Текст книги "Топи"
Автор книги: Дмитрий Глуховский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
ДЕНИС
Как у вас тут мало живут… Пятьдесят, сорок… Я вот в Баден-Бадене на кладбище был. Ни один фашист раньше восьмидесяти не помер…
БАБА НЮРА
Ак что… Экология тут известно какая… У каждого второго – рак… Ох-хо-хо…
СОНЯ
Я тоже попозже поем. Может, мы все вместе поужинаем, и муж ваш к нам присоединится?
Денис смотрит на нее оцепенело. Теребит в руке телефон. Кидает взгляды на Соню, но так и не решается ничего ей сказать. Смотрит на фотографии на стене – и сравнивает их с теми, что сделал телефоном на кладбище. Так и есть: там была могила старика Вениамина.
БАБА НЮРА
Поглядим, внучка, как он себя чувствовать будет. Пойдем-ка со мной в огород, с парниками поможешь, а то одной неловко.
ИНТ. ДОМ АРИНЫ. ПРИХОЖАЯ. СУМЕРКИ
Мы не видим всей комнаты целиком – она открывается нам постепенно, план за планом.
Накрытый стол, на столе – чашки с чаем. За столом сидит Арина – на ней дырявый вязаный свитер, который ей так велик, что смотрится на ней шерстяным платьем. В ее лице нет ни намека на игривость.
Напротив нее на стуле – Макс. Весь его романтический и охотничий настрой словно рукой сняло: на его лице выражение странное, смесь из сдерживаемого испуга и тщательно скрываемой брезгливости. Он старается смотреть на Арину, но все время мельком глядит куда-то вниз и наискось, на пол.
В прихожей раздается странное, неприятное гугуканье – но мы пока не видим, кто его издает.
Дверь в комнату, которая была наглухо закрыта во время разговора москвичей с Капитаном, сейчас раскрыта настежь. Кого бы там ни держали тогда, сейчас его выпустили.
Арина смотрит вниз, туда же, куда только что глядел Макс, и хмурится.
АРИНА
Ну-ка хватит! Я кому сказала! Фу! Сейчас ремня!
Испуганное гугуканье. Макс отводит взгляд, но через секунду его глаза снова притягиваются к тому, с кем разговаривает Арина.
АРИНА
За что мне такое наказание? Опять все изгадила!
Наконец КАМЕРА опускается вниз – и мы видим, на кого смотрят Арина и Макс.
На полу сидит толстая и уродливая женщина в расхристанной грязной ночной рубашке, с длинными спутанными волосами с проседью. Дебильное, злое лицо. Она играет: разливает ковшом воду из ведра по чашкам: как бы тоже пьет чай. Но с координацией у нее плохо, и вода вся разлита на полу. Свою игру она сопровождает неприятным гугуканьем. Это ИРИНА.
МАКС
Ты… молодец. Я, когда тебя увидел… подумал – девчонка… А у тебя тут…
АРИНА
Ничего. Справляемся. За нее пенсию хорошую платят. От Комбината надбавка двести процентов.
МАКС
От Комбината?
АРИНА
Ну, от Порожского Комбината. Который вон дымит. Она там десять лет проработала, пока авария не случилась. Производственная. А после аварии…
(смотрит на Ирину)
Вот так.
МАКС
Что они там производят-то, на вашем Комбинате?
АРИНА
Не знаю. Поди вон сам у нее спроси.
Молчат.
МАКС
Арин. Ты же мелкая совсем… Ты что, реально собралась всю свою жизнь в этой дыре сидеть? Ну тут же жуть! Двести не двести… Ты вообще понимаешь, что такое – Москва?
АРИНА
Видела по телику.
МАКС
Клубы, бары, кинотеатры, рестораны… Магазины шмоток всяких… Представляешь себе?
Трогает ее за коленку.
АРИНА
Трахнуть меня хочешь, да?
МАКС
Да при чем тут это! Просто…
Она убирает его руку со своей коленки.
АРИНА
Ты сюда такой прискакал, полевой роман закрутил, поручик, блин, Ржевский, и обратно – цок-цок-цок? Ты меня сказками про Москву свою не возьмешь. Не дам. Седлай коня. Покедова.
МАКС
Ну… Нормально ты телика насмотрелась.
Неловкое молчание.
МАКС
А что хоть про Хозяина-то… скажешь?
АРИНА
А… Так это вообще вся эта белиберда и комплименты только чтобы разнюхать тут что-то?
МАКС
Да нет… Нет! Ты мне… очень… понравилась. Нравишься.
Арина смотрит в окно – там уже темнеет.
АРИНА
Стемнело уже. Мы тут рано ложимся.
Встает, зашторивает окно. Перехватив взгляд Макса, объясняет.
АРИНА
Мало ли кто ночью ходит… Лихо на свет тянется.
Ирина смотрит на Макса и вдруг принимается гугукать и снимать с себя ночнушку. Арина подлетает к ней, силой поднимает ее с пола и заталкивает в комнату.
