Текст книги "Искусство не быть или Интоксикация"

Автор книги: Дмитрий Ткач

Ломка

 
Ты попал ко мне в глаз песчинкой,
Ты остался в руках, как камень,
Пробежал по мне легкой дрожью,
Превращая меня в озноб…
 
 
Я тогда подумала: «…больно.»
Я тогда подумала: «…стыдно.»
Но ты снова подлил меня в кофе,
Точно свой дорогой коньяк…
 
 
Ты звенел в ушах, как беспамятство!
Ты блестел в зрачках, как безумие!
Я вдыхала тебя с твоим запахом
И глотала со вкусом губ…
 
 
Я глотала тебя поцелуями…
Но ведь разве поспеешь за хищником?..
Ты и правда смотрел, как хищник,
И однажды меня испугал…
 
 
Я не знала, зачем ты нужен
И душе моей, и сознанью,
Только что-то внутри меня билось
И в отчаянье срывалось в крик!
 
 
Ты сказал мне:
«…милая, знаешь,
Я с тобою – и это правильно…»
Я тогда тебе сразу поверила…
А сегодня я верю тебе?
Эта мысль ломает мне пальцы…
 

Падает снег

 
Я один…
Внутри комнаты,
Той, что подвешена
Мной в пустоте
За тонкую
Нить моей жизни…
Время…
Делает здесь свое дело…
Сильными, цепкими
Пальцами взявшись,
Оно
Начинает вращать мою мысль,
Закручивать нить
Скрупулезно, настойчиво
И аккуратно…
Резко затем отпускает…
Толчок…
И, вот, первый круг…
Пошёл первый круг ожидания…
Дальше…
В какой-то момент
Чувствую,
Как у меня внутри начинает
Все подниматься,
Становится плохо,
Мутит меня
И, видимо, скоро уж вырвет,
И, видимо, здесь,
В моих апартаментах…
А мысль
Все продолжает наращивать темп,
И я
Уже никакой
В оборотах своей карусели…
Глупо
Было бы думать,
Что дальше, возможно,
Мне будет лучше
И все обойдется…
Чем дальше, тем будет быстрей!
Центробежная сила тоски
Уничтожит меня,
Раздавит меня, как клопа…
Теперь я прекрасно все вижу
И понимаю
Весь смысл отторжения
Как отторженья себя самого…
Это
Когда твоя кровь
Уже никогда не свернется,
Когда твои мускулы
Просто лишь мясо,
Когда твоя кожа
Похожа на треснувший
И провалившийся наст…
 
 
Начинается снег…
 
 
Я вижу
Треснувший наст
Под ногой человека,
Который
Только что был
Здесь…
И ушел…
Оставив
После себя
Только вспоротый след…
Как на пергаменте,
Вырезал острым пером
След
На коже моей воспаленной памяти…
И изменить
Я что-либо не в силах,
Не в силах уже…
 
 
Падает снег…
 
 
Мое зеркало передо мною
Будто живое…
Оно
Вытягивает мои губы,
И я начинаю
Зрачки свои жадно сосать,
Словно льдинки
Или же как монпансье,
Лишая себя
Последнего смысла…
Видимо,
Я для себя
Весьма тонкий
Деликатес…
Я так понимаю…
И я начинаю мерзнуть,
Наверное, даже от страха
Впервые в жизни…
 
 
Падает снег….
 
 
Я лежу…
Подо мною лежит
Постель моя голая…
Она давно уже просто мертва,
Потому что не дышит
И потому что
Замерзла еще даже раньше, чем я,
Начисто…
И обмороженная простыня
Липнет к коже,
Словно клеенка…
Тело мое
Сейчас неестественно выгнулось,
Встало дугой напряженной…
Тело, как памятник,
И на могиле кровати
Мраморной аркой застыло…
Так я учусь мазохизму…
Мелкие капельки пота, как морось…
Совсем
Мокрые лоб и виски…
Господи!
Разве бывает такое!..
Ведь холодно,
Холодно очень!
…А на потолке
Уже выступил иней…
Ледяные кроссворды
Из букв моего одиночества…
 
