Текст книги "Смысл смерти (СИ)"

Автор книги: Димир Юлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

   Некрос – мрачный, окутанный туманной дымкой остров. Здесь поклоняются богини смерти Джарре. О каких-нибудь других богах, даже думать запрещенно. За этим ревностно следят ее служители. Главным среди которых, является Воплощенный. Он наместник богини на земле. Она способна вселяться в его тело и разговаривать со своими адептами. Ее слово – закон.

   Ближайшие последовали Воплощенного – высшие. Все они великие маги, постигшие самые сокровенные тайны некромантии. Их число колеблется от семи до тринадцати человек.

   На следующей ступени стоят некромансеры. Они занимают руководящие должности в армии, назначаются правителями городов, руководят лабороториями по созданию зомби, живых скелетов и прочей нежити.

   У них в подчинении состоят некроманты, ловцы душ и потрошители. Эта группа служителей Джарры осуществяет контроль за душами и телами умерших. Ловцы возвращают только что покинувшие телесную оболочку, души и отдают их некромантам. Те же, помещают их в трупы, создавая таким образом зомби. Так же они способны подымать из могил скелеты. Те, практически не имеют собственного разума, и способны только дословно выполнять приказы хозяев. Потрошители, в свою очередь, выступают в роли палачей, а так же следят за порядком.

   Помимо всего прочего, на некромансеров возложенна еще одна очень важная миссия. С помощью магического прибора, который носит название Сфера познания, они проводят Испытание Соответствия, с помощью которого выявляют у людей способности к магии. По достижению шестнадцатилетия, каждый житель некрос обязан пройти данную процедуру. По ее результатам, он либо причисляется к одной из категорий служителей Джарры, либо продолжает заниматься тем, четм занимался ранее.

   Когда умирает Воплощенный или как говорят на Некросе – переходит Черту, перечеркивается, в стране объявляется траур. Он длится до того момента, пока Сфера не выявит нового Воплощенного. Обычно это происходит в течении трех дней. Новый Воплощенный, вступая в свои права, должен первым делом поставить защиту на душу умершего перед ним Воплощенного. После этого он официально признавался владыкой Некроса.

   Но, случилось так, что Воплощенный ушел в Чертоги Джарры, а новый все не объявлялся. Прошло три дня, месяц, год, а нового владыки не было. И тогда, оставшиеся без единого, признаваемого всеми правителя, высшие ввергли страну в пучину гражданской войны. Запылали города, ловцы не успевали отлавливать души, лаборатории работали круглосуточно, воскрешая и воскрешая, все новых зомби. Обитатели кладбищ гули, разъелись так, что стали больше походить на откармливаемых на убой свиней, чем на проворных, вечно голодных существ, чье выживание зависит в основном от их быстроты и ловкости, так как силой похвастаться они не могут. В храмах не успевали заносить перечеркнутых в списки и провожать их соответствующими мантрами. Так длилось больше двух лет, пока высшие не договорились между собой и не поделили остров на две части, сделав горы Плечи Богов естественной границей. Южная половина стала называться Джаррия, северная оставила за собой право сохранить историческое название Некролиос. Казалось, теперь люди смогут вздохнуть свободней, но не тут, то было. Населения изрядно прореженного за годы войны, не хватало, что бы восстанавливать разрушенные города, подымать экономику, возрождать сельское хозяйство. И в обеих странах, высшие приняли закон о том, что каждая душа является собственностью государства. Это означало следующее: пока человек жил, душа была его, но после смерти она становилась, так сказать, общественным достоянием и должна была трудится на благо общества. Если до этого, Воплощенный ставил каждому умершему защиту его души от попыток ее воскрешения и зомби делали лишь из преступников, самоубийц и не многочисленных еретиков, то теперь от такой участи никто не был застрахован. Даже сами высшие. Но в тот момент они этого еще не осознавали.