АРИНА
Мать! Ну-ка брось мне это! Иди спать! Пошла!
Макс смотрит на все это круглыми глазами. Арина упихивает свою мать в комнату, запирает ее на щеколду. Говорит Максу устало.
АРИНА
Иди домой. По темноте лучше на улицу не ходить. И не лезь в это. Тебе тут ничего не выгорит. Только нарвешься.
Макс поднимается. С порога смотрит на нее.
МАКС
Ты завтра тут будешь? Я… можно еще зайду?
АРИНА
Я-то всегда тут буду.
МАКС
Ну так можно?
Арина жмет плечиками.
МАКС
Приму это за «да»!
Арина жмет плечиками еще раз.
ИНТ. ДОМ БАБЫ НЮРЫ. СУМЕРКИ.
Денис просыпается на диване, на котором прилег отдохнуть. Он лежит, свернувшись в калачик, лицом к стене. Открывает глаза, смотрит в стену. Слышит доносящиеся из соседней комнаты голоса.
БАБА НЮРА
Ну что, будить его? Так ужин-то весь и проспит.
СОНЯ
Давайте я попробую потихоньку…
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ
Да ладно, пусть спит парень… Умаялся, видно.
Услышав незнакомый голос, Денис приподнимается с дивана – оборачивается… За накрытым столом сидят баба Нюра, Соня и кто-то третий, спиной к Денису. Денис садится, трет глаза.
БАБА НЮРА
Проснулся! Давай к нам, храпун. У нас тут осталось еще.
Третий оборачивается к Денису – и тот узнает в нем Вениамина, бабкиного мужа. Старик поднимается со своего места.
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ
Давай, парень, на мое место.
(бабке)
Я уж наелся, Нюра.
Денис медленно, словно загипнотизированный, проходит и садится на стул. Баба Нюра придвигает ему тарелку горячей жареной картошки. Денис берет в руки вилку, накалывает ломтики, но кусок не лезет ему в рот. Он смотрит на старика – с виду тому не дашь больше семидесяти. Выглядит он совершенно живым и здоровым. Денис моргает. Он в ступоре.
ДЕНИС
А я думал… что вы умерли.
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ
Во как. А я думал, ты умер.
ДЕНИС
(смеется)
Не-ет. Я-то живой.
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ
(улыбается хитро)
Да иди ты!
ДЕНИС
В смысле?
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ
Ты ж сюда не так просто попал.
ФЛЭШБЭК: АВАРИЯ С ЛЕСОВОЗОМ
Вылетающая из тумана громадная морда «КРАЗа», отчаянный рев сигнала, темнота.
КОНЕЦ ФЛЭШБЭКА
ДЕНИС
Мы ехали… Ну, допустим, попали… в аварию… только водитель исчез… Но мы-то все целы…
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ
Дак, или так, или наоборот.
СОНЯ
Мне кажется, наоборот.
ДЕНИС
Сонь! А ты что мертвякам подыгрываешь?! Он-то точно мертвый! Я могилу его видел! И сфоткал!
Та только жмет плечами, прихлебывает чай. Она тоже живая, румяная. Денис достает фотоаппарат, начинает листать…
КРУПНО: ЭКРАН АЙФОНА
…а в нем фотографии могил всех четверых приехавших с ним ребят – со смеющимися лицами. Соня тянется было к Денису, чтобы посмотреть, но Денис прячет от нее телефон, так и не найдя того, что искал.
ВОЗВРАТ К СЦЕНE
Денис криво улыбается – хочет улыбаться уверенно, но не может.
ДЕНИС
Ну и где мы тогда?
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ
Дак в посмертии.
ДЕНИС
Какое еще посмертие?!
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ
Ну… Как СИЗО. Понятно объясняю?
ДЕНИС
Непонятно.
БАБА НЮРА
Это ничего. Сразу-то никто не понимает.
Денис хватается за голову.
ДЕНИС
Нет! Что я вас слушаю вообще, бред этот… У меня времени нет, а я… Мне назад, в Москву, надо. У меня дела там срочные… Мне с матерью нужно…
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ
Во! Для того-то и посмертие нужно. Чтоб ты понял как следует, что помер уже. А то помрут и не поймут, все суетятся, суетятся, какие-то дела свои хотят доделать. А ты поостынь, парень. Некуда больше спешить.
ДЕНИС
Я не умер! Я чувствую все! Голова вон трещит…
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ
(усмехается)
Эх, парень… Дак отрезанные ноги-то знаешь, как болят…
СОНЯ
Денис… Ты не злись, не бойся… Ты хорошо сделал, что нас привез сюда. Ты разве по мертвым не скучаешь?
ДЕНИС
Нет! Я к живым хочу!
И просыпается снова – точно так же, как проснулся в начале сцены, на диване и лицом к стене.
В тишине ему слышится замирающий, тающий старческий смех. Он садится на диване – смотрит на стол. Там все так же, как было во сне: сковорода с жареной картошкой, тарелки с объедками… И никого.
