Текст книги "Боги славянского и русского язычества. Общие представления"

Автор книги: Дмитрий Гаврилов

Соавторы: Станислав Ермаков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

«Чорт сотворил тело человека из глины, но не мог оживить его; Бог сказал чорту: “Отдай мне человека, я дам ему жизнь”; чорт отдал, чтобы посмотреть, как это сделать». Далее черт пропускает момент творения, и так и не узнает, как Бог оживил человека (Зеленин, 1914, с. 675–676).

«Тай вiн тогди злипиў з земли чоловiка и зачьнў на него хiкати, плювати, харкати, аби єго оживити, а далп телепає ним, шторцує – не мож. Приходит Пан-бог и питає еп: – «А ти шо, мой, робиш?» – «А, каже, я собi зробиў товарищi, бо ти, каже, маєш товаришi, а я ни маю; хочу собi зробити также товаришi». – А Бог каже: – «А деж ти годен собi товаришi зробити?» – «Тай казаў єму ити вiд того гет и вiвернуў того чоловiка, тим шо вiн – оссина єму – обхаркаў у середину, и оживиў єго и назвав єго Адам» (Матерiяли до гуцульської демонологiї, 1909, с. 66).

«Бог сотворил ангела по образу своему и подобию, а дьявол, как нечистая сила, стал ему завидовать и начал из земли и воды составлять тварь, которая во всем походила на ангела. И так он из земли создал человека, поставил его на солнце сушиться… Нечистый невесело смотрел на свое создание, которому не мог дать души. В это время пришел Господь Бог и спросил его: – “Что это такое, что ты слепил из земли?” – “Человек”, – отвечал дьявол. – “Так что же он не ходит?” – “Не могу дать ему души”, – ответил дьявол. – “Э, хорошо, – сказал Господь. – Так я ему дам душу, и, пока он жив, пусть будет моим, а когда умрет – твоим”. Дьявол согласился на это условие. Тогда Бог, рад тому, что даст душу еще одному созданию, усмехнулся и дунул в лицо человека. И вот человеческое лицо озарилось божеской светлостью, стало милым и улыбающимся, как у ангела, а очи тихонько открылись, и в них явился лик Божий, исполненный ангельским блаженством. И поэтому и теперь у человека, который ничего не имеет на душе, которого не мучит никакой грех, на лице видны душевная чистота и ангельская благость, как в тот момент, когда ему Бог своим духом дал душу» (Вольтер, Вукичевич, 1915, с. 101–114.).

Все перечисленное в точности соответствует мифологическому представлению о трикстере по выделенным выше второму, а отчасти пятому и шестому признакам.

«Скотий» бог

Любопытно заметить, что легенды о низвержении «Черного бога» и его помощников весьма часто включают объяснение возникновения во Вселенной многообразной «нечистой силы» (причем далеко не всегда на библей ский манер) [16]16
  То есть силы, относимой к «иному», «нездешнему» (потустороннему) миру, которому человек противопоставляет здешний, «чистый», правильный. Особенно стоит обратить внимание на использование всеми трикстерами испражнений, нечистот. Даже Один подарил «долю рифмоплетов» через… задний проход.


[Закрыть]: «На небе у Бога были андели. Их было много. Жили ладом, хорошо. Потом о чем-то застырили промеж собя – это андели и Бог-то. Бог-то взял и спихнул их с неба. Ну, они полетели вниз, на землю. Кто куда упал, тот таким и доспелся. Новой упал в лес, доспелся лешим, новой в баню – так банник, а другой на дом – тот суседка; на мельницах живут мельники, на гумне и ригах – рижники. В воде опеть же водные черти. А один упал в чан с пивом, баба наживила, ну там хмельник живет» (Фольклор Приангарья…, с. 48).

Нечистая сила в русских сказках выступает в том же качестве, что и классические трикстеры эпосов других народов. «Антихристы прежде всего к таким подъезжают, таких желают поймать в сети, которые благочестивые и богомольные» (Соколовы, 1999, I, с. 33). Нечистый дух крадет женщин или навещает их по ночам (Там же, с. 380).

Христианская церковь приписывала чертовщину, шутовство или бесовство всем прежним языческим богам. «Куда же древле погании жьряху бесом на горах, ныне же паки туды святые цьркьви стоят», – отмечал новгородский летописец (ПНЛ, 1950, с. 103) [17]17
  Справедливости ради заметим, что еще патриарх Иов хвалил царя Федора Ивановича за то, что тот на севере России сокрушил идолов и «идежа быша ельлинская капища, тамо божественные церкви» (воздвигал) (ПСРЛ, Е. 14, с. 9–10).