 
Падает снег…
 
 
Чувствую что-то внутри…
Небольшой дискомфорт…
Похоже, что схватки…
Пора бы уже…
Рождается злость…
Рожаю ее недоношенной,
Вялой и слабой…
И это
Обидней обиды!
И хочется выть от досады!
Желтками яичными
Лопаясь в легких,
Нечленораздельные звуки
Выходят из горла наружу…
Цежу их сквозь сжатые губы,
Сплевываю, как слюну…
Теперь
На руках
С моей новорожденной
Мечусь я по комнате,
Как психопат…
Я ищу выход…
Хочу выйти вон
Отсюда —
Куда угодно,
Но только не здесь оставаться!
Но всюду лишь бьюсь головой
Об углы своей боли…
 
 
Падает снег…
 
 
В какой-то момент
Моя голова,
Будто колба у градусника,
Разлетается вдребезги!
Мои колени ломаются,
Крошатся,
Как шоколад на зубах,
И я,
Теряя свой вкус,
Лечу вниз…
И следом
Мое сознанье
Большой каплей ртути
Ухает прямо за мной
В глубокий колодец беспамятства…
 
 
Падает снег…
 
 
Колодец гудит, словно колокол…
Видимо,
Стенки его возбуждает
Полет
Такой
Изрядно тяжелой
Капли сознанья…
Но скоро и это проходит…
Все
Когда-нибудь
Или проходит,
Иль сходит на нет…
И здесь,
И сейчас
В моей комнате
 
 
Падает снег…
 
 
И в пустоте,
И теперь
Уже без меня
На моем столе остаются
Лишь крошки от нашей любви…
Крошки – для тараканов…
И еще два цветка
Из двух симпатичных слов: «Я» и «Ты» —
Как траур по нашей встрече….
Когда-то
Ты была здесь…
Теперь здесь
Падает снег…
 

Дар

 
Это было просто безумие…
Я увидел глаза и понял:
Это то, что я хотел видеть
Уже несколько тысяч лет…
 
 
Это было сплошное безумие…
Ты сама сказала что хочешь,
Хочешь стать той, кто мне будет нужен…
Ты сказала: «…пусть будет так…»
 
 
Это было больнее боли…
Я с тобою впервые заплакал,
Я узнал, что такое слезы,
Почему вообще они есть…
 
 
Это было, похоже, обрядом…
Я молился одновременно
Всем Богам, каких только помнил,
Я просил их оставить тебя…
 
 
Это было похоже на праздник…
Ты сказала: «…я тебя чувствую…»
Ты сказала, и я расплавился
На губах твоих, как свинец…
 
 
Это было похоже на сказку…
Я терял свои старые формы,
Я ложился в новое лоно,
Приготовленное для любви…
 
 
Это было и есть, я знаю…
Это было и есть, и странно,
Что вообще могло быть такое,
И что так до сих пор может быть…
 
 
Это, видимо, просто дар…
 

Ассоциации

 
Слышать…дышать…видеть…
Или нет…нет…нет…
Звук не держится…
Пришло… здесь… образ…
 
 
Шум…цвета…пустота…
Отсутствие…тонко-тонко
Линия…звери в лице…
Звери…умерло…желание…крик!..
 
 
Или-или…музыка в стороне…
Я знаю…он там… там..
Там… там… тамм-тамм!..
Я сам захотел боли!..
 
 
Голая… красивая… белое и черное…
Думаю о ней…кто?..
Сигарета в зеркале…
Думаю о ней…
 
 
Помню… было стекло… стоп!..
Слушаю… голос возбуждает… ещё!..
И лавиной из глаз – вниз!..
Осторожно…шепчет и шепчет…
 
 
Разрываю спичкой и волей
Собственный страх!..
 

