Текст книги "Петербургская баллада"

Автор книги: Дмитрий Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Было дело, – рассмеялся он.

– Я даже плакала, когда ты уехал… Знаешь, как я с твоим дядей познакомилась?

– Нет, – заинтересовался Руслан, – расскажи.

– Родители твои никому не говорили, куда ты уехал. Я переживала страшно. Еще бы: моя первая любовь… Теперь-то я могу в этом признаться – что было, то прошло, а тогда бы под пытками не созналась. И вот однажды, когда я в очередной раз прибежала умолять их дать мне твой адрес, застала у них в гостях Севера. Он внимательно выслушал меня, взял за плечи, повернул к себе и негромко, но как-то очень убедительно (у меня даже слезы высохли) пообещал: «Когда тебе исполнится семнадцать лет, позвони вот по этому телефону, и я дам тебе его адрес». Хочешь – верь, хочешь – не верь, но на следующий день после семнадцатилетия я ему позвонила…

– А что же ты не приехала или хотя бы не написала? – тихо спросил Руслан.

– Наверное, к тому времени я уже выросла из детских иллюзий. Девочки взрослеют раньше ребят. Да ведь и ты не писал мне, хотя адрес я не меняла.

– Но к дяде все же позвонила, – понимающе улыбнулся он, – и старик свой шанс не упустил… Ай, молодец!

– Прекрати! – сверкнула она глазами. – Если у тебя на самолюбии совсем крыша поехала, то могу утешить: не он меня добивался, а я за ним бегала.

– А он, разумеется, сопротивлялся как мог…

– Дурак ты, Руслан, – вздохнула она, – даже если бы он хотел… по-другому… Все равно не могло сложиться. Судьба у него такая…

– Да, законнику семью заводить нельзя, детей иметь нельзя, даже дом постоянный иметь не рекомендуется, – недобро прищурился Руслан, – однако временную квартиру иметь дозволяется, и – как я заметил – весьма неплохую. Жену не рекомендуется?! А кто сказал, что нельзя завести молодую и красивую любовницу?

– Прекрати, – холодно предупредила она, – поссоримся.

– Таня, – тихо спросил Руслан, – я тебе совсем-совсем не нравлюсь? Такой, какой есть?

Она долго смотрела на него огромными, невыразимо красивыми глазами, словно борясь с чем-то внутри себя, потом вздохнула:

– Не могу, Руслан. Прости… Столько лет прошло. Все изменилось безвозвратно. Не дети мы уже – пойми. Не все так просто. У меня за плечами своя жизнь, своя дорога, у тебя – своя. Не пересечься им.

– Уже пересеклись. Во второй раз.

– К добру ли? – С печальной улыбкой она взъерошила Руслану волосы. – Поверь: нельзя нам вместе. Не получится ничего. Не терзай себя зря. Только испортишь все.

– Что – «все»?

– Все, – повторила она, – и свою жизнь, и мою.

– Не испорчу, – упрямо сказал он, – я…

– Ты дал слово не начинать все сначала, – напомнила она.

Руслан промолчал, неопределенно покрутив в воздухе ладонью.

– Ладно, тогда о деле, – по своему обыкновению резко сломала ход беседы Таня, – у меня к тебе просьба.

– Чем смогу…

– Дело пустячное, но… Как ты уже знаешь, в делах Севера я курирую «сферу отдыха». Гнусная работа, но крайне прибыльная. По доходам разве что с наркоторговлей сравнить можно. Но и нас коснулись неприятности в империи Севера. За последние несколько месяцев накрыли большинство моих саун. Есть у нас и съемные квартиры, но клиенты идут на такие «удобства» неохотно – либо вызывают девочек к себе на дом, либо предпочитают расслабляться в саунах. А саун-то как раз ограниченное количество. И «горят» они у меня по-черному. Если кто-то и взялся разорить «делянку» Севера, то делает он это по-умному. В самое яблочко бьет. Хорошо еше, что «полиция нравов», которая мой бизнес ковыряет, всего шесть человек насчитывает: не поспеть им за всем. Девочек-то несколько десятков тысяч – куда тут угнаться? Но все равно малоприятно… Я к чему веду? Можно я сауну, в которой твои парни поселились, буду использовать по прямому назначению?

