Текст книги "Неоновый дневник (СИ)"
Автор книги: Дина Кей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
# 5
Влюбиться – это больно. И чем сильнее ты влюбляешься – тем больнее будет, когда все закончится. Макс звонит мне, но я не беру трубку, блокирую его номер, собираю сумку и уезжаю в Е, официальная причина – готовиться к сессии и восстановлению в универе, неофициальная – ну, вы и так понимаете.
Небольшой бар, в котором я провожу сегодняшний вечер, полон народу – низкий чек на алкоголь и непритязательная атмосфера делают это место популярным среди тех, у кого нет денег на пафосные заведения. У меня деньги есть, но мне все равно тут нравится. Я опускаю под стол бумажный стаканчик из-под кофе, и наливаю туда вино из бутылки, спрятанной в сумке – напитки здесь не самого лучшего качества, поэтому у меня все с собой. Алкоголь и сигареты – моя терапия. Еще – секс. Рекомендую, хотя… У такого лечения дохера побочных эффектов. И все-таки, это лучше, чем думать о нем. Если, конечно, вообще возможно о нем не думать.
– Ну, и что ты сделала?
Олеська – моя соседка по комнате в общаге, сидит напротив меня, потягивая через соломинку какую-то вырвиглазно-оранжевую бурду. Наверно, то, что здесь гордо именуется «отверткой». Я в несколько глотков опустошаю свой стакан и тут же наполняю его снова.
– Да ничего. Я после этого с ним не разговаривала. Собралась, и уехала сюда. А кофту его отдала. Наташке. Сказала – делай с ней, что хочешь…
– И что она сказала?
– Ничего не сказала. Забрала, и все. Мы теперь не общаемся. Я же вроде как спала с парнем, который ей нравится.
Алкоголь, наконец, подействовал – мне становится жарко, щеки начинают гореть, в голове приятно шумит. Я обожаю это чувство – чувство, когда сначала ты ослабляешь контроль, а позже полностью его отключаешь. Добро пожаловать на пассажирское кресло, пристегнись и наслаждайся поездкой. Хотя, нет, пристегиваться необязательно.
– Не расстраивайся, помиритесь еще. Вы же со школы подруги. Подумаешь, парень какой-то.
– Угу…
Я выхожу на крыльцо, достаю сигарету, закуриваю и выпускаю дым в нависшее над городом тяжелое, сырое небо. Начинается дождь, несколько капель падают мне на лицо и стекают вниз, оставляя мокрые дорожки на щеках. Я представляю, что это – мои слезы, у меня есть целое небо слез, а еще, у меня есть недопитая бутылка вина в сумке под столом. Как же мне хуево.
Рев мотора заставляет меня подскочить на месте – рядом с крыльцом паркуется байк, мотоциклист снимает шлем:
– Привет. Бухаешь, да?
Я улыбаюсь:
– Ромка… Привет. Ты когда байк успел купить?
– Да вот, этим летом. Пару месяцев уже катаюсь.
Я спускаюсь с крыльца, и провожу ладонью по блестящему корпусу, смахивая на землю редкие крупные капли.
– Охренеть. А меня прокатишь? Я ни разу не каталась на мотоцикле.
– А тебя не потеряют? С кем ты там?
– Да с девчонками из общаги. Но это неважно. Поехали? Ну пожалуйста, Ром!
Ромка, наконец, тоже улыбается, и протягивает мне шлем:
– Ладно. Куда поедем-то?
– Как куда? Бухать, конечно! Подожди, я сейчас.
Я возвращаюсь в бар – яркое пятно электрического света на сером прямоугольнике фасада. Олеська с Аней сидят за столом в компании новых знакомых, девчонки не теряли время даром. Я достаю из-под стола сумку, вино оставляю подругам:
– Так, народ, я поехала, меня ждут. Там Ромка приехал. На байке.
– Ромка? Это тот, который… Подожди, мы же хотели потом в клуб пойти?
– Ну извините. Планы поменялись. Увидимся дома, ладно? Ключ в двери не оставляйте!
