Текст книги "Власть Крови"

Автор книги: Динара Касмасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

  Глава 5

  Прошел час, а может быть, и два. Сначала Полли покричала, зовя на помощь, но потом устала и стала осматривать комнату. Полли временами забывала, что её заперли здесь специально, так она была увлечена изучением этой тайной комнаты. Самое забавное было то, что это была бабушкина комната. А представить, что твоя бабушка варила зелья и рисовала знаки и пентаграммы на ягнячьих кожах, целую стопку которых нашла Полли в одном из шкафов, было сложно. И теперь ей показалось, что то, что она увидела вчера в хрустальном шаре, и вправду могло быть реальностью.

  Открыв один из ящичков, Полли вдруг увидела украденные у неё жемчужины. Собраны они были на другую нить, по длине получилось примерно столько же, сколько оставалось у Полли.

  – Ах вы негодники, – Полли обернулась, ища Буу. Но никого не было. – Я это забираю обратно, – Полли демонстративно подняла ожерелье и положила в карман. И опять услышала, как что-то пискнуло, но теперь как-то особенно "Пьу, пьу". – Надеюсь, это означает "да", – пробормотала Полли.

  Желудок стягивало от голода, а голова от бессонницы наполнялась гудением. Надо было думать, как выбираться, на крайний случай Полли уже решила делать подкоп. Но сначала надо попытаться снова позвать на помощь: может, служанка или кухарка, спускаясь в погреб, расположенный под кухней, услышат её? И Полли принялась кричать. Но вскоре промежутки между "помогите" и "спасите" стали увеличиваться, так как голос у Полли стал хрипнуть и садиться. Отчаяние все больше овладевало ею. И вдруг она услышала легкий шелест в камине. Она кинулась к нему и закричала в каминную трубу:

  – Я здесь, помогите!

  Но на неё лишь высыпалась зола. А потом вдруг из камина вылетела большая черная летучая мышь. Полли, взвизгнув, отпрянула к столу. А мышь покружилась по комнате и залетела обратно в камин.

   Прошло минут пять или десять, как Полли услышала топот ног по винтовой лестнице и голоса.

  – Я здесь, здесь! – Полли подбежала к двери и застучала по ней.

  – Полли! – глухо раздался из-за двери голос МакКина. – Подожди немного.

  В замке стали ковыряться, словно подбирая нужный ключ. Раздавались указания другого, незнакомого Полли голоса. Наконец замок щелкнул и дверь распахнулась. К удивлению Полли рядом с МакКином стоял не кто-нибудь, а лощеный, словно он только что из Букингемского дворца, Чарльз Барклей. Полли на миг пришла в замешательство. И сразу же ей стало неловко за свой всклокоченный неопрятный вид.

  – Что вы здесь делаете? – спросила Полли Барклея.

  – Спасаю вас, – пожал плечами он. – Но если честно, я тоже, направляясь к рекомендованному мне детективу, не ожидал, что иду и к вам в гости.

  – Я, кажется, забыла сказать вчера, – смущенно улыбнулась Полли, – что мистер МакКин снимает у нас комнату.

  – Хм, – протянул Чарльз, и было непонятно, то ли он находит это обстоятельство унижающим Полли, то ли ему просто на это нечего сказать.

  – Удивительно, – МакКин оглядывал комнату, – не знал, что в подвале существует такое помещение.

  – Думаю, никто не знал, – сказала Полли, – если бы не Буу, которые меня сюда завели, и я бы не знала.

  МакКин, наклонясь над столом, рассматривал там что-то и потому пропустил последние слова Полли.

  – Кто-то вас сюда завел? – спросил он.

  – Насколько бы вы, мистер МакКин или я, – Чарльз криво улыбнулся, – не считали подвалы интересными, но мисс Бригстоун следует подняться наверх и выпить чаю. У вас бледный, нездоровый вид, – обратился он к ней.

  – Кто бы говорил, – пробормотала Полли. Она и сама была бы рада быстрее выбраться из этого подвала.

  Оба джентльмена поднялись вслед за ней. А когда все втроем оказались в гостиной, после того, как, разумеется, Полли умылась и переоделась, Полли спросила, кого же из них ей благодарить за свое освобождение.

  – Мистера Барклея, – сказал МакКин.

