Текст книги "Климат и А. П. Паршев как жертвы аборта"

Автор книги: Дмитрий Орешкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Паршев и железная дорога

На Съезде железнодорожников, помимо очередного преемника, страна получила ценное указание, как жить дальше. «Говоря прямо, – объяснил президент Путин, – стране необходим новый импульс развития железнодорожной отрасли, сопоставимый со стремительным развитием российских железных дорог на рубеже XIX–XX веков, но, конечно, на современной технологической базе».

Да кто бы спорил – конечно, необходим. Президент строго держится курса нашего главного державника, А.П. Паршева. Тот, если помните, объясняет экономическое отставание России не только плохим климатом, но и отвратительными дорогами, которые на фоне обширных пространств увеличивают издержки. Насчет дорог Паршев и Путин правы – на уровне констатации. Однако констатировать горазды были и Пушкин («если и будут у нас приличные дороги, то лет через 500»), и Гоголь («у России две беды – дураки и дороги»).

Но с чего это президент предлагает взять за образец не блистательные результаты СССР эпохи индустриализации, а рубеж прошлого и позапрошлого веков? Может, референты напутали?

Здесь от российской проблемы № 2 в гоголевском рейтинге (дороги) мы тихонько переходим к проблеме № 1 (дураки). Их самоотверженная деятельность во имя процветания Родины условно делится на две составляющие. Дураки высшего порядка (кухарки, пришедшие к власти) принимают политические решения, разрушающие основы экономики и инфраструктуру развития. Дураки низшего порядка им рукоплещут, ибо убеждены, что это делается ради укрепления Державы, построения Коммунизма и торжества Справедливости.

Применительно к опыту железнодорожного строительства дело выглядит так. Верховные дураки с детства учат низовых, что благодаря руководству т. Сталина и ленинской Партии советский народ достиг немыслимых высот. В частности, по сравнению с 1913 годом к последним годам жизни Вождя протяженность железнодорожных путей СССР выросла вдвое. Низовые, понятное дело, верят. Такие правила.

Только вот Путин как-то неловко высказался.

Отдавая дань уважения бдительности низовых и верховных дураков, пользоваться будем исключительно советскими официальными источниками. В справочнике «СССР в цифрах» за 1957 г. указано, что эксплуатационная длина железных дорог в 1913 году составляла 58,5 тыс. км, а в 1956 году уже 120,7 тыс. км. Действительно, прирост более чем вдвое за 40 с небольшим лет.

Теперь обратимся к основополагающему труду В.И. Ульянова (Ильина, Ленина) «Развитие капитализма в России» (1908). Он там с партийной прямотой указывает, что за 25 лет с 1865 по 1890 г. железнодорожная сеть России выросла в 7 раз. Круче, чем в Англии, где соответствующий рывок занял 30 лет и обеспечил лишь шестикратный прирост. Правда, хуже, чем в Германии. Но, в любом случае, царская Россия очевидным образом входила в число мировых лидеров по темпам развития транспортной инфраструктуры.

С 1865 по 1875 г. российский капитализм строит железные дороги со средней скоростью 1,5 тыс. км в год. Потом рецессия 1878-82 гг., но вскоре экономика восстанавливается и ускоряется. С 1893 г. Россия вводит в среднем уже по 2,5 тыс. км путей в год; на рубеже веков среднегодовой прирост приближается к 3 тыс. км. Параллельно растет объем грузоперевозок, показатели торговли, промышленное производство, урбанизация и т. д. В.И. Ульянов в простоте душевной отмечает «истинно американские» темпы развития русского капитализма. Суровый климат, который, по мнению А.П. Паршева, жерновом висит у нас на шее, как-то не мешает.

Потом у нас настал советский строй. А в США – не настал. Поэтому рельсы там продолжали класть очень быстро, но лишь до тех пор, пока не выяснилось, что автомобильный большегрузный транспорт в принципе удобней и эффективней. После чего в Америке произошла революция автобанов.