Делинквент

 
Я – делинквент…
Я с любимой женою
Сидел за столом…
Мы вкушали тогда,
Когда друг мой зашел,
Лейтенант…
Он принес и поставил на стол
Три бутылки портвейна
И литр чистейшего спирта…
 
 
…Как все начиналось – не помню,
И мне будет влом
Напрягать свою волю и память…
…Хотя там, пожалуй, мелькали
И Жид, и Роллан,
И Аполлинер, и Камю,
Арагон, и Бодлер,
И Пруст…
Даже Поль Элюар
Все кому-то в пример
Часто ставился…
Помню, как сигареты бросали
На пол,
И босыми ногами топтались,
И чокались звучно,
И рюмки крошились,
Фонтаном взрывались
От честности наших страстей
И от страстности к чести…
 
 
…Вот с этого самого места,
Пожалуй,
Могу рассказать, как все было…
…А начал он первым свой тост,
А затем
За ним я продолжал…
Он же все наливал…
 
 
…Так на чём бишь я остановился?
 
 
…Ага…
Он напился…
И я – это точно…
Жена вроде так, ничего себе,
Ладно сидела,
Балдела,
Но слушала нас…
Я ж тогда лейтенанту глаголил,
Он внемлел,
Но мне все казалось,
Что как-то не очень внимательно
Слушает он мой рассказ…
Ну, а я наседал на него
И кричал ему в ухо:
«Послушай,
Приятель!
Что может быть лучше,
Чем игры в беспечности
И бесполезности?
…Райская жизнь!
А еще, если видишь в нетрезвости
Выход
Из настроения пошлого,
Просто как праздник
Становится мир!
…Только было б что выпить
И вдоволь насытиться —
И наплевать,
Что не вышло у прошлого
И настоящего…
Что же теперь – удавиться?
Хотя…
Что дурного?
Не вижу причин
Отзываться о самоубийстве вообще
В непорядочном тоне,
Исполненном ноток снобизма
И глупости…
Боже!
Как мне надоело
Все то, что имело
Ко мне отношение
Прямо и косвенно!
Эти касания родственных душ,
Разговоры о тупости
И об искусстве,
Которого не было, может, и нет,
И не будет…
Как видит один из моих,
Скажем, «близких» друзей…
Взять, к примеру, тебя,
Лейтенант…
Ты заглянешь в мои
Не нормальные в чем-то зрачки
И поставишь диагноз:
«Ты лжёшь», —
Скажешь ты
Мне!..
Я шокирован…
Господи!
«Лжешь!»…
Конечно, я лгу!
И даже не щурюсь,
Да, кажется, и не краснею…
Да только, вот….
Руки и пальцы синеют…
Согреться бы где-нибудь,
С кем-нибудь, чем-нибудь,
Или, в конце-то концов,
Для кого-нибудь…
Я не могу!
Я уже не могу не стрелять по себе!
И, пожалуй, таких подлецов,
Каков я или ты,
Я бы вешал на первом столбе!
…Отчего бы теперь не напиться
И как бы нечаянно
Не вывалиться из окна?..
…Вроде как по судьбе…
Ах, какой там пушистый
Пуховый снежок,
Там, внизу, на асфальте,
Как в сказке,
Свечами бенгальскими
Ярко искрится снежок!..
На него и упасть!..
Ты бы смог?..
Судья мой не в меру пытливый,
Критик умов элитарных
И тонких прозрачных поэзий,
Убожество строгое, но справедливое…
 
 
/Пауза…/
 
 
Видимо, смог бы, счастливый…
Молчишь?..
Завидую…
Экая масть выпадает в моём
Бесполезном пасьянсе,
В моей бесполезной игре…
 
 
/Пауза…/
 
 
Или не смог бы?..
Молчишь?..
И ты тоже
Туда же?..
Конечно!..
Ты тоже ведь, братец, мне лжёшь,
Объясняя на пальцах
Структуру Вселенной
И в целом
О философии жизни ведя монолог…
Очень скучно ты лжёшь,
Хотя – вдохновенно…
Я выпью, пожалуй, за это,
За то,
За другое,
За прочие важные сути
И смыслы вещей,
За исходные данные…
Хватит!..
Помилуй!..
Меня уже мутит…
Подай пистолет, дорогая,
А если не трудно,
Сама разряди всю обойму в мой лоб —
И аминь…
Начинай…
Я считаю…
 