   Народ зароптал. Весь смысл служения Джарре терялся. Они безропотно влачили жалкое существование в этом мире, вкалывали на высших, зная, что после смерти получат заслуженное вознаграждение, а теперь их лишали даже этого. Один за одним в обоих государствах начали вспыхивать бунты. Во главе бунтующих стали некроманты. Многие из этих служителей не смогли принять, такое искажение основного постулата их религии. Высшие Джаррии и Некролиса собрались на общий совет. На какое-то время их разногласия были забыты. Плодом этого собрания стал трактат, получивший название: "Три ступени к Джарре". В нем говорилось, что богиня лично посетила данное заседание, и поведала, что она недовольна своими адептами. Что многие из них попадают в ее Чертоги не заслуженно, что мало служить ей при жизни, нужно доказать это право и после смерти, работая во благо своих братьев. В доказательство того, что так повелела сама богиня, высшие вызвали душу последнего из Воплощенных, и тот в главном храме Джарры подтвердил все то, что написано в "Трех ступенях".

   "Да, – сказал он, – теперь человек, чтобы попасть в Чертоги Джарры, т. е. подняться на третью ступень, должен пройти две предварительные. Служение ей при жизни – первая ступень, служение после смерти – вторая".

   В храме было несколько тысяч человек. Как простых людей, так и некромантов, потрошителей и ловцов душ. Все они, как один, доверяли воплощенному, преклонялись перед ним. Ибо он считался глазами и устами Джарры на земле.

   Однако, никто не знал, что высшие, вызвав дух Воплощенного, угрожали ему. Они пообещали, что если он не подтвердит правдивость их трактата, то они поймают его душу и сделают из него зомби. После чего подвергнут его таким пыткам, что сама Джарра содрогнется от ужаса. Воплощенный согласился подтвердить все, что они от него потребовали.

   Так Некрос вступил в новую фазу. Теперь смерть не была спасением от мук, она лишь делала их еще изощренней. Души, запертые в мертвых телах, не знали покоя ни днем, ни ночью. Но так повелела сама Джарра, дух воплощенного подтвердил это, и люди приняли эти новые правила. Волнения прекратились. Жизнь более-менее нормализовалась, однако облегчение это не принесло.

   Большой, крытый потрепанной годами кожей фургон. Переваливаясь и поскрипывая, катился по раскисшей от дождей дороге. Два тяжеловоза, прядя ушами, лениво месили грязь своими широкими копытами. Небо затянули тучи, из которых, не переставая, моросило. Казалось, сама природа оплакивала судьбу несчастных жителей Некроса. К вечеру фургон достиг небольшого городка Язвагон. Колеса загремели по выложенной камнем улице.

   Старший из истязателей, эр Кеот, подсел к вознице.

   – Давай к центральной площади, – скомандовал он, оглядывая серые дома, тесно обступившие улицу. – Дадим представление. Расшевелим эту навозную кучу.

   Площадь, со стоящим в центре алтарем, была довольно-таки большой для такого захудалого городишки. А вот виселиц стояло на ней всего три, да и то две из них были свободны.

   Выпрыгнув из фургона, эр Кеот бросил мимолетный взгляд на болтающийся на ветру труп. Парочка воронов взгромоздились мертвецу на плечи, и довольно каркая, клевали его лицо.

   – Шевелитесь, безмозглые трупоеды! – заорал он, ударяя в борт фургона рукой. – Скоро стемнеет, и жители разбредутся по домам, а мы должны успеть, хоть немного подзаработать.

   Из фургона стали один за другим вылезать участники труппы. Среди них были как и обычные, ничем не выделяющиеся люди, так и карлики, метрового роста, один прямо таки великан, метра эдак два с половиной, двухголовый урод и слепая, без ушей и носа молодая женщина. Последним из фургона выбрался мальчик. На вид ему было лет двенадцать. Он был очень бледен. Под припухшими глазами "красовались" фиолетовые круги. Губы, без единой кровинки, имели нездоровый синий цвет. Было видно, что двигаться ему удается с большим трудом, он был очень слаб и едва держался на ногах. Всего труппа насчитывала двенадцать человек.

   Возница так же соскочил со своего места, и в руке у него зазмеился кнут.

   – А ну, поторопи их Илиф, – скомандовал ему хозяин труппы.

   Тот улыбнулся, обнажив желтые, кривые зубы. Взмахнул рукой, и кнут с громким щелчком опустился на спину одного из замешкавшихся члена труппы. Тот тихонько ойкнул, но даже не обернулся.

