Текст книги "Метро 2033: Аркаим"

Автор книги: Дмитрий Блинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Что за задание? Оно связано с новой властью в Республике?

– Ну вот, другой разговор, – улыбнувшись, сказал Головин. – Повторюсь, что эта работа связана с будущим всего метро. Сначала подлечим твоего товарища, он нам тоже нужен, потом вместе с ним обо всем узнаете. Я не хочу все это время держать тебя в камере, поэтому, пользуясь своим служебным положением, могу освободить.

– Какие условия?

– Мне будет достаточно слова офицера – не покидать территорию карантинной станции.

Алексей не ожидал такого поворота событий. Теперь он чувствовал себя марионеткой в руках «стражей», точнее, не только себя, речь шла обо всей Республике. Многое не укладывалось у него в голове. Уже казалось, что псы не случайно загнали их сюда. Нужно было принять все условия полковника и позже во всем разобраться.

– Даю вам слово офицера не покидать станцию без вашего личного указания, – произнес Смирнов, понимая, что без оружия и защиты он все равно не сможет этого сделать.

– Покормить, разместить в гостинице, – скомандовал Головин одному из охранников. – Тебя, Алексей, я жду завтра утром у себя. Честь имею!

– Честь имею! – ответил тот, встав по стойке смирно.

* * *

«Карантинная станция, как интересно», – думал Смирнов, пока его сопровождали к так называемой гостинице.

Когда Алексея вывели из кабинета, он ожидал увидеть огромное помещение недостроенной станции X-1. Под таким названием она была обозначена на картах Республики. Вместо этого его вели через лабиринты небольших комнат, соединенных между собой узкими коридорами. Похоже было, что станции как таковой и нет, а то, что имелось, представляло собой ряд построек прямо в перегоне. Напоминало станцию «Площадь Революции», только X-1 была побогаче. Стены и невысокие потолки комнат были деревянными, что позволяло сохранять тепло.

Смирнов сравнивал новое место с родной станцией «Проспект Победы», где в любое время года было прохладно, а согреться можно было только в жилых помещениях или в обогреваемых палатках. Но больше всего удивило освещение. Во все коридоры и комнаты провели электричество, а там, где не было проводки, висели керосиновые лампы. Для Республики электроэнергия являлась роскошью. В родных стенах дизель-генераторы имелись, но запускались редко, на несколько часов по два-три раза в неделю или по знаменательным датам.

Х-1 оказалась плотно заселенной, люди толпились вокруг, кто-то двигался навстречу, и приходилось прижиматься к стенке в узких коридорах, чтобы разойтись. Потолок от этих передвижений ходил ходуном, станция насчитывала несколько уровней. Кто-то сидел прямо на полу, как будто в ожидании. Через таких приходилось перешагивать. Там, где узкий коридор выводил в более просторное помещение, расположились мелкие торговцы с нехитрым скарбом. Никто не обращал на Алексея никакого внимания, что было непривычно старшему лейтенанту. Люди на его родных станциях знали друг друга в лицо и обычно интересовались новой персоной. Но не это было главным! Не чувствовалось никакой вражды, агрессии – обычные люди, а не роботы для убийства, не монстры, как порой думали и говорили о «стражах». Только вот женщин и детей видно не было.

Еще через десяток метров Смирнов почувствовал запах еды. Перед ним распахнулись двери, по всей видимости, центральной столовой. Потолки в этом помещении оказались высокими – не менее трех метров. Картонные стены были сплошь покрыты плакатами, изображениями людей и пейзажей, стояли корзины с искусственными цветами. Из колонки рядом с барной стойкой звучала негромкая легкая музыка. Оперативник даже почувствовал себя тут вполне уютно.

Сопровождающий офицер отпустил охрану и обратился к нему:

– Выбирайте любой столик, к вам сейчас подойдут.

– А вы разве тоже уходите?

– Вы хотите, чтобы я остался? – поинтересовался конвоир.

– Нет, нет, просто не очень хорошо себя чувствую. К полковнику я бы без вашей помощи не дошел.

– Так садитесь за стол… Извините, мне действительно нужно идти – приказ, – ответил офицер и вложил в руку Алексею стопку армейских жетонов.

– Что это?

– Наша валюта. Когда пообедаете, официант отведет вас к месту отдыха, а утром я вас провожу к полковнику.

