Текст книги "Тупой панк-рок для интеллектуалов"

Автор книги: Дмитрий Спирин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

У нас опять были проблемы с составом. Новый альбом был почти готов, нам оставалось только наконец подписаться с Филями и идти на студию, и гитарист нам был нужен срочно. На самом деле нам был нужен человек, который просто смог бы технично играть то, что ему говорят. Мы с Лехой написали достаточно песен, и на том этапе креативная фигура нам была не обязательна.

Дима Андрианов, тогдашний гитарист "Мэд Дог" посоветовал нам прослушать одного своего знакомого, молодого, но подающего надежды парня. Чувак, которого звали Максим Беляев, приехал на базу в полушубке на меху и в высокой мужицкой шапке-ушанке. Пока мы все шли от метро, Рубан шипел мне на ухо: "На хуй мы идем на базу? Ведь ясно, что мы не возьмем его. Посмотри, этот лупень просто гопник какой-то". Макс действительно был плотным и жопастым малым, коренастым, с круглым и ушастым лицом. Представить его на сцене в составе панк-группы было крайне сложно. Однако оказалось, что он все отлично снял, играет с мощной и техничной подачей, и теоретически нам подходит. Я спросил его, может ли он что-нибудь сделать со своим внешним видом. Максим был готов на все. Я порекомендовал ему купить высокие ботинки на шнуровке, коротко подстричься (при его телосложении ему бы пошел очень короткий ежик). Ему была подарена пара панк-маек. В итоге, Макс стал условно похож на человека.

К лету 97-го у нас были готовы все песни для будущего альбома. К некоторым вещам, оставшимся по наследству от Роди, прибавились наши совместные с Лехой песни: "Пиво на Вино" и «Панк-рок-песня». Я сочинил "Дурную Башку" и "Do you wanna be punk". Мы решили записать еще один кавер-песенку "Фильм, фильм, фильм" из одноименного мультика и переписать "Крысу".

Мы много играли и стабильно собирали небольшие, но лояльные аудитории. Нам по-прежнему приходилось все делать самим, клубы не желали вкладываться в промо наших концертов, предоставляя нам самим заботиться о рекламе акций. При этом они также не давали нам «хороших» дней для концертов и душили мизерным процентом в качестве гонораров. Мы тратили слишком много времени, средств и энергии на изготовление афиш и флаеров, их распространение и расклейку. Мы зарабатывали гроши, еле отбивая средства, потраченные на промо. Они высчитывались из нашей доли «дверных» денег. Процент клубу уходил безо всяких вычетов. "Четыре Таракана" уже не были неизвестной группой, поэтому в некоторых случаях картина меня, приклеивающего на стену в рок-магазе афишу с собственным лого, выглядела просто неприлично. Я также заебывался от поездок по магазинам с кассетами. Уставал от постоянных терок с клубными менеджерами, которые пытались опускать нас по понятиям и на условия. В общем, уставал от всей этой мелкой суеты, которая дико не кайфова. Мы НИКОГДА не относились к DIY как к религии и НИКОГДА не клялись в верности «идеалам». "Сделай Это Сам" – было единственно возможным способом оставаться на плаву в течение долгих лет или просто существовать. Мы делали это от безысходки, а не потому, что нам так уж это хотелось делать. Мы всегда с иронией относились к идеологическим и мифологическим составляющим DIY и, тиражируя кассеты, оставляли право попиздить за идеологами.

Рассуждения о «несвободе» «контрактных» групп и давлении лейблов всегда воспринималось нами как пустопорожнее пиздобольство. Никто и никогда не сможет сделать из нас то, чем сами не захотим стать. А это и есть свобода, не так ли?

Короче, нам был нужен контракт и менеджер.

