Текст книги "Таня Гроттер и Золотая Пиявка"

Автор книги: Дмитрий Емец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Не вмешается! Магществу Продрыглых Магцнй давно все до фонаря! Они слишком заелись, даже дела лопухоидов и в те не лезут, – заявил Ванька Валялкин.

Грызиана Припятская с любопытством прищурилась и подмигнула бельмастым глазом. Можно было бы даже решить, что ведьма подслушивает, если бы она так не спешила тарахтеть новости: «И наконец, последнее сенсационное известие! В Тибидохсе во время обычных школьных занятий выпущен на волю опасный дух. Что это такое: досадная небрежность или гнусный заговор? С этим вопросом мы обратились к главе темного отделения Тибидохса профессору Зигмунду Клоппу, с которым нам удалось установить зудильный магомост... Скажите, профессор, как вы прокомментируете последние события? Уверена, что сердца всех честных магов бьются теперь в тревоге: что же происходит с Тибидохсом? Неужели все так катастрофично?»

Пораженная Таня едва не рухнула со стула. Она и не подозревала, что у профессора Клоппа есть имя! Да ещё какое – Зигмунд!

Яблочко на жестяном блюде остановилось и покатилось в другую сторону. На экране возникла желтая, смахивающая на редьку физиономия профессора Клоппа.

– О да! Это ест глобаль катастрофф! Особенно теперь, когда фолос Древнир больше никого не защищаль!.. Мы целый день хотеть словиль дух, но не поймаль его!.. Я твердиль академик Сарданапал, много раз твердиль, но он не принималь никаких мер. Пропускаль все мимо ушей! Это есть возмутительный факт! Уважаемый коллега Черноморов совсем ку-ку... – злорадно надувая щеки, сообщил Клопп.

– Что вы имеете в виду под «ку-ку»? Вы полагаете, что Сарданапал выжил из ума? У вас серьезные основания для подозрений? – немедленно заинтересовалась Грызиана.

Ее длинный носик вытянулся от предчувствия сенсации.

– Нет! Это есть образный выражений! Я только имель в виду: Сарданапал потеряль контроль над ситуация... – поправился Клопп. – Скоро Тибидохс совсем – БУМ! – взлететь на воздух, а академик будет хоть бы хны и делать хиханька-хаханька в свой кабинет с Медуз Горгонофф, который смотрит на него влюбленный глаз, как глюпый кошка! Фот!

– О, вы хотите сказать: у них роман? – промурлыкала Грызиана.

– Я ничего не хотель сказать! Я лишь выполняль свой гражданский долг и сообщаль неодетый факт! Это есть мой личный мнений, продиктованный жизненный опыт! – засмущался Клопп.

Грызиана Припятская многозначительно кивнула.

– Я понимаю вас, профессор... Еще вопрос. В последний год в Тибидохсе то и дело происходят всевозможные неприятности. У многих живы в памяти моменты, когда был перерублен волос Древнира и едва не открыты Жуткие Ворота. Потом та леденящая кровь история с Исчезающим Этажом... И вот новое чрезвычайное происшествие. Не слишком ли много для одной небольшой школы? – поинтересовалась она.

– Я же намекаль, это все из-за Сарнанапал! Он снова прохлоп-хлоп ушами! Пока в Тибидохсе такой глава, я бы не удивлялься, что все быть польный кошмар! Капут современный магия, капут древний традиций, капут всё! Мое сердце всякий раз окатилься крофф, когда я зреть, что творилься в школа! – категорично сообщил профессор.

– Очень смелое заявление! Я поражаюсь вашему гражданскому мужеству! – одобрительно сказала Грызиана. – И ещё один вопрос, профессор, если вы не против. Как вы считаете, если бы главой Тибидохса стал другой маг, это переломило бы ситуацию? И кого лично бы вы предложили вместо Сарданапала?

Профессор Клопп зарделся и заерзал ножкой.

– О, ви задаваль мне нескромный вопрос! Всякий зналь, я предлагаль себя, я давно предлагаль себя! Я говориль: Зигмунд Клопп иметь твердый рука! Он бы наводиль в Тибидохс диспиплин! У меня бы каждый балбес ходиль по струнка – никакой анархия, никакой выходка юный сопляк! Я уже послаль ноту протест в Магщество Продрыглых Магций! Уверен, что скоро Сарданапал быть отстранен и у школа для трудновоспитуемых волшебник Тибидохс появилься новый опытный глафф!

