Текст книги "Авантюристка"

Автор книги: Дина Константинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Снимите туфли, – посоветовал Либерман, поддерживая меня за локоть. – Вы сейчас сломаете ногу. Или две.

Я сняла туфли и с сожалением зажала их под мышкой. Эх, такая красота пропадает. Новые! Накануне купленные…

Как только мы оказались на борту, нас быстренько приняли под белые рученьки и отвели в трюм. Когда захлопнулась дверь, Клер прозрела.

– Так это ведь что выходит, – часто дыша и заикаясь, заговорила она, – все там… А мы тут? О нет… Они оставляют теплоход! Оставляют! А мы уплываем с ними по собственному желанию? Нет… Так не пойдет! Выпустите меня отсюда!

Такой я ее видела впервые. Разъяренная, как львица, она кинулась на дверь и забарабанила кулаками.

– Успокойте ее, пожалуйста, – тихо попросила я Либермана. Но он одарил меня таким взглядом, что я опустила глаза.

– Хорошо! – Он в сердцах ударил себя рукой по коленке. – Эх, хорошо! Вот спасибо вам так спасибо! Теперь все нормальные люди спокойно доплывут туда, куда плыли. А мы, как идиоты, поплывем в противоположном направлении, причем в полном неведении.

– Да хватит вам! – не выдержала я. – Я что, знала, что все так обернется? Я что, знала, что они пограбят и бросят? Я же хотела как лучше!

– А вышло как всегда, – докончил мою мысль Яков Давыдович, и мы все дружно погрузились в тяжкое молчание.

Молчали долго. Возможно, около часа, а может, и больше. Говорить не хотелось. Да и о чем нам теперь было говорить? Я даже не знала, куда нас везут и где должен состояться «обмен». Да что говорить, я толком ничего не знала… И позвонить теперь уже было неоткуда. Оставалось надеяться на Жака. Ну и на свою счастливую звезду. До сих пор жива, авось прокатит.

Тем временем на улице светлело. Слышно было, как кричали чайки. Изредка перекрикивались на палубе.

– Интересно, сколько сейчас времени? – подал голос Либерман.

– Я без часов, – ответила я. – Наверное, около четырех…

Клер встала, хрустнула пальцами, заходила по кругу.

– Ты в курсе, что твоя «сделка» может не состояться? – спросила она наконец, пересилив нежелание со мной разговаривать.

– Поживем – увидим, – неопределенно ответила я, подумав, что всякое может случиться.

– И еще, – продолжила она. – Ты в курсе, что нас могут продать в какой-нибудь местный бордель?

Да, я была в курсе. Но, положа руку на сердце, о таком повороте событий даже не думала. Клер меня испугала.

– Что она говорит? – справился Либерман. Он, как всегда, ничего не понял.

– Да сидите вы! – рявкнула я на него, раздражаясь до невозможности. – Что говорит… что говорит…

В трюме опять повисла тишина. Правда, на этот раз ненадолго. Скрипнула дверь. Мелькнула полоска света. Потом перед нами возник тип очень неприятной наружности. Сказал что-то типа «Гы» и замахал руками.

– Видимо, приплыли, – мрачно сообщила Клер и стала карабкаться вверх по лестнице на палубу.

Вслед за Клер полез Либерман. Я была последней.

Оказавшись на палубе, я, несмотря на ситуацию, сразу оценила красоту восхода. И почему я не умею рисовать? Какие краски! Глядя на нежно-розовое небо, я вдруг почувствовала, как что-то выскальзывает из-под моего бюстгальтера… Это был «ценный груз», который, даст бог скоро сделает меня намного богаче. Я поймала его «случайным» движением на животе и озадачилась. Держать руку вот так постоянно я не могла – это было неудобно и выглядело довольно странно. Достать и положить мою «ценность» обратно я тоже не могла… Тем временем на горизонте показалась лодка, в которой сидели двое.

– Это еще кто? – спросила я скорее сама себя, чем кого-либо.

– Не узнаешь своего спасителя? – поддела Клер.

Я вгляделась в подплывающую лодку. Там сидели две совершенно незнакомых мне узкоглазых.

– Нет, не вижу, – растерянно сказала я, туго соображая, что все это значит.

