Текст книги "Пв15: Исправление кармы (СИ)"

Автор книги: Динамо Молчаливое

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Молчаливое Динамо
Пв15: Исправление кармы

Магазинчик с сувенирами и разным хламом, а на фоне витрины согбенная фигура продавца. Он меня заметил, потянул носом воздух, видно, подслеповат. Вчера был у него во второй раз, а в третий раз можно и о деле поговорить. Он серьезный скупщик краденого. Молчит и анализирует – я тоже бы так сделал. И еще бы я позвонил своему доверенному человеку и сообщил о детективе, наводящем справки. У него есть возможность.

А через десять минут меня запихивали в патрульную машину, барыга сразу вызвал полицию. Тревожную кнопку он нажал не раздумывая. Чужаков тут не любят.

В полиции я предъявил лицензию детектива, допрос, показания – наконец, свободен. К магазину я вернулся через четыре часа, и продавец сидел все также у витрины. Как и следовало ожидать, никто не явился. Клиенты не приходят сюда лично, они живут загородом, окруженный охраной.

Заходить внутрь не пришлось, на улице меня уже поджидали. Два парня лет тридцати расспрашивали, что мне требуется, они могут помочь. Мы условились о встрече, и еще через полчаса – нате вам, подсовывают какое-то барахло. Я объясняю, что требуются феромоны. Что это такое, парфюмерия? Они слушают объяснение, но вряд ли это чем поможет, уроки по химии в школе они прогуливали, когда толкали свои первые дозы. Ладно. Кто-то запомнит название, передаст другому. Новость пройдет.

Улица была обманчиво пуста, но за углом меня ждали. Район тут такой, что машины не дороге не оставляют, но этот седан был полицейским. В куртке цвета хаки мой друг Тони Лайдон совсем не походил на детектива, и одежда у него всегда была потертая, будто он носил её не снимая. Этих курток он купил несколько, и все со складками в одних и тех же местах. Тони выглядел усталым – на лице у него резко выступали носогубные валики, морщины на подбородке и шее – короче, везде складки. Ему следовало хорошенько отдохнуть, но он постоянно находился в разъездах. Очередной загадкой Тони была его бледная кожа, несвойственная человеку, который проводил столько времени на свежем воздухе.

Так что когда того не требовали служебные обязанности, Тони носил свою куртку с темно-зеленым шарфом. Однажды я разглядел красную полоску у него на плече, это была кобура "Глока". Детектив-инспектору оружия не полагалось. Я придумал кучу объяснений, и ни одного и не смог подтвердить. Как я уже сказал, Тони оказался таинственной личностью.

– Тебе пора заняться работой, пока ты не пошел по кривой дорожке, – сказал он вместо приветствия. В руках он держал мой отчет для полиции. Быстро сработано.

Перейдя на административную работу, мой друг отрастил бороду. Я и не предполагал, что растительность на подбородке для него так важна, пока не отыскал его в бразильском сообществе фанатов бороды. Вероятно, он состоял и в группе любителей бразильского футбола, но это я не стал уточнять.

Я так и так собирался к нему зайти, так что мы сразу отправились в офис. Моему появлению там не удивились, я консультировал полицию по поводу гаджетов.

– Не видел ничего глупее, заказывать у барыг химию. – Тони в курсе насчет моего приключения.

Историю про феромоны я не стал рассказывать, в неё и не поверил бы никто.

Тони интересовало, как мне удалось выйти на поставщика наркотиков в Кембридже, но я только посмеялся, мол, на то и существуют гаджеты. Профессионалы не раскрывают свои тайны. У британцев непоколебима вера во всемогущество электронных систем, и я старался их не разочаровывать.

Если в полиции что-нибудь есть на тот магазин, скоро я это узнаю. Для Тони Лайдона не существовало запретных тем – ему допросить кого-нибудь все равно, что сыграть в бридж. Два-три слова – и вы у него, как на ладони. Вот попросите его о чем-нибудь.

– Мой ответ нет, – сразу отвечает Тони Лайдон.

– Мне нужен свисток для отпугивания собак.