А у нас не произошла. Зато произошла революция социальная! До нее дорожное строительство шло на основе акционерных капиталов или концессий – то есть в расчете на частный интерес. После нее это безобразие был прекращено и рельсы перешли под контроль трудящихся. И сразу в России резко ухудшился климат. Во всяком случае, об этом косвенно свидетельствует глубокий облом в дорожном строительстве протяженностью в три поколения.

Народная власть, понятно, ни на секунду не упускала из-под контроля вопрос железнодорожного транспорта. Сначала им командовал Троцкий (большой любитель проводить показательные расстрелы у штабного вагона), потом Дзержинский (тоже не дурак пострелять). Но все как-то не складывалось. Наконец за дело взялся лично И.В. Сталин. 19 сентября 1931 г. он пишет Л.М. Кагановичу: «Самым важным вопросом ближайших месяцев считаю транспорт, прежде всего – желдортранспорт… Пока в транспорте сидит шайка самовлюбленных и самодовольных бюрократов типа Рухимовича, по-меньшевистски издевающихся над постановлениями ЦК и сеющих кругом разлагающий скептицизм, постановления ЦК будут класть под сукно. Надо эту шайку разгромить, чтобы спасти железнодорожный транспорт».

Вот это правильно! Главное – не допустить распространения разлагающего скептицизма. Под этим термином Сталин понимает правдивую информацию о провалах свой политики. В чем-чем, а в борьбе с разлагающим скептицизмом ему равных не было. Поэтому народу дышалось легко и дружно. В идеологическом смысле. А как на самом деле было с транспортом? Да кому это важно, в конце концов.

К сожалению, со временем выясняется, что все-таки важно. И даже очень. Причем всем.

Можете не сомневаться, самовлюбленные транспортные бюрократы были расстреляны (уже в который раз!) и заменены надежными людьми из ЧК (на это раз в лице ТОГПУ – транспортного отдела ГПУ). Как, впрочем, и в иных отраслях. Общая концепция руководства была подтверждена еще в августе-сентябре 1930 г. в цикле писем И.В. Сталина В.М. Молотову из Сочи, где вождь поправлял здоровье: «Обязательно расстрелять десятка два-три вредителей…, в том числе десяток кассиров… Кондратьева, Громана и пару-другую мерзавцев нужно обязательно расстрелять… Нужно обязательно расстрелять всю группу вредителей по мясопродукту, опубликовав об этом в печати… Придется, по-моему, обновить верхушку Госбанка и Наркомфина за счет ОГПУ и РКИ после того, как эти последние органы проведут там проверочно-мордобойную работу… Надо бы все показания вредителей по рыбе, консервам и овощам опубликовать немедля… а через неделю дать извещение от ОГПУ, что все эти мерзавцы расстреляны…»

Ну и т. д. и т. п. Даже на отдыхе человек всей душой болеет за дело. Что ни письмо, то вскрытое гнездо вредителей.

Мерзавец Кондратьев, кстати – тот самый прославленный русский экономист, открывший «циклы Кондратьева». Они и сегодня используются мировой наукой для объяснения неравномерностей в территориальном развитии хозяйства.

Но мы отвлеклись. Пусть Кондратьеву, Громану, Боголепову, Сокольникову, Чаянову, Рухимовичу и миллионам других вредителей земля будет пухом, но что у нас с «желдортранспортом»? Да не густо. Среднегодовой прирост сети с 1913 по 1956 г. – 1,4 тыс. км. То есть благодаря революции, коллективизации, индустриализации, мобилизации, идеологизации, концентрации и централизации «желдортранспорт» под личным контролем Вождя в двадцатом веке успешно съехал на темпы времен отмены крепостного права (1865-75 гг.) Само собой, за славные советские годы мы необратимо отстали как от европейских, так и от американских конкурентов.

Виною всему, понятно, климат. Не Сталин же!