– А парней я куда дену? – удивился Руслан. – Или ты их тоже планируешь к бизнесу подключить?

– Да, мальчики по вызову, – усмехнулась она, – я уже все продумала. Территория там большая, комнат и подсобных помещений много. Не могли бы они хотя бы в дневное время в соседних подсобках обитать? Я знаю – это неудобно, но… У меня всего три сауны осталось, считая вашу. В убыток работать начинаем. А именно сейчас обороты снижать никак нельзя: Северу нужны деньги. Сам видишь: настоящая война идет.

– Да не вопрос, – пожал плечами Руслан, – я переговорю с ребятами – решим проблему. На худой конец можем для них еще одну квартиру снять. Не впервой.

– Не хотелось бы лишний раз тревожить Севера по пустякам, – сказала она, – у него своих забот по горло, а тут еще я со своими мелочами. Решит, что самостоятельно уже и шагу ступить не могу… Не стоит ему о моей просьбе говорить – хорошо?

– Считай, что договорились, – кивнул Руслан, – можете открывать свой бордель, мадам! – И лукаво подмигнул: – Для моих орлов там что-нибудь дельное сыщется?

– За деньги – весь спектр услуг, – с делано серьезным видом заверила она. – Но если начнете беспредельничать – у нас есть надежная «крыша».

– Боюсь, боюсь! – испуганно вскинул руки Руслан. – Да что мы все о делах да о делах. Разве за этим мы сюда пришли? Давай предаваться печали и ностальгии. Помнишь, какая у меня здесь была шикарная квартира?

– Обычная.

– Это для тебя – обычная. А для меня – место, где прошли лучшие годы моей жизни. Прекрасная была квартира! И даже клопы в ней пахли коньяком…

Тайник был сделан искусно. Перед небольшой комнаткой, видимо, служившей ранее чуланом или подсобкой, была установлена зеркальная стойка бара, часть которого при необходимости открывалась при помощи потайной кнопки. Вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову попытаться сдвинуть заставленные бутылками полки или простучать зеркальные панели.

Вытащив из тайника сумки с оружием, Руслан раздал его команде, еще раз предупредив:

– Использовать только для обороны. Никаких «жмуриков» из случайных свидетелей или «терпил». В ментов палить, только если они начнут беспредельничать, да и то желательно поверх голов. Но и здесь – первого выстрела за нами быть не должно. В крайнем случае, если что-то пойдет наперекосяк – сдавайтесь, выкупим. А вот если подстрелите кого-нибудь, тогда точно отмазать не удастся.

– Зачем же тогда стволы? – обиженно посмотрел на него Патокин.

– Считайте их чем-то вроде «профессиональных знаков отличия». Для испуга и для понта.

– Не по-пацански как-то…

– Зато по уму, – отрезал Руслан, – и обсуждению не подлежит. Это ясно?

– Ясно, – ответил нестройный хор голосов.

– Это радует, – сумрачно усмехнулся Руслан, – а теперь – по машинам.

На место они прибыли почти за час до назначенного Кузьмичевым срока. Через пару минут к ним присоединился оставленный наблюдать за домом Розанов.

– Все в порядке, – отрапортовал он, – клиент дома, и, насколько я понял, один. Утром разок выходил в магазин и с тех пор не высовывался.

– Будет лучше, если о прибытии машины сообщишь ему ты, – попросил Руслан Таню, – как ни странно, но женщинам почему-то верят больше, а опасаются меньше. Губительное заблуждение.

– Остряк-самоучка, – фыркнула она. – Будем звонить?

– Нет. Будем работать экспромтом.

– Ты все время меняешь планы… Почему?

– Считай это интуицией… Розанов, ты остаешься на прикрытии, – приказал он, – держи машины прогретыми и смотри по сторонам. Вперед, ребята, не ударим мордой в грязь перед столичными фраерами…

Войдя в подъезд, он осмотрелся и подал знак надеть всем вязаные шапочки с прорезями для глаз. Стараясь не шуметь, они поднялись на второй этаж и остановились перед массивной, словно из банковского сейфа, дверью.

– Ну, с богом, – кивнул Руслан Тане, нажимая кнопку звонка.

