Текст книги "Эмоции"

Автор книги: Дмитрий Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Сожаление

Старенький профессор математики, гордо подняв седую голову, следовал по коридору к аудитории. 31 января 1997 года выпало на пятницу, и, после выходных, наступала новая сессия. Студенты, не успевшие сдать экзамены вовремя, оставались на полгода без стипендии. Профессор Ташинский славился на весь университет своей неподкупностью, принципиальностью и равным отношением ко всем студентам: давал право лишь на две сдачи, один раз в основной экзамен и один в дополнительный. Несмотря на то, что количество дополнительных экзаменационных дней во время сессии порой достигало четырех, больше двух шансов он не давал. Оставалась лишь еще одна попытка во время следующего за сессией семестра, но, если и тогда обучающийся не мог сдать, то заставить профессора принять экзамен еще раз, было не возможно. Также Ташинский считал, что все студенты должны иметь равные права. И это был его основной принцип. Повторная сдача экзамена традиционно оценивалась им на балл ниже, то есть получить оценку «отлично» при сдаче на дополнительном экзамене было не возможно, максимум – это оценка «хорошо».

У окна напротив экзаменационной аудитории стояли два молодых человека. До назначенного времени оставалось еще несколько минут, и они усиленно штудировали конспекты, пытаясь впихнуть в голову максимальное количество информации. Увидев идущего по коридору профессора, привычно опирающегося на свою трость, они захлопнули конспекты и проследовали к дверям аудитории.

– Здравствуйте, Михаил Исаакович! – поздоровались они в унисон.

– Здравствуйте юноши! Вы явились вовремя, и это делает вам честь!– профессор отпер замок и распахнул створку двери. Молодые люди не ринулись вперёд, а подождали, пока профессор войдет и, лишь затем, проследовали в аудиторию. Профессор выложил на стол из старой потертой сумки пачку билетов, бутылку с водой и предложил студентам тянуть билет. Оба молодых человека были стройными и высокими. В их фигурах чувствовалась сила, и невооруженным глазом было заметно, что они немало времени уделяют спорту.

Первым к столу преподавателя подошел студент в черном свитере с раскатанным до подбородка горлом. Во всей его позе чувствовалась какая-то неуверенность и потерянность.

– Ваша фамилия, группа и номер билета! – отпивая воду из полулитровой пластиковой бутылки из-под лимонада, спросил профессор и придвинул к себе тетрадь, в которой отмечал посещение студентами лекций и экзаменов.

– Л-л-лапин! – нескладно ответил студент – Груп-п-п-па 1-В-1, билет н-н-номер пять!

– Так, Лапин, Лапин… – профессор пробежался по списку почти из ста фамилий – Алексей, да? Хорошо. Вы посещали все лекции! А экзамен сдаете в первый раз. Почему не пришли на сдачу в основное время?

– Михаил Исаакович, у нас с Алексеем допуска из-за курсового проекта по черчению не было! В основное время сдать не могли! Вы же сами без допуска деканата к экзамену не допускаете! – ответил второй студент, спокойно глядя в глаза преподавателю.

– Да, не допускаю! Правила едины для всех! Во всем должно быть равенство! Это я вам как математик говорю! – слегка улыбнулся каламбуру профессор – Ну, хорошо, ваша очередь, молодой человек, тяните билет!

– Астров Вадим, группа 1-В-1, билет номер двадцать девять! – ответил молодой человек.

– Не повезло вам, в некоторой степени! – профессор нашел нужную фамилию достаточно быстро, она была третьей в списке. Студент также присутствовал на всех лекциях и, если судить по отметкам преподавателя проводящего в группе практические занятия, все контрольные работы сдал на отлично. – На моей памяти, никто, из вытягивающих данный билет, не получал оценку отлично.

– Михаил Исаакович, даже если я отвечу на отлично, вы же все равно в зачетку на бал ниже поставите!

– Да, вы правы, надо все делать в свое время, в том числе и экзамен сдавать! – профессор вновь сделал глоток воды – Все, рассаживаемся, в билете три практических задачи и два теоретических вопроса. У вас тридцать минут на подготовку.

