Текст книги "Гусарская рулетка"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Накажи бригадира.

– Уже наказал.

– Он сам-то где был?

– Гаишник хотел тормознуть их тачку, а все ребята с автоматами. Пока они отрывались, время потеряли, а та тачка успела проскочить и налетела на взрывчатку. В той машине новички сидели, должны были прикрывать основных стрелков.

– А с тем рестораном что?

– Порядок, наши бойцы со всеми разобрались. Бригадир позвонил, попросил подкрепление, и ещё две машины подтянулись.

– Сейчас ребята соберутся и поедете к резиденции Саввы. Ты будешь руководить операцией. Готовьтесь.

Тот кивнул и вышел.

– Ты мой золотой, – Алла погладила его по щеке. – Давно надо было от этого отморозка избавиться. Сколько из-за этого Саввы неприятностей!

– Так ты ж меня все время отговаривала!

– Каюсь, была неправа. Восточная мудрость гласит: "Послушай женщину и сделай наоборот".

– Впредь так и буду делать.

– Нет уж, – рассмеялась она. – Ты будешь делать то, что я скажу.

Слава не стал спорить, но решил, что теперь будет более дифференцированно подходить к советам своей любовницы.

Алла поставила видеокассету и включила воспроизведение. Мирон смотрел молча, но желваки на скулах так и ходили.

– Что скажешь? – спросила его любовница.

– Да все ясно. Все мы сделали правильно. Савве не жить.

– Послушай и аудиокассету.

Прослушав её, Слава сказал:

– Может быть, на время спрятать мужа и сына Ларисы?

– А ты разве не послал им охрану?

– Послал сразу же, как ты позвонила. Но береженого...

– Давай пока не будем пугать крестника и Мишу. Может быть, сегодня уже все закончится.

– Надеюсь. Как думаешь, Савву взять живым?

– На фига он нам?

Вошел Виктор.

– Командир, мы готовы. Савва только что звонил, просит мировую.

– Нет! – отрезал Мирон. – Если его оставить в живых, он опять обрастет уголовниками. Добивайте.

Виктор молча вышел. Алла подошла к окну и смотрела, как вооруженные бойцы рассаживались по машинам. Она насчитала двадцать автомобилей и удовлетворенно кивнула. Мирон прав, Савве не жить.

"Пошла танцевать – надо прижиматься", – сказала себе Алла. Если уж затеяли войну, то телепаться ни к чему.

– А что, ребята только с автоматами поехали? – спросила она.

– Все у них есть, не волнуйся за ребят, дорогая, – успокоил её Слава. – Больших потерь я не ожидаю.

– Ладно, тогда я пока поспрашиваю тех ублюдков, – сказала Алла. – Хоть и так уже все ясно, но может быть, ещё что-то нужное расскажут.

– Я пойду с тобой.

– Нет, я сама. Где они?

– В подвале, возле бильярдной.

– У кого ключи?

– У ребят, которые их охраняют.

Взяв свою сумочку, Алла пошла к двери, но он догнал её и придержал за руку:

– Я позволю тебе говорить с ними только в присутствии охраны!

Молча отстранив его, Алла вышла в коридор. Мирон дождался, когда она скроется за поворотом, и знаком приказал подойти одному из бойцов.

– Роман, возьми пятерых ребят и бегом за Аллой Дмитриевной. Ни на минуту не оставляйте её наедине с этими ублюдками. Головой отвечаешь. Пока она не прикажет, их не трогать.

Тот кинулся выполнять приказ, а Слава вернулся в гостиную.

Спустившись в подвал, Алла подошла к охранникам.

– В какой комнате Михай?

– Здесь, – один из боевиков указал на запертую дверь.

– Отпирай.

Тот повиновался – все бойцы Мирона привыкли её слушаться. Когда открылась дверь и вошла Алла, лежащий на полу бандит пошевелился и уставился на неё ненавидящим взглядом.

– Врач его осмотрел? – обратилась она к охранникам и тут в комнату вбежали ещё пять бойцов во главе с Романом.

– Да, ещё вчера.

– Снимите с него наручники, – приказала Алла.

– Нет, Алла Дмитриевна, нельзя, – возразил Роман.