Я знал, что свисток вместе с самозатягивающимся шнуром лежит у него в шкафу. У него вообще там хранилось масса всего интересного, и я иногда себя спрашивал, правда ли детектив-инспектор вообще работал на полицию. Мундир британского бобби – хорошее прикрытие. Обсудить это нам не удалось – Тони вышел в коридор звонить по телефону, а потом мы отправились к автомату пить кофе. У меня была минута-две свободного времени.

Вот тогда я и стянул у него собачий свисток.

Вернулся я во втором часу ночи, когда сосед по комнате разбирался с курьером, мой приятель богат, и ему нет нужды искать приключения, Эдди просто заказывает доставку. Стук в дверь застал меня в душе, посетитель попался настойчивый, он барабанил со всей силой, словно хотел разгромить все общежитие. Вряд ли доставка, те ведут себя тихонько, словно мыши, разносчики наркотиков на редкость деликатны. А вот второй посетитель оказался сущим кошмаром, он орал и колотил в дверь. Я вышел из ванной комнаты. В темноте белел циферблат часов: полчетвертого утра.

Дверь пришлось открыть. У порога стоял совершенно дикий тип с ничего не выражающим взглядом. Его шею прикрывал полосатый платок, майка была слишком легкой для зимы, но он хотел, чтобы были видны татуировки на предплечьях. Поверх майки был кожаный жилет с кармашками. Я обратил внимание на верхнюю пуговицу. Для детективов вещь знакомая, у меня самого есть такая. Встроенная камера дает неплохое разрешение, видеозапись может служить уликой в суде.

Эдди был в панике. Рыжий оттолкнул его и стал обходить комнату, пиная по дороге мебель. Такие типы обычно служат для неприятных поручений.

– Кто тут Гроцен? – Явился он за мной, кто бы сомневался, а я так и стоял голый, с полотенцем на бедрах, не успев обтереться.

Вместо ответа я сунул в рот сигарету, но закурить не успел, сигарета сразу намокла.

Любят они доставлять людям неприятности. Я стоял босой на холодном полу, а он только что зашвырнул под кровать мои кроссовки. Рыжий откровенно издевался. Это их тактика, прихватить тепленьким, когда ты только что распаренный из душа с полотенцем вокруг бедер, стоишь на холодном полу.

На лестнице детина спросил, а что, если фото, где я голый, сольют в интернет? Пара сотен исправит ситуацию, добавил он. Я буркнул, чтобы он убирался к черту.

В машине меня ждал человек по фамилии Блэмминг-Скот, он работал в правительственном учреждении кем-то вроде руководителя отдела.

– Спасибо, Джаред, – мягко произнес Блэмз. Рыжеволосый сел вперед. Чиновнику высокого класса полагаются водители.– Рад вас видеть, Джен. Надеюсь, вы не забыли свой чемоданчик. У нас экспертиза.

– Не рано ли? – Правилами вежливости я пренебрег: видеть его мне не хотелось.

– У меня еще тот день не кончился. – Блэмз не спал сутки подряд, когда был на задании. – Мы вас долго искали, да...

Жилье в Кембридже стоило недешево, и мне приходится ночевать в разных местах, иногда приятели пускали к себе пожить. Если попросить, у Блэмза найдутся денежки, только потом не расплатишься. Кстати о деньгах...

– Вы не заплатили мне за прошлую консультацию. – Мокрую сигарету я отправил в пепельницу.

– Получите все сполна, Джен.

Задание оказалось банальным, на него хватило бы и детектив-инспектора, если бы оно не касалось Пафнутьева, моего соотечественника, который обосновался в Лондоне, жил на широкую ногу и имел сомнительную репутацию. Он подозревал, что его дочь подсела на наркотики, и желал выяснить, кто из обслуги снабжает её зельем. Участие Блэмза, а точнее, сэра Джулиана Блэмминга-Скота свидетельствовало, что высокое ведомство ведет расследование. Какая именно служба? Британская компетентная служба.