   Из под днища фургона, истязатели стали вытаскивать жерди разной длинны и толщины. Они были со специальными пазами, и быстренько приобрели форму прямоугольной конструкции. Поверх нее уложили два щита, служивших до этого бортами фургона. Получилась этакая импровизированная сцена. Мальчик в это время расставлял вокруг нее металлические подставки, на которых держались масляные лампы. Он устанавливал последнюю, когда силы покинули его окончательно, и он вместе с подставкой полетел на землю. Раздался пронзительный звон. Лампа разбилась и по камням растеклась масляная лужа.

   – Ах, ты… – задохнулся от ярости эр Кеот. Он вырвал кнут из рук Илифа и бросился к мальчику. Ребенок услышал его шаги, попытался подняться, но не сумел и без сил опустился на булыжники. Кнут взвизгнул, рассекая воздух. Мальчик вжал голову в плечи в ожидании удара. Собравшиеся на площади горожане с интересом наблюдали за происходящим. Им самим так часто доставалось в жизни, что возможность понаблюдать за страданием другого, доставляла им воистину садистское удовольствие. Недаром представления истязателей пользовались таким успехом. На потеху публики участники труппы причиняли себе боль всевозможными мыслимыми и немыслимыми способами, и зрители просто визжали от восторга. Однако, в этот вечер, понаблюдать за избиением мальчика им не удалось. Раздвинув стоявших в первом ряду, из толпы выскочил пожилой мужчина и в последний момент перехватил руку эра Кеота. Среди горожан пронесся вздох разочарования.

   – Какого гуля, – злобно зашипел старший истязатель, впиваясь взглядом в лицо мужчины, помешавшего ему. – Ты кто такой?

   – Мое имя эр Тарл. Продайте мне этого мальчишку, я хорошо заплачу.

   Лишь только речь зашла о деньгах, как эр Кеот, тут же успокоился. "Сдеру ка я с него по полной, – подумал он, – и за лампу, и за этого доходягу. Все равно от него уже проку, никакого. На первом же представлении перечеркнется, еще штраф сдерут. А так, глядишь, и заработаю немного".

   – Хорошо, – произнес он, опуская руку. – Десять медяков.

   Эр Тарл криво усмехнулся. Да за такие деньги можно месяц жить. Ну и жук, этот истязатель.

   – Пять, – назвал он свою сумму.

   – Да вы что, уважаемый, шутить изволите. За того прелестного мальчугана, такие гроши. Ему еще жить и жить, работать и работать. Восемь.

   – Семь.

   Эр Кеот почесал рукояткой кнута затылок. Не такая уж и плохая сумма. Лампа стоит от силы три монеты. Этот голодранец достался ему в приюте вообще за медяк, так что он еще и в неплохой прибыли.

   – Идет, – согласился истязатель.

   – Вот, здесь три медяка, – эр Тарл развязал кошель и достал монеты, – остальные сейчас принесу. А вы пока положите его куда-нибудь, не стоит моему работнику посреди площади валятся.

   – Хорошо, хорошо, – кивнул эр Кеот, убирая деньги, – Эй, кто-нибудь! Отнесите Онка пока в фургон, и начинаем представление!

   Эр Тарл вернулся с деньгами, когда истязатели орудовали вовсю. Над сценой была натянута веревка, со свисающим с нее множеством крючков. На них, подвешенные прямо за кожу, висели два человека. Карлики, смешно подпрыгивая, крутили их, то в одну, то в другую сторону. Несчастные вопили от боли, а зрители покатывались со смеху.

   Бросив мимолетный взгляд, на происходящее на сцене, эр Тарл подошел к эру Кеоту.

   – Вот, держите, – протянул он ему остальные деньги.

   – С вами приятно иметь дело, – улыбнулся тот. – Как вам наше представление. Крух и Марг сегодня просто в ударе. Как визжат, а?

   Глаза его горели от восторга. Однако эр Тарл явно не разделял его восхищения.

   – Где мальчик? – мрачно спросил он.

