Текст книги "Потеряный (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Кощеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Я не люблю оружие. Оно мне не нравится.
И дело даже не в моих пацифистских наклонностях. Хотя в силу определённой дряблости характера меня мутит от вида крови.
Нет. Моя неприязнь немного другого рода. В любом оружии – клинке, ружье, автомате – кроется некая мистическая сила. Способная изменить какую угодно кризисную ситуацию. В худшую сторону. В оружии как будто спит демон, жаждущий вырваться на свободу. Он как бы вступает с человеком в нервозную психологическую связь и дёргает его, не давая покоя. Чем страшнее тебе... Чем опаснее кажется окружающий тебя мир, тем сильнее демон. И тем тоньше цепочки причинности, связывающие его, и не дающие ему прорваться наружу свистом рассекающего воздух клинка... сполохами пламени на конце ствола автомата...
Самое неприятное – это то, что демон живёт в каждом оружии. И провоцирует любого человека: а давай-ка пальнём, пока в нас не пальнули. Вон, смотри! Кто-то движется. Друг? Или враг? А кто его знает. Береженого бог бережет. А не береженого шальная пуля снесёт.
Стреляют во всех. И в тех, что с оружием. И в тех, что без. В последних даже чаще... В Зоне это прощается. Если свидетелей нет...
Вот почему я вынужден таскать с собой этот долбаный ствол. Эти лишние три с половиной килограмма металла, плюс столько же кг амуниции.
Многие говорят: зверьё здесь опасно. Это так. Но зверьё имеет свою территорию. Свои гнёзда, лежбища, охотничьи угодья и пастбища. Оно контролирует свои владения, не обделяя вниманием никого из чужаков. Но старательно избегает многих мест, где жрать нечего, зато смерть таится в любом из обличий: в стенах руин, в земле, в самом дыхании ветра. Существует более чем тысяча и один способ пройти по Зоне незамеченным. Никого не будоража. Не провоцируя. Не нарываясь.
И только люди шляются где ни попадя. Как всегда одержимые «золотой», то есть нет, «артефактной лихорадкой». И стреляют, стреляют. Каждый исходя из собственной причины. Но от этого свинцовые пилюли не становятся менее горькими. Уж поверьте мне. Я знаю.
Нет уж. Если я почувствую исходящую от кого-то опасность, я пальну первым. Пусть лучше мой личный демон сожрёт кого-нибудь, чем чужой демон продырявит меня. Тем более что последнее уже бывало. Не раз. И не два. Хватит. Это больно. Неприятно. И от этого помереть можно.
Вот уже более часа я играл в прятки с загадочным незнакомцем. Скорее всего, с таким же пугливым чучелом, как и я...
Мне довелось заметить его первым. На вид – это был обычный сталкер. Пятнистый камуфляж. За плечами объёмистый походный рюкзак, набитый жратвой, амуницией, медикаментами, оборудованием и контейнерами для трофеев. На груди болтался короткоствольный АКС. Парень медленно брёл, старательно глядя под ноги, поминутно сверяясь с каким-то зажатым в левой руке прибором. Прибор был небольшой и издаля очень смахивал на дешевенький инженерный калькулятор – такой же маленький, плоский, с узеньким индикатором и множеством кнопочек.
Мы оба находились в самом сердце руин. Когда-то это был жилой дом. Очень старой планировки. Такие в былые времена обзывали «титаниками». Всё из-за длинного коридора, идущего через всё здание – типично советский подход в архитектуре: один коридор, множество маленьких комнатушек, большая общая кухня, и один санузел на всё офигительных размеров здание. Этот дом был двухэтажным. Но крыша прогнила и рухнула, пробив полы второго этажа и осыпав большую часть стен.