– Я тебя разве спрашивала, что можно, а что нельзя?! – заорала она. Делай, что велят!

– Сними, – сказал Роман.

Подруга командира – круче самого командира. Никто из боевиков Мирона никогда не осмеливался ей перечить. Все бойцы знали, что две недели назад на неё наехали четверо придурков и попытались угрожать. Первый сразу же получил оплеуху и удар коленом в пах. Пока бандиты чухались, она успела достать свою пушку, а у тех было три ствола. Четверо бандитов с тремя стволами против одной женщины! И всех она отделала без помощи огнестрельного оружия, хотя в принципе могла бы перестрелять всех четверых. О том, как метко стреляет подруга командира, и о быстроте её реакции ходили легенды.

Когда с Михая сняли наручники, Алла потребовала:

– Посадите его. И принесите мне стул.

Двое бойцов усадили бандита, прислонив спиной к стене. Другой принес ей стул, но она осталась стоять.

– А теперь выметайтесь отсюда.

– Алла Дмитриевна, командир приказал ни на минуту не оставлять вас с ним одну, – попытался возразить Роман.

– А ну все вон отсюда! – она пошла на толпу боевиков, сверкая глазами, и те попятились. – Кто замешкается, тому лично зубы выбью, – пообещала Алла, выталкивая их за дверь, но Роман задержался.

– Алла Дмитриевна, я останусь. Я за вас головой отвечаю перед командиром.

– Тебе что, два раза нужно повторять?

Развернув его, она пинком вытолкнула из комнаты, закрыла дверь и продела ножку стула в дверную ручку.

Растерянный Роман топтался с той стороны, не зная, то ли бежать к командиру, то ли остаться здесь. Решив, что головы так и так не сносить, он приказал бойцам принести инструменты и что-нибудь тяжелое, чтобы вышибить дверь, если события примут нежелательный поворот.

Подойдя к Михаю, Алла некоторое время рассматривала его, потом ласково поинтересовалась:

– Как твои яйца? Болят?

– Пошла ты на хер! – смачно плюнул тот, но не попал.

Проигнорировав его плевок, тем же ласковым голосом она спросила:

– Головка после вчерашнего не бобо? Может, дать тебе опохмелиться?

Бандит промолчал. Опохмелиться он был бы не прочь, но просить не хотел.

– Понятно, – сказала Алла. – А я думала, мы с тобой выпьем в честь праздничка, а потом задушевно поговорим. Говорить-то будем?

– Не буду я с тобой говорить, – огрызнулся тот.

– Чего ж так? Драться ты со мной был не против и даже пушку на меня наставил, а поговорить не хочешь. Разве я тебя не в честном поединке одолела, а? У тебя был револьвер, а у меня всего лишь туфли на шпильке.

Тот угрюмо молчал. Быть избитым бабой, да ещё имея в руках ствол... Было от чего возненавидеть её.

– Не собиралась я так сильно тебя отделать, – все тем же ласковым голосом убеждала его Алла. – Сам полез. Я бы тебя успокоила и двумя ударами, но тебе почему-то мало показалось.

Михай посмотрел на неё с такой ненавистью, что она поняла – ничего он ей не скажет, зря она тратит на него время. И все же решила попытаться в последний раз:

– А ведь Шмак все рассказал. Савва уже знает, что ты у нас. Война началась, причем, по твоей вине. Если бы ты первым не начал, ничего бы этого не было. Не говоря уже о том, что непорядочно авторитетному бандиту так подставлять ни в чем неповинную женщину – при чем здесь моя подруга-то? Вы мужики, вот и разбирайтесь между собой. Женщин-то зачем вовлекать в ваши бандитские игры? Ведь за все в жизни приходится платить, разве ты этого не знаешь?

Тот молча глядел на неё с нескрываемой злобой.

– Ясно. Тебе что женщина, что мужик – все едино. Ты убийца. А убийца должен лежать в земле. Вор должен сидеть в тюрьме, как говорил бессмертный Жеглов, но мой принцип: отнял чужую жизнь – отдай свою. Ты отнял три жизни, за что и сел, но и потом на твоем счету было ещё немало погубленных жизней, в том числе, невинный Костя. Скольких ты погубил, а, Михай?