Лодка тем временем поравнялась с пиратской посудиной. Один из приплывших ловко, как мартышка, вскарабкался на борт. К нему вышел Линг. О чем они говорили, мы, конечно, не поняли, но очень скоро и так все стало ясно: нас пересаживали. Я попыталась что-то выяснить. Линг послал мне насмешливый взгляд. И больше ничего…

Когда моя нога коснулась дна лодки, лодка качнулась, а мое сердце екнуло. Меня охватил животный, неописуемый страх. Вода… Вода! Я вцепилась в канатную лестницу, по которой мы спускались, и заорала не своим голосом.

Что было дальше, помню смутно. Чьи-то руки отдирали меня от лестницы, я брыкалась, кто-то тянул меня за ногу вниз… Когда я очнулась, лодка уже удалялась от пиратской посудины. И я, так же как Либерман и Клер, сидела в ней.

– Что это у вас с глазом? – спросила я Либермана. Он сидел без очков, был невесел и тер красный глаз.

– Что у меня с глазом? – переспросил он, глядя на меня исподлобья. – Вы, однако, шутница… Вы действительно не помните или прикидываетесь?

Помню, не помню! Как меня раздражают, когда на вопрос отвечают вопросом! Ну разве бы я задавала ему вопрос, если бы помнила?

– Нет, не помню, – сказала я.

– Вы заехали. Причем так лихо…

– Ну, извините.

Как стало ясно из краткого рассказа Либермана, вела я себя крайне буйно. Махала руками и ногами, выглядела как невменяемая. Либерман в лодку меня не тащил, но случайно оказался очень близко. Вот и получил.

Клер ничего не говорила, но была мрачнее тучи и кивала, подтверждая слова Якова Давыдовича.

– Странно, – пробормотала я. – Я обычно небуйная… А туфли?

– Твои туфли съедят акулы на завтрак, – усмехнулась Клер.

Ясно, пропали туфли… Новые, красные, итальянские…

В лодке кроме нас был человек, который управлял лодкой, и тот самый тип неприятной наружности. За поясом у него болтался внушительный нож, на который он время от времени поглядывал. Пираты изредка переговаривались, человек, который управлял лодкой, мерзко посмеивался. Лодка качалась из стороны в сторону, подпрыгивала на небольших волнах. Я немного пришла в себя, но все равно сидела словно приклеенная к лавочке. Голова моя, казалось, совсем опустела. Ни одной мысли… Только вода перед глазами и страх, что я окажусь за бортом.

Обогнули какой-то мыс, попали в залив. Впереди показалась небольшая пристань, у которой тихо покачивалась пара лодочек и какой-то маленький прогулочный кораблик.

– Интересно, мы в водах какой страны? – спросил Либерман.

– Посмотрите на флаг, – посоветовала я.

Над прогулочным корабликом развевался трехцветный таиландский флаг.

– То есть далеко не уплыли, – заключил он.

На пристани оказалось на удивление мало людей. Если быть точной, всего пара человек – какой-то рыбак и мальчишка лет десяти на велосипеде. Через дорогу от пристани виднелись какие-то невзрачные домики, фруктовая лавка, газетный киоск. Под пальмой лежала ленивая собака и, растопырив лапы в стороны, спала. Было тихо, спокойно, будто жизнь здесь текла в замедленном темпе.

Когда мы покинули лодку и под ногами у меня оказалась твердая почва, я вдруг поняла, что заветной «ноши» у меня нет… Она выпала, когда меня пытались загрузить в лодку. И где она выпала, я не имела ни малейшего понятия. Мне сразу стало нестерпимо жарко, словно меня закрыли в сильно натопленной бане.

– Погодите! – крикнула я и побежала обратно к лодке.

– Куда вы? – удивился Либерман, провожая меня взглядом.

– Мне надо в лодку…

– Я вас определенно не понимаю, – пробубнил он. – То вас туда не запихнешь, то вы сами туда лезете…

Узкоглазые провожатые тоже ничего не поняли, но тут же кинулись за мной.

– Чокнулась, – заключила Клер и покрутила пальцем у виска.

Но мне было плевать, что они говорят и что думают. У меня по моей же глупости проваливалось дело, ради которого я находилась за столько верст от родного дома. Мне нужна была эта чертова карта памяти! Залог моего будущего богатства! Иначе грош цена всем моим страданиям.

Рухнула в лодку и начала шарить руками по полу. Мне попались пара окурков, пустая пивная бутылка… и больше ничего… Карты не было!