5. ПЕСНИ С МИНИМУМОМ СЛОВ

Весной 97-го мы решили отметить свой очередной день рождения. Дата была некруглая и мутить масштабную акцию не хотелось. К тому моменту основной площадкой для концертов групп нашего плана стало новое место «Р-клуб». Рокешное заведение на ст. м. «Волгоградский проспект» работало уже около года. С понедельника по среду там играли солянки из молодых групп на условиях выкупа билетов, по четвергам и воскресеньям – банды нашего уровня. В «хорошие дни» – группы типа «Мастера» или «Монгол Шуудан». Вскоре и мы стали претендовать на пятницы и субботы и, немного покобенившись, клубное начальство стало давать нам эти дни. В основном мы играли с «Мэд Дог». С ними, не смотря на их стилистическую неустойчивость, мы имели отличные отношения. Снейк брал на себя основные заботы по промо, вокруг него постоянно тусили какие-то полу-грандж-полуготик девицы, которые собственно и занимались всей грязной работой. Также мы частенько подписывали «Смех», «Идиотов», Apple Core, Am I Sexy (первое название «8-ой марты»), «П.З.О.», «Радио 1», «Ульев» и только начинавшую делать свои первые шаги «Червону рутту».

На свое шестилетие мы решили пригласить наших новых питерских знакомых "Король и Шут".

Этот концерт должен был стать их первым визитом в Москву и частью концертного обмена, о котором мы договорились незадолго до этого в Питере. Полгода назад они выпустили на кассетах свой блестящий альбом "Камнем по голове", звучавший свежо и оригинально и при этом по-настоящему роково. У них были отличные мелодии и очень продуманные аранжировки. В некоторых местах они даже пытались играть в ска-манере, а комичный в "Эдуард Хиль-стиле" тембр голоса Горшка вообще валил наповал. Они очень заморачивались на хорошую игру живьем, по всей видимости, много репетировали и звучали достаточно убедительно. Сами по себе парни были очень простые, если не сказать – простоватые. Горшок производил впечатление импульсивного и эмоционального чувака, которому просто мучительно не хватало элементарного образования. Князь оказался основным поэтом в группе, хотя внешне выглядел еще комичнее Горшка. Я могу ошибаться, но иногда мне кажется, что глубоко внутри Андрея запрятано удивительно оригинальное чувство юмора, которое вылезает наружу крайне редко, отчего невозможно сказать, осмысленно он пошутил сейчас или просто случайно попал в цель. Леха иногда вспоминает, как в один из наших приездов в Питер они отправились с Князем к тому домой, и Андрей решил приготовить еды. "Прикиньте, он сварил сосиски в пленке и в ту же воду, не вынимая сосисок, кинул вариться макароны! Типа, так будет вкуснее. Нормальный чел?".

Балу просто приятный малый, Яша – чувак "себе на уме", с неплохими менеджерскими задатками (он даже рулил группой какое-то время, пока «КиШ» не обрели нормальный менеджмент). Поручик также производил приятное впечатление. Дима Журавлев, по кличке «Шумный», их тогдашний менеджер, был одним из первых людей в этой стране, понявших, что в лице «КиШ» он имеет дело с потенциально ОЧЕНЬ БОЛЬШИМИ ЗВЕЗДАМИ. Насколько я знаю, Шумный был с группой еще с «там-тамовских» времен, и львиная доля их успеха на предварительном этапе, перед рывком к вершинам, заслуга именно Шумного. Я не уверен, что КиШомания развивалась бы в стране с той же скоростью, не будь с ними Шумного, зато знаю, кто вложил первый камень в фундамент этого "проклятого дома". Работая на питерском ТВ (у Димона была собственная рок-программа "Лестница в небо"), Шумный отрулил группе целый документальный фильм, частями которого стали малобюджетные клипы на пять или шесть песен с "Камнем по голове" из предыдущего их альбома. Это кино несколько раз показывали по "питерскому каналу" (так тогда называли "пятую кнопку", то место ТВ-эфира, где сейчас "Культура"), Два или три показа фильма вызвали в Москве такую мощную волну интереса, какую не вызвали бы и 200 эфиров в неделю нашего "Don't Come".