ЭКСТ. ПОДХОД К МОНАСТЫРЮ. ВЕЧЕР
К монастырским воротам подходят баба Нюра и Соня. Баба Нюра досказывает какую-то свою историю.
БАБА НЮРА
А жена у него, у Витальки нашего, ох и суровая баба. Детей так воспитывает, будто Нахимовское училище дома. Но и Виталий наш твердого характера. Со своего не свернет…
Останавливаются у ворот. Соня оглядывается по сторонам. Баба Нюра опускается на колени перед тем, как войти внутрь. Крестится и шепчет:
БАБА НЮРА
Прости, Господи, рабе твоей Анне великое прегрешение…
Подает руку Соне, чтобы та помогла ей подняться с колен. Соня тянет ее наверх.
СОНЯ
Они ведь нас тоже искать будут… Может, уже ищут…
БАБА НЮРА
До темноты вернемся.
СОНЯ
Я просто не очень понимаю, что он может сделать, отец Илья ваш.
Баба Нюра берет ее под локоток и ведет во двор, к церквушке.
СОНЯ
И ребята сказали, там изгажено все было… В келье у него…
БАБА НЮРА
Хулиганы, видно. Вандалы. Тут у нас всякие шляются… И тем более надо навестить!
СОНЯ
И что я ему скажу?
БАБА НЮРА
Скажи, с чем приехала… Про сестру. Скажи, на душе тяжко. Скажи, попрощаться не успела. Скажи, что мне сказала, ну? Что на похороны не пришла…
Они останавливаются на пороге церкви. Соня боязливо вслушивается.
СОНЯ
Папа говорил, что ей в ад прямая дорога. И что она потому и погибла… что грешила.
Из глубин церкви слышится кашель. Соня вздрагивает.
ОТЕЦ ИЛЬЯ (З.К.)
За какие это такие грехи?
И вдруг – на пороге церкви появляется отец Илья – живой! Но вид у него неважнецкий: он страшно бледен, на шее шарф, и он все время трет ее, покашливая. Соня смущается. Тянется, чтобы поцеловать ему руку, но он не дает.
СОНЯ
За… за прелюбодеяние.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Нет…
(кашляет)
Он не так наказывает.
ИНТ. ДОМ БАБЫ НЮРЫ. ВЕЧЕР
Денис в прострации сидит перед темным окном. В руке до сих пор зажата вилка. Снаружи слышно, как хлопает калитка, раздаются шаги. Мигает электричество. Денис вздрагивает.
Стучит входная дверь. Денис поднимается – так и не выпуская вилку из рук. Он готов увидеть кого угодно, но когда дверь в столовую распахивается, выясняется, что это всего лишь Макс.
МАКС
А где все?
Денис жмет плечами. Смотрит на вилку, заторможенно кладет ее на стол.
МАКС
Где все?
Выглядывает в окно: там уже не видно ни зги.
ДЕНИС
Я пришел, они тут сидели. Потом срубило… Как будто в обморок упал. Может, от таблеток побочка… Этот меня заставил вон пивом запить…
МАКС
А таблетки от чего, говоришь?
ДЕНИС
От мигрени.
Макс садится за стол, передвигает посуду.
МАКС
Слушай… Расскажи мне еще раз эту телегу про Хозяина, а? Других зацепок нету. Я у Аришки был, она только глаза страшные делает…
ДЕНИС
Слушай… Тут это… Звучит тупо, конечно…
Он достает телефон, находит в нем фотографию могильного камня – могила Вениамина Алексеевича Кострова. Показывает Максу фото. Показывает фотографию на стене.
Макс смотрит на него круглыми глазами.
МАКС
Это как?
ДЕНИС
Такой сейчас сон странный был… Вот этот старик мне снился, понимаешь? Этот самый. Все, как по-настоящему – эта комната, мы сидим… И он. И говорит… говорит, вы все умерли. Вся ваша компашка.
МАКС
Вот это лабудень. Но стремно, согласен.
ДЕНИС
Тогда, с лесовозом, понимаешь?
МАКС
И… что?
Денис смотрит на свои руки, трогает одной другую.
ДЕНИС
А если мы разбились тогда?
Макс принимается хохотать. Потом хлопает его по спине.
МАКС
Да, старичок. Вот кроет тебя! Но ты держись. У нас тут еще дел невпроворот, отдыхать некогда. У нас тут такой материальчик набирается… Придется посуетиться. Мент расследовать не хотел, так? А теперь и Аришка говорит – не суй нос не в свое дело! Это что значит?
Денис открывает и закрывает рот как рыба.
МАКС
Это значит, что тут реально замес серьезный. Ты, кстати, знаешь, что чувак, который ангарского маньяка расследовал, потом права на книгу в Голливуд продал?
ДЕНИС
Старик сказал, люди не сразу привыкают к тому, что умерли.
МАКС
Да нет никакого старика! Мы ж и не видели его ни разу, и не слышали даже.