– Но почему жетоны? – не переставал удивляться Смирнов.

– Не только жетоны. Мы и патроны используем.

Алексей с большим аппетитом съел все, что поставили на стол. Давно не приходилось получать такого удовольствия от еды. В супе он распознал куриное мясо, что являлось большим деликатесом в Республике. На второе дали гороховую кашу, вкус которой опять напомнил беззаботное детство.

Насытившись и оглядевшись по сторонам, республиканец понял, что уже не один. Зал заполнялся людьми. Скорее всего, пришло время обеда. Многие беззаботно разговаривали, никто никуда не спешил. Но здесь были одни мужчины – ни женщин, ни детей. Как на военной базе.

– Неплохо! – вслух произнес Алексей.

– С вас два жетона! – произнес подошедший к столику официант.

– А патронами я могу расплатиться?

– Какой калибр?

– 5.45!

– Тогда с вас двадцать патронов.

– С курсом валют понятно, я лучше все-таки жетонами… Еще вопрос: а где женщины?

– Вам нужна женщина?

– Нет. Я просто хотел узнать, почему нет женщин и детей?

– Извините, но я не могу ответить. – Возможно, официант распознал чужака, или любопытство посетителя и странные вопросы его насторожили.

Заплатив, Смирнов уточнил, где можно отдохнуть и, отдав еще два жетона, направился к указанной двери.

Осветив помещение подвесной керосиновой лампой, он увидел добротную кровать с матрацем, стол со стулом, биотуалет в углу и навесной умывальник.

«Почти как в сказке, – подумал Алексей. – Что я могу такого полезного сделать для «стражей», если они так распинаются?»

Сняв с себя грязную камуфлированную форму с нашивками республики и смыв с тела всю грязь, Смирнов посмотрел в зеркало. Он редко разглядывал себя и больше привык к отражению безликого офицера в форме. Мелькнула мысль: «Как странно просто раздеться и чувствовать себя в полной безопасности». Впервые он ощутил комфорт – был сыт, чист, ничего не боялся. Даже укусы псов уже меньше беспокоили.

Вдруг на мгновение Алексею стало страшно. Казалось, с каждой секундой он становится слабее. Он представил: что, если жить здесь постоянно? Притупятся годами натренированные инстинкты самосохранения? Человек окажется неприспособленным к выживанию в новом мире?

Мысли его вновь вернулись к предстоящей встрече с полковником. Он попытался припомнить, что же он знает о «стражах». Да почти ничего! Они ходят в черной форме с надписями «Страж» во всю спину. Их группа занимает две или три недостроенные станции, которые на карте челябинского метро были только в проекте. Одна, на улице Братьев Кашириных, называлась «Западный луч», а другая – «Университет ЮУрГУ». Поговаривали, что под университетом есть хорошее убежище, и что со второй станции «стражей» можно попасть туда. По данным разведки, на станциях имеются хорошо работающие фильтровентиляционные установки. Но самих станций никто не видел – «стражи» никого к себе не пускали. Послам Республики разрешили побывать лишь на станции X-1, и они всем потом рассказывали, что живут «стражи» в полной антисанитарии. Теперь ясно, что это была дезинформация. Значит, в Республике кому-то было выгодно демонизировать стражей. А до войны о перегоне, где они хозяйничают, вообще ничего не было известно. Карантинная станция X-1 имеет сообщение с северной станцией Республики – «Проспект Победы». Точнее, имела, пока не произошло обрушение. Может быть, оно было не случайным? Взорвали?! Неизвестно. В целом территории «стражей» изолированы, попасть к ним можно только через вентиляционные шахты.

Вроде бы, все члены этой загадочной группы вышли из состава Республики вместе с женами и детьми. Человек девятьсот тогда ушло, как поговаривали старожилы. Из-за этого Республика пережила смутное время – стабильность ее границ без солдат была под вопросом. Интересно, почему военные силой не взяли метро под свой контроль? Одни вопросы! Как они смогли решить самую необходимую для выживания задачу – обеспечение людей продовольствием? Спросить напрямую у полковника? Не поймет! Надо быть с ними аккуратнее.