Возможно, вас интересуют отдельно лучшие годы индустриализации, чтобы убрать из расчета деструктивное время Великой Отечественной войны? Извольте. С 1928 (76,9 тыс. км) по 1940 г. (106,1 тыс. км) средней темп ж/д строительства составляет 2,4 тыс. км в год. Хуже, чем 40 лет назад, в конце девятнадцатого века.

Или, может, хотите цифры периода «быстрого послевоенного восстановления народного хозяйства»? Пожалуйста: с 1945 (112,9 тыс. км) по 1956 г. (120,7 тыс. км) сеть прирастала со средней скоростью 0,7 тыс. км в год. Примерно вдвое медленнее, чем в счастливое десятилетие после отмены крепостного права.

Продолжить или хватит? За 20 лет с 1970 по 1990 год в Российской федерации прирост сети составил 24 тыс. км – по 1,2 тыс. в год. Это включая БАМ. Оставляем за скобками досужие соображения о прогрессе технологий, который, вообще говоря, должен был бы за сто лет обеспечить некоторое ускорение ввода.

Какое там ускорение. Если бы сталинский СССР мог удержать темпы железнодорожного строительства хотя бы на уровне пореформенных лет времен Александра II (куда уж до отмеченного В.В. Путиным рубежа XIX–XX веков!), мы бы к моменту смерти Вождя имели 40–50 тыс. км «сверхплановой» инфраструктуры. Но в том-то и беда, что строить дороги СССР не мог. Зато у него прекрасно получалось строительство потемкинских деревень. И расстрелы тех, кто пытался сказать правду и вернуть экономику на путь нормального развития.

Паршев и железная дорога-2

То, что большевики провалились с железными дорогами (как впрочем, и со всем остальным – кроме, может, военной промышленности), – не вопрос. Вопрос – почему этот факт остается тайной для общественного мнения? Вот мастерство так мастерство! Советские граждане до сих пор свято верят, что сталинская воля помогла стране сделать экономический рывок. Хотя в основе этой веры не лежит ничего, кроме рассказов Марьиванны в начальных классах советской школы, откровенной брехни в советских СМИ и небрежно сфальсифицированной советской статистики. Ну и еще, конечно, страх, который не давал специалистам дезавуировать брехню и обнародовать факты.

Сталин совершил гениальное открытие: если никто не говорит о действительном положении вещей, то оно недоступно для общественного осознания. Человек, всю жизнь проживший в тюрьме, никогда не слышавший о том, что можно жить как-то иначе, и убежденный, что его тюрьма – лучшая в мире, готов защищать ее до последней капли крови. Тем более, за спиной все равно охрана с автоматами.

То есть мы вернулись к базовой проблеме дураков. Верховные дураки (они же охранники) заинтересованы в консервации своей позиции у кормушки. Они усердно компостируют мозги низовым на предмет угрозы извне, необходимости сплотиться, дать отпор эстонской сметане, грузинскому боржоми, азербайджанским торговцам или английским инвестициям. Это естественно и понятно.

Загадочнее поведение низовых. Сначала они с восторгом откликаются на ястребиный клекот, раздающийся из поднебесных высей. А потом с удивлением отмечают, что с очищением рынков от «черных» цены не снизились, а выросли. После победы С.Б. Иванова над кисломолочными продуктами из Эстонии отечественные производители, вместо того чтобы патриотически снизить цены, отпраздновали гибель конкурента опять-таки их повышением. После национализации железных дорог и расстрела наиболее компетентных профессионалов транспорт начинает работать не лучше, а хуже…

Что-то не так, уважаемые соотечественники?

Может, недостаточно рынки почистили? Или сметану недопобедили? Может, это таджики-иммигранты нашу колбасу съели? Или нефть у олигархов недозабрали? Может, вы соскучились по советским очередям у железнодорожных касс?

