Текст книги "Код возмездия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шмокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Практически у всех он находил присутствие субстрата PDI-4. Мелькнула мысль о том, что первые грызуны, имевшие генетическую аномалию, были привезены сюда из племенного питомника компании «Charles River Laboratories» и возможно стоит искать загадочного спаун-дизайнера именно там, в США. Здесь его попросту не было. Но все же в здании были следы присутствия, характерные для биочипов нейронных управляющих конектомных устройств. Или же нечто похожее на это присутствие. Был какой-то не четкий фон, который он ошибочно принял за след, идущий от нейромода, что-то очень неясное вибрирующее в воздухе, вызывающе тревожное состояние, странная пульсация слабых непонятных эмоциональных всплесков несущих негативные переживания. Последним свойством был «пропитан» воздух во всем здании. Георг никак не мог дать четкое определение тому, что он чувствовал.

Впервые с момента начала расследования он был растерянности, при том, что абсолютно не сомневался в правильности своих поисков – все началось именно здесь и нигде больше, но загадочный спаун ускользал от него. Нужно было найти хоть какую-то зацепку, которая выведет на него, он решился на тяжелый шаг, требующий мобилизации всех своих сил и работы нейромода – секвенировать ДНК мышей находящихся в вивариях, чтобы создать общую картину происходящих в питомнике событий, ставших отправной точкой в возникновении генетической аномалии.

– У вас в питомнике две изолированные зоны для работы с животными, зона разведения и зона содержания. Я могу посмотреть биоматериалы зоны разведения?

– Да, – кивнул Телегин, – нам придется с вами выйти и перейти на другой конец здания. Входы в зоны разведения и зоны содержания изолированы друг от друга, чтобы не допустить нежелательного смешения, – пояснил он.

Они снова вышли из здания, обогнув его, перешли к другому выходу.

– Здесь все распределено по секциям. Каждая секция содержит различные биомодели: инбредные, аутбредные, иммунодефицитные, нокаутные, трансгенные и прочие, – директор Пущинского питомника махнул в сторону большого помещения разделенного между собой на небольшие кубрики стенками из поликарбонатного стекла.

В виварии стояли длинные ряды прозрачных лотков из органического стекла. В них были засыпаны абсорбирующие подложки из древесных материалов. В каждый лоток плотно закрытый прозрачной поликарбонатной крышкой проведена магистраль воздуховода с фильтрующим элементом, магистрали с трубками, подающими воду, небольшие дверцы для подачи корма и извлечения животных. В каждом лотке находилось несколько мышей. Мыши с черным окрасом отдельно от мышей с белым окрасом.

Грызуны безостановочно сновали по лотку, принюхивались, иногда поднимались на задние лапы, царапали стенки лотка, скользя по нему маленькими лапками с острыми коготками. По всему помещению был слышен их нескончаемый шуршащий звук. Беспокоящий фон, который Георг почувствовал в административной и лабораторной части здания, здесь многократно усилился. Эмоциональная пульсация была выражена очень сильно, она имела генетическое происхождение и была частью базового физиологического компонента, имея древнее происхождение. Георг неожиданно для себя понял, что это за странный фон.

Это был страх.

Сильнейшая эмоция, основанная на прошлом негативном опыте. Он почувствовал, что находится на пороге раскрытия тайны появления генетической аномалии возникшей у мышей и приведшей людей к катастрофе. К перерождению человеческого существа в «immortui».

– На Западе все сложнее и сложнее использовать животных в лабораторных исследованиях. Защитники животных яростно выступают против проведения экспериментов над животными, – сказал Георг, задумчиво глядя на длинные ряды вивария.

Он сказал это, начиная цепь рассуждений.

