Текст книги "Слуги сумерек"

Автор книги: Дин Рей Кунц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

Глава 18

Джой изъявил желание ехать на переднем сиденье рядом с Питом Локберном и всю дорогу до дома болтал с ним без умолку.

Кристина сидела позади них вместе с Чарли, который время от времени оглядывался назад. За ними следовал Фрэнк Ройтер на «Понтиаке» Кристины, а еще через несколько машин виднелся белый фордовский фургон, легко отличимый даже в темноте, потому что один передний фонарь у него горел ярче другого.

– Я вижу этого парня, – сказал Чарли. – Неужели он настолько глуп, что считает – мы не замечаем его? Он серьезно полагает, что ведет себя крайне осторожно?

– Может, ему наплевать на то, видим мы его или нет, – сказала Кристина. – Они ведут себя так.., бесцеремонно.

Чарли повернулся к ней и вздохнул:

– Вероятно, вы правы.

– Что вам удалось узнать об этой полиграфической компании «Слово Истины»? – спросила она.

– Как я и подозревал, «Слово Истины» печатает религиозные материалы – брошюры, памфлеты, всевозможные трактаты. Компания принадлежит так называемой Церкви Сумерек.

– Никогда не слышала о такой, – сказала Кристина. – Какая-нибудь бредовая секта?

– Насколько мне известно, именно так. Отъявленные психи.

– Должно быть, совсем небольшая группа, иначе я, вероятно, слышала бы про них.

– Небольшая, но богатая, – ответил Чарли. – Насчитывает около тысячи человек.

– Они представляют опасность?

– Не замечены ни в чем существенном. Но потенциальная опасность существует, они же – фанатики. Месяцев семь назад у нас вышла с ними неприятная встреча по одному делу. К нам обратился человек – его жена сбежала вместе с двумя детьми, трех и четырех лет, и вступила в секту. Эти чудаки отказывались сообщить, где его жена, и не позволяли увидеть детей. От полиции толку было мало, как, впрочем, всегда в подобных случаях. Все так боятся, как бы ненароком не нарушить свободы вероисповедания. Кроме того, дети ведь были не похищены, а находились вместе с матерью. Мать имеет право брать своих детей, куда ей вздумается, если только она не нарушает договора об опекунстве в случае развода, чего в этой истории не было. Как бы то ни было, мы разыскали детей, умыкнули их и вернули отцу. С его женой мы не могли ничего поделать: она вступила в секту по собственной воле.

– Они что, живут общиной? Вроде тех из Джонстауна, несколько лет назад?

– По крайней мере часть из них. У некоторых есть собственные дома или квартиры, если только Мать Грейс позволяет им подобную привилегию.

– Кто такая Мать Грейс?

Он открыл портфель, достал конверт и фонарик-авторучку, протянул ей конверт, включил фонарик и сказал:

– Взгляните.

В конверте находился фотоснимок на глянцевой бумаге размером двадцать на двадцать пять сантиметров. Это был портрет той самой женщины, пристававшей к ним на автомобильной стоянке около торгового центра. Даже на простом черно-белом снимке глаза старухи казались зловещими, в них светилось безумие. Кристина поежилась.

Глава 19

На тыльную сторону выходили окна гостиной, кухни, примыкавшей к ней комнаты для завтрака и общей комнаты, в которую с улицы вели широкие застекленные двери. О'Хара попробовал их открыть, хотя и был совершенно уверен, что они закрыты. Так оно и оказалось.

В патио было пусто. Ни цветочных горшков, ни садовой мебели. Вода из бассейна была спущена, очевидно, перед очередной покраской.

Стоя у дверей, О'Хара посмотрел на соседний дом, расположенный севернее за почти двухметровой бетонной стеной, из-за нее был виден только второй этаж. Там было темно. Южнее, за другой стеной, был еще один дом. На втором этаже горел свет, но у окон никого не было.

С тыльной стороны участок тоже был огорожен, однако дом, примыкавший к нему, был, судя по всему, одноэтажный. Так что его не было видно с того места, где стоял О'Хара.

