Текст книги "Невероятное нашествие медведей на Сицилию"

Глава третья

Недалеко от того места располагался старинный замок. И даже не один. В те времена замков было великое множество. Этот замок назывался Замок Духов. От него остались одни развалины, и водились в нём всякие гады ползучие. Замок Духов был самым известным в округе, потому что в нём жили привидения. Вы и сами прекрасно знаете, что в каждом старинном замке обычно живёт привидение. Самое большее два или три. Так вот, в Замке Духов их было столько, что и не счесть: сотни, если не тысячи. Днём иные прятались даже в замочных скважинах.

Некоторые родители никак в толк не возьмут, и зачем только детям рассказывают истории о привидениях. После этого дети начинают бояться всего на свете и кричат посреди ночи, потому что услышали, как скребётся мышь. Наверное, родители правы. Хотя тут надо бы кое о чём помнить. Первым делом о том, что привидения, даже если они существуют, никогда не трогают детей. Они вообще никогда никого не трогают. Люди сами нагоняют на себя страху. Даже если духи или привидения существуют (хотя сегодня они почти исчезли с лица земли), то они так же естественны и безобидны, как ветер, дождь, тень от деревьев или крик кукушки по вечерам. Должно быть, им очень грустно одним в старых, унылых домах. Они редко видят людей и, наверное, сами их боятся. Будь мы чуточку дружелюбнее с ними, и они стали бы относиться к нам приветливей. Мы бы вместе играли, скажем, в прятки.

Во-вторых, надо сказать, что Замка Духов больше нет. Как нет больше города Эрцгерцога. И нет на Сицилии никаких медведей. Да и сама эта история такая давняя, что особо волноваться не стоит.

В-третьих, всё было именно так, а не иначе. И мы уже не можем ничего изменить.

 
Мрачный, безмолвный, на круче отвесной
замок стоял, всем в округе известный:
полуразрушенная громада -
в нём обитали исчадия ада.
Если б кто ночь провести в нем решился,
поутру точно б рассудка лишился.
Призраки, духи, виденья, фантомы
гурьбою бродили по этому дому.
 

Даже знаменитый разбойник Мартонелла окочурился там со страху. А до этого всё хвастал, что не боится ни чёрта, ни Бога. Он был наглым и властным в окружении своих головорезов или когда был под мухой. Но в заброшенном замке не было трактирщика, который бы всё время подносил ему вина. Не было там и его дружков, с которыми можно похохмить и приободриться. Впервые за долгие годы Мартонелла оказался один-одинёшенек. И тут он задумался о своей разбойничьей жизни. Он припомнил все свои подлые делишки и почувствовал непривычное для себя волнение. В тот же миг прямо перед ним невзначай прошли призраки двух старых лодочников, которых он убил и ограбил. Оба призрака и не взглянули на него. Они даже не удостоили Мартонеллу своим вниманием. От ужаса у разбойника кровь застыла в жилах и навсегда перехватило дыхание. С тех пор люди снова начали спокойно ходить по ночным улицам, не боясь, что на них нападут из-за угла.

Между тем, профессор Де Амброзиус был очень зол на Царя Леонция и на всех медведей за то, что потратил на них одно из двух своих заклинаний. Он жаждал мести. И подумал, как было бы славно заманить косолапых в Замок Духов. Увидев привидений, эти простаки уж точно помрут со страху.

Сказано – сделано. Де Амброзиус присоветовал Царю Леонцию отвести войско на ночлег в Замок Духов. Там они найдут себе кров, еду и развлечения.

– А я поспешу вперёд, чтобы всё устроить к вашему приходу.

И со всех ног бросился в замок упредить духов. Де Амброзиус был волшебником и пользовался у них полным доверием. Уж он-то хорошо знал, что привидения совершенно безобидны, и обращался с ними без особых церемоний.

– Эй, друзья, где вы там, выходите! – кричал профессор, пробегая по разрушенным залам, в которых уже сгущались сумерки.

– Просыпайтесь, к вам гости!

