Текст книги "Болото (СИ)"

Автор книги: Дина Снегина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Снегина Дина
Болото

Болото

I. Трясина

1. Начало

Вэллпорт был крохотный городок на тихоокеанском побережье США. Именно был, потому что недавно жители покинули Вэллпорт.

Всё начиналось обыденно и едва уловимо. Не суть важно, где именно зародились первые изменения: в чаще соснового леса, что в двух километрах от Вэллпорта, в глубинах таинственного океана, что непрестанно омывал усыпанные крупной галькой покатые берега, в застенках пищевого комбината Спэллнер ЛТД или же в недрах городской свалки. Важнее то, что никто ничего не заметил.

Для горожан трясина возникла внезапно. Однажды Вэллпорт проснулся – и увидел, что превратился в болото.

Да, город стал болотом в буквальном смысле. Дороги и тротуары стянула мутная зеленоватая вода. В первый день её было ещё не так много, как в последующие, и подошвы ботинок ступали по неприглядной жиже, словно по лужам. В отдельных местах обнаруживалась ряска. Мелкие салатовые крапинки по-детски весело перекатывались по поверхности воды, гоняемые вовсе не ветром, а ногами прохожих и колёсами торопящихся машин.

Ветра с того дня не стало. Воздух над Вэллпортом застыл, и лишь действия людей нарушали оцепенение атмосферы.

Появился мох. Конечно, в отдельных местах города он проживал и раньше – на влажных камнях во всегда сумрачном парке, на теневых сторонах некоторых домов, в нижней части стволов отдельных деревьев... На него не обращали внимания: мох как мох, чего тут особенного? Но в то утро его стало удивительно много.

Мох покрыл собой всё. Отмостки, садовые статуи, перила уличных лестниц, скамейки, детские качели и горки. Видимо, некоторые автомобили и велосипеды мох тоже принял за камни, и потому нарос на них с одной или двух сторон. Порой мох встречался на зданиях – на отдельных стенах или же по всему периметру, опоясав низы домов.

Многие горожане начали новый день с торопливого соскребания мягкой и влажной растительности с дверей и окон машин. Занятие это на удивление было не таким уж простым и отбирало немало бесценного утреннего времени. Потому автомобили, похожие на стриженый газон, стали сегодня не редким явлением на Вэллпортских улицах.

Тина в лужах увязывалась за обувью, пачкала колготы и брюки, наматывалась на колёса, застревала в тормозных механизмах детских колясок. Порой она оказывалась слишком скользкой, и только за первый день в травматологии Вэллпортской больницы было наложено семнадцать обездвиживающих шин и выписано сорок четыре рецепта мазей от ушибов.

Тина на деревьях, а именно на тину более всего походили свисавшие с ветвей тёмно-зелёные слизкие сосульки, была мерзкой и тошнотворной. Увидев её, многим приходилось бегом возвращаться в дома, чтобы оставить только что съеденный завтрак в санитарной комнате, а малыши невольно принимались искать по карманам носовые платки, с чувством сморкаться и показывать бледным мамам, как сильно похоже то, что только что вышло из их носиков на то, что свисало теперь с деревьев. Порой тина соскальзывала и со смачным бульком присоединялась к мутным лужам на асфальте. Иногда прямо на глазах у прохожих она внезапно ударялась в рост, и там, где зелёная масса покрывала лишь несколько веточек, ею затягивалась вместе с листьями добрая часть дерева.

Небо стянули тучи. Впоследствии горожане гадали, действительно ли это – серые облака, из которых по странным причинам не падало вниз даже капельки дождя, или же нечто иное? Зависший дым, туман, смог, выбросы пищевого комбината? Вопрос так и остался без ответа. С того дня солнце для жителей Вэллпорта исчезло. Его лучам не удавалось пробиться сквозь непонятного происхождения пепельную завесу, которая захватила власть над городским небом.

Всюду тянуло сыростью. Воздух преобразился, сделался тяжёлым и душным. Наполненный частицами мелкой влаги, он словно впитал в себя всю возникшую в окружающем пространстве гниль и скверность. Нет, в первые дни ещё не было запаха падали, не удушала духота всех, без разбора. Но то, что воздух стал иным, заметили многие.