Вот здесь бы низовым и задуматься. Ведь налицо простой факт: экономическое пространство Западной Европы, США и Японии густо пронизано сетью железных дорог и автобанов. Большая часть этого инфраструктурного богатства построена за последние 50 лет; в значительной мере – частным капиталом. Тогда как рост российского (советского) инфраструктурного скелета в условиях полной национализации отставал не только от зарубежных конкурентов, но и от своих же русских показателей столетней давности.

Такая простая правда: за семидесятилетнюю историю великих экономических побед СССР не было ни одного отрезка, когда железнодорожное строительство достигло бы темпов дореволюционной капиталистической России. В чем и признался – косвенно, конечно – президент Путин В.В.

Но мы этого не знаем. Мы в это не верим. Нам в школе все не так рассказывали.

То же самое касается роста населения, производства продуктов питания, урбанизации, науки, банковской системы, твердой валюты… Большевики провалились везде, но преуспели в главном: в тотальном компостировании мозгов. И сегодня советским патриотам без сказки про великий-могучий Советский Союз белый свет не мил. Как это по-человечески! Рухнула сказка, и бедняги оказались такими, какие есть на самом деле: не великие строители светлого будущего, а маленькие, бессовестно обманутые Вождем школьники. Мучимые комплексами, и оттого отчаянно агрессивные в обороне своих потемкинских деревень.

Пожалейте их – это единственное, что у них осталось.

Они могут сколько угодно теоретизировать о благотворности государственной экономики, клеймить вредителей и клеветников. Слава богу, не привыкать. Но одного они совершенно точно сделать не в силах: купить билет на железнодорожном вокзале в Твери и проехать напрямки в Ярославль. Ибо до сих пор между столицами соседних субъектов Федерации в Центральном федеральном округе нет прямого железнодорожного сообщения: только через Москву. Нонсенс для экономики, претендующей на статус развитой. И ведь всего-то надо 400–500 километров полотна! Из общего большевистского недобора в 40–50 тысяч. Только один процент из того, что Сталин украл у России. Только в одной отрасли.

В общем, приходится осознавать. А тут еще и президент Путин… Ведь, вроде, он патриот СССР? Или только показалось? Понимаете, у правды есть такое свойство, что она рано или поздно все равно вылезет, как шило из мешка.

Однако не все хотят и умеют задумываться. Наоборот, есть уникальная прослойка «низовых», которые с дурацкой хитростью и дурацким упорством изобретают (а чаще повторяют) объяснения, почему все было в принципе правильно, но – ах! – не получилось. Кажется, им вообще чуждо понимание. Они воспитаны так, что для них важнее вера. Как любимая партия, как учительница младших классов, которая вела бы их от свершения к свершению, ненадолго останавливаясь у каждого экспоната:

– Вот, дети, действующая модель коммунистического общества. Выполнена трудящимися Устьвымлага из подручных материалов. Осторожно, руками не трогать. Перейдем теперь к модели научно-технического прогресса… Еще у нас предусмотрена модель Великой Октябрьской Социалистической Революции в одну десятую натуральной величины, но в ней, к сожалению, села батарейка.

Паршев и валюта

Книга Паршева хороша тем, что автору кажется: он вскрывает подноготную вражеского мира. А на самом деле – подноготную совкового мышления. Раз наша экономика неконкурентоспособна (по климатическим причинам), пишет автор, первое, что надо сделать – закрыть границы и отменить конвертацию рубля. Иначе рынок оттянет валюту туда, где издержки меньше, а прибыль выше. Отсюда понятные следствия. Иностранный капиталист, если он в здравом уме, никогда не придет к нам с инвестициями. А если все же пришел – то наверняка в качестве диверсанта. Для истребления на теле Родины еще одного «копошащегося гнезда отвратительных вредителей» А.П. Паршев рекомендует дуст и керосин. Но не только для иностранца! Любой отечественный промышленник, исходя из «горькой теоремы» о безнадежном русском климате, заинтересован инвестировать деньги в более теплые палестины: «Патриотизм и удачное предпринимательство – суть вещи несовместные», – резюмирует аналитик.

