Текст книги "Бу Великий и Ужасный (СИ)"

Автор книги: Дино Динаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Динаев Дино
Бу Великий и Ужасный

DиноDинаев

БУ ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ.

Роман

Не становись тем,

кого из тебя делают.

Меня, оберштурмбанфюрера СС Отто Краузе, убили 1 мая 1945 года.

Печальное для меня событие имело место 1 мая, когда вместе с весной в Берлин пришли коммунисты. Люблю в это время года гулять по Большому Тиргартену. Нежно зеленые барочные клумбы, знаменитые лимонные деревца, "золотая эльза". Все это пошло коту под хвост, когда 1 мая 45-го года иваны зажали на Розенштрассе 12-й взвод гауптманна Эльзера. Да и черт бы с ним, если бы вместе с ним не влип в оказию я сам.

Я бы успел удрать в Потсдам, если бы не потратил часть времени на переодевание и уничтожение аусвайса, в результате чего на свет вместо штурмбанфюрера с 20-ти летним стажем в РСХА появился бы простой гренадер, а то и матрос.

Теперь я сидел на полу в жидовской богадельне, ощущая, как содрогаются стены от ползущих по Розенштрассе "Сталиных".

(Прим. автора. Имеются в виду тяжелые танки ИС-2).

Эльзер повернул ко мне чумазое лицо, лишь во рту белели крупные лошадиные зубы.

–Шайзе-вопрос, Отто!– ухмыльнулся он.– Сейчас подгонят пушки на прямую наводку, и встретимся на небесах! Тебя не напрягает, что отсюда же туда отправились и жиды?

В этот момент мне нестерпимо захотелось пристрелить этого педика (педиков я всегда расстреливал с особым удовольствием, фюрер бы меня понял).

За меня это сделали советы.

По моим расчетам подкравшийся Иван сидел сбоку под самым окном. Когда Эльзер недопустимо высунулся – Ваньюшка снес ему полчерепа. Да так неудачно, мозги заляпали меня с ног до головы.

Я прикинулся мертвым. Во всяком случае, когда варвары ворвались в богадельню и стали добивать дойче зольдат, меня не прирезали в первую же минуту вместе с остальными.

Нельзя ничему радоваться заранее. Я бы не выдал себя, долежал до ночи и сбежал в Потсдам, если бы кто-то со всей дури не засадил мне штыком в ногу. Громким ором я выдал себя. С меня тотчас стащили труп Эльзера, который едва не сослужил мне добрую службу, и я увидел над собой совсем уж дикого Ивана, желтолицего и узкоглазого как япошка.

Я как водится, закричал, что Гитлеру, собственно, капут. Я знал, что фюрера уже нет, и он не мог на меня обидеться (или расстрелять). Сам видел, как его грохнули, мы еще с коллегами из отдела помечтали, что неплохо бы Еве вдуть, но ее тоже грохнули.

Варвар, не реагируя на призывы к миру и милосердию, замахивался винтовкой со штыком, с которого уже капала моя собственная кровь.

Не отрывая взгляда от его кошачьих глаз, я потянул за ремень шмайсер.

Так собственно мы и умерли оба одновременно. Он с десятком пуль в пузе, я со штыком в груди!

В первый раз я очнулся в госпитале. Скорее всего, в Потсдаме, так как берлинский разбомбили еще в апреле.

Я лежал в стеклянном гробу (вообще-то дурная примета) с пучком проводов, подсоединенным к различным частям моего тела, включая самую дорогую. Я имею в виду голову, а вы что подумали.

– У тебя золотая голова, Отто!– неоднократно признавал обер-фюрер Мольтке.– Жалко, что досталась такому ослу!

Впрочем, отношения к делу это не имеет.

За стеклянными стенами гроба болтались две искаженные головы, вытянутые как дыни. Такую же уродскую башку мне приходилось видывать у одного шведа (потом его тоже расстреляли).

Увидев, что больной пришел в себя, крышку подняли, и головы обрели нормальные размеры. Сестра милосердия была старой, и скорее всего, впала в маразм, потому что влезла вперед офицера.