Первыми почувствовали это астматики. Они задыхались сильнее обычного, ингаляторы помогали с трудом. Врачи лишь разводили руками, советовали продолжать дышать назначенными препаратами. А что ещё могли они сказать?!

Собаки и кошки отказывались выходить на улицу и боязливо глядели сквозь оконные стёкла на изменившийся мир. Животные не понимали, что произошло, как, впрочем, не понимали и люди. Куда делся привычно-чистый Вэллпорт и как такое возможно?!

Но городская жизнь не замерла. По обыкновению спешили на работу, забросив малышей в детские сады и ясли. Открывались магазины, кофейни, отделения банков. Проводились занятия в школах.

Лиза, как и всегда, спешила к ученикам. Она перепачкала туфли и колготки, проезжавшая машина забрызгала зеленью её бежевую юбку. Лиза тут же остановилась и попыталась оттереть грязь салфеткой, но у неё плохо получалось.

Внезапно её окликнули:

– Привет!

К Лизе бежал Эндрю. Он куда больше неё был перепачкан, тина налипла на его рукавах и пальцах, на очках и даже на кудрявой голове. Его вид рассмешил Лизу.

– Только не говори мне, что искал лягушек в нашем болоте! – пошутила она.

Эндрю смутился. Привычным движением указательного пальца он подсадил очки ближе ко лбу, откашлялся и произнёс:

– Нет, я просто очень спешил и... Забрызгался немного, – и он стащил с головы склизкую сосульку и сбросил вниз.

– Действительно, совсем чуть-чуть! – улыбнулась Лиза и помогла Эндрю убрать тину со спины и рукавов рубашки.

Они были знакомы и дружны с детского сада, учились в одном классе школы. После выпускного дороги увели их в разные стороны: Эндрю отправился в Университет на другом побережье изучать естественные науки, Лиза же поступила в Архитектурную Академию в соседнем штате. Спустя много лет они оба возвратились в Вэллпорт, по своим, не зависимым друг от друга, причинам, и каждый из них удивился решению другого вернуться, пожалуй, больше, чем собственному.

– Я немного опаздываю, – заметила Лиза, когда с попытками очистить Эндрю и себя от болотной грязи было покончено.

– Да, учителю задерживаться нехорошо, – рассудил её друг. – Слушай, я провожу тебя, ты не против? По дороге поговорим.

Они миновали перекрёсток, свернули в направлении школы. Здесь их взору предстала картина, не имеющая ровно никаких отличий с тем, что они видели ранее этим утром. Та же зелёная слизкая грязь, те же мутные лужи с редкими вкраплениями ряски, дома и машины, затягиваемые мхом.

– Наш мир превратился в болото, – то ли утвердил, то ли спросил Эндрю.

– Брось, – отмахнулась Лиза. – Наверняка это временно. Просто какое-то необычное природное явление, не более.

Эндрю поправил сползающие очки и за этим нехитрым занятием не заметил лужу на тротуаре, и умудрился провалиться в жижу по щиколотку. Эндрю тряхнул ногой, чертыхнулся и ехидно заметил:

– Так ты считаешь, поводов для паники нет?

Лиза улыбнулась. Она давно поняла, что её друг привёз с западного побережья заразу чрезмерного пессимизма. Лиза относилась к жизни проще, и даже в самые трудные минуты верила, что всё непременно наладится и станет куда лучше, чем прежде.

– Неужели ты ничего не замечаешь? – продолжал Эндрю. – Посмотри вокруг...

И он обвел рукой мрачно-зелёный пейзаж города.

Лиза, всё так же улыбаясь, стряхнула тину с носка туфлей и ответила:

– Хотелось бы эту слизь не замечать, да не получается.

– Я не об этом. Посмотри на карнизы домов, на деревья... Видишь? Птиц нет! Ни одной птицы во всём городе!

Лиза устремила взгляд вверх, где серела далёкая дымка неба. В то утро Лизе казалось, что голубизна ещё проглядывала редкими мазками из-под пепельного налёта, но впоследствии, когда тучи стали плотнее и опустились настолько низко, что задевали шпили вышек сотовой связи, у Лизы, как и у многих горожан, появился новый, не знакомый прежде, страх. Они боялись, что никогда более не увидят привычное, голубое небо, солнце и долгожданную радугу.