  – Конечно же, мистера МакКина, – с легкой усмешкой проговорил Чарльз, – он любой замок откроет, главное, чтобы было в запасе побольше времени.

  – А делать карьеру вора я и не намерен.

  Принесли чай. И пока служанка разливала чай в кружки и подавала припудренные сахаром кексики, Полли опять переспросила, как им удалось её найти.

  – Я уже говорил, это заслуга мистера Барклея. Сначала, после приветствий между нами возник странный разговор. Мистер Барклей удивленно спросил, здесь живет Полли Бригстоун? Я подтвердил это и сказал, что она является хозяйкой дома, а я являюсь квартиросъемщиком.

  – Я же поблагодарил за ответ мистера МакКина, теперь я знал точно, что мне не послышался вас голос, – проговорил Чарльз, на миг прервав детектива.

  – Это было немного необычно, – продолжил МакКин улыбнувшись, – пришедший клиент спрашивает, не слышу ли я странных звуков. Будто вы зовете на помощь. Потом, мы позвали служанку и спросили, где мисс Полли Бригстоун. Она проверила спальню и сказала, что вы будто исчезли, а вся одежда из шкафа скинута на кровать.

  – Эти негодники и тайную дверь в шкафу закрыли, – пробормотала Полли, продолжая злиться на Буу.

  – Мистер Барклей предложил мне проверить дом, а сам готов был поглядеть, нет ли вас в саду. А через пять минут, он прибежал ко мне, говоря, что в саду слышал ваш голос и он будто доносился из подвала.

  Полли поглядела на Чарльза, в её глазах сквозило недоверие.

  – Есть вопросы? – сказал ей Чарльз невозмутимо.

  – Тайная комната находится где-то под библиотекой, а значит прямо в центре дома, из этого следует, что из сада меня никак невозможно было услышать.

  – Значит, я услышал не вас, а глас божий, направляющий мои стопы к вам, – серьезно проговорил Чарльз.

  – Как бы то ни было, – продолжил МакКин, – я хотел было бежать в кухонный погреб, но мистер Барклей проявил себя разумнее, чем ваш покорный слуга, он предложил сначала осмотреть вашу комнату. Нам показалось странным, что все платья были не в шкафу. А когда мы заглянули в шкаф, увидели, что задняя стенка слегка приоткрыта. Вот и все. А теперь поведайте нам, кто же вас запер.

  – Это Буу, – сказала Полли.

  – Что? – удивился МакКин. – О чем вы?

  – Ну как же, разве вы не знаете этот детский стишок? – и Полли проговорила стих про черняшных Буу.

   МакКин продолжал на неё недоуменно смотреть.

  – Я такое в первый раз слышу, – сказал МакКин.

  Чарльз молчал, видимо, о таких существах он тоже никогда не слышал.

  Убеждать их в существовании странных черных мохнатиков у Полли не было сил, и она решила перевести тему разговора:

  – Жаль, мистер Барклей, вы потратили столько времени на меня и не успели рассказать свое дело мистеру МакКину. А ведь у вас произошло что-то ужасно серьезное.

  – Почти то же, что сегодня с вами, но с более печальным концом, – сказал Чарльз Барклей.

  – Если можно, – сказал МакКин, – начните, пожалуйста, все с самого начала, по порядку. – В глазах МакКина мелькнула радость, и Полли это заметила, даже несмотря на то, что взгляд его тут же посерьезнел.

  – Вчера, когда мы как раз беседовали с мисс Полли Бригстоун, я получил это ужасное письмо от друга, – Чарльз, сидя в кресле и опираясь на трость, принялся пересказывать содержание письма, которое он вчера читал Полли. И так же, как и вчера, он обратил внимание слушателей на домашнюю жизнь девушки, которая не то что путешествовать, но и с соседями за свои девятнадцать лет так и не познакомилась. – Арчибальд и его сестра Хелен де Мобрей мне как родные брат с сестрой, поэтому я взялся решить это дело, – пояснил Чарльз.

  И Полли опять что-то кольнуло в этом пояснении, не мог же Чарльз из простых дружеских чувств волноваться и рваться вперед друга на поиски этой Хелен.

  – А были у нее вредные привычки, враги? – спросил его Рик.