Иногда мне кажется, что я знаю здесь каждый камень. Я прохожу этим коридором за последние две недели в третий или четвёртый десяток раз. Мой путь начинается в левом крыле, в маленьком тупичке, как раз напротив одного из двух выходов, к сожалению перекрытого неприятным аномальным препятствием, о существовании которого знаю по горькому опыту. Из тупичка я выбираюсь не сразу в коридор, а лезу через остатки стены в ближайшую комнату. Оттуда, осторожно ступая вдоль рухнувшей потолочной балки, приближаюсь к дверному проёму и заглядываю в недра «титаника». Втягиваю ноздрями воздух, пытаясь определить степень риска, и если запах затхлости присутствует – выхожу в коридор. В противном случае – собираюсь с духом, сжимаю руку в кулак, и взмахиваю пятернёй, активизируя какой-то скрытый аномальный механизм. После чего белкой назад – на стену, а потом в тупичок. И там трясусь, ожидая, когда в коридоре и комнатушке пройдёт вызванная мною реакция.
Сердце потихонечку успокаивается, дыхание восстанавливается. А за стеной неведомая и опасная энергия разряжается, выравнивает потенциалы, нейтрализуется или что там с ней вообще происходит... и тогда можно будет перелазить через стенку обратно. Что я и делаю, предварительно подняв с пола обломок кирпича и на стене, в том месте где ещё уцелела штукатурка, оставляю пометку: перечеркиваю одну из десятков черточек (количество ходок) горизонтальной короткой чертой (количество успешно пережитых разрядов). При этом совершенно не исключено, что за ходку я ещё пару раз сюда вернусь, чтобы сделать отметки.
Ух... Я так давно царапаю эту стену, что уже и не могу точно сказать сколько здесь черточек. А пересчитывать их как-то влом. Дохожу до середины, и если не сбиваюсь со счёта, то впадаю в депрессию. Но всё равно их царапаю. Каждый раз. В силу сложившейся традиции.
Все мои поступки на этом этапе пути стали уже почти ритуальными. Всё делается строго в установленной последовательности. В раз и навсегда определённом порядке. Выявленные опытным путём закономерности не меняются даже в результате Выбросов Зоны. Я привык к отсутствию неожиданностей. И тут этот сталкер!
На этих камнях не селятся монстры. Тут не бывает ни одной живой души. Останки неудачников я обычно нахожу существенно дальше. Вне этого здания. Вне примыкающего к нему дворика. Вне соседствующих с ним проржавевших металлических гаражей. Этот микрорайон представляет собой сплошное «минное поле», и увидеть здесь кого-либо мирно бредущего с приборчиком в руках, также удивительно, как и идущего по воде Христа.
Узрев чудака, я мешкал всего мгновенье. Разум ещё удивлённо охал и ахал, а тело уже приняло самостоятельное решение. Ускорило шаги – тихо вперёд по коридору, и в бок, в маленькую комнатушку, быстро, но аккуратно протиснувшись между трухлявым деревом дверного косяка и перекрывшей проход бетонной плитой. Почему-то вечно тёплой и влажной.
Парень меня не заметил. Всё его внимание сосредоточилось на десятке метров в непосредственной близости. Прибор его пищал как сумасшедший. Слышно было даже отсюда. Продвижение у паренька очень неспешное. Его палец беспрестанно щелкал по кнопочкам. Взгляд если и отрывался от индикатора, то только кратковременно, чтобы настороженно стрельнуть влево-вправо, а потом снова назад.
Невероятный везунчик. Я даже преисполнился непродолжительной завистью. Всю свою недолгую сталкерскую жизнь я высокомерно считал: тот, кто прогуливается в Зоне по приборам – либо живёт долго (так как далеко не заходит), либо наоборот. Так как сложная электроника очень часто рисует своему владельцу ложную картинку действительности. Приборы либо слишком чувствительны и сходят с ума одинаково громко как в сотне метров от реальной опасности, так и нескольких сантиметрах; либо, увы, недостаточно, и срабатывают только тогда, когда ты уже, как говорится, вляпался. При любом раскладе электроника при всей её сложности оказывается довольно грубым инструментом, дополняющим, но отнюдь не заменяющим наблюдательность и интуицию. Прогуляться в «мой» микрорайон, ориентируясь исключительно по показаниям «калькулятора» большая удача. Тот, кто это сумел явно родился не только в рубашке, но и в волшебных ползунках и маленькой вязаной шапочке. Дело в том, что любая аномалия не однородна. Я это давно осознал. Ну а те, что с приборами, в большинстве своём до сих пор этого не понимают. Ну и слава богу. Шагая сквозь аномалии, я избегаю многих неприятных встреч. Но сегодня...