ДЕНИС
Я вроде слышал…
Макс вскакивает.
МАКС
Ну он там же у нее обитает, да? В той комнате? Давай пойдем, проверим! Чего стоит? Дай-ка телефон глянуть!
Он смотрит на экран Денисова телефона и, подойдя к двери в спальню, решительно стучит в нее.
МАКС
Здоровеньки булы, Вениамин Алексеевич! Можно к вам?
Из комнаты слышен кашель. Денис бледнеет. Макс тоже отшатывается – но собирается с духом и толкает дверь.
ИНТ. СПАЛЬНЯ ВЕНИАМИНА. ВЕЧЕР
Двуспальная кровать, застеленная с одной стороны, а с другой помятая. Мужские тапки стоят с незаправленной стороны. В углу – гладильная доска, на которой недоглаженная мужская рубашка. Газета с кроссвордами на продавленном кресле.
Макс и Денис переглядываются. И тут кашель раздается громче, отчетливо – из ниоткуда. Оба подскакивают.
ДЕНИС
Пойдем. Поедем, пожалуйста.
Макс ловит его за руку, хмурится – а потом, протянув руку, сдергивает покрывало со стоящей в углу клетки. В клетке сидит крупный облезлый попугай.
Макс хохочет. Попугай заходится кашлем.
ЭКСТ. ДЕРЕВЯННАЯ ЦЕРКОВЬ В МОНАСТЫРЕ. ВЕЧЕР
Отец Илья растирает скрытую шарфом шею. Смотрит на бабу Нюру. На Соню. Говорит сипло, еле слышно.
СОНЯ
А как наказывает?
ОТЕЦ ИЛЬЯ
А вот когда наоборот, умереть не дает. Привет, Анна Петровна. Кого привела?
БАБА НЮРА
Вот, из Москвы приехала. Сестру схоронила, а отпеть не отпела.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Прелюбодейка, значит?
СОНЯ
(испуганно)
Кто?
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Сестрица твоя, кто же?
СОНЯ
Да. Но я… Если ее бы можно было отмолить… Я бы все… Все.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Господь к грешникам суров.
СОНЯ
Она просто… До брака… Без венчания… У нее парень был… И она… Как все, ну… Не воцерковленные люди…
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Как все… Ишь… Ад-то резиновый, там всем места как раз и хватит.
СОНЯ
Но ведь ничего такого особенного…
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Какого такого особенного?
Бог с Дьяволом бытовухой не брезгуют. Почитай-ка Ветхий Завет. Особенно первые главы – одна бытовуха и есть. Козы, овцы какие-то, семейные дрязги… Бытовуха вся – это Бог с Дьяволом душами человечьими в шашки режутся.
СОНЯ
И что? Не отмолить никак уже?
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Не знаю. Тут у нас такое место… Небо…
(показывает на облака)
видишь, низко. Молись.
ИНТ. ДОМ БАБЫ НЮРЫ. ВЕЧЕР
Макс стоит с листком бумаги в руках, читает вслух.
МАКС
«Я ушла с Анной Петровной до монастыря, будем до темна. Соня».
Смотрит на Дениса.
МАКС
А Эля не с ними, выходит?
Переглядываются.
ЭКСТ. УЛИЦА СОВЕТСКАЯ. ВЕЧЕР
Денис стоит на крыльце дома бабы Нюры. Складывает руки рупором, подносит ко рту.
ДЕНИС
Э-э-эля!!!
ОБЩИЙ ПЛАН – ДЕРЕВНЯ ТОПИ
Пустая улица, наглухо закрытые дома. Крик Дениса слышен еле-еле, эха нет, как будто леса и болота его впитывают как губка.
И тут – вместо эха – начинают лаять и подвывать деревенские собаки.
ВОЗВРАТ К СЦЕНЕ
ДЕНИС
Надо собраться. Пойдем, может, к монастырю? Соня одна там со старухой этой двинутой… Такое чувство, что она тоже… в курсе тут. Встретим. И потом будем с Элей разбираться.
Макс кивает. Смотрит на Дениса.
МАКС
Такое впечатление, что тут вообще все в курсе.
ИНТ. ЦЕРКОВЬ В МОНАСТЫРЕ. ВЕЧЕР
Соня стоит в церкви. Отец Илья зажигает свечные огарки на поминальном столике. Шепчет Соне.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Повторяй. Господи Иисусе, из самого дна трясины глас свой к Тебе обращаю.
Соня смотрит на него удивленно и обеспокоенно, не узнавая слов молитвы, но все же повторяет следом.
СОНЯ
Господи Иисусе, из самого дна трясины глас свой к Тебе обращаю.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Прошу за сестру мою, рабу Твою Елизавету.
СОНЯ
Прошу за сестру мою, рабу Твою Елизавету.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Помилуй ее, прости и прибери к Себе. Аминь.
СОНЯ
Помилуй ее, прости и прибери к Себе. Аминь.