Не дождавшись ответа, она продолжала:

– Видно, и сам сосчитать не можешь. Так что одной твоей подлой жизни не хватит, чтобы расплатиться за твое душегубство. Я ведь могу тебя и не трогать. Отдам Савве, пусть он сам с тобой разберется. А ты будешь ему рассказывать сказки, что не ты его продал, а твой дружок Шмак.

– Убью, сука! – заорал тот и задергался, пытаясь подняться, опираясь руками в пол, но ноги его были связаны, да к тому же он разбередил травму, нанесенную её каблуком. Поелозив, он сцепил зубы, сдерживая стон, и затих.

Услышав, что охранники Мирона изо всех сил дергают дверь, и стул уже болтается, Алла подошла к двери и спокойно сказала:

– Ребята, если кто войдет, уложу на месте.

– У вас есть оружие, Алла Дмитриевна? – спросил через дверь Роман.

– Есть, успокойся.

Она снова подошла к бандиту.

– Ты понял, Михай, что ты уже не жилец?

– Тебе тоже не жить! – заорал он. – Наши тебя на куски порвут!

– Да ну? – усмехнулась Алла. – Зря надеешься, урод. Уже час назад почти никого из ваших ублюдков в живых не было. Мой Мирон воюет так воюет. А в данный момент, я думаю, от Саввиной резиденции уже ничего не осталось. Так что отомстить за тебя будет некому. Ну как, может быть, договоримся, а? Ты мне все расскажешь, а я тебя оставлю в живых. Пойдет такой вариант?

– Пошла ты на хер! – опять заорал тот.

– Ты уже повторяешься, – укоризненно покачала головой она. – И ты мне надоел. Видно, манерам мне тебя не научить, ты неисправим. Но я не буду тебя мочить. Я дам тебе шанс, и пусть Бог решит, стоит ли тебе и дальше смердить на этой земле, или ты уже достаточно нагадил.

Достав из сумочки "Смит-Вессон", она высыпала из барабана все патроны, взяла один и зарядила револьвер.

– Видишь, Михай, в барабане твоей пушки всего один патрон, спокойно-ласково объясняла Алла. – Сейчас мы с тобой сыграем в гусарскую рулетку по моим правилам. Вначале кинем жребий, кто стреляется первым. Орел – я стреляю себе в висок первой, решка – ты. Если будет твой выстрел, и барабан попадет на зеро, – оставлю тебя в живых.

Достав монетку, она подбросила её и когда та упала на пол, наступила носком туфли, потом убрала ногу.

– А ну-ка глянь, что там.

– Орел! – торжествующе вскричал Михай.

– Рано радуешься, кретин. Боженька меня любит, потому что я, в отличие от тебя, никому не нагадила и никого не убивала.

Алла взвела курок и крутанула барабан, глядя в глаза бандиту. Тот, как завороженный, смотрел на нее, ещё не веря.

– Забздишь, сука, – прошипел он.

– Не забздю, плохо ты меня знаешь. Надо было вначале узнать, на кого пушку наставляешь, придурок.

Приставив револьвер к виску, она нажала на спусковой крючок. Выстрела не последовало.

– Вот видишь, – спокойно сказала Алла. – Я же говорила, что Бог все видит. Теперь ты.

Она протянула оружие бандиту. Тот взял, не сводя с неё глаз, но вдруг резким жестом вскинул револьвер, целясь в Аллу, и нажал на спусковой крючок. И снова выстрела не последовало.

– Ах ты, подлая душа! – покачала она головой. – Я с тобой по-честному, а ты мразь, не понимаешь хорошего отношения. Я тебя не боюсь, но если ты выстрелишь в меня, то что с тобой сделает Мирон... Подумай об этом, урод, хоть ты и не привык напрягать свои куриные мозги. Давай хоть раз в жизни поступи как мужчина. Хватит уже, душегуб, губить беззащитных людей. За все в жизни приходится платить, так что плати, Михай! Стреляй, мать твою! заорала она.

Тот приставил револьвер к виску и нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел. Алла даже не стала на него смотреть и пошла к двери, которая уже дрожала от ударов охранников.

– Тихо, ребята, я сама открою.

Они перестали дергать дверь, а Алла вытащила ножку стула.