До переезда в Британию Пафнутьев хозяйствовал в Нижнем Новгороде, где использовал админресурс в личных целях, так это называлось, но отделался условным сроком, после чего переехал на постоянное проживание в Великобританию. Детали я почерпнул из биографической справки, присланной с канала "Россия Сегодня" на арабском языке. В восточном отделе заинтересованы в подписчиках и внимательны к их вопросам. А вот каким образом служба Блэмминга-Скота оказалась замешана в частном деле этого миллионера-пенсионера, мне пока оставалось неясным.

До Бедфордшира оставался час пути. Джулиан сразу уснул, а я стал его рассматривать. По случаю светского визита он разоделся франтом, просто превзошел себя. Из-за низкого выреза прекрасного пальто из темно-синего твида виднелась сорочка в синюю полоску и шелковый галстук – его лазурные полоски составляли сложный узор, каждая из них, в свою очередь, оказывалась сплетением мелких полосок. Что касается мужской моды, мой работодатель мог считаться эталоном.

Моя охотничья куртка выглядела куда как скромно, хотя я приобрел её в хорошем магазине, и даже с учетом скидки она стоила немало.

На рыжего Джареда я старался не смотреть.

Мы проезжали заповедную зону Вобурна, примыкавшую к землям Пафнутьева, и я порадовался, что выбрался из Лондона. Олени оживляли зимний пейзаж дороги. Перед красотой природы забывались недавние разочарования, они исчезали в тумане.

Мне позвонил Тони Лайден, ио я сбросил звонок. Все же Блэмз проснулся и спросил, как поживает мой друг инспектор. Я ответил, что встречался с ним в суде три недели назад, ожидали продления санкций магистрата на задержание одного подозреваемого. У барристера была красивая бородка из тех, что в топе на бразильском форуме любителей бороды. После этого Тони решил отпустить бородку.

Блэмз покачал головой и спросил, это как он умудрился меня нанять. Вслух.

– Могу предположить, что в вашем списке экспертов я отнюдь не первый, но те, к кому мы обращались, оказались занятыми, больными или недоступными.

Он не ответил, хотя все так и было, посмотрел в окно – нас как раз обгонял пикап, в открытом кузове которого лежали трупы животных из заповедника: олень, кабан и несколько разодранных в клочья лис и зайцев. Потом мы свернули на частную дорогу.

На подъезде к воротам стояла патрульная машина, полицейский сделал нам знак остановиться. Это был сикх в чалме, с небольшой бородкой. На мое приветствие он не ответил.

– "Гелендваген" на солнечных батареях. Я еще такого не видел, – сказал он.

Блэмз гордился своим автомобилем, единственным в своем роде. В Америке такой был у Шварценеггера, а в Британии – только у него.

– Опять погибли животные, – сообщил полицейский. – Заметите что подозрительное в заповеднике, звоните. – Я взял визитную карточку. Его звали Поу Гобинд.

Въездные ворота были нараспашку, возле них стояла женщина и разговаривала по телефону. И это в шесть утра. Пока Блэмз помогал ей закрыть ворота, я загрузил планшет. Все верно, Пау Гобинд состоял в бразильском сообществе фанатов бороды. Он мог быть знаком с Тони Лайдоном, что и требовалось доказать. Мой друг не бросил меня на произвол судьбы.

Электрический "Гелендваген" поехали по дорожке мимо горящих фонарей, оборудованных видеокамерами, на электронику тут денег не жалели. А вот ворота приходилось открывать вручную.

Парадный подъезд украшала скульптура чудовища с тремя львиными мордами, гривы у них отсутствовали, значит это львицы.

Джаред первым воашел в дом, расчищая дорогу для Блэмза. По пути он грубо оттолкнул служащего, который оказался в непосредственной близости, едва не сбил его с ног.

Мы на месте, стоим перед бронзовой фигуркой нимфы. Над головой – огромная хрустальная люстра. Чучела звериных голов отбрасывали тени на стены из дикого камня. В отсутствии хозяев мы осматривали старый особняк, который остался на попечении молодого человека в военной форме. Это был Дмитрий Коханов, начальник военной охраны. Он привел нас в холл без мебели, и мы так и стояли на полу в черно-белую клетку, пока к нам не вышла хозяйка Раиса Ивановна, Салли.

– Блэмминг-Скот? Очень приятно. А вы? – она подает руку, сверкая бриллиантом.

