Текст книги "По призванию Офицер, или Как жить нельзя"
Автор книги: Дмитрий Бочаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 1. Детство или родовая система подготовки воина
Родился я в той стране, которой уже нет на карте. В обычной советской студенческой семье. Папа мой был курсантом пятого курса. Мама – студенткой пятого курса. Я уверен, что их свела в столице Латвийской ССР городе Рига – судьба. Папа был родом из тогда еще столицы Казахской ССР – города яблок – Алма-Аты. Мама была родом из глухой белорусской деревушки Нарушово, находящейся на стыке границ трех стран: Беларуси, Латвии и России.
Папа и мама нашли друг друга в одной точке, двигаясь в нее интуитивно из разных уголков большой страны…
Как тут не вспомнить человеческого детеныша – Маугли, которого научил мудрости, старый медведь Балу:
– Мы с тобой одной крови, ты и я!
Так наверно и они двигались на встречу по зову крови, балансируя на грани.
Наверно с молоком мамы я и впитал это чувство границы.
Родился и вырос в Казахстане, по паспорту – русский. До меня уже третье поколение моих предков эту окраину Родины (сначала Империи, а затем и СССР) защищало. Эта земля богато полита потом и кровью моих пращуров – Семиреченских казаков, но корни из Сибирского войска. У моего отца была мама, моя бабушка, с Украины из-под Харькова – Анна Даниловна Сергиенко – украинка, из расказаченных. Она родилась уже в Сибири в селе Каип. Мама у меня по паспорту белоруска из витебского пограничья, а дед у нее вообще поляк – Родик Эдуард Иосифович. Так, что моя кровь гремучая смесь получается.
О нашей родословной по папиной линии, рассказывала моя прабабушка Ксения Ефимовна Сергеенко. Я был мал и смутно помню ее рассказы, как сказки из детства. А в 1987 году она умерла.
Мой дед по отцу Бочаров Василий Филиппович, фронтовик, умер еще раньше через год после моего рождения в 1977 году.
Прадеда Родик Иосифа Викентьевича и прабабушку Амелию Петровну по маминой отцовской линии, помню хорошо. Они жили в деревне Нарушово в Белоруссии, где я провел детство и куда каждый год ездил на каникулы, пока учился в школе.
Делить славянские народы по крови, считаю неправильным и кощунственным.
Мы едины! Хотя нас всегда, чтобы ослабить, усиленно разъединяли… Врагам это выгодно.
За столько лет все так перемешалось. А все наши различия целенаправленно раздуваются. Разделяй и властвуй!
Вы никогда не задумывались, почему все нации – это существительные?
Немец, казах, еврей, татарин, индиец, даже чукча и тунгус… а русский – прилагательное?
Потому, что русский это состояние души!
Русским должен быть дух, так что я и мой сын – тоже русские.
А сыны Руси испокон веков, Родину свято берегли! И своих детей, внуков к этому готовили сызмальства…
Мечта о небе…
Посвящается всем любителям авиации…
Мой папа с детства мечтал о небе! Тем более, что недалеко от дома, где жила их семья, был Алма-Атинский аэропорт. Самолеты часто пролетали над их домом, маня своими крыльями в небо…
Папа в молодости серьезно занимался спортом. Они с другом-соседом с детства по утрам бегали на расположенное за нашими сараями футбольное поле и спортивный городок. Подтягивались на турнике, отжимались на брусьях. На этом поле и прилегающей территории сейчас находится школа известного казахстанского футбольного клуба "Кайрат".
Профессионально мой отец занимался футболом, даже играл за юношескую сборную.
При прохождении приписной комиссии в военкомате, врачи изумились его здоровью и рекомендовали пойти в военное училище, даже в летное.
Папа окончил школу, восьмилетку в своем рабочем поселке, и пошел учиться дальше в 9-10 классы в другую среднюю школу №115 в новом тогда микрорайоне Алтай.
После окончания школы, он решил поступать в Рижский Краснознаменный Институт Инженеров Гражданской Авиации (РКИИГА). Даже не знаю, почему именно в Рижский. Сдал документы, получил допуск к сдаче экзаменов на выездной приемной комиссии. Судьба его не сильно баловала: с первого раза папа не прошел по конкурсу. Преподаватель по математике поставила отцу три балла. А математика была его любимым предметом…
Пришлось ему идти работать на родной Алма-Атинский станкостроительный завод имени “XX-летия Октября” помощником токаря.