Выбегаю на крыльцо, беру у Ромки шлем:
– А ты как?
– Нормально, медленно поедем.
– Точно? Ты только это… не выебывайся.
Ромка садится на байк, и я пристраиваюсь сзади, прижавшись животом к его спине. Он выезжает на дорогу и сразу набирает скорость. У меня перехватывает дыхание, я вцепляюсь в него и зажмуриваюсь – мне кажется, что еще немного, и колеса байка оторвутся от земли, сначала переднее, как это бывает у самолетов, а потом, с легким толчком, заднее, и мы взлетим в вечернее небо. Мерцающие огни города уплывут вниз, а потом и совсем исчезнут, оставив нас наедине со звездами. И, может быть, я стану одной из них…
Мы мчим по городу, обгоняя машины, или просто лавируя между ними. Улица – сияющий тоннель, дублирующий неоновые огни в мокром асфальте, летит мне навстречу. Ромка тормозит около магазина, нам нужно закупиться. Я как раз успеваю выкурить сигарету, он надевает на меня свой заметно потяжелевший рюкзак, и мы едем на смотровую. Дождь уже закончился, и мы садимся прямо на бетонный бордюр парковки, Ромка открывает бутылку и протягивает ее мне, я делаю несколько глотков, передаю ее ему:
– Спасибо. Ром, ты так гоняешь, я даже протрезвела.
– Не испугалась?
– Нет. Я ничего не боюсь.
Он обнимает меня за плечи, прислоняется лбом к моему виску и шепчет:
– Я скучал. Где ты была все лето?
Мы целуемся, и я чувствую запах дождя на его волосах. Его губы немного обветренные, но мне это нравится. Прямо сейчас мне нравится в нем все.
– Поедем ко мне?
– Да, давай.
Ромка задевает рукой бутылку, и вино расползается по асфальту густой чернотой. Похуй. Я снова надеваю его шлем и сажусь на байк. Он гонит, наплевав на правила. Наконец, мы у него. Целуемся на лестнице, пока он ищет ключи, пока шарит по выключателю…
В прихожей мы кое-как скидываем верхнюю одежду, нас хватает только на то, чтобы дойти до дивана в гостиной. Я падаю на него, и Ромка стягивает с меня джинсы, быстро раздевается сам, я снимаю трусы, кидаю их на пол, он ложится сверху и сразу берет меня резко, грубо, нетерпеливо, потом через несколько толчков останавливается, и продолжает уже нежно, медленно, закрывая мне рот поцелуем. Я обхватываю его бедра ногами, прижимаясь к нему как можно ближе, не позволяя ему выйти даже на миллиметр. Скоро я оказываюсь на краю дивана, мои волосы свешиваются на пол, а голова запрокидывается.
– Ром, я сейчас упаду.
– Ш-ш-ш. Я тебя держу.
– Тогда держи крепче, потому что…
Он прикусывает мне мочку уха, и я проваливаюсь в темноту. В темноту, где нет ничего кроме нашего дыхания, ничего, кроме шума моря, и я тону в этом море. Я вцепляюсь в Ромкину спину пальцами, и мы вместе уходим на самое дно.
***
– Ты встречалась с кем-то еще? Летом, там, у себя в городе?
Я забираю у него сигарету, затягиваюсь, чтобы потянуть время – я не хочу отвечать на этот вопрос. Все, чего я хочу сейчас – это снова почувствовать тяжесть его тела. Я хочу, чтобы он сделал это со мной еще раз.
– А ты?
– Дин, ну ты же знаешь, я тебя люблю.
– Ага, ну да. Не забывай, что у тебя, вообще-то, девушка есть. Ее ты тоже, наверно, любишь?
Нахуя мне сдалась ваша любовь? Я не знаю, что мне с ней делать – мне кажется, я совсем не умею любить. Я встаю с дивана, иду на кухню, открываю вторую бутылку вина, наливаю себе в стакан и возвращаюсь в комнату. Ромка сидит на диване, и я сажусь на него сверху. Он усмехается:
– Хочешь еще?
– А ты?