   – Там, в фургоне, – махнул рукой истязатель, – Эй, Илиф! Отдай этому эру, Онка.

   Эр Тарл кивнул на прощание, и направился в указанном направлении.

   – Забирайте, – встретил его возница, показывая на лежащего мальчика, – и зачем он вам только сдался, не пойму. Он ведь уже одной ногой за Чертой.

   Эр Тарл не удостоил его своим вниманием. Молча взял мальчишку на руки и понес к своему дому. Ребенок был больше похож на скелет, чем на живого человека.

   – Ничего, – прошептал мужчина, – я подыму тебя на ноги. Придет время и ты мне ой, как пригодишься.

   * * *

   Эр Тарл ухаживал за Онком не одну неделю, поил его снадобьями и вскоре ребенок пошел на поправку. Когда он достаточно окреп, его новый хозяин начал обучать искусству выращивания грибов-зомбоешек. Ими он снабжал бывшую в их городке единственную лабораторию, в которой выводили новые породы зомби. А, как известно живые мертвецы, кроме людской плоти, едят только эти грибы. В обязанности мальчика входило следующее: он должен был ежедневно делать замес подкормки для грибов; пока они были маленькими, должен был следить, чтобы они не потели; когда грибы достигали половой зрелости, ходил кормить их вместе со своим хозяином. Он брал в руки деревянную лопату на длинной рукоятке, и отгонял ею излишне прыткие грибы, так как в этот период они становились наиболее агрессивными. Это потом, когда оплодотворение пройдет, они разжиреют, будут спокойно сидеть в своих гнездах и только и делать, что есть, есть и еще раз есть. А пока этого не случилось, надо было быть настороже. А то того и гляди, запустят тебе свои споры под кожу.

   Прошло два года. Раньше, помимо Онка на эра Тарла работал один дюжий мужичок. Тогда в его обязанность входила работа с лопатой. Однако когда мальчику исполнилось пяттнадцать, Тарл решил, что парень уже достаточно взрослый и нечего тратить деньги на еще одного работника и мужичок получил расчет. Онк на всю жизнь запомнил тот первый раз, когда он с хозяином спустился в загон с трехнедельными грибами. Они как раз вошли в силу, и это был их самый агрессивный период. Эр Тарл катил тележку с кормом и большим черпаком плюхал его в гнезда. Онк шел следом, судорожно вцепившись в свое "оружие". Он слышал, что бывает с теми, кому достается грибная спора, если тут же не прижечь ее, растворенной в моче зомби костной пыли. Спора разрастается и просто напросто сжирает человека изнутри. Конечно же, данное зелье у эра Тарла в наличии имелось, но было его совсем немного, так как стоило оно баснословные деньги.

   Как не был внимателен Онк, однако первое нападение он проворонил, и если бы не эр Тарл со своим черпаком, не избежать бы ему споры в спину.

   – Будь внимательней, Бжер тебя помяни, – зашипел хозяин ему прямо в лицо. – Или я сам тебя им скормлю.

   Онк испуганно сглотнул, и тут же увидел как еще один гриб вскочил на повозку с кормом и выпустил щупальце в спину его благодетеля. Достать гриб лопатой он не успевал, а поэтому просто схватил эра за грудки и повалил на себя. Спора со свистом пролетела над ними и размазалась о стену загона. Злоба, перекосившая лицо Тарла, растаяла в усмешке.

   – Молодец Онки, – шепнул он, затем поднялся на корточки, подобрал свой черпак и двинулся к грибу, скрываясь от него за повозкой.

   Мальчик так же осторожно приподнялся и выглянул из-за борта. Гриб сидел на другом конце и, опустив пучок щупалец в корм, с усердием набивал свое брюхо. Тарл выскочил рядом с ним и мощным ударом отправил его за невысокий парапет, отделявший тропинку от огорода.

   – Смотри в оба, парень, – воскликнул он, после этого и покатил повозку дальше, – ты что забыл, что самые опасные грибы с ярко-синими пятнами на шляпках, так что следи в первую очередь за ними. Слава Джарре их не так много.

   Больше нападений в тот день не было, и они благополучно вышли из загона.