– Кто там? – полюбопытствовал гнусавый голос спустя минуту томительного ожидания. – Отойдите на шаг назад, я должен вас видеть…

– Кузьмичев Владимир Александрович здесь проживает? – спросила Таня. – Из редакции прислали за вами машину.

– Из редакции? – удивились за дверью, и, к несказанному облегчению застывших налетчиков, щелкнули замком, дверь приоткрылась. – А почему…

Договорить он не успел: Нечаев с силой рванул дверь на себя, одновременно коротким ударом в челюсть сбивая с ног стоящего за ней человека.

Налетчики молниеносно влетели в квартиру, подхватив за руки находящегося в полуобморочном состоянии коллекционера, и уволокли его в дальнюю комнату. Руслан постоял у порога еще пару минут, прислушиваясь к тому, что происходило на лестничной площадке, и, удовлетворенно кивнув, последовал за ними.

Квартира вызывала некоторое недоумение. Да что там, она просто поражала царящей здесь нищетой. Старые, давно выцветшие обои, засиженные мухами дешевые люстры и зеркала, несколько продавленных стульев и диванов, купленная явно с рук бытовая техника – Руслан недоуменно посмотрел на своих ребят. Те озирались по сторонам с не менее озабоченным видом.

– Мы вообще туда попали? – выразил общее опасение Нечаев.

– Туда, – заверил его Кротов, успевший добраться до документов в ящике стола, – по паспорту – он самый. К тому же обратите внимание на сигнализацию и сейф в стене. Эти штучки не из дешевых. Мы имеем дело с современным Гарпагоном, господа.

– Что ж, тогда приступим, – решил Руслан и, расположившись в скрипящем пружинами кресле, обратился к приходящему в сознание хозяину квартиры:

– Полагаю, представляться смысла нет? Да, это налет. Самый что ни на есть банальный и насквозь меркантильный. У вас есть два выхода: отдать нам то, что нас интересует, и навсегда избавиться от нашего присутствия, забыв эти минуты как дурной сон, или же… Впрочем, во втором случае мы все равно придем к искомому результату, только потраченное на него время будет наполнено совершенно ненужной для вас болью и унижениями.

– Что вам нужно?

– Марку. Маленький, никчемный кусок бумаги ценой всего-то в шесть копеек. Из Тифлиса.

– Я не понимаю, о чем вы…

Руслан кивнул Нечаеву, и тот, приподняв филателиста за шкирку, коротко и сильно ударил его под дых.

– Глупо, – заметил Руслан, выжидая, пока побелевший хозяин квартиры хрипя пытался втянуть в себя воздух, – времени у нас достаточно, бить будем долго и вдумчиво… А потом перейдем к процедурам куда более изощренным…

– Вы хоть имеете представление, о чем говорите?! – клокочущим голосом простонал Кузьмичев. – Если б у меня была эта марка… Вас обманули! В мире их всего…

– Займись им всерьез, – разрешил Нечаеву Руслан и со вздохом поднялся, – мы имеем дело с фанатиком. Это плохо. Фанатизм – первый признак узости взглядов. Я тут осмотрюсь, а ты пока расширяй ему кругозор.

Ключи от сейфа найти было несложно, шифр Кузьмичев назвал быстро, и это убедило Руслана, что заказанного экспоната там не было. Пока Патокин и Яковлев просматривали толстые, разбухшие от марок альбомы, он мягкими шагами мерял квартиру, разглядывал скудную обстановку.

– Понятия не имею, как должны храниться марки, но, вспоминая те скудные сведения, которые я почерпнул из книг о старинных ценностях, они должны находиться в местах сухих, теплых и желательно темных, – вслух подвел он итог своим размышлениям, останавливаясь перед висевшими на стене часами, – хорошие часы, только почему-то не ходят. Ребята, разберите-ка их – посмотрите, в чем причина?

Забавно пискнув, бедняга филателист попытался было броситься к своему сокровищу, но был вовремя перехвачен Нечаевым и отброшен на диван жестоким ударом под ребра.

– Здесь, – довольно улыбнулся Патокин, извлекая из недр часовой коробки бумажный пакет с тщательно упакованной в него маркой.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – довольно констатировал Руслан и посмотрел на часы, – двадцать минут – и конец мучениям. Неужели это вас не радует, Владимир Александрович? Ну признайтесь, что полегчало на душе? Живы, здоровы, а марка… Не было у вас ее раньше – жили же как-то? Не переживайте, право слово, не стоит она того.

