Текст книги "Прокачай мозг методом знатоков «Что? Где? Когда?»"
Автор книги: Дмитрий Гаврилов
Соавторы: Анатолий Вассерман,Нурали Латыпов,Сергей Ёлкин
Жанр:
Самопознание
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Языковые игры и творческое мышление
Начало – есть «более чем половина» всего.
Аристотель из Стагиры, философ
Вспомним «детство золотое»! Давно ли наши читатели перестали быть детьми? Но ведь когда-то были ими?! Чтобы создавать новое, надо сознательно или бессознательно вернуться к состоянию детского удивления – без этого никакое эффективное творчество невозможно. Надо научиться заново осваивать, то есть «означивать» мир.
Его «освояемость» немыслима без развития речи. На орудийную сущность языка и великую роль речи в развитии мышления указывал ещё в первой трети XX века знаменитый отечественный психолог Лев Выготский[13]13
Выготский Л. С. Психология. – М.: Эксмо-Пресс, 2002. – 1008 с.
[Закрыть].
Мальцом молол я всякий вздор
Умом я не блистал;
Хоть много лет прошло с тех пор,
Умнее я не стал;
И не скудеет дурь моя,
Растёт как снежный ком,
И в мир иной отправлюсь я
Полнейшим дураком.
(Песни Матушки Гусыни. С. 45)
Дети познают мир, начиная с самых абстрактных о нём понятий, взрослым останется лишь помогать им в этом. Именно о таком пути освоения окружающего мира ребенком говорят исследования крупнейшего специалиста в области детской психологии, выдающегося швейцарского учёного Жана Пиаже[14]14
Пиаже Ж. Речь и мышление ребёнка. – М.: Педагогика-Пресс, 1994. – 528 с.
[Закрыть].
ВОПРОС № 20
Существует старинная притча. В ней маленькому мальчику взрослые задают разные вопросы. На какой вопрос мальчик ответил тем, что просто разломил пополам сдобную лепёшку?
Точно такой же путь от предельно упрощённых, абстрактных понятий к более и более конкретным проделало и всё человечество, как о том свидетельствует, в частности, история философии, а развитие индивида, как известно, в общих чертах повторяет развитие вида.
Впрочем, независимо от своих современников – Выготского и Пиаже, в те же 1910-30-е годы Корней Иванович Чуковский отмечал:
«Дети играют не только вещами, но и произносимыми звуками. Эти звуковые и словесные игры, очевидно, чрезвычайно полезны, так как в фольклоре детей всего мира они занимают заметное место.
Даже когда ребенок становится старше, у него часто возникает потребность потешиться и поиграть словами, так как он не сразу привыкнет к тому, что слова выполняют только деловую, коммуникативную функцию. Разные словесные игрушки всё ещё привлекают его, как привлекают куклы многих девочек, давно уже вышедших из „кукольного“ возраста.
Вспомним наши русские потешки, созданные уже в школьной среде:
„Императрина Екатерица заключила перетурие с мирками“.
„Челодой моловек! Не камняйтесь бросами, а то режиком заножу, будешь дрыжками ногать“[15]15
В наше время добавляют «из крова пузо потечёт…»
[Закрыть].
Дошкольнику такие словесные игрушки ещё больше нужны, так как пользование ими всегда знаменует, что ребёнок уже вполне овладел правильными формами слов.
Взрослые, кажется, никогда не поймут, чем привлекательны для малых ребят такие, например, незатейливые деформации слов, которые я позаимствовал в английском фольклоре:
Жила-была мышка Мауси
И вдруг увидала Котауси.
У Котауси злые глазауси
И злые-презлые зубауси… и т. д.
Дети именно потому и смеются, что правильные формы этих слов уже успели утвердиться в их сознании.
Мою песенку очень бранили в печати за „коверкание родного языка“. Критики предпочитали не знать, что такое „коверкание“ с незапамятных времён практикуется русским фольклором и узаконено народной педагогикой…» (Чуковский, 1970. С. 398–399).
В одном из первых критических откликов на работу писателя «О детском языке» (1909 года), т. е. ещё «до исторического материализма», некая барыня гневалась: «Что касается детского языка, то советую вам почитать Библию; там вы узнаете, как три тысячи лет назад премудрый Соломон доказал, что детского языка нет. А я, как мать многих детей, могу вам доказать, что дети по недостатку развития своих внешних чувств и своего ума умеют только картавить, то есть коверкать недослышанные слова взрослых… Сбоку приписка: „Вы забыли, что яйца курицу не учат“» (Там же. С. 190).