 
Считаю,
Что ты того стоишь, любимая…
Там, в другой комнате
Плащ висит цвета пурпурного…
Скинь с себя
Ветошь цивилизации скучной,
Останься нагой,
А затем
Завернись в этот плащ,
Заберись на наш стол
И суди всех и вся!..
И культурное, и некультурное!..
И от имени пьяной,
Но, право, великой империи,
Голосом, жестами и интонацией
Чувствуя дух Цицерона,
Отпив два надёжных глотка
Из хрустального кубка…
Его я сам лично
Достану тебе из серванта…
Милая,
Ты приведёшь приговор в исполнение!..
Слышишь овации?..
Ну же!..
Боишься?..
Ну, дай свои губки,
Я поцелую тебя
И для бодрости пущей
Шлёпну по попочке…
Слушай!..
А, может, займёмся любовью?..
Плевать там на всех вообще,
А конкретно —
И на лейтенанта…
Тем более он
Целый час уже, как
Начисто вышел
Из нашего круга
В круг пьяной
И сентиментально-немой ностальгии…
Сырой и тяжёлый,
Он спит…
Ну, дай Бог ему истин там разных
Погуще,
Дай Бог ему снов до утра…
Ты, случайно, не помнишь,
О чём я ему говорил?..
Знаешь…
Становится трудно
Гоняться за чувствами,
За осознанием происходящего,
Да и к тому же
Фаршировать все события смыслом…
Вот это оказия!..
Скучно и нудно…
Ты знаешь, мне кажется,
Я ни при чём,
И во всём этом деле
Я не улавливаю ничего…
Я отвык от идей
И вообще от всего
Того,
Чего нет в твоём теле,
Того,
Что помимо твоей смугло-бархатной кожи,
И все эти асексуальные рожи
С помыслами о свободе и равенстве,
Или
О тоталитарном фашистском порядке,
Иль даже о Вечности…
Корне всех прочих корней,
Извлечённом – ну, прям —
Из Эдемовой грядки —
Рожи весьма озабоченных
Комплексонутых субъектов…
Они мне, конечно,
Весьма безразличны,
И я бы плевал бы на них
С высоты колокольни…
Но эта их наглая категоричность
Совсем как-то непроизвольно
Во мне вызывает желание
Сделать им больно
Любым из приемлемых
И неприемлемых способов…
Тем и займёмся сейчас,
Не откладывая,
Раз такие дела,
Раз гора добровольно
Сама к Магомету пришла…
Да и, кстати,
Они все отъявленные онанисты,
Что отягощает вину их вдвойне…
И, право же,
Рад я,
Что выпало именно мне
Рассчитаться хотя бы с одним
Из таких вечно знающих,
Видящих и понимающих,
В принципах, вкусах, желаниях, мыслях
Зануд…
И такие зануды живут…
Ты подумай!..
Вот, видишь, один из них
Всю мою душу
И всё моё воображение
За ночь сожрал,
Не имея на то основания,
И не «жу-жу»…
Ну, да Бог с ним…
Сейчас я его осужу
По его же вселенским законам…
Бери пистолет, дорогая,
И, если не трудно,
Сама разряди всю обойму
Вон в тот
Утонувший в салате
Сократовский лоб
Моего, скажем, «лучшего» друга…
Властям любопытным покажем,
Что друг мой ушёл как герой
Из нашего узкого круга,
Что он,
За идею сражаясь
И отбиваясь,
Отплёвываясь
И ругаясь
С силами зла,
Извращенцами, эротоманами,
Был ими вызван стреляться
И так на дуэли погиб…
Мы и пили за это,
За то,
За другое,
За прочие важные сути
И смыслы вещей,
За исходные данные…
Вряд ли за это осудят…» —
Вот так я, примерно, тогда говорил…
Может, что и забыл,
Но – неважно…
 