– Сволочи! – По лицу хозяина квартиры потекли крупные слезы. – Ненавижу! Гады… гады…

– Упакуйте его поплотнее, – приказал Руслан Нечаеву. – Владимир Александрович, у вас нос не заложен? Вот и славненько, не хотелось бы, чтоб вы задохнулись. Живите себе на здоровье, собирайте ваши марки и относитесь к жизни философски. Пришло, ушло… Подумаешь… Главное, что вы живы и здоровы, что нас искренне радует – поверьте. Дверь мы оставим открытой, только прикроем слегка, так что вас должны скоро обнаружить. Ну а нам пора уезжать. Всего наилучшего.

На лестничной площадке они сняли маски и поодиночке вышли на улицу. Проходя мимо машины, в которой уже сидели его ребята, Руслан на секунду остановился, коротко приказав:

– Возвращайтесь в сауну и до моего прибытия сидите тихо, как мыши. Я к Северу – скинуть товар.

В машине, облегченно откинувшись на сиденье, вздохнул и признался устроившейся сзади Тане:

– Сам не ожидал. Двадцать минут – и все! Есть еще фарт у нас, есть! Ну, что ты притихла?

– А что я должна делать? – хмуро отозвалась она. – От радости прыгать? Очень красиво с твоей стороны втягивать меня в сцены с мордобоем пожилого человека… На душе противно.

– Ну извини, – усмехнулся Руслан, – в следующий раз буду целовать их взасос, пока товар не отдадут… Да ладно тебе, Танюша! Махни рукой и забудь. Первое дело – и сразу удача! Есть чем Севера порадовать, а?

– Порадовали старика, – согласился Север, пряча марку в письменный стол. – Молодцы! Сегодня же встречусь с клиентом, передам товар. Вам даю день на разгул и оттяжку. Только постарайтесь оттягиваться… по крайней мере, в пределах разумного. Без всяких там… Ну, ты понимаешь. Это вам на расходы.

Он бросил на стол заранее приготовленный конверт с деньгами, пояснив:

– Помимо доли. Так сказать – премия за чистую и быструю работу. Гуляйте, а завтра, после обеда, заходите – дам новое задание.

– Сделаем, – заверил Руслан, – и зайдем, и оттянемся… Особенно оттянемся. Это мы умеем делать, как никто другой. – Он снял с пояса запиликавший «сотовый» и поднес к уху: – Слушаю… Что? Когда?! Как?! Сидите там и ждите меня. Сейчас буду.

Отключив телефон, угрюмо посмотрел на Севера:

– Как сглазили. У нас проблемы. У парней была стычка в сауне. Есть «жмурики». С той стороны. Ребятам удалось уйти чисто. Больше ничего не знаю – по телефону много не скажешь.

– Это уже не невезение, это проклятье какое-то, – в сердцах саданул кулаком по столу Север, – дуй к ним, все узнай и сразу возвращайся.

… – После дела ребята вернулись в сауну, чтобы положить стволы и переждать, – докладывал Северу Руслан час спустя, – доехали нормально. Открыли дверь своими ключами, вошли… А там двое барыг местных шлюшек пользуют. Мои культурненько извинились, сказали, что заберут свои шмотки и уйдут, а один из этих лохов увидел стволы и впал в раж. Какого черта ему надо было – не понять. То ли пьяный, то ли обкуренный… Начал хай поднимать, хватать за одежду. Получил по тыкве, схватился за стул, стал орать, что сейчас все окажутся в местах не столь отдаленных… В общем, схлопотал-таки перо, урод. Второго пришлось валить так же. Ребята на скорую руку отпечатки стерли, вещи схватили и через черный ход ушли. Там этих ходов-выходов как в сыре. Говорят, что ушли чисто – никто не видел. Девочек с собой захватили. У тех истерика началась – враз бы перед ментами поплыли. Сидят сейчас с моими пацанами, они их водкой накачивают, до выяснения… С чего, откуда, как-то непонятно. Дикая какая-то запутка… Пацаны в один голос твердят: иначе было нельзя. Сдали бы их барыги. Какой им в этом понт – не пойму…

– «Барыги», – недобро щурясь, протянул Север, – какие это барыги, лапотники вы неумытые? Менты это, а не барыги! В городе сейчас такой шухер стоит! Там третий отдел работал, «полиция нравов». Их парней вы и положили, идиоты деревенские!

