты не поняла – я не имею ввиду сексуальную ориентацию. Я про то, что человек подсознательно окружает себя людьми, среди которых он – авторитет и «гром и молния». Он за счет вас поднимает свою самооценку. Вокруг должны быть одни бездари и растяпы, которые согласно кивают на совещаниях: «Да, сан-сэй, мы бестолочи, совершенно справедливо, сан-сэй – полные бестолочи!»
Он так комично промямлил последнюю фразу, что Вика широко улыбается, продолжая тарабанить по клавиатуре и глядеть в монитор, при этом произносит:
– Зато тебе нужно было вылезть! Мало платили, что ли? Где ты сейчас такую зарплату найдёшь?
– Да не в деньгах дело, Викуль. Всех не заработать всё равно. Мне за державу обидно.
– Ну, значит, из тебя ещё юношеский максимализм не вышел. Человек уже двенадцать лет этот бизнес ведёт, а ты – без году неделя, учить его взялся, Вадик – жесть!
– Да не учить – я реальные вещи предлагал по оптимизации процесса. Ведь у меня был корпоративный сектор, Вика, это фактически VIP: здесь нельзя такой же тяпкой, что и в мелком опте…
Мягкий зуммер входящего сигнала прерывает его тираду. Вика отвечает на телефонный вызов, задаёт уточняющие вопросы и ставит звонок в режим ожидания, сокрушаясь:
– Ну почему практически все звонящие сходу начинают преодолевать секретарский барьер? Как будто все с одних курсов телемаркетинга, под копирку…
– Ну… твой барьер… преодолеть… – Карпов многозначительно смотрит на её высокую грудь, – весьма и весьма…
Я усмехнулся. Ложечка подрагивает между пальцами.
– Не надо шалить, лапа. Звонок, кстати, про тебя – желают получить рекомендацию, а у босса занято – не могу ему звонок перевести, – и она откровенно задерживает взгляд на его переносице, затем щебечет в трубку, и я слышу её голос в режиме эхо: – Секундочку, линия пока не свободна.
Вадим многозначительно смотрит на ширму позади Виктории, где располагается мини-барчик для обслуживания кабинета директора. Там же на тумбочке – ещё один телефонный аппарат для оперативного доступа секретаря, о котором Вадим, конечно, знает.
– И что мне за это будет? – невинно интересуется Вика.
Карпов в немом почтении изображает огромный букет. Вика ворчит, переводя звонок за ширму:
– Ваши букеты потом мистическим образом превращаются в «Марс» или, если повезёт, то в «Баунти».
Вадим в два прыжка оказывается за ширмой, посылая ей по ходу воздушный поцелуй. Вика слышит, как он, откашлявшись, отвечает на звонок несколько изменённым голосом, с некоторым придыханием:
– Да, слушаю вас. Очень приятно, Афеноген Ильич… Рад, что Карпов выбрал другой рынок – на этом я бы ему его уход от меня не простил бы, ей-Богу..!
– Ну, артист! – усмехается Вика, изучая документ на своём мониторе.
Ложечка падает.
Нет, это ручка скатилась со стола и упала, а я держал возле отвисшего уха трубку. Ложечка была в стакане. Наваждение. Приснилось? Надо завязывать с ложечкой.
Я легко встал из-за стола и засеменил по своему кабинету, разминая пальцы. Судя по всему, Татьяна была права в отношении Карпова. Да и мне самому импонировала легкость и скрытый напор в манере общения Вадима. Там, где менеджер по кадрам уловила цинизм, я был склонен видеть холодный прагматизм и стремление к результату. По трупам Карпов не пойдёт, но рулить направлением будет достаточно безапелляционно. В сочетании с личной харизмой и определенной демократичностью, свойственной этому поколению – у него должно получиться, а уж общий язык с ним найти не составит труда.
– Ну что, принимаем решение? – спросил я себя, раздвигая жалюзи на окне напротив стола для совещаний.