–Очнулся! Вы как себя чувствуете?

–Пошла в задницу, карга старая!– сказал я.

–Посттравматический синдром,– понимающе кивнул доктор.

–Вас еще не расстреляли? Говорят, советы расстреливают всех арийцев!– сообщил я.

Мой собственный голос мне не понравился. Точнее будет сказано, я его не узнал.

–Заговаривается,– опять встряла старуха, и я спросил, где мой табельный "Вальтер".

–Вальтер? Это ваш родственник?– не понял док, и я посмотрел на него, как на идиота.

Я сказал, что возможно. Они тут в Потсдаме все поглупели от бомбежек.

–Вы помните, как вас зовут?– задал новый вопрос док.

–Что за дурацкий вопрос? Конечно, помню!– выпалил я.– Где моя форма и оружие?

–Назовите ваше имя!

Я не назвал не от того, что не помнил. В этот момент взгляд мой упал на портрет на стене.

–Это кто?– не понял я.

Они оба обернулись, потом вернулись ко мне.

–Это Путин!

–А где фюрер?

Они снова многозначительно переглянулись.

–Вы помните, что с вами произошло?

Уже чуя подвох, я не стал говорить, что меня подстрелил желтоглазый Ванюшка.

–Вас зовут Семен Алексеевич Гадалин, вы сильно пострадали при задержании. Только этим я объясняю возникшую амнезию.

Меня словно со всего маху ударил в поддых унтерфюрер Клоп, здоровый, собака, на сосисках отъел харю.

Безуспешно пытаясь вздохнуть, я полетел во вращающуюся тьму.

Второй раз я очнулся в тюрьме.

Когда подтвердилось, что Бу убит, мне заменили следователя.

До этого моим делом занимался Моршанский, занятный тип. Мне он живо напомнил обер-штандартенфюрера Мольтке, ту еще баварскую свинью.

В бытность его комендантом концлагеря, стало известно о случае воровства одного из старших по бараку. Жидовский бы обрезанный хрен с ним, если бы он тырил у зэков, но у него хватило ума умыкнуть кило золотых коронок с центрального склада. Вместо того чтобы расстрелять подлеца, Мольтке, этот осел, позорящий наше доблестное гестапо, вызвал к себе весь дежурный взвод, человек 30, и начал на всех скопом орать, какой он страшный, и что он со всеми сделает. Ничего, естественно он с ними не делал. 29 сотрудников, которые были совершенно не при делах, страшно обижались. Единственный виновный тоже делал вид, что обижен. У Мольтке делалось давление. На этом все закачивались.

Старшие по баракам при встрече говорили:

–Крут лагер-фюрер!

Все были довольны. При таком олухе можно было воровать по-черному, даже стул из-под него упри, возьмет за грудки старика-добровольца из фольксдойче, но никак не вора. Когда он ушел на повышение, в Берлин, все ужасно расстраивались.

Новому следователю лет 40, роста ниже среднего, короткая стрижка. Когда конвой доставил меня в кабинет, я должен был ужаснуться царящему там порядку. Ничего лишнего. Даже второй стакан от графина убран. Стопка чистых листов на столе без единой пылинки.

Если бы следак не был жидом, то я подумал, что угодил к нашим в гестапо.

Мужчина достал стерильный футляр из кармана пиджака и аккуратно водрузил на крохотный нос очки в тончайшей оправе, со стеклами, протертыми до состояния полной невидимости.

От него так и разило опасностью. Страшнее мог быть только желтолицый русский варвар с гранатой.

–Следователь следственного комитета Российской федерации полковник юстиции Петр Исаакович Кручина, – представился он. – С этого момента ваше дело поручено вести мне. Должен сообщить неприятное для вас известие. Согласно материалам следствия господин Бу убит, и статья, вменяемая вам в обвинение, гражданин Гадалин, переквалифицирована на более тяжкую. Замена следователя вызвана именно этой причиной. Вопросы есть? Нет? Тогда у меня к вам два вопроса. Всего два. Перед тем, как ответить, рекомендую хорошенько подумать. Вопрос первый: признаете ли вы себя виновным в совершении убийства? Вопрос второй: вы были задержаны во дворе дома по адресу Столичный проспект,57. При вас обнаружена огромная сумма наличных денег, как в рублях, так и в валюте. Свидетели утверждают, что ваша машина простояла не менее получаса. За это время вы вполне могли опередить план "Перехват" и выскочить из города. Вы кого-то ждали? Кто был вашим сообщником? Советую вам не молчать. Вам понятны мои вопросы?