Перед тем, как заснуть на настоящей кровати, он вспомнил о своей невесте. Представил ее в своих объятиях. «Как ты там, моя девочка, – думал Смирнов. – Увижу ли тебя теперь?»

Он понимал, что его группу уже считают без вести пропавшей, а по истечении пяти дней, по уставу Республики, объявят погибшей. Подумав о том, как сейчас, возможно, страдает его самый любимый человечек, он инстинктивно сжал кулаки, сквозь крепко зажмуренные веки проступили непрошенные жгучие слезы, боль прочно угнездилась внутри и не отпускала. Полного комфорта все же не бывает. Затем, уже засыпая, Алексей вспомнил Андрея Долговязого и его гибель, а также все, что тот говорил. И Васю Грома, и последние дни. Потом все смешалось: он видел собак, мутантов, полковника Головина и темное облачное небо. При этом зачем-то старался все логично разложить в голове по полкам – сделать «правильным» и поддающимся рациональному объяснению. Мозг Смирнова продолжал работать, невзирая на то что измотанный организм уже спал.

На следующий день, позавтракав за один жетон в той же столовой, Алексей приготовился к встрече с полковником. Думал о предстоящем таинственном задании. Осмыслив все, что узнал накануне, старался убедить себя, что не нарушает присягу.

– Доброе утро, товарищ старший лейтенант, – поприветствовал Головин по всей форме прибывшего.

– Здравия желаю, товарищ полковник!

– Как спалось?

– Спасибо, отлично! Оперативнику редко удается выспаться на настоящей кровати.

– Понимаю.

– Слушаю вас, товарищ полковник.

– Присаживайтесь, нам нужно многое обсудить, – указал Алексею на стул Головин и знаком попросил удалиться единственного охранника.

Смирнов молча сел, приготовившись слушать.

– Я вчера связывался с вышестоящим руководством и получил одобрение вашей кандидатуры. И сразу начну вводить в курс дела. Однако существует одно условие, которое вы должны неукоснительно соблюдать.

– Какое?

– Вернувшись в Республику, не разглашать того, что вам станет известно.

– Кто мне поверит? Да и разве я смогу вернуться? Мне показалось, задание – билет в один конец.

– Вернетесь! Но если произойдет утечка информации, вы погибнете!

– Опять угрозы?! И если снова на «вы», то небезосновательные, – усмехнулся Алексей.

– Не угрозы, а всего лишь предупреждение.

– Хочется верить. Разрешите вопрос?

– Конечно!

– А почему «Страж»?

Головин громко засмеялся.

– В наших руках оказался склад обмундирования бывшего охранного предприятия. Но называть себя так мы не хотели. Вы сами нас приучили.

Достав из серебряного портсигара уже начатую сигарету, прикурив от свечи в подсвечнике и глубоко затянувшись, полковник продолжил:

– Пора тебе узнать о нас побольше. Мы, группа офицеров, заранее получили предупреждение о предстоящей катастрофе. На все у нас были считаные часы. Собирали жен и детей, продовольствие, врачей, медикаменты, оружие. Позже, пользуясь паникой, крушили прилавки и продовольственные магазины.

– А что за офицеры? – прервал полковника Алексей.

– МВД, МЧС, из военных – только летчики, и то небольшая группа. Еще медиков прихватили с собой.

Сделав последнюю затяжку и затушив в пепельнице окурок, полковник посмотрел будто сквозь собеседника и продолжил:

– После того как прошла ударная волна, никто с поверхности в метро уже не бежал. Люди просто не знали, что там можно укрыться. Машины и дома горели. Город задыхался от дыма. Плач детей и крики женщин не забуду никогда. Мы не сразу ушли в метро, помогали, кому могли.