– Но кто-то может возразить, что у Сарданапала перед Тибидохсом немало заслуг, – осторожно заметила Грызиана.

– О да, я бы не спешиль ругать Сарданапал последние слова, – поправился Клопп. – В давний времен при царь Горох Сарданапал имель много заслуг! Он есть великий волшебник, но он нуждаться в заслуженный отдых. Посидеть перед камин, попить теплый вино, спокойно почитать хороший книг. А тяжкое бремя руководства я взять на себя.

– Великолепно, профессор! Я в вас не ошиблась! – Грызиана Припятская шмыгнула острым носиком и, легким щелчком пальцев удалив Клоппа из эфира, продолжала:

– Мы будем знакомить вас с дальнейшим развитием событий! Напоминаю, что у нас в гостях был заслуженный черный мат, глава темного отделения школы Тибидохс, профессор Зигмунд Клопп...

Ванька Валялкин вскочил. Он буквально кипел от возмущения.

– Нет, вы слышали? Клопп собирается подсидеть Сарданапала и стать главой Тибидохса! Интересно, как отнесется Медузия к заявлению Клоппа? Он назвал её глупой кошкой! Я лично ему не завидую...

– Клоппу никто не завидует. Уж в этом можешь не сомневаться. Его даже сглазить нельзя. Он и так по жизни сглаженный, – заверила его Таня.

Ей самой заявление Клоппа казалось полнейшим бредом. Разве может случиться, чтобы Сарданапал, могущественнейший маг современности, ученик Древнира, был отстранен от управления Тибидохсом? Чушь! Да такое даже вообразить нельзя!

Но тотчас в памяти невольно всплыла тесная клетка, привидевшаяся ей в бурлящем котле на занятиях по практической магии. Нет, ерунда это все! Этого не может быть, потому что не может быть никогда! И баста – хватит забивать голову всяким бредом!!!

Неожиданно зудильник, о котором они почти забыли, разразился трескучей тирадой:

– Долгожданные магвости спорта. Только что мне сообщили, что вчера невидимки встретились со сборной полярных духов, В результате духи проиграли с разгромным счетом 5:16, Победный мяч забросил Гурий Пуппер, пятнадцатилетняя звезда команды невидимок. В ближайшее время в полуфинале встретятся команды Тибидохса и афганских джиннов. Команда, одержавшая верх в этом состязании, сразится в финале с неподражаемыми невидимками... Лично мне кажется, что в финал пробьются именно джинны. Победы команды Тибидохса выглядели случайными и неубедительными. По крайней мере, так заявляет признанный эксперт, председатель коллегии арбитров Графин Калиостров...

– Я зверею! Попадись мне этот Графин! Я бы его в гнилушку превратил! – рассердился Баб-Ягун.

Несмотря на то что он кипел праведным гневом, Таня отнеслась к его утверждению без особого доверия, Ей слишком хорошо было известно, как неважно у Ягуна с общей магией. Даже самые простейшие превращения давались ему с огромным трудом. Должно быть, Ягун тоже об этом вспомнил, потому что минуту спустя фыркал уже по другому поводу.

– Гурий Пуппер – звезда команды невидимок! Нет, ты это слышала? Пуппер – почти что Гроттер! Бывают же такие совпадения! Просто наглый плагиат какой-то, я зверею! – с возмущением воскликнул он.

Ванька Валялкин хмыкнул. Он был настроен не столь категорично.

– Да ладно тебе! Я слышал о Гурии Пуппере, Говорят, этот парень и в самом деле здорово играет. Несмотря даже на то, что летает на метле, – сказал он.

– На метле? Мамочка моя бабуся! На метле вообще невозможно летать! Какая у неё может быть аэродинамика? Это же просто палка с пучком веток, пускай даже и заговоренных! Первая же воздушная яма, и все – кирдык! Уверен, поворачивает она ещё хуже, чем жикинская швабра! Да и потом, разве у метлы есть бак? А если бака нет, куда засыпать русалочью чешую? – заспорил Баб-Ягун.

– Еще раз скажешь про чешую, я чокнусь... – хмыкнул Ванька.

Распаленный Ягун схватил его за шиворот и принялся трясти.