–Кто такой Бу?– спросил я.

Глава 1.

-Бу Капелло, 60 лет, топ-менеджер мирового уровня, гражданин Швеции, бакалавр Стокгольмского университета, выпускник Гарварда. Представитель высшего менеджмента Альянса. Работал в США, Швеции и теперь в России. Специалист по развивающимся рынкам. Миллионер. Вы все-таки можете мне объяснить, зачем вы его убили?

–Не люблю шведов!– признался я.– Я одного у нас в гестапо лично расстрелял.

Ни один мускул не дрогнул на лице Петра Исааковича.

–Не стоит пытаться симулировать сумасшествие, гражданин Гадалин. Со мной этот фокус не пройдет, как вас там, штурмфюрер?

–Верю,– серьезно произнес я.– Только мое звание оберштурмбанфюрер. Мне его присвоили месяц назад, в апреле.

–Сейчас август!

–Я имею в виду, апрель 45-го.

–Нам совершенно не обязательно вспоминать такую старину, гражданин Гадалин. Расскажите, с чего началось ваше знакомство с Бу.

Я совсем был уж готов признать, что ни шиша не помню из жизни несчастного, стало быть, даже жизнь не сумею выторговать. Как вдруг в памяти ожила картинка.

Порт. Визгливые крики чаек.

Авария. Взвинченные люди, которых становится все больше.

Перед кучей-малой двое. Молодая девушка с огромной задницей и я в кепке, с зеленой папкой под мышкой и наушниками в ушах.

-Французы приехали! – сказала Эльвира.

Непонятно, почему она выразилось о Мартине Бромме во множественном числе. Может быть, из-за того, что он прибыл как всегда в сопровождении двух переводчиц.

Раньше Мартина сопровождала одна переводчица, но потом он увидел двоих у Киширо Раи и взбеленился. Ему было невдомек, что для перевода с японского и двоих толмачей недостаточно.

Мне один специалист откровенно признался, что выучить японский, не живя в Японии, невозможно. Одно и то же слово в одной и той же транскрипции, при одном и том же произношении, но, будучи проставленным в другой текст может обозначать как корпорацию Альянс, так и пришествие дьявола в Россию. Хотя, по большому счету, Альянс и пришествие вылилось для России в одно и то же.

Знаменательная встреча двух шишек по Альянсу происходит на фоне лозунга, которым наскоро прикрыли трещину в стене склада на 6-м пирсе. "Альянс-живи правильно". Как-будто до этого мы жили неправильно, и детей не так делали, и тем же япошкам воткнули в 45-м тоже как то не так.

Прямо под лозунгом торчал въехавший в стену погрузчик. С поломанного рога свалился контейнер, слава богу, не большой, на полтонны всего. Крышка полуоткрыта, в щели торчит упаковка, целлофан, бумага, и бок крашенного синюшной краской силового агрегата.

Перед погрузчиком сошлись, словно два борца боев без правил представитель французского "Аппарта" Мартин Бромм и Киширо Раи из токийского отделения Марай. Хоть они номинально и являются представителями одного и того же "Альянса", но как водится, ненавидят друг друга лютой ненавистью. Свиту дополняют 4 переводчицы, страшные как смерть и толстые как на подбор, не легче центнера каждая.

Меня сопровождает Эльвира Морозова, наша новая сотрудница.

–Под твою ответственность, Сэм! Чтоб докеры не изнасиловали! – строго настрого предупредил Годзинский, начальник бюро.

Докеры у нас смирные. Были. После прихода Альянса в порт стали принимать всякий сброд. Случались, попадали в порт и зэки. О том, как они людей в карты проигрывали, ходили слухи с ужасающими подробностями.