Мне следует сказать немножечко о себе. Я здесь давно. В смысле не годы, а всего три недели. Но я тут безвылазно. День и ночь. От Выброса до Выброса. Кто знает – поймёт. Для несведущих поясню попроще: во время Выброса в Зоне выжить непросто, а если ты в сердце какой-нибудь аномалии – можно прибавить, что невозможно. Но я-то живу. Кое-как... Я в беде. Я не могу выйти из «моего» микрорайона. Куда не пойду – всюду тупик, очерченный видимыми и невидимыми, мыслимыми и немыслимыми препятствиями. Войти сюда можно. Многие сюда попадают. Вот только... выйти... Ну в общем вы поняли.
Я давно потерял своё снаряжение. Я два дня ничего не ел. Своего оружия у меня нет. Всё что имею на руках – «одолжено» у других неудачников. Да и этого не много. Зона, «перекручивая» людей, не жалеет и предметы. Многие вещи, с большим риском вытащенные мной из местных ловушек, ни на что не годятся. Наиболее неприятный пример: жратва и амуниция. Никому неизвестно как та или иная аномалия воздействует на угодившие в неё объекты. Мне не раз доводилось вытаскивать вещмешки, которые трухой расползались в моих руках. Банка консервов, вполне обычная с виду, обработанная Зоной может быть наполнена неопределённой субстанцией, которую не то что жрать, даже нюхать не больно хочется. Не смотря на дикий рёв непокорного воле и чертовски голодного желудка.
С порохом та же проблема. Непонятно, сработает или нет. Выплюнет твоё оружие свинцовую пилюлю, или подведёт в неподходящий момент.
Таскаешь на себе столько барахла! И не знаешь: трухлявое оно или годно к использованию. Вот у меня, например, с десяток автоматных рожков. Я четко помню, какой и где раздобыл. В случае чего не попутаю при замене... Хотя, как правило, времени на замену не остаётся...
Но этот парень... Первоначально, не скрою, я испугался. А теперь, сидя в укрытии, тихо радовался. Он же экипирован под самую завязку. И это всё «натуральное». Без «обработки». Вот только вопрос – захочет ли он делиться со мной? Последние двое, которых я встречал, не захотели. Один сразу, не задумываясь, открыл огонь. Другой чуть помешкал, для приличия. Тот, который «приличный», ушел. А «забияка» вляпался. Вместе со всем снаряжением. Лежит он на видном месте. Но к нему хрен подлезешь.
Проще, конечно, паренька пропустить. А потом аккуратным выстрелом в голову... Но меня на подобный поступок не хватит...
И вот я ждал, ждал, уговаривая себя философской мурой про личных и чужих демонов, и в общем дождался пока меня не заметили. Я уже говорил, что два дня ничего ровным счётом не ел? Вроде бы да... Так вот паренёк мимо прошёл. Я его видел в проём. Даже хуже того. Носом чуял. Пахло от него табаком и жратвой. Чётко улавливался аромат кофе и чего-то такого, от чего живот сводило голодной судорогой. Так вот судороги эти он и услышал. Живот же когда абсолютно пустой ревёт как Иерихоновы трубы. В трёх шагах только глухой не услышал бы.
Парень (хотя какой к чёрту парень; мужик – лет под сорок) среагировал четко. Тренированным движением скинул с плеч рюкзачок. «Калькулятор» мимоходом затолкал в нагрудный карман. И, припадая на колено, с разворота дал очередь из автомата.
Спасло меня только то, что стрелял не прицельно. С одной руки, без упора в плечо. Это в кино всё легко. А в жизни такая стрельба даёт посредственные результаты. Отдача у АКС, как и у любого ствола не под пистолетный патрон, будь здоров. При такой, в лучшем случае, только первая пуля идёт куда хотелось, а всё остальное в белый свет как в копеечку. Но страшно, ей богу. Я от неожиданности на землю осел. Плюхнулся обоими полушариями. Судорожно вдавливая курок своего калаша. Не со зла – с перепугу. Но... без результата. Боекомплект у меня не то чтобы «протухший», а просто Зоной отмеченный – когда сработает, когда нет.
