Текст книги "Смерть гоблина"

Автор книги: Дмитрий Гаврилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Гаврилов Дмитрий
Смерть гоблина

Дмитрий ГАВРИЛОВ

СМЕРТЬ ГОБЛИНА

По утру лаяла очумелая собака... "Духи! Душманы приехали!" – раздалось с улицы. "Молодых пригнали!" понеслась благая весть от одного к другому. "Где? Откуда?" – и пошло, поехало... Курилки опустели. Все, кто был в казарме, высыпали наружу и теперь заинтересованно всматривались вдаль, туда, где за густыми, но аккуратно подстриженными кустами акации мелькали бритые головы новобранцев. – Вот они, зайчики, – молвил Киреич и смачно сплюнул под ноги. Вешайтесь, духи! – Солобоны! – вторил ему Абдурашид и добавил что-то по-таджикски. Эта рота в учебке держалась особняком. Все, как один. Личный состав ее считал дни, когда окончатся распроклятые сборы, и они уже сержантами вернутся в свои части. Здесь – сам Устав, там– свобода и вольготная жизнь черпаков. Вот и долгожданное время завтрака. Старший сержант Лопатин построил своих подопечных, и они двинулись к солдатской столовой. На этот раз обошлось без лишних разговоров, подгонять роту не приходилось. Первые шеренги взяли ускоренный темп. Лопатин давно понял, в чем дело, и зло отсчитывал: "Ряз... з! Ряз... з! Ряз... з, два, три..." Они поравнялись со зданием казармы какой-то учебной части. Тут шеи черпаков вытянулись, и головы, как по команде, повернулись туда, где неизвестный старлей дрессировал плотный строй очередного призыва. – Вешайтесь, духи! Ждем к себе через пять месяцев! – Они у нас другой курс пройдут! – загоготали будущие сержанты. Лопатин оборвал их: "Разговорчики! Третий взвод!" – Гы! – Рота! Стой! ...Ну, сколько вам дать времени, чтобы насмотреться? – У, чмошник! – пробормотал Киреич. Но, как ни странно, подействовало. Все притихли и до столовой не проронили ни звука. "Откуда такая ненависть? Почему такое презрение? – думал Лопатин, – Подумаешь, год отслужили!" Он, впрочем, тут же поймал себя на мысли, что сам свысока относится к подопечным. Была в сердце и досада, как Лопатин ее не прятал, старшего сержанта вот-вот должны были уволить. В Уфе его ждала девушка (если ждала), и он поспешил написать ей – после праздников будет уже дома. А сегодня – двадцатое мая. Навязались командированные на голову. "Обучишь – сразу дембель!" – в который раз пообещал комбат, а замполит потупил глаза, поскольку клялся и божился отпустить отличника боевой и пока еще политической в неделю после мартовского приказа. В столовой дружно стучали ложками и выискивали в бело-желтом жирном вареве куски мяса. – Опять "дробь 16"! – скорчил рожу Киреич. – Эй! Душара! Соль где? Дневальный Реншлер услужливо кинулся за солонкой, но Абдурашид ненароком подставил ему подножку, и бедняга растянулся на склизком плитчатом полу. – Ррота, встать! – гаркнул Лопатин. Он прекрасно видел, в чем дело, но ограничился лишь тем, что поднял и вновь посадил головорезов: – Ррота, сесть! Ррота встать... Рота, сесть! Киреичу, кстати, не вняли, и перловка начала таять. Дмитрий сидел за тем же столом, каша и ему не лезла в горло, но он заставил себя через силу проглотить ненавистные калории. Пища для борьбы – так он это называл. Рыжий, щекастый, похожий на лисенка Дема, сокращенное от Деменева, спросил: "Все сахар взяли? А то – тут еще остался!" Наиболее ловкие потянулись к миске... – Кому нужна белая смерть! – попытался пошутить Дмитрий. – Это сахар Реншлера, он дневалит, если не заметили. – Кто не курит и не пьет – тот здоровеньким помрет! – провозгласил Киреич, сверкнул золотым зубом, и сахар исчез. – Спасли, значит, "духа" от смерти! – рассмеялся Абу. – Зря ты, Киреич, это сделал! Вспомни, как нас гоняли в свое время! – Все отлично помню, поэтому и съел. – Слишком ты правильный, дорогой! Стукач, наверное? – бросил Дмитрию Абдурашид. – Просто, не терплю уголовщины. И кликухи мне блатные тоже надоели. – Вот из таких и вырастают рвачи типа Лопатина! – похлопал его по плечу Абдурашид. Дмитрий не стал спорить с "дедом", как бы подчинившись незримой иерархической лестнице. Он промолчал, хотя внутри уже закипало, но год в армии научил его сдерживать эмоции. К чему радовать этих гоблинов? Не дождавшись ответа, враг решил подойти с иной стороны. – А что, – осведомился Абу у Демы с Киреичем, – он и в части такой же неразговорчивый? Те хитровато улыбнулись. "А, сволочи! Боитесь при мне! Мало ли что случится? ...