  Чарльз отчего-то усмехнулся и сказал:

  – Не то что бы враги, так, некоторые церковники точат зуб на всю их семью. Отстраненность от соседей и некоторая мрачность семейства де Мобрей, видимо, пугают их, они даже придумали некоего призрака-убийцу, который будто бы живет в их особняке.

  – Да, это все о её семье, но у самой мисс де Мобрей есть друзья? – спросил Рик.

  – У нее их тоже нет.

  – Дальние родственники?

  – Умерли, – хмыкнул Чарльз.

  Рик удивленно поднял бровь. Да и Полли все это тоже показалось странным.

  МакКин задал Чарльзу еще несколько вопросов об этом бескровном преступлении, но ничего толкового в ответ не получил. Единственная странность заключалась в том, что исчезновение произошло из запертой спальни, где даже ставни были закрыты изнутри.

  – Мне нужно посмотреть комнату, откуда так ловко испарилась девушка, – сказал МакКин.

  – Да, наверное. – И Чарльз, улыбаясь, обратился к Полли: – И вы бы могли прогуляться среди цветущих полей, а я бы хоть на какое-то время выбрался из этого душного города. Днем мы бы устроили пикник, а вечером уже решали дела. Вы не против пикника? – спросил он её и тут же быстро добавил: – Вы могли бы поехать с вашим дядей, хотя даже не знаю, он так суров... Но это объяснимо, ведь Сьюзен, кажется, говорила, что он майор и командовал при... – Чарльз, говоривший все медленней, совсем запнулся.

  – Это мой отец был майором и командовал при осаде Дели. Дядя же пацифист и даже чужд охоте.

  – Простите. Я все напутал, – без тени смущения сказал Чарльз. – Значит, вы приедете? Обещаю, не будет никакой охоты, – добавил он с улыбкой.

  – Я буду рада, – ответила Полли, радуясь в душе такому предложению. "Хотя, – подумала она, – что же это будет за пикник, напополам с расследованием?"

  Чарльз продиктовал МакКину адрес и сказал, что будет их ждать к завтрашнему обеду. Полли, ожидавшая, что Чарльз раскланяется и уйдет, вдруг, к своему удивлению, услышала:

  – Я видел в вашем саду кусты бегонии... Мне показалось, или среди них была и голландская пестролистная?

  – Я даже не знаю, – удивилась Полли, – это дядя занимается садоводством. Но если хотите, мы пройдемся туда, к ней, и вы решите показалось вам или нет.

  – Это было бы очень любезно с вашей стороны, – нарочито слащаво улыбнулся Чарльз.

  МакКин при этом поморщился, но на него никто и внимания не обратил.

  Полли провела Чарльза в сад. Но Чарльз лишь мельком взглянул на кусты. Конечно же, выдуманная бегония была предлогом поговорить с Полли наедине.

  – Надеюсь, – сказала Полли, – мисс де Мобрей быстро отыщется, может статься, это всего лишь юношеская проделка.

  – Я так не думаю, – мрачно ответил Чарльз, – в последнее время много плохого вьется над нашими головами. Да и потом, Хелен никогда не отличалась легкомысленностью. Но оставим эту мрачную тему. Кстати, сегодня, премьера в Гранд Опера. Я бы хотел пригласить вас...

  Полли отрицательно покачала головой. Чарльз спросил, почему она так быстро отказывается от его блестящего общества? Но Полли не успела ответить, она вдруг заметила, что Чарльз, не смотря на свою бледность, побледнел еще больше, и с какой то ненавистью посмотрел за спину Полли.

  – Извините, мисс, – миссис Харрис, в выходной одежде и чепчике, покосилась на Чарльза. – Я хотела спросить у вас разрешения уйти в церковь. На мессу.

  Полли в первый момент и не поняла, куда это собралась кухарка, так её удивил вид Чарльза, который, не скрывая своего раздражения, отошел от них шага на три, сморщив нос, будто в лицо ему полыхнуло зловонием.

  – Да-да идите, – сказала наконец Полли. Кухарка не спеша пошла по дорожке сада и, словно нарочно, прошла возле Чарльза. Он отпрыгнул от неё обратно к Полли и, сказав сдавленным голосом, словно ему нечем было дышать: "Простите, кажется, я что-то не то съел на завтрак", быстро попрощался и пулей выскочил из сада.