Полковник Головин не стал рассказывать Смирнову, как они силовыми методами ограничили доступ в метро. Другой возможности сохранить жизни хотя бы небольшой горстке людей не представлялось возможным. В эксплуатацию подземку так и не запустили, а обычному обывателю и в голову не могло прийти, что со стратегической точки зрения она уже функционирует. Оперативными действиями «стражи» укрыли от радиации более трех с половиной тысяч человек. Затем, перекрыв все выходы, не поднимались на поверхность первые шесть месяцев. Мало-помалу, кроме «Торгового центра», обжили станцию «Проспект Победы», но места катастрофически не хватало. Позже, передвигаясь по поверхности, изучили новый туннель и создали станцию «Площадь Революции» прямо в перегоне. Пытались подойти и к «Комсомольской площади», но там был такой сильный радиоактивный фон, что пришлось прекратить все попытки туда проникнуть. Не хватало чистой питьевой воды, теплых вещей, продуктов, медикаментов, топлива для генераторов. Все это приходилось добывать на поверхности, сталкеры умирали от лучевой болезни один за другим. Уже гораздо позже они обзавелись защитой – противогазами, общевойсковыми защитными комплектами, счетчиками-измерителями. А когда жизнь постепенно наладилась, по крайней мере, был решен вопрос с продовольствием, питьевой и технической водой, году в шестнадцатом появилась новая угроза. На поверхности развелось огромное количество вооруженных формирований, нападавших на жителей Республики и предпринимавших попытки попасть в метро. Этого допустить офицеры не могли. Представителей человеческой расы на поверхности уже трудно было назвать людьми – скорее, больными, озверевшими созданиями, выживающими из последних сил. И «стражи» истребляли всех, кто не успел укрыться от радиации.

– Смирнов тем временем тоже вспоминал тот страшный день – ему было – десять лет, когда жизнь так резко изменилась. Их семью распределили на станцию «Проспект Победы», его отец, майор Смирнов, был назначен начальником станции. Пока не начались первые рейды на поверхность, Алексей испытывал постоянный голод.

– Товарищ, полковник, разрешите вопрос, – прервал он наконец затянувшуюся паузу.

– Да, конечно, задавай.

– Почему вы выбрали именно меня? Мне уже даже кажется, что я не случайно сюда попал. Понимаете, слишком много всего произошло за несколько последних дней, а тут еще вы полностью переворачиваете все то, во что я верил и ради чего жил. Конечно, я страшно рад, что выжившие есть и за пределами Республики, но все-таки: при чем тут я?

Полковник, внимательно выслушав его, ответил:

– Считайте, что нам повезло с вами, а вам – с нами. У нас катастрофически не хватает людей вашего уровня. Нам нужны хорошо подготовленные, способные выживать в условиях нового мира.

– А где все ветераны «стражей», где ваши солдаты? – удивился Смирнов.

– Мы находимся в состоянии войны на два фронта, – помрачнев, ответил полковник. – С одной стороны, нами были обнаружены новые очень опасные мутанты, угрожающие всем оставшимся в живых, с другой стороны, нам приходится оборонять город от хоть и слабо вооруженных, но озверевших, голодных и обезумевших бандформирований.

– А где идет война с опасными мутантами? – поинтересовался Алексей.

– Туда тебе и предстоит отправиться, старлей, и твоя основная задача – это собрать как можно больше информации и выжить любой ценой.

Неожиданно на стене у двери загорелась красная лампочка. Полковник Головин быстро соскочил со стула, накинул бронежилет и рюкзак со снаряжением и направился в сторону выхода.

– Вы куда?! – удивился Смирнов.

– Нормально поговорить не получилось, объявлена повышенная готовность, я должен уйти, Алексей. У тебя есть ровно одни сутки, затем за тобой придут. Обстоятельства немного изменились со вчерашнего дня, и мы не можем ждать, когда поправится твой товарищ. Когда выполнишь задание, мы гарантируем тебе возвращение в Республику, хотя ее привычное для тебя существование уже под большим вопросом.

– Но я, честно говоря, так почти ничего и не понял! – с недоумением произнес Смирнов.

Полковник Головин открыл дверь кабинета, остановился на пороге и, обернувшись к собеседнику, тихо произнес:

– Запомни, Алексей, операция, в которой ты участвуешь, очень важна для всех нас. Я имею в виду всех оставшихся в живых людей. Она изменит многое, запомни ее кодовое название – «Аркаим». Завтра за тобой придут в ту гостиницу, где ты ночевал, получишь инструкции на ходу, и да поможет нам…

– А если я откажусь? – прервал Смирнов.

– Мы вернем вас туда, где подобрали, – снова сухо и официально пресек сомнения и возражения полковник. – Я это говорю, не угрожая, а надеясь на твое благоразумие. У человека всегда есть выбор, и я верю, что ты сделаешь правильный.

Глава 4
Алиса

Челябинское метро (территория республики «Возрождение»), станция «Торговый центр».