– Как же это, – растерялся побледневший Руслан. – Менты?!

– «Менты»! – передразнил его взбешенный Север. – Ваше счастье, что времена сейчас мутные, как ваши мозги. Десять лет назад весь город бы уже перевернули, но вас, поганцев, нашли. Тогда за убийство мента… Да что там объяснять?! Кто разрешил использовать сауну как притон?

– Я, – твердо сказал Руслан, – не хотел, чтобы из-за меня бизнес страдал. Мы же там не все время, почему бы и…

– Ты хоть сам понимаешь, что плетешь? – сквозь зубы прошипел Север. – Какой, к черту, бизнес?! Вы – мой бизнес! Те темы, что я вам даю, и сотню шлюх перекроют. Тысячу! Да что ж это такое? Вы что там, в деревне своей, вконец от самогона крышей поехали?

Руслан понуро молчал, выжидая, пока кончится запал Севера.

– Это надо же было такой косяк сотворить? – продолжал бушевать тот. – Кому расскажи – не поверят. Дал людям темы. Дал место для жилья, оружие, информацию, а они…

– Я его попросила, – тихо сказала стоящая рядом с Русланом Таня, – дела совсем плохо пошли, и я…

– Выгораживает она меня, – уверенно соврал Руслан, – это я, со своим деревенским менталитетом…

– Нет, Север, не верь, это я…

Север внимательно посмотрел на нее, на него, устало махнул рукой и опустился в кресло.

– Кого другого я бы за такие косяки живьем заглотил, – севшим голосом сказал он, – а вы… все расходы по устранению этой проблемы – на вас. Девочек требуется отправить куда-нибудь подальше и подольше. Это по твою душу, Таня. Отправишь девочек за кордон. Куда-нибудь, куда местные ищейки дотянуться не смогут. Лучше всего в Израиль или Арабские Эмираты. Пусть их там… Понадежней упакуют. Справишься?

– Да, – тихо ответила она.

– Оплату агентуры, которая будет освещать нам это дело, и взятки следакам, чтоб «тормозили», я тоже вешаю на вас, – сообщил Север, – нам еще надо как-то банщицу отмазать, она пока молчит, но… лучше не рисковать. Не знаю, чем еще все это обернется. Идите с глаз моих. Думайте. Если что-нибудь прояснится – позову… – И тихо, горько добавил: – Как же вы мне напоганили, ребята! Враги так не поганят…

9 июля 2003. С.-Петербург

– Привет энтомологам, – кисло поздоровался Алексеев, – проходи, садись.

Я устроился на шатком, скрипучем стуле, в углу кабинета, огляделся:

– Ты бы хоть в каком-нибудь общежитии пару стульев выпросил.

– Это раньше было возможно, лет десять назад, когда там все коммунальное было. Теперь все частное, и ржавого гвоздя не допросишься. Да и по барабану мне, если честно. Я в этом кабинете редко бываю.

Он выжидательно посмотрел на меня.

– Все о том же, – признался я, – не могу сидеть и ждать.

– Я час назад говорил тебе, что нового ничего нет, – устало сказал Алексеев, – группа создана, работает… Поверь: делают все, что могут.

– Да, я понимаю… Просто не могу ждать вот так… Душа не на месте. Понимаешь, словно из-за меня все это…

– Ну это ты брось! – рассердился капитан. – Я сам там был, видел, как и что. Этого никто не мог ни предположить, ни предвидеть. Девиц этих ищут и, поверь, – найдут.