– Просто Евгений Николаевич, – уточнил я.

И тогда она спросила, не могли бы мы встречаться в России. Все верно, я жил в Нижнем Новгороде, нет, мы не встречались.

Бриллиант – не единственное их сокровище. Бронзовой нимфой владела королева Виктория, и это подарок жениха Анастасии. Все правильно, имя Майкла Кирстена значилось на второй странице списка наркодилеров, спрятанный под бельем у моего приятеля Эдди.

Мы с Блэмзом подготовились к встрече с Пафнутьевым. Я пролистал записи интернет сообщества для тех, кто хочет разделить любовь и веру в Иисуса Христа. Там находят друзей те, кто говорит по-испански. Дочь Пафнутьева изучала испанский, там она и познакомилась со своим бойфрендом.

– Вы знаете, Джен, что Настя училась в Германии на химическом факультете? – тихо проговорил Блэмз. – А потом еще год стажировалась в Люфтганзе.

Химик в семье.

Скоро появилась машина с дочерью Пафнутьева, которую ждали. Я бы взглянул на содержимое багажника её "Ланчии", но мысль эта возникла не у меня одного. Блэмз решительным жестом отстранил от багажа Коханова, которого отправил к хозяину.

– Мой телохранитель постережет багаж, пока вы отсутствуете.

Грамотное решение, Блэмз предоставил Джареду право первым осмотреть багаж Насти. Я встал рядом покурить, но Настя приняла за прислугу и послала с чемоданом. Я погасил сигарету и бросил ее в урну. Туда же отправил и коробку из-под сигарет. На обратном пути не забыть подхватить. Микрофоны – не та вещь, чтобы ими разбрасываться.

От Джареда избавиться было непросто, но выручил меня Коханов: " Пойдемте, Джаред, хозяйка хочет с вами поговорить. И вы тоже".

Из его захвата Джареду вырваться не удалось, но напоследок он толкнул меня локтем, лягнул чемодан и шепнул на ухо ругательство. Я задержался в дверях и вернулся к машине.

Мне требовалось место, где можно было спокойно прослушать микрофон, но тут появились две собаки, они пришли с хозяйственного двора. Шоколадного окраса спаниель сунул нос в багажник и тихо заскулил над сумками. К нему подошел черный кокер, этот был настроен более решительно. Когда вернулся Коханов, обе собаки визжали хором.

Наркотики в сумке нашел черный пес. Нам даже не пришлось вскрывать сумку, на ней были инициалы Майкла Кирстена.

– Торопиться некуда, Женя, с этой семьей не все просто,– сказал Коханов.– Держитесь от них подальше.

Он оказался прав, у Пафнутьева был вздорный характер и бог весть что на уме. Коханова погнали по делам, а я уединился слушать микрофон, оставленный в мусорной корзине.

... "А вот и наш гостеприимный хозяин!" – голос Блэмминга-Скота.

"Черт бы вас побрал, сэр, – ответил ему мизантроп. – У меня украли пробирки с веществом, и господа из фармацевтического концерна будут недовольны. Впрочем, спасибо, что зашли.

"Надеюсь, мы отыщем, как в прошлый раз". (В прошлый раз отыскал я и гадал, кому принадлежит пропажа. А этот Пафнутьев растеряха).

"Десять мензурок находились в банковской коробке, которую дочь привезла их хранилища. Ценность их исключительная. Сами мензурки запаяны, внутри них феромоны, к которым проявляет интерес международный компании. Мы ждем их представителя".

Что-то там говорили про дочку с химическим образованием? Стажировка в Люфтганзе. В таком случае, Пафнутьев должен был узнать, что у него туфта, а не феромоны, еще в Германии.

– Г-н Пафнутьев устроил вам проверку. – Блэмз дал понять, что за мной присматривают, что я и без него знал.

На одной из таких проверок Пафнутьев и попался в России, банкет был важным, и его подвергли остракизму, так что он вылетел со службы. Впрочем, деньги на банковских счетах у него были отложены, и он отправился путешествовать. Странствия изгнанника закончилось Великобританией. В Лондоне его задержали... и отпустили, ведь отсюда выдачи в Россию нет.