Первый концерт «КиШ» в Москве, на шестилетии "Четырех Тараканов" в Р-клубе оказался также первым и последним нашим с ними выступлением, когда мы играли ПОСЛЕ «КиШ». Никогда потом такого с нами не случалось. Клуб был забит до отказа. Людей, знавших что-то о "Король и Шут", пришло всего несколько десятков, но они с таким жаром поддерживали парней, что их энтузиазм легко передавался остальным. Уже тогда была заметна странная вещь – те, кто пришел на «КиШ», не выглядели как панки. Мало того, часть этих людей была одета в майки Арии, которая тогда была далеко не в таком шоколаде, как последние несколько лет. Первыми московскими фэнами "Король и Шут" на самом деле были чудики из "Нескучного сада", волосатики-толкиенисты, по четвергам сражавшиеся на своих картонных мечах. Было весьма забавно наблюдать, как массовая известность и народная любовь распространяется на "КиШ".

Группа, о которой никто не знал в апреле 97-го, уже в июне имела перед сценой сотню фэнов в самодельных майках.

Еще через полгода их сольный концерт в Р-клубе не смог вместить всех желающих, и была назначена дополнительная дата на следующий день – случай беспрецедентный для московской рок-сцены. Еще через год, в самом начале посткризисного 99-го, они играли сольник в Горбушке.

Прошло еще немного времени и обычными площадками для них стали стадионы.

В конце весны 97-го года вышла очередная часть сборника "Учитесь плавать", третья на этот раз.

С некоторых пор заморочки по составлению сборника и его продюсированию ФИЛИ возложили на меня. Скляр, плотно занятый в собственной группе, практически самоустранился от увлекательного процесса прослушивания сотен фонограмм со всей страны. Таким образом, я получил уникальную возможность для лоббирования в проект всех дружеских панк-банд. Так на «УП» попали «Пауки», «КиШ», «Ульи», "Мэд Дог" и другие. На третьей части в числе прочих оказались «Наив» с песней «Героин» (они только-только записали и выпустили на Филях спродюсированные Биллом Гоулдом из Faith No More "Посталкогольные страхи"). Там были «КиШ» с "Блуждают тени" и "Четыре Таракана" с «Непогодой». Ее мы записали как демо на «гнесинской» студии. Случайно попав в роль человека, от которого что-то зависит, я был поражен тем фактом, что люди были готовы унижаться передо мной, лишь бы их песня была рассмотрена как кандидат на попадание в очередную часть «УП». На самом деле это было противно, смешно и любопытно одновременно. В первую очередь это касалось молодой генерации "хардкор альтернативщиков". Тех самых: с бородами, в бейсболках и "дерьмом на морде" (пирсингом, если одним словом).

Кроме шуток: известные сейчас в узких хардкор-кругах деятели приходили в контору, выдергивали меня во двор, покупали пивчаги (будущие стрейт-эйджеры!), называли «Сидушкой» (пидорасы!!!) и ласково объясняли, почему их песня должна быть на «УП». Представляю себе, что чувствовали при этом все эти "Against the Butthead", "Beavis and Stream tendencies", «Sepulhadora» и как там еще они называли себя. Подумать только! Карьера нереальных мажоров на жирном модном стаффе «зависела» от панк-обсоса из нелепой группы с глупым названием. В реале же от меня ничего особо не зависело. Окончательные решения все равно принимало руководство и я, кстати, честно всегда в этом признавался. Но к руководству им было не пробиться, и они считали необходимым полизать жопу мне. Некоторые даже предлагали прайс, смущаясь. До людей видимо доходили слухи о том, что некоторые создатели сборников брали за участие в них с групп деньги (КТР, например). Когда я рассказал о паре таких попыток Тонких, тот шутейно порекомендовал деньги брать, но не забывать отсылать ему долю. Шоу-бизнесмен, чего вы хотели?

Я никогда не был в восторге от этой несуразной музыки, которая представляется мне бессмысленным набором риффов и нелепой попыткой искусственным образом вдохнуть эмоции туда, где они сроду не водились. Мертвяк, только очень громкий. Мне были неприятны все эти люди на гнутых пальцах, опускающие свои гитары в «ре» и «грозно» орущие речитативы. Настоящих талантливых пацанов в этой среде было крайне мало. «Кирпичи» и «Текила», «Швах» и IFK – вот и все, хотя, наверное, относить их к этой тусе было бы неверно.