– Нет, ты скажи, скажи! Чешую куда сыпать? И шланг, шланг где у нее? Нет шланга! А раз шланга нет – видеть я не хочу вашего Пуппера! – восклицал он.

– Оставь его. Я тоже не пойму, при чем тут чешуя? Ты отлично знаешь, что я свой контрабас тоже не заправляю, и он прекрасно летает! – примирительно возразила Таня.

Одновременно она слегка отстранилась, чтобы негодующий Ягун, размахивающий руками, как мельница, случайно не засветил ей в нос. В пылу дискуссии он был способен и не на такое.

– Твой контрабас – другое дело. Его же все-таки Феофил Гроттер делал. А Феофил Гроттер – великий маг, – категорично заявил Ягун.

Таня хотела поинтересоваться, что он, в таком случае, думает про реактивный веник Кузи Тузикова, который тоже летает без заправки, и про гитару с прицепом Риты Шито-Крыто, но Ягун уже надулся. Девочка решила, что лучше будет промолчать. В конце концов, терять друзей всегда проще, чем их заводить.

Неожиданно в окно кто-то забарабанил. Рама распахнулась. Влетел купидончик в красных подтяжках. Деловито озираясь в поисках варенья, он сунул Ягуну берестяной свиток. Как и большинство магических свитков, береста казалась совершенно чистой, но стоило Ягуну приложить к ней свой перстень, как на бересте требовательно вспыхнули буквы:

«Получателю сего срочно явиться в кабинет к Сарданапалу!»

– Ой, мамочка моя бабуся! – опечалился Ягун. – Не нравится мне все это! А когда явиться-то?

«Уже пять минут назад!!! И без фокусов! Береста послана заказным купидоном с уведомлением о получении!!!» – откликнулась грамота.

Убедившись, что отвертеться не удастся, Ягун печально вздохнул.

– Спорю на что хочешь, это Поклеп на меня накапал! Теперь жди головомойки, – сказал он.

«И ещё какой!» – заверила его береста.

Вскоре Ванька Валялкин, Таня и Ягун уже стояли перед двустворчатой дверью. Один из изображенных на ней сфинксов открыл глаза. Одновременно на двери вспыхнули алые буквы:

«Ягун, поторопись! Лауреат премии Волшебных Подтяжек, пожизненно-посмертный глава школы Тибидохс, академик Белой магии Сарданапал Черноморов ждет тебя!»

– Ну, я пошел! Держите за меня пальцы! – прошептал Ягун.

Таня и Ванька Валялкин попытались проскочить следом за Ягуном, чтобы вместе отстаивать его, но сфинкс спрыгнул с двери. Он загородил им дорогу и негромко зарычал, обнажив мелкие, но очень острые зубы. Дверь захлопнулась.

Таня успела только заметить, что в кабинете, кроме Сарданапала, были ещё Медузия, Ягге, Поклеп Поклепыч с забинтованной рукой и... профессор Клопп.

– А этот-то откуда тут взялся? – поразилась Таня. – Интересненькое дело! И Медузия на него не набрасывается! Не пойму я этих взрослых!

* * *

Баб-Ягун оставался в кабинете Сарданапала никак не меньше часа. И, как можно было предположить, этот час не был лучшим часом в его жизни. Изредка наружу доносились возбужденные голоса и ещё какие-то подозрительные звуки – кажется, кто-то грохал кулаком по столу. После каждого удара сфинкс на дверях начинал волноваться и хлестать хвостом.

– Да, Ягуну не позавидуешь! – вздохнул Ванька.

– Угу. И что он такое сделал? Только хотел как лучше. Можно подумать, он захватил зеркало из вредности! – кивнула Таня.

Внезапно дверь распахнулась и наружу выскочила бабушка Баб-Ягуна – Ягге. Таня едва узнала всегда уравновешенную хозяйку магпункта. Цветастая цыганская шаль сбилась на плечи. Волосы под шалью были совсем седыми. Из вишневой трубочки валил такой черный и густой дым, точно внутри скрывалась, по меньшей мере, паровозная топка.

– Какой позор! Тебе хоть кол на голове теши! Весь в папашу, этого жуликоватого выскочку из лопухоидов! Что сказала бы твоя мать, будь она жива! Вот выпало счастье иметь такого внучка! – выкрикивала Ягге, обращаясь к плетущемуся следом Баб-Ягуну.