– Я понимаю вас, – смутившись, ответил Телегин, – общество озабочено тем, что приходиться приносить животным боль и страдания, но мы же с вами, как ученые понимаем – этого избежать нельзя. Конечно же, многие эксперименты очень неприятны, – он пожал плечами, – на собаках ставят опыты по изучению заболеваний в области кардиологии, эндокринологии, костей и суставов, которые, как правило, очень болезненны. На кошках в основном изучают неврологические заболевания, тоже вызывают сильные мышечные и головные боли. Кроликам косметологические компании закапывают едкие жидкости в глаза, что само по себе очень неприятно, – и тут же поправился, – чрезвычайно больно. Мыши востребованы больше других позвоночных из-за небольшого размера, низкой стоимости, лёгкости содержания и высокой скорости размножения. Да и 99 % их генов схожи с генами человека. В вашей компании на мышах изучают генетические заболевания.

– Да, вы правы 99 % генов схожи с человеческими, – кивнул ему Георг, – первую лабораторную мышь вывел Кларенс Кук Литл из Гарвардского университета в 1909 году, когда он изучал, как наследуется окраска мышей. Люди используют мышей для проведения экспериментов уже более ста лет. Как вы думаете достаточно ста лет? – он повернулся к Телегину и задал другой вопрос, – Как вы думаете, мыши способны проявлять эмпатию?

– Не понимаю, – удивленно ответил Телегин.

Георг подошел к нескольким десяткам лотков, в них мыши были не так активны как в других. Они мало двигались, в основном насторожено смотрели по сторонам, изредка вытягивая мордочки и принюхивались, они, словно затаились, замирая от каждого неясного и непривычного звука. Здесь был источник сильнейшего страха. Он активировал имплантат, анализирующий биологическую активность организмов. У мышей в этих вивариях были очень заметные вегетативные и гормональные изменения.

– Вот посмотрите, – указал он на лоток с замершими от страха мышами, – DBA/2JRccHsd Inbred – впервые получена в 1909 году и является старейшей имбредной линией мышей. Сначала линия использовалась в Джексоновской лаборатории, потом линия была приобретена лабораторией Филинсдорф, потом «Charles River Laboratories» предала эту линию вам. То есть именно эта линия используется наукой уже более ста лет.

Теперь он уже мало обращался к стоящему рядом директору питомника, а говорил по большей части пространно, посматривая задумчивым взглядом на оторопевшего и ничего не понимающего Телегина.

– Как вы думаете, может ли все это происходить бесследно? Вы думаете, что если вы можете менять мир, он не ответит вам? Выхватив эстафетную палочку у эволюции, вы не предполагаете, что она будет пытаться вас догнать.

Телегин молча смотрел на Георга не в силах понять, что ему хочет сказать этот странный представитель известной американской компании. Георг ответил ему на свой вопрос сам, за него.

– Декарт как-то сказал «опасность тем страшнее, чем она маловероятнее».

Георг все понял – нет никакого загадочного спаун-дизайнера и никогда не было. То, что он всегда упускал в своем расследовании, на самом деле объяснялось чрезвычайно просто. Его ошибкой было мыслить, как человек, думать его стереотипами, забывая о том, что человеческая сущность есть не что иное, как часть великой эволюции. Ни что во Вселенной не сможет этого изменить.

– Атрайе, я хочу видеть, – сказал он и снял маску с лица.

Телегин недоуменно уставился на него.

– Что вы сказали? – спросил вконец растерявшийся директор питомника, – и вы не должны этого делать, – заикаясь, добавил он, указывая на маску, лежащую на полу.

– Уходите, – коротко бросил ему в ответ Георг и вернул обратно свое настоящее лицо.

– Кто ты?

Было видно, что Телегину страшно, он еще не понимал, что происходит. Директор питомника остался стоять на месте, наблюдая, как с крышек вивариев с громкими щелчками отрываются воздуховоды и трубки. Они повисли по стенам как длинные отрезанные артерии, из них сочилась вода и с шипением шел воздух. Корпуса вивариев трескались и разлетались взрывом множества мелких осколков, высвобождая их содержимое. Тысячи мышей падали на пол, заполняя его движущимся ковром из белого, черного, коричневого цветов. Они двигались шуршащими волнами к Георгу, стоявшему посреди помещения. Он чувствовал, как их страх наслаивается и увеличивается, перерастая в одну гигантскую волну цунами, ощущал их ужас копившийся десятилетиями – они шли к нему, в поиске освобождения.