Папа был настырным и не забросил учебу, решил пытаться поступить через год.
Прошел весной следующего года в военкомате комиссию вместе со своими одногодками и начал готовиться к службе в десантных войсках. Даже успел выполнить прыжок с парашютом. Небо манило его, и осенью его должны были призвать в ВДВ. Десантно-штурмовая бригада до сих пор находится у нас под Алматы, в городе Капчагай.
День рожденья у папы был в ноябре, поэтому до призыва он решил рискнуть еще раз с поступлением в ВУЗ. Повторно сдал документы и снова получил допуск на сдачу экзаменов на выездной комиссии РКИИГА.
В СССР, тогда национализма не было, но… Преподаватель математики – латышка, и во второй раз долго валила моего будущего отца – простого русского парня из Казахстана, так явно, что на это обратила внимание и председатель комиссии, кстати, тоже латышка по национальности.
Когда отец расстроенным вышел из аудитории, она вышла за ним и поинтересовалась:
– Молодой человек, вы же уже пытались сдать экзамены в прошлом году?
– Да, – скромно кивнул головой папа.
– И какую оценку Вам поставили на этот раз?
– Четыре…
– Очень хорошо, – сказала председатель приемной комиссии, и многозначительно улыбнулась.
Со второго захода папе удалось исполнить свою мечту, и он поступил в РКИИГА. От белоснежных шапок Тянь-Шаня и бескрайних степей Казахстана он уехал учиться на инженера гражданской авиации в город Ригу, в далекую Прибалтику, к Балтийскому морю, великолепным корабельным соснам и песчаным дюнам.
Почему-то мне ярко запомнилось, как мой папа лихо любил напевать:
Я потомок хана Мамая,
Подо мною гарцует конь!
Сколько душ загубил не знаю.
Богатырский в душе огонь!
До сих пор не знаю откуда этот отрывок, но иногда сам его пою. Теперь мы все немного азиаты…
Жизнь интересная штука, никогда не угадаешь, что она выкинет!
По диплому папа стал бортовым инженером пассажирских лайнеров, но в Алма-Атинском порту вакансий не нашлось – пришлось переучиваться на вертолеты.
Почти 20 лет он был вертолетчиком!!! Малая, но тоже авиация. Вот такой вот Мимино, наоборот.
Свою мечту о небе он сумел передать и мне.
Родился я тогда еще в городе яблок – Алма-Ате. Где на фоне невероятно голубого неба завораживающе смотрятся заснеженные, даже жарким летом, горные пики.
Два этих образа – бескрайнее НЕБО и величественные ГОРЫ – наложили отпечаток на всю мою жизнь!
Первый свой полет на самолете совершил еще в бессознательном возрасте – в семь месяцев! Маме необходимо было сдавать экзамены в Политехническом институте, а училась она, как и мой папа, в городе Риге. Поэтому надо было лететь на сдачу весенней сессии с грудным ребенком.
До трех с половиной лет я воспитывался в деревне Совейки, в Белоруссии, у маминых родителей, моих бабушки с дедушкой.
Они жили в месте, где теперь сходятся границы трех независимых государств Белоруссии, России и Латвии. Недалеко от их дома была старая, разбитая советская пограничная застава с осыпавшимися и заросшими окопами. У развилки дорог на взгорке, напротив развалин старого храма, от которого осталась только груда мелкого битого кирпича. Сквозь эту гору обломков пробивались уже молодые деревца. Теперь там стоит целый пограничный отряд, новая государственная граница Содружества Независимых Государств с НАТО и Евросоюзом опять на замке!
О своих родителях я знал в основном по рассказам и фотографиям. В моем детском мозгу, папа – был бравый летчик в фуражке и погонах с фотографии, которая висела на стене в красном углу.
Мама приезжала иногда из Риги, ну а папе необходимо было лететь через весь огромный Союз, из далекой Алма-Аты.
Рассказывая о папе, бабушка и дедушка всегда показывали на эту фотографию, вот и закрепилось.