   – Малыш, – завел эр Тарл разговор за ужином, – Тебе уже пятнадцать, через год тебя вызовут на Испытание Соответствия, и решится твоя дальнейшая судьба. Ты прекрасно знаешь, что лишь каждому удается пройти его действительно удачно. Остальные либо попадают в лабораторию, как рабочий материал, либо влекут жалкое существование подобное моему.

   При последних словах своего хозяина, Онк недоуменно приподнял брови. Он совсем не считал, что владельца грибной фермы, пусть и не очень большой, имеющего собственный домик, способного даже нанимать работников, можно отнести к категории людей влекущих жалкое существование.

   – Эх, малыш, – горько улыбнулся Тарл, – ты еще такой глупый. Ничего-то ты в жизни не понимаешь.

   Теперь уже юноша недовольно насупился. Его жизнь нельзя было назвать легкой, и до того момента, как он оказался в этом доме ему пришлось много чего пережить и испытать. Он прекрасно осознавал, что мир вокруг очень жесток. Что каждый в нем сам за себя. Что в любой момент ты можешь оказаться за Чертой или на Черте или, что еще хуже, под ней. Но он старался как можно меньше думать об этом. Сейчас он имеет кров над головой и миску с кашей на столе. Для него это уже было счастьем.

   – Вот ты думаешь, – продолжал Тарл, – чего это я, плачусь тебе на свое существование. Пусть я и не имею высокого положения, богатства, однако по сравнению с тысячами других людей, я живу очень даже хорошо. Да, это все так, но есть одно но. Вот ты как считаешь, наша богиня Джарра заботится о нас? Переживает за своих чад, беспокоится?

   Онк задумался. В вопросах религии он был не очень силен. Он и в храме за свою жизнь был всего один раз. Хотя как и любой другой житель Некроса знал назубок ее основные мантры. Но они были настолько сложны для его восприятия, что он даже и не пытался вникнуть в их глубокий смысл.

   Эр Тарл не был набожным человеком. Да он соблюдал все обряды, ритуалы, приносил жертвы. Как и положено в центре его дома находился столп Джарры, который он исправно, раз в три недели обмазывал кровью. Однако довольно часто мальчик слышал, как хозяин цедил проклятья сквозь сжатые зубы, вызывая всевозможные беды на головы некромантов, и даже самих некромансеров. Так же неуважительно он порой отзывался и о самой богине. Онк делал вид, что не слышит этого. Хотя прекрасно знал, что если кто-то посторонний узнает о таких высказываниях, его хозяину не сдобровать. Да и его самого по головке не погладят за то, что он не донес куда следует. Поэтому он и не мог сообразить, как бы ему так ответить, что бы и хозяина не обидеть, и в то же время не оскорбить Джарру и ее служителей.

   – Ну что же ты молчишь? – Тарл наклонился поближе к мальчику. Тот насупился и уткнулся взглядом в столешницу. Мужчина хотел было взять его за подбородок, чтобы поднять ему голову и заглянуть в лицо. Но на полпути остановился и опустил руку.

   – Мы живем в страхе, – печально произнес он, – в постоянном страхе. Не знаю как богиня, но служители точно не заботятся о нас. Я не знаю, какие цели преследуют высшие, но мы для них лишь инструмент для осуществления оных. Мало того, что они не дают нам жить по-человечески, так они еще и после смерти не оставляют нас в покое.

   Тарл поднялся из-за стола, пропел едва слышно, полагающуюся в данном случае, мантру. Забрал пустую тарелку у Онка и пошел мыть посуду в стоящем в углу тазике. Хотя обычно это делал мальчик. Но сегодня вечером, все было не так как всегда.

   – В этом году мне исполнятся шестьдесят, – мальчик вздрогнул, – как считают наши мудрейшие правители, я уже зажился на этом свете, и мне пора к Джарре. Я уже и сам порой подумываю, что мне пора на покой, только вот беда, успокоится-то мне не дадут. Когда я прошел Испытание Соответствия, то был признан достойным звания некромансера, но я отказался.

   – Почему? – удивленно выдохнул Онк. Он был просто поражен, что можно отказаться от такого. Это ведь одна из верхних ступеней общества.