Весной мы также съездили в очередную гастроль в красивейший город Смоленск. Поездку зарядил мой давнишний приятель – Санек Мелешкин. Меломан и коллекционер панк-рока, хардкора и индепендента (все на «родных» CD и виниле!), Санек к тому моменту занялся менеджментом для «Ульев» (Вован также был его хорошим приятелем). Удивительным образом Санек смог получить у смоленских организаторов гарантированный гонорар для нас, целых 100$ (!!!). Как видите, за шесть лет мы смогли вырасти до таких запредельных гонораров!

В начале лета ФИЛИ зарядили новый панк-фест в два дня. В первый день играли английские легенды Stranglers, "Король и Шут", «Наив» и "Егор и Бомбометатели". На второй день – Toy Dolls, "Четыре Таракана", «АУ» и кто-то еще. Фест прошел отлично, все изрядно повеселились. Концерт Toy Dolls долгое время оставался для многих лучшим КОГДА-ЛИБО виденным рок-зрелищем. Чуваки действительно показали такой уровень, что все просто тихо охуевали. Искрометный и мощный рок в исполнении трио, отточенные бэк-вокалы, масса инструментальных трюков и шоу-штук, стриптиз, "Танец с саблями" Хачатуряна, исполненный на мандолине и акустической гитаре.

Я до сих пор мечтаю привезти Toy Dolls в Россию еще разок, сейчас мы в паре могли бы собрать намного большую аудиторию, чем те 1100 человек в 97-ом.

"Король и Шут" были пролоббированы на фестиваль мной, именно поэтому мне пришлось взять на себя ответственность по ночному размещению пацанов. Мы все вписались в съемной двушке на Молодежной, где я тогда проживал со своей девушкой. Была весьма веселая ночь, после которой у тогдашней моей дамы и еще одной милой девушки, жившей с нами, возникла стойкая антипатия к ленинградским артистам и ко мне тоже (ко мне, правда, ненадолго).

Вскоре «КиШ» организовали нам ответный визит. Это также был концерт-день рождения, правда, на этот раз – семилетие "Король и Шут". Проводили они его в старом клубе «Полигон» на Лиговке и, несмотря на "не сезон" (дело было в июле), собрали весьма внушительную аудиторию. Было видно, что группа пользуется стойкой любовью публики, сорт которой было не легко обозначить. Здесь были т. н. «алисоманы» (насколько я знаю, в Москве «алисоманы» очень немногочисленны, по крайней мере, в 97-ом видеть массу людей в красно-черном нам было странно), всякие русско-рокерские упыри в тельняшках, грандж-парни и девки, панки и скинхэды, металлисты (тогда люди в майках «Арии» считались металлистами) и такие… ээээ… просто студенты.

Сейчас все чаще и чаще слыша от тинэйджеров слово «нефоры», я понимаю, откуда вообще взялось такое понятие. «КиШ» объединили всех, и разные молодежные тусы, бывшие тогда разобщенными, нашли для себя единственную точку соприкосновения в песнях "Король и Шут". Все они стали просто «нефорами». Объединение нивелировало их сущности, уничтожило индивидуальность, приведя всех к общему знаменателю. Когда же в эти ряды влились новые люди, только подросшие для того, чтобы интересоваться роком и ходить на концерты, они уже не знали, что бывает по-другому.

Концерт прошел заебись, публика принимала нас достаточно тепло, та реакция на разогревающие группы, которая позже стала типичной для "КиШ армии", тогда еще была не в моде. Сбор был большой, парни смогли не только отбить нам дорогу, но и прислать небольшой гонорар.