Молодые люди заняли места в ряду вдоль стены, один за другим. Профессор ухмыльнулся про себя, прекрасно понимая замысел молодых людей: скорее всего, студент, сидящий сзади, подготовился лучше (впрочем, это понятно и по оценкам за практические занятия), сидящий же спереди поднимет билет на уровень глаз, будто читает его, но так, чтобы было видно сидящему сзади, и тот шепотом будет подсказывать ему ответы на теоретические вопросы. Такая тактика оправдала бы себя, находись в аудитории вся группа, своим неотъемлемым шумом заглушавшая произнесенные шепотом подсказки. Но при данных обстоятельствах их комбинация рушилась на корню.

Профессор поднялся и стал прогуливаться по аудитории, разминая ноги. Затем остановился у окна и стал в него пристально смотреть. На улице было еще темно, а в аудитории работали все осветительные приборы, что позволяло наблюдать за отражающимися в окне, как в зеркале, ничего не подозревающими студентами.

Михаил Исаакович Ташинский с детства обладал прекрасной памятью, и сейчас из ее уголков стали вплывать образы этих молодых людей. На лекциях они всегда сидели рядом, практически не разговаривали, в отличие от большинства студентов, и добросовестно записывали все, что профессор писал на доске. И студента, который тянул билет вторым, он сразу вспомнил: этот молодой человек приходил на сдачу экзамена еще вчера, но в аудитории было лишь двадцать восемь посадочных мест, а пересдавать экзамен явилось двадцать девять человек. Последним в аудиторию заходил именно он, и профессор развернул его, посоветовав явиться завтра, так как свободных мест не осталось. Ему понравилась реакция молодого человека: тот не стал качать права, не стал упрашивать и ныть, а просто кивнул головой, молча развернулся и ушел.

– Тише, пожалуйста! – профессор стукнул концом трости о паркетный пол – Или уже готовы отвечать?

Как профессор и ожидал, сидящий сзади подсказывал впереди сидящему студенту. Его вопрос они проигнорировали. Михаил Исаакович взглянул на старые наручные часы – в запасе было еще двенадцать минут. Он еще прошелся взад-вперед по небольшой аудитории, разминая больную ногу и, когда время истекло, вызвал студента:

– Лапин, прошу вас отвечать! – пока Алексей Лапин отвечал, приятель внимательно следил за его ответами, а профессор скорбно слушал и, поджав губы, огорченно кивал головой.

– На в-в-второй т-т-теоретический вопрос я ответа не знаю!

– К сожалению, вы и на первый не полностью ответили и пример с интегрированием решили неверно! Так что, как это ни прискорбно, вам придется встретиться со мной еще раз! – профессор протянул зачетную книжку студенту и тот, как-то весь ссутулившись и поникнув головой, вышел из аудитории.

– Астров, ваша очередь! – профессор указал на освободившееся возле него место.

Вадим с серьезным выражением лица сел возле преподавателя и протянул ему исписанный лист бумаги.

– Так, с пределами все правильно! А вот здесь скобку забыли поставить, это небрежность, которую высшая математика не терпит! Но решение верное! И дифференциальное уравнение тоже решили! Хорошо! – профессор перевернул лист и посмотрел ответы на теоретические вопросы – Первый правильно! А вот второй, как я и предполагал, неверный! Так что такое градиент функции?

– Градиент функции – это векторная величина, нахождение которой связано с определением частных производных функции.

– Это я прочитал! А на что указывает направление градиента?

– Фу-у-ух! – Вадим выдохнул из легких воздух, пытаясь замедлить ускоренное сердцебиение – Ну, например, сила в классической механике есть минус градиент потенциальной энергии…

– Я по вашей зачетке вижу, что экзамен по физике вы сдали на «отлично»! Меня интересует полное математическое определение! Это было на предпоследней лекции. Помните?

– К сожалению, нет! – Вадим опустил глаза.

– Градиент функции – это векторная величина, нахождение которой связано с определением частных производных функции. Направление градиента указывает путь наискорейшего роста функции от одной точки скалярного поля к другой. Вспомнили?

– Честно?! Нет, не вспомнил, но теперь запомнил!