 
Я помню,
Мне было приятно,
Как метко стреляла жена,
Хотя и была, пожалуй,
Смертельно пьяна…
Я тогда оценил её
Всю по достоинству…
С нею и был взят в постели
Властями
Во время беспечного сна…
А она к тому времени
Как-то успела лишиться ума…
И была прощена…
Я же
Был осуждён
За предательство Родины…
 

Маргиналовство

 
Кто мог подумать, что я стану семенем?
Кто мог придумать Теорию Допуска?
Кто мог ответить на пару вопросиков?
Лишь бы напиться и думать о будущем…
 
 
Лишь бы в носу ковыряться задумчиво,
Лишь бы вниманием быть не обиженным,
Только б желание было несбыточным,
Только б осмыслилось всё проходящее…
 
 
Только б жилось с проститутками в сладости,
Если на братство рука не подымется,
Если узнаю законы небесные,
Если продам по дешёвке извилины…
 
 
Радуйся, Боже, я стал комфортабельным!
Радуйся, Боже, мессии и миссии!
Радуйся, чтобы и мне было радостно,
Может быть, что и покруче придумаю…
 
 
Может быть, стану причиной болезненной,
Может быть, буду потерянным камушком…
Знал бы хоть кто-нибудь – как оно шатко-то,
Всё положение наше дырявое…
 
 
Катится-катится шарик по вечности,
Катится-катится прямо в вороночку…
Кто ещё думает не опозориться,
Кто уже плюнул на всех и на каждого?..
 

* * *

Две розы

 
Я чувствовал звуки,
Как пункцию мозга…
На дыбе жилы…
И жизнь – об лёд…
 
 
В крови руки…
И руки – розы…
Две розы были
В хороший год
 
 
Любимым
Подарком
Любимой…
 

* * *

Мартиролог

 
Желанья
И чувства
Тех,
Кто хочет быть
Рядом —
Великая
Вещь,
Но как
Психология —
Плен…
Я снова
Сгораю
От губ
До самого сердца
Шнуром
Бикфордовым,
Свитым
Из наших
Вен…
Я падаю
Вверх —
Закон
Притяжения
Душ…
Ты падаешь
Вниз —
Закон
Притяжения
Тел…
Ты даришь мне
Ноты —
Напрасно —
Ведь, я —
Не музыка…
Ты знаешь
Об этом,
Но хочешь,
Чтобы я
Пел…
Искусственный
Мёд
Слизывать
С влажных
Тел,
Искусственный
Мёд
Слизывать
С влажных
Глаз…
Это
Зовётся
Преданностью,
И странно…
Странно
Вообще,
Что это
Касается
Нас…
Выйти
Из дома,
Твои
Захватив
Цветы…
Руки
Разжать —
Какая,
Действительно,
Малость…
Нет
Ничего…
И, кстати,
Это лишь
То,
Что нам
Вообще
Осталось…
 

Имматрикуляция

 
Я делаю это….
Я предлагаю сделать тебе то же самое…
 
 
Отчаяние – одна сигарета…
Тоска – следующая…
Так тлеют угли…
Так сворачивается кровь…
Так бывает…
Когда люди складывают руки…
И вниз…
С неба…
И каждый – самим собой…
И каждый – вдребезги…
Так бывает…
Это нормально…
 
 
Я зажигаю свечи…
Я добываю огонь…
В мельхиоровой чайной ложечке…
Над пламенем свечи…
Я плавлю время, будто олово…
Разом выливаю в форму…
Твои ладони…
Чистое озеро…
Без глубины…
Полное музыки…
 
 
Так в воду падает лед…
Так глаза смотрят в глаза…
Смотрят долго…
Очень долго…
До спазм…
 
 
Насилуя отчаяние и тоску…
Выворачивая их наизнанку…
Растягивая их…
В один долгий-долгий взгляд в никуда…
Максимум —
В одну долгую-долгую печаль…
Печаль безразличную и одинокую…
Не в холод…
Не в жар…
В тёплый бесконечный покой…
 