Он достал фонарик и стал осторожно изучать рамы французской двери и окно. Передвигался быстро, опасаясь быть замеченным. Он искал провода, сенсорную ленту и фотоэлементы – все, что указывает на то, что в доме имеется сигнализация на случай взлома. В таком районе каждый третий дом мог находиться под охраной. Но, похоже, этот не входил в их число.

Он потушил фонарь и спрятал его в сумку, а оттуда извлек компактный, работающий на батарейках прибор размером с небольшой радиоприемник. От него отходил проводок длиной около полуметра, на конце которого крепилась присоска, напоминающая крышку от майонезной банки. Он укрепил присоску на одной из створок французской двери.

И снова его охватило жуткое чувство, что на него надвигается что-то страшное. Обернулся, вперился взглядом в глубину окутанного мраком двора, по спине пробежал холодок. Шуршали на ветру толстые и в то же время хрупкие листья гигантского фикуса, шумели ветви двух пальм, раскачивались и трепетно вибрировали, словно живые, всевозможные кусты. Но внимание О'Хары было приковано к пустому плавательному бассейну, наводившему на него страх. Его внезапно осенило, что там, в бассейне, притаилось нечто, огромное и отвратительное, оно распласталось в этой бетонной яме и ждет, чтобы, улучив момент, сделать свой ход. Это нечто было порождением тьмы, исчадием ада, посланным с одной целью – отвратить смерть от мальчишки. Казалось, что сквозь множество производимых ветром ночных звуков он отчетливо различает идущий из бассейна зловещий, сосущий звук, и до самых костей его пробрала холодная дрожь.

О'Хара вздрогнул – это вернулся Баумберг с двумя мешками.

– Ты тоже слышишь? – спросил Баумберг.

– Да, – ответил О'Хара.

– Он там. Сам Антихрист. Или кто-то из его подручных.

– В бассейне.

Баумберг уставился на черный провал в центре лужайки. Наконец он кивнул:

– Да, я чувствую. Он там, в бассейне.

«Он может причинить нам зло, только если мы начнем сомневаться в могуществе Матери Грейс, нашей заступницы, – твердил про себя О'Хара. – Он может воспрепятствовать нам, только если мы утратим веру или позволим страху овладеть нами».

Так говорила им Мать Грейс.

О'Хара снова занялся дверьми. Присоска оставалась на том же месте – на дверном стекле. Он включил устройство, к которому была подсоединена присоска, и на нем загорелось цифровое табло. Это был детектор звуковых волн, улавливающий и реагирующий на колебания воздуха, возбуждаемые движением. Цифровой датчик ничего не показывал, это означало, что в общей комнате за стеклянными дверями нет включенных радиоприборов.

До того как Мать Грейс обратила его в свою веру, О'Хара был профессиональным взломщиком и вполне преуспевал в своем ремесле. Поскольку Мать Грейс имела пристрастие собирать паству среди самых заблудших, у ее Церкви Сумерек был доступ к таким кладезям уникальных талантов и познаний, о которых законопослушные прихожане традиционной церкви не могли и догадываться. Иногда это обстоятельство оказывалось как нельзя более кстати.

О'Хара снял присоску со стекла, выключил детектор и сунул его в сумку. Затем достал моток липкой ленты и ножницы. Нарезанную полосами ленту он приклеивал на ближнюю к ручке застекленную ячейку двери. Когда все стекло было заклеено, он крепко ударил по нему кулаком.

Стекло разбилось, не произведя большого шума, а осколки остались на ленте. Он осторожно извлек ее и отложил в сторону, затем просунул руку, нащупал ручку замка, повернул ее и открыл дверь.

Теперь практически не оставалось сомнений, что сигнализации в доме нет, следовало проверить лишь одно.

Он опустился на колени, протянул руки, взялся за край коврового покрытия и оторвал его от пола. Панели сигнализации под ним нет – обыкновенная подбивка.