16.04.2033 года, 18.15 по южно-уральскому времяисчислению.

Осветив маленьким карманным фонариком механические наручные часы, девушка глубоко вздохнула. Погасила единственный источник света в темной палатке, свернулась поудобнее калачиком на аккуратно заправленном спальном мешке. Палатка у нее была не своя, съемная, хоть и хорошая – из целых двух отсеков, но о доме сейчас уже и не думалось, оставалось лишь отгонять дурные мысли об Алексее и его группе.

«Как он мог так со мной поступить? – всхлипывала Алиса, утирая непрошеные слезы. – Ушел в рейд, даже не предупредив. Ладно! Лишь бы он был жив! Господи, ты всех, кого я любила, забрал, не трогай Алешу…» Удастся ли уговорить далекие небеса пойти на сделку за обещание любить этого мужчину до конца жизни и ни о чем не жалеть, и больше не жаловаться?

Она понимала, что он ушел не на обычное задание, если ни единым словом не предупредил. Значит, оно внеплановое. У нее были дурные предчувствия. Особенно плохо, что так и не успела рассказать Алексею о своих подозрениях. Может, у них будет ребенок… А если не успеет сказать уже никогда?! «Господи!»

Тревожилась Алиса еще до ухода группы, ей с трудом удавалось сдерживать эмоции, что-то будто потихоньку пробиралось наружу из глубины души… Снились странные сны о людях в белых халатах, стеклянных капсулах, и она была со всем этим как-то связана. Она просыпалась от страха и боли. Только присутствие где-то рядом Алексея помогало девушке забыть кошмары. Теперь она снова чувствовала, на грани сна и яви: он жив, вероятно, ранен, но жив.

Пролежав так еще несколько часов, Алиса, не в силах оставаться дома в почти безнадежном ожидании, вышла «на улицу» – так привычно люди именовали ровно, по одной линии установленные ряды палаток. Вечерний патруль, совершая обход, тушил заодно и керосиновые лампы, по инструкции и из экономии убавляя освещение позже двадцати двух часов.

Девушка старалась не думать о комендантском часе, введенном на станции «Торговый центр» несколько дней назад. Непонятно, почему вдруг запретили передвигаться по станции в ночное время, ведь никаких беспорядков или происшествий никто не замечал. Ходили слухи о каком-то заговоре против действующей власти, несколько человек было арестовано, расследование продолжалось. Здесь все хорошо знали друг друга и недоумевали, о каких заговорах идет речь. Правительство всегда чудит, жители и надеялись, что все обойдется.

Алиса пробиралась вдоль палаток к дому начальника станции, но сделать это незаметно ей не удалось. Один из патрульных направил луч фонаря в ее сторону, будто припечатав к брезентовой «стене», прокричал:

– Стой! Медленно подними руки и повернись!

– Я гражданин станции, мне нужно к начальнику, – начала девушка, на всякий случай, не шевелясь.

– Это ты, Алиса?

– Максим? – узнала она своего соседа по улице.

– Зачем нарушаешь комендантский час? С двадцати двух часов до четырех утра все передвижения без специального разрешения запрещены.

– Извини. – Голос девушки задрожал, опять захотелось расплакаться. – Я Алексея жду, давно, ему же помощь нужна, наверное… Хотела попросить начальника станции отправить вторую группу.

– Алис, ну как тебе такое в голову пришло? – перебил ее Максим. – Ты бы еще президента разыскала! Группа Смирнова должна была вернуться четыре часа назад. В любом случае, до утра никто никого искать не будет, и как их найдешь, если в ночное время они наверняка где-то укрытие нашли. Сомневаюсь, конечно, что они переживут ночь.

– Ты что говоришь?! – Девушка не могла больше сдерживаться и заплакала.

Старший лейтенант Максим Звягинцев внутренне торжествовал, ощущая неудачу Смирнова как собственное невероятное везенье: наконец-то и этот счастливчик и любимчик начальства обделался. И это приближало Максима к Алисе, редкой красавице от природы, не нуждающейся в женских уловках, на нее хотелось смотреть и смотреть… Звягинцева съедала ревность и зависть к Алексею – он-то настоящий обладатель всего этого! Сейчас Максим не мог допустить, чтобы девчонка добралась со своей просьбой до начальника станции – вдруг еще старый всерьез надумает отправить группу в помощь оперативнику.