Лиза перевела взгляд ниже, на принимающие золото кроны деревьев. Была осень, и островки природы, что были в городе, так же, как и лес за его пределами, менялись, готовились к долгому сну под снежным одеялом. Но сейчас наряд деревьев из желтизны и багрянца поедала мрачно-зелёная тина. Лизе стало не по себе.

– Не там ищешь, – прервал её раздумья Эндрю. – Карнизы, видишь? Они везде пусты! Провода линий электропередач тоже. Я шёл через парк, где рано гуляющие старушки, как обычно, хотели покормить голубей. Но они не смогли найти ни единой птицы. Пришлось им возвращаться с нетронутыми булочками домой.

– Да, удивительно, – ответила Лиза. – Обычно наши парковые птички крайне жадны до еды. Помню, как-то мы с Майклом гуляли, так эти проглоты садились на его коляску и выклёвывали у него хлеб прямо из рук!

И Лиза вновь засмеялась, легко и радостно, а Эндрю в который раз удивился тому, насколько прекрасны и загадочны её смеющиеся глаза. Когда Лиза испытывала какое-то чувство, не важно, была то радость или горе, она выражала его всецело, всем лицом, не одними лишь губами или скулами. Вся её мимика была задействована. Потому, если она смеялась, то в этом принимал участие не только рот, но и глаза, которые ещё сильнее вытягивались вверх, лоб и брови, что взлетали выше, и подбородок, который, напротив, делался ниже, и щёки, что украшали улыбку мягкими ямочками.

– У меня такое чувство, – глядя в глубокие, карие глаза своей спутницы, Эндрю, – будто пернатые заранее знали о грядущих переменах, и торопились покинуть наши места. С неделю назад я заметил, что не только перелётные птицы покидают Вэллпорт. Даже всепогодные голуби собирались в стаи и поднимались в небо...

Удивлённая внезапным воспоминанием Лиза перебила его:

– Да! Мы тоже видели! Майкл потом долго меня расспрашивал, где зимуют голуби, а я доказывала ему, что они скоро вернутся.

– Кстати... А где Майкл? – спросил Эндрю.

– Я не повела его сегодня. Оставила с Гретой.

– С миссис Бикс?! Да она же ненормальная!

– Брось, Эндрю! – отмахнулась Лиза. – Грета хороший человек, и я доверяю ей сына.

– Ага, хороший! Зла никому не делает, согласен. И всё равно она ненормальная, – Эндрю продолжал настаивать на своём. – Больная на голову, под стать нашему Джереми. Знаешь, я, конечно, разделяю твою любовь к пешим прогулкам, и понимаю, что в новых климатических условиях Вэллпорта довезти Майкла на коляске будет тяжело. Но как же машина? Для чего она пылится в твоём гараже?!

– Майклу с утра нездоровится, – пояснила Лиза. – Небольшой кашель и насморк.

– И всё же лучше бы ты отвезла его в школу, чем оставляла с этой полоумной бабулькой...

– Прекрати! Грета не сумасшедшая! Нормальная она! – Лиза резко оборвала друга, и затем, погрустнев, добавила, – Судьба у неё – ненормальная...

2. Версии

Обычно Лиза делала замечания своим ученикам по поводу их неопрятного внешнего вида. Но сегодня каждый из её класса походил на маленького поросёнка, да и сама учительница перемазалась, будто хрюшка. Тина отмывалась с трудом. Она въедалась в одежду и в кожу, окрашивая их в неприятный, болотно-зелёный цвет.

Уроки сегодня проходили тяжело. Дети без конца отвлекались, перешёптывались и были невнимательны. Наконец, Лиза не выдержала и строго спросила у класса, что происходит.

Оказалось, ребят сильно взбудоражили изменения в природе. Им хотелось знать, чем вызваны эти изменения, и надолго ли они. Учительница не знала, что ответить классу. Пришлось соврать ученикам, а врать, особенно детям, Лиза с некоторых пор не любила. Сказать, будто далеко на юго-востоке от Вэллпорта прошёл торнадо, который захватил в свою воронку болото: воду с тиной, водорослями и травой, мхи, лишайники и, возможно, даже торф. Ночью, пока город спал, всё это упало с неба, из тех дымчатых туч, что зависли в вышине, и, таким образом, стало частью Вэллпортского пейзажа.