В коридоре Ягун незаметно отстал и приблизился к друзьям. Вид у него был подавленный. Словно его прокрутили через мясорубку, а затем наспех склеили. Подслеповатая Ягге, не замечая, что внука рядом уже нет, скрылась за поворотом. Ее ворчание постепенно затихало вдали.

– Ну, что там было? Рассказывай! – нетерпеливо спросил Ванька.

Ягун отвернулся. Его оттопыренные уши налились насыщенным малиновым цветом. Тане даже почудилось, что от них разливается тепло.

– А ну вас... ничего, – пробурчал он.

– Как ничего?

– А так, ничего... Переливали из пустого в порожнее. Духа, мол, того никак не могут поймать. А все из-за дурацкого осколка, который я взял на Исчезающем Этаже. Целый час ругались. И Поклеп, и Медузия, и Сарданагал... Бабуся меня защищала, да только ведь это уже не в первый раз. Вот она и рассердилась, что к ней не прислушались. Припомнили всякие старые грешки и решили, что за меня надо браться всерьез, пока я не угодил за Жуткие Ворота... Сарданапал так и сказал: мол, мы наказываем тебя в твоих же интересах. Это ж надо такое ляпнуть, а ещё академик!

– И что, как наказали? Отправили собирать жуков-вонючек? Или сплетать из дождевых червей десятиметровый канат? – предположила Таня, припоминая самые распространенные дисциплинарные меры.

Голос Ягуна подозрительно дрогнул, но тотчас он взял себя в руки и небрежно уронил:

– Ерунда... Меня запулили в «темные» маги и отняли серебряный рупор. Короче говоря, я больше не белый маг и не комментатор. Я больше никто. Вот.

Таня оцепенела. Она понимала, что надо что-то сказать, как-то утешить, а она растеряла вдруг все слова. За что такое суровое наказание? Неужели улизнувший дух представляет для Тибидохса такую серьезную угрозу? А если да, то кто просил Поклепа вообще брать его на урок? Он что, другой кувшин не мог найти?

Двери кабинета Сарданапала распахнулись, и оттуда, насвистывая модный мотивчик «Семь упыриц и белый барашек», вышел профессор Клопп. Он светился от самодовольства. Желтая редька его лица расцвела розовым яблоневым цветом, создавая немыслимый природный парадокс. Должно быть, уважаемый ученый Зигмунд Клопп уже видел себя в кресле академика.

Проходя мимо, Клопп остановился и ободряюще похлопал Баб-Ягуна по щеке.

– О, мой миль малщик! Я от всей душа поздравлять вас с переводом на мой чудный отделений! Ви не пожалеть! А ви, малютка Гроттер? Почему ви ещё не с нами? Темный магия давно по вас плакаль!

Профессор Зигмунд Клопп расцвел улыбкой и направился к лестнице, напевая: «Три красный искра! Три красный искра! Их либе дих!»

Глава 6
БЕССМЕРТНИК КОЩЕЕВ И НОЧНЫЕ ПРОГУЛКИ ПРИ ПОЛНОЙ ЛУНЕ

Два дня спустя, уже под утро, Тибидохс был потревожен грохотом: кто-то изо всех сил барабанил в главные ворота. Сторожевой циклоп Пельменник привстал на своем дощатом ложе, устланном овечьи ми шкурами, и замотал котлообразной башкой. Он привык, что перед тем, как кто-то стучит в ворота, обычно гремит зудильник, сообщая, что сработало заклинание перехода. Теперь же зудильник помалкивал. Заклинание перехода тоже явно не было произнесено – грохот же не прекращался, а становился все настойчивее. Казалось, массивные ворота вот-вот сорвут с петель.

Нашарив в углу секиру, Пельменник деловито потрогал заскорузлым пальцем острие и, бурча под нос слова песни «Наша служба и опасна, и трудна...», широко распространившейся у магов с подачи лопухоидов, затопал к сотрясающимся воротам.

– Ну! Кого это там принесло? – рявкнул циклоп.

– Откроешь – узнаешь! Шевелись, лентяй! – потребовали с той стороны.

– Сейчас открою! Только ты об этом пожалеешь! – пообещал Пельменник и навалился на колесо, приводившее в действие подъемный механизм.