Но чему-то учит хотя бы исторический опыт!
Сыграем в «Путаницу»!
Образцы классической народной английской поэзии издаются уже более 250 лет подряд, некоторые из них имели хождение ещё в XV веке.
Три юных привиденчества
Уселись на ступенчество
И ели бутербренчество
С маслом и варенчеством.
От пальцев до локтячества
Лоснячество, дипнячество.
О, что за поросячество
Такое объедачество!
(Песни Матушки Гусыни. С. 91)
«Люди, когда веселятся, надевают на себя маски, гораздо смешнее, чем их лица. И говорят, что всё это весёлый маскарад. А мы делаем слова ещё смешнее, чем они есть на самом деле, и заставляем их прыгать…» – объясняет Додо-Кэрролл своей спутнице на звуковой дорожке детского дискоспектакля середины 1970-х «Алиса в Стране Чудес» с памятными песнями Владимира Высоцкого:
«Додо. Объявляю странные скачки!
Алиса. Почему странные?
Додо. А какие могут быть скачки в странном месте? Так… Рисуем на земле круг. Становитесь в строгом беспорядке!
Алиса. А куда бежать?
Додо. А куда хочешь…
Алиса. А как же мы узнаем, кто победил?!»
Песни написаны Высоцким ещё в 1973 году. Первоисточник обязывал – не писать по-кэрролловски было невозможно! Особенно если учесть, что ссылка на обложке пластинки на перевод прозаического текста Н. Демуровой весьма условна.
Вроде бы и для детей, а вроде бы и нет! «Что остаётся от сказки потом – после того, как её рассказали?» – строка вполне в духе мастера парадоксов Кэрролла[16]16
Псевдоним Чарльза Лютвиджа Доджсона (1832–1898), знаменитого английского логика, математика, писателя.
[Закрыть], который «жить-то жил, а быть-то его не было».
Исходное название рукописи этой книги было созвучно фразе самого знаменитого улыбчивого героя Кэрролла, Чеширского кота: «Все мы здесь не в своём уме». Рукопись долгое время бытовала под именем «О том, как двинуться умом». Позже мы выяснили, что «турбулентное мышление», то есть «вихревое, перемешивающее до глубин», тоже термин психиатрии.
Ну, что же, одарённые, талантливые люди зачастую объявляются сумасшедшими вместе с их идеями, хотя несколько позже, бывает, что и посмертно, их идеи переходят в стадию истин, не требующих доказательств.
И мы позволим себе эту метафоричность.
Напомним читателям некоторые строки в свете рассматриваемой темы:
Мне так бы хотелось, хотелось бы мне
Когда-нибудь, как-нибудь выйти из дому —
И вдруг оказаться вверху, в глубине,
Внутри и снаружи, – где всё по-другому!
Но что именно – право, не знаю.
Всё смешалось в полуденный зной:
Почитать? – Я сажусь и играю,
Поиграть? – Ну, я с кошкой читаю, —
Все равно я скучать ужасаю!
Сэр! Возьмите Алису с собой!
(В. Высоцкий, «Песня Алисы»)
Догонит ли в воздухе – или шалишь! —
Летучая кошка летучую мышь?
Собака летучая кошку летучую?
Зачем я себя этой глупостью мучаю?
(В. Высоцкий, «Вторая песня Алисы»)
Слезливое море вокруг разлилось,
И вот принимаю я слёзную ванну, —
Должно быть, по морю из собственных слёз
Плыву к слезовитому я океану.
Растеряешься здесь поневоле —
Со стихией одна на один.
Может, зря
Проходили мы в школе,
Что моря
Из поваренной соли?
Хоть бы льдина попалась мне, что ли,
Или встретился добрый дельфин!
(В. Высоцкий, «В море слёз»)
Вы мне по секрету ответить смогли бы:
Я – рыбная мышь или мышная рыба?
Я тихо лежала в уютной норе —
Читала, мечтала и ела пюре,
И вдруг это море около,
Как будто кот наплакал!
Я в нём как мышь промокла,
Продрогла, как собака.
(В. Высоцкий, «В море слез»)
Все должны до одного
Крепко спать до цифры пять,
Ну, хотя бы для того,
Чтоб отмычки различать.
Кто-то там домой пришёл,
И глаза бонять поднитца.