В ответ на московский панк-фест, Шумный попробовал пристроить нас на шевчуковский фестиваль "Наполним небо добротой". Так называемый "Театр ДДТ" второй год устраивал большие фестивали на стадионе «Юбилейный». Шевчук и компания были не в восторге от идеи нашего участия в их фесте. Насколько я понимаю, эта тусовка вообще испытывает стойкий антагонизм в отношении групп из Москвы. Так, в трех(!) днях фестиваля, в каждом из которых участвовало по паре десятков банд, из Москвы были только мы, "Тайм аут" и "Ва-БанкЪ".

Шумный и парни из «Текиладжаз» пообещали организаторам, что «откусят» для нас время от своих сетов, и только после этого мы оказались в списке выступающих.

В моей съемной квартире я случайно познакомился с парой личностей, ставших через скорое время большими российскими рок-звездами. Девушка, снимавшая вместе с нами одну из двух комнат, дружила с питерским чуваком по имени Саша. Саша этот частенько приезжал в Москву и останавливался на ночлег у нас. Он пел в малоизвестной группе под названием «Сплин». С этим Сашей мы пару раз жарили пельмени и запивали их водкой. Простой и веселый парень, достаточно общительный для человека из С-Пб. В один из моих отъездов, Наташа (так звали девушку) по просьбе парня дала ему мою раздолбанную акустику, которую я использовал для сочинения песен. На гитаре была всего пара струн, мне этого всегда было достаточно. Оказалось, что этого достаточно было и Саше. Его, по всей видимости, достали в Москве питерские музы и он сочинил в нашей квартире пару новых вещей для своей банды. Одна заунывная мудянка была про колесо. Вторая была про Натаху, которая в тот момент готовилась к сессии на заочном.

Эта песня под названием "Орбит без сахара" вскоре была записана и пошла по всем без исключения радиостанциям, принеся «Сплин» первый массовый успех. Больше я Сашу не видел.

Еще один прикольный чувак теперь поет в группе моего детства, хотя тогда, в 1997-м, Артур Беркут, наверное, и не помышлял о том, что все так обернется. Не помню, как именно он попал на нашу кухню, была мощная туса. Человек двадцать или около того. Я знал о нем, как о экс-вокалисте в принципе пиздатой старой группы «Автограф». Слышал я также и о том, что последние несколько лет Артур провел в Калифорнии, играя в группах. Беркут нереально крутой певец на всех модных темах. Американский альбом его тамошней группы «ZoooM», где Артур пел и играл на гитаре, а два стейтса составляли ритм-секцию, звучит очень панк-рокерски. Чем-то по манере и мелодиям напоминает первый альбом Intruders. Сейчас Артур в «Арии», пока узнает меня и с радостью здоровается.

Между тем мы продолжали репетировать, готовясь к новой записи. Фили были готовы финансировать студийное время и выпускать альбом, правда, не подписывая при этом контракт, ограничиваясь устными договоренностями. К тому моменту Игорь Тонких по всей видимости, все-таки решился работать с нами. Филями были уже оплачены запись «Непогоды» для «УП-3» и наша первая в жизни профессиональная фото-сессия, сделанная суперским фотографом, автором 90 % наших фотоизображений, Колей Орловым.

Мы нашли крутую и недорогую студию. Совсем новую, правда, в Санкт-Петербурге. В качестве саунд-продюсера мы планировали подписать Мишу Кольчугина, писавшего "Камнем по голове" «КиШ». Сессии на «Добролете» (так называлась студия) были запланированы на август.

Мы договорились с Шумным, что на время записи остановимся у него. Бюджет был небольшой, нам было нужно уложиться в восемь десятичасовых смен, которые были отпущены и на запись, и на сведение. У Шумного мы все вчетвером занимали одну комнату, Димон и его огромная московская сторожевая собака Бяша проживали в другой.

Записывались мы по ночам. На многих студиях, и «Добролет» не исключение, ночные смены стоили намного дешевле, чем дневные.