Снова закрепил покрытие на полу. Они с Баумбергом вошли внутрь, неся с собой сумку и мешки.

О'Хара закрыл дверь.

Он посмотрел во двор. Все спокойно.

– Его там больше нет, – сказал Баумберг.

– Нет.

Баумберг всматривался в темноту, туда, где находилась комната для завтрака, а за ней – кухня. Наконец произнес:

– Теперь он здесь, вместе с нами.

– Да, – согласился О'Хара. Он ощущал в доме некоторое враждебное присутствие с того самого момента, как они переступили порог.

– Хорошо бы зажечь свет, – забеспокоился Баумберг.

– Все знают, что в доме никого нет. Соседи могут заметить свет и вызвать полицию.

В какой-то комнате на втором этаже скрипнула половица.

До своего обращения в веру Матери Грейс, когда он воровал, прокладывая себе путь в преисподнюю, О'Хара счел бы, что скрип этот вызван обычной усадкой – один из бесчисленных и бессмысленных звуков, живущих в пустом доме, которые рождаются, когда какие-нибудь стыки расширяются или сужаются из-за повышенной или пониженной влажности. Но сегодня – он уверен – причина крылась не в усадке.

Старые дружки и кое-кто из его родни утверждали, что, примкнув к Церкви Сумерек, О'Хара превратился в настоящего параноика. Они ничего не понимали. Он только казался параноиком, потому что видел истину такой, какой она была явлена ему Матерью Грейс, а его дружки и родня были всего лишь грешниками. Он прозрел, они же оставались слепы.

Сверху снова послышался скрип.

– Наша сила в вере, – с дрожью в голосе твердил Баумберг. – Мы не должны сомневаться в этом.

– Мать дала нам опору, – добавил О'Хара.

Скрип.

– Мы выполняем работу, угодную богу, – с вызовом произнес Баумберг.

О'Хара включил фонарь, прикрыв его ладонью, чтобы их нельзя было заметить снаружи.

Они – первый О'Хара, а следом за ним Баумберг – подошли к лестнице и стали подниматься на второй этаж.

Глава 20

Пока они ехали в машине, февральская ночь за стеклами становилась все более неприветливой.

– Ее имя – Грейс Спиви, – сказал Чарли.

Кристина не могла оторвать глаз от фотографии.

Взгляд этой женщины действовал странно завораживающе и, казалось, излучал холодное сияние.

На переднем сиденье Джой с Питом Локберном обсуждали фильм «Восточное время» Стивена Спилберга, который Джой смотрел четыре раза, а Локберн, похоже, еще больше. Голос ее сына доносился до нее откуда-то издалека, с какой-то высокой горной вершины, словно она уже потеряла его.

Чарли выключил электрический фонарик.

Кристина почувствовала облегчение, когда тень легла на фотографию, разрушив ее жуткие чары. Она сунула ее обратно в конверт и вернула Чарли.

– Она – служитель культа?

– Она сама и есть культ. Главным образом, это культ одной личности. В ее религиозном учении нет ничего нового или уникального, все дело в способе подачи. Если с Грейс что-нибудь случится, последователи рассеются, а сама Церковь, очевидно, рухнет.

– Каким образом этой безумной особе удается привлечь каких-то последователей? По мне – никакого божьего дара у нее нет.

– Однако это именно так, – ответил Чарли. – Сам я с ней не разговаривал, а вот Генри Рэнкину доводилось.

Он занимался тем делом, о котором я упоминал, – о матери, подавшейся в секту вместе с двумя детьми. Он говорил мне, что Грейс, безусловно, обладает неким магнетизмом и что она чрезвычайно сильная личность. И несмотря на то что в ее учении нет ничего особенно нового, в нем есть то, что захватывает и возбуждает, как раз то, что у людей определенного склада находит самый горячий отклик.

– В чем же суть ее учения?

– Она говорит, что мир доживает последние дни.

– Но подобные заявления время от времени делает каждый бесноватый фанатик от Калифорнии до штата Мэн.