Отец Илья крестит Соню и выходит. Она остается с Бабой Нюрой. Смотрит на нее растерянно. Та улыбается Соне.
БАБА НЮРА
А что не успела сестре сказать – скажи сейчас.
Тоже выходит. Соня остается совсем одна. Озирается вокруг, крестится на вспухшего от плесени Христа.
СОНЯ
Лиза… Лизочка… Лизунчик… Я… я сегодня телефон достала и хотела набрать тебе. Думаю, а вдруг ты ответишь? Но тут не ловит, в этих Топях. Не могу поверить. Не могу поверить. Ты не обижаешься на меня? За то, что я к тебе на похороны не попала?
Смотрит на икону, закрывает глаза. Прикасается к крестику на своей шее.
ФЛЭШБЭК – ИЛИ ВИДЕНИЕ
Та же бурная сцена, которая представала уже перед Сониными глазами во время первой молитвы, – Соня занимается сексом с молодым человеком. Мелькает свет, вырывая из темноты детали: прикушенное ухо, отверстый рот, схваченную мужской рукой выпростанную Сонину грудь. Но теперь видно, что оба они не лежат, а стоят – Соня наклонившись и подавшись вперед, упершись рукой о стену. По-прежнему непонятно, где все это происходит, но помещение тесное – и в мелькающем свете вдруг видно унитаз.
КОНЕЦ ФЛЭШБЭКА
Соня – глаза закрыты – рыдает и хлещет себя по щекам.
СОНЯ
Блядь! Блядина!
Комары гудят, каркают вороны, каплет вода. Воют собаки вдалеке.
Соня рыдает. По изуродованному лицу Христа текут капли. Сонин плач отдается эхом.
И тут с эхом происходит странное: оно словно начинает отслаиваться от исходного звука и жить отдельной жизнью. На какой-то миг начинает казаться, что плачут сразу две девушки. Потом Соня всхлипывает и замолкает… Но плач продолжается.
Соня испуганно затихает… Потом поднимается, медленно идет к алтарю… Заглядывает за него… И видит там сгорбившуюся девушку, которая сидит на земле, обхватив колени руками.
Соня поднимается туда, притрагивается к ней… Та поднимает лицо… Она похожа на Соню как две капли воды – но накрашена и выглядит чуть вульгарней и взрослее.
Это Сонина сестра Лиза, три дня назад насмерть разбившаяся на мотоцикле. Живая.
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ СЕРИИ
Четвертая серия
КРУПНО: РУКИ С РЫБОЛОВНОЙ СНАСТЬЮ
Пальцы одной руки сжимают опарыша, пальцы другой – рыболовный крючок.
Потом медленно, аккуратно крючок впивается в тело опарыша. Тот дергается, но никуда не может деться с крючка.
На экране появляются большие буквы: ТОПИ.
ИНТ. ЦЕРКОВЬ. ВЕЧЕР
Соня становится на колени перед Лизой. Притрагивается к ней, к ее щеке – та поднимает свое заплаканное лицо. На Лизе модная спортивная мотоциклетная куртка, бледно-голубые джинсы в обтяжку измазаны грязью, она выглядит совершенно потерянной.
Соня разглядывает ее совершенно ошарашенно, безуспешно пытается что-то сказать. Лиза через слезы узнает ее и вцепляется Соне в руку.
ЛИЗА
Соня… Сонь, это ты?
Соня вздыхает, ахает. Кивает. Лиза озирается по сторонам. Соня рефлекторно нашаривает крестик на своей шее.
СОНЯ
Как… как это…
ЛИЗА
Это мы где?
СОНЯ
Лиза… Лизунчик…
Словно очнувшись, принимается осматривать Лизу – нет ли на той ран. Но Лиза невредима.
СОНЯ
С тобой все в порядке?
ЛИЗА
Я… Да. Я да. Голова только кружится. И слезы… Не пойму, почему… сами… Не могу…
(всхлипывает)
Соня берет руку Лизы, перебирает пальцы, всхлипывает и смеется. Но смех этот – истерический.
СОНЯ
Правда… Это правда, что ли? Это мне не снится?
ЛИЗА
Тогда уж мне… снится. Как я сюда попала? Как ты меня нашла?
СОНЯ
Это… Погоди. А ты не помнишь ничего?
ЛИЗА
Нет… А что я должна помнить?
Соня собирается что-то рассказать ей, потом спохватывается, передумывает. Лиза хмурится, потом осматривается по сторонам.
ЛИЗА
Это церковь какая-то, что ли?
СОНЯ
Это… Храм, да. Чудотворный. Ты себе не представляешь…
ЛИЗА
Вы с отцом меня в церковь, что ли, притащили? Зачем это еще?
СОНЯ
Постой… Постой, пожалуйста, Лизунчик… Не надо…
ЛИЗА
Он тоже тут, да?
СОНЯ
Нет! Его тут нет.
ЛИЗА
Как я тут оказалась? Почему я ничего не помню?