– Так, у вас за курсовой проект по черчению стоит «удовлетворительно», по истории, физике и начертательной геометрии оценка «отлично». Повышенную стипендию вам уже не получить! Так?

– Так! Пересдавать я не собираюсь, на что сдал, на то и сдал! Важны знания, а не оценка!

– Это ваш принцип?

– В какой-то мере!

– Значит так, Астров! Сдали вы на четверку с плюсом, минус балл, получается тройка с плюсом, оценка «удовлетворительно» вас устроит?

– Михаил Исаакович, если вы поставите мне оценку «хорошо» у моих родителей сегодня будет отличное настроение, если нет, ничего не изменится, они просто будут довольны, что я, наконец-то, сдал свою первую сессию! Давайте так, вы даете мне любой пример из любого билета. Если я его не решу за пять минут, вы поставите мне тройку, решу, четверка моя! Договорились?

– Нет, Астров, не договорились! Я знаю, что прикладной стороной предмета вы владеете на «отлично», а я бы хотел, чтобы вы и в теоретической части были столь же сильны! Готовы без подготовки ответить на дополнительный теоретический вопрос?

– Нет! – Вадим отрицательно покачал головой.

– Почему? – удивился профессор.

– Я вам расскажу, Михаил Исаакович, вы мне мою честно заслуженную тройку поставьте в зачетку, и я вам все объясню!

Профессор сделал отметку в зачетке и протянул ее студенту. Вадим встал из-за стола, убрал зачетку в сумку, сел за парту напротив преподавателя и начал рассказывать:

– Меня комиссовали из армии в конце апреле прошлого года. А забрали в мае 1995. Попал я в морскую пехоту, два месяца учебки, а потом нас кинули на усиление в Чечню. Попал я на блокпост под Гудермес. Двенадцать парней в возрасте от восемнадцати до двадцати лет и тридцатилетний старший прапорщик внутренних войск. Никто не понимал, что и как происходит, нас каждый день выцеливали снайперы, мы ходили, на полусогнутых ногах, согнувшись, не поднимая головы. Стрелять в ответ нам запрещали, не дай бог мирное население пострадает! За три месяца, от пуль снайпера погибло четыре солдата, все молодые, здоровые, генофонд нации. Им бы жить, детей растить, жен любить, а они в цинковых гробах гниют… Извините, Михаил Исаакович, меня порой заносит!

– Ничего-ничего, Вадим, продолжайте!

– Так вот, когда поступил приказ о переводе нас на другое место службы, это был праздник. Приехали сменщики, мы загрузились на броню бронетранспортера и выдвинулись в сторону Грозного, к аэродрому – Вадим на время замолчал бесцельно глядя на стену, а профессор все время, пока он вел свой рассказ, рассматривал его лицо. Вадим выглядел на несколько лет старше своего возраста, возможно, это было связано с сосредоточенным взглядом и всегда суровым выражением лица, а может быть, свой отпечаток отложило время, проведенное на войне. – Подорвались мы на фугасе, хорошо шло несколько машин колонной, а не то "чехи" добили бы всех, кто остался жив, а так ребята прикрыли. Итог, из двенадцати солдат, что базировались на блокпосту, в живых остался только я и еще один парень. Оба ранены, у меня контузия и осколком квадрицепс пропороло. Второму повезло меньше, открытая черепно-мозговая травма, умер через четыре дня в госпитале. Нога, слава богу, зажила быстро, так, иногда болит при смене погоды, но это не страшно. А вот с головой было сложнее, первые два месяца вообще не говорил… Вернее, я говорю, а изо рта только мычание звучит. Сейчас проще, на отстраненные темы спокойно разговариваю, а вот если начинаю волноваться, то все, могу замолчать, зависнуть, уйти в себя. Не готов я еще без подготовки на теоретические вопросы отвечать.

– Да, печальная история! – профессор покивал своим мыслям – Вадим, давайте вашу зачетку!

– Зачем!

– Хочу исправить свою ошибку!

– Вы не сделали ошибки, профессор! Вы поступили в соответствии с вашим принципом, и, я считаю, что это правильно! Поэтому зачетку я вам не дам! Что заслужил, то заслужил. До свидания!