Начальник патруля огляделся по сторонам: станция отдыхала, из палаток доносились лишь редкие голоса, сопение и храп. В перегоне к «Площади Революции» виднелись отсветы костра блокпоста, караул был начеку и днем, и ночью.

– Алиса Скворцова, вы арестованы за нарушение комендантского часа и до утра будете находиться в камере для временно задержанных! – строго произнес Звягинцев.

– Что?! Да как ты вообще… Ты же меня отлично знаешь, просто поручись за меня! Или лучше сделай вид, что не заметил.

– Это для твоего же блага, а то глупостей наделаешь, – не скрывая довольной улыбки, ответил старлей.

– Ну, хорошо, – тихо и обреченно произнесла девушка, притупив бдительность Звягинцева и других патрульных. Опустив голову, она направилась было к ним… и вдруг, резко развернувшись, бросилась бежать по неосвещенной части «улицы» между палатками.

– Держите ее, – закричал Максим. – Окружайте и не дайте уйти!

Алиса бежала к административному корпусу, петляя между брезентовыми пологами, от ее скорости сейчас зависело спасение любимого человека, начальник станции обязательно поможет! Ведь он относился к Алеше почти как к сыну, сын армейского друга стал ему уже родным. Вдруг в темноте она споткнулась о веревки, крепившие палатки, и упала, разбив при падении локоть.

Даже не успев подняться, девушка получила удар сапогом в живот, второй боец схватил ее за волосы и резко поднял, закрутив руки за спину. Алиса попыталась вырваться, но подошедший Звягинцев почти без размаха врезал кулаком по лицу.

– Девочка, кажется, плохо понимает с первого раза? – сжав ее лицо пальцами, глядя прямо в глаза, произнес он. – Никогда, слышишь, никогда от меня еще никто не уходил.

Чувствуя шум в ушах и свинцовый привкус крови во рту, Алиса перестала сопротивляться. Глядя в обезумевшие глаза своего соседа, девушка просто не могла поверить в происходящее.

– Максим, что ты делаешь?

Молодой человек, казалось, наслаждался ее беззащитностью. Теперь, хоть и временно, но он обладал ею. Смотрел на нее свысока. Алиса никогда не замечала его, как хотелось самому Звягинцеву, не видела в нем мужчину, и за это он, давно и безнадежно влюбленный, ее ненавидел.

– Все меняется! Ты еще не поняла… Наступает наше время. Время, когда ты будешь моей, если жить захочется.

Отпустив окровавленное лицо Алисы, он добавил:

– У тебя очень красивые голубые глаза. Как можно быть такой хорошенькой? А Лешу своего теперь можешь вообще забыть. Он мертв! Надеюсь, что мертв. Это к лучшему для всех нас. А если все-таки выживет, я сделаю все, чтобы это исправить! И постарайся вести себя хорошо, тогда жить будешь долго и счастливо. Будем… поверь, я смогу тебя осчастливить. В жизни не бывает случайностей. Если ты сейчас в моих руках, значит, судьба, остальное поймешь потом.

– Сам ты долго не проживешь! Ненавижу, сволочь, лично с тобой разберусь, если с ним что-нибудь слу…

Алиса, не успев договорить, получила еще один удар в лицо. Обмякнув в руках держащего ее солдата, чувствуя одновременно физическую боль и обиду, девушка поняла, что больше ничего сейчас сделать не сможет.

* * *

– Как вы могли так поступить с ней? Отвечайте! – резким тоном, еле сдерживая нарастающее раздражение, поинтересовался начальник станции у начальника патруля.

– Я просто выполнял свои обязанности, Владимир Михайлович, и действовал строго по уставу Республики, – дерзко ответил старший лейтенант Звягинцев.

– Ты считаешь, что я управы на тебя не найду, Максим? Слишком много на себя берешь. Совсем совесть потерял?! Люди мы или кто?

– Я о случившемся доложу рапортом коменданту – полковнику Смагину, перед вами я не обязан отчитываться и девушку до утра не освобожу.

– Звягинцев! Ты как разговариваешь с должностным лицом? – Начальник станции понял, что старлей решил воспользоваться его разногласиями с комендантом.