Она хмурится. Соня берет ее за руку снова, пытаясь успокоить. Судорожно ищет объяснений. Смотрит на иконы, на дверь.
СОНЯ
Ты… ты в аварию попала, Лиз. Вы с Темой. На мотоцикле. И тебя… ранило.
ЛИЗА
Что? Когда? А Тема? Что с Темой?
Соня моргает. Мешкает с ответом.
СОНЯ
С ним… все нормально. А ты… За тебя мы очень… волновались. И… я… я привезла тебя сюда. Врачи не знали, что делать… А тут такое место… И вот…
ЛИЗА
Врачи не знали, а попы знали? А память почему отшибло? Головой ударилась? У меня ничего не болит вроде…
Лиза начинает шарить по карманам. Вытирает слезы – недовольно, теперь стыдясь своей слабости.
ЛИЗА
А где телефон мой?
СОНЯ
Я не знаю.
ЛИЗА
Отец отобрал, что ли? Я хочу с Темой поговорить. Дай телефон, плиз…
Соня лезет за телефоном в карман, потом пугается, отдергивает руку.
СОНЯ
Тут не ловит. Правда не ловит.
Она все же достает телефон – и показывает Лизе из своих рук, что в этом месте нет связи. Та цыкает – раздраженно. Набирается воздуху и решимости.
ЛИЗА
Я не хочу тут оставаться. Давай уйдем.
Она встает, шагает к выходу, но, не дойдя до дверей, ахает и падает на земляной пол, потеряв сознание.
ЭКСТ. ТОПИ. УЛИЦА СОВЕТСКАЯ. ВЕЧЕР
Денис и Макс шагают, сунув руки в карманы, по единственной улице Топей, под дождем. Присматриваются и прислушиваются к происходящему в домах. Денис ежится, оглядываясь по сторонам.
ДЕНИС
Какая дыра все-таки… Не понимаю, как они живут все в этом дерьмище. Это вообще жизнь?
МАКС
В таких дырах самое интересное и происходит. Самый трэш. В Москве что? Миллениал у хипстера идею смузи-бара украл, вот и вся криминальная хроника. А тут… тут есть, где журналисту развернуться. Я вот все про ангарского маньяка думаю… Там жертв то ли семьдесят, то ли восемьдесят… А не хотели признавать до последнего…
ДЕНИС
Да им там этот твой маньяк, наверное, на статистику даже не влиял. Крошат людей и крошат – какая разница кто. Ангарск – это где вообще? Тоже пердь какая-то? Реально, недосмертие.
МАКС
Ангарск – это где Иркутск. Пердь! Нет, блин, жизнь – это на Бульварном кольце только.
ДЕНИС
Не только.
МАКС
Ага, и еще на Сардинии. Чувак, да так пол-России живет, если что. Эта твоя жизнь – не жизнь, а послеобеденный сон маленькой принцессы. Велкам ту реалити.
ДЕНИС
В жопу такую реалити.
МАКС
А людей устраивает все. Вон Арина с матерью живет на пенсию с надбавкой и не хочет никуда… Ни в какую твою Москву.
ДЕНИС
Какая еще Арина?
МАКС
Ну девчонка та.
ДЕНИС
Какая девчонка?
МАКС
Которая в том доме. Я ее сейчас для расследования моего опрашивал…
Машет рукой, указывая на дом, где живет Арина.
ДЕНИС
Лолитка, что ли, эта твоя несчастная?
МАКС
Да пошел ты! Никакая она не лолитка! Она свою мать, между прочим, в одиночку тянет. Инвалида.
ДЕНИС
Мать давай тоже трахни. Гумберт Гумберт с мамки как раз и начинал.
Макс останавливается и кладет руку Денису на плечо. Предупреждает его севшим голосом.
МАКС
Хорош.
Денис сбрасывает его руку.
ДЕНИС
Ты хорош.
Макс опять кладет ему руку на плечо.
МАКС
Ты че нервный-то такой?
ДЕНИС
Отвали!
Опять сбрасывает руку Макса со своего плеча.
МАКС
Доктор, ай си дэд пипл. Ебанашка.
ДЕНИС
Тебе присунуть, что ли, больше некому? Журналист, сука, расследователь. Соня не дает?
МАКС
Слышь…
ДЕНИС
Непорочность… Сука… Чистота… Да эта твоя Арина с шестого класса небось ебется как кошка!
Макс толкает Дениса в плечо – он выше и тяжелей, Денис, покачнувшись, еле удерживает равновесие.
МАКС
Хлебало завали…
Денис толкает его в ответ.
ДЕНИС
Давай, давай, расследуй давай. Расследуй давай, урод. Правдоруб, сука. Пиздобол вшивый. В Голливуд он собрался.
Макс толкает его сильнее – и Денис все-таки падает в грязь. Макс заносит руку, чтобы ударить лежачего, но останавливается.
МАКС
Да пошел ты! Истеричка.