Лиза сказала это, и внезапно сама поверила. Сочинённая ею версия казалась очень похожей на правду.

На перемене, Лиза столкнулась с Айшей, поваром столовой, своей подругой и соседкой.

– Ты почему такая перепачканная?! – воскликнула Айша, оглядывая Лизу.

– Эту странную грязь мыло не берёт, – объяснила та.

– Зато она отлично отмывается лимонкой!

И Айша, гордая своим открытием, подняв голову вверх и расправив плечи, – а чаще Айша сутулилась и зажималась, – повела Лизу на кухню, где вручила ей пакетик с лимонной кислотой.

Спустя пять минут, проведённых Лизой у раковины, пятна от тины на коже Лизы исчезли.

– Надо же! – удивлялась она. – И вправду помогло!

– А то! – Айша просто сияла. – Уж кому, как не повару, знать, чем выводить всякие разные пятна. Позвони мне вечером, я расскажу тебе, как отстирать эту гадость с одежды. Хотя, постой, я лучше сама к тебе добегу, когда уложу девочек.

– Хорошо, буду ждать, – ответила Лиза.

Она достала из кармана кофты телефон и попыталась дозвониться до Греты. Но, к её удивлению, аппарат молчал. Гудков не было. Она посмотрела на дисплей. Индикатор сигнала показывал, что связи нет.

– Странно, – пробормотала Лиза. – Не ловит... Айша, – позвала она уже громче, – у тебя работает телефон?

– Телефон? – переспросила Айша. – Вроде с утра работал. Мы же созванивались, помнишь?

– Да, помню. Потом, в десять, я звонила Грете, она ответила, что у Майкла всё в порядке. Но теперь показывает, что сигнала нет...

Айша, тем временем, достала свой мобильник. Оказалось, он тоже не находил сигнал.

– Наверно, это из-за погоды, – предположила Лиза. – Бывает. Пройдет?

– Да, конечно. Извини, мне надо бежать, – и Айша поспешила на кухню.

Когда закончились уроки, Лиза отправилась в кабинет директора, которая пригласила всех учителей на внеплановое собрание.

– Как вы знаете, – начала мисс Лейдж, сухая и не по годам старая женщина, директор Вэллпортской начальной школы, – в нашем городе произошли небольшие изменения...

– Я бы даже сказал, совсем крошечные, – ехидно усмехнулся тренер по плаванию Сид, не ладивший с директрисой.

Она смерила его взглядом, полным презрения, и продолжила:

– В городе не работает связь. Мобильные и проводные телефоны, интернет, телевидение.

– Да уж, лучше бы воду перекрыли, или электричество отрезали, без телека и интернета мы погибнем куда быстрее! – вновь съязвил Сид.

– Мистер Флай! – брови Лейдж взметнулись вверх. – Будьте любезны не перебивать меня и оставить свои многозначительные комментарии при себе.

– Молчу, молчу! – ответил Сид, но по его лицу было видно, что каждое слово директора он воспринимает скептически.

– Так вот, – продолжила Лейдж. – Я отправила запрос в муниципалитет, но никаких официальных комментариев по поводу ситуации на улицах и со связью власти пока не давали. Поэтому, – она обвела собравшихся учителей строгим взглядом, словно перед ней – непослушные школьники. – Я прошу всех вас сохранять спокойствие и, самое главное, передавать это спокойствие своим ученикам и их родителям. Ситуация вскоре нормализуется, я уверена. В любом случае, уроки не отменяются, и завтра я жду всех в школе. Электричество и вода у нас действительно есть, – она метнула взгляд на Сида, бормотавшего что-то в духе:

"А дети бы обрадовались..."

– Так что поводов для беспокойства нет, – закончила Лейдж.– Ситуация скоро нормализуется, я уверена, – вновь повторила она, словно убеждая саму себя.

Лиза вышла из школы и направилась прямиком в сторону дома. Она волновалась за Майкла. Нет, она вовсе не боялась, что в её отсутствие может что-либо случиться, или не доверяла Грете. Скорее, её пугала невозможность связаться с сыном и сиюминутно услышать его голос. Потому-то она и торопилась, хлюпая по лужам, которые за прошедшее время заметно прибавили в глубине и, что куда удивительнее, в вязкости. Туфли Лизы были полны мутной жижи, и она подумала о том, откуда же могла прибывать вода, если нет дождя. Может, авария в городской канализации?..