С приездом Пафнутьева стали готовиться к выезду на охоту. Мы отправились к роще, стараясь придерживаться дорожек. Охранники с биноклями и рациями сопровождали нас на каждом шагу. Если тут и были звери, то все попрятались в тумане.

Блэмз рассказывал Пафнутьеву про электронный нос, с которым я выступал на телевидении, и уверял, что я могу отыскать его пропажу по запаху. Моего мнения никто не спрашивал.

На развилке хозяин с Блэммингом-Скотом повернули влево, а мы с Кохановым отправились по правому краю леса в поисках дичи. Спутник рассказывал, что сюда заходили животные из Вобурна – кабаны, лисы, мелкие звери. Особенно много было оленей, их фотографии украшали стены дома. Шерсть блестела в лучах заходящего солнца, а на языках, пережевывающих жвачку, переливались капли слюны. На заднем фоне снимков присутствовала полоса светлого, это могла быть река или ручей. Значит, в парке имелось место, где сходятся все звери.

Коханов подтвердил мое предположение. В охотничьем домике никто не живет, только перед охотой там держат собак. Возможно, там и работал фотограф.

Спустившись в овраг и преодолев завал на лесной реке, мы вышли к поляне с хижиной – место было расчищено от кустарника, а мусор удален. Возле дома располагались стойла с кормушками. Когда-то лесник кормил здесь оленей, и животные приходили сюда за солью.

Коханов вошел первым, чтобы показать мне дом. Смотреть там особенно нечего – остатки разного хлама, бочки, очаг, где остались угли, закопченный чайник и чашки. Коханов отходит помочиться в кусты. У меня минуты полторы, и я щелкаю камерой.

Коханова вернулся, и по моему лицу он мгновенно угадывает настроение: в шкале эмоционального спектра оно стоит на отметке "уныние". Он находит бутылку джина, наполовину полную, и вид у него не алкоголика, а бесстрашного путешественника. Он бормочет себе под нос о стеклянных сосудах, чтобы посредством химических порталов достигнуть желаемого. Набор пробирок он нашел без труда. Некоторые из них пусты, другие запаяны. Я не смотрю в их сторону, чтобы не показать свое волнение. Прозрачная жидкость, которая может оказаться всем, чем угодно – даже феромоном, и от этого предположения меня бросило в жар.

– Позволь, я это проверю. – Электронный нос при мне. Я тянусь к бутылке, но он сильно толкает меня, и бутылка сметает с полки лабораторное стекло. Есть игра, называется "Knock-knock", и мы словно решили в нее сыграть.

На моих глазах он топчет стекло, содержимое мензурок ушло в грунт. Тут даже электронный нос не поможет.

Теперь Коханов зол не на шутку.

Я вытираю руки платком и отступаюсь. Стоит ли доверять порядочности, когда человек при исполнении. Коханов наблюдает, скрестил руки на груди – у меня ничего не выходит, и это вызывает у него удовлетворение. Вот он, показал мне фигу – здесь это не в ходу, показывают средний палец. Делать ему здесь больше нечего. Дом вздрогнул, а стены заходили ходуном, когда он грохнул дверью.

Я один. Солнце зашло за тучу, и сразу стало темно. Больше не видно любопытных оленей, они как сквозь землю провалились. Что-то мне подсказывало, что у истории будет продолжение.

Нападение произошло мгновенно. Они окружили дом и смотрели на меня – стая бродячих псов цвета дорожной пыли – тянули ко мне морды, не иначе, как здесь их прикармливали. Если бы их не было так много, если бы они не облаивали меня, можно думать, все и обошлось бы.

Но в этот день все происходило слишком быстро, так что я дунул в свисток, не ожидая естественной развязки. Как они начали пронзительно визжать, звук им неприятен, и они отошли, повернули к лесу – туда, где ломился через чащобу Коханов. Дорога была свободна, но я не спешил. Спасибо, что предупредил меня про капканы.