 
Без ожидания и конца…
 
 
Так тянется по моим венам…
Фиолетово-белая масса дыма…
Ползёт…
Словно ползёт усталость…
Словно ползёт тишина…
И умирает…
В моих лёгких…
 
 
Так коченеет звук в моей голове…
Жизнь в моих зрачках…
 
 
Так весь мир и всё знание о нём…
Стекают тяжёлой слезой…
По моей щеке…
Капля срывается в красивый бокал…
Красного вина…
Круги едва различимой боли…
 
 
Я молча делаю глоток…
Я выпиваю себя…
Я выпиваю тебя…
Своё и твоё отражение в бокале…
Отражение всего…
Что внутри и вокруг меня…
Всего…
Вообще…
 

Инсайт

 
Качается…
День у окна…
Замечаю…
Затягивает…
И я…
Затягиваюсь…
Фоном…
Снег бледно-серый…
Блестит…
Слюдою…
Гранит…
Блестящий…
Гранью…
С землёю…
Небо…
Сближая…
Ясность…
В глазах…
Как в лупах…
Катается ртуть…
Чуть…
Касаясь…
Солнечного залива…
 
 
Сознанье фонит…
Выдыхаю…
В залитые гулом…
Залы Севера…
Пухом и хлопком…
Духа…
И кожей…
Как-то…
Потом…
Понимаю…
Но много позже…
Сухо…
Сквозь дым и стекло…
Неожиданно…
Крик корабля с залива!..
Тоскливый…
Где-то…
Крик одинокого слышал…
Но этот!..
Жадно…
Откуда-то слева…
Свыше!..
Выстрелом из настоящего…
С воем…
Жаля…
Я улетаю в память…
Пулей…
В дождь…
Тот сольёт и размоет огни…
И реальность…
Лопнет, как плева…
За ней…
Пузыри фонарей…
Перспективы улиц…
Фонит…
И запах волос…
И бельё…
И тело…
Её…
Глубина…
И она…
Чуть теплее…
И капли…
И тёплый асфальт…
Намокнет…
Чуть больше…
Чуть дальше…
Чуть глубже…
До боли знакомый мне вкус…
Знакомых мне слёз…
И знакомое…
Слово…
«Убей!»
Как укус…
И я вижу…
Как больно ей:
«Эй!..
Вы!..
Неужели лишь крик?!.
Или всё-таки…
Здесь…
Музыка…
Ваша…
Визжала…
Мучила альт…
Фальшью?..
 
 
Зачем же…
Скажите…
По струнам…
Водили лезвием…
Сволочи.?!» —
Но…
Через миг возвращаюсь…
Один…
Что, впрочем, немало…
Господи…
Где я?..
Отчаянье…
Явь…
В руке папироса…
И дрожь…
Будто нож…
Качается…
День у окна…
 

* * *

Кульбит манджари

 
Капают, катятся слёзы-слезинки
Бедной служанки Твоей, Госпожа…
Все, что осталось несчастной тычинке, —
В сердце цветка Твоего одиночества
Капелькой крови пурпурной дрожать…
 
 
Горько мне ведать о помыслах, чувствах
И о Твоих сокровенных желаниях…
Будь оно проклято, мудрости мужество
Вместе с ушами, что слышали в полночь
Плач Твоего золотого отчаянья!
 
 
Пела о милом Ты и ненаглядном,
Пела о том, как Вы были вдвоем…
«Не ощущаю, – шептала Ты, – взгляда
Друга любимого и драгоценного,
Бога лукавого в сердце своем…
 
 
Видно, со мною ему стало грустно…
Видимо, верность моя близорукая
Стала ему совершенно невкусной,
Если, любя, я осталась живою,
Не растерзавши сознание муками…
 
 
Девочка, Лалочка, милая, знаешь,
Слаще любви ничего не бывает…
Если ж от этой любви умираешь,
Друг мой возлюбленный эту трагедию
В невыносимый восторг обращает!
 