Откуда вообще валюта берется в нашей стране, чтобы враг мог ее потом с прибылью выкачать? – продолжает он развивать мысль. И по-военному четко отвечает: только из двух источников. Либо их же западные займы (сначала дают, а потом забирают с процентами), либо наш экспорт. Главным образом, энергоносителей. Из-за больших производственных издержек торговать на мировом рынке чем-то иным, кроме сырья, нам прямой убыток.

Валюта, в понимании автора – явление чуждое. Без нее лучше и чище было бы в нашем доме. Взгляд истинно народный. А значит, не нуждающийся в обосновании.

Но, будучи человеком широких взглядов, он терпеливо разъясняет тупым любителям долларов, каким именно способом их, кретинов, разводит Запад. Допустим, есть у нас общая народнохозяйственная краюшка. И мы, если хотим (сдуру, конечно!) валюты, должны от краюшки отрезать кусок и продать на внешний рынок. В результате нам здесь меньше останется, а доллары все равно в конце концов утекут туда, где теплее. «Не отобрав у одних, не отдать другим, но и суммарный пирог-то уменьшается!» – сокрушается автор. То есть ежели где чего прибудет, то в другом месте непременно должно убыть. Хитрый Лавуазье потому богат, что простодушный Ломоносов беден. Разве не так?

Нет, товарищ полковник! Осмелюсь доложить, не так. Валюта, прошу прощения, может браться и из третьего источника. Который одновременно и главный. А именно, производиться внутри государства. Если, конечно, государство нормальное.

Видите ли, цикл товарно-денежных отношений не замкнут, как интуитивно кажется патриотам с их рабоче-крестьянским представлением об экономике, а открыт. Например, произвел капиталист некую потребительскую стоимость. Раньше ее не было, а тут она откуда-то взялась. «Прибавилась», по Марксу. Понимаете? И выходит он с этой новой стоимостью на рынок. Но на рынке – если понимать его как закрытую систему имени Ломоносова-Лавуазье – фиксированный объем денег. Значит, чем больше новых стоимостей буржуй произвел, тем дешевле он, дурачина, вынужден их продавать. Ему это надо? Не надо. И государству тоже еще как не надо!

Поэтому хитренькое государство, послеживая за успехами капиталиста, знай себе, подпечатывает денежек и вбрасывает в экономику. Сильно нагревая при этом свои государственные руки. Чем больше новых потребительских стоимостей произведено, тем больше полноценных денег напечатано. При условии, еще раз скажу, что государство нормальное, а капиталист производит то, что нужно потребителю.

Данного скромного слона в валютной кунсткамере наш мыслитель и не приметил. А напрасно. Если наша экономика производит пользующиеся внутренним рыночным спросом товары и услуги, то в государстве Российском по умолчанию включается фабрика по печати рублей. Каковые рубли, при вменяемой эмиссионной политике и свободной конвертации, и есть та самая твердая валюта. Чем они были до революции, во время НЭПа и сейчас. Но не были при Сталине и его последователях.

Так что ежели Ломоносову руки не вязать, он на пару с государством в охотку напечет вам твердой рублевой валюты, не отходя от русской печки. А заодно и нашу общую краюшку увеличит – из чисто капиталистического интереса. Без непременного товарного экспорта/импорта и без завистливой оглядки на Лавуазье. Патриотизм и успешное предпринимательство вещи не только совместимые, но и взаимно предполагающие друг друга. Чем больше товаров на рынок ты поставляешь, тем богаче страна, влиятельней твоя национальная валюта и больше налогов поступает в казну.

Я внятно излагаю?

Для пущей ясности возьмем конкретный пример. Объем автосервиса (без первичной продажи) в сегодняшней России превысил 7 миллиардов долларов в год. Больше, чем приносит торговля оружием на внешнем рынке. Или, если угодно, около 200 миллиардов рублей. Мы, слава богу, уже привыкли, что рубли от долларов отличает только обменный коэффициент. Где пряталась эта твердая валюта, пока наши несознательные граждане не приобрели буржуазной привычки кататься на собственных авто? А нигде. Не существовало ее в нашей суровой действительности. Но стоило появиться ориентированному на внутренний спрос бизнесу, как эти самые рубли (они же доллары) как из-под земли выросли.