[Закрыть]. «Шутовство», «шутов» – понятия поры двоеверия, эвфемизмы, тесно связанные с местами почитания, обрядовыми действиями и собственно языческими божествами.

Черт на русском лубке XVIII в.

В апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» говорится: язычники «это те, которые богами называли: солнце и месяц, землю и воду, зверей и гадов, кто в жестокосердии своем дал богам имена, как людям, и те, которые почитали Утрия, Трояна, Хорса, Велеса, превратив бесов в богов. И в этих злых богов верили люди». Дословно по другому списку с упоминанием и Перуна: «Вероваша, юже ны бе тварь Бог на работоу створил, то они все богы прозваша солнце и месяц землю и водоу, звери и гады, то сетьнее и члвчь окамента оутрия трояна хрса велеса пероуна на Богы обратиня бесом злым вероваша, доселе мракмь злым одержими соуть, того ради сде тако моучаться».

Таким образом, чтобы обнаружить Трикстера и Чернобога в славянском пантеоне, надо искать «беса из бесов». И есть лишь один бог, наиболее соответствующий описанию беса в «поганстве»: Велес(Славянские древности…, т. 1, с. 164–166)!

В мифологии соседей славян – древних балтов – имя этой Силы различно: Виелона, Велнс или Велс, что, собственно, и означает «черт», «дьявол». Он постоянный противник Громовержца и владелец мира мертвых, пастырь душ. У тех же балтов « Velu mate» – мать мира мертвых, а « veles» – души умерших (Славянские древности…, т. I, с. 210; Гаврилов, 1997, с. 70–76). У литовцев существовал особый праздничный ритуал, посвященный богу Виелоне. Для праздничного пира закалывали свинью и приглашали Виелону вместе с мертвыми принять участие в этом пире. У литовцев в день поминовения усопших («время Велса») принято было сжигать кости животных (Мифы…, т. I, с. 228–229). Это подтверждает, что балтийский Велс, как и славянский Велес, был властителем загробного мира.

В. Н. Топоров соотносит с именем Велеса и слово «власть». Великость и власть – Велес – он велий есть. В самом деле, «великий, церк. велий, превышающий обычную меру, сравнительно с другими обширный, большой; о человеке славный великими, знаменитыми подвигами; но, в сокращенном виде, иногда относится и к росту… Велес м. ряз. (велец. велеть, великий) укорно, повелитель, распорядитель, указчик. Велибный, кур. высокий и сухопарый. Велебный» (В. И. Даль).

Гермес. Римская бронзовая копия с греческого оригинала

В реконструкции змееборческого мифа В. Н. Топорова и Вяч. Вс. Иванова Велес является противником Перуна, крадущим у Громовика скот. Как известно, приблизительно тем же занимался Гермес, воровавший коров у солнечного Аполлона. При этом почему-то обычно редко вспоминают, что среди балтских мифов, дошедших до нас, особое место занимает не столько миф о противоборстве громовика и хтонического властителя мертвых, сколько цикл дуалистических литовских преданий о Диевасе и Велсе (Велнясе). Он перекликается со славянскими средневековыми богомильскими ересями и с дуализмом угро-самодийских народов. Велс (Велес) выступает как один из творцов мира, соперник культурного героя и Белого бога Диеваса [18]18
  У пруссов это Окопирмс, то есть «Самый первый». У западных славян – Свентовит или Белбог.


[Закрыть], по сути как Трикстер и Чернобог. Велняс – литовский Велс. Образ Велняса широко распространен в фольклоре и народном декоративно-прикладном искусстве. Он рогат, иногда имеет копыта, связан с водой, глаз его – «окно в болоте». Велняс мудр, строит мосты, покровительствует музыке и танцам.