Товарищ с неприятной наружностью, тараторя что-то на своем птичьем языке, прыгнул в лодку и схватил меня за плечо.

– Да пошел ты, – отмахнулась я от него, села на пол и закрыла лицо руками.

– Что с тобой? – Рядом со мной выросла Клер.

– Карта памяти, – прошептала я. – Я ее потеряла…

Клер хотела что-то сказать, но провожатый взорвался. Он схватил меня за шиворот и потащил из лодки. Я уже не сопротивлялась.

Чуть поодаль от пристани блестела машина. Рядом, облокотившись на капот, курил водитель. Нас ждали.

Опустив голову, я покорно пошла туда, куда нас вели. Теперь все теряло смысл: моя поездка, встреча с Клер, словом, все! И туфли пропали просто так.

Нас усадили на заднее сиденье машины. Водитель дал по газам. Либерман сидел рядом со мной, и мне, посмотрев на его противную морду, очень захотелось его придушить.

– Что? – отшатнулся он в сторону. – Что вы на меня так смотрите? Словно я всех ваших родственников убил…

Я отвернулась к окну и старалась подавить раздражение. В конце концов, в том, что я недоглядела пленку, его вины не было. А машина тем временем уносила нас от пристани, видимо в центр какого-то курортного городка.

– Джон! – вдруг всхлипнула Клер, прислонившись к окну. – Все пропало! Эх…

Я решила воздержаться от слов утешения. Атмосфера и так была накалена до предела. Лучшее, что я могла сделать, это промолчать…

Поплутав по улочкам, мы выехали за город, поехали вдоль моря. Слева и справа бушевала зелень, красовались кокосовые пальмы. Въехав в какой-то лес, мы еще немного потряслись по проселочной дороге и наконец остановились перед невзрачными воротами. У ворот сидел парнишка лет двадцати в одних шортах. Вид у него был воинственный, но тощие плечики вызвали улыбку. Он подошел к машине, заглянул в окно, одарил нас грозным взглядом. Потом кивнул водителю и открыл ворота.

Я не знаю, куда мы попали, но судя по всему, этот лагерь был «центральным офисом» господ пиратов. Прямо в центре возвышалась небольшая постройка, крытая листьями пальм и тростником. На ступеньках перед строением сидели несколько человек и, заложив руки за голову, млели на солнце. Увидев машину, они вскочили. Из постройки вышел довольно тучный человек. В руках у него был кусок чего-то непонятного, что он постоянно откусывал и жевал. Видимо, мы прибыли во время трапезы.

– Ага, – улыбнулся он, продолжая жевать. – Королевская семья прибыла! И кто тут у нас принцесса?

– Ну, я. – Я сделала шаг вперед. – Позвольте узнать, как вас зовут и где мы находимся?

Не знаю, что смешного было в моих словах, но все присутствующие разразились громким смехом.

– Зовут меня Банг, – сказал тучный, посмеявшись, и, откусив очередной кусок, продолжил: – А находитесь вы… в гостях. Ваши друзья еще не прибыли. Будут завтра утром. Так что придется немного подождать.

– Не прибыли, – рассеянно повторила я. И тут же сильно расстроилась. Хотя… разве мог Жак прислать кого-то так далеко и так быстро? Это не Хорватия. И даже не Египет. Нас разделяли тысячи километров.

Нас поселили в какой-то комнатушке. Там стояли потрепанный диванчик, пара стульев и стол с поломанной ножкой. Над окном печально болталась выцветшая на солнце занавеска.

– М-да, – угрюмо протянул Либерман, окидывая комнату взглядом. – Не королевский прием…

– Ну уж извиняйте, – процедила я. За последние несколько часов он мне ужасно надоел. Клер сморщила нос, она тоже не испытывала восторга. Но хотя бы молчала, за что я прониклась к ней уважением.

Я подошла к окну и выглянула наружу. Так и есть – пиратское пристанище. Но стоит признать, эти товарищи казались божьими одуванчиками по сравнению с головорезами Жака, которых я имела удовольствие наблюдать в Африке…

Время шло медленно, мучительно медленно. Было жарко и влажно, а в комнате не имелось даже какого-нибудь вшивого вентилятора. Мы все маялись от жары, безделья и растущего раздражения. Несколько раз нас проведал тучный Банг. Каждый раз у него в руках оказывалось что-то съестное – либо кусок хлеба, либо банан.