– Алла Дмитриевна... – бледный Роман устремился к ней, остальные бойцы бросились в комнату.

– Готов, – сказал один их них.

– Откуда у него ствол? – обалдело уставился Роман на револьвер, который бандит зажал в руке.

– Я дала.

– Зачем?

– Мы играли в гусарскую рулетку. Но не говорите об этом командиру. Скажите, что я его застрелила, иначе вам не поздоровится.

Бойцы уставились на неё в полном обалдении, а Алла пошла к выходу.

Войдя в гостиную, она сказала Мирону непривычным для нее, усталым и безжизненным голосом:

– Я застрелила его.

– Зачем же сама, Аллочка, – расстроился тот. – Не женское это дело. Я понимаю, какие чувства ты сейчас испытываешь. Любой из моих ребят сделал бы это, ведь все знают, что вчера случилось. За тебя мои ребята жизнь положат. Да и Михая все наши ненавидят. Он садист и редкостный подонок. Толик вон весь кипит, так хотел с ним поквитаться и за вчерашнее, и за все предыдущее.

– Ладно, Слав, дело сделано. Как там дела у наших ребят?

– С минуты на минуту жду сообщения от Виктора. Сейчас ему просто некогда звонить. Он же не станет отсиживаться в машине. Как все закончится – позвонит.

– Может быть, съездим туда, посмотрим?

– Нет, Аллочка, я не могу тобой рисковать. Война – не женское дело.

– Ох, Слав, кто сейчас разберет – где женское, а где не женское дело?! Навалом баб, которые тащат на своих плечах чисто мужскую ношу, – сказала она, садясь на диван.

Мирон решил не заострять внимания на этом вопросе, а то строптивая любовница начнет топать ножкой и рваться в бой. Ей за эти дни и так уже порядком досталось.

– Ты пока приляг и отдохни, а я тебе принесу коньяка.

Уложив её на диван, он заботливо подложил ей под голову подушку и пошел к бару. Подкатив сервировочный столик, разлил коньяк и подал ей бокал.

– Давай, моя дорогая, выпьем за благополучный исход дела. Выкинь все из головы, забудь и не казни себя.

Алла допила коньяк, он отставил бокал на столик, прикурил её любимый "More" и подал ей сигарету. Закинув одну руку за голову, она молча курила, глядя в потолок. Мирон присел рядом и снова попытался её успокоить.

– Аллочка, не нужно думать о том, что случилось.

– Да я не об этом. Я думаю о ситуации в целом. И о своей жизни тоже. Ты же знаешь мой принцип: за все в жизни приходится платить. Истина известная. Примеров тому немало даже в художественной литературе – "Фауст" Гете, "Портрет" Гоголя, "Шагреневая кожа" Бальзака, "Портрет Дориана Грея" Оскара Уайльда. Сюжет не нов. Как говорил один литературный герой: бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Три года назад я была по современным меркам бедной. Работала научным сотрудником с нищенским окладом. Потом пошла в бизнес и благодаря тебе стала богатой бизнес-леди. Денег у меня прибавилось, но ведь за все в жизни приходится платить. Вот я и плачу.

Забрав у неё погасшую сигарету, Мирон положил её в пепельницу и взяв руку подруги, прижал к своему лицу.

– Ты хочешь сказать, что все эти трагические события происходят из-за того, что ты со мной?

– А ты как думаешь? – повернулась к нему Алла.

– Думаю, что ты права, хотя мне это очень больно сознавать. Я ведь всегда хотел защитить тебя, но ты отказывалась от моей защиты.

– Характер – это судьба, – так говорит наш с Ларкой психиатр.

– Нет, в этом нет твоей вины. Ты такая, какая есть. И вряд ли я любил бы тебя так сильно, если бы ты была другой. Ты удивительная женщина, Аллочка. Я имею ввиду не только твою храбрость, но и личностные качества. Ты настоящий друг своим друзьям. Сейчас такого нет даже среди мужчин. Волею судьбы ты оказалась втянутой в водоворот драматических событий и вынуждена играть в мужские игры, хотя с твоей красотой тебе положено блистать в свете.

– Я бы там умерла со скуки, – улыбнулась она.