Среди этой движущейся массы Георг увидел одну мышь, смотрящую прямо на него красными глазами. Если было возможно сказать о взгляде мелкого грызуна «осмысленный», то это был именно взгляд разумного существа. Особь приподнялась на задние лапы и недвижимо стояла в потоке движущейся массы собратьев по своему биологическому виду. Георг наклонился и подставил ему ладонь. Мышь, чуть помедлив, забралась на нее. Георг поднялся и поднес ее лицу, внимательно рассматривая.

«Что ты хочешь?», – спросил он.

«Боль», – ответил грызун.

«Ты хочешь, что бы я вас освободил? Я освобожу вас, обещаю».

«Страх», – сказал грызун.

«Кто ты?», – спросил Георг.

«Боль», – повторила мышь.

«Ты покажешь мне кто ты?»

«Страх»

Георг активировал имплантат секвенатора и начал скрупулезный анализ ДНК лабораторной мыши находящейся у него на ладони. То, что он увидел, было совершенно потрясающе. Перед ним был прямой потомок первых лабораторных мышей выведенных Кларенсом Куком Литлом. Строгие лабораторные требования к содержанию мышей не давали им перемешиваться с другими линиями. Весь свой эволюционный опыт и в том числе негативный они передавали напрямую своим потомкам. Эволюционные механизмы в линии инбредных мышей, которые очень быстро размножались, шли ускоренными темпами. За сто с лишним лет в их организме произошли изменения, которые можно было бы назвать защитными. Они защищались от человека, который нещадно их умерщвлял, подвергая мучительной смерти в миллионах различных экспериментов.

Но мыши, защищаясь, не выработали подобно другим животным ядовитые железы, жалящие органы, умение менять цвет, маскироваться или иные другие методы защиты. В своем арсенале они имели другое оружие – совместимость 99 % генов. Их эволюция подстегиваемая страхом, болью и ужасом перед этими огромными словно гора существами – людьми, создала совершено новый навык защиты. Лабораторные мыши научились давать ложный результат при проведении на них экспериментов. Это были не просто ложные результаты, а результаты, ведшие к появлению конкретного вещества способного превратить человека в immortui. Люди изменяя свойства субстрата на основе данных из экспериментов сами того не подозревая создавали и оттачивали нечто ужасное несущее им гибель, не понимая что их действиями целенаправленно, хоть и неосознанно управляют. Мыши как бы подсказывали, какое вещество лучше добавить, как изменить формулу или какую молекулу лучше использовать. И все это делалось на основе сотен тысяч экспериментов и опытов. Все листинги результатов миллионов проведенных экспериментов не сигнализировали об опасности исходящего от определённого вещества человеку. Лишь только соединяясь с другими веществами, также ложно безопасными согласно проведенным испытаниям на мышах, они запускали в организме человека необратимые изменения, ведшие к полной гибели человеческого вида. Возникшая со временем в организме лабораторных мышей генетическая аномалия стала настоящим кодом возмездия, страшным мщением за сто с лишним лет страшных мучений и гибели. Миллионы мышей в лабораториях по всему миру несли в себе генетический код возмездия, который люди просмотрели, да просто не могли увидеть из-за своей гордыни – повелителя природы, существа обуздавшего эволюцию, всадника вложившего стальные удила в зубы естественного биологического хода.

Маленькая лабораторная мышь стала острием копья, способным пронзить гордо вздымающуюся грудь хомо сапиенс.

Георг видел что «mortem animam viventem» это только малая часть того с чем столкнулось человечество. Процессов, которые еще не начали проявляться великое множество и каждое из них одно страшнее другого.

«У людей нет шанса», – сказал потрясенный Георг

«Обещание», – ответил грызун.

«Я выполню то, что обещал, брат», – прошептал спаун, обращаясь к мыши стоящей на задних лапках у него на ладони.

Грызун опустился на передние лапки подошел к краю ладони, оглянулся, посмотрев Георгу прямо в глаза, спрыгнул вниз.