– Я скоро захочу.
Не отводя глаз от его лица, делаю глоток из стакана:
– Ну, я подожду.
– Ты доиграешься.
– А на что я, по-твоему, рассчитываю?!
Ромка проводит пальцами мне по губам, по шее, ключицам, несильно сжимает грудь. Я наклоняюсь к нему и засовываю язык ему в рот – это точно подействует. И я не ошибаюсь. Он берет меня двумя руками за талию, приподнимает над собой, и я снова помогаю ему войти. Ну вот, заебись. Теперь у меня есть все, что мне нужно. Я делаю еще один глоток, и случайно выплескиваю немного вина на Ромкину грудь.
– Слушай, убери уже это.
– Как скажешь.
Я залпом допиваю остатки и кидаю стакан в сторону. Звон бьющегося стекла оказывается намного громче, чем я ожидала. Блять, да он меня сейчас убьет за такие выходки. Ромка смотрит на пол, потом переводит взгляд на меня:
– Так. Ты сама напросилась.
Резко опрокидывает меня на диван, грубо раздвигает мне ноги:
– Ну. Почему. Ты. Такая. Сука. Как мне. С тобой. Поступить?
Каждое слово – резкий толчок. Он нависает надо мной, одной рукой прижав оба моих запястья к подушке над головой, другой слегка сжимая мое горло – он умеет жестко трахаться, если его разозлить. Я зажмуриваюсь и двигаюсь ему навстречу, чтобы он вошел еще глубже – это не секс, это схватка двух животных. И чувство, которое я испытываю – почти животное желание, голод, который необходимо утолить, и ничего сейчас не имеет значения, кроме этого. Второй оргазм всегда сильнее первого. Он начинается от низа живота, проходит по груди, сбивая дыхание, обдает горячей волной шею и рассыпается мурашками по затылку. Я судорожно сжимаю его бедрами, захватив его в тиски острой агонии, не оставляя ему выбора – он рычит мне в губы и тоже кончает.
Мы лежим обнявшись, и я представляю, как кто-то огромный шарит рукой в коробке с восемью миллиардами кусочков пазла, и, складывая два подходящих фрагмента, смотрит – да, или нет? Получается картинка? Ромка первым нарушает тишину:
– Я не сделал тебе больно?
– Нет, мне было хорошо.
По голосу я понимаю, что он улыбается:
– Пойдем в душ?
– М-м, давай.
***
– Тебе это ничего не напоминает?
Ромка улыбается, конечно, он все помнит.
– Я опять тебя мою, да?
– Ага. Только в тот раз это было перед тем, как у нас был секс.
– Значит, для тебя это просто секс?
– А для тебя нет?
– Так, ты уже чистая, давай, дуй отсюда. Я сейчас выйду.
Выставляет меня из ванной, и я снова иду на кухню за вином – а что мне еще делать? Внезапно, ногу пронзает острой болью. Блять. Я наступаю на осколки стакана – я уже и забыла про него. Кое-как добираюсь до кухонной стойки, голая, сажусь на нее, рассматривая поврежденную конечность. Сука, надо достать кусок стекла. Я наливаю себе вино – алкогольная анестезия, лучшая из доступных мне сейчас. Ромка заходит в кухню, сначала смотрит на меня, потом на мою ногу:
– Дина! Твою мать! Сильно порезалась?
– Нет, не очень. Надо осколок достать.
Он аккуратно извлекает стекло, вытирает мою ступню кухонным полотенцем.
– Сиди тут. Я сейчас.
Я сижу на столешнице, продолжая пить темно-красное, такое же, как кровь, которую он только что стер с моей ноги, вино. В этом мире все дублируется, бесконечно повторяясь, как отражения двух зеркал, поставленных друг напротив друга. Так, стоп. Почему всегда после секса мне в голову лезет какая-то хуйня? А может, это и есть мои настоящие мысли? Те, которые приходят в тишине. Задумчиво разглядываю бокал на свет. Ромка возвращается с перекисью – промывает порез, заклеивает его пластырем.
– Идти сможешь?