Профессор проводил взглядом выходящего из аудитории Вадима, затем положил руки на перекрестье трости, а сверху, на руки, опустил голову. Он вспоминал себя: как в 1942 году его, семнадцатилетнего юношу, призвали в армию. Он вспоминал погибших товарищей, кровопролитные битвы и свое ранение в левую ногу, из-за которого он так и не смог дойти до Берлина, хотя оставалось совсем немного. Он вспоминал, как тяжело ему приходилось начинать жизнь заново, как он поступал в ЛГУ, как встретил свою первую любовь…

Если бы кто-нибудь в этот момент заглянул в аудиторию, он увидел бы не профессора с железными принципами и правилами на все случаи жизни, а уставшего пожилого человека с двумя мокрыми дорожками от слез на щеках…

Страсть

– Э-э-э… – принимающий экзамен по истории преподаватель несколько ошарашенно уставился на стоящую перед ним студентку – Эрцель, вы же вчера уже сдали экзамен!

– Понимаете, Николай Иванович, я хочу снова пересдать… – девушка, смутившись, опустила глаза – Мне кажется, что вчера я незаслуженно получила свою оценку.

– Наташа, о чем вы говорите?! Я не могу вспомнить ни одного студента не то что в этом учебном году, а за все время моего преподавания в университете, кто владел бы предметом лучше вас! Пятерка реально объективная оценка ваших знаний.

– Но ведь я вчера не смогла полностью освятить роль Субудэя –багатура…

– Наташа, это был дополнительный вопрос! – перебил девушку преподаватель – И задал я его исключительно для того, чтобы проверить глубину ваших знаний!

– Николай Иванович, но, все-таки, можно я пересдам?

Доцент Иволгин взглянул на студентку долгим пронзительным взглядом, девушка, вновь стушевавшись, зарделась и опустила глаза.

– Хорошо, будь по-вашему, тяните билет. Но давайте договоримся, что это ваша последняя пересдача!

– Да-да, конечно! – улыбнувшись, ответила девушка и вытащила билет.

– Все, садитесь, готовьтесь. Вы на сегодня последняя, видите, как символично получается, с вас сессия началась, вами и окончится.

Наталья быстро ответила на вопросы билета, и пока ожидала свою очередь, наблюдала за доцентом сквозь полуопущенные ресницы. Высокий, статный, с аристократичными чертами лица и глубоким, хорошо поставленным голосом. Он обладал каким-то магнетизмом, на его лекциях всегда стояла гробовая тишина, аудитория, открыв рты, внимала каждому его слову. Его лекции всегда были интересны и информативны, любой, даже самый скучный исторический факт он мог преподнести в такой форме, что тот навсегда отпечатывался в памяти слушателя. Но не только это влекло Наташу к Николаю Ивановичу. Кроме всего прочего, его тембр оказывал на нее какое-то удивительное, гипнотическое воздействие: она впадала в некий транс, дублирующий ее личность. Одна личность оставалась в аудитории, прилежно записывая лекционный материал и внимательно слушая доцента. Вторая личность плыла по течению в потоке слов, погружаясь с головой в мелодику его речи, растворяясь в неге, физически ощущая, как нечто невидимое, но обладающее плотью, касается ее кожи, дотрагивается до интимных мест, разжигая огонь желания в ее теле…

– Наталья, вы, если готовы, подходите. – голос Николая Ивановича вырвал ее из воспоминаний. Наташа увидела, как закрылась дверь за выходящим студентом и осознала, что в аудитории кроме нее и преподавателя больше никого нет.

Николай Иванович внимательно смотрел на приближающуюся к нему девушку. На ней был красный обтягивающий пуловер и черные джинсы. Чуть полноватые бедра контрастировали с тонкой талией, придавая всему ее облику какую-то хрупкость и незащищенность.

Наталья присела на скамью старой парты рядом с преподавателем и коснулась его ноги своей, физически ощутив, как наэлектризовался окружающий их воздух.

– Начинайте, Наташа! – чуть хрипловато произнес Николай Иванович, вытирая вспотевший лоб платком.