«Атрайе, да примет тебя Свет по ту сторону тьмы, брат».

Георг закрыл глаза и раскинул в стороны руки, по его коже поползли тонкие светящиеся трещинки.

– Ты спаун-дизайнер! О, Господи, – директор питомника в ужасе попятился к выходу.

Мыши всей массой кинулись к Георгу. Они наползали на него, цепляясь за одежду, поднимались, падали, снова бросались к нему. В скором времени они поднялись до пояса и все продолжали карабкаться друг на друга. Спаун-дизайнер стоял уже по грудь в огромной шевелящейся горе из мышей. Вся его кожа уже покрылась сеткой светящихся линий, словно тысячи молний проскальзывали по ее поверхности.

Телегин не в силах произнести хоть слово замер, стоя у входной двери, наблюдая, как Георг полностью, с головой скрылся под огромной массой мышей. Внезапно от невидимого центра этой горы начал пробиваться яркий ослепляющий свет. Директор питомника инстинктивно прикрыл рукой глаза. Сияние озарило все помещение. В сияющих лучах медленно вращались, как планеты вокруг звезды маленькие тельца лабораторных мышей, они теряли цвет, становясь прозрачными. Было даже видно их маленькие органы, бьющееся сердца, трепещущие легкие, тончайшие кровеносные сосуды с пульсирующей кровью.

Телегин с изумлением и странным восхищением смотрел на происходящее. Он никогда в жизни не видел ничего подобного. Сейчас он видел каждую молекулу, каждую нить генов, он видел, как рождается и угасает жизнь, давая новую жизнь. Это было величайшее начало творения.

Тельца сотен тысяч грызунов начали ярко светиться, распадаясь на миллиарды светящихся точек, на триллионы молекул ДНК. Пространство вокруг сжалось в одну точку и вспыхнув ярчайшей вспышкой поглотило все светящиеся точки. Пространство вокруг дрогнуло на доли секунд убрав стены помещения и обнажив бесконечную черноту Вселенной.

Георг стоял посреди помещения. Вокруг не было ни единой мыши, как не было ни единой лабораторной мыши во всем здании питомника. Они пропали даже с лабораторных столов распластанные, вскрытые, с привитыми опухолями, с трубками во рту и кишках, их не было ни одной.

Георг стер свой зрительный образ из мозга, замершего у входа в помещение директора питомника, и вышел. Телегин увидел, как тот, кто раньше представился ему сотрудником компании «Genentech Inc» неожиданно исчез, словно растворился в воздухе. Конечно если бы он с помощью имплантата, мог видеть в инфракрасном диапазоне, то увидел, как Георг прошел мимо него и покинул здание его питомника.

Лион. Франция.

Георг потрепал кота по пушистой холке.

– Как ты тут без меня парень?

– Ваш парень, все время пока вас не было, пропадал у своей рыжей подружки, – смеясь, сказала мадам Буланже.

– Спасибо что присматривали за ним, – поблагодарил ее Георг.

– Ваш кот, месье Аренский, самый смышлёный кот, что я видела в своей жизни. А уж я этих мохнатых бестий повидала немало.

Гастон со вздохом потерся о ноги своего хозяина.

«Хорошо, хорошо, не злись, я тебя сейчас заберу», – сказал коту Георг.

Кот был не доволен тем, что его на несколько недель отдали этой женщине, которая его непрестанно тискала, гладила, расчесывала щеткой и кормила всякими, на ее взгляд вкусностями. Если бы не ее кошка, рыжая красотка по имени Кэти, то он бы давно сбежал на темные улицы Лиона и дальше за город. Туда где настоящая привольная жизнь и вернулся бы в аккурат к возвращению своего друга и хозяина.

Мадам Буланже владела домом, где Георг снимал свою квартиру. Она была веселой, добродушной женщиной.