– Что?
– Я говорю, до кровати дойдешь?
– Ага.
Я аккуратно, стараясь не задеть поставленный на стол стакан, сползаю с кухонной стойки на пол, прикидывая, как лучше поставить ногу, но Ромка тут же подхватывает меня, как тогда, в первый раз, и тащит в спальню.
– Пусти, я тяжелая!
– Ничего, я переживу.
Укладывает меня на кровать, потом ложится сам.
– Останешься у меня завтра?
– Я не знаю, у меня дела. Надо Кристину подменить в студии. Каких-то там моделей поснимать, я еще сама не поняла, что за работа.
Я поворачиваюсь к нему спиной, и теперь уже он прижимается ко мне животом и обнимает сзади – мы поменялись ролями. Ромка дышит мне в шею, и, кажется, что-то шепчет:
– Я люблю тебя.
– Что?
– Люблю, говорю.
– М-м…
Я не знаю, что ответить ему. И вообще – я уже сплю.
***
Утром, открыв глаза, я не сразу понимаю, где я. Обрывки каких-то образов – Ромка, мотоцикл, катящаяся по асфальту бутылка вина, порез на ноге. Блять, нога! Я откидываю одеяло и вижу заклеенную пластырем ступню. Твою мать. У меня сегодня съемка, как я буду передвигаться?!
– Ром!
Я слышу, как он шумит где-то в глубине квартиры. Делать нечего, я встаю и аккуратно ковыляю на кухню. Где моя одежда? Где мой телефон? Сколько, в конце концов, времени? Я поднимаю с пола свои трусы, джинсы лежат на диване, там, куда их вчера кинул Ромка. Рядом – скомканная футболка. Заебись. Телефон находится в кармане куртки. Загоревшийся дисплей только подтверждает мои подозрения – я действительно проспала. Пиздец. Я прыгаю на одной ноге, пытаясь другой попасть в штанину, не обращая внимание на саднящую боль в ступне. Натягиваю на себя, пытаясь кое-как разгладить, смятую футболку. Ладно, похуй. Ромка стоит в дверях, с улыбкой наблюдая за мной:
– Забрать тебя после съемок?
– Я не знаю, я напишу, если надо будет, ладно?
– Ладно, только не пропадай. Сегодня в «PV» пойдешь?
«PV» – клуб, где мы пропадаем каждые выходные, а иногда и в будни. Клуб, где я бываю чаще, чем на парах в универе. Ну, это я уже говорила.
– Блин, Ром, я ничего не знаю, правда. Мне на съемку надо. Давай, пока, спасибо за вчера!
– За что спасибо?
У меня нет времени ответить ему, за что именно – за поездку на байке, за вино, за секс, я выбегаю из подъезда, забыв о пораненной ноге, залетаю в трамвай, как раз мой – я сегодня везучая. Вообще, иногда мне кажется, что кто-то невидимый иногда присматривает за мной – спасибо ему за это. Я сажусь сзади, у окна, достаю наушники и внезапно понимаю, что натянула джинсы на голую задницу, так и оставив свои трусы у Ромки в квартире. Надеюсь, ему это понравится. Блять, ну, конечно, ему это понравится.
# 6
Наверно, у каждого из нас есть увлечение, которым он может заниматься бесконечно. Я очень люблю фотографировать, и, мне кажется, что у меня это охуительно получается. На всех моих снимках – лица людей, потому что это все, что меня на самом деле интересует. В каждом кадре, каждом пойманном мной взгляде я ищу их – тех, кто сидит глубоко внутри. Если смотреть очень внимательно, то, буквально на секунду, можно увидеть отражение бездны в глазах человека, смотрящего в мой объектив – и этой секунды достаточно, чтобы сделать кадр. Моя – населена демонами. А что внутри у других? Я пытаюсь это выяснить.
Обычно я фотографирую для себя, просто для удовольствия, но сегодня мне за это заплатят. Моя соседка по этажу в общаге, Кристина, просит подменить ее – сегодня у нее зачет. Я собираю камеру, проверяю заряд аккумулятора, вставляю предварительно отформатированную флешку. У меня сегодня нет никаких дел в универе. Даже скажу так – до зимней сессии я абсолютно свободна.