  Полли вернулась в дом. МакКин по-прежнему сидел в гостиной, и выглядел он слегка раздосадованным. В зубах его была не зажженная трубка.

  – Вас что-то смущает? – спросила Полли.

  – Нет, – резко ответил МакКин, продолжая сжимать зубами не зажженную трубку. И тут же быстро воскликнул: – Хотя, да! Во-первых, я очень сожалею, что днем раньше имел неосторожность высказаться о своей тревоге по поводу отсутствия клиентов. Вы, видимо, восприняли это как жалобу и решили помочь несчастному. Но у меня полно клиентов, я вовсе не жалкий неудачник!

  – Конечно нет, и я вас вовсе не считала несчастным, и тот наш разговор, вы уж простите, но уже через минуту вылетел у меня из головы, как нечто совсем нестоящее.

  – Правда? – то ли с огорчением, то ли с облегчением сказал МакКин.

  – Да, и это не вам, а моему новому другу мистеру Барклею я хотела помочь. Просто кроме вас, других детективов я не знаю.

  Рик МакКин молчал, но погрустнел он еще больше.

  Он направился в свою комнату, но Полли, не желая, чтобы этот человек грустил, догнала его и спросила:

  – А что же во-вторых? – напомнила ему она.

  – Во-вторых? – МакКин собрался с мыслями и уже спокойно и даже с неловкостью сказал: – Во-вторых, мне кажется, – он замялся, но тут же твердо продолжил: – что этот Барклей меня берет как какое-то дополнение к пикнику! Будто для него важней пикник, а не расследование.

  – Мне тоже так показалось! – засмеялась вдруг Полли. – Кстати, а что вы думаете о похищении?

  – Прежде чем думать о преступлении, нужно понять, почему преступление совершено против этих людей. Конечно, семья де Мобреев очень богата, но если бы цель похищения был выкуп, то требования были бы предъявлены. А значит, дело в другом. Поэтому для начала мне надо навести справки о друзьях Чарльза.

  – Могу я потом узнать о результатах? – спросила Полли.

  МакКин улыбнулся и кивнул. Полли задумчиво перевела взгляд на окно в гостиной и увидела, как по грядкам осторожно крадется черный кот.

  – О! Я вспомнила... – воскликнула Полли и, схватив с бюро карандаш и листок бумаги, вдруг нарисовала кошачью мордочку с ушками и обвела её в квадрат.

  – Что это? – не понял МакКин.

  – Перстень человека в маске. Я вдруг вспомнила, что у этого человека был перстень на руке.

  – Персть вашего таинственного визави, что ж отлично! Хоть какая-то зацепка.

  МакКин сложил рисунок и сунул его в карман.

  А за обедом, Полли спросила дядю, не слыхал ли он о Буу. Дядя, даже не задумываясь, сказал:

  – Ну конечно, это те, что в углу сидят и как черная крупа?

  – Значит, они существуют? – спросил его МакКин.

  – Ну да, в детских стишках, – буркнул дядя, он был сердит, что подливка к мясу слегка отдавала горелым. И все потому, что кухарка отправилась на мессу и поручила молодой горничной Терезе проследить за обедом.

  А Полли при словах дяди припомнила рифмовку "крупу – буу" и в памяти всплыл еще одни стих, который она и проговорила вслух:

  Варится зелье -

  Мошки в углу.

  Гаданье свершают,

  Увидишь крупу -

  Слово читают,

  Сыпятся Буу.

  – Этими стишками любила пугать Полли бабушка, – кивнул дядя.

  – Эти Буу связанны с магией? – поднял бровь МакКин.

  – Вы будете анализировать детские стишки? – хмыкнула Полли.

  – Такова уж моя натура, все логически обосновывать.

  – Вы и в детстве были таким зану... заумным? – быстро поправила себя Поли, но судя по ухмылке МакКина, он понял, что она хотела сказать.

  – Именно так, – сказал он.