По существу докеры порта разбились на две большие группы. До Альянса и после. Те, что до Альянса, подчинялись Радику Булатову. Дисциплина там железная. Эти скорее убьют, чем изнасилуют, особенно, если вы застанете, как они воруют.

Вторая группа состоит из новеньких, включает в себя условно освобожденных зеков и иностранцев из стран Ближнего зарубежья, которые из русского языка умеют только ругаться матом.

Один из таких гастарбайтеров и въехал в стену склад на 6-м пирсе. Изюминка заключается в том, что французы и японцы никак не могут определиться, кому принадлежит 6-й пирс. Из-за этого все время идет драка.

–Хочешь, научу тебя французскому языку? – спросил я у Эли. – Прибавляй ко всем словам артикль "ле" вот тебе и все познания. Ле скандаль!

Эльвира молодая девушка, страшная как смерть, глаза смотрят как зверьки из бойниц, но фигура обалденная, как у кинозвезды, попа от Джей Ло, от одного вида нормальный мужик в мгновение ока превращается в озабоченного гамадрила, и я без особого насилия над своей натурой взял ее под свое шефство.

Девушка рано потеряла отца. Он работал у нас в порту, экономистом в отделе, и скончался от инсульта в 50 лет. Я его не знал.

–Здорово! – к нам подкатил капитан Орехов из пожарной охраны. – Что опять территорию делят? Скорее бы уже нахватали и накушались!

–Чего так? Круто ты с нашими партнерами по Альянсу! – поддел я.

– При таких партнерах и врагов не надо!

Эля промолчала, только зыркала глазами из бойниц.

Как у всякого новенького порт вызывает у нее смесь восхищения и страха. Облизанные морем пирсы, иностранные корабли на рейде, пограничники, таможня, докеры, представители стивидорных компаний, арендаторы.

Я проработал в порту слишком долго, чтобы обращать внимания на человеческий муравейник. Как специалист, вижу слишком много номенклатуры и слишком слабый учет.

Воруют, как и везде. Особый отдел, который ненавидят все, кто имеет отношение к порту, работает в 3 смены. Недавно там начальник сменился, скажем так, по объективным причинам.

Сведения о новом начальнике скудные. Раньше служил в армии. Как и все бывшие армейцы прямолинеен, как строй на плацу. Взял он круто, и всех замов уволил. Я с ним не знаком, слава богу, знаю только фамилию. Фофанов. Но все называют его только по отчеству.

Я болен той же болячкой, какой заражено все местное население. Идиосинкразия на засланных казачков.

–Фамилия смешная Фофанов, – говорю.– Такую должен носить надутый хлыщ. Рожа гладкая, довольная.

–Я удивляюсь, о чем вы успеваете подумать, – бурчит Эля.

Не красиво говорить о молодой девушке бурчит. Но это реальность, данная нам в ощущении. Как это ни странно звучит, поговорить девушка не любит. Она изрекает короткими рубленными фразами. Любит говорить "ну".

–Хочешь, угадаю, что ты в детстве не любила с куклами играть! – говорю.

–Я с девчонками не любила водиться, – признается она. – Все детство с братом и его друзьями провела.

Понятно.

Орехов тем временем продолжал жаловаться на тяготы и лишения.

–Отхватят кусок порта, и давай его заборами железными огораживать.

Это нам знакомо. Заборы интервенты ставят добротные, в 4 метра в высоту, из рифленого свежеокрашенного металла.

Я сам с изумлением обнаружил по пути в 15-й корпус неожиданную преграду. Французы там ремонт своих дизелей "Макран" организовали. Так организовали бы, нехай с ними. Так они все заборами огородили, докеры в туалет не могу выйти. Они все поразбежались, французы 50 албанцев, говорят, привезли.

Живут те на территории порта, окна смотрят прямо на работу. Идиллия для рабов.

–Куда интересно Фофанов смотрит? – подумал я вслух.

–Это вы про что? – спросила Морозова.