Миша Кольчугин оказался милым парнем, опытным звукорежиссером, но, тем не менее, ему пришлось немало помучиться с нами. Если в исполнительском плане мы были более или менее готовы к записи, то в техническом – нет. Максовская гитара фонила и давала песок вместо уверенного и плотного перегруза. На «Добролете» не было своих комбов, и во всех последующих случаях (нами было записано там еще три пластинки), мы брали недостающий бэк-лайн в аренду отдельно. На этот раз другой инструмент мы добыли у Яши Цвиркунова из «КиШ» и добились правильного гитарного звука, скоммутировав имевшийся на студии малюсенький фендеровский комб с басовым комбом и перегрузив сигнал дополнительно через Яшин же процессор.

Лехин бас тоже был не фонтан, однако это мы смогли побороть малой кровью. Мы снова имели конкретное мозгоебство с барабанами и вокалом. «Добролет» не оборудован всеми этими новомодными японскими цифровыми приборами, позволяющими редактировать запись компьютерными программами, и все неровняки, лажи и плавающие темпы так и остались на альбоме. С вокалами мне очень помог Пит, приезжавший к нам на запись из Москвы на несколько дней. Денис записал все бэк-вокалы, которые на этот раз были неотделимой частью аранжировок песен, а не просто подпевками. Кроме этого, он показывал мне, как справиться с наиболее трудными в вокальном плане местами, а один кусок в «Непогоде» ("Кто-то ищет тебя / среди дождя-а-а-а"), который мне тотально не давался, спел сам.

Главной нашей целью на «Добролете» было не допустить такого же позорного результата, как в случае с записью "Best before…". Мы максимально перегрузили гитару, писали множество дабл-треков, пытались добиться тяжелого звука барабанов и отрулили модный (Green Day style) рокочущий бас. Во время сведения (30 часов на 15 песен, две из которых потом стали радио-хитами!) мы зорко следили за тем, чтобы баланс вокала и инструментов был в пользу последних. Вокал вперед выдвигают не рокеры, а поэты. Бочка, ведущий барабан и гитара были на первом плане. Бас – чуть за ними, вокал притоплен, короче, все как у Ramones. "Че-то у вас нихуя слов не разобрать" – так некоторые, непривыкшие к РОКу слушатели, называют такой тип баланса. Для всех них существует стандартный ответ: "Хотите разбирать слова? Купите пластинку группы "Чайф"".

Новые песни также предопределяли другой подход к звуку. Некоторые из них уже не были столь в Ramones-стиле, мы много слушали современный американский поп-панк. "Панк-рок песня" и "Пиво на вино", например, имели совсем иную структуру, нежели наши старые вещи. Они были построены на гармониях другого сорта. Важной частью их стал басовый рифф – элемент аранжировки, который мы до того почти не использовали. Гармонические интервалы в припевах и других частях новых песен стали важной частью звучания, так делали многие наши любимые группы, а значит, так надо было делать и нам.

Записываясь, мы не думали о том, что делаем продукт, который возможно подтолкнет группу наверх. Мы очень надеялись на то, что будучи выпущенным на лейбле, а не DIY, альбом получит дистрибьюцию по всей стране, и каждый панк в любом городе России сможет позволить себе купить его. Попадание на радио было мало возможным, мы писали конкретную жескотню, ничего подобного на здешних FM станциях тогда не крутили. Договор с Филями не подразумевал масштабного промо для группы, только рецензии на альбом в прессе. Никаких клипов, рекламных роликов – ничего. В процессе записи мы пытались сами для себя определить те вещи, которые теоретически могли бы пойти на радио. Таковыми нам отчего-то казались «Ночь-день-ночь» и «Непогода». Ну, еще "Панк-рок песня", но она была слишком на «малодоступную» для масс тему.

Когда мастер-диск был привезен в Москву и Фили ознакомились с его содержанием, альбому была спрогнозирована долгая жизнь с массой переизданий. Я знаю, что он действительно худо-бедно продается до сих пор. Последнее, третье переиздание с бонусами случилось не так давно.

Игорь Тонких отнес материал на «Максимум», Козыреву. Михаил выделил «Непогоду» (кто бы сомневался) и… "Дурную башку", чего мы никак не ожидали. Он также пообещал не только включить обе вещи по очереди в плэй-лист станции, но и всестороннюю поддержку выхода альбома. Все это было настолько нереально, что даже не верилось, что это происходит с нами.