   Тарл закончил с посудой, вернулся к столу.

   – Потому что я не приемлю этот расклад. Я не верю в то, что одни люди вправе распоряжаться смертью других. Не жизнью, а именно смертью. Это единственное, что неизбежно для каждого человека, единственное, что нельзя у него украсть, а они пытаются сделать это.

   Он замолчал. Онк сидел, не смея шелохнутся. Кровь пульсировала в висках, сердце, как будто било в набат.

   – Я хочу, – Тарл приблизил свое лицо вплотную к лицу мальчика, вонзился взглядом в его глаза, – чтобы ты убил меня.

   – Но?! – тот в страхе отшатнулся.

   – Тихо,– приложил Тарл палец к его губам, – я, обладаю даром предвидения. Когда и я впервые увидел тебя у истязателей, то сразу понял, что ты не простой мальчик. Что у тебя, как минимум задатки некромансера. А ты знаешь, как редко в последнее время появляются люди с таким даром. Поэтому я и выкупил тебя. Ты нужен мне, чтобы я смог обрести покой, чтобы я ушел за Черту, и никто не смог бы вернуть меня обратно.

   – Но как, что я могу сделать? Ведь за убийство…

   Тарл остановил его, подняв указательный палец вверх. Уселся на свое место.

   – Ты слишком ценный товар, чтобы за убийство старика, наказывать тебя. Даже за убийство такого старика как я. Посуди, что более ценно – живой некромансер, или какой-нибудь зомби. Тем более, что как я уже говорил, некромансер, это минимум твоего потенциала, возможно ты займешь и более высокое положение.

   – Но я же еще не прошел Испытание.

   – Ничего страшного, по закону они не смогут, казнить тебя, не испытав. Раньше были случаи, когда казненные, не прошедшие испытания, оказывались потенциально высшими. Так что не волнуйся на этот счет. Я не желаю тебе зла. Я всегда относился к тебе хорошо, почти как к сыну. Ты не можешь отказать мне в этой маленькой просьбе.

   Онк задумался. Тарл откинулся на спинку стула, и сцепил пальцы рук на животе. Вся его поза говорила, я не тороплю тебя, подумай.

   "А чего я действительно боюсь? Если меня признают достойным некромансера, то уж точно мне не будет ничего грозить. А эр Тарл, столько сделал для меня. Если бы не он, я бы уже давно опробовал бы Черту. Но как я смогу убить его? Я же не какой-то там потрошитель или собиратель душ. О, Джарра, что же мне делать?"

   Онк привязал эра Тарла к столпу Джарры, стоявшему посреди комнаты. Старик был совершенно спокоен, мальчика же била крупная дрожь.

   – Возьми мой большой нож, – произнес Тарл, когда Онк завязал последний узел.

   Мальчик посмотрел ему в лицо. Его глаза умоляли хозяина остановить все это. Но тот был непреклонен.

   – Возьми нож, Онк. – твердо сказал он. – Один удар в сердце и все закончится.

   Мальчик всхлипнул, утер нос рукавом и сходил к столу за ножом. Двигался он как сомнамбула, и вообще в данный момент больше походил на зомби, а не на живого человека.

   – Давай! – воскликнул Тарл, пытаясь криком взбодрить мальчика. – Один удар, Онк! Один удар!

   От его крика, тот вздрогнул, из-подлобья глянул на хозяина. Но тут же опустил голову, сжал зубы и взялся за рукоятку ножа двумя руками, направив при этом лезвие вниз.

   – А-а-а-а! – закричал Онк и замахнувшись, со всей силы вонзил лезвие в эра Тарла. Нож вошел в левую половину груди хозяина. Тот не издал не звука, лишь дернулся. А мальчик, выдернув нож, нанес еще удар, а затем еще и еще. Он вкладывал в это действие всю свою злость. Всю свою ненависть, которая скопиласть за его не полные шестнадцать лет. Ненависть к этому безжалостному миру, к истязателем мучившим его, к высшим, все это допустившим, к жизни, в которой он вынужден совершать такое.