Ближе к вечеру нас накормили. Еда была довольно специфической, так что и я и Клер остались полуголодными. Зато Якову Давыдовичу досталось больше. Он поглощал местные кушанья с такой быстротой, словно именно так питался ежедневно в Москве. Хотя кто его знает, может, именно так он и питался.

После ужина Клер напросилась в душ. После того как она ушла, Либермана почему-то потянуло на беседу.

– Вот скажите мне, Рита, – сказал он, задумчиво глядя в грязный потолок. – Есть ли на свете настоящая любовь? Ну, вот такая, чтобы без денег, без власти… Понимаете?

– Есть, наверное, – ответила я. – А что это вас так интересует этот вопрос?

– Да так, просто, – пожал он плечами. – Кстати, пока вас в лодку запихивали, у вас тут кое-что упало.

Либерман залез в карман и вынул… мою драгоценную «ношу». В презервативе. Протягивая ее мне, нежно сказал:

– Я подобрал, память все-таки… А что это вы ее так упаковали?

– А упаковка тоже памятная, – нашлась я и выхватила карту у него из рук. Клянусь, я была готова расцеловать его в обе щеки. Нашлась, родимая! Когда первая волна радости утихла, я немного смутилась. Но про себя. Знал бы Яков Давыдович, что он мне только что отдал!!! А он, сведя брови на переносице, уточнил:

– Что вы имеете в виду, говоря о «памятной упаковке»?

Глава 7.СПАСЕНИЕ

Ночь была бесконечно длинной. К влажности и духоте добавились комары. Да, Либерман был прав – прием нам оказали скудный. Так как диван был один, нам выделили пару каких-то несвежих покрывал. Прилечь больше было негде, поэтому мы ютились на них. Диван по негласному соглашению оккупировала Клер. Согнать ее у меня не хватило мужества – я боялась, что она в порыве гнева скажет что-нибудь Либерману. Тем более теперь, когда она была полностью уверена, что «буратинка» Джон потерян для нее навсегда. Я была начеку.

Утром пришел Банг. Вид у него был озабоченный. Пройдясь по комнате, он, наконец, остановился и сказал:

– Пойдемте, приехал ваш, как его… секретарь…

Я очень волновалась. Во-первых, мне очень хотелось покинуть этот райский уголок земли. Чем скорее, тем лучше. Во-вторых, у меня был «груз» – Либерман и Клер. Сладкая парочка. Теперь они полностью зависели от меня. Ну и в-третьих, мне, конечно, очень хотелось отдать Жаку карту и получить деньги. Я уже даже знала, куда их потрачу.

На улице было натуральное пекло. Где-то вдали гремело – назревала гроза. Нас проводили в центральную постройку, усадили в предбаннике, сказали: «Ждите». А через пять минут пред нами возник… Конечно, Ганс.

Тощий, белобрысый, непробиваемый, грубый пройдоха немец, который, если верить Жаку, мог украсть абсолютно все. И выйти из воды сухим. Благодаря ему я тогда, в октябре (когда Рома окатил меня из лужи), оказалась в Хорватии. Ну, в эдакой его «абсолютности» я сильно сомневалась. Тоже мне, агент 007! Если он был таким неуязвимым, каким считал его Жак, как же вышло, что он носился с этими драгоценностями как курица с яйцами и не знал, куда их приткнуть? А потом все равно угодил в руки к нашей доблестной милиции. Неужто наша милиция так хорошо работает? Не верю! Вот как все повернулось! А откажись я тогда от его просьбы взять на хранение драгоценности, не познакомилась бы с Жаком…

С Гансом у нас была взаимная нелюбовь. Я его раздражала своими вопросами, а он меня своей молчаливостью и бесконечным хамством.

Хотя, стоит признаться, я была толерантна по отношению к нему. Сказать о нем то же самое я не могла. В самом начале нашей совместной «карьеры» я даже пробовала на него обижаться. Но потом стала подозревать, что он не любит всех женщин в принципе. По определению. И буквально всех считает дурами. Уточнять, почему он так не любит слабый пол, я не стала. Но для себя решила, что это, скорее всего, от неразделенной первой любви. Если бы у меня был выбор, я бы, конечно, предпочла работать с кем-нибудь другим. С кем-нибудь, кто не обзывает тебя регулярно «дурой» и уважительно относится к твоему мнению. Но, к сожалению, выбора у меня не было. А Жак лелеял этого немецкого ворюгу аки малое дитя. Так что приходилось молчать в платочек и держать свои эмоции на привязи.