Вид святилища Ромово (Ромуве). Гравюра из книги К. Хартноха «Старая и новая Пруссия» 1684 г., созданная по описанию Симона Гринау

Прусским аналогом Велса/Велняса был Патолс/Пеколс. Он входил в триаду Богов, наиболее почитаемую в Ромово (Ромуве). По сообщениям средневековых источников, это святилище выглядело следующим образом: посреди просторной равнины стоял огромный дуб. В нем находились три ниши, в которых стояли изваяния Перкунаса, Потримпса и Патолса. Статуя Перкунаса имела вьющуюся черную бороду, огненно-красный лик и такого же цвета сноп лучей вокруг головы. Перед нею пылал неугасимый костер. Справа от Перкунаса стояло изваяние приветливого безбородого юноши в венке из колосьев – Потримпса, бога рек и источников, подателя плодородия и хорошего урожая. Главным символом его была змея, обитавшая в глиняной урне, укрытой сеном. По левую сторону от Перкунаса находилась статуя Патолса – бога преисподней и ночных призраков, воплощения ужаса. Он имел вид бледнолицего, седобородого старика с белым платком на голове (вар.: в рогатом шлеме). Символами Патолса были три черепа – человека, коня и быка.

Применительно к змееборческому мифу следует обратить внимание еще на одно существенное обстоятельство. Его часто называют «основным» мифом, что, по меньшей мере, странно. «Основной» миф по определению должен быть объяснительным, то есть содержать точку зрения на то, «откуда есть пошел белый свет» или откуда появились люди. Но отнюдь не быть посвященным частному, в общем-то, вопросу взаимодействия богов. Из всего, что нам известно о славянской мифологии, такому объяснению скорее соответствует либо текст Голубиной/Глубинной книги (если очистить его от поздних христианских наслоений) – в части творения мира из тела великана-первочеловека (инд. Пуруши, сканд. Имира, славянского – преимущественно белорусского – Волота [19]19
  Обратите внимание на имя. – Авт.


[Закрыть](Беларуская мiфалогiя, 2006)), либо предания о сотворении человека – по большей части дуалистические.

Имя властителя Иного (навьего) мира у славян варьируется в списках летописи и поучениях против язычества – Велес, Волос, Власе, Власий, Влас – «скотий бог», «скотий», то есть дикий, лютый, звериный. Если же толковать «скот» как синоним богатства, достатка (что тоже не лишено смысла), то Велес предстает в качестве не просто старшего, но одного из древнейших богов (ибо скотоводство появилось раньше земледелия).

Вероятно, Велес, подобно Гермесу, податель богатства (через скот, основное богатство кочевых племен – «бог скотов» (О идолах Владимировых), а позднее просто бог наживы и достатка.

Велеса нередко сравнивали с Паном, козлоногим сыном Гермеса, богом дикой Природы (ср.: «Veles: Велесъ – Pan, ymago hircina» (Mater Verborum); «Гермес вместе с Гекатой множит скотину» (Гесиод, Теогония, 445)). А. Н. Афанасьев обратил внимание, что в словацкой колядке слово «велес» прямо употребляется в значении «пастух»: «Пасли овцы велесы при бетлемском салаше… » (Афанасьев, 1852, с. 25). Мир дикий, звериный не относится ни к миру людей, ни к жилищам Богов. Он нечто промежуточное. Это самое место для бога-трикстера, эдакого Одина в облике предводителя буйной Дикой Охоты.

Велес, конечно, пастырь, но – дикий, потусторонний. Не исключено, что такое представление о Велесе восходит к представлению о том, что одна из душ человека после смерти воплощается в зверя.

Есть любопытное предположение, что древним именем северогерманского Вотана – скандинавского Одина, возможно, было Вольс или Вельс. Предположение основано на именовании одного из «родичей» Одина, Беовульфа, «потомком Вольса/Вельса» (герм. wolf/wulf– волк, имя сказочного оборотня Волха-Волоха, умевшего превращаться в рыскучего зверя, тоже созвучно не случайно) (Погодин, 1923, с. 151). Волки сопровождают Одина. Известны и жертвоприношения Вотану-Одину волков, которых вешали на столбах, именуемых «волчье дерево» (Иванов, 1979, с. 154 и прим. 15).

Бог естественной справедливости

«Ц(а)рь же Леонь со Олександромъ миръ сотвориста со Олгом, имьшеся по дань, и роте заход(и)вше межы собою: целовавше кр(е)сть, а Олга водивше на роту и муж(и) ег(о) по рускому закону, кляшася оруж(и)емъ своим, и Перуном, б(о)гомъ своим, и Волосомъ, скот(ь)емъ б(о)гомъ. И утвердиша миръ» (Радзивиловская летопись по поводу договора Олега с греками). Теми же богами клялся князь Свято слав, скрепляя договоренности с византийским владыкой.