Это – очень хорошо,
Это – единица.
За порог ступил едва,
А ему – головопорка.
Значит, вверх ногами два —
Твёрдая пятёрка.
Эх, пять, три, раз,
Голова один у нас,
Ну а в этом голове —
Рота два и уха две.
С толку голову собьёт
Только оплеуха,
На пяти ногах идёт
Голова – два уха!
Болова, колова, долова – два уха!
(В. Высоцкий, «Путаница Алисы»)
Можете себе представить, как иные высоколобые чиновники в своё время вставляли палки в колёса даже этой невинной пластинке. И, надо полагать, не только потому, что одним из её создателей был неординарный поэт и автор-исполнитель. Да и сейчас, читая о новых инициативах Министерства культуры или образования, вспоминаешь часто староанглийскую такую эпиграмму.
Он долго в лоб стучал перстом,
Забыв названье тома.
Но для чего стучаться в дом,
Где никого нет дома?
(Маршак, 1973. С. 630)
По воспоминаниям очевидцев за пластинку тогда прозорливо заступился один из авторов Гимна Советского Союза, замечательный детский писатель Сергей Михалков и сдвинул с мёртвой точки вопрос о музыкальном издании.
А ведь ещё в 1920-30-е годы по той же схеме едва не подвергся «общественному» остракизму тот же Корней Чуковский! Бытовал даже такой термин «чуковщина». «Среди моих сказок не было ни одной, которой не запрещала бы в те давние годы та или иная инстанция, пекущаяся о литературном просвещении детей. Сказка „Мойдодыр“, например, была осуждена Главсоцвосом за то, что в ней я будто бы оскорбил… трубочистов. С этим приговором вполне согласилась обширная группа тогдашних писателей, в числе двадцати девяти (!) человек, которая так и заявила в „Литературной газете“ в „Открытом письме М. Горькому“… С „Крокодилом“ обошлись ещё проще: возвестили публично (в газетах и на многолюдных собраниях), будто я изобразил в этой сказке – что бы вы думали? – мятеж генерала Корнилова… Впрочем, „Крокодил“ был счастливчиком по сравнению с „Мухой-цокотухой“, от которой не раз и не два спасали советских детей, – вспоминал писатель о 1930-х. – Какую же травму наносят мои стихи детворе? Оказывается, я с какими-то злодейскими целями перевел с английского „людоедские вещи“, вроде „Робина-Бобина“, „за подвигами которого… с ужасом следят дети“. „Робин-Бобин“, любимая потешка английских детей, известна в печати с 1744 года, и никогда никакого ужаса никому не внушала. Мой „Робин-Бобин“ нынче благополучно печатается уже более четверти века в моих стихотворных сборниках – и я до сих пор не видел ни одного малыша, которому эта песенка внушила бы ужас» (Чуковский, 2001)[17]17
Вот и сейчас в современной России подвергают высочайшей цензуре пушкинскую «Сказку о попе и о его работнике Балде» за изображение культового служителя в неприглядном свете.
[Закрыть].
Когда узнаёшь с удивлением о такого рода маразматических общественных реакциях, то волей или неволей начинаешь и сам искать намёки. Вот, скажем, как в «Песне Кэрролла» у Владимира Высоцкого. Это про Страну Чудес? Или же это про нас?
Много неясного в странной стране,
Можно запутаться и заблудиться,
Даже мурашки бегут по спине,
Если представить, что может случиться.
Вдруг будет пропасть и нужен прыжок,
Струсишь ли сразу? Прыгнешь ли смело?
А? Э… Так-то, дружок, в этом-то всё и дело.
Чуковский приводит следующий случай из своей практики: «Я получил такое письмо: „Стыдно, т. Чуковский, забивать головы наших ребят всякими путаницами, вроде того, что на деревьях растут башмаки. С возмущением прочитали мы в вашей книжонке такие фантастические строки:
Зачем вы извращаете реальные факты? Детям нужны общеполезные сведения, а не фантастика насчёт белых медведей, которые будто бы кричат кукареку. Не того мы ждём от наших детских писателей. Мы хотим, чтобы они разъясняли ребёнку окружающий мир, а не затемняли его мозги всякой путаницей!“
Я прочитал это письмо, и мне стало не то чтобы грустно, а душно.
Какое затхлое и безнадежное невежество! Дело не во мне и не в моих бедных стишках, а в огромном вопросе о принципах детского чтения, который нельзя же решать при помощи одного только обывательского „здравого смысла“, потому что „здравый смысл“ нередко бывает врагом всякой научной теоретической истины.