То есть их, конечно, Минфин напечатал под руководством злобного либерала Кудрина.

Мало того. Слесарюга, мойщик автомобилей, хозяин автосервиса свои заработанные капиталистическим трудом дензнаки тоже где-то тратит. На еду, на одежду, на строительство дачи, детям на образование, на то, чтобы купить книжку А.П. Паршева и узнать наконец, почему же Россия не Америка. С каждого из этих действий, поскольку они оплачиваются реальными деньгами и приносят прибыль (производят прибавочную стоимость), государство получает вторичный налоговый доход. И еще подпечатывает валютки под созданный, в частности писателем А.П. Паршевым, стоимостной приварок. За что писателю А.П. Паршеву земной поклон.

Короче, Паршев вместе с воротилами автосервиса и прочими производителями прибавочной стоимости, грубо говоря, из ничего, из личной инициативы делает себе и стране деньги. На практике. А в теории тот же Паршев этого видеть не умеет и не хочет. Воспитание не позволяет. Он, как и положено совку, державный пирог понимает как фиксированную семейную получку, которую мудрый папаша делит между чадами и домочадцами. Валюта в его понимании приобретается только за счет продажи и обнищания Родины.

Взгляд, диаметрально противоположный реальности.

А ведь этот простой механизм был ведом еще Евгению Онегину, который знал, как государство богатеет и почему не нужно золото (т. е. универсальная валюта) ему, когда простой продукт имеет. То есть Пушкин знал, а советская власть и верный ей А.П. Паршев забыли. Страшная все-таки вещь советское образование.

Почему забыли? Да очень просто. Потому что при вполне естественном пушкинском взгляде на вещи возникают вопросы, которые советской экономической пропаганде не осилить.

1. Если хозяин автосервиса совместно с Паршевым и Минфином производят новые объемы денег, значит, их богатство формируется не за счет отъема средств у пролетариата, а из прибавленной денежной массы. Меркнет довод про обездоленных вдов и сирот, а вместо него всплывает принципиально иное соображение – про неравное распределение полученной прибавочной стоимости между собственником производства и наемным рабочим. Что истинная правда. Но все равно это не ухудшение, не отъем денег у рабочего класса, не «абсолютное и относительное его обнищание», а рост, хотя более медленный, чем у хозяина. Впрочем, мы же мыслим по-паршевски широко, нас интересует рост целиком державы, а не его распределение между субъектами экономики.

2. Некстати всплывает крайне неприятный провал в логике Карла Маркса, через который мы 150 лет прыгали не замечая. Кто Марксу нашептал, что прибавочную стоимость производит только труд рабочего? А где труд капиталиста, который придумал производство, взял на себя риски с получением кредита, купил станки, выстроил производственный корпус, нанял и обучил работников, сформировал эффективную команду, организовал технологическую цепочку, просчитал маркетинг и т. п. и т. д.? Надо быть крайне предвзятым, чтобы не считать это вкладом в производство. Скажем, мистер Паршев написал еще одну сверхпопулярную книгу и «сделал» себе миллион долларов. Честь ему и хвала, потому что раньше у нас этого миллиона не было. Из них тринадцать процентов вернется Родине в виде налога. Но наборщики, корректоры, редакторы – увы, получат далеко не столь обильный навар от проекта. Несправедливо!! Не сбросить ли им капиталистическое иго, не национализировать ли Паршева, чтобы впредь писал за такую же зарплату?! Интересно, что тогда будет с бизнесом. Да ничего особенного – умрет и все. Что и произошло с советской экономикой. Без всяких вражеских происков. Не будет капиталист (в данном случае автор проекта) писать за зарплату. Он – источник частной инициативы, и ему положена премия за лидерство. Размер этой премии определяет рынок, а не начальство.