Также было бы идеальным оставить и Стерхову с Коломейчуком, вдруг подумалось мне. «На всякий случай». Но предложить им поработать супервайзерами «в полях» с неясной личной профессиональной перспективой… наверно, это было бы слишком, но, с другой стороны, за спрос денег не берут. «Поручу Татьяне, пусть завтра с ними поговорит», – решил я.
Проблема представлялась решенной.
Вечером, на футбольном матче, куда я время от времени наведывался за компанию с приятелями, разговорившись с Петькой Градовым, программистом из областного УВД, случайно выяснил, что «Саванну», где давно работал сисадмином знакомый Петьки Васька Хрыщёв, последние два года регулярно «ставила на Enter Светлана Ивановна; и что Влад, Linux гонимый, её круто подставил с бизнес-планом и отгрузками, так что той пришлось нажать на Delete. А поскольку мадам она гордая, то функцию Insert сочла ниже своего достоинства и просто написала заявление «по собственному», даже без вызова F1». А в «Ковчеге» директором уже лет десять с лишним такой самодур в окружении молчаливых преданных барышень, что грамотные специалисты там редкость, и если он дал хорошую рекомендацию кому-то – совсем не факт, что так оно и есть на самом деле; но «сам батька пашет дай Бог каждому – за всех, практически, как Exel, оттого и роста у фирмы особого нет, потому что работать вширь никому не даёт, ну да это его личные проблемы”. Зато Вовка Коломейчук из «Пересвета» – вот это ещё тот фикус: так мозги запорошит, что мама не горюй, быль от небыли не отличишь. С клиентами это проходит гладко и для всеобщей пользы, а вот девчонки с выписки периодически нервничают – раз в два месяца обычно, не чаще и не реже.
Идя после матча домой, я подумал вдруг, что ведь, наверно, и про меня у кого-то есть полный набор инфы – проверенной и не очень, а я об этом ни сном, ни духом: жесть!
Придя в пятницу пораньше на работу, я вновь разложил перед собой все три резюме, детали которых уже знал на память, и, налив себе горячий кофе, прищурился над фотографиями 3х4 в правом верхнем углу анкет:
– Ну что, апостолы, продолжим? Где тут ваши верительные креденталии... Тройка, семёрка, туз… тройка, семёрка, дама.
К обеду нужно было принять окончательное решение.
Эпизод 7
…БАННЫЙ ДЕНЬ
Всё-таки сауна летом – совсем не то, что сауна зимой. А сауна в июле после тренажерного зала – совсем не то, что сауна в любое время года просто ради сауны с пивом и прочими сопутствующими маргинальными атрибутами. Июльская сауна в фитнес-клубе вообще не имеет права называться сауной, даже чисто технически. Это оскорбляло мой интеллектуальный потенциал, когда я, вяло рождая все эти мысли в своей голове, прикрытой войлочной кепкой, восседал на приятно пахнущей свежей хвоей широкой скамье в парилке.
– Это мне представляется символичным, однако, Афеноген, – подал голос Фёдор где-то рядом.
– Что именно? – нехотя отозвался я.
– Да что вот мы, можно сказать, одноклассники…
– …из параллельных…
– Не принципиально… двадцать лет спустя пересеклись на этой скамейке. Ты мог бы себе представить тогда, что так всё обернётся? Партия, комсомол, Ленин… Ты, кстати, по корпоративному абонементу здесь?
– Угу, – подтвердил я.
– А я за свои, – в его голосе мне послышалось самодовольство. Он, может, и не хотел, чтобы это именно так прозвучало, но, видать, вырвалось.
– Поздравляю. Я тоже.
– Ты же говоришь – по корпоративному, – возразил он.
– Это в счёт моего дохода, Федя. Я просто волен брать натурой с компании, а ты свои выкладываешь, – теперь уже усмехнуться была моя очередь.
Фёдор Григорьевич смахнул с глаз капли пота.
– Так в чем символика, догадываешься? – спросил он.
– Полагаю, в том, что мы с тобой здесь, на этой самой лавке, представляем две глобальные ветви делового сообщества. Ты – яркий представитель собственного бизнеса, я – корпоративного.