Гоблины! Вонючие грязные гоблины! ...Хорошо, что дембель неизбежен, как крах империализма!" – заметил про себя Дмитрий. – Слушай сюда, парень! Будешь выступать – мы тебя не переведем! Пажа посвящали в рыцари, даруя ему шпоры и опуская меч на плечо. Старослужащие по негласному неуставному закону раз в полгода переводили своих младших сослуживцев с одной ступени армейской феодальной лестницы на другую. "Дух" превращался в "молодого" или "гуся", выдержав десяток ударов пряжкой по спине. Затем – в "черпака", тогда разрешалось ослабить ремень и расстегнуть верхний крючок гимнастерки. "Черпак" в ночь за полгода до приказа становился "дедом" и сам вершил торжественный ритуал посвящения. Но даже ему не дозволялось того, что мог вытворять после Приказа "дембель". – Ты понял? – настаивал Абу. – Гм... Можешь считать, что я испугался, если это так существенно,произнес Дмитрий и в упор посмотрел на мерзавца. С каким бы наслаждением он свернул эту ненавистную шею. "Гоблин! Я тебя не боюсь! Это ты должен меня опасаться!" – Дмитрий представил, как невидимая властная рука тянет свои пальцы к заветной цели, как они сжимаются все сильнее и сильнее... При этом у него и в самом деле нервно задрожала кисть, и он спрятал ее под стол. Абдурашид с синим лицом повалился на плитки. Он задыхался, тщетно пытаясь избавиться от беспредельно разросшегося языка. В глазах рябило. Грудь судорожно сжималась. Тело не слушалось. Последнее, что он увидел– так это дежурный по столовой, который бежал к нему через весь зал, опрокидывая стулья. – Когда я ем – я глух и нем! – прошептал Дмитрий, склонившись над гоблином. – Что с ним? – спросил Лопатин. – Наверное, подавился, товарищ сержант! – предположил Киреич, не подозревая, что не далек от истины. – Уводи своих! – тихо, но внятно сказал офицер Лопатину. – Посуду на край столов! Встать! Строиться на улице! – взводный степенно направился к выходу. Справа и слева его обгоняли, закончив трапезу, солдаты. Они любопытно поглядывали на скорчившегося Абдурашида, который уже не производил впечатление грозного "деда". – Становись...! – сержант высек подковой искру, обернулся к строю. Подтянули ремешки! Застегнули крючки и верхние пуговицы!... В частях у вас, должно быть, другие порядки? – продолжил Лопатин, выволакивая Киреича за болтающуюся пряжку из последней шеренги. – Но здесь вы в гостях. Так что, будьте добры, по уставу! Он опустил слоистый кожаный ремень "жертвы" на асфальт и каблуком придал дугообразной бляхе выпрямленную форму. – Чмо! – сквозь зубы выругался маленький, гаденький, узкоглазый Киреич. – Вы что-то сказали, товарищ рядовой? ...Встать в строй! – козырнул Лопатин. – Есть, "встать в строй"! – угрюмо согласился посрамленный. Еще бы он попробовал не согласиться, когда за Лопатиным Устав, и что самое неприятное – блатное неписаное право "дембеля". – Рравнясь! ...Смирно! ...Нале-во! И зашагали! С песней зашагали... Про пламенный мотор вместо сердца, про цвет нации, что отбывает срок в авиации. – Четче шаг! – Эй, длинный! Не беги, как страус! – пнул Дмитрия сзади Киреич. – А ты поспевай, короткий! – отозвался он и судорожно стиснул пальцы невидимой ладони. – Рряз! Рряз! Рряз... два... три...! В ржавую канализационную трубу заползала помешанная беременная сука.

*Я намеренно использовал жаргонные слова, иначе этот рассказ стал бы похожим на фельетон. Гоблин – при всеобщем увлечении Толкиеном это слово вряд ли нуждается в пояснении. Злое, страшное существо из мира, враждебного человеку; дух – общее обозначение солдат самого младшего призыва в частях Советской армии в 80-х годах 20-го столетия ("шуршать, как дух"); чмо, чмошник – наиболее универсальное ругательство солдатского жаргона; черпак – военнослужащий, отслуживший год; другой курс пройдут новобранец, попав в часть, подвергается во время "курсов молодого бойца" наибольшим унижениям со стороны старослужащих, которые всецело подчиняют его зэковским законам и ломают волю к сопротивлению; дед – военнослужащий, прослуживший полтора года; дембель – солдат, приказ об увольнении которого уже подписан; стукач – доносчик, рвач – энтузиаст.

(1988)