В приоткрывшиеся ворота решительно протиснулась худощавая фигура в темном плаще. Циклоп отпустил колесо, схватил секиру и ринулся было к ней, но не успел он сделать и трех шагов, как прозвучало короткое, точно рубленое заклинание, Полыхнула двойная красная вспышка.

Пельменника подбросило и, перекувырнув в воздухе, зашвырнуло в ров. Лягушки отозвались на это бесцеремонное вторжение возмущенным кваканье Следом за циклопом в воздухе просвистела секир, Пельменник попытался выбраться, но стенки рва были слишком скользкими. Тогда он уселся на дно кипя от злости, уставился на лягушек. Его единственный глаз вращался по орбите и закатывался. Для всех, кто знал Пельменника, это был верный сигнал, что надо спасаться. Однако лягушкам было хоть бы хны. Они лишь таращились на него из воды и квакали словно приглашая остальных поглазеть на дурака.

Тем временем незнакомец в плаще уже двигался навстречу профессору Клоппу, выскочившему и своей комнаты в небесно-полосатой пижаме с желть ми сердечками. Такой нелепой пижамы не было даже у самого доброго депутата дяди Германа, уже сем лет собиравшего коллекцию пижам.

– Кто ви ест такой? А ну стояль, пока я не стрляль! Руки хох! То есть хенде вверх! – крикнул Клопт вскидывая руку с перстнем.

Неизвестный досадливо отмахнулся и потря перед носом у Клоппа синенькой корочкой с оттиснутой на ней заплесневелой черепушкой.

«Магщество – Продрыглых Магций. Ревизор-консультант Бессмертник Кощеев», – значилось в корочке.

Пока профессор Клопп изучал корочку, новоприбывший маг распахнул плащ и откинул капюшон.

Блеснули стильные серебристые латы от Пако Гробани и рукоять двуручного меча. Лицо у мага было маленькое, ссохшееся, точно череп, обтянутый кожей, с небольшими плутоватыми глазками.

Наконец поняв, кто перед ним, профессор Клопп радостно потер шершавые ладошки.

– О, мы же знаком раньше! Мы виделься на конференции по защите прав троллей и вампиров! Я ожидаль вас ещё вчера! Пойдемте в мой кабинет! Я буду вам все подробно доносиль! – обрадованно воскликнул он и, приседая от нетерпения, засеменил впереди, показывая дорогу.

За лесом, пробиваясь сквозь пахнущий йодом туман, уже разгорался рассвет. Однако ночь ещё не спешила сдавать своих позиций.

Старикашка в серебристых латах и профессор Клопп в пижаме с сердечками были не единственными, кто бродил сегодня по сумрачным коридорам Тибидохса. Существовали и другие...

* * *

– Эй, малютка без родинки, как у тебя с нервами? Ты ведь не поднимешь визг? Я пришел, и, между прочим, не один! – озабоченно зашептал кто-то.

Таня, спавшая на животе, открыла глаза и приподнялась на локтях. В сиреневой дымке рядом с её кроватью плавал поручик Ржевский, смахивавший на тучку, слегка тронувшуюся умом. Рядом из-за раздувавшихся Черных Штор деликатно выглядывала Недолеченная Дама.

– Я дико извиняюсь... У меня такая мигрень. Не найдется таблетки аспирина или хотя бы пузырька с ядом? Я жутко мучаюсь, – певуче сказала она.

– Все она врет! Не давай ей яду! Все равно она его не выпьет. Она в прошлый раз нас подслушивала и теперь вот собралась за шкатулкой Древнира! Даже Ужасу пригрозила наябедничать, если я пойду без нее! – отмахнулся поручик.

Недолеченная Дама порозовела от негодования.

– Жан, ну зачем же так? Я же просила вас сохранить все в тайне! Я же умоляла! – поджимая губы сказала она.

Поручик зевнул.

– Ну, так что, идем? – предложил он. – Безглазый Ужас уже трясет в подвале своими ржавыми по гремушечками. В такие часы даже самые жуткие при зраки становятся сентиментальными. Они роняют слезы, холодные и липкие, как вчерашний бульон. Путь открыт.

Таня покосилась на соседнюю кровать, на которой уже безо всякого «Пундуса-храпундуса» посапывала Гробыня, и задумалась. Еще вчера она отказалась бы от этой авантюры, но теперь, когда в лабиринтах Тибидохса таился неуловимый дух, а Баб-Ягун был переведен в темные маги, терять было, в общем-то, нечего.