  Но Полли, задумавшись о своем, уже не обращала внимания ни на МакКина, ни на дядю, вдруг начавшего рассуждать о старости и её недостатках: плохой памяти и трясущихся руках. Полли, прочитав стишки, вспомнила, что часто повторяла их в детстве. А когда они уже жили в Индии, мать строго запретила Полли их произносить. "Никаких Буу в моем доме нет и не будет! Ни в виде крупы, ни в виде мошек! Пусть все останутся у НЕЁ дома". У "неё" – это значит здесь, это она, наверное, о бабушке и об этом доме говорила.

  После обеда МакКин ушел наводить в полиции и у всезнающих знакомых справки о семействе де Мобрей, а дядя, надев котелок и сюртук, сообщил, что идет в клуб. Полли видела из окна гостиной, как дядя пошел неспешно по дорожке, и вдруг он вздрогнул, метнулся направо, налево, развернулся и со всех своих подагрических ног кинулся обратно к дому, а догоняя его широченными прыжками, за ним несся тот самый ростовщик. Входная дверь распахнулась, но захлопнуться за дядей не успела. Полли услышала из коридора:

  – Думали бежать?! – гаркнул надтреснутый голос.

  – Вовсе нет, я просто забыл дома трость, – тяжело дыша, благодушно заявил дядя.

  – А что тогда у вас в руке?

  Вот показалась отступающая в глубь гостиной спина дяди, а напирая на него, сверля злым взглядом, шел ростовщик.

  – Вы мне должны пять тысяч фунтов, мистер! – выплюнул сквозь узкие губы ростовщик.

  – Мистер Хобсон, вы немного ошибаетесь, я брал у вас четыре тысячи, – пробормотал дядя. Его отступление было остановлено спинкой кресла, и ростовщик схватил дядю за плечо.

  – Время, мой дорогой! Вы бегали от меня слишком долго, так что наросли проценты.

  – Но... я сейчас не могу, то есть в ближайшем времени, уверяю вас... честное слово.

  – К черту ваше честное слово! – ростовщик встряхнул дядю и резко отпустил, от чего мистер Генри Бригстоун чуть не упал на пол. Полли хотела его поддержать, но дядя, заметив её, проговорил: – Ступай, ступай, я разберусь.

  Ростовщик тоже обратил на Полли внимание и, злобно плюя слюной, тыкнул в её сторону.

  – Пусть тогда вот эта работает! Что? Неохота? А кормиться и разъезжать по балам за мой счет вам нравится?!

  – Оставьте этот тон! – дядя приосанился. – Или не получите ни цента.

  Но ростовщик схватил серебряный подсвечник и тыкнул им в дядю.

  – Это за отсрочку, за будущую неделю, которую я вам так милостиво даю, – он улыбнулся, обнажая свои желтые зубы.

  – Это грабеж, – сказала Полли, – поставьте подсвечник назад или...

  – Не стоит пугать меня, дамочка, или мы не разобрались, кто здесь за чей счет живет?

  – Как бы вам свою жизнь в канаве не окончить, – сказала Полли, но ростовщик не обратил на её слова внимания.

  – Неделя! – он развернулся и вышел из гостиной.

  Дядя выдохнул и дрожащей рукой налил себе воду из графина. Потом вдруг посмотрел удивленно на Полли и сказал:

  – Почему ты про канаву сказала? Это совсем на тебя не похоже.

  – Не знаю, – Полли пожала плечами, – я почему-то вдруг увидела картинку, где этот ростовщик валяется мертвым в канаве.

  – Какой ужас. Это, наверное, у тебя нервическое. У меня и то сердце куда-то провалилось, а теперь колотится как ненормальное. – Дядя выдохнул еще тяжелей и сказал: – Придется забыть о клубе. Нужно наведаться к знакомым и попытаться достать денег.

  Дядя опять взял трость и сокрушенной, неуверенной походкой вышел из гостиной.

  Глава 6

  Мелисса Морро прислушалась: в столовой уже собрались все постояльцы. Она еще раз оглядела свое платье, оно было новым, то, кровавое, ей пришлось сжечь в печке лаборатории. Башмаки же, в виду отсутствия других, были тщательно вымыты и ни одного намека и на каплю крови на них не было. Лицо старухи исказила неприязнь, но все же она открыла дверь и вошла в комнату. За длинным столом сидели почти все жильцы и лишь два стула были свободны. Смех и говор прекратились, как только она зашла. Мелисса, не обращая внимания на это, прошла и села на свое место. Совсем чуть-чуть, будто инстинктивно, даже не двигая стула, от неё отодвинулись соседи по столу. Разговор продолжился на другом конце стола, хозяйка с толстухой прачкой спорили о новых чепцах.