Я шел по садовой тропе, ступая как можно тише, в каждую минуту готовый уйти в лес. И все же нужный момент я пропустил. Бабах! По щеке ударила ветка и упала к ногам, срезанная пулей. Я упал на землю, отмеряя минуты, оставшиеся мне. Щека была в крови, царапина. По всему парку раздавались выстрелы. Дрожь в спине прошла, и я поднялся. Вот и пуля в стволе липы, просвистев мимо меня, засела в коре.

Кто-то двигался в стороне, но направление определить было затруднительно, все тонула в тумане. Я услышал голос – это кричал егерь, обеспокоенный выстрелом – и пошел на зов. Не раз и не два я встретил капканы, о которых предупреждал Коханов, и все же я шел напрямик. Эта часть парка заросла, и поросль никто не чистил, как и завалы упавших деревьев – и в непроходимый лес без надобности никто не забредал. В густом подлеске я нашел еле заметный проход, который вел в чащу. Этой тропинкой, вероятно, пользовался и фотограф. На кусте я увидел тряпку, которая оказалась клочком лазурного шелка – Блэмз не поберег свой чудесный галстук. Не такая находка, чтобы её пропускать.

Разговор с Блэмзом вышел коротким, его интересовало, что я нашел в том охотничьем домике. Осколки лабораторного стекла? Он жаждал подробностей. Я был вынужден его разочаровать: пипетки при себе у меня не было.

– Что с вашей щекой?

Блэмминг-Скот не поверил ни одному моему слову, а ведь я считал его своим другом. После того выстрела, понятно, я уже так не думал. Выглядел он неважно. Без лазурного галстука его сорочка в синюю полоску потеряла вид.

Если бы не выстрел, я бы, возможно, и не сошелся с Кохановым. Какую работу он делал для Пафнутьева, я не понял, потому что на начальника охраны он не тянул, хотя статус у него был высокий, с прислугой не спутаешь. В домике он меня бросил, а тут сам ко мне подошел. Очень его тот выстрел обеспокоил. С простреленной куртки он глаз не отводил.

Он увел меня в свою комнату – промыть рану. Потом мы выпили – по русской традиции за встречу – и тогда я спросил его про спаниелей, отыскавших наркотики. Вроде бы вопрос был по существу, поскольку приглашали нас как бы на охоту, хотя и вылилось все в большую пьянку. Он не расспрашивал, откуда мне известно про собачек, а я не объяснял. Тем и хороши профессионалы, с ними все наперед знали. Жаль, посидеть нам не удалось, запищала рация.

– Извини, вызов. Из бильярдной вынесли голову вепря. Подожди здесь.

В его комнате было уютно и тепло, работал обогреватель. В остальном ничего примечательного, живет он бедно, в шкафу один приличный костюм и пара рубашек. Листок я нахожу под стопкой нижнего белья. Это схема расположения капканов в парке. До чего же люди предсказуемы.

Вернулся Коханов буквально через минуту. Его голос дрожит, он едва скрывает негодование. В комнате установлена камера, и за мной наблюдали. Так что мне пора прощаться.

Моя комната в другом крыле, и, хотя я уверяю, что вполне способен дойти самостоятельно, Коханов идет за мной. Ему надо сказать пару слов:

– Не гуляй по парку, тут всякая чертовщина. Никакой тепловизор не поможет.

Чем они надумали меня пугать?

Ну вот, мы и на месте. Комната перевернута вверх дном. Окно в комнате распахнуто нараспашку, и теперь там арктический холод. Тот, кто учинил беспорядок, был явно разгневан до глубины души. Я вспомнил, как Джаред безумствовал на квартире Эдди в Кембриже – оборвал шторы, а кроссовки забросил под кровать. Я тоже в долгу не остался, обрезал ему пуговицу с камерой.

Где-то тихо скулила собака, разговаривали люди, а у меня в постели лежала голова вепря.

– Что тут у тебя? – спросил Коханов.

Я сказал, что хотел бы посмотреть, что там внутри, но он был против. Потому что он не мог не учуять запах, легкий аромат салями. Нарезку подавали за столом, колбасу любила Настя. Шалунишка, знает, чем отбить запах для собак. Химик в семье.

Что делать Коханов не знал, а потому оборачивает все в шутку.