На этот раз Ганс был элегантен, как никогда. На нем были светло-серый костюм, бабочка и ботинки, которые блестели так, словно их только что начистили. Как он выдерживал такой костюм в такую жару, не знаю. Жидкие волосы Ганс зачесал набок и намертво замазал каким-то супергелем. Из нагрудного кармашка торчал платочек. Когда я увидела эту деталь его невозможного туалета, на меня накатила волна умиления… Бог ты мой! Платочек! У Ганса!

Удивилась ли я, увидев его? Нет. Ну, или совсем чуть-чуть. Все это время где-то в недрах моего подсознания брезжила догадка, что это будет именно он. Не спорю, я бы предпочла кого-нибудь другого. Но в данной ситуации, как, впрочем, и во всех предыдущих, выбирать не приходилось.

Ганс был не один. Его сопровождали двое. Этих я видела впервые. Времени разглядывать «свиту» у меня не было. Единственное, что я отметила, это то, что один был высокий, второй маленький, и оба в костюмах. В руке у маленького болтался портфель.

– Ну, вот и свиделись, – улыбнулась я и посмотрела на платочек, торчащий из кармана Ганса. – Как долетели?

– Принцесса. – Ганс встал на одно колено, склонил голову и поцеловал мою руку.

Клянусь, Либерман перестал дышать, у Клер отвисла челюсть, а у Банга расширились глаза. Да что тут говорить, я и сама обалдела. Но быстро взяла себя в руки и вошла в роль. Выпрямила спину, прокашлялась и спросила:

– Как чувствует себя его величество?

– Он ужасно волнуется, – сказал Ганс и изобразил что-то вроде реверанса. – Надеюсь, вас тут не обижали?

– Ладно, хватит церемониться, – перебил его Банг довольно грубо. – Вы деньги привезли?

Ганс поднял на него светлые, ясные, невинные глаза. Клянусь, если бы я не знала этого прохвоста, я подумала бы, что он любит незабудки, ходит в церковь и вышивает крестиком по вечерам. Взмахнув белесыми ресницами Ганс выдавил из себя что-то вроде разочарованного вздоха.

– Неужели вы мне не доверяете? – спросил он, всплеснув руками. – Кстати, вы тут главный? Я с вами говорил по телефону?

– Говорили вы не со мной. Но главный тут я. Покажите деньги, – потребовал Банг, косясь на посланника с недоверием.

Ганс кивнул коротышке, и тот поднес ему «дипломат».

– Вот, – сказал Ганс, показывая на портфель. – Как договаривались.

– Откройте, – потребовал недоверчивый Банг.

Ганс медленно водрузил «дипломат» на стол, достал ключик и стал орудовать над замками. Когда крышка распахнулась, все, находящиеся в комнате, ахнули.

Я не знаю, видел ли кто-нибудь из присутствующих столько денег сразу, но могла поклясться, что нет. Ну, разве что Клер с ее бесконечной чередой богатых мужей. Либерман, глядя на аккуратненькие пачки, жадно сглотнул, Банг напрягся и вытянул шею.

– Дайте сюда, – потребовал он и вытянул руку.

– Нет, уважаемый, – мягко сказал Ганс, закрывая чемодан. – Давайте по порядку. Мы выходим на улицу, садимся в машину, вы открываете ворота, я отдаю вам чемодан…

Банг смерил Ганса недовольным взглядом. Потом сказал: «Пошли» – и кивнул на дверь.

– Сколько там? – шепотом спросила я Ганса, когда мы вышли на улицу, но уже по-русски.

– Нисколько, – спокойно ответил он, быстрым шагом направляясь к открытому джипу у ворот. – Неужели вы думать, что вы действительно так много стоить?

– Фальшивка?

– Вы ужасно догадливы…

– Так ведь они разберутся! – Я ужаснулась от одной мысли, что с нами может случиться.