Секунды кажутся вечностью. Время ползёт настолько медленно, что сознание (вместо того чтобы заняться чем-нибудь полезным, направленным на выживание) удивлённо отмечает как хрупки бетон и кирпич, прошибаемые навылет. Стена... в две моих головы толщиной!.. разлетается осколками и крошкой, открывая солидную брешь, прикрытую плотной каменной пылью, в которой красиво «материализуются» падающие сверху лучи света. На голову мне сыпется каменное крошево – пули застряли где-то в стене надо мной.
Чудак по ту сторону коридора перестал палить и сменил обойму. Вслушиваясь в холодное клацанье металла, я начал оттаивать. Ступор прошел. Страх только теперь хлынул в меня, подобно ледяной воде в пробоину корабля, и заставил хоть что-то сделать.
Перво-наперво я отполз в сторону. Комнатку мою надвое разделяла бетонная плита, упавшая сверху, вот за неё я и залез. После чего тихонько клацнул затвором, выбрасывая давший осечку патрон. В уме вертелось множество матерных слов. Я их придирчиво перебирал, отбирая наиболее смачные. Это ведь был проверенный рожок! Я их все проверяю, делая по пробному выстрелу в воздух. Этот мне казался надёжным. Я его подобрал у самого края «свечения», ни чуточки не рискуя – ему посчастливилось не попасть туда, куда «засосало» его предыдущего обладателя. И вот так повезло... А я ведь мог убить того парня. Я держал его на прицеле...
А может это и к лучшему? О демоны, спящие в нашем оружии. Вы так давно царапаете своими когтями наши души, что мы, люди, уже не верим друг другу – чуть малейшее подозрение, и мы выпускаем вас на свободу.
Мужичёк мог подумать, что на него охотится зверь. Он же не видел меня. Он услышал урчание – развернулся, дал очередь. Пуганный воробей. Или стреляный? У каждого ведь есть свой личный демон. И каждый думает: пусть лучше кто-то другой, а не я.
Да брось. Не пугай. Может быть всё обойдётся. Недоразумение всё-таки. Как-нибудь разойдёмся.
– Эй, мужик, – крикнул я. – Ну ты, блин, даёшь. Ты меня чуть не пришил. Ну и реакция у тебя.
В ответ тишина. Тактически грамотно – не раскрывай свое местоположение неприятелю. Но я не отчаиваюсь. Деру глотку дальше.
– Давай только без этого. Не тебе одному пожить ещё хочется. Давай закончим наше общение по мирному.
И снова – глухо, как в танке. Он что – немой? Или придуривается? Или...
Этот чудило дал ещё одну очередь. Та-та-та-та-та. Меня обдало бетонным крошевом. Пули прошли над головой, пробив в коридорной стенке цепочку дырок.
Сдаётся мне эта стена не несущая. Уж очень она хлипковата. Не смотря на солидную толщину. Может там гипсовые блоки, облицованные кирпичом? Так делали раньше. В стародавние времена. Мешали гипс с опилками. Получалось дешево и сердито. Вот только в качестве укрытия не годится.
Чудик отстрелялся и перезарядился. Во второй раз. И чего он так садит? Вроде по повадкам смахивает на профессионала, а стреляет – точно новобранец, едва дорвавшийся до стрелкового оружия и теперь с азартом оттягивающийся на армейском стрельбище.
Ну придурок. Ну точно придурок.
– Парень, ты больной. Лечись пока не поздно.
И снова тихо. Он молчит. И я помалкиваю. Время неторопливо летит. Я замёрз. Холодно и жестковато лежать на усыпанном битым кирпичом полу. А шевелиться боязно. Нашумишь – и тот психованный пальнёт. И не факт, что и на этот раз промахнётся...
Вот так и лежали. Поигрывали в прятки. Я тут. Он там. Друг друга не видно, не слышно. И вроде бы всё пока хорошо. Да вот только время наше общее выходит. Я это нутром чувствую. Давно здесь брожу. Уже каждый выбрык Зоны на зубок знаю. Зубки-то стёртые у меня. На местные головоломки, головотяпки...