– Знаешь, Саша… Не верю я в то, что это дело рук проституток…

– Брось! – пренебрежительно отмахнулся Алексеев. – Уж кому-кому, а тебе ли эту братию не знать?! Это домохозяйка, начитавшись дебильных «женских детективов», уверена, что проститутки – бедные, забитые существа. И ты, и я знаем, какие среди них отмороженные встречаются. У меня на памяти есть около дюжины дел, когда эти жрицы любви таких крутых бандюков кидали и разводили, что только диву даешься! А помнишь дело метрдотеля? Которого запытали до смерти две вызванные им мамзели. Мы ведь тоже поначалу на рэкет грешили, а оказалось… Связали пьяного да разделали, как свиную тушу… Вспомни, с какой жестокостью друг другу рожи бритвами полосуют и кислотой плещут. Вспомни, какие дозы клофелина клиентам подсыпают, о последствиях не заботясь. О наводках в богатые хаты вспомни – какой там гуманизм и забитость? У них эмоции как ластиком стерты. К тому же две трети – наркоманки, а уж про эту братию и говорить не приходится.

– Все это я помню, Саша. Но… Сам не могу понять, почему не верю в то, что это наши «клиентки». Можешь называть это интуицией. К тому же деньги и вещи остались нетронутыми.

– Это можно объяснить шоком, – сказал Алексеев, – или теми же наркотиками.

– Что говорит банщица?

– Все то же. Дала клиентам журналы – по их же просьбе – с телефонами девочек по вызову, а уж кого они там выбирали – понятия не имеет.

– Врет, – убежденно заявил я. – Саша, ты же знаешь, что врет! Строганов и Митрохин были опытными внештатниками. Они знали, что нам нужны те девочки, которых пригласит сама банщица. Те, которые «кормятся» именно с этой сауны, которые отчисляют часть своих денег банщице и «крыше». Нужно ее ломать.

– Ломаем, – пожал плечами Алексеев, – но ты же знаешь, как плохо работать с женщинами. А эта тварь еще и сидела.

– За что?

– Кажется, соучастие в краже. Три года, но для «образования» хватило. Ее сейчас посадили в КПЗ, окружили агентурой… Ждем.

– Время идет. Скоро отпускать придется…

– А что ты предложишь?! – взъярился Алексеев. – Привести сюда и по печени надавать?! Уж прости великодушно, но лично я не могу. Был бы мужик, да и то…

– Да-да, я понимаю… Но все равно не могу вот так сидеть и ждать… Подкинь хоть что-нибудь, Саша, а? Хоть какую-нибудь зацепку? Ну, я тебя прошу. Они ж друзьями моими были…

Алексеев устало потер лицо ладонями и вдруг, досадливо крякнув, решительно поднялся.

– Пойдем, – сказал он, глядя мимо меня, – не знаю, даст ли тебе это что-нибудь, но так и быть, по старой памяти…

Табличка на двери гласила: «Начальник уголовного розыска Винников А.И.».

– Разрешите? – спросил Алексеев и, не дожидаясь ответа, вошел.

За огромным столом сидел полнеющий мужчина в форме полковника. Заинтересовала меня забавная деталь: на столе, под лампой с зеленым абажуром, стояла пепельница, изображающая обезьянку, в глубокой задумчивости подперевшую голову рукой. В точно такой же позе застыл увлеченный бумагами полковник.

«Интересно, кому из его подчиненных пришла в голову идея подарить ему это изваяние, – подумал я, – не иначе как на заказ делали».

Полковник взглянул на нас из-под руки, и я понял: никто ему пепельницу не дарил – сам купил. Глаза у полковника были умные, цепкие, глаза человека, который любит, когда над ним смеются, и терпеть не может, когда издеваются или хихикают.

– Это майор Мартынов, – представил меня Алексеев, – он проводил операцию… ту самую операцию.

– Александр Иванович, – представился Полковник, – садитесь, майор. Чем могу?

– Я должен… участвовать, – с трудом подобрал я слова, – все было у меня на глазах… Мои друзья… Я не могу сидеть в стороне.

– Участвуйте, – благосклонно кивнул полковник, – Алексеев введет вас в курс дела. Нам лишние люди не помешают.

– Вы понимаете, о чем я, – неожиданно для самого себя зло выпалил я, – не надо делать из меня идиота… Я сам с этой ролью неплохо справился.

С нескрываемым интересом полковник осмотрел меня с головы до пят.

– И какой же помощи вы от меня ждете?

– Не знаю, – признался я, – информации… той, которая не отражена в деле… Может быть, догадки, которые нельзя проверить… по каким-либо причинам…

– А что может помешать проверить догадки милиции? – удивился полковник. – Я бы даже сказал: «самой милицейской милиции в мире»? Кстати, вы-то сами, тоже милиционер, не так ли? Странная ситуация получается, не находите? Пришел милиционер к милиционеру просить «немилицейские догадки»?