– За это я тебя и люблю. Но если бы ты была просто красивой женщиной с неординарным умом, я бы любил тебя ничуть не меньше. Я ещё раз прошу тебя выйти за меня замуж. Мы уедем куда ты захочешь и будем жить спокойно.

– И вечный бой, покой нам только снится! – весело сказала Алла, вставая.

– Опять ты уходишь от разговора, – огорчился Мирон.

– Ты же знаешь, что если я не хочу говорить на какую-то тему, то и не буду говорить.

Увидев, что он ещё больше расстроился, она погладила его по щеке.

– Не переживай, мой дорогой. Возможно, когда-нибудь я созрею, чтобы принять твое предложение. Но советую тебе хорошенько подумать. Есть женщины, не созданные для семейной жизни. Я как раз такая. Уже три раза была замужем, и как видишь, неудачно.

– Но твои мужья не любили тебя так, как я.

– Любили, Славик, это я их не любила.

– Ты хочешь сказать, что не любишь меня, и поэтому не хочешь выйти за меня замуж?

– Нет, тебя я люблю. Но ты ещё и сам не предполагаешь, какую мегеру намерен взять в жены.

– Я это стерплю, лишь бы ты согласилась.

– Не уверена. Думаю, что ты очень скоро сбежишь от меня, либо мы друг друга перестреляем.

– Это вряд ли... – покачал он головой. – Не могу себе представить, что я бы поднял на тебя оружие или руку.

– Плохо ты меня знаешь! – Алла состроила зверскую гримасу. – Я кого угодно доведу до белого каления.

– Меня ты не доведешь. Твоих яростных вспышек я перевидал достаточно и как видишь, ни разу не вспылил.

– Тогда я тебя затрахаю до смерти! – пообещала она.

– Это – ради Бога, – Мирон сразу приободрился. – Ты сегодня останешься у меня?

– Останусь.

"Как немного ему надо, – думала она, глядя на счастливое лицо любовника. – А может быть, Славка прав? Плюнуть на этот чертов бизнес, выйти за него замуж, родить ребенка и жить как все нормальные бабы... А я дерусь с бандитами, играю в гусарскую рулетку, ищу убийц..."

Запиликал мобильник Мирона. Взяв трубку, тот молча слушал. По выражению его лица Алла поняла, что они победили.

– Молодцы. Жду, – завершил он разговор и положил телефон на столик. С Саввой покончено.

– Слава Богу! Хоть Москва почище будет.

Он не стал её огорчать, что на место его врага придут новые отморозки, возможно, ещё более отпетые, потому что они ещё голодные и злые. Но Слава Миронов никого не боялся – ни новых, ни старых.

– Слав, возьми Казанову под свое крыло. Он был под Саввой.

– Что ж ты раньше мне не сказала? Я бы давно отбил его у Саввы.

– Сама недавно узнала. Да и войны не хотела. Я бы и сейчас на неё не решилась, если бы не опасность для Ларки с Алешкой. Ладно, хватит об этом. Сегодня у нас победа. А завтра будет завтра. Пойду-ка я полежу в ванне, расслаблюсь.

Мирон проводил её до ванной и пошел узнать, как дела. Спустившись в подвал, он увидел растерянные лица охранников, и сразу почуял неладное. Войдя в комнату, где лежало тело Михая, Слава все понял. Бойцы вжали голову в плечи, когда он обвел их бешеным взглядом.

– Откуда у него ствол? – спросил Мирон тихим голосом, и все знали, что когда командир так говорит и так смотрит, – он в ярости.

Никто не ответил.

– Роман, я к тебе обращаюсь.

– Алла Дмитриевна ему дала.

– Почему ты позволил?

– Она сама...

Резко повернувшись, Мирон взбежал по ступенькам. Алла уже вышла из ванной, кутаясь в махровый халат.

– Аллочка, почему ты сказала, что застрелила Михая?

– Чтобы ты не наказывал ребят. Они меня слушаются так же, как и тебя. Я им приказала выйти из комнаты, и ребята не посмели ослушаться.

Слава упал в кресло.

– Ты была в комнате один на один с этим отморозком? А ты знаешь, что за мразь этот Михай? На его счету десятки трупов.

– Значит, я поступила правильно. Этот душегуб за все заплатил.

– Ты даже не предполагаешь, что он мог с тобой сделать!