Мы – на радио! Круто. Интересно, как мы будем звучать из бытовых «мыльниц»? А из приемников в такси? Казалось, что еще немного, и мы вылезем из болота. Прощайте, раздача флаеров и клейстер, здравствуйте компакт-диски и большие красивые афиши!

Фили испытывали в отношении нас определенный энтузиазм, пластинка, возможно, могла стать реальным прорывом для группы. Все опять шло слишком хорошо. В нашем случае это, как правило, означает, что вот-вот настанет жопа. Пиздец подкрался по своему обыкновению незаметно, хотя и был результатом некоторых незаметных постороннему наблюдателю процессов.

Через несколько дней после возвращения со студии в Москву, Леха забил со мной стрелу.

В течение недолгого спича (когда надо, Леха может быть весьма жестким и конкретным) он объяснил мне, почему группа не может существовать дальше в том виде, в котором существует.

Основная причина была в Рубане. На протяжении нескольких последних лет Денис выпивал и делал это с пугающей активностью. Пребывая в жопу, он становился просто неприятен, назойлив и агрессивен. Общение с ним было невозможно, и это послужило причиной некоторого охлаждения наших с ним отношений. Плодотворно заниматься музыкой с ним в составе становилось все сложнее и сложнее, в один момент стало ясно, что это вовсе невозможно. Мы больше не были развлекающимися подростками. Группа потихоньку вырастала в ДЕЛО ВСЕЙ ЖИЗНИ, а при таком раскладе иметь рядом с собой вменяемых партнеров важнее, чем невменяемых старых приятелей. Но была и еще одна причина, поважнее бухалова.

Несмотря на определенные старания, опыт, накопленный за почти семь лет активного участия в рок-группе, "Студию джазовой импровизации "Замоскворечье"", которую Денис посещал несколько лет, ему так и не удалось вывести свою игру на новый уровень. Конечно же, он играл намного лучше, чем пять лет назад, но тем не менее. Еще Родионов уделял огромное количество времени на репетициях занятиям с Денисом. Он пытался объяснять ему конкретные места песен, где ритмика отличалась от стандартных "тум-ПАМ, тум-тум-ПАМ", учил с ним синкопы, расставляя их в нужных местах, как того требовала мелодика песен, и чего сам Рубан тотально был не в состоянии чувствовать. Родя постоянно настаивал на игре под метроном, что всегда осуществлялось с немыслимым напрягом и сопротивлением со стороны Дениса.

Однако Денис либо прикладывал мало старания и усидчивости, либо от природы имел небольшие способности к чувствованию ритмики. Дело почти не двигалось с места. Ко всему прочему, процесс усугублялся немыслимым самомнением Рубана. "Я барабанщик и играю семь лет! Кто вы такие, что бы говорить мне, как и что делать? Вы что, все охуенные музыканты? Родя, иди, поучись на гитаре играть!"

Не то, что мы совсем хуево звучали, нет, так тоже сказать нельзя. На примере множества групп, где все музыканты имеют одинаково низкий исполнительский уровень, можно видеть, что некоторые такие банды могут играть более или менее монолитно. Если люди много репетируют друг с другом, то, в конце концов, они заучивают наизусть все кривости и неровняки друг друга и в нужных местах играют с одинаковыми ошибками. Эта практика дает на некоторое время видимость относительно стабильной, ровной игры. Как правило, лажи у таких групп, слышат только другие музыканты. Публике все это не особенно заметно. И, тем не менее, если группа планирует развиваться, долго так продолжаться не может.

Видя, что все его старания имеют весьма слабый результат (или вообще никакого результата), Вован не раз и не два пытался говорить со мной о возможной смене барабанщика. Еще за полтора года до записи "Украл…" Родя говорил мне все то, что потом сказал Леха.