Таня быстро оделась и выскользнула в общую гостиную. Призраки плыли чуть впереди, показывая дорогу, которая и без того была известна. Но неожиданно, к удивлению Тани, Ржевский свернул в боковой коридор, явно выводящий в Зал Двух Стихий.

– Эй, мы куда? Ты же говорил, это на чердаке Большой Башни? – не поняла Таня.

– Угу! Но лучше, если мы проберемся наверх лестницей атлантов, а потом уже по галерее перейдем на Главную Лестницу! Поверь мне, старому пройдохе, так будет дальновиднее! – загадочно зашептал Ржевский.

Таня пожала плечами.

– Как хочешь. Но, по-моему, делать такой крюк глупо, – сказала она.

– Уж я-то знаю все уловки Поклепа! Он расставил кучу заклинаний между жилым этажом и чердаком! Но только в самом начале. Дальше все чисто. А раз так, нам придется поискать обходные коридорчики.

Ржевский, увлеченный, новой для него ролью начальника экспедиции, воинственно гремел кинжалом, одолженным у уважавшего традиции горского привидения. Кинжал был просто поразительных размеров. Единственный его недостаток состоял в том, что он не вынимался из ножен.

Морщась от всякого звука, Недолеченная Дама томно скользила в полуметре над полом. Если на пути попадалась стена, Дама по рассеянности не заме чала её и проходила насквозь.

Они уже миновали Зал Двух Стихий, разделенный чертой огня, когда у лестницы атлантов Дама вскинула вверх прозрачную руку. Таня замерла.

– Чего ты?

– Тш-ш! Ты что, оглохла? Там кто-то есть! Таня отчетливо различила доносившиеся сверху глухие звуки. На мраморной лестнице определенно что-то происходило. Ближайший к ним атлант, державший свод, отворачивался, делая вид, что лично он ничего не слышит. Однако его каменное лицо при этом было подозрительно честным.

– Подожди тут! Мы выясним, в чем там. дело, вернемся! – прошептал поручик и бесшумно улетучился вслед за Дамой.

Опасаясь попасться на глаза Поклепу или кому-то из преподавателей, Таня нырнула под лестницу Лестница лежала на плечах ещё у двух могучих атлантов, но эти, уже явно не притворяясь, спали стоя. У одного из них в раковине уха ухал филин.

Уверенная, что, когда будет необходимо, призраки все равно её отыщут, Таня пошла вглубь, держась стены. Округлый зал здесь переходил в узкий коридор, который держали возведенные с равным интервалом арки. Потолок между арками был витражным, со сложным узором. Снаружи сквозь цветные стекла пробивался размытый лунный свет. На полу плясали причудливые отсветы.

Чем дальше, тем ниже и уже становился коридор. Вскоре Таня могла пробираться по нему, только пригнувшись, а потом даже на четвереньках, задевая макушкой арки. Еще немного – и ей придется лезть вперед по-пластунски. Это открытие девочку не вдохновило.

– Ничего себе коридорчик! Интересно, для кого он вообще построен? Для карликов и лилипутов? Полезу-ка я обратно, а то застряну! – проворчала она.

Собираясь так и поступить, Таня стала искать площадку пошире, чтобы развернуться. Такая площадка обнаружилась за одной из арок. Малютка Гроттер стала поворачиваться и... почти уткнулась носом в низкую дубовую дверь.

За дверью кто-то разговаривал. Таня невольно прислушалась.

– Дай мне рубанок!

– На!.. – что-то просвистело в воздухе.

– Эй, Ошурка, ты чего рубанками швыряешься? Сдурел?

– Я сдурел? Я? Да как ты можешь работать после того, как с нами так поступили?.. Нет, ты подумай: её даже не предупредили! Девчонка не расплатилась с нами как положено!.. Не дала ни трех прутьев от веника, ни даже нитки от скатерти-самобранки! – возмущенно пропищал кто-то.

Заинтересовавшись, Таня приблизила глаз к замочной скважине. Гробыня назвала бы это «запуститъ глазенапа». В скважину она увидела тесную комнатку с несколькими верстаками. На стенах, на полках, на полу и вообще везде, где возможно, лежали и висели инструменты – зубила, пилы разных размеров, ручные дрели, плоскогубцы, гаечные ключи лобзики и напильники.