Впрочем, считающийся весьма авторитетным знатоком славянского язычества Генрик Ловмянский доходит до того, что описывает как «новшество» появление имени Волоса в договоре Святослава 971 г.: «Культ Волоса, еще неизвестный в 944 году, был в 971 году совсем новым, поддерживаемым рыцарством [так в тексте. – Авт.]; возможно, он возник и оформился в ходе болгарских войн Святослава. В русских источниках, кроме договора 971 года, Волос как божок существует только в качестве литературного заимствования из этого же договора, и то очень редко…» (Ловмянский, 2003, с. 88–91). Ну да, конечно! Великое новшество! Господину Ловмянскому, надо думать, невдомек, что тот же «божок» известен как выдающийся бог еще по договору Олега с греками 907 года. Интересно, это традиционная нелюбовь католика к язычеству или стародавняя неприязнь поляка к своим восточным соседям?

Разумеется, Г. Ловмянский обрушивается на А. Брюкнера ( Brückner,1918 , s.76–85), имевшего куда более взвешенную точку зрения: «Как и Нидерле, Брюкнер не сомневался в существовании славянского Велеса, известного также чешским источникам как обозначение дьявола, что имеет и литовскую ( velnias– дьявол, veles– души мертвых), а также албанскую аналогию – veles. По его убеждению, Велес является “значимым славянским богом”, однако не богом скота, а, скорее всего, “клятвы, слова и договора – ничего более убедительного нет”, далее Брюкнер называет его еще богом “нави, страны душ и умерших предков”… Он также доказывал, что Велес – это старая языковая форма слова Волос (как melko– молоко)… Другие исследователи отвергали отождествление Велеса и Волоса как необоснованное с языковой точки зрения…»

Г. Ловмянский, впрочем, как мы уже говорили, вообще считает большинство славянских богов поздним литературным вымыслом, пытаясь доказать, что средневековые славяне вплоть до X–XI вв. верили в лучшем случае в «демонов». Придерживаясь подобной логики, остается признать лишь, что славянское язычество скрыто, но непрерывно развивалось под маской «народного христианства» или параллельно официально принятой религии, поскольку следы почитания богов и сведения о них имеются в немалом объеме, пусть и разбросаны по разным источникам.

Однако еще в XIX в. спорный, как уже говорилось, во многих доказательствах и выводах, но весьма информированный Д. О. Шеппинг писал: «…Добровский утверждает, что имя Велеса нередко и встречается даже в чешских книгах XVI века, хотя ныне оно совершенно забыто. Наконец, как замечает Волонский, существует еще некоторое родство между богом стад и названием валахов или влахов, которые сами зовут себя волосами. Это подтверждается, по его мнению, гербом валашского княжества, который состоит из бычачьей головы, намекающей на прежнее поклонение Волосу, от обоготворения которого этот край, столь богатый скотом, и мог получить свое название. Это мнение подтверждается еще тем, что в Валахии, как и в России, Св. Власий почитается народом за покровителя скота.

Все это достаточно показывает нам, что Волос не только достиг полной степени своего развития как кумир <… .> достоверно можно предположить, что Велес в первобытном своем значении принадлежал к богам солнца тем более, что бык и рога во всех вообще делах служили всегда символами богов солнца и самое имя нашего Волоса, как увидим дальше, весьма сходно по значению и звукам с халдейским Ваалом или Балом.

Культовый камень в Беларуси, называемый Велес

В Белоруссии Велес является под именем Богана, и тамошние крестьяне говорят до сих пор еще о родившемся или умершем скоте: Боган родил теленка; Боган задушил овцу и т. д.; у поляков поклонение скотному богу раздробилось на несколько низших личностей, как то: Горданычъ – покровитель телят; Ратаыныча покровитель лошадей; Гардунытис – бог телят; Припаршисъ хранитель поросят; Кремара и Крукис – боги свиней; Курвейчин или Ерайчын – бог ягнят; Валхына или Волчина – покровительница домашних зверей и Гуди – покровительница оленей и богиня лесов…» (Шеппинг, 1997).