Я ведь не зря в коридор аккуратно выглядываю. Ох, не зря проверяюсь. Не будь того чудака, я б к этому времени или бы выбрался из здания, или б вернулся обратно... Неприятный этот коридор. Очень даже неприятный. Проверено.
Чем дольше лежим, тем больше снедает меня беспокойство. Я-то знаю, как ОНО происходит. Вначале перекрывается выход. Затем нечто ползёт по коридору и заполняет собой комнаты с правой стороны: туалет; душевые; парочку жилых; и далее, через одну, просачивается в кухню (это где-то середина «титаника»). После этого солидная пауза: минуты две, если не больше. А потом... Потом полный привет. Для тех, кто не унёс вовремя ноги. Это нечто коробит стены, попричудливее короеда выгрызает дерево дверных косяков, вламывается в комнаты уничтожая привнесенные или сдвинутые мной с места вещи. Как Оно поступает с органикой мне точно не ведомо. Доподлинно знаю только одно. Когда Оно тебя задевает – немеют конечности, боль проходит по всему позвоночнику, падая, ты ещё не успеваешь поцеловаться с полом, когда тело твоё начинает кричать каждым нервным окончанием, как будто в него всадили тысячи стальных рыболовных крючков и теперь тянут за лески в разные стороны. В этот момент для тебя нет сторон света. Нет верха и низа. Нет звуков, нет света и тьмы. Есть только ты. Вернее ошмёток тебя. Тот, который чувствует, а когда-то умел даже мыслить, но теперь растратил всё, и его накатывают вал за валом яркие, ослепительные болевые сигналы от перемолотого в прах, безумно расчлененного, уничтоженного тела. Это длится вечность. А потом вечность продолжается восстановление... И если ты невероятно «удачлив», то тебя может накрыть и не раз, и не два... Так и откопытиться недолго. У меня тут свой маленький, личный ад. Но сейчас я могу его разделить с этим придурком. Не очень радостная перспектива. Но неизбежная, если не начать шевелиться.
– Парень, послушай меня. Ты только не стреляй. Ладно?
Придурок отмалчивается, и меня это странным образом обнадёживает.
– Раз ты сюда прошёл – значит, техника у тебя что надо. Погляди на свой чудо приборчик. Не отображается ли там чего? Я эти камни наизусть знаю. Здесь всё работает подобно часовому механизму. С определённой периодичностью. Четко. Без отклонений. Никогда. Слышишь? Время выходит. Я знаю. Скоро начнётся, и весь этот коридор, блин... Я ж сказал: не стреляй!..
Последние мои слова потонули в грохоте выстрелов. Этот парень не просто придурок. Этот парень безусловно маньяк. Откуда такие берутся? И самое главное, этот-то как сюда угодил? С его манерой палить он должен был растратить свой боекомплект еще только при входе в Зону. При виде первого же «жабеня». Маленького, мерзкого, зелёного и пупырчатого. Громко квакающего на всю округу. И абсолютно безвредного. Вроде меня. Я давал ему повод? Я хоть раз в него выстрелил? Так чего он эдак по мне лупит?! Сволочь...
Хорошо есть бетонная плита. За которой можно сжаться в нервный комочек и затаиться, дожидаясь, когда свинцовый град кончится. Не может же он вечно стрелять. Рано или поздно он окажется вынужден экономить.
Тишина смыкается вокруг нас, подобно холодным водам Атлантики над ушедшим ко дну судном. Отстрелялся, касатик?
Новое клацанье сменяемой обоймы и лязг передёргиваемого затвора. Богат мужичок.