Я не видел путей, как это можно сделать. Рубан всегда был неотделимой частью группы, стоял у истоков, был в составе еще до меня. Ситуацию, при которой мне (или кому-то еще) пришлось бы объявить Денису, что он больше не в группе, невозможно было даже представить. В последнее время, приняв на грудь, он любил поразглагольствовать о своем высоком статусе в банде. Все чаще и чаще он договаривался до телег вроде: "Эта группа – моя. Название мое, я его придумал (?!) Песни тоже мои". Он со странным пренебрежением относился ко всем «некоренным» участникам ансамбля, когда-либо игравшим в нем. Люди, формировавшие репертуар, – настоящие, а не самозванные авторы песен, парни, определявшие звук группы, ее лицо, ходили у Рубана чуть ли не в сессионщиках! Денис не мог и, по всей видимости, никогда не пытался избавиться от абсолютно бессмысленного позиционирования себя в качестве "РУБАНА из "Четырех Тараканов". Весьма сомнительный статус для тех дней. Особенно если ты пытаешься навязать окружающим видимость его значимости пьяными ударами себя в грудь и прокручиванием по десятому разу за день кассеты с "Украл…" тотально охуевшим от этого дела гостям.

Несмотря на весь подобный кал, я всегда отвечал Роде, что тому следует забыть о своих намерениях.

Я никогда не был МУЗЫКАНТОМ, и все те вещи, что пытался внушить Родя, мне не были очевидны. Другими словами, мне казалось, что если мы будем больше заниматься ритмикой на репах и накручивать Рубана на занятия с метрономом дома, то все у нас будет хорошо. Вован же понимал, что такой мазы нет и все эти мероприятия в случае с Денисом просто впустую потраченные время и энергия. Он устал быть непрошеным сенсэем, объясняющим взрослому парню элементарные вещи, вместо того, чтобы в свое удовольствие хуярить в группе. А кто захочет оставаться без кайфа в группе, которая приносит одно напряжение?

Как признался мне Вован через несколько лет после своего ухода – причиной того было еще и то, что ситуация с Рубаном оказалась неразрешимой.

После того как Родя покинул банду, заморочки с барабанщиком взял на себя Леха. Он оказался намного терпеливее и мягче и, будучи неплохим психологом, прекрасно понимал все тонкости непростого рубановского характера. Леха не взрывался на репах, не орал, не кидал инструмент на пол. Небольшими шагами, ласково и ненапряжно показывая Денису все сложные для него места, преподнося это как только что пришедшую ему в голову новую аранжировочную идею, он смог подготовить группу к записи "Украл…". Но после того как альбом был готов, Леха также перестал видеть пути для продолжения игры в прежнем составе. Не знаю, что послужило для него последней каплей. Может быть, напряги с записью барабанов на студии, может быть, некий личный момент в общении с Денисом.

Суть его телеги сводилась к следующему: мне предлагалось выбрать из двух вариантов. Либо мы с ним ищем двух(!) музыкантов в группу (с Максом продолжать также не имело смысла, правда по другим причинам) и, возможно, начинаем все сначала. Либо он, Леха, просто соскакивает из "Четырех Тараканов". В первом случае мы рисковали потерять все, что было накоплено группой к тому моменту. Не было никаких сомнений в том, что попытайся мы сохранить старое название для нового состава, мы напоремся на такое яростное сопротивление со стороны Дениса, что просто наживем себе кровного врага. В отношении репертуара тоже было не все так просто. И если с песнями моего или Лехиного авторства все было ясно, то со старыми вещами, Родиными например, могли возникнуть проблемы. Рубан неоднократно провозглашал себя единоличным собственником всего репертуара группы, безо всякого на то основания. Наш альбом выходил под маркой "Четыре Таракана", и все те кайфы, которые его выход сулил группе, теперь оказывались бесполезными. Что толку нам от того, что "Дурная башка" станет чемпионом эфира, если диджей будет объявлять ее как песню группы "Четыре Таракана"? Помимо всех этих проблем мы еще дико подставляли лейбл. ФИЛИ, несколько лет раздумывая над тем, подписывать нас или нет, вложив в итоге в нас немалую сумму, получали альбом несуществующей группы. То-то радости будет Тонких!