Признаться, я даже почувствовал к своему обличителю жалость: взять бы его за руку, вывести на солнечный свет и объяснить ему от души, без запальчивости, самыми простыми словами то, чего он не может понять в своем обывательском погребе.
Если бы, кроме „здравого смысла“, у него были какие-нибудь другие ресурсы, он увидел бы, что „путаницы“, которые кажутся ему такими зловредными, не только не мешают ребёнку ориентироваться в окружающем мире, но, напротив, укрепляют в нём чувство реальности, и что именно в интересах реалистического воспитания детей следует культивировать в детской среде такие стихи. Ибо так уж устроен ребёнок, что в первые годы его бытия мы можем насаждать в его душе реализм не только путём ознакомления с окружающим миром, но чаще и успешнее всего именно при посредстве фантастики…» (Чуковский, 1970. С. 253–254).
Приведём же ещё некоторые, ставшие классикой, короткие стихи – такие, о которых писал великий знаток детской души:
На короля глядеть в упор
Имеет право кошка.
И я могу на всякий вздор
Глядеть в своё окошко.
(Маршак, 1973. С. 635)
Среди ночи, на закате,
Солнце медленно встаёт;
Речки в гору воды катят,
И гнездо лягушка вьёт.
А бычок жуёт конфетку,
С ветки прыгая на ветку.
(Песни Матушки Гусыни. С. 135)
Человек в пустыне дикой
Задал мне вопрос на днях:
«Много ли растёт клубники
В океанах и морях?»
Был вопрос его нелёгок.
Я ему ответил так:
«Ну не меньше, чем селёдок
На деревьях и кустах».
(Песни Матушки Гусыни. С. 39)
Ехала деревня
Мимо мужика,
Вдруг из-под собаки
Лают ворота.
Я схватил дубинку,
Разрубил топор,
И по нашей кошке
Пробежал забор.
Лошадь ела кашу,
А мужик овёс,
Лошадь села в сани,
А мужик повёз.
(Чуковский, 1970. С. 275)
Улыбались три смелых девицы
На спине у бенгальской тигрицы.
Теперь же все три —
У тигрицы внутри,
А улыбка на морде тигрицы.
(Маршак, 1973. С. 634)
Кстати, в исходном английском тексте последнего стихотворения
There was a young lady of Niger
Who went to the ride on a tiger.
They went from the ride
With the lady inside
And the smile on the face of the tiger.
юмор отражён даже в грамматике. По обычным английским правилам первое в тексте упоминание некоего предмета сопровождается неопределённым артиклем «a», указывающим, что пока не ясно, какую роль этому предмету предстоит сыграть. Определённый артикль «the» при первом упоминании слова ride – поездка – указывает: с этой поездкой уже всё ясно – она же и последняя.
Нам могут тут возразить: мол, авторы окончательно впали в детство, занимаются какой-то чепухой, и есть «философы посерьёзнее чуковских, михалковых и маршаков». Пожалуйста! Куда серьёзнее!
Фёдор Михайлович Достоевский: «Фантазия есть природная сила в человеке, тем более во всяком ребёнке, у которого она, с самых малых лет, преимущественно перед всеми другими способностями развита и требует утоления. Не давая ей утоления, или умертвишь её, или обратно, – дашь ей развиться, именно чрезмерно (что и вредно) своими собственными уже силами. Такая же натуга лишь истощит духовную сторону ребенка преждевременно».
Да! Начинать учить творческому мышлению надо, как минимум, со школы – если это не начали делать ещё в более раннем детстве родители. Потому что, лишая любого человека возможности в будущем творить, мы не только отнимем у него огромную долю радости жизни, не дадим ему реализовать свои способности и стать счастливым, но лишим и общество, цивилизацию чего-то, возможно, исключительного, выдающегося, неповторимого. Ведь творческие способности присущи индивидуальности каждого человека. Другой вопрос, а кто, собственно, будет учить? Есть ли сейчас среди взрослых достаточное число учителей и педагогов вроде Льюиса Кэрролла или Самуила Маршака, Корнея Чуковского или Николая Носова, Юрия Сотника или Бориса Заходера?
Кстати, влияние детских писателей на взрослую жизнь мы сейчас наблюдаем в громадном масштабе: капитализм в нашей стране построен в точности по детской сатирической книге Носова «Незнайка на Луне».