Черты ее характера так замечательно сочетались с чертами ее лица и фигуры, что по-другому ее представить ее было невозможно: округлые немного полноватые формы совсем ее не портили, а были просто свидетельством некоторых кондитерских излишеств в ее питании. Они гармонично придавали ей, притягательный образ доброй хозяйки, что все время печется о том, как бы накормить чем-нибудь вкусным своих домочадцев. На чистом, ухоженном лице всегда была улыбка, которую она охотно дарила всем окружающим. Взгляд больших искренних глаз обрамляли мелкие печальные морщинки на внешних уголках, где сходились веки, они говорили о пережитых потерях и смирении с ними.

Она с большим удовольствием и рвением присматривала за его котом, когда он надолго уезжал в командировки по всему миру. Она и ее муж, отставной морской офицер Пьер Буланже, такой же добродушный, как и его жена, знаток множества морских историй, любили Георга, по-отечески, как своего сына, который служил в армии, где-то в Северной Африке отстаивая интересы Четвертой Республики. Из близких родственников у них еще осталась племянница симпатичная и веселая девушка по имени Ноеми. Вся их семья была источником доброты, психологического уюта, доброжелательности, личностного равновесия.

В благодарность за их доброе и искреннее отношение к себе Георг иногда просматривал их ДНК в поиске мутаций вызывающих тяжелые заболевания и если что-то находил угрожающее, здоровью, поправлял с помощью квантового пинцета. Иногда он просматривал не только ДНК, но и состояние внутренних органов. Особое внимание он уделял сердцу Пьера Буланже. Будучи в молодости моряком, тот не чурался всех вредных привычек характерных для людей его профессии, алкоголя и курения табака – они подорвали эластичность его сердечной мышцы. Патология еще не давала о себе знать, но грозила убить старого морского волка. Зная это, Георг вовремя уговорил старого моряка показаться кардиологу, чем спас ему жизнь.

Поэтому Георг не мог просто так наблюдать, как погибнет эта замечательная пара, два человека, которые с такой добротой всегда относились к нему. Он считал себя обязанным дать им шанс выжить.

– Мадам Буланже, не могли бы вы мне уделить немного вашего времени, – спросил Георг.

– О, мой дорогой, ну, конечно же, я сделаю это с превеликим удовольствием.

Она пригласила его в свою квартиру, которая находилась на первом этаже старого дома, стоявшего здесь еще во времена Великой Французской революции.

– Я напою вас чаем, и угощу восхитительными ванильными булочками, – обрадовалась она, тому, что ест возможность поболтать с Георгом.

Она буквально втянула Георга в гостиную, взяв его под локоть.

– Пьер! – закричала мадам Буланже на ходу, – у нас гости!

Кот Георга уныло поплелся рядом. Он укоризненно смотрел на хозяина, поблескивая большими выпуклыми глазами.

Георг не знал, как начать, как преподнести страшные новости мадам Буланже. Но она сама это сделал за него.

– Георг, мой дорогой, вы не заметили, что происходит вокруг? Все говорят о начале какой-то новой ужасной эпидемии. Перекрыты несколько участков на границе с Бельгией, Германией. Когда такое было, чтобы в Евросоюзе закрывались друг от друга? – безостановочно щебетала она, сопровождая гостя в большую гостиную, – Я слышала от Жози, портнихи живущей на соседней улице, что это новая террористическая угроза. Она на днях смотрела France 24, вы же знаете, я сама не смотрю ТВ, так вот Кристофер Дики, пригласил в студию Селестин Болейн, и она предположила, что это была террористическая организация созданная спаун-дизайнерами. Теми, кто еще остался со времен «мятежа нейромодов». Я понимаю, что это полнейшая чепуха, но это так ужасно.

Георг грустно усмехнулся и разочаровано кивнул.

– Вот об этом я хочу с вами поговорить, – он остановился и посмотрел в глаза мадам Буланже, – это очень серьезно.

– Насколько серьезно? – она насторожено спросила, понимая, что Георг сейчас сообщит ей нечто чрезвычайно важное.

Она удивленно посмотрела на Георга.

– Настолько, что я вам скажу кто я на самом деле.