И вот из-за пыльных гардин, из ржавых доспехов, закопчённых каминов, старинных книг, бутылок и даже из труб церковного органа повылезали толпы привидений. Сказать по правде, выглядели они преотвратно. С непривычки можно здорово перетрусить. Но наш Де Амброзиус ничуточки их не боялся. Ведь он был здесь как дома.

 
Не все еще духи профессору внемлют.
Он видит мехи, что в бездействии дремлют,
хватает их, дует в пустые камины:
«Проснитесь, синьоры, в покоях старинных!
Очнитесь, графиня, ведь нынешней ночью
все будут делать, кто что захочет.
Хотите мяукать как кошка? Извольте!
Хотите завыть как волчица? Завойте!
Скрипите зубами, рычите как львица,
носитесь как вихрь, коли вам не сидится!
Чем будет страшнее, тем лучше для всех:
медведям – погибель, призракам – смех».
 

Полночь. Время чудес. С самой высокой башни дух старинных и давным-давно сломанных часов издал двенадцать глухих ударов:

– Дин-дон!

Стаи летучих мышей сорвались с полуразрушенных сводов и разлетелись по всему Замку. В ту же минуту Царь Леонций во главе своих подданных вошёл в пустынный замок. Он не переставал удивляться тому, что нигде не горят огни, не видно накрытых столов, не играют музыканты, как обещал ему профессор Де Амброзиус.

Какие уж там музыканты!

В углу свисала гигантская паутина. От неё отделилась дюжина призраков. Завывая и корча зверские гримасы, они начали спускаться прямо на Леонция.

Медведи – наивное зверьё и перепугаются до смерти, думал Де Амброзиус. Но он просчитался. Прекраснодушные медведи смотрели на эти странные видения с нескрываемым любопытством. И только-то. С чего это им бояться? Ведь у приведений не было ни зубов, ни клыков, ни когтей. А голос у них был как у совы.

– Эй, смотрите-ка, танцующие простыни! – воскликнул один медвежонок.

– А ты, платочек, чего это тут летаешь? – спросил другой медведь у маленького бледненького привиденьица, которое вертелось у него перед носом.

Тут призраки остановились, прекратив визжать и строить рожи.

– Кого я вижу! – не выдержав, вскрикнул один из них хрипловатым голосом. – Наш добрый Царь! Как, ты меня не узнаёшь?

– Честно говоря... Даже не знаю, что и сказать... – смутился Леонций.

– Это же я, Остроум, – сказал призрак и следом представил своих товарищей. – А это Рубака, Пузан, Косолапка и Носатик – преданные тебе медведи. Неужто не узнаешь?

Наконец Царь Леонций их узнал. Медведи, павшие в недавнем бою, уже успели стать призраками. Они нашли прибежище в Замке, быстро подружились с призраками людей и чудесно ладили друг с другом. Но как же они изменились! Куда подевались их симпатичные мордочки, сильные лапы, густая шерсть? Теперь они сделались мягкими, бледными, прозрачными, как невесомая вуаль!

– Ах вы мои славные топтыги! – растроганно сказал Леонций, протягивая к ним лапы.

Они обнялись – во всяком случае, попытались обняться. Не так-то просто живому медведю из плоти и крови обнять приведение из неосязаемой материи. С одной стороны к ним подходили медведи, с другой – призраки. Узнавая друг друга, одни громко хихикали, другие радостно визжали. Призраки людей оправились от первоначального замешательства и присоединились ко всеобщему ликованию. Духи даже не верили, что в кои-то веки им выдалась весёлая минутка. Вскоре запылали костры, и начались танцы под звуки невесть откуда взявшегося оркестрика. В нём были виолончель, скрипка и флейта, не говоря уже о певцах и танцорах.

А что же Де Амброзиус? Почему его не видать? Он спрятался в тёмном углу и наблюдает за происходящим, проклиная этих дурацких привидений за то, что они не сумели как следует напугать медведей. Но сейчас уже ничего не поделаешь.

А медведи и призраки пели, плясали и никак не могли утихомириться. Один старый-престарый призрак до того разошёлся, что полез в винный погреб, разгрёб там кучи скелетов, распугал пауков и крыс и достал бутылочку старого доброго вина, какого даже у Эрцгерцога не сыскать. Леонций, как он есть Царь, прошёл первый круг хоровода, а потом уединился с призраком Остроума, некогда мудрого и рассудительного медведя. Долго говорили они обо всём на свете, а главное, о том, как найти похищенного сынишку Леонция.