В назначенное время я подъезжаю по выданному мне Кристиной адресу. Я стою перед неприметной серой металлической дверью, спрятанной в такой же серой стене дома, и думаю – а не ошиблась ли я адресом? Блять, я точно туда приехала? Нажимаю на кнопку звонка на панели домофона, мне тут же отвечают:
– Да?
– Привет, я сегодня вместо Кристины, она должна была предупредить.
– Дина?
– Да.
– Проходите.
Испустив писк, дверь открывается, и я спускаюсь вниз по лестнице. Так и есть, подвал. Ну, пиздец, дальше-то что? Я иду по темному коридору, мне навстречу уже торопится девушка-администратор.
– Привет! Опаздываешь. Знаешь, что делать? Цифровой камерой пользоваться умеешь?
– Да. Но у меня своя камера, зеркалка.
– Со своей здесь нельзя. Извини, придется оставить ее у меня.
Я в недоумении пожимаю плечами. Зачем тогда я ее тащила?
– Кристина сказала, съемка, надо моделей снимать.
– Ну да, моделей.
Девушка ведет меня мимо дверей с номерами, мы проходим не менее десятка, прежде чем останавливаемся перед одной из них. Я с интересом рассматриваю табличку – номер тринадцать, заебись.
– Сегодня с Анжелой будешь работать.
– Хорошо.
Я осторожно приоткрываю дверь. Маленькая, даже крошечная комната, можно сказать – бокс. Неоново-розовый свет режет глаза, и я пытаюсь оценить обстановку для съемки – искусственный свет, небольшое пространство, почти полностью занятое двуспальной кроватью. Надеюсь, их камера снимает на широкий угол. Мой взгляд натыкается на столик перед кроватью, и я поспешно отвожу взгляд, блять, это что – дилдо?
– Привет!
Девушка на кровати машет мне рукой. Ее тело, неестественно смуглое от автозагара, эффектно контрастирует с белым кружевом надетого на нее белья. Я изумленно смотрю на ее ярко-розовые волосы, но потом до меня доходит, что это парик. На что я подписалась?!
– Так, Анжела, хватить отдыхать – мембер зашел.
В самом углу комнаты за небольшим столом сидит еще одна девушка, Анжела подсаживается к ней, и кладет руку под монитор, в то время, как ее помощница начинает что-то активно строчить в чате. Кажется, я начинаю понимать, что здесь происходит.
– Он просит, чтобы ты себя поласкала.
Поворачивается ко мне:
– Сейчас не шуми, я включу микрофон.
Я опускаюсь на небольшой пуфик около входа – похоже, представление ждет не только подключившегося к камере мембера. Анжела берет дилдо со столика, сосет его, потом выдавливает на ладонь смазку из тюбика, лежащего там же, и тут я отворачиваюсь. Правда, это не спасает меня от звуков, которыми сопровождаются все эти возмутительные действия. Громкие стоны на камеру перемежаются английскими словечками, типа «fuck» и «daddy», и я, не удержавшись, издаю нервный смешок. Кристина, сука, где ты нашла эту работу?!
Спектакль продолжается минут десять, после чего переводчица, а, точнее, как я позже узнала, оператор, делает Анжеле знак, и та снова подсаживается к ноутбуку. Еще пять минут продолжается имитация общения, и девчонки отключаются от чата.
– Так. Пока у нас есть время – пофоткай Анжелу, у нее портфолио давно не обновлялось, а это очень важно. И вообще, тебе что, Кристина ничего не рассказала?
– Неа.
– Ну, ты фотограф?
– Ну да.
– Тогда снимай.