– Поэтому двигать скорее вашими королевскими нога…

Ганс усадил нас на заднее сиденье, кивнул длинному, и тот сел за руль. Коротышка запрыгнул на подножку сзади, ловко ухватился руками за перекладину. Убедившись, что все на местах, Ганс повернулся к Бангу.

– Ну-с, – мило улыбнулся он. – Теперь считайте…

Банг принял «дипломат» и положил его на капот машины. У него за спиной тут же выросли два весьма неприятных товарища. У обоих в руках были обрезы, и мне сделалось прохладно, несмотря на то что утро было знойным. Банг открыл портфель и, одарив Ганса странным взглядом, начал пересчитывать деньги.

Ганс облокотился на дверь машины, достал платочек, промокнул испарину со лба.

– Как же у вас тут жарко, – вздохнул он, глядя в небо. – Неужели будет гроза?

Словно в ответ с небес упало несколько крупных капель.

– Боже мой, – подала голос Клер. – Машина без крыши! Я испорчу прическу!

– Что она говорит? – тут же справился Яков Давыдович.

– Говорит, как это романтично – ехать в открытой машине во время ливня! – перевела я.

Банг тем временем закончил с подсчетом. Считал он дважды, рассматривал деньги очень пристально.

– Ну, все в порядке? – поинтересовался Ганс, поправляя манжет. Я видела, он немного нервничал, хотя пытался это тщательно скрыть.

– Вроде… – неуверенно ответил Банг.

– Что значит – вроде? – обиделся Ганс. – Вы за кого меня принимаете? Считайте еще раз!

Банг смотрел на Ганса и хмурился. Клянусь, этот узкоглазый толстяк чуял подвох. Но ничего поделать не мог – деньги, которые он держал в руках, были в порядке.

– Ну, долго нам ждать? – поторопил его Ганс, теребя то манжет, то бабочку.

– Откройте ворота! – крикнул наконец Банг, и нам дали дорогу.

– Выезжайте медленно, с улыбкой, как ни в чем не бывало, – весело сказал Ганс водителю. – А как только за нами закроются ворота, жмите что есть силы…

…Как только ворота захлопнулись, мы понеслись. Солнце скрылось за тучей, начинался дождь.

– Какой план? – крикнула я Гансу, перегнувшись через сиденье. – Куда мы теперь?

– Пристань, – бросил Ганс через плечо. – Нас там ждать лодка.

Небо в момент потемнело. Непонятно откуда налетел ветер. Тонкие пальмы гнулись в разные стороны, словно танцевали. А дождь набирал силу, превращался в настоящий тропический ливень. Ехать в машине с открытым верхом в такую погоду – дело малоприятное. Но в данной ситуации я была готова ехать и под градом. Лишь бы скорее оказаться подальше от опасности.

Клер продолжала ныть и вздыхать. Ветер трепал ее волосы в разные стороны, она старалась поймать их руками. Либерман морщил нос, то и дело вытирал со лба капли и отлеплял волосы Клер.

– Премерзкая погодка, – сообщил он мне, покачивая головой. – Премерзкая…

Машина летела вдоль моря. Там уже вовсю пенились волны. Вдруг длинный резко крутанул руль влево, и мы оказались на проселочной дороге.

– Но ведь пристань прямо! – опять закричала я Гансу на ухо.

– Я вам дать один совет, – сказал он, не поворачиваясь. – Сидеть и молчать.

М-да… И действительно, что я вечно лезу со всякими глупостями? Ну неужели он не знает, где пристань? Конечно знает! А свернули мы сюда наверняка из соображений безопасности. В подтверждение моих слов машина резко остановилась у какого-то куста. За кустом, скрытый от любопытных глаз, стоял туристический микроавтобус с затемненными окнами.

– Садиться быстро, – деловито скомандовал Ганс, вылезая из джипа. – Сейчас будет очень сильный дождь.

Мы гуськом побежали к автобусу. Когда же дверь открылась, мы удивились: автобус вел местный водитель!

– А его-то вы где взяли? – осторожно спросила я.

– Аренда, – коротко ответил Ганс.

– Гениальный план, – одобрил Либерман, погружая свое плотное тело в недра автобуса. – Друг у вас – молодец!