– Ах да, твой Тони! – вспомнил Остроум. – Чуть не забыл! Я кое-что о нём слышал. Он находится в Т...

Он прервался на полуслове.

– Дин-дон! Дин-дон! Дин-дон! – отсчитывал призрак старинных часов.

Три часа утра! Время, когда прекращается волшебство! В тот же миг призраки развеялись как дым, превратившись в лёгкое облачко. Какое-то время оно ещё подрагивало и что-то тихонько нашёптывало, а потом и вовсе испарилось.

С досады Леонций чуть не плакал. Ещё немного, и он узнал бы, где его сын! Делать нечего. Ждать следующей ночи было бесполезно. По неписанному закону приведения появляются только раз в году.

Глава четвёртая

Значит, маленький Тони, сын Царя Леонция, находился в Т... Что же это за слово такое? Что хотел сказать призрак старого Остроума? – думал и гадал Леонций. Сколько разных слов начиналось на «Т»! Театр? Тир? Тропики? Трясина? Тундра? Тридевятое царство? Сколько ни гадай – вовек не угадаешь. Может, Остроум хотел сказать, что Тони зашёл в «тупик» после всех своих похождений, и что теперь его жизнь в опасности? (Надо же до чего додумался.) Внезапно кого-то осенило.

– А ну, как старик намекал на Три скалы, ещё один замок тут по соседству?

Царь Леонций раньше о таком слыхом не слыхивал. Тогда медведи-всезнайки объяснили ему, что Три замка был тот ещё замок. Он стоял в глубине тесного ущелья Мохнатых гор. Отсюда до него было вёрст эдак пятнадцать. И жил в том зловещем замке людоед по имени Тролль. Жил он один как сыч.

Неужели Тролль держал в заточении медвежонка Тони? Оставалось одно – наведаться в замок Три скалы. Собрал Царь Леонций отряд и выступил в поход.

Людоед Тролль спал. Он был уже старым и проводил дни и ночи в постели. Вставал он изредка, чтобы утолить голод. А еды у него хватало. Надо вам сказать, что в своё время он изловил самого Котищу-Страшилищу. А был тот Котище ростом с домище. Людоед держал его в огромной клетке посреди двора и заставлял добывать ему пищу.

Кто же из вас не слыхал о Котище-Страшилище? Одно время он разгуливал по Европе, пожирая людей и лошадей. Бывало, как пронесётся слух: – Котище идёт! – так все крестьяне разбегаются кто куда. Одни в горы карабкаются, другие в домах запираются. Но Котище носился быстрее ветра и всегда успевал схватить того, кто замешкался. Как-то раз забрёл он в ущелье Трёх скал. А там уже сидел в засаде людоед. Он натянул широченную сеть из колдуньих волос, словил Котищу и посадил его в клетку.

Смотрите, как он всё устроил.

При входе в ущелье людоед расставил обманные знаки с такими надписями: «К таверне «Молочные берега»: жильё и еда бесплатно. Двадцать минут пути». Или: «Дети! Раздача волшебных игрушек!» – и стрелка указывала нужный путь. Или вот ещё: «Охота запрещена» – и охотники тут же сворачивали именно в эту сторону.

Одинокие путники, непослушные дети, шатавшиеся где ни попадя вместо того, чтобы учиться, браконьеры, промышлявшие зверя, – все они попадали в замок Три скалы.

Сторожевая ворона залетала в спальню людоеда и будила его ударами клюва. Людоед Тролль поднимал заслонку в клетке Котищи-Страшилищи. Котище высовывал лапу и сцапывал чужака. Тролль не спеша отбирал для себя самые нежные и лакомые кусочки, а остатки бросал Котище.

Итак, людоед как всегда спал. Он только что уписал смачного мальчонку Беппино по прозвищу Непутёвый, ученика третьего класса, который в то утро прогуливал школу.