   Наконец силы, покинули Онка и он медленно опустился на пол. Нож, звякнув, вывалился из его пальцев. Забрызганный кровью с ног до головы, мальчик оперся на столб и затих. А сверху, с улыбкой на окрававленном лице, на него смотрел его мертвый хозяин.

   * * *

   Эра Тарла нашли привязанным к столбу Джарры в собственном доме. Тело было изуродованно множеством колотых ран. Смерть наступила несколько часов назад. Его слуга сидел рядом с телом хозяина, а возле его ног лежал окровавленный нож.

   Когда Старший собиратель душ Окер перешагнул порог, мальчик приподнял голову и посмотрел на него пустыми, выцветшими глазами, при этом его губы, не останавливаясь что-то шептали.

   – Этого в мастерскую, – скомандовал старший, указав рукояткой кнута в сторону трупа, – а этого в замок. После испытания я сам им займусь. Давненько мне живые убийцы в руки не попадались.

   В мастерской два ловца душ, Урь и Фрел, промучились с телом эра Тарла больше суток. Однако зацепить за Чертой его душу так и не смогли. Лишь однажды им удалось уловить некий силуэт, да и тот тут же растворился во мраке.

   – Бжер тебя помяни, – выругался Фрел, – Таг-Дерл нас на куски порежет.

   – Да…– почесал себе лоб окровавленной перчаткой, Урь, – упустить, пусть и не состоявшегося некромансера, это тебе не зомби обесплотить. Как бы нас действительно того, не зачертили.

   – Я только одного не пойму, как ему это удалось? Как будто кто-то защиту ему поставил.

   – Да, похоже. Но поставить защиту может только сам Воплощенный.

   Ловцы переглянулись.

   – Мальчишка! – в один голос воскликнули они.

   – Нужно успеть, – уже выбегая в дверь вслед за своим товарищем, выкрикнул Урь.

   Некромансер Таг-Дерл находился в своем личном кабинете. Он сидел за столом и задумчиво перекатывал по столешнице три небольших, сверкающих камешка, полученных им от Старшего потрошителя, за то, чтобы он отдал ему мальчишку, не проводя Испытания. Это было серьезное нарушение закона, и теперь Таг-Дерла терзали сомнения, не выйдет ли его жадность к драгоценностям ему боком. Да к тому же было в этой всей ситуации с убийством, что-то не так. Он чувствовал, что это событие совсем не так обыденно как кажется. Перед его мысленным взором предстало лицо потрошителя, с горящими безумием глазами: "Он почувствовал запах крови, и был готов на все, чтобы добраться до нее. И как ему удалось меня уговорить? До сих пор не понятно".

   Он взял камни в ладонь, взглянул на них. Улыбнулся. Впрочем понятно.

   В дверь постучали. Некромансер вздрогнул. Сжал руку в кулак, спрятал драгоценности в ящик стола.

   – Ну, кто там?! – недовольно воскликнул он.

   Дверь приоткрылась. В образовавшуюся щель просунулась голова Уря. Сзади маячил силуэт Фрела.

   – Извините за беспокойство, эр, но у нас срочное дело.

   Таг-Дерл махнул рукой, заходите.

   – Что у вас?

   – Этот мальчик, он…

   – Ну, что он, быстрее.

   – Он Воплощенный.

   .-С чего вы взяли?

   – Он поставил защиту на душу Тарла. Мы не смогли до нее дотянуться.

   – Вы уверены? – голос зазвенел металлом.

   – Да, бессмертный, – склонились оба ловца в поклоне.

   – Если это действительно так, – Таг-Дерл поднялся из-за стола, – вас ждет награда. Но если вы ошиблись…

   Втроем они спустились в пыточную.

   "Только бы успеть",– билась в голове некромансера единственная мысль.

   Дверь была не заперта. За ней царила тишина. У Тага-Дерла перехватило дух, когда он взялся за ручку и толкнул ее. В лицо ударил поток горячего воздуха. В горле запершило от крепкого устоявшегося запаха крови.

   Старший потрошитель стоял у жаровни и что-то тихонько напевая себе под нос, ворочал устрашающего вида инструменты. Два его ассистента-зомби, тащили мальчика под руки, к стоявшему рядом с жаровней столу. Тот не сопротивлялся. Голова его была опущена и безвольно качалась в такт шагам. Но он был жив.