– Александр Иванович, – попросил за меня Алексеев, – я Мартынова давно знаю. Хороший парень… Помогите, а?

– «Помогите», «помогите», – ворчливо передразнил его полковник, – мне бы кто помог. Старый, больной…

– Женщины не любят, – услужливо подсказал Алексеев.

– Женщины любят! – сверкнул на него глазами Винников. – Ибо настоящий полковник… Есть у нас в городе такой РУОП. А в РУОПе есть полковник Косталевский.

– И… – не выдержил я затянувшейся паузы.

– И – все, – отрезал полковник, – дальше сам думай. Ты просил наводку, я тебе ее дал. Сумеешь этого полковника раскрутить – твое счастье, нет – извиняй. Очень он сильно ходом нашего расследования интересуется. Что-то у него есть в загашнике по данному вопросу, но просто так не отдаст… Видишь вот это? – ткнул он большим пальцем себе за плечо.

– Что? – непонимающе уставился я на голую стену.

– Гигантский опыт за плечами, – внушительно пояснил полковник, – и вот этот самый опыт говорит мне, что ведет господин Косталевский какую-то разработку, с нашим делом связанную… На этом лимит добрых дел исчерпан. Свободны.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я, – огромное вам спасибо.

– Хватило бы и маленького коньяка, – риторически заметил полковник, вновь застывая в позе «мудрого обезьяна» над бумагами.

На цыпочках мы вышли в коридор.

– Попробуй, – посоветовал мне Алексеев, – если Винников говорит, значит, оно того стоит. Мужик зело мудрый. Редкий случай в моей практике, когда начальник – голова. Обычно – задницы.

– У тебя телефоны РУОПа есть?

– Найдем, – распахнул передо мной дверь своего кабинета Алексеев.

Косталевский оказался высоким, грузным мужчиной лет под пятьдесят. Его лицо показалось мне неприятным: надменно-брезгливое, даже несколько хамоватое выражение намертво въелось в его черты. Да и на меня он смотрел как москвич на нижнесобачинца.

– Что надо?

– Я к вам с просьбой, – начал я, уже предвидя исход беседы, – как я уже говорил по телефону, моя фамилия Мартынов, и я возглавлял операцию на Васильевском…

– Провалили операцию на Васильевском, – поправил он.

«Терпи, – сказал я себе, – хочешь получить хоть ка-кую-то информацию – терпи!»

– Там погибли мои друзья. Я узнал, что у вас может иметься информация по этому делу. Я буду крайне благодарен за любую…

– Прежде всего я хотел бы выяснить, от кого вы узнали обо мне, – жестко перебил он меня.

– Вы часто звонили в Василеостровское РУВД, – ушел я от ответа, – вот я и подумал…

– Неверно подумали. Просто дело было похоже на то, каким я занимался когда-то, вот я и проверял. Оказалось – пустышка.

– А могу я узнать, что это было за дело?

– Нет, – отрезал Косталевский, – я сказал, что они не соприкасаются, значит, нечего и ворошить былое. И вообще…

– Для меня это очень важно, Игорь Геннадьевич, – униженно попросил я, – я понимаю, что информация закрыта и с бухты-барахты ее никто выдавать не станет, но вы можете навести обо мне справки, проверить все…

– Вот что, любезнейший, – разозлился Косталевский, – я сегодня же созвонюсь с вашим начальником и настоятельно порекомендую ему следить, чтобы его подчиненные занимались своим делом, а не болтались по городу, отвлекая людей от работы. Если вам делать нечего, то у меня пока еще забот хватает…

«Звони, звони, – мстительно подумал я, – это со мной ты весь такой героический и на коне, а с Григорьева где сядешь, там и слезешь».

– Я еще разберусь, откуда у вас появилась информация о нашем отделе, – пригрозил Косталевский, переводя взгляд с меня на третьего человека, находящегося в кабинете, которого я поначалу принял за сотрудника отдела, – не РУОП, а проходная какая-то… Все, разговор окончен. Все свободны.