В сердце воцаряется тоска. Я давно не попадал под коридорную раздачу. Дней десять уже. Если не больше. Успел позабыть, что это такое... Но теперь тело обречённо заныло, наливаясь неприятным зудом. Как пить дать попал. Безусловно. Отсюда до моей «беличьей» стенки не менее полутора десятка метров. После «катка» приходишь в себя что-то около часа. Это почти полный цикл. Через минуту-другую, может быть более, быть может менее, по «титанику» прокатится новый «каток». Обычно, собирая непослушные негнущиеся конечности и зубами затягивая волю в тугой узел, успеваешь проползти по полу не более десятка метров, прежде чем тебя снова накроет... Потом вдоль стенки... В общем минимум три «экзекуции» мне обеспечено. А тут ещё этот дурачок... И хорошо если помрёт... А-то ведь вытягивать придётся. То есть выбравшись, придя в себя, едва отдышавшись, вновь лезть назад, брать этого... нет, не за шкирку – одежды на нём, впрочем как и на мне, уже не будет – и тянуть к этой, блин, стенке... Ненавижу!
– Парень, ты придурок! Выбираться отсюда надо! Кончай палить! Дай я отсюда выйду!
– Лежи, где лежишь!
Опа. Этот чудило впервые подал голос. А я уже было решил, что он глухо-немо-тупой.
А голосок-то у тебя, дубина, дрожит. Боишься меня, что ли? И правильно делаешь. Я тебе, мудаку, голову прикладом проломлю. Если только дотянусь.
– Почему лежи? С каких делов? Что я тебе вообще такого сделал, что ты лупишь в меня без передыху?
В ответ молчание.
– Да, да, знаю. Нарушил негласный этикет. Прятался. Вместо того, чтобы издаля показаться. А что тут такого? Я в тебя не стрелял. Не бросался. Выжить просто хочу. Как и все. Это преступно, что ли? Последний чудило, перед которым я маякнул, дал в меня очередь без промедления. Больше я на видных местах не отсвечиваю. Говорю по-хорошему: давай разойдёмся. Ты – в одну, я – в другую сторону.
Молчание. Но почему-то мне кажется, что он над моими словами раздумывает. Усиленно. Ворочает тяжелые мысли, как атлет гири.
– Ты как хочешь, а я ухожу. Туда откуда ты пришёл. Я выхожу. Не вздумай палить, чудик. Потом совесть всю жизнь мучить будет.
Поднимаюсь на ноги. Медленно и по возможности тихо. Осторожно ступая, выхожу в коридор. Автомат у бедра, наизготовку. Перемирие перемирием, а если он по мне пальнёт – я в ответ дам очередь.
В коридоре пусто. На полу стреляные гильзы. Пахнет пороховой гарью. Этот запах будет долго держаться. Так же как и аромат кофе и табака. Ох и жрать хочется. Но этот точно мне ничего не даст. «Козел, – думаю я с некоторой долей злорадства. – Вот я выйду, а ты останешься. Посмотрим тогда на твои выкрутасы».
Судя по всему он затихарился в комнатушке напротив. Вон даже край его рюкзака виден. А может быть он рюкзак туда кинул, а сам в другой норе затаился. Партизан хренов. Как бы то ни было пячусь. Не спуская глаз с его вероятной ухоронки. А тело всё зудит... Сигналит, предчувствуя опасность. Время выходит. Нет. Давно по всем показателям вышло. И полпути не пропятился. Нервы не выдержали. Развернулся, автомат за спину, и со всех ног по коридору... И глотку деру, дурачок, того мудака, значит, информирую:
– «Каток» сейчас покатится! Тебе по коридору прямо... в последнюю дверь налево... и через правую стенку...
А он, урод, мне в спину шмальнул. Не попал, слава богу.
И ещё меня зацепил этот дурацкий «каток». Он только формироваться стал. Я сквозь него пролетел. Всего скрючило. Свело судорогой. Ноги вмиг стали ватными. Хорошо летел быстро – инерцией вынесло. Головой вперёд, прямо в пролом в стене. Ступнёй зацепился за обломок кирпича, потерял ботинок и рылом ухнулся в самую гущу пожухлого бурьяна. А потом минут пять неподвижно лежал. Вслушиваясь в жалобы, подаваемые в мозг со всех частей помятого тела. Всё болит. Очень сильно болит. Но это контузия от «катка». Переломов вроде бы нет. Шевелюсь. Точно нет. Ступню левую тянет. Она сбита в кровь. Носок весь пропитался. Это плохо. Но не смертельно. Ещё есть множество ссадин, царапин, ушибов. Но это и вовсе фигня. В общем, жить буду. Недолго и хреново. Но в ближайшие сутки не откопычусь. Это точно.