– Разумеется.

– Значит, должно быть что-то еще. Что она говорит, кроме этого?

Чарли запнулся, было видно, что ему страшно сказать ей остальное.

– Чарли?

Он вздохнул:

– Грейс говорит, что уже родился Антихрист.

– Это я тоже уже слышала. В одной секте утверждают, что Антихрист – это король испанский.

– Вот так новость.

– Другие говорят, что Антихристом будет человек, который возглавит следующее правительство в России.

– Это кажется убедительнее, чем свалить все на короля Испании.

– Я не удивлюсь, если обнаружится секта, считающая Антихристом Берта Рейнолдса, или Стивена Кинга, или Родни Дэнджерфилда.

Чарли оставался серьезным.

– Мы живем в странное время, – сказал он.

– Приближается конец тысячелетия, – объяснила Кристина. – В силу каких-то причин в такое время выползают на свет всякие ненормальные. Считают, что так было, когда заканчивалось первое тысячелетие: появлялись самые эксцентричные секты, царил упадок нравов, и процветало насилие, которое связывают с общим предчувствием Апокалипсиса. Думаю, что и теперь нас ждет то же самое, ведь на носу двухтысячный год. Черт, неужели уже началось?

– Видимо, так.

Она догадывалась, что Чарли не сказал ей всего о догматах веры Грейс Спиви. Даже в царившем в машине полумраке она видела, что он глубоко взволнован.

– Итак? – подгоняла она.

– Грейс утверждает, что мы находимся в периоде Сумерек, как раз накануне того дня, когда сын Сатаны приберет к рукам власть на земле, чтобы установить свое тысячелетнее царство. Вы хорошо знаете Библию, особенно книги пророков?

– Когда-то все это было мне очень близко. Но то время прошло. Боюсь, что я немногое помню.

– Вступайте в общество богословия. Насколько я понимаю, проповеди Грейс Спиви сводятся к тому, что, согласно Библии, царство Антихриста продлится тысячу лет, неся неописуемые страдания человечеству, после чего произойдет битва при Армагеддоне, и бог сойдет на землю, чтобы окончательно уничтожить сатану. Она заявляет, что через нее бог дает людям последний шанс избежать тысячелетнего правления дьявола. По ее словам, он наказал ей допытаться спасти человечество, построив церковь праведников, которые и не допустят пришествия Антихриста.

– Если бы я не знала, что есть люди фанатичные, а по всей видимости, и опасные, которые верят в подобную чушь, я бы нашла это даже забавным. И как же эта банда праведников намерена сражаться со страшными силами сатаны, если, конечно, допустить существования таких сил?

– Чего я не допускаю. Но насколько мне известно, в их стратегические планы посвящены только члены Церкви. Однако, мне кажется, я догадываюсь, что у них на уме.

– И что же?

Он секунду колебался, затем произнес:

– Они намерены убить его.

– Антихриста?

– Именно.

– Не больше, не меньше?

– Похоже, они понимают, что это будет непросто.

– Еще бы! – Кристине, вопреки драматизму положения, в котором они оказались, стало смешно. – Какой же дьявол позволит убить себя? Словом, их логике недостает последовательности. Антихрист, по определению, – сверхъестественная сущность. Сверхъестественную сущность убить нельзя.

– Я знаю, что римско-католическая богословская традиция поверяет догматы с точки зрения формальной логики, – сказал Чарли. – Взять хотя бы труды Фомы Аквинского. Но мы имеем дело с аномальными типами. Это фанатики. Они не требуют друг от друга следования законам логики. – Он тяжело вздохнул. – Как бы то ни было, если согласиться с библейским изложением мифологических событий и с их трактовкой мадам Грейс, получается, что логика не так уж порочна. В конце концов, предполагается, что Иисус, сын божий, – это начало сверхъестественное, и все же он был убит римлянами.

– Это другое дело, – возразила Кристина. – Смысл легенды о Христе таков, что его миссия, цель и предназначение состояли в том, чтобы дать себя распять и тем самым избавить нас от необходимости искупления грехов.