Наталья достаточно долго отвечала на вопросы билета, углубляясь и уводя сюжет повествования в иные исторические реалии и перипетии, освещая незначительные и малоизвестные факты и события. Николай Иванович внимательно слушал ее мелодичный звонкий голос, не следя за нитью рассказа, окунаясь в мир своих воспоминаний и фантазий. Ее мелодичный напев, как будто снес стену двадцатилетней разницы в возрасте.

Вот они вместе купаются в теплой, парной воде небольшого озера, на фоне заходящего багряного солнца… А вот они уже прячутся в заброшенном сарае от крупных капель летнего дождя, к ее стройным ногам прилипает мокрый подол платья и она, смеясь, снимает его через голову… Тонкий серп молодого месяца пытается рассечь небо, оставляя лишь тонкие проколы, через которые льется серебристый свет, а в яблоневом саду, в копне свежескошенного, душистого сена белеют два силуэта, и стон, срывающийся с девичьих губ, тонет в шепоте листвы разбуженной ветром…

– … закончилось правление династии Рюриковичей! – окончила отвечать на вопросы билета Наталья.

– Да. Это было замечательно. Вы большой молодец, Наташа! – Николай Иванович покивал головой и протянул Наталье ее зачетку – К сожалению, шестерку я вам поставить не могу, но вы можете быть уверенны, вашу пятерку вы полностью заслужили!

– Спасибо, Николай Иванович!– Наташа бесстыдно посмотрела в глаза преподавателю и, вставая, как будто случайно дотронулась тонкими пальцами до его ладони.

Прикосновение было легким, невесомым, как пыльца на крыльях мотылька, но эффект его был тяжелее давления гидравлического пресса. Николай Иванович почувствовал, как что-то тяжелое навалилось на грудь, сперло дыхание и зажатое под грудной клеткой сердце стало учащенно биться, подобно раненой птице.

Наташа не ожидала от себя такой решительности и реакции своего тела на это, казалось бы, незначительное прикосновение. Огонь желания полыхнул огромным костром, выжигая спрятавшуюся в укромных уголках души нравственность.

– Возьмите меня, Николай Иванович! – чуть слышно произнесла она и тут же замерла в шоке, испугавшись своих слов.

– Конечно, Наташа, я обязательно вас возьму! – усилием воли успокаивая разошедшееся в бешеном танце сердце, ответил Николай Иванович – Вы получите диплом, и я обязательно вас возьму… аспиранткой на кафедру!

– Аспиранткой? – удивилась Наталья.

– Да, аспиранткой, Наташа! И тогда мы с вами сможем уделить больше времени предмету и … – Николай Иванович обвел стройную фигуру девушки взглядом – …и друг другу!

Стыд

Наташа легкой поступью спешила на свидание. Они со своим молодым человеком договорились встретиться после экзаменов в столовой университета, и он уже, наверное, ждет. На ее щечках пылал румянец, а на губах играла легкая улыбка. Войдя в большой зал столовой с витринными окнами от пола до потолка, она осмотрелась. Искомое обнаружила не сразу, хотя в столовой было полупусто. В дальнем углу стоял небольшой стол на четыре персоны, за которым сейчас сидел ее парень. Стройный, широкоплечий, угрюмый. Цедил из стакана остывший чай и бессмысленно глядел в окно, периодически вздыхая.

– Привет, Вадим, чего такой грустный, не сдал? – Наташа села за стол напротив молодого человека и положила свою изящную ладонь на его предплечье. Вадим оторвал взгляд от окна и внимательно посмотрел на Наталью.

– Я сдал. А Лешка завалился! – Вадим вновь отпил из стакана – Остыл уже, тебе что-нибудь взять?

– Лешку жалко, конечно, стипендия хотя бы проезд до универа покрывала! Но ты же говорил, что попросишь отца, чтобы его на работу взяли к нему в организацию, да?!

– Угу! Я уже договорился – Вадим вновь отпил из стакана – Чай остыл, тебе что-нибудь взять?

– Да, кофе и слоеную булочку.

– Ну, а ты как сдала экзамен? – расставляя на столе два стакана с кофе и тарелку с выпечкой, уточнил Вадим.

– На «отлично», если бы не четверка по высшей математике, могла бы всю сессию закрыть на пятерки.

– Молодец – безучастно произнес Вадим и отвернулся к окну.