Но неприятного запаха не было, да и цвет жижи был отличительно зелёным, хоть и играл разными оттенками, от ярко-изумрудного до тусклого и плесневелого, от сочного салатового до бледнеющего аквамарина.

"Нет, не похоже, что это из канализации, – подумалось Лизе. – Что-то здесь не так".

Машин стало куда меньше. Ехать было тяжело. Колёса буксовали, наматывали тину, проваливались в невидимые ямы. Водители тщетно пытались вызвать эвакуаторы, и, чертыхаясь на замолкшие телефоны, бросали автомобили и устремлялись к цели своего пути пешком.

Наросты моха стали толще и поднялись выше. Лизе попалась брошенная машина с разбитым стеклом. Видимо, кто-то разбил его в отчаянной злобе, так и не сумев отскрести мох с его поверхности, и Лиза подумала, что для водителя это представилось единственным способом открыть себе обзор. Она приблизилась к автомобилю и взяла в руки небольшой кусок стекла со мхом. Её взгляд невольно упал на излом осколка. То, что она на нём увидела, поразило её до глубины души. Мох пустил корни прямо в стекло. Лиза даже замотала головой, решив, что ей почудилось, и попыталась отогнать видение. Но – нет, мох действительно был не только на стекле, но и внутри него. Лиза попробовала вырвать немного растительности из такой странной для неё почвы. С трудом, но верхняя, буро-зелёная, часть, всё же оторвалась, и оказалась в её пальцах. Тёмно-коричневый корень остался внутри, и на месте только что вырванного Лизой кусочка мохового ковра тут же начала пробиваться новая зелень.

Испуганная увиденным, Лиза бросила стекло и с силой потрясла руками, стараясь избавиться от неприятных ощущений на коже, и, почти бегом, отправилась к Грете.

Она застала их за чаем. Грета угощала Майкла пышущими жаром булочками, а тот за обе щёки уплетал свежую домашнюю сдобу.

– Ура, ура! Мама! – закричал Майкл, увидев вошедшую Лизу.

Он выбрался из-за стола, неловко, едва не упав, и, прихрамывая, направился к маме, а та, в свою очередь, бросилась к нему бегом, чтобы поскорее обнять.

– Я соскучился, мамочка! – воскликнул Майкл. – Мы пытались звонить тебе, но телефоны молчат.

– Да, сынок, я знаю, – сказала Лиза, гладя сына по голове и лицу.

– Что ж, раз мама благополучно вернулась, пожалуй, следует пригласить её за стол и накормить, – произнесла Грета, подмигнув Майклу, и Лиза поняла, что её сын был не меньше неё встревожен происходящим.

Они сели за стол. Кухня Греты была маленькой, но необычайно уютной. В стенах были ниши, в которых, словно в картинах с рамами, стояли глиняные вазы и пузатые чайники. Свет лился из низкой люстры с плетёным абажуром и из маленьких рассеивающих свет лампочек по углам потолка, обрамлённых причудливой лепниной. Гарнитур, от которого приятно пахло деревом, сочетал в себе простоту четких форм и замысловатость украшающих его резных узоров. Посреди овального стола из дерева, гладкого и тёплого на ощупь, никогда не покрывавшегося скатертью, всегда стояла белая керамическая ваза с живыми розами. Тарелки, кружки и блюдца Грета ставила на сияющие белизной текстильные салфетки, и это очень нравилось Лизе. Занавески едва прикрывали подоконник, сквозь тюль просвечивали стоявшие на нём две корзины с ручками, а за ними, сквозь стекло, виднелся нетронутый пока мхом и тиной палисадник с произраставшими в нём многочисленными розовыми кустами. На этой смешавшей времена и эпохи кухне было всё, и в то же время не было ничего лишнего или беспорядочного. Как и в хозяйке этого дома, здесь всё было гармонично в своей непринуждённости.