Пить очень хочется. Надо водички где-то добыть.
Здесь неподалёку, «всего» в пятидесяти метрах есть солидная лужа. С южного её «бережка» можно пить без опаски. К вечеру туда доберусь. Вот только проходы откроются...
Я к этой луже только по ночам выбираюсь. В кромешной тьме. По другому никак. Всё вокруг перекрыто. Аномалии только по свечению можно заметить. А оно даже в очень пасмурный день не проявляется. Только в безлунную ночь. Не люблю я туда ходить. Но это единственный в округе источник воды. А вообще, я тут как верблюд. Пью всякую дрянь и, что самое пакостное, редко. Во рту постоянная сухость. Я кончик языка покусываю – это слюноотделение вызывает.
Позади меня раздался шорох. Я обернулся, испытывая лёгкое удивление: вокруг ни одной живой души не должно быть, а тому парню ещё долго пребывать в отключке. Может быть, я тоже сознание терял? Да нет. Кровь бы на ссадинах запеклась. Не мог я долго в бурьяне проваляться...
То, что я увидел, заставило нервно дернуться за автоматом. Черт, он у меня даже с предохранителя не снят...
Мы встретились взглядами. И замерли. Пожирая друг друга глазами. И не сразу, ох, совершенно не сразу, до меня дошло, что передо мной стоит на полусогнутых тот чудик с «калькулятором».
Совершенно лысый череп с какими-то странными шелушащимися пятнами. Белесые глаза, без радужки и зрачков. Обвисшая кожа, проступившие рёбра. Другими словами: тело заключённого концлагеря – худое, узловатое, синюшного цвета. Ходячий экспонат кунсткамеры. Или персонаж фильма «Восставший из могилы». Жуть, из кошмарного сна перебравшаяся в реальность. При виде этого чудища мне не до злорадства. Тут ужас, смешанный с жалостью. Я смотрю на него. Отмораживаюсь. А в собственной черепушке зацепились какие-то шестеренки. Защёлкал таинственный механизм, отмеряя мгновения до активации скрытой в сознании адской машинки. Боже, боже, ой-ё-ёй. ЭТО по человечку пробежался «каток». Разок или два... Всего-то... И тут в голове дзинькнуло. А я сколько раз под него попадал?.. Сколько раз по мне пробежалось это адово колесо?!..
Не может быть... Я... что... тоже такой?..
Внутри всё оборвалось. Эмоции обратились в жидкий студень. Холодный. Мерзкий. Приторный на вкус. Липкий как страх. Заполняющий собой всё естество снизу доверху, душащий всякую мысль.
Дрожь в коленях. Озноб по хребту. Пульсирующая в черепушке паника. Нет. Нет... Нет! Не сейчас. Не со мной! Я так много от жизни хотел. Много чего не успел. Недополучил. Я выберусь отсюда! Выйду! Найду проход... Пройду через кордоны... Вырвусь на волю... А потом... потом... Чёрт!!! И куда я денусь с такой физиономией? С рожей и телом мутанта?.. Калека... Меченый Зоной... Урод... Чучело...
Нет... Это не может случиться со мной. Я не такой как все. Я везунчик. Я выживаю там, где здоровенные мужики загибаются. Несколько недель... Вечность здесь... Уйма Выбросов... Бездна ловушек... И я живой... И здоровый... Зона не может быть настолько жестокой... Только не со мной.
Проверить... Убедиться... Как?.. Где?.. Лужа... Её мутная поверхность... Вода отражает... Лужа...
И я бреду через весь двор к этому жидкому зеркалу. Бреду, позабыв обо всём. О неудачнике у себя за спиной. Об обычной своей осторожности. Об опасности... В голове одна лишь мыслишка. Как... Как, чёрт возьми, я всё-таки выгляжу?
Закатываю рукава рубашки и пялюсь на руки. Руки как руки. Вечность не мытые. В ссадинах, в синяках. Жилистые. С проступающими синими венами. Руки обычного человека! Всё в порядке. С руками у меня всё в порядке...