Верно? Однако, сдается мне, Антихрист едва ли окажется таким же альтруистом.

– Вы опять рассуждаете логически. Если вы хотите понять суть учения Грейс и ее Церкви Сумерек, придется отбросить правила логики в сторону.

– Ну, хорошо. Так кто же, по ее мнению, является Антихристом?

– Когда мы вызволяли из секты тех детей, – сказал Чарли, – Грейс еще не распознала Антихриста. Она еще не нашла его. Думаю, теперь все изменилось.

– Так кто же это? – Но не успел Чарли ответить, внезапная, как молния, догадка, осенила ее.

Джой, не обращая внимания на их беседу, по-прежнему болтал с Питом Локберном.

Тем не менее Кристина перешла на шепот:

– Джой?! Боже, неужели эта безумная принимает моего мальчика за Антихриста?

– Я почти уверен в этом.

Из глубин памяти донесся исполненный ненависти голос старухи: «Он должен умереть, он должен умереть».

– Но почему он? Почему Джой? Почему она не зациклилась на ком-то другом?

– Возможно, вы сами уже ответили на этот вопрос: вы оказались в плохом месте в плохое время, – сказал Чарли. – Если бы на автомобильной стоянке у «Саут-Кост-Плаза» в прошлое воскресенье в то же время оказалась другая женщина с другим ребенком, то именно его, а не Джоя сейчас преследовала бы Грейс Спиви.

Кристина понимала, что он, очевидно, прав, но при одной мысли об этом ей делалось дурно. Тупой, жестокий, злобный бред! Что это за мир, в котором невинная поездка в торговый центр может обернуться смертной мукой?

– Но.., как же остановить ее? – спросила Кристина.

– Если она прибегнет к насильственным действиям, мы попробуем упредить их. Если это не удастся, то.., тогда мы уберем ее людей прежде, чем они коснутся Джоя. Это не повлечет за собой юридической ответственности. Вы наняли нас для своей защиты, и у нас есть законное право применить силу, если это необходимо и неизбежно, чтобы выполнить свои обязательства.

– Да нет же. Я имею в виду.., как заставить ее изменить свое решение? Как заставить ее понять, что Джой всего лишь ребенок? Как заставить ее отступиться?

– Я не знаю. Думаю, что одержимость может быть свойственна не только фанатикам. По-моему, заставить ее изменить свои взгляды очень непросто, не говоря уже о том, что для нее имеет принципиальное значение.

– Но вы же говорили, что у нее тысяча последователей.

– На сегодняшний день, возможно, даже несколько больше.

– Если она будет натравливать их на Джоя, мы не сможем уничтожить всех. Рано или поздно кто-то из них найдет брешь в нашей обороне.

– Я не собираюсь наблюдать за этим, – заверил ее Чарли. – У них не будет больших шансов причинить Джою зло. Я заставлю Грейс отказаться от своего замысла.

– Каким образом?

– Пока не знаю.

Кристину снова преследовал образ гарпии с автостоянки – всклокоченные космы, выпученные глаза, грязное, в жирных пятнах платье. Ее охватило отчаяние.

– Нет такого способа, чтобы заставить ее отступить.

– Есть, – настаивал Чарли. – Я найду способ.

– Она не остановится.

– Завтра утром я встречаюсь с первоклассным психотерапевтом, доктором Дентоном Бутом. Его особенно занимают психологические аспекты всевозможных культов.

Я поговорю с ним об этом деле и расскажу все, что нам известно о Грейс Спиви. Он может нам помочь распознать ее слабые стороны.

Кристина не была уверена, что с этим стоит связывать большие ожидания. Впрочем, в тот момент она, кажется, потеряла всякую надежду.

В машине, мчавшейся сквозь предгрозовую мглу, Чарли взял ее за руку:

– Я не подведу вас.

Впервые она поймала себя на мысли, что его обещания могут оказаться пустым звуком.