Поэтому мое первое личное знакомство с ним закончилось плачевно…
Приехал папа в деревню зимой и в гражданке. На нем было обычное драповое пальто и меховая шапка-ушанка. Этот образ никак не совпадал с фотографией! Поэтому ребенок закатил истерику, когда чужой дядька полез к нему обниматься и целоваться…
На вопрос озадаченного отца:
– Сынок, ты что? Я же твой папка!?
Ребенок, со слезами на глазах, ответил, указав на фотографию:
– Мой папа летчик – вон, а ты уходи!..
Папа сделал серьезные оргвыводы для себя. После этого инцидента мы с ним стали лучшими друзьями, и старались всегда быть вместе.
С трехлетнего возраста папа приучил меня вместе с ним делать по утрам зарядку. Утром и вечером мы вместе чистили зубы, как положено около трех минут! Вечером отбой строго в десять, после просмотра передачи «Спокойной ночи».
Я в детстве был очень упитанным мальчиком, поэтому все это мне давалось с трудом. Но благодаря систематическим занятиям физкультурой, стал достаточно гибким и подвижным. Папа готовил меня к поступлению в летное училище.
Стаж сознательного знакомства с малой авиацией – вертолетами у меня начался тоже очень рано – в возрасте трех лет. Сначала, конечно, в качестве пассажира.
Даже когда в детском садике был ремонт, я чаще жил у папы на работе, на его техническом участке, который находился на летном поле около стоянок вертолетов, чем у мамы в проектном институте.
На аэродроме было гораздо интересней, чем бродить между столами и чертежными досками. Тем более, когда все запрещают трогать! Для мальчика это было смерти подобно…
Зато на летном поле и техническом участке раздолье – от дикой флоры (подснежников, желтых тюльпанов, разных цветочков, полыни, урюка и так далее) до дикой фауны (муравьев, кузнечиков, стрекоз, богомолов, тарантулов, тушканчиков, ежиков, змей и тому подобное). И все это многообразие на свежем воздухе, который плодотворно влияет на развитие ребенка.
Тем более в наличии множество всякой техники и железяк. Вдобавок, есть коллектив добрых дяденек, которые всегда могут что-нибудь интересное рассказать, да и вообще занять маленькую любознательную личность.
Однажды был такой случай: я весь вымазался, лазая по вертолетной стоянке, и хотел умыться. Один добрый дядечка подвел меня к баку со сливом масла и открыл краник. Не знаю, может посмеяться хотел, может папке за что-то отомстить таким оригинальным способом. Потом уже от грязного масла, папа и почти весь участок, поочередно долго, несколько часов, отмывали меня бензином и хозяйственным мылом. Уже даже и не помню, что они все сделали с шутником.
Был еще случай – мы с другом по несчастью, у которого тоже закрылся детский сад на ремонт, лазили в кабине старого разбитого самолета, стоящего на самолетном кладбище в дальнем углу аэродрома.
В кабине стояли ободранные кресла пилотов, и было много всяких пумпочек, кнопочек и тумблерочков, разбитых и целых приборов.
Мы важно восседали в кабине, старательно изображая из себя сурьезных дядек-летчиков.
Насмотревшись фильмов, резко дергали штурвалы, щелкали тумблерами, имитируя взлет-посадку.
В какой-то момент мой друг решил помахать ручкой “провожающим” в разбитую форточку и…
Этот невинный жест спас нам наверно жизни!
Что произошло в следующие мгновения, я полностью начал осознавать по прошествии лет десяти…
Служба спасения аэродромов, в которую входят и пожарные расчеты, имеет свои жесткие планы и графики тренировок.
Наш внеплановый отлет, некстати совпал с показательным занятием по тушению лайнера, потерпевшего крушение.
Как Вы уже догадались, в качестве наглядного пособия был выбран наш многострадальный самолет, мирно доживавший свой век на задворках летного поля.
Ну, вот загвоздка, о наличии в нем экипажа, руководство занятий оповещено не было…
Пилоты, кстати тоже, не были в курсе коварной реальности, что их лайнер уже условно потерпел аварию на взлете, был выброшен за край взлетной полосы и загорелся.
Для достоверности и приближенности к реальным условиям самолет должны были поджечь. Команду об этом уже подал руководитель учений в момент внештатного прощания моего друга…
Все! Занавес!
Слов, которые мы услышали после вопля дядьки с рупором в фуражке и погонах с большими звездами: «Отставить! Мать вашу…», – мы тогда не знали.