У крайнего верстака ссорились двое домовых. С одного из них – красноносого, задиристого, с растрепанной, будто выщипанной бородой – даже слетела шапка.

– Ничего, ей же хуже! Пускай все идет как идет! Мы-то никому не сказали, что веревка почти что лопнула, – хихикнул он.

– Ну и злой же ты, Ошурка! Ты же сам её подшивал! Два вечера старался! – примирительно сказал другой домовой.

– Подшивал – да, но это уже совсем не то, что вначале... К тому же я использовал дратву для сапогов-скороходов, а это совсем не то, что нитки для волшебных веревок...

Красноносый Ошурка достал кисет с махоркой и примирительно протянул приятелю. Домовые закурили.

– Тут вчерасъ лешак заглядывал... Болтал, огонь теперь каждую ночь вспыхивает и горит до рассвета... Ихние, лесные, туда уж и близко не суются. Водяные тоже из пруда носа не кажут... Раньше задирались, горло драли, а теперь тихо сидят. А тут ещё несуразица всякая началась. Вон, глянь, как керосинка горит? Разве она раньше так полыхала? А в кузне что? Гвоздя нельзя толкового выковать. Только прут раскалишь, как он уже раз – остыл, – сказал Ошурка.

– Магам-то пока не говорили?

– Не-а, наши им никогда ничего не скажут. Маги от нас нос воротят. Мы для них нежить, а кем бы они были без нас? Лопухоидами!

– А Тибидохс им кто строил? Сами они небось даже замка никогда не врезали... – поддержал его приятель.

Больше домовые ни о чем не говорили. Перекурив, они вновь взялись за рубанки. По доскам улитками поползли душистые завитки стружки. Стараясь не привлечь к себе внимания, Таня осторожно выбралась из тесного коридора и вскоре вновь была у лестницы.

«Ну и свинья же я неблагодарная! Я ведь правда им ничего не дала. Даже спасибо не сказала!» – подумала она.

Послышалось деликатное покашливание, и перед ней возникла Недолеченная Дама. За её плечом маячил Ржевский.

– Знаешь, что там за шум был? Атланты устроили одному своему темную, Не хотел держать потолок. Исхитрился так, что вся тяжесть падала на соседей. Вот они его и поучили, – хмыкнул поручик.

Происходящее привело призрака в хорошее расположение духа, и он стал рассказывать какую-то запутанную историю о карточном шулере. Якобы шулер плохо пометил колоду, был заподозрен, и за ним долго гонялись, чтобы приложить бронзовым подсвечником. В результате подсвечником так и не приложили, но засветили по уху гипсовым бюстиком Овидия. Внезапно Таня осознала, что история имеет явно автобиографические подробности. Хотя поручик и повествовал о шулере в третьем лице, он то и дело сбивался на "я" и начинал жаловаться на превратности судьбы.

– Ну так что? Мы идем или мне тоже погоняться за тобой с подсвечником? – нетерпеливо спросила Таня.

Ржевский обиженно повернулся к ней своей утыканной ножами спиной и горделивым лебедем поплыл над лестнице". Четверть часа спустя они были уже на чердаке. Ноги у Тани гудели от множества высоких ступеней. В глазах продолжали мелькать огни сотен факелов.

Чердак Большой Башни был довольно живописен. Полукруглый, с деревянными лесами, поднимавшимися вдоль стен до самой крыши, лежавшей на дубовых опорах. Окна-бойницы выходили на широкий карниз, опоясывавший Башню.

Недолеченная Дама немедленно заныла, что ужасно боится высоты.

– Вот увидите, я разобьюсь! Разобьюсь вдребезги! У меня кошмарное предчувствие! – причитала она.

– Да, но ты же... э-э... того... – осторожно начала Таня.

– Точно, я уже умерла, на что ты сумела намекнуть с такой умиляющей чуткостью. Однако нечего мне об этом постоянно напоминать! Какая дикая, шокирующая бестактность! – рассердилась Дама, с атакующим укором поправляя шляпку с завядшими розочками.

Таня покраснела, Она поняла, что ляпнула нечто совсем несуразное, в духе Баб-Ягуна. От неловкости её спас поручик Ржевский, который был уже на карнизе и размахивал руками, приглашая следовать за собой. Девочка осторожно протиснулась через бойницу и заглянула вниз. Землю сейчас было не видно: все утопало в тумане. Даже луна казалась отсюда желтым пятном яичницы, расплывшимся на шкворчащей сковороде.