– Приношу свои извинения. При этом напоминаю, что до отмены особого положения на станции в связи с проведением специального расследования законодательная и исполнительная власть переходит в руки военных, то есть коменданта. Вы пока что приравнены к обычному гражданину станции.

– Это только пока! Потом-то что делать будешь, мальчик?

– Думаю, к власти вы уже не вернетесь, Владимир Михайлович. А мальчики рано или поздно становятся мужчинами.

Звягинцев говорил это, ехидно улыбаясь в лицо начальнику станции.

– Это не про тебя! – Ковальчук еще мог бы понять неподчинение парня, внезапно получившего побольше власти, а вот история с арестом девушки казалась странной и дикой.

– Думаю, нет смысла продолжать этот разговор.

– Хорошо! Я буду вынужден обратиться к президенту, – уже двигаясь в сторону выхода из дежурной части, произнес Владимир Михайлович. Оскорблений он не терпел и собирался принять серьезные меры. – Устроили тут бардак.

– На вашем месте я бы попросил об отставке, – продолжал язвить Звягинцев.

– Ты никогда не будешь на моем месте. Лучше отпусти Скворцову, это, кстати, поможет смягчить твою участь. И уж на президента повлиять тебе вряд ли удастся.

* * *

Начальник станции «Торговый центр» Владимир Михайлович Ковальчук решительно направлялся к коменданту – полковнику Смагину. Тот мог выступить посредником между ним и президентом, пора было и в самом деле разобраться в происходящем. Навести порядок на станции.

За несколько последних лет Смагин быстро поднялся по карьерной лестнице благодаря родственным связям с президентом. Ковальчуку меньше всего хотелось общаться с этим недалеким и высокомерным офицером, но приходилось, ситуация требовала… Недовольство объяснялось просто: как таковой, власти над станциями у него и не было, а попытки ее централизации успеха не имели.

Разговор предстоял тяжелый. Многое не сходилось, кажущиеся очень странными неудачи давно преследовали старейшего начстанции Республики, стоявшего у руля еще с двадцатого года.

А десятого апреля со склада НЗ на станции «Торговый центр» пропало несколько ящиков с патронами калибра 5,45. По сути, был ограблен резервный фонд Республики, который планировали ввести в оборот при торговле со «стражами». Малотиражная, но читаемая жителями газета «Возрождение» сразу обнародовала происшествие, сам же Ковальчук и разрешил когда-то этот «глас народа» для обзора новостей и распространения по всем трем станциям.

Теперь, арестовав на станции «Торговый центр» единственную типографию, представлявшую собой несколько стареньких ноутбуков и принтеров, президент практически начал информационную войну.

Газета в своей статье напрямую обвинила в случившемся руководство станции. Ковальчука сразу же отстранили от должности на время проведения расследования. Пытаясь избежать массовых арестов, начальник станции и направил на поверхность своего самого доверенного офицера, Смирнова… Целью выхода оперативной группы было восполнение недостающего количества боеприпасов. В установленное время люди не вернулись, о случившемся все-таки пришлось доложить президенту. Тот пришел в ярость – рисковать лучшими людьми без его ведома никто не имел права! Ковальчук уже ждал приказа о своем аресте… Но пока его не последовало. И все же главной заботой начстанции оставалась пока судьба Алексея. Не нужно было чужих обвинений, он сам себе не мог простить исчезновения группы.

Занятый этими нелегкими мыслями, Ковальчук и не заметил, как подошел к внутреннему блокпосту, разделяющему станцию «Торговый центр» и переход на станцию «Площадь Революции». На КПП обычно лишь проверяли паспорта, хотя оборонительная баррикада и шлагбаум тоже имелись. Старенький ручной пулемет Калашникова придавал солидность этой малой огневой точке.

Ночное освещение и тут ограничивалось парой керосиновых ламп и костров, но дежурный уже по походке узнал начальство.

– Здравия желаю, Владимир Михайлович, – поприветствовал старший сержант Ломов.

– Здравствуй, Саша. Как обстановка?

– Без происшествий.

Ковальчук, пожав руку дежурному, хотел пройти дальше, но был неожиданно остановлен:

– Владимир Михайлович, а вас приказано не выпускать! Извините!

– О как! Чей приказ? – удивился тот.