Анжела принимает позы различной степени соблазнительности, потом в ход идут игрушки с прикроватного столика – их там целая коллекция. Я смотрю на свою модель и пытаюсь выжать хоть что-то из выданной мне цифровой камеры и необычных условий съемки. Не то, чтобы я хотела сделать Анжеле хорошие кадры – я просто пытаюсь отвлечься на то, для чего меня сюда позвали. Моя модель засовывает в себя различные предметы, трахает себя пальцами, мастурбирует на камеру – для нее это тоже просто работа. Я ловлю себя на мысли – интересно, а ее вообще все это хоть немного возбуждает? Меня – да, и, признав это, я чувствую к себе отвращение. Получается, я такая же, как те, кто платит за это шоу. Я делаю еще несколько кадров и опускаю камеру. Ладно. Я подумаю об этом позже. Анжела встает с кровати:
– Покажешь, что получается?
– Конечно, вот.
Она прижимается к моей спине, заглядывая через мое плечо в крохотный дисплей камеры, и я чувствую острый запах ее пота, смешанный со сладким клубничным ароматом смазки.
– О, мне вот эта нравится. И вот эта тоже – секси. Да ты хороший фотограф!
– Спасибо.
– Покурим?
– Давай.
Мы выходим в коридор, и Анжела, если, конечно, это ее настоящее имя, бесцеремонно меня рассматривает:
– А ты не хочешь у нас поработать? Ты подойдешь. Будешь такая длинноногая топ-модель-развратница.
Я закашливаюсь дымом. Анжела продолжает:
– Я серьезно. Если ты еще и английский хорошо знаешь, то вообще кайф. У нас все мемберы не из России. Никто про тебя не узнает. И оператор не нужен, не надо ни с кем делиться.
Еще одна из дверей открывается, и к нам присоединяется симпатичная блондинка в образе Мерилин Монро. Стреляет у Анжелы сигарету, с удовольствием затягивается, украдкой рассматривая меня из-под полуприкрытых век, увенчанных густыми накладными ресницами:
– Привет. Новенькая, что ли?
– Неа, это вместо Кристины сегодня, Дина, мы с ней фото для моей странички делаем.
– Ясно. Как же меня все это заебало, вы бы знали. Дин, она тебя будет к нам звать – не соглашайся. Она и меня сюда притащила. Это просто дно. Я вот накоплю на учебу, и сразу уйду. Тут от всего этого крыша едет – меня от секса тошнит уже, в зеркало на себя смотреть не могу…
Замолкает, тупо уставившись в стену. Анжела тормошит ее за плечо:
– Ой, да ладно тебе, перестань. Вон, у тебя образ новый какой – огонь! Сейчас Дина со мной закончит, и тебя тоже поснимает для профиля. Мемберы сразу как повалят! Дина хорошие фотки тебе сделает, да, Дин?
Я киваю. Я тоже не люблю смотреть на себя в зеркало – девочки такие разные, а проблемы у них одни и те же.
– Конечно, хорошо. Девчонки, а где у вас тут туалет?
Показывают на дверь рядом с курилкой. Я делаю последнюю затяжку, тушу сигарету и залетаю внутрь кабинки. Закрываюсь изнутри, спускаю джинсы, сажусь на унитаз и засовываю руку себе в трусы. Твою мать, они насквозь мокрые, и почему я не удивлена? Если я сейчас не кончу – я просто умру. Стоит мне прикоснуться к себе, и разрядка наступает мгновенно. В глазах темнеет, во рту становится сухо, или это просто я ловлю воздух открытым ртом? В голову приходит идиотская мысль: «А ведь могла тоже подрочить перед камерой за бабки». Я нервно хихикаю, а потом, не в силах сдержаться, хохочу во весь голос. Анжела стучит в дверь:
– У тебя все нормально?
Я все еще смеюсь:
– Все хорошо, все, блять, охеренно!
***
Вечером того же дня я собираюсь в клуб, про который говорил Ромка – мне нужно снять стресс после съемок, хотя, вру, нет никакого стресса. Может, и правда, стать вебкамщицей? Сколько, интересно, они зарабатывают?
Так вот, на город опускается ночь, жители засыпают – просыпается мафия. Я уже говорила, что я живу исключительно ночной жизнью? Светлое время суток я просто проматываю на автопилоте. Уже пьяная, я выскакиваю из подъезда общаги, и останавливаюсь на крыльце, чтобы закурить. Подняв лицо, выдыхаю сигаретный дым в ночное небо. Я – охуенная, и в глазах моих звезды.