Тут в окно впорхнула ворона, подлетела к постели людоеда и принялась усердно клевать его нос.

– Ты что, совсем озверела? – рявкнул Тролль, не открывая глаз.

– Посетители, мой господин, к вам посетители, – прокаркала ворона.

– Проклятье! Поспать спокойно не дадут! – пробурчал людоед, соскочив с кровати.

Кто же показался на ведущей к замку дороге, вырубленной в отвесной скале? Путники, дети, охотники или ещё какая лакомая добыча? Нет! Это был запыхавшийся профессор Де Амброзиус собственной персоной.

– Эй, дохляк! – гаркнул людоед, знавший его не первый год. – Какая нелёгкая тебя принесла?

– Подъём, Тролль! – выкрикнул волшебник, подойдя к окну. – Медведи идут!

– Так, так, – отвечал людоед. – Медвежатина – мяско что надо. Слегка жестковато, зато вкуснота: ел бы да ел. А сколько их там, парочка?

– Какое там, – усмехнулся чародей. – Поболе будет.

– Ну что, десяток? То-то мой Котик набьёт животик!

– Бери больше, – Де Амброзиус против обыкновения рассмеялся. – Увидишь, какая тёплая компания!

– Ты можешь внятно ответить, чёртов колдун? – взревел людоед так, что задрожали горы. – Ну же, сколько их?

– Целый отряд, если хочешь знать. Сотни две-три. И у них к тебе дельце.

– Чёрт бы их подрал! – вырвалось у Тролля. Наконец-то его проняло. – Как же нам быть?

– А ты выпусти Котищу! Открой клетку. Дальше уже его дело.

Выпустить Котищу? Только его потом и видели. Хотя придумано отменно.

Времени было в обрез. Внизу, при входе в ущелье, там, где дорога начинала взбираться в гору, протянулась длинная цепочка чёрных точек. И не было ей конца.

Тролль спустился во двор и открыл клетку.

Стоял чудесный денёк. Пыхтя, медведи бодро шагали в гору. Внезапно солнечный свет померк, как будто надвинулась буря.

Медведи посмотрели вверх.

Боже правый! Нет, это была не буря. Это была тень Котищи-Страшилищи. Он летел вниз по скалам.

 
Знайте, детишки:
и мошки, и мышки,
и малые букашки,
и резвые пташки,
и рогатые носороги,
и медведи в берлоге,
и даже сам гиппопотам
Котище по зубам.

Джузеппе, Антонио, Пьетро, Эвариста,
а с ними герцоги, доктора, артисты,
Кьяра, Чёзаре, Бернардо, Мария,
а также судьи, повара, портные...
Да все без разбора, скажу я вам,
Котище по зубам.

Если вцепится своими зубами,
если вопьется своими когтями,
начнется паника, поднимется вой,
слезы и кровь польются рекой.
Потому как все по зубищам
кровожадному Котище.
 

Ничего подобного медведи ещё не видывали. Кто-то из них стал звать на помощь, кто-то задал стрекача, кто-то попытался забиться в расщелины, кто-то принялся стрелять – да что толку. Кто-то в отчаянии кинулся в пропасть, не желая стать добычей небывалого чудища.

И только один медведь, по прозвищу Удалец, не растерялся. Был он из простых медведей и считался в медвежьем племени дурачком. Может, потому что он был туговат на ухо. На сей раз прислушиваться не было нужды. Увидев, как Страшилище губит его собратьев, Удалец выхватил из мешка самую настоящую бомбу, захваченную в сражении с Эрцгерцогом. Он крепко зажал её в лапах и пустился прямиком в пасть к чудовищу.

– Ты куда, сумасшедший? – крикнули ему.

Но Удалец смело шёл на верную смерть.

Котище даже не стал цапать храбреца своими когтищами. Он просто целиком проглотил его, когда тот оказался под самым его носом. Удалец так и полетел кубарем в Котищево брюхо. Скатившись на самое дно, он запалил фитиль бомбы.

Ослепительно сверкнула вспышка, повалил чёрный дым, раздался душераздирающий кошачий визг. На мгновение всё смешалось. Когда же чёрное облако развеялось, медведи заплясали и запели, не помня себя от радости.