Грета, слегка полноватая пожилая женщина, рано поседевшая, всегда опрятная и ухоженная, четкая в словах и делах, немного педантичная, была добра и нежно любила свой дом, улицу, соседей, бродячих и подобранных ею кошек, весь этот город, принёсший её семье столько горя, да и саму жизнь. Она любила и жила вопреки, она творила добро даже тогда, когда получала лишь жестокость. Многие, вроде Эндрю, считали её полоумной, но Лиза видела в ней не в пример мудрую и добросердечную женщину. Просто то, что она говорила и делала, люди не всегда хотели принимать.

– Как думаете, что происходит? – расспросив Майкла о прошедшем дне и вдоволь насладившись булочками, поинтересовалась Лиза у Греты. – Мне не нравится странная жижа на наших улицах. Кажется, она прибывает и густеет. Что это может быть?

– Я могу лишь предполагать, – многозначительно произнесла Грета.

Но поделиться своими предположениями она не успела, потому что в дверь дома робко постучали, и Грета отправилась посмотреть, кто же это заявился к ним с неожиданным визитом.

До Лизы донеслись звуки голосов Эндрю и Алекса, ещё одного её друга. Было слышно, что Грета настойчиво приглашает их за стол, но те отнекиваются и отказываются войти.

– Извечная песня, – пробормотала Лиза.

Грета вернулась на кухню.

– Там твои кавалеры, – шутливо сказала она. – Зову их, зову... И опять они не желают почтить мой дом своим присутствием. Тебя требуют, а я, старая, им не нужна. Боятся, что ли... Так я же, вроде, не кусаюсь и не гавкаю, как миссис Пейнер, – и она подмигнула Лизе.

Лиза сокрушённо покачала головой. То, что Алекс и Эндрю не особо любят бывать у Греты, не было для неё новостью. Она вздохнула, поблагодарила Грету за то, что она посидела с Майклом и извинилась перед ней за друзей.

– Ах, милая моя, не стоит! – отмахивалась Грета. – Я всё понимаю. Эти-то двое – ладно... А вон та, – она провела Лизу в зал и указала пальцем через окно, – подруга-то твоя, не помню, как звать, даже на участок мой ступить побрезговала...

Рядом с ровным зелёным газоном, пока ещё не тронутым ни осенью, ни болотом, стояла Джули. Она, как и Лиза, вела уроки в начальной школе. Лизе было не особо приятно её общество: она считала, что Джули бывает не к месту высокомерной. Но вот Джули к Лизе тянулась и всячески искала поводов для общения с коллегой.

– Не обращайте внимания, – сказала Лиза Грете. – Ладно, мы, пожалуй, пойдём. Майкл, собирайся!

– Иди, иди. Не хорошо заставлять ухажеров ждать, – Грета вновь подмигнула, а Лиза неожиданно покраснела.

– Что ж вы, какие ухажеры!

– Разве что Алекс! – словно продолжила её мысли Грета, и они обе, с облегчением, рассмеялись.

Затем Лиза помогла Майклу собрать принесенные с собой карандаши и книги, надела на него ветровку. Кроссовки мальчик настоятельно одел сам, хоть это и далось ему с трудом. Они попрощались с Гретой и вышли на улицу.

Едва они вышли, Майкл радостно воскликнул:

– Алекс! Дядя Энди!

И, хромая, поспешил вперёд. А Алекс, высокий, статный брюнет, тоже обрадованный встречей с мальчиком, бросился навстречу Майклу и подхватил его на руки.

– Здравия желаю, юнга! – нарочито пробасил он. И стал подбрасывать мальчишку ввысь и ловить, а потом – кружить, а тот безудержно хохотал.

– Алекс, Алекс! Хватит! Слышишь меня?.. Перестань! – рассердилась Лиза. У неё сердце заходилось от таких игр.

И Алекс поставил Майкла на землю.

– Мы лишь немного подурачились, – оправдывался он перед Лизой.

Она, взволнованная, присела на корточки рядом с сыном и положила руку на его слишком часто вздымающуюся грудную клетку.

– Сколько раз я просила тебя! – Лиза не на шутку расстроилась. – Не надо, не делай так больше! У Майкла сердце зашлось!

И она подняла сына на руки, а тот привычно обхватил её руками и ногами и сладко прошептал:

– Но это так весело, мамочка!