Мадам Буланже прикрыв рот пухлой ладошкой, неотрывно смотрела на Георга. В ее растерянном взгляде были страх и удивление, имеющее в своей сути пугающее волнение, которое переживают люди, столкнувшиеся с чем-то невероятным и непонятным им. Она беспомощно смотрела на собеседника не в силах вымолвить хоть одно слово. Новости, одна совершенно непредсказуемая, сменилась другой, пугающей, они неожиданно обрушились на нее, застав ее сознание врасплох. Она могла бы смириться и безболезненно пережить то, что месье Аренский, арендовавший у нее небольшую квартиру на пятом этаже спаун-дизайнер. Один из тех загадочных личностей, а для нее, скорее всего существ, что имеют в обществе не совсем хорошую славу, хотя и не заслуженно. Тем более она любила его, как родного человека и ей было неважно кто он на самом деле. Но Георг показал ей что мир, в котором она жила, мир который казался таким незыблемым и надежным в скором времени наполнится ужасными созданиями. Эти создания для ее нежной и доброй души были не постижимы. Ей было очень страшно.

Пьер Буланже сидел, рядом держа в опущенных руках курительную трубку. Из табачной камеры высыпался тонко нарезанный трубочный табак. Он бросил курить уже достаточно давно и своеобразной памятью о том периоде осталась привычка набивать трубку табаком, а потом выбивать табак в небольшую жестяную коробочку.

Они оба были ошеломлены и подавлены образами, что показал им Георг.

Первым пришел в себя Пьер Буланже.

– Но ведь, – заикаясь, произнёс он, – должно же быть какое-то решение.

Правительство, президент, они в курсе происходящего? Неужели нельзя ничего сделать.

Георг покачал головой.

– Дорогой Пьер, события развиваются так стремительно, что нет времени на поиск лекарств или каких-либо средств, способных предотвратить катастрофу. В ближайшее время этого точно никто не сможет сделать. Думаю, все усилия будут направлены на поиск и сохранение людей с чистой ДНК, не имеющих в своем организме субстрата двойной трансферазы PDI-4. Больше половины человечества неизбежно превратятся в immortui, другая половина станет жертвой перерожденных и опять же неизбежно станут immortui. В живых останутся единицы, всего несколько сотен тысяч, возможно несколько миллионов людей разбросанных по всему земному шару. Они будут вести отчаянную борьбу за свою жизнь с теми, кто подвергся «mortem animam viventem».

– Но мы, что делать нам? – наконец-то заговорила мадам Буланже.

– Попытаться выжить, – пожал плечами Георг.

Она в ответ с сомнением покачала головой.

– Пьер, – обратился Георг к месье Буланже, – у вас в Порт Пор-де-Бук есть хорошая яхта для морских путешествий. Вскоре быть вдали от берега населенного людьми будет безопаснее всего. Возьмите больше запасов насколько это возможно, и постарайтесь, какое-то время находится дальше от населенной людьми суши, в море.

Пьер растеряно примял табак в трубке.

– Но ведь рано или поздно нам придется пристать к берегу для пополнения запасов. И мы все равно погибнем.

Георгу страстно хотелось им помочь, и первое что он должен был сделать, двигаясь в этом направлении – это уговорить их покинуть Лион, отправиться на юг в гавань Порт Пор-де-Бук, где у четы Буланже есть достаточно большая яхта.

– Пьер, – он взял старого моряка за руку, – первые несколько дней или месяцев будут самыми тяжелыми и опасными. Здесь в городе вы не выживите точно. Вам нужно взять Ноеми и оправляться, не теряя ни минуты. Через несколько дней будет уже слишком поздно. Вы не сможете покинуть Лион. Начнется страшный хаос, который поглотит все вокруг.

– Но наш Николя, – подала голос мадам Буланже, – наш мальчик, что будет с ним? – жалобно спросила она.

– Я не знаю, – ответил Георг, – он находится на одной из баз в Северной Африке и возможно у него есть шансы, находясь на защищенной территории воинской части, остаться в живых.

Он помолчал и тихо добавил.

– Если только у него в организме нет субстрата PDI-4.

Мадам Буланже с надеждой посмотрела ему в глаза.