Я занимаюсь 3-мя складами одновременно, и если бы я осмелился хоть на минуту задержать ремонт корабельного оборудования, меня бы в Марианской впадине утопили. А тут из-за одного сраного дизеля весь интеллектуальный цвет Европы и Азии собрался, а дизель где валялся, там и валяется.

Киширо Раи разражается тирадой, сопровождая ее оживленной мимикой и ручной пластикой. Толстая переводчица сонно что-то перевела.

–Интересно, что он сейчас сказал? – заинтересовалась Эля.

–Он сказал, что если ты лягушатник хренов, не очистишь немедля пирс, мы тебя порвем на британский флаг!

–Сэм, а ты что японский знаешь? Ой, извини. Ты не обижаешься, что я тебя на "ты" называю? Я могу по имени – отчеству, мне не трудно.

–Только попробуй, – говорю я. – Когда меня девушки начнут по имени – отчеству называть, сразу на пенсию уйду.

Тренькнул сотовый. Звонил Вини-пух. Так мы промежду себя Годзинского называем, начальника отдела. Он хоть и молод, но весь такой округлый, пузатый, а когда напьется еще и добрый.

–Убрали? – начальник был короток.

–Если бы, – вздохнул я.

–Ясно. Сейчас Шмаров подъедет на погрузчике, Покажешь, что и как.

Вскоре подъехал бригадир наших кладовщиков. Взъерошенный, нескладный, старый мужик с длинными волосами, похожий на бабу.

Используя местные идиоматические выражения, я заставил его подцепить контейнер и увезти.

Француз и японец переглянулись друг с другом, словно говоря:

–Ну вот, видите!

По материалам печати:

"Правительство должно рассмотреть вопрос об усилении мер по развитию портов в ключевых морских акваториях России, заявил премьер-министр РФ Дмитрий Анатольевич Лупетин на совещании по вопросу развития портов морского бассейна, сообщается на сайте Кремля. Совещание проходило с участием главы Минтранса Макса Гилроя и президента РЖД Анатоля Блана.

По его словам, морские порты занимают ведущее место по объему грузооборота, "и с каждым годом нагрузка на них лишь возрастает". "По оценкам экспертов, потребность в перевалке только грузов стран НАТО достигнет 150 млн тонн, это более чем в два раза превышает сегодняшние возможности", – сказал премьер, подчеркнув, что "уже сейчас терминалы работают, что называется, на пределе".

Премьер опасается, что "такие инфраструктурные ограничения сдерживают увеличение объемов транзитных грузоперевозок". "Транзит это наш хлеб", – констатировал глава правительства.– "Транзит и еще продажа нефти. Вот собственно и все!".

По его мнению, необходимо "не просто снять имеющиеся инфраструктурные ограничения, но и целиком ликвидировать. Премьер отметил, что портовая отрасль должна стать полностью прозрачной".

"Нужны четкие ориентиры на перспективу, увязанные с планами мировых мегакорпораций типа Альянса, успешно работающего в порту Алги", – сказал премьер. В связи с этим он предложил провести серию встреч и совещаний по вопросу расширения сотрудничества с мегакорпорациями в ключевых морских акваториях.

20 августа.

Не знаю, что ждал генеральный капитан порта Гендонов от пришествия иностранцев, кроме новых взяток в собственный бездонный карман, шитый лучшими парижскими Кутюрье, но французы и японцы первым делом привнесли в порт нескончаемые дрязги по поводу дележа территорий.

Бои местного значения развернулись по всей территории порта и шли на протяжении первого года пришествия Альянса повсеместно.

За 12 месяцев интенсивной работы на счета порта не поступило ни цента. Масс – медиа сбесились как сексуальный маньяк в темном переулке, неожиданно встретивший голую блондинку. Обещалось все. Новые технологии, нано роботы, стотонные погрузчики Аппарат и бесперебойная роботизированная цепочка разгрузки океанских лайнеров Марай.

Вместо этого на берег высадился разношерстный десант, с чрезвычайной силой напоминающий цыганский табор. Японцы в тонких белых комбинезонах похожие на санитаров в морге. Негры в отвислых джинсах с торчащими комками несвежих трусов. Арабы, вроде бы мусульмане, но жрущие свинину с треском за ушами. Французы, говорящие по-французски с чудовищным акцентом.