Денис садится, отряхивается.
ДЕНИС
Уши уже мне все проел этой своей херотой. Что, я, думаешь, не знаю, какие вы все? Думаешь, я в «Ведомости» не заносил, чтобы нужную статью разместить? Или в «Коммерс»? А «Моська» твоя и подавно… Невинность ему… Иди говна поешь! Давай тут будем торчать, бля, пока нас всех не… не…
Макс собирается что-то злое ему ответить, потом сплевывает. Присматривается к Денису.
МАКС
М-да, такой себе штришок к портрету. Ссыклом, конечно, оказался, гражданин герой. Не ожидал. Чуть жареным запахло, сразу хвостик поджал.
Денис поднимается на ноги.
ДЕНИС
Да пошел ты.
Принимается один шагать по дороге по направлению к монастырю.
МАКС
И если про Арину скажешь еще что-нибудь, в следующий раз влеплю тебе по-серьезке.
Денис, не оборачиваясь, поднимает над головой руку и показывает Максу фак.
ИНТ. ДОМ ПРОПАВШЕГО
Большая лохматая собака – московская сторожевая – идет, стуча когтями по дощатому полу, по темному дому.
КАМЕРА движется за ней. Помещение еле освещено – внутри свет не горит, редкие лучи от уличных фонарей падают на пол через неплотно задернутые оконные шторы.
Проходит мимо валяющейся на полу женской обуви – одной туфли, потом другой. Мимо вывороченной наизнанку сумочки. Останавливается в световом пятне, в котором видна темная лужица – кровь. Лакает из нее.
Раздается СВИСТ. Кто-то свистит тягуче и заунывно, подзывая собаку.
Собака движется дальше – и становится видно, что от лужицы тянется кровавый след – в открытый черный люк подвала.
ЭКСТ. ДВОР МОНАСТЫРЯ. ВЕЧЕР
Соня выбегает из церкви, расхристанная и заплаканная.
СОНЯ
Отец Илья! Отец Илья!
Видит свет в монастырском окне.
ИНТ. МОНАСТЫРСКАЯ СТОЛОВАЯ. ВЕЧЕР
Отец Илья и баба Нюра сидят за огромным столом, заставленным пустой грязной посудой. Соня вбегает вся взмыленная.
СОНЯ
Отец Илья… Она… она вернулась… Пойдемте… Пожалуйста…
БАБА НЮРА
Погоди. Присядь.
СОНЯ
Пожалуйста! Надо… Помочь нужно…
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Кто вернулся?
СОНЯ
Лиза… Моя сестра… Которая разбилась… Она там. Живая. Но опять… сознание потеряла…
Отец Илья переглядывается с бабой Нюрой. Говорит – тяжело, невесело.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Отмолила?
СОНЯ
Я… Это не я… Это вы, да? Спасибо вам…
Она, словно придя в себя, бухается перед ним на колени.
СОНЯ
Это по-настоящему, да? Как это может быть?
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Я не знаю как. Не спрашивай как. Все равно не поймешь. Как есть, так и есть.
Соня пытается понять, потом вспоминает вдруг, зачем пришла.
СОНЯ
Она сознание потеряла! И лежит там… Помогите…
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Оставь ее пока, не тереби. Ей сил надо набраться. Оттуда обратно путь нелегкий.
Соня растерянно смотрит на священника.
СОНЯ
Да… Да, хорошо…
Начинает кивать быстро-быстро, потом тянется поцеловать отцу Илье руку. Он ее отдергивает.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Поднимись с колен. Не того благодаришь.
Соня всхлипывает. Остается на коленях. Заглядывает в глаза отцу Илье – робко, почти заискивающе.
СОНЯ
Это ведь чудо. Настоящее чудо, прямо как… Прямо как в Евангелии… Я… Как я удостоилась? Как мы…
Отец Илья встает, помогает Соне подняться – но не ласково, а скорее строго.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Удостоилась она… Ты про себя много-то не думай.
С улицы раздается автомобильный гудок. Отец Илья вскакивает, оглядывается на бабу Нюру неожиданно испуганно и беспомощно.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Кто это?
ЭКСТ. У МОНАСТЫРЯ. ВЕЧЕР
Баба Нюра и Соня выходят во двор первыми – и видят там въехавшую прямо в ворота полицейскую машину. Дверь открывается, наружу вываливается Капитан. Отец Илья, вышедший на порог последним, приободряется – словно он боялся, что приедет кто-то другой.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Во двор нельзя на машине.
КАПИТАН
Так это… Богу Богово, а кесарю кесарево. Знаешь?
Баба Нюра смотрит на него недобро. Отец Илья не спорит.
КАПИТАН
А остальные где? Вы все тут?
(Соне)
Подруга не нашлась?
Соня мотает головой.
СОНЯ
Ребята в деревне остались. Тут только я, бабушка… и…
Баба Нюра дергает ее за куртку, останавливая. Соня, сообразив что-то, договаривает не так, как собиралась.