   – Успел, – облегченно выдохнул Таг-Дерл.

   Потрошитель обернулся. Недовольно нахмурился.

   – Зачем вы здесь? – грубо спросил он.

   – Мне нужен мальчик.

   Казалось тот не поверил собственным ушам.

   – Что, что? – переспросил он.

   – Отдай мне мальчика, Окер.

   – У нас уговор. Или ты забыл?

   – Мне кажется, это ты забыл, кто есть кто.

   Некромансер не на шутку разозлился.

   Тем временем ассистенты, не обращая внимания на новоприбывших, водрузили Онка на стол.

   – Стоять! – голос Таг-Дерла, эхом прокатился по пыточной.

   Зомби вздрогнули и замерли. Глаза потрошителя налились кровью.

   – Не отдам, – прошипел он и схватил с жаровни огромный, с крючком на конце, тесак. Его лезвие пылало жаром.

   Некроманты испуганно переглянулись. Дело принимало серьезный оборот. Все знали, что у Старшего собирателя душ не все в порядке с головой, но что он посмеет выступить против некромансера…

   Таг-Дерл улыбнулся краешками губ. Он легонько взмахнул руками, как будто сбрасывал капли воды с пальцев, и его ладони замерцали голубым. По пыточной поплыл такой знакомый, и такой страшный запах боевой магии. Однако даже это не остановило Окера. С рычанием он бросился не некромансера. Тот поднял руки перед собой. С его пальцев сорвалась молния, однако потрошитель, не смотря на свои мощные габариты оказался неимоверно ловок. Он рухнул на пол, ускользая от искрящейся смерти, и проскользив по мраморным плитам, оказался у самых ног Таг-Дерла. Тот явно не ожидал такой прыти от своего соперника и не успел даже дернуться, как тесак с гудением разрезал воздух и вонизлся ему в ногу, перерезая подколенные сухожилия. Некромансер взвыл от боли и стал заваливаться на бок. У Окера на губах появилась безумная улыбка. Он уже готовился к нанесению еще одного удара, который должен был стать смертельным, когда Урь и Фрел пришли на помощь своему эру. Первый ногой выбил тесак из руки потрошителя, а второй опустил ему на голову дубовый табурет, мирно стоявший до этого сбоку от двери. Окер грохнулся на пол и больше не шевелился.

   – Как вы, эр? – подскочил Урь к некромансеру, который кривился от боли и пытался изгнать ее с помощью соответствующего заклинания.

   – Нормально, – процедил он сквозь зубы, – берите мальчишку, у нас еще много дел.

   Чуть позже, когда лекарь поколдовал над раной Таг-Дерла, тот лично проверил слова некромансеров. Досконально. Да, защита стояла. К тому же такая, что ни пробить, не обойти не малейшей возможности. Ловцы светились от счастья. На следующий день, Таг-Дерл лично отвез Онка в столицу, где передал высшим. Это было событие, способное перевернуть уклад жизни в обеих государствах Некроса. Наконец, после стольких лет появился человек, который сможет объединить их в единое целое. Закончится эта глупая вражда, не приносящая ничего кроме убытков. И самое главное, высшие теперь будут защищены за Чертой, и никто не сможет потревожить их в обители Джарры.

   * * *

   Это произошло на сорок четыре года раньше до описываемых выше событий.

   Сфера познания совершила последний оборот и растаяла. Тарл поднялся с ложа. Ну что? Спрашивал его взгляд, направленный на отца, который был некромансером. Тот покачал головой. Такого даже он не ожидал. Его сын Воплощенный. Но высшие не захотят делиться властью. Не то время. Прошло лишь три года, после раздела. Они только что дорвались до самой вершины, и уступать ее не захотят. У них грандиозные планы, в которых нет места Воплощенному, во всяком случае, сейчас. Пройдет время, может быть, много лет, но они обязательно поймут, что без человека, способного защитить душу за Чертой, смысл жизни, вернее смерти, утратится. Но это в будущем, а сейчас он должен защитить своего сына. Никто не должен знать, кем он является на самом деле, даже он сам.