 
Как же тут быть? —
Разве что отравиться
Сладким и невыносимым дурманом
Вечной разлуки? —
Лишь этим напиться
Сможет его изощрённая воля…
Так умирают, любя без обмана…
 
 
Лали, колдунья моя луноликая,
Знаю, на это способна лишь ты:
Смерть от разлуки – вот радость великая,
Полная мудрости и совершенства!
Грех, заплетенный в венец красоты!
 
 
Пусть же навеки сердечко твое
Станет печатью, скрепляющей брак
Жизни и смерти….
И, если не пьет
Мой дорогой тусклый свет моей страсти,
Пусть пьёт её ослепительный мрак!»
 
 
Так Ты мне ночью шептала на ушко,
Самым интимным со мною делясь…
Порвана простынь, промокла подушка…
Утром же ложе в алтарь превратилось,
И в чистоту – непристойная грязь…
 
 
Миг…
…И сознанье мое провалилось
В бездну экстаза —
В бессмысленный холод…
Вечная явь навсегда позабылась
И, распускаясь влюбленным бутоном,
Хаоса алчет космический голод!..
 
 
Ярким пурпуром взрываются грёзы!..
Вслед за осколками, как вороньё,
Гневом рассыпались женские слёзы
В огненном танце безумного Мага,
В ноль обращающего Бытиё!..
 
 
Крошатся в пальчиках косточки мира…
Искры любви – в океаны Вселенной!..
То ли пролог сатанинского пира,
То ль эпилог с отпеванием Света:
Я поднимаюсь бурлящею пеной!..
 
 
Я начинаю читать заклинание…
Я зазываю своей ворожбою
Бога на праздник бесовского чаянья…
Страшно красива замёрзшая преданность
Под колдовство колокольного боя!..
 
 
Мыслью Его, будто камнем, лечу
В омут ли…
В обморок…
Прыгайте, черти,
Временем – в Вечность!..
Чего я хочу?.. —
Впиться Его языком вездесущности
В губы Её всемогущества смерти!..
 

* * *

Мортофилия

 
Я вибрировала и дрожала…
Чем больнее – тем было слаще!..
Я сама тебя затянула
Белой магией в белый танец,
Чернокнижник мой сумасшедший…
 
 
Я скреблась, как хищница-самка,
Из глубин зазеркального мира
Коготками о грань безумья…
Ты проник в меня взглядом Бога, —
Так проникнуть мог только Дьявол!..
 
 
Я открылась тайной природы…
Опьянённая, я прижалась
Поцелуем губок бесстыдных
К твоему раскалённому бреду,
Истекая срамом, как кровью…
 
 
Ты шептал мне:
«Я алчу смерти!..
Ты же – всё для меня…
И это
Будет поводом для убийства!..
Я войду в твоё сердце… и сгину…
Мы – трагедия ради восторга!..»
 
 
Ты шептал:
«Твой обморок, ангел, —
Это самый сильный наркотик…
Я тебя обманул разлукой,
Чтобы время моих вселенных
«Золотым уколом» поставить!..»
 

Этиология

 
Можно ль понять настроенье разлуки?..
С виду тоскливо, болезненно чувство…
С виду всё то, что цвело и дышало,
Жаждало, пело…
Поблекло… пожухло…
Съёжилось и обессмыслилось…
Только
Где-то внутри, глубоко под печалью,
Где-то на уровне тайны трепещет
Странная радость…
Немыслимо… жутко…
Можно ль понять настроенье разлуки
С тем, кто сердечку приходится Богом?..
 
 
Можно ль унять все раздумья в разлуке,
Что о любимом, и добром, и нежном,
И драгоценном
Несутся по волнам
Невразумительно-быстрого русла
Полунечленораздельной любовью
С пеной, и илом, и грязью,
В которых
Взбитые ночью дождливой мутовкой,
 
 
Странно —
Но только и прячутся чувства…
Можно ль унять все раздумья в разлуке
С тем, кто сердечку приходится Богом?..
 