У входа в клуб, как всегда, толпа народу. Кто-то кричит мне:
– Дина!
Подхожу к машине, заглядываю за опущенное до середины стекло в темный прокуренный салон.
– Стас? Привет!
– Привет, красавица. Садись к нам.
Я открываю дверцу и втискиваюсь на заднее. Стас, оборачивается ко мне:
– Будешь ***?
Я секунду смотрю на маленький пакетик, зажатый у него между пальцами. Макс. Макс и его пакетики, с порошком, колесами, травой, да хер знает с чем еще. Я вспоминаю, как я засовываю руку в карман его куртки, к его руке, и переплетая свои пальцы с его, нащупываю плотный, перетянутый резинкой, сверток.
– Да, давай.
Ну правда, а хули нет. Я нюхаю прямо с тыльной стороны ладони, высыпанный тонкой дорожкой между большим и указательным пальцами, порошок. Чихаю, и ребята в машине ржут, как ненормальные. Я вытираю навернувшиеся на глаза слезы – блять, не хватало еще тушь размазать.
– Идите нахер. Я пошла, увидимся внутри.
Прохожу фейс-контроль, а когда я его не проходила? Направляюсь к лестнице на второй этаж – начинать вечеринку следует с бухла, то, что было в машине, не считается. В клубе уже полно народу, и барную стойку мне приходится брать на абордаж. Бармен – вспотевший молодой парень в футболке с обрезанными рукавами, вчерашний школьник, отбивается от десятков рук со смятыми купюрами, тянущихся к нему со всех сторон. Если хочешь получить свою порцию алкоголя – добро пожаловать в толпу. В клубе душно, и я с трудом протискиваюсь между такими же, как я, горячими и потными телами, ловлю момент, когда бармен проносится мимо, и хватаю его за руку. Он наклоняется ко мне – симпатичным девушкам проще получить желаемое, и я кричу ему в ухо:
– Коньяк! Пятьдесят!
Он кивает, забирает деньги – заказ принят. Заебись. Опираясь на стойку, жду свое бухло. Мне нравится находиться в толпе, среди этих молодых и здоровых зверей, исходящих потом и тестостероном, сливающих избытки жизненной энергии на танцполе. Я и сама такая – здесь я просто выпускаю на свободу ту часть себя, которую я все остальное время держу под контролем. Я одним глотком хлопаю стопку, закуриваю, пробиваюсь к двери, которая ведет на драм-н-бейс танцпол, как всегда, ухмыляясь висящей на ней табличке – «Колбасный цех». Тут пока свободно, все в основном внизу, но, после полуночи, я знаю, помещение будет набито битком – толпа на улице у входа в клуб тому подтверждение. Я нахожу темный угол, сползаю голой спиной по стене, кирпич приятно царапает кожу. Закрываю глаза. Все, что мне сейчас нужно – это музыка. Стена вибрирует от басов, за опущенными веками – вспышки неона. Непередаваемое ощущение счастья, счастья просто быть здесь и сейчас, наполняет меня. Волоски на руках встают дыбом, дыхание перехватывает, и я распахиваю глаза, в надежде хоть немного прийти в себя. Сигарета обжигает мои пальцы – когда я успела закурить? Я дышу, и каждый вдох – как доказательство моего существования, того, что я все еще здесь.
Так, блять. Ночь еще только началась, а я уже в говно. Я поднимаюсь, и снова иду к бару. Никого из знакомых там пока нет, поэтому я направляюсь на главный танцпол. Сегодня тут играет транс, я вклиниваюсь между людьми, и толпа раскрывается мне навстречу, принимая меня в свое нутро. Мы все часть огромного организма, двигающегося в одном ритме, сжигая нервные и мозговые клетки под грохот музыки, которая спускается к нам сверху – возвышающаяся над танцполом фигура ставит следующий трек. Я прищуриваюсь, это кто – Стэн? Хотя, чему удивляться – вся его свита здесь, взять хотя бы Стаса. Я просто закрываю глаза и растворяюсь в пульсации басов, музыка наполняет меня, и я чувствую растекающееся по телу, почти эротическое наслаждение. Время здесь не имеет значения, и поэтому я не знаю, через сколько минут или часов я снова оказываюсь у барной стойки.