– Молодежь пошутила. Голову вернем на место.

Мы отправляемся в бильярдную, украшенную чучелами убитых на охоте животных, один крюк пуст. У зверей янтарные глаза, в котором мне мерещатся объективы камер.

В бильярдной нас и застает Блэмминг-Скот.

– Смотрю, вы уже приступили к расследованию, – насмешливо произнес он.

Я лежу без сна. Мне так уверенно указывают на Майкла Кирстена, что это не может быть правдой. С первыми лучами солнца я выхожу на пробежку. Парковые аллеи могут вполне сойти за беговую дорожку. Еще темно, но дорожки вокруг дома освещены. На мне только трусы и легкие кроссовки. Если мне и подкинули жучков, они остались в комнате.

Связь есть, но не везде хорошая, загрузка идет крайне медленно. Я звоню Тони Лайдону, но он не отвечает. Поэтому я звоню Эдди. Он еще не ложился спать. Не я один бодрствую в это раннее утро

– Что еще тебе там привиделось? – Мой друг уверен, что в английских имениях полно привидений.

Про графский дом в Вобурне Эдди знал больше меня, он собирал материал для статьи, которую писал кто-то другой. В университете у них разделение труда: кто-то просиживает ночами в архивах, а другому достается слава. Эдди это положение устраивает, бизнес он делает на другом – торгует информацией. Я пользуюсь его услугами.

Имение принадлежало семье Кирстен, продано за очень высокую цену. Сегодня уже такую сделку не заключить, ни у кого нет таких денег. Про молодого графа он ничего определенного не знает, разве что семья не из преуспевающих. Учитывая эти обстоятельства, помолвка с Анастасией Пафнутьевой можно было бы считать хорошей партией. Вопроса наркотиков мы не касались, если бы что было, Эдди сообщил бы. Я отметил сослагательное наклонение и спросил, что не так с этим браком.

У Пафнутьева проблема с финансами, так что они продают драгоценности на аукционе. Я вспомнил кольцо с красивым бриллиантом у Салли, похоже, ювелирных украшений у дамы хватает. Кстати, после охоты кольца на ней я не видел.

По утверждению Эдди, дом Пафнутьева выставлен на продажу, с дороги видны были плакаты с объявлениями агентства. Несколько дощатых стендов валялись в канаве, Салли сносила объявления о продаже имения. Уезжать из Британии она не собиралась.

Дорожка выводит меня к парковым воротам, створка приоткрыта. Не сами же они открылись, верно? Я прибавляю скорости – у ворот кто-то стоял. Это снова она, бедняжка Салли в одном платье, словно она ищет потерянную шаль. Хромая, она бредет, не разбирая пути.

– Как вы себя чувствуете, мадам? – я взял её под руку. Кольцо отсутствовало.

– Ничего страшного. У меня старая травма колена, – сказала Салли.

По словам Эдди, она бывшая баскетболистка.

– Ваши гости не приехали?

–Из компании позвонили и сказали, что они не рассматривают возможность покупки нашего вещества. Странно, верно? Здесь вообще все непонятно.

Вот уж тайна. Блэмминг-Скот не терпит конкуренции, и спорить с ним тем более трудно, что он пользует поддержкой министерства внутренних дел. Если он и не верил в феромоны, то узнав о визите фирмачей, не пропустил бы и бутыли с формалином.

– Есть оружие? – Но на мне одежды и той нет.

У контрабандистов вроде нас с ней нет оружия. У нас есть тайна.

– Там бродит привидение, – говорит она.

Я громко и долго смеюсь – не скажу, чтобы мне смешно, напротив, но должен же я как-то привлечь внимание. Солнце взошло, и утро настало. Никого не убили, и слава богу.

К завтраку вышли не все, Пафнутьев отсутствовал. Я отказываюсь от чая, который подавала Настя. Её мать в лиловом платье, сверкающая, как холодный баклажан. Забинтованными руками она прижимает к себе чашку. Сейчас ей не до еды.

Салли сжалась, утонув в кресле, её руки кровоточат. Она рассказывает, что искала в парке потерянную шаль и угодила рукой в капкан.