Мне ничего не оставалось, как покинуть кабинет. Молчаливый свидетель нашего с Косталевским разговора последовал за мной. В коридоре мы остановились и вопросительно посмотрели друг на друга.

– Кажется, мы невольно здорово друг другу подкузьмили, – обаятельно улыбнулся мне незнакомец. – Позвольте представиться: капитан Заозерный, Виктор Петрович. Головецкое УВД. Это в Тверской области.

По виду он был форменным служакой. Такие люди обычно просты и надежны, как молоток. Только уж больно здоровый «молоток», скорее, целая кувалда. Килограммов за сто.

– Мартынов, Вадим, – представился я, – третий отдел. «Полиция нравов».

– Я оказался невольным свидетелем… А ведь я пришел по тому же делу… только минут на пятнадцать раньше. У вас, в Питере, все такие, как этот… барометр погоды?

– Наш город вообще славен кунсткамерой, – отозвался я, – стало быть, по одному делу? Нам надо поговорить – не находите?

– За тем и пришел. Но разве от этого… экспоната слова доброго добьешься? Есть здесь где-нибудь кафе? Я утром с поезда – в бегах, а язве мои дела по барабану, она своего требует.

Если капитан из Твери умел работать так, как умел есть, то мне выпала честь столкнуться с великим сыщиком, понял я, наблюдая за процессом поглощения пирожков и ватрушек.

– Давно пасу одного поганца, – рассказывал капитан с набитым ртом, – весь город под себя подобрал, шельмец. Не сам, конечно, с помощью воров, но проявив в этом деле недюжинный талант, паскуда. Я к нему и так, и этак – впустую. Дисциплина у него в бригаде строжайшая, барыги запуганы качественно, а сил у нас того, с гулькин нос. Все, что в городе гнилого происходит, – так или иначе с ним связано. Уже мысли об отставке возникать стали: на кой черт я там, такой красивый, нужен, если щенка самоуверенного за хвост поймать не могу?! Много он мне крови выпил… А тут как раз случай подвернулся. Был у него на днях день рождения, и произошла там какая-то странная история. Доподлинно мало что известно, только свидетели стрельбу слышали, а во дворе у бара следы крови нашли. Ни трупов, ни раненых – тьфу-тьфу – не было, но печенью чую – нечистое дело. И аккурат после этого засобирался мой паренек в славный город Петербург, захватив с собой пяток надежных людей. Спрашивается: зачем?

– Гастроль? – догадался я.

– Вот и я так кумекаю, – кивнул Заозерный, – а это для меня редкий шанс. Заметь: не послал кого-то, а сам поехал, дела на своих заместителей оставив. Значит, не простые люди позвали, и дело, видать, непростое светит.

Особого участия и подхода требующее. Подумал я, подумал, махнул рукой и бросился следом. Уж больно лакомый для меня шанс выпал.

– Но каким образом эта история пересекается с моей проблемой?

– Вот тут подходим к самому интересному, – театрально поднял вверх заскорузлый палец капитан, – паренек этот, кровопийца мой, сам из местных будет, из питерских, стало быть. И оказывает ему покровительство родственничек, также здесь обитающий. Вор в законе – не фунт изюма. Кличка у этого вора Север. Говорят, большим авторитетом пользуется. Наши робин гуды доморощенные очень уж этим фактом гордятся, так что разузнать сии подробности большого труда не составило. Вот я и смекнул: не родственничек ли моего ненаглядного к себе на гастроль позвал? Екнуло сердечко: дай, думаю, попытаю счастья, а вдруг да повезет? Обзвонил знакомых. Нашелся один, со связями в Питере. Дал адресок, телефончик. Приехал я, и к нему: так, мол, и так, выручайте. Ну, мужик неплохой оказался, в мое положение вошел, по своим каналам порыскал и выдал мне интересную информацию. Поведал мне под большим секретом, что занимается этим самым Севером некто Косталевский, начальник одного из отделов РУОПа.

– Вот как? – насторожился я. – Да, это уже что-то… Есть еще какая-нибудь информация?

– Так, наметки разные… Занимается Косталевский этим Севером уже давно, но не все идет так гладко, как ему хотелось. Что-то там у него не сходится, вот и бесится мужик. Решил я все-таки повидаться с этим полковником. Пришел… Ну, а дальше ты видел, чем закончилось…