 
Будет спокойно ли спаться в разлуке,
Если бессонницы боль на голодный
До поцелуев язык
И на жадные
Мысли о встрече с любимым
Едва ли
Мёда ни слаще сладчайшего кажется,
Воском свечи отражённой стекая,
С зеркала ночи…
По капельке – капля…
Память и вкус будоража… тревожа?..
Будет спокойно ли спаться в разлуке
С тем, кто сердечку приходится Богом?..
 
 
Можно ль избегнуть смятенья в разлуке,
Если всё то, что пугающе-пусто,
То, что уносит в безвременья бездну,
То, что сосуще-навыворот душу,
То, с чем в сравненье сам йогурт прокисший
Кажется свежим парным молоком…
Зыбкое, словно поверхность отчаянья —
То лишь и видится твёрдостью камня?..
Можно ль избегнуть смятенья в разлуке
С тем, кто сердечку приходится Богом?..
 
 
Будет ли смысл лечить истощенье,
Если в тебе кровоточит разлука —
Точно вокруг кровоточат три мира —
Будто свершается кровопусканье
При голоданье,
Когда у природы
В венах кончается жизненно важный,
Самый коварный наркотик —
Любовь?..
Будет ли смысл лечить истощенье,
Если в тебе кровоточит разлука
С тем, кто сердечку приходится Богом?..
 
 
Можно ль лечить побледненье в разлуке,
Если любовь вытекает из пальцев…
Если любовь вытекает из горла…
Если любовь вытекает из сердца…
Если любовь вытекает из жизни…
Если любовь вытекает из смерти…
Если всё то, что имелось – любовь…
Если теперь ничего не осталось?..
Можно ль лечить побледненье в разлуке
С тем, кто сердечку приходится Богом?..
 
 
Можно ли скрыться от бреда в разлуке,
Если бессвязные, странные речи —
Речи пророчества и предсказаний…
Если лишённые логики фразы —
Точно узоры танцующей тайны…
А здравомыслие – словно, не более
Чем недомыслие до абсолютных
Образа милого…
Сладкого имени?..
Можно ли скрыться от бреда в разлуке
С тем, кто сердечку приходится Богом?..
 
 
Можно ль избегнуть души потрясенья
В диком, пугающем чувстве разлуки,
Если всё то, что движением было,
Замерло камнем…
А вся неподвижность
Тут же пришла в беспокойство такое,
Что обогнала теченье потока
Нашего времени…
В вечности канув?..
Можно ль избегнуть души потрясенья
В страшном, мучительном чувстве разлуки
С тем, кто сердечку приходится Богом?..
 
 
Можно ль спастись от безумья в разлуке,
Если безумным становится каждый,
Не ощущающий эту разлуку…
Если безумье яснее сияющей
Полной Луны…
Для него лишь взошедшей
На небосвод из глубин океана
Млечным Путём…
Если здравого смысла
То и хватает, чтоб только ослепнуть?..
Можно ль спастись от безумья в разлуке
С тем, кто сердечку приходится Богом?..
 
 
Можно ль не верить виденьям в разлуке,
Столь же болезненным, сколько прекрасным…
Если так пусто внутри,
Что снаружи
Мир лихорадит от сладостной боли…
Если всё то, что касается взгляда,
Вмиг обращается пеплом и прахом…
Если цветы нарисованы кровью…
Если всё небо в слезе уместилось?..
Можно ль не верить виденьям в разлуке
С тем, кто сердечку приходится Богом?..
 
 
Можно ль не впасть в омертвенье в разлуке,
Если уже потеряла реальность
Каждая строчка пера Демиурга…
Если всё то, что теперь сознаётся —
Это всё то, что ушло из-под пальцев
В обморок вечного самозабвенья…
Если молитвы кричат тишиною…
Если все силы ушли на бессилье?..
Можно ль не впасть в омертвенье в разлуке
С тем, кто сердечку приходится Богом?..
 

* * *