Когда мы тронулись дальше, погода бушевала в полную силу. С пальм то и дело падали кокосы. Один кокос упал на дорогу прямо перед нашим носом. И с треском раскололся пополам. Я подумала, что было бы очень неприятно, если бы он свалился мне на голову…

Опять выехали на главную дорогу. Водитель, маленький таец в огромной кепке, неторопливо крутил руль, напевал что-то себе под нос. Ганс заметно расслабился и перестал терзать манжет пиджака. Клер пыталась рассмотреть свое отражение в стекле, приглаживала волосы. А Либерман откровенно изучал длинного и коротышку.

Не прошло пяти минут, как мимо нас со свистом пролетела машина. Я ее узнала – это была машина пиратов.

– О! Они узнать, что деньги не настоящий, – хихикнул Ганс, проводил машину взглядом и покачал головой. – Наверно, очень обижаться…

Да, их можно было понять. Я бы на месте пиратов тоже очень обиделась. Надо же, так попасть!

За считаные секунды машина исчезла из вида… Ехали они, конечно, на пристань…

– Так как же… – начала я размышлять вслух. – Ведь пристань…

– Мы ехать другая пристань, – перебил меня Ганс. – Если вы это иметь в виду.

Через двадцать минут приехали на пристань. Мы увидели машину пиратов совсем рядом, узнали Банга и еще нескольких человек, метавшихся под дождем. Либерман посмотрел на мокрого Банга и довольно улыбнулся. Да, что и говорить, за затемненными окнами дышалось спокойнее…

Мы проехали пристань, опять съехали с главной дороги, поплутали между пальм и оказались, как я поняла, на другой стороне острова. Подъехав почти к воде, водитель открыл двери. Ганс вынул из кармана деньги, быстро пересчитал их, сунул тайцу в карман. Тот сложил руки, поклонился и довольно улыбнулся.

– Бистро, – замахал руками Ганс. – Они не совсем тураки! Бистро!

Мы выскочили под ливень и вмиг промокли. Волны пенились, набегали на берег, шипя и словно бы пугая. Неподалеку, за мыском, качалась на волнах небольшая посудина. И тут я, поняв, что нам в такую погоду придется совершать «прогулку морем», впала в ступор…

– Вы слышать? Или совсем глухой? – раскатился у меня над ухом, как гром, голос Ганса. – Дафай, дафай, бистро!

Я очнулась. Все уже ушли вперед. Только я, оказывается, стояла, словно приросла к тайской почве. Ганс потерял терпение, поднял меня и взвалил себе на плечо. Как мешок. Не успела я опомниться, как мы поравнялись с остальными. Оказавшись на мысу, Ганс подал сигнал, и лодка, подскакивая на волнах, как дикая антилопа, поплыла к нам.

Не подплывая к мысу, лодка остановилась. Сидящий в ней человек в капюшоне замахал руками.

– Что же он не подплывает? – вскинул лохматые брови вверх Яков Давыдович.

– Вы – турак, – отрезал Ганс. – Как в такой погода лодка подплыть к берег?

– То есть… вы хотите сказать, что до нее мы будем добираться… вплавь? – в тихом ужасе прошептала я.

– Сеготня вы удивительно догадливы, – оценил мою смекалку Ганс. – Удивительно!

Все! Мама, роди меня обратно! То, что требовалось от меня сейчас, было выше моих сил. Прыгнуть в шипящую, пенящуюся темную воду я не могла. Проще было меня убить.

– Нет, и не просите. – Я машинально попятилась задом от берега.

– Рита, – встрял Либерман. – Что вы как маленькая? Ведь эти негодяи могут нагрянуть сюда в любую минуту!

Клер, видимо желая показать мне пример, резво кинулась в морскую пучину и погребла к лодке. Глядя, как ее темная голова, словно мячик, то пропадает под водой, то опять появляется, я почувствовала, как ноги мои предательски трясутся.

– Дафайте, прыгать! – Ганс схватил меня за руку и потянул к воде. Я умудрилась увернуться у него из-под локтя, тогда он схватил меня за грудки. И тут случилась большая неприятность. Вместе с платьем он потянул бретельку от моего бюстика. Оттуда выпала многострадальная «ноша». Выпала, съехала по пузу… и упала в воду…

Свои дальнейшие действия я, видимо, не смогу объяснить никогда. Но быстрее, чем я это поняла, я оказалась в воде, причем – с головой. Нет, меня не толкал Ганс. Нет, я не поскользнулась на камне, поросшем мхом. Я сделала это сама – я прыгнула.