Теперь их можно классифицировать как «трехэтажный мат». Но тогда, мы недоумевали, как остальные дядьки в касках с факелом, со шлангами и брандспойтами поняли, что в кабине дети.
Поджигать нас не стали, а очень даже бережно эвакуировали из разбитого фюзеляжа.
После такого всплеска эмоций, представляю, какие мысли крутились у дядьки под фуражкой, он нам даже уши крутить не стал.
Зато вопрос – откуда взялись дети на охраняемой территории, он не преминул задать всем!
Виноватых нашли быстро и наказали со всей строгостью дисциплинарного устава.
После инцидента с неудавшимся тушением самолета нас знали все работники аэропорта.
Дежурный ВОХР категорически отказывался пропускать детей через проходную, даже если ты забыл или потерял ключи от дома… Родителей просто вызывали на КПП и все.
Следующий раз, когда садик закрыли на ремонт, папа взял отпуск и сидел со мной дома. Он срочно был вызван на “химию”, там что-то случилось с вертолетом (Ми-2). Оставлять меня одного дома он уже не рискнул, взял с собой. Мы очень долго ехали на нашем потрепанном жизнью «Запорожце» по асфальтовым, а потом по проселочным, дорогам. Я уже успел, и по расстреливать мелькающие мимо машины из игрушечного автомата, и поскучать, и подремать. Словом, тоска… Наконец, мы добрались до места!
На точке уже разобрались, в чем дело, дефект был серьезный. Уже не помню подробности. Техники под руководством моего отца долго возились с мотором. Я бесцельно слонялся по площадке. Из-за сложности проблемы и неимоверной жары, обо мне на время забыли. За что и поплатились впоследствии.
Ми-2 опрыскивал сельскохозяйственные угодья, защищая их от вредителей. Для этого к фюзеляжу были приделаны дополнительные баки для “химии” и трубки с распылителями. Эта хитроумная конструкция после каждого вылета, тщательно промывалась на площадке.
Организации «Гринпис» тогда не было и в помине, поэтому слив был оборудован здесь же. Вода, перемешенная с химикатами, стекала самотеком в зарытую большую бочку. Для того, чтобы зловонье не распространялось на всю площадку, канава стока и бочка были накрыты досками.
После нескольких кругов вокруг стоящего вертолета и копошившихся на нем вымазанных в мазуте дядек, внимание пытливого ребенка привлекли эти самые доски.
Доски были длинные, один их край покоился на крае площадки, другой на краю бочки, врытой в землю. Если на них встать, то даже под весом ребенка они заметно прогибались. Замечу еще раз, я был весьма упитанным мальчиком. Не прошло даром деревенское детство! Парное молоко, которым поила меня бабушка, а также “коричневое” сало – копченое мясо свинины, которым подкармливал меня дедушка.
Когда я спрыгнул на доску, она резко выгнулась, плюхнув по воде, находившийся на дне канавы. Мутные брызги в разные стороны, вода всеми цветами радуги переливается. В канаве на поверхности воды надулись цветные пузыри. Весело!
Начал я на этой доске прыгать, по воде шлепать. Канава шла под углом к бочке, поэтому с края, который от вертолетной площадки, воды было меньше. Попрыгав с ближнего края, я ее быстро разбрызгал.
Деятельный характер требовал продолжения, и я двинулся по доске в направлении бочки. В ходе моих развлечений нижний конец доски намок и при следующем же прыжке соскользнул с края бочки.
Мне, как всегда повезло, в саму бочку я не попал!
Зато чебурахнулся знатно, попал в канаву. Замочил все штаны, руки по локоть и правый бок.
По вскрику во время падения быстро определили место моего нахождения. Спасательная операция прошла оперативно, канава была не глубокая. А вот с отмыванием меня и моей одежды от грязи и химикатов пришлось повозиться. Но нет таких крепостей, которые бы не брали большевики!
Меня отмыли, одежду зачистили и застирали. Провели разбор полетов и очередную разъяснительную работу со мной лично и персоналом вертолетной площадки в целом.
После пережитого стресса вертолет починили быстрее. Но, по регламенту, вертолет после ремонта необходимо облетать…
Оставлять меня одного на земле? Чревато. Кто знает, что взбредет в мою кучерявую голову. Брать с собой в вертолет, у которого может опять забарахлить движок, причем не на земле? Задачки с такими условиями приходилось решать моему отцу, в критические сроки.