  – Что же не подают еды? – спросила звонко старуха.

  Разговор стих, и все посмотрели на хозяйку, а потом и на старуху.

  – Мистера Хобсона еще нет, – сказала хозяйка свысока. На лице её читалось легкое презрение к старухе.

  – И что же, – пожала плечами Мелисса, – он ведь не жилец этого дома. Так какая разница, пришел он или нет.

  – Он друг этого дома, – вскинула голову хозяйка.

  – Как же, знаем, что дружок, – с неприязнью пробормотала Мелисса. Её слышала соседка по столу, Марта, молоденькая модистка, и, чтобы скрыть расползающеюся улыбку, она склонила голову, делая вид, что поправляет складки на платье.

  – Вы что-то сказали? – нахмурилась хозяйка, явно почуяв шпильку, пущенную в её адрес.

  Но тут в комнату сутулясь, широкой походкой вошел Хобсон. Он, проговорив "приветствую ваше общество", сел во главе стола. Хозяйка тут же махнула служанке, чтобы та вносила еду.

  Подали суп. Загремели ложки и опять затрещали голоса.

  – Ну как ваши дела? – учтиво спросила мистера Хобсона хозяйка.

  – Хуже некуда. Один должник, будь он проклят, взял у меня огромную сумму, лишив меня, таким образом, остальных клиентов, и не отдает. Клянется честью, которой, разумеется, у него нет, что вот-вот отдаст, а сам продолжает играть на мои деньги, разживаться, да еще угрожать, что натравит на меня полицию. А мне теперь даже нечем платить кухарке! Эти аристократишки почище любого жулика обдерут.

  – Бедный вы мой, – хозяйка с красноречивым состраданием и жалостью глядела на него.

  – А я слышала, что вы сами уволили свою кухарку, – сказала Мелисса. – Неплохая экономия, если есть где пообедать.

  – Что за грязные намеки?! – вскинулся ростовщик.

  – Не стоит, мистер Хобсон, – обратилась к нему хозяйка, – тот, кто не имеет и собственной крыши, а тем более, слуги, не поймет, каких хлопот стоит одно только хозяйство.

  В старухе закипала злость от всего этого лицемерия. Она то уж знала, что ростовщик расточал улыбки хозяйке и вводил её в заблуждение, даря плешивые букетики лишь для того, чтобы пользоваться бесплатным столом. А эти его жалобы о последних деньгах! Ведь сегодня только утром Морис, конторщик из углового магазина, рассказал ей, что взял у Хобсона ссуду под совсем нехорошие проценты. Если бы она сейчас выплеснула в них правду, как помои в лицо, было бы так хорошо на душе. Но она сдержалась, стиснув зубы. Еще пара минут, и она, сжимая кулаки, вышла из-за стола. Только когда она оказалась в коридоре, она тяжело выдохнула. Нет, конечно, злость её была порождена не гнусным ростовщиком и этой хрякоподобной усатой хозяйкой. Она злилась на себя. Она знала, что все-таки ей придется идти к графине, а та её просто убьет за осечку, совершенную в поезде. Граф Хидеж убит и теперь нет никакой надежды, что их план осуществится. Королева Виктория останется на троне и не будет у них другой возможности избавиться от неё и её чистоплюйского высоконравственного правления. Но Мелисса все же верила, что графиня что-нибудь придумает. Ведь будущее уже увидено, будущее уже соткано, и она, Мелисса, своими глазами видела, что королева Виктория не просто потеряет корону, её посадят в тюрьму, а потом повесят как самую последнюю преступницу. Не носить ей короны, не носить ей головы.

  – Будущее уже соткано... – пробормотала Полли, – королеве не носить короны...

  Полли открыла глаза. Утренний свет лился из-за занавески. Странный сон, еще бродивший в голове, пугал своею четкостью, никогда она не видела таких снов. Она готова была поклясться, что все это происходило на самом деле! Она так явственно слышала трескучий голос ростовщика и видела опять старуху, ту самую убийцу из поезда. "Это был не сон, – ужаснулась Полли, – а самое настоящее видение. Как и тогда в хрустальном шаре". Похоже, у нее появилась способность ясновидения.