– Догадываюсь. Михай много чего обещал, но ведь не сумел.

– Зачем ты позволила ему застрелиться? На его совести пятеро моих ребят. Двоих замучил до смерти. Слишком легко он ушел из жизни.

– Но ты же не стал бы его тоже мучить.

– Нет, я бы позволил всем желающим отомстить за наших ребят и расстрелять его. Уверен, что желающих нашлось бы очень много. Посмотрел бы я, как этот ублюдок стоял бы перед строем моих бойцов.

– А я хотела сама получить моральное удовлетворение и получила его.

– Дав ему заряженный ствол? А если бы Михай навел его на тебя?

– Он пытался, – усмехнулась Алла. – Но в барабане был всего один патрон

– Почему?

– Мы играли в гусарскую рулетку.

– И ты тоже стреляла в себя?

– Стреляла. Как видишь, жива и здорова.

– Аллочка...

– Ладно, Славик, проехали. Такая уж я уродилась. Пообещай, что не будешь наказывать ребят.

– Нет, моя дорогая, я их накажу, чтобы подобное больше не повторялось, – твердо сказал Мирон.

– И ведь сам прекрасно знаешь, что может повториться, и что я всегда буду делать только то, хочу, и ты будешь делать то, что я хочу. Не спорь со мной, дорогой. Зови ребят и при мне скажи им, что репрессий не будет. Я знаю, что ты не нарушишь слово, данное в моем присутствии. А сейчас принеси из ванной мою одежду.

Конечно же, Алла оказалась права – он сделал все, как она хотела. Дождавшись, пока любовница переоденется, Мирон позвонил по мобильнику и позвал проштрафившихся боевиков. Те пришли, испуганные и притихшие.

– Ребята, сегодня у нас праздник. Мы победили Савву. Сейчас подъедут наши бойцы, устроим грандиозный пир. Двое отправляются за напитками и едой. Остальные готовят столы. Устроим фуршет в большом зале. Озаботьте поваров.

Те перевели дух и заулыбались.

– Я пойду в зал, посмотрю, как там и что, – Алла пошла к двери.

– Да мы сами, Алла Дмитриевна, – сказал кто-то ей вслед, но она уже вышла из комнаты, и боевики потянулись за ней.

– Спасибо, Алла Дмитриевна, – сказал Роман, догоняя её.

– Кушай на здоровье, – бросила она на ходу.

– Алла Дмитриевна, а зачем вы стали играть с Михаем?

– Гусар я в душе, Рома. Гусар-баба.

– Да разве Михай способен это понять? Он же полный отморозок. Саньку, брата моего, убил. Я бы сам его с удовольствием к стенке поставил.

– Он уже свое получил.

– Как же вы могли отдать ему заряженный ствол?

– Я не люблю нарушать правила игры. Сама предложила ему сыграть.

– А как в неё играют? – спросил Роман, когда они вошли в зал.

– По классике проигравший, если ему нечем платить, платит своей жизнью. Но гусары – люди благородные, они давали проигравшему шанс. В барабан револьвера заряжался один патрон или несколько, потом проигравший крутил барабан и стрелял себе в висок, и тут уж как Бог рассудит. Если оставался в живых, – проигрыш прощался. Принеси из моей машины кассету, она в магнитофоне. Я поставлю свою любимую песню, и ты все поймешь.

В зале уже царило радостное оживление. Горели все люстры, бойцы тащили столы и посуду. В углу установили аудиосистему.

– Молодцы, – похвалила Алла. – Оставьте место для танцев. Я желаю сегодня потанцевать под свою любимую песню.

Через несколько минут Роман принес кассету.

– Поставь, – попросила она.

"На зеленом сукне казино,

Что Российской империей

Называлось вчера еще

Проливается кровь,

Как когда-то вино.

И не свечи горят еще,

Полыхают пожарища.

Господа, ставки сделаны,

Господа, ставки сделаны,

Господа, ставки поздно менять.

Что нам жизнь – деньги медные!..

Мы поставим на белое

Жребий скажет, кому умирать.

Гусарская рулетка – жестокая игра...

Гусарская рулетка – дожить бы до утра...

Так выпьем без остатка

За всех шампань со льда!