Сообразив, что, если со мной, что-нибудь случиться, а его не будет рядом, это проблематичней, чем, если это “что-нибудь” случиться с нами вместе, папа все-таки решил меня взять с собой. Риск благородное дело!
Слава Богу, облет прошел без внештатных ситуаций. Папа взял с меня обещание ничего не говорить маме, и мы счастливые отбыли по месту прописки!
Влетев в коридор нашей квартиры, первым делом, я радостно закричал, сообщая героические новости, главным участником, которых стал:
– Мама, мама, я упал в бочку с химикатами и летал на неисправном вертолете!!!
“Немая сцена”, но мы оставались с папой лучшими друзьями, несмотря ни на что.
Так что, даже после такого бурного детства, он надеялся, что из меня получится летчик!
Я усиленно (несмотря на всевозможные травмы) занимался всеми видами спорта. Начиная с футбола, вольной борьбы, горного туризма и закачивая силовым троеборьем (пауэрлифтингом).
К пятнадцати годам уже имел II юношеский разряд по вольной борьбе и II юношеский по пауэрлифтингу, участвовал и занимал призовые места на районных и республиканских соревнованиях.
В школе учился на «отлично» благодаря хорошей памяти и тому, что папа со мной постоянно занимался, начиная с первого класса.
Участвовал в олимпиадах по истории, физике, математике, и даже казахскому языку.
Дело шло к золотой медали при окончании школы.
В пятнадцать лет, на празднике в честь дня авиации, в качестве поощрения, мне дали посидеть за штурвалом вертолета Ми-8, который нес флаг над собравшимися зрителями.
Самостоятельный пролет прошел успешно! Правда, штурвал отобрали вовремя…
При прохождении медицинской комиссии в военкомате на приписное свидетельство, все врачи, кроме одного специалиста, одобрили мое желание поступать в летное училище. Вопросы возникли только у окулиста.
Из-за бурной дворовой юности был отбит левый глаз, зрение ухудшилось и немного отклонилось от требуемой единицы.
Мечта о небе и карьера летчика попали под угрозу.
Для того, чтобы восстановить зрение пришлось регулярно делать гимнастику для глаз и учить наизусть таблицу с буквами, используемую для проверки.
С выбранного пути меня не смогла сдвинуть даже изменившаяся геополитическая обстановка и непростая ситуация в родной стране.
Советский Союз начал трещать по швам. Армия в Союзных Республиках была никому не нужна. У военнослужащих и офицеров начались проблемы со всеми видами обеспечения и денежным довольствием.
Уже даже папа предложил поступать в любой гражданский ВУЗ, но не для того я с детства мечтал стать офицером!
В моей жизни был еще один, кроме отца – образ настоящего мужчины, пример для подражания это – военрук моей школы Овсейчик Александр Николаевич. Он был настоящим офицером-пограничником! Требовательный, но справедливый. Однажды он мне очень помог, наставил на путь истинный. После близкого знакомства я его зауважал по-настоящему.
Может сказался зов предков-казаков, пограничников Империи, может уважение белорусского народа к героям-пограничникам Брестской крепости, может еще что-то. В общем, я решил стать офицером-пограничником и поступать в наше Алматинское Высшее Пограничное Командное Ордена Октябрьской Революции, Краснознаменное Училище КГБ СССР им. Ф.Э.Дзержинского.
В одиннадцатом классе начал серьезно готовиться к поступлению в училище, бегать по утрам по 1,5-3 км, подтягиваться на турнике, готовиться к сдаче экзаменов в школе.
Параллельно прошел в военкомате медицинскую комиссию на поступление в военное училище и сдал документы в приемную комиссию.
Если мне не удастся стать летчиком, стану пограничником! – определился я, наконец.
Но мечта о небе осталась, и сопровождает меня, по сей день.
А я все-таки потом стал летчиком, пришлось по долгу службы, и с гордостью носил погоны с голубыми просветами и крылья на петлицах. Мечты сбываются!
Мечта о небе у нас семейная! И я рад, что мечта продолжается!
Моя младшая родная сестра стала стюардессой и летала на международных рейсах.
У меня растёт сын, может он станет пилотом?!
написано май 2008