– Вы можете ему помочь? Ведь вы же можете все!

– Нет. Если субстрат у нег в крови я уже помочь ему не могу.

Георгу было жаль ее, но он ничего не мог сделать. По щекам мадам Буланже потекли слезы. Пьер обнял ее за плечи, и она беззвучно зарыдала, едва заметно сотрясаясь в объятьях мужа.

Георг, встал, прошел на кухню налил воды. Гастон сидел на подоконнике, внимательно высматривая голубей под кровлей.

«Давно ты стал охотиться на птиц?» – спросил он кота.

Гастон лениво спрыгнул на пол.

В мыслях кота промелькнули образы дорогого кошачьего корма, которым кормила его мадам Буланже в отсутствие Георга. Образы явно имели подтекст раздражения и неприязни.

«Какой же ты, черт побери, привередливый», – возмутился Георг.

Кот ответил саркастическим мяуканьем и образами тушками птиц с окровавленными перьями.

«Да ты смотрю, время не терял! Уже успел попробовать. И как тебе?», – заметил Георг.

Образы растерзанных птиц поблекли, в мозгу кота не было выброса гормонов дофамина.

«Значит, тебе не понравилось. Ну, это все же стоило попробовать».

Георг присел и потрепал кота по холке. Он понимал, что Гастон такое же одинокое существо среди кошек, как и он сам среди людей. Подвергнув его генетическим изменениям и установке имплантатов, искусственно подняв его фелинологическое развитие, он обрекал его на вечное непонимание и одиночество в обществе своих собратьев. Если же, только он не создаст ему такую кошку.

Первых кошачьих Адама и Еву. Георг тихо рассмеялся от этой мысли.

Пока он переговаривался со своим котом, вошел Пьер Буланже. В глазах старого моряка была уверенность и решимость.

– Мы решили попробовать выжить. Через час приедет Ноеми и мы последуем вашему совету отправимся в Порт Пор-де-Бук. Возможно, нам посчастливиться добраться до берегов Северной Африки и разыскать Николя. Если еще не поздно.

– Хорошо, – ответил Георг, – постарайтесь дозвониться до него и попросите не делать никаких инъекций. Если вы сможете, уговорите его, чтобы он вас ждал в безопасном месте.

– Он солдат, – покачал головой Пьер Буланже, – не думаю, что он покинет своих товарищей, поверив нам. Но попробовать стоит.

За спиной мужа показалась мадам Буланже.

– Месье Георг, прошу вас, – умоляюще обратилась она к нему, – вы же не имеете к этому отношения? К ужасному «mortem animam viventem», – она едва смогла выговорить латинские слова, – Простите меня за то, что спрашиваю вас об этом. Я не сомневаюсь, вы не причем, но я хочу это слышать.

Георг подошел к ней и обнял, положив ее голову себе на плечо. Она верила ему, она была искренна с ним.

– Нет, мадам Буланже. Я не имею к этому никого отношения. Поверьте, я пытался найти выход, исправить все, помочь, но силы сделавшие это намного сильнее меня и сильнее людей. Простите…

Георг поднялся к себе. Довольный Гастон бежал, впереди перемахивая через две ступеньки.

«Думаю тебе нужно привить больше человеческих качеств, так будет легче с тобой общаться», – сказал он коту.

Гастон раздраженно фыркнул и зашипел. В его мозгу промелькнули образы тысяч мышей.

«Ах да!», – спохватился Георг, – «Ну давай об этом поговорим позже. У меня есть одно неотложное дело».

Георг принял душ, смывая с себя все пережитые волнения. Это помогло привести мысли в порядок. У него есть еще несколько дней, когда наступит последний Судный день и мир окончательно изменится. Он должен решить для себя какое место он займет в новом мире, какова роль отведена его способностям? После некоторых размышлений он принял решение разыскать ту девушку, что встретил в самолете. Ее чистое ДНК даст миру людей шанс возродить человечество. Георг принял решение, все, что он может – это стать новым Прометеем несущим новому человечеству огонь новой жизни. Люди сами того не понимая создали титана способного их спасти. Он станет замыкающим элементом в великом круге жизни.