Нет, я лично готов простить незваным гостям их затрапезный вид, если бы не работа.

Подобно великому комбинатору, который заваливал шахматные партии, начиная со второго хода, чудо-спецы Альянса курочили оборудование в том месте, докуда доставали их загребущие руки. Я молчал, но вы бы знали, чего это мне стоило. Создавалось устойчивое впечатление, что все эти гастарбайтеры из Европы совсем недавно отряхивали от бананов пальмы, от этого, безусловно, высокоинтеллектуального труда их оторвали, высморкали, надели комбинезоны с эмблемой Альянса и направили в Россию. Должно быть, считали нас недостойными и этого.

Ломали иностранцы знатно. Наши инженеры за головы хвастались, когда видели оптические датчики, разбитые ударами кувалды, процессоры, залитые мазутом или перееханную погрузчиком кабельную разводку. Такого безобразия не наблюдалось с самого запуска порта в 68 году.

Самое любимое слово иностранного спеца "заглушка". Очень скоро в порту выросли могильники импортного оборудования, которое они так и не осилили запустить. Все "заглушалось" и пускалось по обходному варианту.

Докеры Радика Булатова тырили грузы с грузовозов и контейнера с океанских контейнеровозов, пренебрежительно оглядываясь на возвышающиеся леса, так и не заработавшего оборудования. С этого оборудования даже нечего было украсть. Радик признавал, что украсть можно, но продать невозможно. Все новейшие технологии Альянса устарели еще в прошлом веке и товарной ценности не представляли даже для воров.

Одновременно на всей территории между французами и японцами велись бои местного значения за каждый свободный закуток, за каждый склад. Для аборигенов составлялись километровые директивы с указаниями, куда они не могут ступить на территории своего порта. Единственно, на что они не сподобились, это на вывешивание национальных флагов. Японский красный круг неплохо бы смотрелся на складе ГСМ, при условии, если бы пограничники не приняли его за учебную мишень и не открыли огонь зажигательными пулями.

Нас с пугающей периодичностью заставляли расписываться за инструкции типа:

1.Заказы Альянса обслуживаются в 1 очередь. Российские по мере возможности.

2. Склады обслуживают Альянс с понедельника по воскресенье в 3 смены. Российские только во вторник.

Докеры приписали "с 8.30 до 8.35".

Зарплата упала. Народ побег.

–Куды бечь? – вопрос Годзинского стал на время актуальным.

Мне бечь было лень, да и хотелось посмотреть, каким грандиозным швахом все это закончится. Судя по косвенным данным, до этого эпохального события оставалось совсем недолго.

Генерального капитана порта господина Гендонова было по– своему жаль. До того, как японцы с французами взяли порт, лакомый кусок отхватили, как водится москвичи. До сих пор удивляюсь, как можно столько жрать. Но тут столичных штучек неумеренные аппетиты подвели. Кусок оказался слишком жирным даже для них.

Поначалу все шло по накатанному сценарию. Старый генеральный, которым всем казался незыблемым как Баальбекская платформа, сгинул в одночасье, когда ему сделали предложение, от которого отказываться не положено.

Мэр, который неплохо в свое время поживился от порта, наличие подобных предложений на свете не понял, в результате чего остался, но не надолго. Был зарезан двумя обколотыми Даунами, когда шел в санаторий залечивать очередной триппер, полученный от студенток местного универа, где он по – совместительству числился ректором.

Тогда и возник новый генеральный капитан порта Гендонов. Меня он поразил бесцветными словно вареными глазами и полной апатией. Допускаю, что мы стали испытателями нового клона типа "Москвич" с пометкой "использовать только на периферии".

Поначалу москвичи водили хороводы по порту, вникая в нужды трудового народа, качая головой над куцыми расчетными листами и обещая повысить зарплату в разы. Кончилось тем, что зарплата еще больше упала, а пришлые разворовали остатки и довели порт до банкротства. Гендонов показал себя профессионалом, за ним тянулся длинный шлейф разоренных комбинатов, заводов и портов по всей России. Весьма ценный кадр.