На дне глубокого ущелья с разорванным брюхом лежал Котище-Страшилище. Чуть поодаль, весь обгоревший, в синяках и царапинах – бесстрашный медведь Удалец, принёсший себя в жертву ради товарищей. Взрывом его выбросило из утробы Котищи. По счастью, он плюхнулся в большущую лужу. Вода смягчила падение и затушила горящую шкуру Удальца. Вот он поднялся и даже сам может идти. Ура!

Тут один из медведей стал звать:

– Тони, Тони, сыночек, где ты?

Это Царь Леонций мчится к проклятому замку, надеясь отыскать сына. Вот он уже во дворе, рыщет по залам. Ни души. Людоед с чародеем скрылись в горах. Никаких следов похищенного медвежонка. Кругом пусто и тихо.

Столько стараний, и всё зря. Столько напрасных жертв. Эх, лучше бы не тешить себя пустыми надеждами.

Глава пятая

У самого въезда в столицу стояла большая Пеликанья Крепость. Такая крепость, что крепче в те времена и не было. Через неё дорога вела в город. Если тяжёлые, кованые железом ворота крепости были закрыты, в город было не войти. Целые армии месяцами пытались взять крепость, расположившись биваком на подступах к столице. Они обстреливали стены крепости из пушек, да что проку? Устав и отчаявшись, осаждавшие смирялись и отступали.

Сейчас за стенами крепости, как у Христа за пазухой, укрывался Эрцгерцог. Эка невидаль, медведи! Пусть только сунутся, вот будет потеха. Град пуль и снарядов посыплется на их шкуры. Часовые с ружьями на плечах расхаживали взад-вперёд по крепостным стенам.

– Гляди в оба! Гляди в оба! – выкрикивали они друг другу каждые полчаса. Всё было спокойно.

Тем временем медведи шли по долине. Они распевали свои нехитрые песни и думали, что все битвы уже позади. Медведям казалось, будто ворота большого города сами распахнутся перед ними, и горожане выйдут им навстречу с лепёшками и медовыми плошками. Как не угостить таких славных зверушек! И почему бы людям сразу с ними не подружиться?

Однажды под вечер на горизонте показались башни и серебряные купола большого города. Они были ярко освещены. Видны были белые дворцы и восхитительные сады. Но перед городом неприступной скалой вставали устрашающие крепостные стены. С угловой башни медведей заметил часовой.

– Стой, кто идёт! – громко окрикнул он.

Однако медведи продолжали свой марш. Тогда часовой выстрелил. Пуля попала в лапу трёхлетнему медвежонку. Он повалился на пыльную дорогу. Всё войско остановилось, слегка оробев от неожиданности. Вожаки собрались на совет.

Смелей, медведи. Осталось преодолеть самое последнее препятствие, и всё будет кончено. После взятия крепости их ждут еда, питьё и развлечения. Быть может, в городе отыщется и сынишка Царя Леонция, медвежонок, похищенный в горах двумя охотниками. Завтра днём начнётся бой. А к вечеру будет одержана победа.

Крепостные стены высоки и крепки, как двадцать обычных стен. Сотни вооружённых до зубов воинов зорко охраняют крепость на гребне бастионов. Пушки выставили из бойниц чёрные жерла. Вечно скупой Эрцгерцог раздал солдатам для поднятия духа бочки с вином и прочим хмельным зельем. Ничего подобного отродясь не бывало. Даже в дни всеобщих праздников.

В шесть часов утра трубачи с одной и другой стороны подали сигнал. Медведи грянули свои боевые гимны и бросились на штурм. С берданками и саблями на каменные бастионы и железные ворота, спросите вы? Сверху доносился треск выстрелов, орудия изрыгали пламя и дым, слышались вопли, точно наступал конец света. С самой верхушки крепости на медведей летели огромные каменные глыбы.

– Вперёд, вперёд, мои храбрецы! – подбадривал своё войско Царь Леонций.