Сорванные, потрескавшиеся ногти... Ороговевшие от мозолей пальцы и ладони... Ничего не обычного... Всё вроде бы в норме...
Абсолютно... всё...
Но почему так неприятно сосёт под ложечкой? Почему сердце бьётся так громко? И ладони, сжимающие автомат, потные? Почему копошится в кишках липкий червь страха? Что со мной? Что не так?
Я добрёл. Не помню как, но дошёл. Минуя «свечение». Игнорируя нестерпимый зуд кожи и покалывание в висках – верные признаки что идёшь по краю: шаг – вправо, шаг -влево, и п... привет. Полный, как говорится...
Упал на колени. Прямо в воду. Подняв большую волну, затопившую растрескавшиеся берега. И долго вглядывался во взбудораженную муть, силясь разглядеть сквозь вызванную рябь свою физиономию. Отражение дробилось на части. Плыло. Будто потешаясь надо мною. Глаза слезились. Хотелось протереть их пальцами. Но руки были мокрыми и грязными. И приходилось терпеть.
Вода не успокаивалась. Меня не покидало жгучее желание хлопнуть по ней ладонями, ухватить её крепкой хваткой и разгладить. Смешно.
Я закрыл глаза. Устроил автомат на сгибе локтя. Руки скрестил на груди. И застыл, пытаясь выкинуть из головы всё ненужное. Спокойно. Только спокойствие. Ничего более. Ничего... Минута. Другая. Не шевелясь, открываю глаза. Опускаю взгляд. И наклоняюсь вперёд.
На меня из воды таращит чёрные выпученные глаза «контролёр». Полная морда. Редкие спутанные волосы. Бледная, покрытая нездоровыми пятнами кожа. Шея в каких-то складках, с наростами. Уши, почти слившиеся с головою... Одним словом – монстр. По странной и жестокой прихоти Зоны до неприятного схожий с небезызвестным чудовищем. Отличий, разумеется, море. Но и сходств через край – более чем достаточно, чтобы каждый встречный щедро выдал свинца. По самое не хочу. Под завязку и более. Откушай, скотина. Пока не опомнился.
А-а-а-а-а!!! У-у-у-у-у-у!!! Ненавижу!!! Весь мир ненавижу! Ну за что? За что, боженька? Чем я был плох? В чём провинился? Не грешил. Не убивал без необходимости. Даже зверьё обходил. Лишь бы не устраивать кровавую круговерть. Помогал своим, когда мог. Не воровал. Разве что мародерствовал, но без этого выжить нельзя. Мёртвым – им пофигу. Зато живых не подставлял. Как дурак подсказки давал. Делился, когда было чем: амуницией, водой, жратвой, аптечкой. Давали – брал. Били – бежал. Зажимали в угол – тогда убивал. Но не сверх меры. Невинной крови на мне нету. Не душегуб я. Так за что, боже? За что?
Ведь сколько на свете двуногих монстров... А кара досталась лишь мне...
Сзади едва слышный шорох. Резко оборачиваюсь, заранее зная с кем встречусь взглядом.
Вот он стоит. Жалкий. Облезлый. Вряд ли до конца сознающий, что с ним приключилось. И чего ты за мною пошёл? И гляди-ка, как и прежде везучий. Прошёл. Сквозь «свечение». По моим следам ступал? Ах ты, умница. Мразь... Теперь у тебя ко мне другое отношение? Или как и прежде? Ведь у меня одежда, автомат, может быть ещё кое-что из снаряжения. Трофеи ведь достаются победителю. Не так ли? Что это у тебя за камень в руках? И для чего он тебе нужен? Ой, лучше не надо. Лучше стой. Я не буду от тебя, умника, бегать. В самом центре «минного поля» это всё не так просто. Лучше стой где стоишь. Стой, я говорю!..
Рука сама собой сняла оружие с предохранителя. Ствол пополз вверх. Приклад упёрся в плечо. Я громко вздохнул, смахнул тыльной стороной кисти с глаза слезу, и дал волю личному демону...