Сценарий шел к своему логическому завершению, когда на горизонте возник Альянс. Активы издыхающего порта решили впарить ля Шер Франсе амиго, для чего на ходу перекроили планы.

На этом этапе мне стало Гендонова по-настоящему жаль. Мужик крутился между Москвой и Алгой, между женой и любовницей, а тут такой облом. Уже замаячила на горизонте свобода от дикарей и цивилизация Рублевского шоссе, а тут наметилось продолжение мытарства в буферной зоне, один на один с первобытными аборигенами, какими мы являемся в глазах настоящего московского клона.

С тоски он даже привез сына, устроив на среднюю начальственную должность 20-ти летнего парня. Но тут я ничего не скажу, не смею обижать убогих. Позже я расскажу о Гендонове – младшим, действительно больном человеке, с искореженной болезнью внешностью, уродом снаружи, внутренний мир этого квазимодо так и остался для меня загадкой.

Существует печальная тенденция, что дети богачей получаются неполноценными: алкашами, нариками, абсолютными эгоистами и гадами. Гендонова-младшего же коснулось реальное вырождение.

Гендонов – старший сдавал Альянсу землю порта пядь за пядью. О творимых иностранцами бесчинствах я уже говорил, но не для того, чтобы прослыть брюзгой, поворчать как все старперы, на самом деле я хочу, чтобы вы прониклись той атмосферой всеобщего паранормального действа, той затхлостью, что царит в умах, еще не успевшие слинять куда подальше "от этой земли".

Апофеозом момента стало убийство Шикако. Бу не был первым специалистом Альянса, кого укокошили на нашем гостеприимном берегу.

Шикако Минасури был подобно герою Гоголя Ноздреву личностью исторической, и подобно ему тоже часто попадал в истории.

Он стал первым японцем в Алге, который совершил ДТП. И не рядовое ДТП, а ДТП с переворотом, искореженной машиной, годной лишь на списание и всеобщим непониманием того факта, что Шикако при этом не угораздило никого не угробить.

Подробности аварии сразу засекретили, но слух все же просочился. Согласно ему Шикако решил продемонстрировать обеим своим переводчицам скоростные возможности нового джипа естественно японского. Хотя я лично не понимаю, как может быть джип японским.

Машину по-тихому списали, а Шикако продолжил куролесить. Как к нему не прилепилось прозвище Великий учитель, одному богу ведомо, ибо он обожал всех поучать. Он учил водителей водить погрузчик, хотя после ДТП руль ему никто не доверял.

Он до того достал советами нашего всегда спокойного как танк лоцмана, что то грозился забить ему живого краба в совсем уж не подобающее место.

Один раз его с трудом отбили у докеров, которых он учил премудростям по переноске грузов. Другой раз он заблудился в подвале. Когда его нашли спустя пару-тройку часов он таки не смог внятно объяснить, что его туда понесло.

За столом он ел все блюда одновременно. Не переносил суши в местном японском ресторане "Крошка – япошка". Все время фотографировал букашек на цветочках. В его андроиде их были тучи. Допускаю, что у него было гипертрофировано чувство цвета.

Шикако Минасури был по жизни шалопутом, волею больших боссов заброшенным с тесноты родных островов на Большую землю. Допускаю, что когда он увидел наши просторы, у него случилась клаустрофобия наоборот. Он пытался влезть во все тонкости нашей жизни, ел нашу еду, трахал аборигенок, учил жизни даже тех, кому уже было пора помирать, поступал по большей части бестолково, но только когда его убили, все поняли, что человек это был в сущности безвредный.

Об убийстве Шикако, как ни странно, сообщил Годзинский, он наш непосредственный начальник, и у нас в порту не принято, чтобы подчиненные узнавали какую-либо важную информацию от своих начальников. Наши начальники – не болтуны!

Как я уже упоминал, я слишком долго работаю, что бы передо мной не прошла целая плеяда руководителей. Кто погорел на воровстве, кого сожрало вышестоящее начальство, кто сам сбежал. Всех уж и не упомнить, единственное, что могу утверждать точно, никто не пошел на повышение. Не та это оказалось должность для удачного продолжения карьеры.