Оказавшись в воде, я открыла глаза, и увидела ее. Нечетко, неясно, но увидела. Малюсенькая пластиковая карточка медленно, но верно, кружась, опускалась на дно. Собрав все свои силы, я стала погружаться за ней.

Когда я пришла в себя, я уже болталась, как поплавок, на поверхности воды, отчаянно взмахивая одной рукой. Во второй руке я мертвой хваткой сжимала карту. Тут кто-то резко схватил меня за шиворот и поволок. Отплевываясь от воды, я повернулась – это был Ганс. Выражение его бесцветных глаз было ужасно.

– Вы что, совсем больной? – заорал он, тряся меня над водой.

– А что вы меня хватаете?

На этом наш короткий диалог закончился. Ганс крепко выругался на родном немецком языке и потащил меня в сторону лодки. Лодка болталась на волнах, загребая бортом воду. Клер перегнулась через борт, протянула мне руку. Еще минута, и я свалилась на дно лодки. Ничего не говоря, Клер покрутила пальцем у виска.

– Знаю, знаю, – отмахнулась я. – А вот это ты видела?

Я разжала ладонь и показала ей карту.

– Видимо, твоя подруга обещала тебе кругленькую сумму за эти снимки, – заключила Клер, откидывая мокрые пряди со лба.

Прошло еще минут пять. Все, включая Яшу, коротышку и длинного, были в лодке. Ганс что-то крикнул на ухо тайцу, и тот, хищно улыбнувшись, завел мотор. Лодка подпрыгнула и резво поскакала по волнам, куда-то за мыс.

Я запихала свое «сокровище» обратно, туда, где оно покоилась все это время. Нет, идея упаковать карту в презерватив была просто гениальной! Иначе теперь можно было смело выкинуть ее на помойку. Либерман, крепко держась за борт прыгающей лодки, прокричал:

– Я смотрю, вам эта вещичка ой как дорога!

– Вы и представить не можете! – согласилась я.

Обогнув мыс, лодка вышла в открытое море. Шторм не прекращался, и нас всех можно было смело выжимать в центрифуге. Таец, придерживая капюшон, продолжал скалиться. Отчего ему было так радостно, можно было только гадать. Через какое-то время на горизонте показался остров, и мы облегченно вздохнули.

Я покинула лодку, упала на мокрый песок и была готова целовать его до вечера. Либерман опустился на колени рядом со мной и с чувством сказал:

– Да, никогда бы не подумал, что буду так рад твердой земле…

Земле были рады все. Немного придя в себя после неприятного путешествия, я стала приставать к Гансу с вопросами:

– Куда мы теперь?

– Теперь мы в гостиница. – Ответ был короток.

– А дальше? Когда мы уезжаем?

– Завтра.

– Почему из вас все всегда надо вытаскивать клещами! – разозлилась я. – Вы не можете нормально объяснить?

– Вы опять надоедать, – отрезал Ганс, – я все скажу, когда приходить время.

Выругавшись про себя, я заявила:

– Мне нужна обувь. Думаю, вы заметили, что я потеряла туфли. И еще я бы хотела переодеться во что-нибудь более удобное. Например, в брюки. Посмотрите, во что превратилось мое платье!

– Кстати, ходить без обувь очень полезно, – хихикнул Ганс, но денег мне выдал. И тут же добавил: – Много не тратить!

– Чек вам не принести? Отчитаетесь потом – «рабочие расходы». Или «покупка форменной одежды для персонала фирмы»…

Остров, где мы коротали ночь, назывался не то Пу-Ка, не то Ку-Па… Для меня все тайские названия звучали на один лад. Отель, где мы разместились, показался самым уютным местом на земле. Сначала я думала, что упаду и забудусь крепким сном, но после горячего душа жить стало веселее.

Прогулявшись по улочке, я нашла небольшой магазинчик, в котором продавали все – от сувениров до чемоданов. Вышла я оттуда в новом наряде и в легких летних туфлях. Оставшиеся деньги потратила на сумку. Не могла же я, в самом деле, путешествовать без сумочки на плече? К тому же мне надоело таскать пластинку на теле. А теперь она покоилась в подделке Gucci, в боковом кармашке. Сумка была до того хороша, что я непроизвольно поглаживала ее каждые пять минут. Дома все равно никто не поймет, что это подделка.