– В больницах лежать и уколы колоть тоже весело, да?! – строго ответила ему мама. И, обведя суровым взором двух друзей, спросила, – Вы зачем явились?

– Да... повидать тебя хотели, – Алекс даже растерялся.

А Эндрю, напротив, стал радостно тараторить:

– Я тут узнал кое-что! Изучил метеосводки за предыдущий месяц и долгосрочные прогнозы. Никогда не думал, что бумажные газеты могут быть так полезны! И знаешь, что я обнаружил?.. Представляешь...

– Не представляю, – перебила его Лиза. – И всё же, дядя Энди, давай-ка ты поделишься со мной всеми новостями по дороге, ладно?

– Да, идёмте же скорее, я не только расскажу, я даже покажу вам, – и Эндрю пошёл вперёд, активно роясь в карманах, – Чёрт, кажется, потерял...

Алекс хотела взять Майкла из рук Лизы, но та не позволила.

– Тебе ведь тяжело!

– Ничего! Я привыкла уже. Возьми лучше мою сумку. Она весит ненамного меньше Майкла. Скажи лучше, чего это Джули с вами увязалась?

– Тебя вроде хотела видеть.

– Или, всё же, тебя? – уголки губ Лизы поползли вверх. – А что, женщина симпатичная, хоть и замужняя.

– Перестань, прошу тебя! Ты же знаешь, я... – но Алекс вдруг осёкся и отвел взгляд. Он заторопился, обогнал Лизу и Майкла и ногой разметал тину в том месте, где садовая тропинка примыкала к тротуару. – Осторожно, тут скользко.

Дом Лизы находился на противоположной стороне улицы. Она переходила через дорогу, неся Майкла на руках, Алекс придерживал её под локоть. Туфли её вновь стали полны не то воды, не то слизи. Эндрю догнал их, Джули поспешила следом, и они все ступили на порог дома Лизы.

Дом этот имел удивительное свойство. Он словно манил к себе друзей Лизы. Они приходили в гости зачастую неожиданно и для хозяйки, и для себя самих. Всем здесь становилось уютно.

Дом располагался на небольшом холмике, и находился выше остальных домов улицы. Участок и само здание, как и у Греты, пока не затронули происходившие повсеместно изменения. Газон и просторная, в обычные дни залитая солнцем, терраса, пока оставались сухими. На кустарниках ещё не было странной тины, а стены дома не затронула моховидная растительность.

– ...Вот и я о том же! – Лиза, наконец, расслышала, о чем же так взбудоражено рассказывает Эндрю. – Если по всем прогнозам ближайшие две недели должен был наблюдаться антициклон – область высокого давления – то откуда тогда дождевые облака облака?!

– А по мне так это – дым. Небо тлеет, и скоро начнет сыпать пеплом, – то ли в шутку, то ли всерьез, сказала Лиза.

– Кажется, кто-то слишком много общался с Гретой, – с упрёком произнес Эндрю.

Лиза усадила Майкла в его любимое кресло-качалку в правом углу террасы. Когда она писала картины, мальчик сидел в этом кресле и смотрел, как из-под кисти, находившейся в руке мамы, будто по волшебству возникают невиданной красоты пейзажи. Однажды Лиза написала портрет сына, но картину пришлось спрятать подальше в кладовку. Портрет получился настолько похожим, что испугал малыша. Он думал, что тот, другой, может выбраться из картины и заменить его, занять его место возле мамы, а его, настоящего Майкла, заточить внутрь холста. Посоветовавшись с Гретой, которая считала, что подобное – не чушь и не домыслы, Лиза спрятала картину, сказав Майклу, что выбросила её. Всё же расставаться с плодом долгого труда ей было жаль.

Компания друзей расположилась на террасе-крыльце. Алекс и Эндрю сели на перила, Джули, рослая блондинка с резкими чертами лица, встала возле Алекса, Лиза подперла собой стену возле Майкла. Мальчик неспешно раскачивался, и от движения полозьев заунывно скрипел дощатый пол.

Эндрю, тряхнув кучерявой головой и поправив сползшие очки, продолжил:

– В словах Лизы, в принципе, есть смысл. Облака, как и дым, это не что иное, как газ. Вот только сыпать пеплом небо вряд ли будет, – он усмехнулся. – Скорее уж, прольется дождём. Но меня смущают прогнозы погоды. Антициклон! По всем, понимаете! Этих туч быть не должно!