Сам я часто думаю, что бы было, если бы на заре своей деятельности я угодил в другое место с другими людьми. Стал бы я тем же самым премудрым пескарем из сказки, который все видит, все про всех знает и ни во что не вмешивается.

Все это от лукавого. Как сказал один бандит другому после удачного ограбления поезда:

–Дороги, которые мы выбираем, не главное в жизни. Главное то, что внутри нас заставляет выбирать ту или иную дорогу.

Годзинский выделялся из плеяды выдающихся деятелей порта, в разное время уже выгнанных из порта. Во-первых, он пришел тогда, когда в перспективу развития порта мог верить разве что дебил. Годзинский дебилом не был. Надо признать, что для руководителя он имел редкий острый ум.

Я помню его простым инженером, когда он был еще худым. Уже тогда этот парень был себе на уме. Хотя не думаю, что уже тогда он хотел потолстеть и стать моим начальником. Я еще тот подчиненный, но об этом позже.

Во-вторых, неожиданно для себя я вдруг понял, что Годзинский для начальника чересчур порядочный. Он мог быть не воздержан на язык, он мог на словах нас ни в грош не ставить и даже обидеть, но специально утопить чисто из-за радости самого процесса он был не в состоянии.

Я полагаю, альтруистом он сделался под гнетом своего аналитического ума, поняв, что топя своих подчиненных, он не возвышается над ними, а вместе с ними, в конце концов, и утонет.

Но я уже упоминал, что он был умным человеком, пришедшим не в то место и не в то время. Только ленивый не понимал, что порт на последнем издыхании. Альянс меньше всего заботился состоянием дел. Бизнес, девочки, бизнес.

Гендонов ерзал в кресле Генерального капитана, зыркая по сторонам своими вареными глазами и, мечтая слинять в столицу или еще куда подальше. "Крошки – япошки" и "ля Франс" штурмом брали производственные территории, пирсы, склады, башенные краны и грузовые терминалы.

И тут молодой руководитель Годзинский. Конечно, он нас в грош не ставил, как впрочем, и политику генерального перевооружения порта, больше напоминающего план капитуляции.

Понятно мое удивление, когда он, зайдя по обыкновению налить чайку, произнес с всегдашней циничной улыбкой:

–Говорят, Шикако убили. В городе, в 6-м квартале.

И ушел. Оставив всех озадаченными, ибо никто так и не понял, кому он это сказал, и главное, зачем.

В кабинете нас к этому времени находилось четверо.

–У меня два уточняющих вопроса. Кто говорит? И что, на самом деле убили? – спросил Пауль.

При этом он уставился в меня красивыми, видно, в маму глазами. Если меня спросить, кто из инженеров больше всего не стыкуется с нашим бюро, то это однозначно Пауль.

Он обожает все уточнять и спорить. Вероятно, вследствие именно этих качеств от него сбежала жена.

Пауль, выдающийся шахматист, выступает за сборную порта. Он весит 130 кило, но не выглядит толстым, напоминая, скорее, гармоничного океанского тюленя. Движения, которыми он отправляет в рот, бутерброд, ловки и элегантны. Съесть он может много, и я бы совсем не жаждал оказаться с ним на необитаемом острове в голодный год.

Еще один инженер по фамилии Рубец, существование мира у которого вызывало вечное неудовольствие и не снимаемой маской отпечаталось у него на лице, посмотрел с нехорошей ухмылкой, за которую его один раз чуть не прибили докеры.

В комнате находилась и Эльвира Морозова. Девушка только устроилась и поразила мужскую половину бюро выдающимися размерами своей попы, о которой я не без удовольствия упомяну еще не раз.

После сообщения Вини-Пуха, которое надо признать нас слегка ошарашило, мы дружно направились в курилку. Я не курю, но там можно услышать последние новости, да и окно открывается, что немаловажно. Море недалеко, пахнет йодом и водорослями, оно шумит там, переваливается как большой медведь, а волны, это горы мускулов, перекатывающиеся под кожей. Не знаю, как бы я жил без моря.