  Кто такая графиня, которую боится Мелисса? И что ждет королеву? Во всем этом так хотелось разобраться, но не было возможности. А рассказать свое видение Полли не могла ни дяде, ни МакКину – никто ведь в такое не поверит. Как с каждой следующей минутой переставала верить и Полли.

  Но впереди ждал пикник, и нужно было к нему приготовиться.

  Дядя, конечно же, от пикника отказался. Но, видимо, чтобы не огорчать Полли, ни слова не сказал о личности приглашавшего. Он сослался на встречу с одним старым знакомым, который обещал ему помочь. И Полли с МакКином решили поехать вдвоем.

  За час до полудня прикатила роскошная карета, в которую была запряжена шестерка черных коней. Слуга в ливрее спрыгнул с козел и протянул ошеломленной Полли конверт. В нем была коротенькая записочка.

  "Желаю спокойной поездки. С наилучшими пожеланиями Чарльз Барклей".

  – Как это великодушно! – Полли была очарована этим красивым жестом.

  – Излишний жест, – сказал МакКин, хмуро глядя на поистине королевскую карету. – Здесь всего час пути, и мы могли бы спокойно совершить его в кэбе.

  Полли даже не обратила внимания на ворчание МакКина. Она поспешила усесться в карету, и МакКин, схватив со стола еще не читанную утреннюю газету, пошел вслед за ней.

  Хотя карету трясло, МакКин умудрялся спокойно читать.

  – Что-нибудь есть интересное? – спросила Полли.

  – "Сегодня утром владелец банка "Солтер энд Солтер" сэр Колин Солтер покончил с собой".

  – Тот самый банк, в котором дядя потерял все свои деньги! – воскликнула Полли.

  – "Грозившее ему разорение и позор, таким образом, не затронет его семью", – закончил читать МакКин.

  – Для бывших вкладчиков теперь есть повод для мстительной радости, – сказала Полли. – Но что вас в этом заинтересовало?

  – Не знаю, но мой нос чует здесь какой-то подвох.

  – Убийство?

  – Думаю, нет.

  – А было бы забавно, если это жена постаралась ради блага своих детишек.

  – Хм, – МакКин посмотрел на Полли из-за газеты, – а вы, не то, что юные леди вашего круга, не боитесь строить смелые предположения, какими бы ужасными они ни были.

  – Страх закрывает от нас правду. А я не желаю этого делать. И знаете, кажется, мне начинают нравиться ваши детективные загадки. Это намного интереснее, чем игра в го или шахматы.

  МакКин улыбнулся и продолжил что-то вычитывать из газеты. А Полли хотелось сказать МакКину: "Королева Виктория в смертельной опасности! Мелисса Морро и её компаньонка доберутся до нее!" Все утро Полли порывалась это сделать. Но она остановила себя, сказав, что никто не поверит в подобное, тем более скептичный МакКин. И она продолжала молчать, обещая себе, что расскажет МакКину о ночном видении, когда он будет к этому готов.

  Они приехали в поместье точно к обеду, но пикник пришлось отложить из-за вдруг начавшегося ливня. Но никто, ни гости, ни хозяева не были расстроены из-за этого и, казалось, даже наоборот, обрадовались. МакКин спешил разобраться с происшествием, Чарльз же, увидев первые капли дождя, сразу сказал Полли: «Разве не уютнее сидеть за карточным столом или в кресле, чем на пне или на сырой земле?» Но за фразой, сказанной в утешение гостьи, Полли увидела настоящее желание и чувства Чарльза: видимо, он и вправду не любил природу, радуясь любой возможности избежать пребывания на ней.

  В гостиной МакКина и Полли приветствовал хозяин Арчибальд де Мобрей, молодой человек лет восемнадцати, и его жена Шарлотта, возрастом около двадцати пяти лет. Они были настолько мрачны и угрюмы, что даже немного напугали Полли, она была удивлена, что у Чарльза такие неприятные друзья. Может, дело было в пропаже сестры, но даже в этом случае они могли бы быть чуточку поприветливее.

  – Мой отец, Льюис Филипп, – сказала низким и сиплым голосом герцогиня, – неважно себя чувствует, так что на обеде его не будет.