Шаль или пробирку с веществом, который она выдавала за феромоны.

На лице Коханова прямо собачья улыбка: он отличный сторож и к Салли никого не подпускал. Блэмз держался в стороне, у него поврежден правый ботинок. Не тот он человек, чтобы ступать в капканы, всегда смотрит на дорогу перед собой.

Без галстука он смотрелся непривычно, словно леденец без палочки. За свою пробирку на желатиновой основе Блэмз ничего не заплатил. Ворюга Джей конфисковал леденец из соображений госбезопасности.

Я не сомневался, что именно с ним Салли встречалась ночью. Она заманила его к капкану. Что дальше? Уронила пробирку, он нагнулся, чтобы поднять. Галстук попал в зажим, еле вытащил. Туфли тоже пострадали.

И вот еще: на ее пальце хозяйки большого бриллианта, который поразил меня во время ланча. Неужели потеряла в лесу?

Коханова беспокоит кольцо, он находит и приносит ей эту шаль, но кольца нигде нет. По словам Салли, на неё напал человек в капюшоне. Охрана получила задание искать незнакомца на территории, он представляет угрозу. Странно, что сюда не забрел табор цыган, ведь ворота нараспашку.

На редкость беспокойное место, ночью здесь люди не спали, а ходили по дому и парку, как днем.

Доброе утро? Что сделал с утра?

Чуть не убил человека.

И только Настя набивает живот колбасой. Словно волшебница – и меня уже засыпало вопросами, на которые я не имел ответов.

После завтрака я застал Коханова в кабинете хозяина за уборкой. Глядя на меня поверх стопки книг, Коханов сказал:

– Боюсь, у нас тебе покажется скучно, Британия – самое безопасное место на свете.

Ему это только так кажется или работа сделала меня подозрительным.

– Могу ли я тебе позвонить, когда буду в городе? – спрашивает на прощание Коханов.

Этот человек предлагает мне дружбу, но я ничего не отвечаю, оставляю на столе визитную карточку Тони Лайдона.

...Блэмз поторопился с подсказкой, указал на фотографию, где Настя была вместе с женихом.

– Вы должны быть в курсе, что Майкл Кирстен распространяет наркотики.

Все ему известно от Джареда, и не с его ли ведома агент Мидас обыскивал мою комнату?

Джаред утирает лоб влажной салфеткой. Странно, что он такой чистюля – при той грязной работе, которую ему приходилось выполнять.

– Я встретил его на лестнице, когда поднимался на твою квартиру.

– Неужели? А может, это был Скинни? – У моего приятеля двое поставщиков, из них Скинни работает по ночам.

Имя Майкла Кирстена они взяли из списка, который я подбросил Эдди. Джаред нашел его, когда обыскивал квартиру – факт, который Блэмз невозмутимо отрицает. Его не интересуют маленькие преступления, это работа других, он берем то, что ему нужно, а остальным пусть занимается полиция.

Наркотики из сумки, которые Джаред подбросил Насте, не зафиксированы официально.

Мы уезжаем, как только агент Мидас вымоет машину.

– В полицию я попросил хозяев не сообщать. Мы не можем дать показания, потому что нас здесь нет.

Он ни в чем не уверен. Во мне он тоже не уверен.

– Я прекращаю с вами дела. Не знаю, что с вами будет дальше, Джен.

После завтрака мы уезжали. Мне пришлось сесть за руль, Джаред повредил руку во время мытья машины. Я видел рану, обычный кровоподтек. Он не сказал, что с ним случилось, предполагается, что наткнулся на железяку. Я так думаю, что он наткнулся на капкан.

Нам можно отправляться, наша работа в имении закончена. Хозяин дома не вышел проститься с гостями. Салли приносит извинения:

– Господа, вы должны нас понять. На охоте Кирилл Анатольевич выпил лишнего и случайно подстрелил одного из охотников. Надеюсь, этот случай останется между нами?

Мой шеф заметил, что они не станут выдвигать претензий, потому что в некотором роде виноваты сами. На охоте все охотники носили красные куртки. Из соображений безопасности они носят красное. Кроме меня, я отправился на охоту в зеленом.