Лопатками прижимаясь к холодным камням Башни, Таня стала пробираться по узкому карнизу.

«Интересно, Ойойойс гимякис брякис сработает, если я шлепнусь с такой высоты?» – размышляла Таня, собираясь с духом, чтобы выйти на открытую площадку, где яростно гудел ветер.

Шаг. Ветер толкнул её в плечо и попытался сорвать с карниза.

«Нет, вопрос, конечно, интересный, но лучше я не буду пока на него отвечать», – подумала Таня и сделала ещё шаг.

Девочка сама себе не поверила, когда пальцы её наконец вцепились в край выбитой молниями трещины, из которой уже нетерпеливо выглядывал поручик Ржевский.

– А шкатулочка-то здесь! А вот то самое место, где меня дрыгусом шуганули! – радостно сообщил он, зависая над одним из камней. В следующий миг его с громким чавканьем втянуло в плиты, словно кто-то на миг включил магический пылесос.

– Его убили! Еще один заговор против нас, беспомощных привидений! – потрясая бледными кулаками, возопила Недолеченная Дама.

Внезапно она осеклась и замерцала. Сквозь стену, фосфоресцируя, протиснулся только что исчезнувший призрак.

– Извиняюсь! Кто бы мог предположить, что здесь поставят ещё одно заклинание? Без мерзкого коварства мерзейшего мерзавца и подлого подлеца Поклепа здесь точно не обошлось! – заявил он.

Продолжая стоять у трещины, Таня огляделась. Красноватых и зеленоватых потрескивающих завес, обычно сопровождавших любое защитное заклинание, как будто не было заметно. Не слишком доверяя себе, она выпустила зеленую сигнальную искру, но та пролетела всю каморку, ни разу не мигнув и не изменив цвета. Значит, других заклинаний, кроме того, на которое нарвался Ржевский, и правда не было.

– Ну, чего же ты? Открывай скорее! В похожей шкатулке я когда-то хранила любовные письма! Уверена, что и Древнир поступал так же! – поторопила Таню Недолеченная Дама.

Сизым дымком она давно вилась вокруг шкатулки и явно была недовольна тем, что ей не удается просочиться внутрь.

– Любовные письма? Не думаю, что Древнир когда-то влюблялся. Про него говорят, что он был старый сухарь, – усомнилась Таня.

Дама тонко улыбнулась.

– Все влюбляются. Поверь мне. Я-то знаю, – сказала она с непонятной уверенностью.

Подумав, что Верка Попугаева не одинока в своем стремлении подозревать всюду любовные записки, Таня приблизилась к шкатулке. Шкатулка была с виду самая обычная – деревянная, без резных узоров на крышке и даже без замка. Никакой магией тут явно не пахло. Таня протянула руку и... она сама не поняла, что произошло. Внезапно ей показалось, что она стоит на месте, а Башня уплывает куда-то с короткими пароходными гудками, К тому же со стороны океана почему-то стал доноситься резкий крик чаек.

А потом Таня вдруг сообразила, что все это ей померещилось. Она лежала щекой на полу, а над ней витали поручик Ржевский и Недолеченная Дама.

– Напрасно ты это... Не надо было называть Древнира старым сухарем! – укоризненно сказала Дама. Ржевский поморщился.

– При чем тут Древнир! Все дело в её кольце. Уверен, ему приходилось выбрасывать красные искры. Сними его и попробуй ещё раз, – посоветовал поручик.

Таня села на каменных плитах. Башня больше не уплывала, и пол не уходил из-под ног. Шкатулка Древнира продолжала стоять на прежнем месте.

«Она приняла меня за темную... И не только она. Профессор Клопп тоже считает меня темной. И Зубодериха», – подумала Таня.

Она сняла с пальца кольцо Феофила Гроттера и опасливо приблизилась к шкатулке. Дотрагиваться до неё во второй раз ей хотелось ещё меньше, чем пробовать двумя мокрыми пальцами, сколько вольт в розетке.

– Шкатулка, я не темная. Я... я сама не знаю, какая я. Но темной мне ужасно не хочется быть! – сбивчиво сказала она.