  – Скорейшего ему выздоровления, – пробормотала Полли.

  – Вы очень милы, – герцогиня изобразила улыбку, но лучше бы она этого не делала, улыбка её была похожа скорее на оскал, и Полли отшатнулась. Если бы не МакКин, невозмутимо стоявший рядом, Полли бы под любым глупым предлогом убежала отсюда.

  За обедом под огромной, сверкающей, из богемского стекла люстрой в тысячу свечей за ужасно длинным столом сидели: на торце молодой герцог, Полли рядом с Чарльзом, а МакКин и герцогиня напротив них. Стол был богато уставлен золотыми приборами, хрустальными бокалами и всевозможными яствами. Тихие, как призраки, слуги незаметно подливали вино и подносили блюда. Арчибальд молчал, словно думая о своем, а Шарлотта де Мобрей была ужасно церемонна, словно сама королева – ни живости, ни интереса в глазах. Над столом нависла тишина, всё это было очень непривычно и тягостно для Полли. Она кидала взгляды на МакКина, который, в свою очередь, незаметно изучал самих хозяев и обстановку. К счастью, обед скоро кончился и герцогиня позвала всех в музыкальную комнату.

  – Арчи неплохо играет на фортепьяно, – сказала герцогиня и сделала жест своему супругу.

  Арчибальд не проронивший до этого ни слова, кроме слов приветствий, ответил:

  – Ну что ты, я давно не тренировался, – и все же прямиком пошел к инструменту, стоявшему в углу комнаты.

  Он открыл крышку, вздохнул, и руки его, упав на клавиши, запорхали, извлекая будто тысячу звуков сразу. Они принесли волнение и скорбь. Но вдруг возник пассаж, он стремительно взлетел до верха и оборвался, заставив замереть сердце, а потом промелькнул еще один пассаж, так же оборвавшийся, словно тонкая нить в тишине, но вот смятение закончилось и воцарилось спокойствие. Под конец, словно вспенившееся шампанское, музыка залила всю комнату и остановилась. Полли даже ахнула от восторга и тут же захлопала, заполняя наступившую тишину.

  – Это великолепно! – не удержавшись, сказала она.

  Арчи был оживлен и воодушевлено сиял.

  – Ну что вы, – ответил он, – просто когда твой учитель Моцарт, невозможно не...

  МакКин и Полли удивленно переглянулись, и Чарльз, быстро перебив друга, сказал:

  – Конечно же, сын Моцарта. Сам-то Моцарт жил веком раньше, – четко подчеркнул он, хмуро глядя на друга.

  – Но ведь сын Моцарта не был музыкантом, – неуверенно сказала Полли.

  – Зато владел музыкальными тайнами, которые перенял от отца, – сказал Чарльз.

  Но его тут же возмущенно перебил Арчи.

  – Вообще-то, – сказал он, – второй сын Моцарта, Франц Ксавьер, тоже был композитором и педагогом. Я даже написал ему как-то пару писем, но переписка у нас не сложилась, характер у Франца был довольно тяжеловат.

  – Это же сколько он прожил, если родился где-то в конце восемнадцатого века, – вдруг задумалась Полли, – а вы недавно общались с ним.

  – Да нет, – вздохнул Арчи, – это было давно...

  Чарльз, прерывая слова друга, быстро добавил:

  – Ну а теперь, может, вы, мисс Бригстоун, порадуете нас музицированием?

  – После такого выступления, я боюсь, это будет выглядеть убого, лучше я откажусь.

  Понурый Арчибальд отошел от рояля и, кинув какой-то злобный взгляд на Чарльза, сел у камина.

  – Ну что ж, я тоже уже устала, – сказала герцогиня и встала, заставив подняться и остальных.

  Первый раз Полли видела такой блестящий и такой короткий музыкальный вечер.

  Арчибальд спросил МакКина, наверное, он хочет заняться теперь делом?

  – Я давно жду соизволения осмотреть дом, – ответил МакКин.

  – Ну весь дом осматривать глупо, – возразил Арчи, – а вот спальню Хелен пожалуйста.

  – Глупо было бы что-то упустить, – отрезал МакКин, – если вас, конечно, еще интересует, куда подевалась ваша сестра.