Суждение Шеппинга о первоначальном поклонении Велесу как солнечному богу в части доводов действительно не выдерживает критики: ближайшие аналоги Велеса у других индоевропейских народов (Гермес, Меркурий, Шива) – лунные боги. Но само по себе оно интересно и вот почему. Из истории религии известно то обстоятельство, что при смене общественного уклада главные боги (у индоевропейцев изначально небесные, солнечные) как бы переходят «вниз», принимая на себя ответственность за Нижний мир или за хаос.

С именем Велеса (белорус. Вялес, Волас) перекликаются народные названия созвездия Плеяд – «Валасажары, Власожельцы, Валасынi» (Беларуская мiфалогiя, 2006, с. 100– 102).

В греческой мифологии семь Плеяд связаны с Гермесом. Одна из них – его мать Майя, то есть «магия», а прочие считаются ее сестрами. Это еще раз подтверждает, что Велес и Гермес – имена одной Сущности у разных народов индоевропейской семьи.

Если Велес как один из Старших богов, владетелей Дикого мира, был связан с охотой и скотоводством, то при развитии земледелия он вполне мог уступить место «наверху» новой Силе – когда сам Дикий мир стал воплощением хаоса за пределами поселения.

Возвращаясь к началу раздела, заметим: идея переноса имен из настоящего в прошлое то Нестором, то даже самим Никоном (которому больше нечем было заняться, надо думать), то есть приписывание им вставок по части имен славянских богов в договор Олега 907/912 гг., в известной степени антирусская и даже антиславянская. Во всяком случае, норманистская точно.

Танцующий Шива. Индуистская статуэтка

Скажем, финский академик В. Й. Мансикка (1884–1947) пытается доказать, что «описанный акт клятвоприношения не входит в состав самого договора, сочинен самим Нестором из элементов» договоров 944 и 971 гг. Он, как и Ловмянский, утверждает, что имя бога Волоса впервые появляется в договоре 971 г. и попало в рассказ об Олегове походе из этого договора. Наконец, он делает фантастический по простоте душевной вывод, что раз «…других указаний на то, чтобы русские имели обычай клясться своими богами, мы не имеем. На скандинавском же севере, на родине Варягов [ну-ну! – Авт.; ср. Кузьмин, 2003], клятвы именами одного или нескольких богов были чрезвычайно распространены, причем особенное значение придавалось клятвам, подкрепленным именем громовника Тора…»

Разумеется, Мансикка предполагает, что тупые русские научились клясться своими богами у «Варягов» (Мансикка, 2005, с. 71–75). Осталось сделать заключительный шаг и утверждать, что в договоре Олега если и были имена богов, то только скандинавских, но потом переписчики из чувства ложного патриотизма столетия спустя заменили их на имена русских богов. Как вы понимаете, академика Фоменко и Ко нам мало! Надо, чтобы еще и профессионалы обнаруживали христианские подделки русских языческих старин!

У «классика жанра», чешского слависта конца XIX – 1– й половины XX вв. Любора Нидерле, коего издатели (в рекламных, видимо, целях) подают как «единственного в своем роде подлинного энциклопедиста истории и культуры древних славян», написано:

«Только один круг (славян), а именно балтийский, создал ряд действительно славянских богов, создал и храмы, и касту славянских жрецов. Все это, очевидно, произошло под влиянием заморской германской культуры, которая в скандинавских землях и в вопросах религии была на более высоком уровне развития и уже задолго до XII века оказывала сильное влияние на славян, занимавших побережье Балтийского моря» (Нидерле, 2005, с. 304–330).

Настолько сильным, что большинство божеств западных славян многоголовы и многолики, тогда как германская мифология не знает ни единого многоголового аса или вана. Настолько сильным, что скандинавы-язычники… уважали и почитали приношениями Свентовита и его святилище на острове Рюген в Арконе. Эта «более высокая» культура сложилась у народностей, которые не один век находились едва ли не в зависимости от руян и платили дань Арконе. Воистину, «неладно что-то в королевстве Датском…» Хотя, конечно, норов у славянских жителей Руяна был даже по тем временам отнюдь не сахарный – и отрицать это невозможно, да и не нужно.

«…Несомненно также, что княжеская варяжская дружина принесла в Киев культ своих старых скандинавских богов и прежде всего культ скандинавского Тора, бога грома и молнии», – утверждает далее Нидерле, уподобляясь дешевому норманисту, каковые не только не повымерли к началу XXI в., но даже подрасплодились.