Эйнштейн говорил: если учёный не может объяснить, что он делает, пятилетнему ребёнку – значит, он шарлатан.
Попробуйте-ка, не прибегая к высоким материям, ответить: «Как сделался первый человек? Ведь его родить-то было некому?», или «А собаки нужны охотнику, чтобы на него зайцы не нападали?», или убедить ребёнка, что зебра не «лошадь в тельняшке», а месяц – это вовсе не «надкусанная луна» (Чуковский, 1970. С. 193–193, 207).
Размышление над детскими «загогулинами», попытка найти правильные ответы на детские вопросы и донести их понятным языком – тот путь, по которому стоит сделать первые робкие шаги любому читателю, сколь-нибудь заинтересованному в развитии у себя творческого, а лучше – парадоксального, мышления.
ВОПРОС № 21
Завершите эпиграмму, следуя логике:
Театров много есть в Москве для взрослых и юнцов, Но лучший – тот, где во главе товарищ Образцов. Неприхотлив актёрский штат. Сундук – его приют. Актёры эти не едят…
ВОПРОС № 22
Завершите в рифму стихотворение из английской народной поэзии:
Доктор Фостер отправился в Глостер
И сразу под дождь угодил;
Он вымок, к тому же
Измазался в луже
И…
ВОПРОС № 23
Завершите в рифму и соблюдая логику повествования ещё одно стихотворение из английской народной поэзии:
Супруги Спрэт десятки лет
Прожили очень мирно:
Муж мясо постное любил,
Жена дружила с жирным.
И вот они за годом год
Так зачищали кости,
Что каждый день их тощий кот
…
Факты об артефактах
Эффективным способом развития творческого мышления является выдумывание артефактов. Примерно 180 лет назад Оноре де Бальзак описал шагреневую кожу, исполняющую желания, но теряющую в размерах по мере исполнения этих желаний (соответственно источалась и человеческая жизнь). Фёдор Сологуб в «Мелком бесе» вывел среди важных, но бессловесных персонажей серую недотыкомку, вьющуюся по углам, не имеющую ни определённой формы, ни содержания. Розовые очки, глядя через которые человек испытывает переполняющее его чувство радости, напрочь забывает о повседневных проблемах и заботах, «разработал» Клиффорд Саймак в «Пыльной зебре».
Карел Чапек представил такой эликсир бессмертия («Средство Макропулоса»), который герои книги (олицетворяющие человечество со всеми его недостатками и пороками) всё-таки отказываются принимать. Потому как никто из них не захотел бессмертия за счёт выхолащивания смысла этой смертной жизни. Братья Стругацкие затем развили эту идею в «Пяти ложках эликсира», обогатив исходник философскими и психологическими нюансами.
Трансляция идей – неизбежный и необходимый, равно как и их генерация, процесс, в том числе и среди современников. Бывает, что идея просто носится в воздухе. Вспомним хотя бы роман Сергея Снегова «Посол без верительных грамот», опубликованный в 1977 году, в котором сновидения зарегистрированы как средство общественной информации, и каждый может транслировать и опубликовывать собственные сновидения. Уже через несколько лет в произведении Кира Булычёва «Глубокоуважаемый микроб» описывается «инопланетная коробочка», осуществляющая перевод человеческих воспоминаний прямо из мозга в визуальную форму с последующей их продажей. Житель Великого Гусляра, города, рождённого фантазией Кира Булычёва, изобретательный профессор Иван Христофорович Минц разработал вакцину от тунеядства, заставляющую человека периодически и трудолюбиво работать во благо общества. Стоит капнуть всего лишь две капли в стакан – и самый отъявленный лентяй уже моет полы. Но, увы – прав был Парацельс, всё решает чувство меры…
Альтернативная разработка принадлежит Станиславу Лему, его «Альтруизин» можно описать так: «Психотрансмиссионный препарат, предназначенный для любых белковцев. Вызывает распространение всех чувств, эмоций и ощущений того, кто непосредственно их переживает, среди других существ, находящихся на расстоянии не более 500 локтей. Основан на принципе телепатии. Непередача мыслей гарантируется. На роботов и растения не действует… В соответствии с идеей изобретения альтруизин должен внедрить в каждое общество дух братства, дружбы и глубочайшей симпатии, поскольку соседи каждой счастливой особи тоже испытывают счастье». Вот только беда, оказалось, что боль тоже передаётся, теми же путями, как и счастье, как и в реальной жизни «в нагрузку».