СОНЯ
И отец Илья.
КАПИТАН
Отец Илья. И снова здравствуйте. Где были, кстати, батюшка? Отлучались? Тут люди вас искали. Потеряли вас люди.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Куда я отлучусь?
КАПИТАН
Вот и я думаю. Вы ж прям как мы! Всегда на службе, всегда на посту, а?
ОТЕЦ ИЛЬЯ
(осторожно)
А какие люди искали?
КАПИТАН
Да вот эти вот! И там еще есть, в деревне. Говорят, за чудом приехали. Вы им обеспечили чудо-то?
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Тебе-то что, капитан? Ты же неверующий.
КАПИТАН
Ну я не совсем неверующий, так-то. Я ж только в Бога неверующий.
БАБА НЮРА
Тьфу.
Соня бросает взгляд на деревянную церквушку. Отец Илья молчит. Каплет дождь.
КАПИТАН
Ладно, дамочки. Давайте, что ли, подкину вас до деревни. А то по темени вам тут одним чапать не комильфо. И лужи.
Он открывает заднюю дверь «УАЗа», делает приглашающий жест и сам влезает на свое место. Соня делает шаг к церкви, но баба Нюра берет ее за руку.
БАБА НЮРА
(шепотом)
Оставь, не ходи. Все с ней хорошо будет, отец Илья приглядит.
Соня все еще сомневается, стоит. Баба Нюра говорит строже.
БАБА НЮРА
Не надо. Этому…
(кивает на машину)
не надо знать. Не показывай, слышишь?
Соня слушается и, поглядывая все-таки на церковь, идет за бабой Нюрой к машине.
Отец Илья смотрит, как все усаживаются внутрь. Соня, перед тем как усесться, крестится на церковь, отец Илья кивает ей. Хлопают двери.
А Капитан кивает отцу Илье – и напоследок грозит ему пальцем. Машина газует и выкатывает из двора. Отец Илья трет шею. Потом идет запирать ворота.
ИНТ. ДОМ ПРОПАВШЕГО. ПОДВАЛ
Темнота.
В темноте слышно, как ахает, судорожно втягивая воздух и приходя в себя, Эля.
Потом – как глухо рычит собака. Потом – несколько секунд тишины.
Потом – шорох, возня. Потом в темноте зажигается свет – фонарик телефона.
В его луче возникают дощатый пол, кирпичная кладка, прутья решетки… За ней – оскаленная собачья пасть. Собака снова рычит. Но она – за решеткой. В решетке – дверь, на ней амбарный замок.
Эля садится, подбирается. Светит на себя. Одежда на ней разорвана, она вся перемазана в крови. На руке – след от собачьих зубов, она вспухла.
Светит на стены вокруг себя, ища выход, и понимает: за решеткой не собака, а она сама. Выход из подвала находится там, где сидит, скалясь, собака.
Эля подбирается к замку, хочет дотронуться до него руками, осмотреть – но собака бросается к ней и взрывается лаем. Эля отшатывается назад, прижимаясь к стене.
Раздается СВИСТ.
ИНТ. САЛОН ПОЛИЦЕЙСКОГО «УАЗА». ВЕЧЕР
Машина едет по лесной дороге. В салоне – Капитан, Соня и баба Нюра. На улице уже почти совсем темно, дворники на лобовом стекле сметают прозрачные дождевые кляксы, вода струится по бокам. Машину качает на ухабах. В лучах фар начинающийся сразу у обочины лес кажется сплошной стеной.
Соня сидит и смотрит в телефоне фотографию: Лиза и Тема на мотоцикле. Ее губа закушена.
КАПИТАН
Что б вы без меня делали-то, бабоньки? Еще и в ночь поперлись. Ну в самом деле, а? Ладно эти, городские, но ты-то, Анна Петровна…
БАБА НЮРА
Господь убережет.
КАПИТАН
Ага. Подружку-то их он че-то не уберег.
Он хмыкает, ухмыляясь.
Машина выкатывает из леса, и становится видно размазанное туманом огромное, на полнеба, зарево от Комбината. Соня смотрит на него зачарованно.
СОНЯ
Красиво даже…
БАБА НЮРА
(сплевывает, крестится)
Адова кузня…
КАПИТАН
Хороша ты. Сама на их доплаты живешь, а все – а-адова… Да весь район бы с голоду друг друга пережрал, если б не…
Вдруг в свете фар впереди на дороге мелькают две мужские фигуры. Они дерутся. Капитан бьет по тормозам.
КАПИТАН
Опа. Это еще что такое?
ЭКСТ. ЛЕСНАЯ ДОРОГА. НОЧЬ
В свете фар остановившегося в десятке шагов «УАЗа» Денис и Макс обмениваются ударами. Денис подсекает Макса, тот падает на землю, Денис пытается пнуть его в живот, но Макс хватает его за ногу и валит наземь тоже, а потом седлает и принимается метелить кулаками. Дождь не иссякает.