– И как тебе у них? – в тоне представителя собственного бизнеса всё-таки чувствовалась лёгкая ирония превосходства. – Чем ты там занимаешься?
– Я менеджер, – скромно ответил я. – Топ-менеджер, – ещё более скромно уточнил.
Фёдор вытер войлоком лоб.
– Это с твоим химбиофаком?– невинно поинтересовался он.
Я рассмеялся, заёрзав на месте.
– И с ним тоже! Упорядоченное развитие и движение молекул в природе, так сказать, – я поднялся со своего места. – По-моему, хватит жариться, как считаешь?
– Ещё пару минут.
Афеноген бодро выскочил в холл, прикрыв за собой прозрачную дверь. Душевые кабины располагались тут же, полукругом у трёх бассейнов. Минут через десять мы потягивали свои дринки – Фёдор предпочёл свежеотжатый мандариновый сок, а я наслаждался заваренным зеленым чаем – и продолжали беседу в тоне старых приятелей. Вообще-то я не забыл, как он меня поколачивал пару раз после уроков за то, что не поделился с ним вариантами решений контрольных, которые в нашем классе, как правило, проходили на один урок раньше.
– Раз уж всё так символично, Афеноген…
– Да?
– У тебя разве не возникало желания заняться собственным бизнесом?
– Нет, – без раздумий ответил я.
– Да ну? – брови Фёдора недоверчиво подтянулись кверху.
– Именно так, Федя, – я отхлебнул из чашки.– Я наблюдаю твоих коллег по ремеслу каждый день, поверь, и каждый день радуюсь, что они – мои клиенты, а не наоборот: я занимаюсь поставками вашему брату оборудования, а заодно и консалтингом в области регулярного, так сказать, менеджмента склада – учетная политика, стратегическое планирование, ритэйл... всё взаимосвязано, ты же понимаешь. Законы везде одинаковые.
– У-у-у, ты ценный кадр,– протянул Фёдор Григорьевич.
– Да уж, всякого навидался. На входе, кстати, это твой серебристый «Карзус» стоит?
– Мой.
– А-а. Значит, у тебя штук пять мини-офисов по городу, и 2 раза в день курьер объезжает их с документооборотом.
Фёдор Григорьевич задумчиво поглядел на меня, потом произнес сквозь зубы:
– Их меньше, но курьер есть. А у кого его нет?
– Да не напрягайся, это примета у нас такая, – усмехнулся я, – что если «Карзус» у клуба, значит, автоматизированная система учета в уме.– Я опять добродушно рассмеялся, потом продолжил: – Как-то приезжает к нам один местный босс (ну, на «Карзусе», конечно) и говорит: «Ребятки, нам бы ещё управление этими стеллажами наладить на фирме. А то тупые все, спасу нет». Я поехал познакомиться поближе, что да как. Фирма – с рекламой, на слуху в городе, строительством занимаются. Еле нашёл в какой-то подворотне – ни вывески, ни указателя – поднялся по железным ступеням, постучался. Открыли. Провели. Дали тапочки. Нет, не одноразовые – китайские пляжные, я ещё подумал, что от строителей, небось, остались. Переобувался прямо в предбаннике, держался за косяк. Девушка молоденькая рядом стояла и любезно улыбалась – тоже в таких же замусоленных тапочках на стройных ножках. Она меня повела к директору – она как на лыжах, я следом по тропе. Но чисто, ты не поверишь! «Это корпоративный колорит?» – спрашиваю у неё. «Нет,– отвечает, – это стимулирование кровообращения в мозге, чтоб работалось лучше, ну, и пыли меньше было». И улыбается – ну прелесть! Я уж не стал спрашивать, кто придумал – догадался по ходу сам. (Про гигиену тоже промолчал, носки свои потом выбросил на выходе, незаметно, чтоб ценного клиента не обидеть.) Заводит меня в кабинет, там за огромным шикарным столом сидит мой клиент в пиджаке и галстуке, как положено, причесанный и ладный, рядом лэп-топ… а из-под стола – такие же тапочки торчат.