– Вадим, ты что, не рад за меня?

– Рад! За Леху обидно! У него последняя попытка в феврале будет, не сдаст – прощай универ!

– Сдаст. Я, прежде чем к тебе прийти, в деканат заходила сессию закрыть. Из-за "вышки" сессию не сдало двадцать три человека, думаешь, их всех отчислят? Сомневаюсь. Сольют явных двоечников, а остальных пропустят.

– Угу! – тяжело вздохнул Вадим.

– Ну, что такое? Я же вижу, что-то еще произошло, ты сам не свой.

– Стыд, Наташа. Мне стыдно.

– С-т-ы-д! – Растянуто произнесла Наташа – Какое нелепое слово. Стыд. Знаешь, очень неприятное: как будто ведешь пальцем по полированной поверхности, а там неровность по всей длине, и приятные тактильные ощущения тут же теряют свой вес, остается лишь мерзкий осадок от этой неровности…

– Наташа, ты издеваешься? – Вадим угрюмо взглянул на девушку – Я не про стык говорю, а про стыд.

– Для меня эти слова и ощущения от них идентичны – задумчиво произнесла Наталья – Отчего у тебя стыд, что Леша не сдал экзамен, а ты сдал?

– Нет, не поэтому! – Вадим резко вдохнул, как будто собирался совершить затяжной прыжок – Ташинский Леху вопросами закидывал, не давая ему времени подумать и собраться. И так меня это задело, что я взял и рассказал ему историю про Чечню и ранение, но так увлекся рассказом от первого лица, что он подумал, будто это я воевал, а не Алексей. Будто меня контузило, а не его. Он даже мне тройку на четверку хотел исправить.

– Так чего ты ему после рассказа это не объяснил? – удивилась Наташа.

– Да потому, что в роль вжился! Я очень впечатлительный: в детстве на летних каникулах читал книгу, про то, как один мальчик замерзал на улице, и после этого сам заболел ангиной…

– Совпадение! – в голосе Наташи послышалось неверие.

– Может и совпадение. Но сейчас мне стыдно! И перед Алексеем, и перед Михаилом Исааковичем.

***

– Да, заходите! – ответил на негромкий стук в дверь заместитель декана по учебной части.

– Здравствуйте, Владимир Филиппович! – профессор Ташинский стоял в дверях и иронично смотрел на заместителя декана, который когда-то был его студентом – Вот, решил, занести вам экзаменационные табели, чтобы вы сессию могли закрыть.

– Да зачем, Михаил Исаакович, я бы прислал кого-нибудь, зачем вы с больной ногой на четвертый этаж поднимались? – Владимир Филиппович пододвинул профессору стул.

– Да тут ситуация такая, Володя, не простая. Я сегодня принимал экзамен у двух студентов Лапина и Астрова.

– Да, я знаю, Астров заходил, зачетку предъявил, я ему сессию закрыл.

– Хорошо, а Лапину?

– Нет, Лапина не было! – взглянув в монитор компьютера, ответил Владимир Филиппович.

– По этому поводу я и пришел! Он забыл зачетку, и я дал ему три часа на то, чтобы он съездил в общежитие и привез ее в университет. Но я, старый дурень, совсем забыл, что мне надо пораньше сегодня уйти. Вот и решил принести тебе табель, чтобы ты смог ему сессию вовремя закрыть.

– Ну, давайте – заместитель декана пощелкал мышкой глядя в монитор, затем развернулся на кресле в сторону профессора – Все, Михаил Исаакович, Алексей Лапин первую сессию закрыл. Вы ему тогда на следующей неделе в зачетку оценку поставьте, и все формальности будут утрясены.

– Вот и ладненько! – профессор поднялся и, уходя, повернулся к заместителю декана – Володя, а помнишь, я вам говорил, что самое важное в жизни это равные возможности для всех, и что равенство – основополагающий принцип идеального государства?

– Да, Михаил Исаакович, отлично помню! Я же вам экзамен со второго раза сдал и вместо пятерки получил четверку.

– Вот, Володя! Я сегодня очень долго думал и пришел к такому выводу, что равенство и справедливость это не всегда одно и то же.