Но призывами делу не поможешь. Медведи были внизу, а защитники крепости наверху. Один за другим лучшие воины падали вокруг Царя замертво. Прославленных горных медведей полегло видимо-невидимо. Царь Леонций не знал, что и делать. Медведи цеплялись когтями за щели в крепостной кладке, пытаясь вскарабкаться по кромке стены. Они влезали кто на десять, кто на пятнадцать метров – пока их не сражали смертоносные пули.

Штурм грозил закончиться полным провалом.

Почему же тогда на картинке медведи забрались на самый верх крепостных стен, а иные даже залезли на крышу крепостной башни, ещё выше, чем солдаты Эрцгерцога? Ведь на картинке нарисовано всё, как было. Почему медведи как будто побеждают? Это что, шутка?

Вовсе нет. Всё очень просто. Прошло целых семь дней. После первого штурма медведи были отброшены назад с большими потерями. Они начали готовиться ко второму приступу. Один старый медведь по кличке Умелец был горазд придумывать всякие разные механизмы. Пришёл он к Царю и говорит:

– Плохи наши дела, Государь. В первый раз нам крепко досталось. Достанется и во второй...

– Знаю, Умелец, знаю... – отвечал Леонций. – Плохи дела, хуже некуда.

– Три шкуры с нас спустили, – продолжал Умелец со всей прямотой, – и ещё семь спустят, если только...

– Если только что?

– Если только не выискать с полсотни медведей, которые не боятся высоты. Изволь сам увидеть, Государь, я тут кое-что смастерил...

И повёл он Царя Леонция за семь вёрст на свои придумки смотреть.

В укромном местечке премудрый Умелец с помощью инструментов, собранных где придётся во время похода, наладил прямо-таки завод, ни дать ни взять. И соорудил он на том заводе диковинные машины. Была среди них преогромная пушка. В ней мог поместиться целый телёнок. Была там и гигантская катапульта. Были и длиннющие лестницы, и всякая прочая чертовщина.

– С такими-то штукенциями, – сказал Умелец, объяснив, для чего они нужны, – ей-ей зададим мы им жару.

И задали. Когда медведи снова пошли на штурм, Эрцгерцог даже не удосужился выйти из своих покоев – до того он был уверен, что медведи будут разбиты наголову. Он снял военную форму и облачился в белые наряды с серебристо-алыми кружевами, потому что вечером собирался в театр. А солдатам приказал выдать ещё спиртного для бодрости.

Только вина и огненной воды до утра не хватило. Вы и сами видите, чем дело кончилось.

 
Медведи прикатили огромную пушку
и главную башню взяли на мушку.
Верхом на ядре из пушки лететь
всякий раз отправлялся новый медведь.
(Мюнхгаузен тоже – помнишь, дружок? —
совершил однажды подобный прыжок).
Было и другое хитрое устройство,
катапульта с одним необычным свойством:
вместо камней и снарядов горящих
медведей пускали в полёт парящий.
Чтобы во вражеский стан приземлиться,
они в небо взмывали, точно птицы,
исполненные решимости и отваги,
послушные взмаху пёстрого флага.
 

 
Другие медведи, точно крабы,
на приставные лестницы карабкались храбро.
Но глядите: в правом углу картины
попадали с лестницы все до едина.
От стены на расстоянии в несколько шагов
обломки лестницы, тела смельчаков.
Лишь один из них чудом остался жив:
он еле стоит, голову обхватив,
но пройдёт минута, и снова бесстрашно
он бросится на штурм, в бой рукопашный.
Что же, друзья, замка осада,
пожалуй, проходит вполне как надо.
Эрцгерцог с генералами планы обсуждают,
а медведи даром времени не теряют:
двадцать семь из катапульты спланировали на крышу,
двадцать три из пушки полетели кто выше,
и ровно столько же на стены крутые
вскарабкались, лестницы подняв приставные.
А что же солдаты? Кто в стельку напился
и с зубчатых стен, точно тюк, повалился.
Другие, забыв приказанья начальства,
оставили пост боевой в одночасье
и сгинули где-то в канавах и рвах.
Медведи ликуют на полных правах!

Вот так из-за чрезмерного самомнения
Эрцгерцог снова потерпел поражение.
 

Назад к карточке книги "Невероятное нашествие медведей на Сицилию"