– Привет! Бухать будешь?
Я киваю – и на стойке появляется еще одна стопка, составляя компанию двум, уже наполовину опустошенным. Бармен наполняет мою коньяком, и мы пьем за два раза – половина стопки, лимон, сигарета, потом вторая половина. Музыка с танцпола оглушает, и поэтому Олег орет мне в самое ухо:
– Я давно тебя здесь не видел! Как у тебя дела? Ромку не видела – он где-то тут должен быть?
– У меня все заебись! Я в Т была. Не, не видела. Я отойду в туалет, скоро вернусь!
Путь к дамской, да и к мужской комнате проходит через темный коридор, по бокам которого расположены закрытые драпировками ниши с диванами – чиллаут для тех, кто хочет уединиться. Под потолком бешено пульсирует стробоскоп – это мигание сводит меня с ума, и я теряю ориентацию в пространстве. Иду, ведя рукой по стене, и, наконец, добираюсь до пункта назначения. Дверь туалета распахивается, и оттуда на меня выпадает какая-то парочка. Я брезгливо морщусь – для таких дел есть специальные места, а занимать туалет для своих забав невежливо по отношению к посетителям клуба. Быстро делаю свои дела, умываюсь – я вся вспотела, закрываю дверь и морально готовлюсь к преодолению психоделического коридора, необходимого отрезка пути по дороге к бару. Тут из ниши высовывается рука, тянет меня в темноту, я делаю пару шагов, и, не удержавшись на ногах, падаю на диван.
– Попалась!
Стас, парень, который поделился со мной порошком в машине, крепко держит меня за руку, и его глаза лихорадочно блестят.
– Стас! Отпусти!
Он смеется:
– Никуда я тебя не пущу! Оставайся со мной, мне скучно одному. У меня тут виски.
Кивает на столик, заставленный стаканами и бутылками. Оживляется:
– А может, ты хочешь еще? Давай, у меня осталось. Пополам, да?
О чем это он? О ***?
– Хорошо.
Меня все еще штырит, и, конечно, я хочу еще. Мы разнюхиваем остатки порошка, я снова чихаю – сразу видно, новичок, и делаю глоток виски прямо из бутылки. Стас откидывается на подушки дивана, и я нависаю над ним, разглядывая его лицо. Здесь темно, это даже не полумрак, это настоящая темнота, освобождающая темнота, темнота, разрешающая все. Я смотрю в его глаза – они черные, без малейшего просвета, как две черных дыры, меня затягивает в них, я приближаю к нему свое лицо и касаюсь его губ. Он тут же притягивает меня к себе, мы целуемся, жадно так, что не хватает дыхания, Стас падает на диван, роняя меня на себя, и я извиваюсь, скольжу по нему, задыхаясь от желания. Уже ничего не соображая, я расстегиваю его ширинку, и запускаю руку ему в штаны. Я знаю, что здесь у нас не получится заняться сексом, по крайней мере, не прямо сейчас – всего в метре от нас по коридору ходят люди, и в любую минуту может вернуться кто-то из компании Стаса, поэтому я просто дрочу ему. Он прерывает поцелуй и шепчет мне в самое ухо:
– Тихо, ты что, оторвешь же!
Смеется:
– Под *** классно трахаться, пробовала?
Я пытаюсь восстановить дыхание:
– Ага, наверно охуительно.
Теперь уже он запускает руку мне под майку, гладит мою грудь, сжимая стоящие от возбуждения соски. Потом спускается ниже, и просовывает ладонь под пояс моих джинсов. Мы снова целуемся, и я возвращаюсь к своему занятию. Я уже решила, что, несмотря ни на что, я заставлю его кончить.