Глава 21

О'Хара и Баумберг стояли у окна просторной спальни на втором этаже пустого дома.

Они по-прежнему ощущали грозное присутствие наблюдавшей за ними дьявольской силы. Делали вид, что не замечают ее, стараясь оставаться крепкими в своей вере и решимости завершить дело, порученное им Матерью Грейс.

За окном во мгле все сильнее буйствовал ветер. Отсюда им был виден плавательный бассейн: никакое исчадие ада в бетонной впадине не таилось. Теперь не таилось.

Потому что теперь оно было здесь, в доме.

За бетонной стеной начиналось другое частное владение с лужайкой и широким одноэтажным домом типа ранчо с крышей, стилизованной под кровельную дранку. Перед домом – овальной формы бассейн с включенной подсветкой, отчего вода в нем казалась драгоценным камнем, переливавшимся сине-зелеными гранями.

Из стоявшей на полу сумки О'Хара достал бинокль ночного видения, с помощью которого при минимальном освещении можно было получить увеличенное четкое изображение. В бинокль хорошо было видно дома, примыкавшие к тыльной стороне участков, выходящих на улицу, по которой они ехали. Их фасады выходили на параллельную улицу.

– Который из них дом Скавелло? – спросил Баумберг.

О'Хара повернулся чуть правее и стал смотреть на север.

– Не тот, что сразу за этим, а через один, там, где прямоугольный бассейн и качели.

– Что-то я не вижу никаких качелей, – сказал Баумберг.

О'Хара протянул ему бинокль:

– Слева от бассейна. Детские качели и спортивная площадка.

– Через два дома отсюда, – сказал Баумберг.

– Ну да.

– Свет не горит.

– Их еще нет дома.

– Может, они и не думают приезжать.

– Приедут, – уверенно сказал О'Хара.

– А что, если нет?

– Поедем искать.

– Куда?

– Бог укажет.

Баумберг кивнул.

О'Хара вынул из мешка дробовик.

Глава 22

Уже показался их дом, когда Чарли спросил:

– Видите тот фургон?

На обочине другой стороны улицы, напротив их дома, стоял грузовичок-пикап с закрепленным на станине походным фургончиком. Самый заурядный пикап, она уже заметила его, но не придала никакого значения. Теперь казалось, что в нем есть что-то зловещее.

– Это тоже они? – спросила Кристина.

– На сей раз это мы, – ответил Чарли. – Я поставил здесь человека, который наблюдает за проезжающими машинами. У него камера с инфракрасной пленкой, чтобы даже в полной темноте можно было установить номер. Кроме того, он может по портативному телефону при необходимости связаться с вами, со мной, а также вызвать полицию.

Зеленый «Шевроле» Пита Локберна остановился напротив дома, а Фрэнк Ройтер загнал машину Кристины на участок.

Мимо проехал следовавший за ними белый «Форд»-фургон. Они молча наблюдали, как он доехал до соседнего квартала, припарковался и погасил огни.

– Дилетанты, – презрительно сказал Пит Локберн.

– Наглые мерзавцы, – добавила Кристина.

Ройтер, оставив собаку в машине, подошел к ним.

Чарли опустил окно, чтобы поговорить с Ройтером, и попросил у Кристины ключи от дома. Она достала ключи из сумочки, и Чарли протянул их Ройтеру:

– Осмотри дом. Убедись, что никого нет.

– Будет сделано, – сказал Фрэнк и расстегнул пиджак на случай, если придется воспользоваться пистолетом, который он держал в кобуре под мышкой. Повернувшись, быстро зашагал к входной двери.

Пит вышел из «Шевроле» и встал рядом, обозревая темную улицу. Его пиджак тоже был расстегнут.

– Сейчас должны прийти плохие люди? – спросил Джой.

– Будем надеяться – нет, малыш.

На улице было много деревьев и совсем слабое освещение, так что Чарли стал беспокоиться, что им приходится сидеть в машине. Он вышел, предупредив Кристину и Джоя, чтобы они оставались в машине, и встал спиной к Питу Локберну, прикрывая подход к ним с другой стороны.