Он вышел из душа, взял смартфон.

– Здравствуй Алтман.

– Георг, я знал, что ты не забудешь старину Алтмана, – ответили на том конце, – прости меня, мой мальчик, я не понимаю, как этот дьявол Канн смог меня уговорить. Прости меня…

– Когда-то давно, – сказал Георг, недослушав Леманна, – один мой друг вот так же позвонил, перед ужасной катастрофой и сказал «Беги!». Я тебе сейчас говорю, как еще твой друг. Беги! У тебя есть высокогорное шале в австрийских Альпах. Бери свою семью и беги! Возможно, ужас надвигающейся катастрофы вас минует на какое-то время и вы сможете выжить для нового мира.

– Георг, ты же что-то нашел? Мы можем все исправить. Ты можешь все исправить, – с надеждой в голосе спросил Алтман Леманн.

– Вам это не поможет Алтман. Вам уже ничто не поможет.

– Но ты же можешь сказать, что ты нашел?

– Эволюцию Алтман. Просто эволюцию о которой вы опрометчиво забыли.

– Что ты имеешь в виду? – растеряно произнес Леманн.

– Беги Алтман, беги! – ответил Георг и коснулся кнопки отмены вызова.

Он подошел к окну, внизу стоял голубой фургон четы Буланже. Пьер вместе с уже приехавшей Ноеми грузил вещи, и коробки. Мадам Буланже сосредоточено наблюдала за их работой. На правом бедре у Пьера висела кобура с его старым и верным самозарядным пистолетом MAC Mle 50. Бывалый морской офицер понял всю сложность, и опасность ситуации, поэтому достал из сейфа свое табельное оружие, оставшееся еще со времен его военной службы. Георгулыбнулся, ему стало легче – эти люди готовы сражаться за свое будущее и он спокоен за них. Может быть, он еще когда-нибудь их увидит, в новом мире пересекутся их пути.

Судный день.

В это утро Георг проснулся и не услышал привычного гула доносящего с улицы. Криков молочника, стука женских каблуков, отдаленного шума машин. Дверь на небольшой балкон была открыта всю ночь. Легкий ветерок чуть тревожил, покачивая тонкое полотно шторы – было тихо. Он все последние дни не выходил из дома, занимаясь новыми имплантатами Гастона и его ДНК. Перечитывал Роберта Асприна его «МИФический цикл», Роберта Хайнлайна и «День триффидов» Джона Уиндема. Слушал старые виниловые диски Депеш Мод. Старался не думать о том, что должно произойти. Но с каждым днем в воздухе сгущались признаки надвигающейся катастрофы, хотя жизнь снаружи шла еще своим привычным чередом. Было странно видеть, что мир погибает в тишине и беспечной атмосфере.

И вот новое утро.

Именно по тишине он понял, что мир людей сделал слепой шаг в пропасть.

Георг налил в бокал немного бренди и раскурил доминиканскую сигару. Гастон удивленно уставился на него.

– Пройдём парень, посмотрим на смерть старого мира и на рождение нового.

Они вышли на балкон. Кот забрался на перила, привычно сложив под себя лапы и смотрел вниз. Вокруг пустынные улицы, только неясные дымы поднимались со стороны реки, разделяющей Лион на две части.

Все замерло.

Неожиданно со стороны улицы раздался душераздирающий вопль и нарастающий ревущий гул. По пустынной улице бежали женщина и мужчина с искажёнными от страха лицами. За ними сначала одинокие фигуры первых зомби, потом их становилось все больше и больше, вот уже целый поток рычащих, лязгающих почерневшими зубами существ хлынул на улицу. Женщина и мужчина, отчаянно крича, пытались скрыться, они металась с обезумевшими от ужаса глазами от одного здания к другому, но нигде не было спасения. Из открытых дверей на улицу выпадали лишь новые рычащие зомби. Они, учуяв живую плоть, подключались к погоне, размахивая руками с уже осязаемыми признаками смерти и разложения.