Справедливости ради отметим: археология показывает, что контакты Руси и Скандинавии были более тесными, нежели думали ранее, но скандинавы (не варяги, это не этноним!) отнюдь не играли ту «культуртрегерскую» роль, которую хотели бы навязать относительно славян норманисты. Бытовые скандинавские предметы находят в Восточной Европе не только в Гнездово или Старой Ладоге. В 1999 г. они обнаружены в Подмосковье. Но там же найдены и арабские дирхемы, и ирландские кресты… В общем, спор этот бессмысленный и бесполезный. Общались, жили рядом, учились чему-то друг у друга представители разных народов. Прочее уже давно блистательно рассмотрели выдающиеся русские историки еще XIX века, такие как Д. И. Иловайский (Иловайский, 1996) и С. А. Гедеонов (Гедеонов, 2004). Следом за ними это сделали наши современники А. Г. Кузьмин, В. В. Фомин и другие (Славяне и Русь…, 1998; Сборник Русского исторического общества, 2003; 2003, с. 187–293).

Гермес, уносящий младенца Диониса. Античная мозаика

Но оставим норманизм и прочие того же сорта теории Л. Клейну и его единомышленникам, а сами вернемся в основное русло разговора.

Есть основания полагать, что именно Велес следит за исполнением законов и договоров, он отец и рассудитель истины, подобный Гермесу, Меркурию и Одину, тогда как удел Перуна – карать за нарушение клятв. «Вторый (идол) Волосъ, бог скотiй, бяше у них (язычников) во великой чести» (Густинская лет.).

«В грамоте св. Антония Римлянина XII в. приводится, между прочим, имя Волоса вместо Власия: “на Волховом тудоре с женою и детьми одерен Волос”. У мордвы, потомков ростовской мери, до сер. XIX в. сохранялась память о Волосе, которого здесь олицетворяли в виде большого камня, а это представление древнего Волоса очень напоминало изображение на одной старинной иконе св. Власия сидящим на скале, а кругом его скот. В некоторых местах праздник св. Власию не всегда совершался по указанию церковного месяцеслова. Простой малороссийский люд, который глубоко чтил этого угодника, переносил день памяти его с 11 февраля на четверг Сырной, или Масленой, недели, находя Сырную неделю более приличным временем для празднования памяти св. покровителя стад потому, что с наступлением Сырной недели начиналось особенно употребление сыра, масла, сметаны, молока – продуктов, доставляемых домашним скотом. Св. Власий почитался защитником домашнего скота от злого существа, именуемого Коровья смерть» (Калинский, 1877).

Упоминание Велеса в договоре рядом с Перуном – покровителем князя не случайно и ничуть не противоречит гипотезе В. Н. Топорова о конфликте между Перуном и Велесом. В этом смысле чрезвычайно любопытно свидетельство современного белорусского ученого В. С. Цитова: «У больш раннi перыяд язычнiцтва В. лiчыўся ахоўнiкам дзiкiх жывел, богам паляничых, у гэтай iпастасi ен фiгуруе i ў старажытных балтаў; адначасова В. лiчыўся апекуном маладых воiнаў[выделено нами. – Авт.],якiх ен надзяляў сiлай, талентам, тонкiм слыхам» (Народная культура Беларусi, 2002, с. 92).

Параллели тому находятся в том числе у германцев (ср. Сага о Велсунгах) и у римлян. Причиною же подобного отношения к Велесу может быть, на наш взгляд, связь бога магии и потустороннего мира с обрядами посвящения, которые наверняка бытовали и у средневековых славян.

Германцы также призывали в паре «Меркурия» с воинственным «Марсом» [20]20
  Понимание Перуна как бога войны неверно и основано исключительно на весьма спорном отождествлении власти и воинского сословия, что и будет показано в соответствующем разделе.


[Закрыть]– богом воинского искусства. Все та же пара: «мудрый и хитроумный» Марс и «не совсем положительный» Меркурий. Описывая войну двух германских племен, Тацит сообщает: «Обе стороны заранее посвятили, если они победят, Марсу и Меркурию войско противника, а по этому обету подлежат истреблению у побежденных кони, люди и все живое» (Тацит, XIII, 57). Под именем Гермеса-Меркурия греки и римляне подразумевали центрально-германского бога Вотана – «Отца павших», который, как и Гермес-Меркурий, забирал души умерших на Тот Свет, на «Елисейские поля».

Аид и Персефона (рельеф из Локр). Терракота. 470–460 гг. до н. э.