Тот же Лем в «Звёздных дневниках Йона Тихого» описал незагорающиеся спички для детей, устройство для утилизации бесполезно растрачиваемой детьми энергии, жидкость для выведения неприятных воспоминаний и тормоз для предотвращения вращения планет вокруг оси.
Из артефактов за авторством Кэрролла вспомним навскидку некоторые: улыбка без Чеширского кота; веер, помахиванием которого можно уменьшить себя до лилипутских размеров; море из собственных слёз, которые надо сперва наплакать, а потом в них плавать; гриб, откусив с одной стороны которого – уменьшишься, а с другой – вырастешь.
Дмитрий Сорокин в романе «Оберег» о былинных временах сластолюбивого князя Владимира описывает простынь-самостилку. Полотно наподобие скатерти-самобранки, в развёрнутом виде предлагает вниманию воспользовавшегося ею голую деву. Была, по словам автора, изобретена восточными магами в одной стране, где князь извёл всех гулящих.
Наверняка знаком нашим читателям и неразменный пятак братьев Стругацкий из «Понедельника, начинающегося в субботу». Пятак возвращается, если им платить. Если его бросить, обронить, потерять, он остаётся там, где упал. Пятак возвращается в тот момент, когда сдача из рук продавца переходит в руки покупателя. Если при этом держать руку в одном кармане, пятак появится в другом кармане. Фантаст Сергей Лукьяненко придумал почтовый конверт, который можно отправить в прошлое. А Рэй Брэдбери в произведении «Чепушинки» вывел целый класс вещиц артефактного толка. Штуковины, финтифлюшки, пустяковинки, барахлинки, штучки-дрючки, ерундовины и т. п. – предметы, являющиеся образом собирательным (как внешне, так и функционально). Данными предметами торгует прилетевший на Землю инопланетянин, изготовляющий их по одному ему известной технологии. Все предметы имеют разные модели, в зависимости от года выпуска – в разные года, люди по-разному представляли себе те или иные предметы.
Обозначить пока ещё неизвестное, но необходимое для выполнения уже сегодняшней задачи, как «штуковину» или «фактор икс» – распространённый изобретательский приём.
ВОПРОС № 24
Пораскиньте мозгами и придумайте какую-нибудь новую «ерундовину»! А если придумали, просчитайте последствия этого «изобретения». Есть ещё порох в пороховницах?!
В этой связи нельзя не вспомнить о стае золотых рыбок, которые мечут икру, и из каждой икринки вырастает новая рыбка, исполняющая только три желания. Такая обитала в аквариуме у того же доброго фантаста Кира Булычёва. Одни и те же желания, загаданные одной и той же золотой рыбе разными людьми, не отменяли друг друга, а исполнялись в порядке времени загадывания. И вот в зоомагазин Великого Гусляра завезли золотых рыбок. Жители раскупили их, и ну желания претворять в жизнь, то воду в кранах в водку превратят – то обратно. Был в Гусляре инвалид, и каждый о нём позаботился, но ему это не помогло – не было ноги – стало много ног, не было руки – стало несколько лишних…
Сигизмунд Кржижановский, современник Михаила Булгакова, решал квартирный вопрос в рассказе «Квадратурин». Его герой купил у «бабки на рынке» средство типа мази от клопов, которое расширяло жилые метры до чёрт знает каких пределов, стоит только периодически мазать свою комнату по углам. Словом, он потерялся в пространстве. Этот незаслуженно забытый автор дал вторую жизнь множеству других артефактов, известных прежде. Тут и «Тридцать сребреников» – нечистые деньги Иуды, которые путешествуют по миру до сих пор и приносят несчастье тому человеку или государству, где задержится хотя бы один из них. И «Глаз грай», в античные времена всё-таки потерянный владелицами, пролежав столетия в земле, достался слепому человеку. Увы, прозрение наделило его и восприятием зловещих пророчиц. «Дымчатый бокал», напоминающий мельницу Сампо – невыпиваемый тёмный сосуд, на стенке которого надпись: силясь её прочитать, человек всё пьёт и пьёт, а бокал наполняется кровавым вином сам собой – всё быстрее и быстрее. Когда же владелец заснул и опрокинул бокал во сне, наутро его ждал винный потоп. В конце концов бокал был утоплен в Дунае со всеми вытекающими последствиями…