– Брось, Эндрю! Метеорологи сродни астрологам, и потому нередко ошибаются, – и, обратившись к сыну, Лиза добавила, – Майкл, тебе не холодно? Может, принести плед?

Мальчик отрицательно замотал головой.

– Мама, оставьте уже сына в покое! – шутливым тоном пробасил Алекс. – Он достаточно взрослый и в состоянии сам заботиться о себе.

Лиза не ответила ему. Она молча отворила входную дверь скрылась в сумерках дома. Тут же в коридоре и на террасе зажёгся свет, а вскоре Лиза вернулась с клетчатым пледом. Она укутала ноги не противившегося её действиям Майкла.

– Лиза! – тихо и спокойно сказал Алекс. – Ты не тепличное растение выращиваешь.

– Разберусь, – буркнула Лиза в ответ.

А Эндрю, не выдержав, продолжил:

– Так вот! Я много думал об этом несоответствии. И сейчас ты, Лиза, натолкнула меня на интересную мысль. Может, это и не облака вовсе? Тот же газ, только иного происхождения. Что мы имеем, прежде всего?.. Наш любимый Спэллнеровский комбинат. Вполне вероятно, что причина происходящего – в его замечательных выбросах.

– Я вообще не понимаю тех, кто эту гадость ест, – вставила Джули. Она скрестила руки на груди, и складывалось впечатление, будто ей здесь неуютно.

– В том-то и дело! – Эндрю принялся ходить взад-вперёд, от чего старый, видавший виды, пол застонал в полный голос. – В этих продуктах столько мерзости напичкано! Завод закупает химические вещества тоннами, и всё это идёт в пищу. И я сомневаюсь, что Спэллнер не использует запрещённые добавки, вроде того же формальдегида. Мало того, что люди потом употребляют все эти вредные препараты вместе с пищей, мы, жители Вэллпорта, ещё и дышим выбросами комбината, пьем воду из скважин, которая через почву отравляется химическими добавками. Я пытался разобраться в том, что же они кладут в пищу, и пришёл к выводу, что "Спеллнер ЛТД" – не пищевой комбинат, это химический завод какой-то! Конечно, Спэллнер тщательно скрывает информацию об истинном составе своих продуктов, но шила в мешке, как говорится, не утаишь. Слухи ходят давно, подтверждение им – пробы воды и почвы в районе комбината.

Во время речи Эндрю Джули медленно, словно невзначай, приближалась к Алексу.

– В принципе, это не такая уж и новость, – сказал Алекс и резкими шагами перешёл на противоположную сторону террасы. – Но, кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. Ты считаешь, что странные изменения в природе – результат деятельности комбината Спэллнера, верно?

И Алекс зашагал обратно, и половицам под его решительными шагами пришлось уж совсем тяжко.

Он встал напротив Эндрю, совершенно прямой, вытянутый по струнке. Его друг, обрадованный тем, что его поняли, затараторил:

– Именно! Во-первых, мы не знаем, чем в действительности занимался Спэллнер. Под видом пищевых продуктов, нет, вернее – таких пищевых продуктов, можно было производить что угодно. И если предположить, будто это "что угодно" вышло из под контроля, или же произошла авария, выброс реагентов? Накануне был ветер, да! День выдался солнечный и ветреный, помните? И выбросы раздуло по окрестностям, в том числе и на Вэллпорт. А во вторых, – Эндрю обрёл присутствующих торжествующим взглядом, – свалка! Спэллнер, ровно как и горожане, не очень-то заботился об утилизации бытовых отходов, я уж молчу про отходы производственные. И – вот, пожалуйста! Плачевный результат.

Джули усмехнулась:

– Ты считаешь, горка мусора сумела мутировать и превратиться в болотную тину?

– Да, я понимаю, это не научно. Но, Джули, не забывай, что нашу планету можно рассматривать как единый, слаженный живой организм. И если вдруг она заболевает, то начинает себя лечить. Как она это делает – другой вопрос. Например, гной у человека – лейкоциты. Так может, и появление болота здесь – не что иное, как гной планеты, а? Как вам такая версия?