3. Но тогда выходит, что климат здесь вообще сбоку припека. Влияет, но на втором плане. И производитель, и потребитель того же автосервиса находятся в одинаковых природных условиях и платят один и тот же климатический налог. А бизнесмена, как правильно понимает А.П. Паршев, интересует дельта между приходом и расходом. Она в России вполне может быть больше, чем за рубежом, потому что определяется главным образом разрывом между спросом и предложением, а не климатическим фоном.

Отсюда простой вывод. Иностранному бизнесмену, если он видит на внутреннем рынке России неудовлетворенный платежеспособный спрос, есть прямой коммерческий интерес идти к нам не в качестве диверсанта, а в качестве тривиального капиталиста, склонного к риску ради поиска прибыли.

Форд, Ниссан, Рено, Тойота и прочие вредители, к которым с дустом и керосином спешит А.П. Паршев, ничуть не заморачиваются климатическими издержками. Их, если уж быть совсем откровенными, гораздо больше волнуют издержки на коррупцию, а также постоянная угроза, что к власти вернутся жертвы сталинского аборта со своими рецептами экономического развития. Плакали тогда их инвестиции.

4. Географический подход, он чем хорош? Всегда можно взглянуть на карту. Где национальная валюта конвертируется с максимальными трудностями или вообще не конвертируется? В первую очередь на Кубе, в Северной Корее, в бывших советских деспотиях Средней Азии и других автаркиях, не блещущих экономическими успехами. Их объединяет тяжесть климата или нечто иное?

Догадайтесь с трех раз.

Применительно к валюте вообще теряют смысл глубокомысленные рассуждения Паршева и его многочисленных сторонников о том, лучше климатические условия в Канаде, чем в России, или хуже. Давайте на секунду оставим Россию в стороне. Достаточно того, что Канада севернее США. То есть там холоднее. Следовательно, канадские доллары, подчиняясь «горькой теореме», обязаны были бы утечь в Америку.

Имеет это место в реальности? Нет, в реальности мы наблюдаем противоположный процесс: канадский доллар в последнее время сильно укрепился по отношению к американскому. И так везде, кроме нашего любимого СССР. Фунты стерлингов, йены, кроны, песо, реалы и десятки других дензнаков бродят по миру, свободно переливаются друг в друга и неплохо себя чувствуют. Поплевывая себе на разницу в климатах. Почему?

Возможно, потому что местные Ломоносовы во всех этих странах неустанно производят нечто, за что рынок склонен расплачиваться настоящими деньгами. Таким образом они постоянно подбрасывают в национальную денежную массу новые и новые объемы доброкачественной валюты. Своей собственной, вполне патриотичной. Чем больше этих Ломоносовых, тем меньше зависимость хозяйства от сырьевого экспорта, крепче экономика и надежней денежная единица.

5. Наконец, самое главное. «Валюта» в советском понимании, как запретные иностранные деньги, на которые можно купить все и везде, но не для всех, существовала только в замкнутом мирке советской экономики. Нигде в мире это понятие так экзотично не трактовалось. Ту, баснословную совковую «валюту», действительно можно было получить только на внешнем рынке. И действительно только в обмен на кусок нашего добра. Чаще всего действительно сырья… Все так, и в советской системе координат Паршев прав.

Но отчего возникла такая странная система? Очевидно, оттого, что фабрика по печати собственных полновесных рублей в СССР не работала. А почему она не работала? Именно здесь советский патриот Паршев, промахнувшись в кунсткамере мимо слона, подкладывает родному строю здоровенную свинью. Ибо вопрос задан, и ответом на него предложено считать козни климата.

А климатическое объяснение не катит. И мы вынуждены искать иное. Об этом в следующих разделах.

Если б дело обстояло иначе, на мировом рынке по сей день обращалось бы столько же драхм, сколько эмитировала в свое время Древняя Греция.