Время от времени из-за угла выскакивали машины, проезжали мимо или заворачивали к какому-нибудь дому.

Всякий раз, видя горящие фары очередного автомобиля, Чарли напружинивался, держа правую руку на рукоятке револьвера под пиджаком.

Было холодно. Он пожалел, что не захватил плащ.

На западе тускло вспыхивали зарницы. Далекий раскат грома вдруг напомнил ему о товарных составах, что проносились мимо маленького убогого домишка в Индиане, в котором он вырос и который теперь, казалось, остался где-то совсем в другом мире.

Почему-то эти поезда никогда не ассоциировались у него с представлением о свободе и избавлении, что, наверное, пришло бы в голову другим мальчишкам, окажись они на его месте. Когда он подростком лежал на узкой кровати, стараясь забыться и не думать о пьяных отцовских дебошах, шум проходящего поезда всегда напоминал ему, что он живет не по ту сторону рельсов. В перестуке колес слышался голос нищеты, нужды, страха и отчаяния.

Удивительно, с какой пугающей ясностью гром напомнил ему о тех далеких поездах. И не менее удивительно, что память о них пробудила в нем прежние детские страхи, всколыхнув давно вроде бы забытое чувство безысходности, затравленности, чувство, которое постоянно преследовало его в отроческие годы.

В этом смысле у них с Кристиной было много общего.

Его детство было отравлено физическим страданием, ее – страданием душевным. Оба они жили под чьим-то каблуком, она – выражаясь фигурально, он же – почти в буквальном смысле. Детьми они испытывали чувство сродни клаустрофобии, словно их загнали в ловушку. Он посмотрел в боковое стекло и увидел обращенное к нему лицо Джоя. Он поднял вверх большой палец, показывая мальчику, что все в порядке. Джой улыбнулся и повторил его жест.

В детстве Чарли часто подвергался побоям и теперь особенно трепетно относился к детям, которые оказывались жертвами насилия. Никто не вызывал у него такого гнева, как взрослый, поднявший руку на ребенка. Преступления против беззащитных детей порождали в нем чувство омерзения и брезгливости, наполняя сердце ненавистью и горечью.

Он не позволит причинить зло Джою Скавелло.

Он не подведет этого малыша. Он не мог обмануть веры ребенка, потому что в противном случае он утратил бы веру в себя.

Прошла, казалось, вечность, пока вернулся Фрэнк. Он был насторожен, но уже более спокоен, чем прежде:

– Все чисто, мистер Гаррисон. На заднем дворе тоже никого.

Они плотно обступили Кристину с Джоем и собакой, чтобы те не могли попасть под прямой огонь ни с какой точки, и повели их к дому.

Кристина говорила, что преуспевает, но Чарли никак не ожидал увидеть такой большой, хорошо обставленный дом. В гостиной – гигантских размеров камин с резной облицовкой и дубовыми книжными полками по обе стороны. На огромном китайском ковре – радующие глаз предметы восточного и европейского антиквариата, а также высококачественные копии. У одной из стен стояла выполненная из восьми дощечек розового дерева японская ширма с тончайшей резьбой ручной работы. С обеих сторон из тщательно подобранных кусочков мыльного камня был выложен триптих с изображением водопада, моста и традиционной японской деревни.

Джой решил пойти к себе – играть с собакой, и Фрэнк Ройтер отправился с ним.

Питу Локберну Чарли предложил еще раз обойти весь дом снизу доверху и проверить, закрыты ли двери и окна, плотно ли задернуты шторы – чтобы нельзя было заглянуть снаружи.

– Я, пожалуй, посмотрю что-нибудь на ужин, – сказала Кристина. – Может, сосиски, единственное, чего здесь много.

– Можете не беспокоиться, – сказал Чарли. – В семь часов мой человек должен принести ужин из ресторана.

– Вы очень предусмотрительны.

– Будем надеяться, что это так.