Ставки сделаны,

Ставки сделаны,

Ставки сделаны, господа!"

– Рома, ты умеешь танцевать? – спросила Алла.

– Немного, – смутился тот.

– Пригласи меня на танец.

Тот подал ей руку, и бойцы Мирона, слегка прибалдев, замерли, глядя, как боевая подруга их командира, крутая Алла Дмитриевна, которая две недели назад одна отделала четверых бандитов с тремя стволами, вчера уделала самого Михая, да к тому же вооруженного, а сегодня не побоялась отдать ему заряженный револьвер, танцует, закрыв глаза и улыбаясь своим мыслям.

"Равнодушен Господь, как крупье,

И напрасно молить его

Проигравшим о милости...

Здесь на нашей земле, на зеленом сукне

Вдоволь места, чтоб всех обеспечить могилами.

Гусарская рулетка – жестокая игра...

Гусарская рулетка – дожить бы до утра...

Так выпьем без остатка

За всех шампань со льда!

Ставки сделаны,

Ставки сделаны,

Ставки сделаны, господа!"

– Алла Дмитриевна, – спросил Роман, когда песня закончилась, – она же поет про казино.

– Можно играть в казино, а можно в карты. Смысл игры в том, что на кону жизнь.

– Тогда мы с ребятами тоже в неё сыграем.

– Нет, Рома, это игра не для всех. Только для гусар.

– А вы с Михаем во что играли?

– Карт у нас не было, так что я просто бросила на орел или решку.

– И выпало ему?

– Нет, первой стрелялась я.

– Да вы что, Алла Дмитриевна! – изумился тот. – А если бы барабан повернулся так, что пуля была бы ваша?

– Но я же гусар, Рома. А Михай не гусар, а мразь.

– Еду-ут! – донесся со двора восторженный крик, и все помчались встречать бойцов-победителей. Слава с Аллой тоже вышли. В распахнутые ворота одна за другой въехали девятнадцать машин. Первым вышел Виктор и подошел к командиру.

– Молодец! – пожал ему руку Мирон, широко улыбаясь.

– Дай я тебя расцелую! – расчувствовалась Алла и наградила победителя поцелуем.

Бойцы высыпали из автомобилей, радостные и возбужденные. На лицах тех, кого командир оставил в резиденции, было сожаление и разочарование – другие ребята воевали, а они нет.

– Витя, почему девятнадцать машин? – спросила Алла. – Когда уезжали, их было двадцать.

– Одну подорвали, – нахмурился тот.

– Убитые есть?

– Давай не будем сейчас об этом, – вмешался Мирон. – Сегодня у нас праздник, а потери будем подсчитывать завтра.

Вдруг Алла увидела среди приехавших Толика. Не выпуская из рук автомат, тот что-то возбужденно рассказывал окружившим его бойцам.

– Толян! – позвала его Алла.

Тот подошел, виновато пряча глаза.

– Ты почему поехал? – изображая гнев, спросила она.

– Дак ребята поехали, ну и я...

– А я тебе что сказала?

– Дак ребята же... Чо я тут отсиживаться буду?.. Не мужик, что ль?

"А ведь Толик закис возле меня, – подумала Алла. – Он же боец, а я сделала его мальчиком на побегушках. Целый день торчит возле моих дверей, как лакей."

– Толян, может, ты тут останешься, а? В конторе у меня есть охрана, а со мной ты все равно не ездишь.

– Нет уж, я с тобой, а вдруг чо случится?

– Так ведь скучно тебе со мной. Ты ж стрелок, чего тебе возле бабьей юбки ошиваться-то?

– Гонишь, что ль?

– Нет, не гоню. Оставайся, раз сам хочешь. А если надоест возвращайся к ребятам.

Она обняла его и поцеловала.

– Спасибо за все, Толян.

Командир отвел Виктора в сторону и спросил:

– У нас потери большие?

– Двенадцать убитых – это с теми четырьмя, что подорвались у ресторана, – и пятнадцать тяжелораненых.

– Почему так много?

– Они заминировали оружейный склад. Когда мы уже закончили и уходили, сработал часовой механизм, и он взорвался.

Мирон вздохнул.

– Не говори Алле про потери. Тела привезли?

– Конечно.

– При Алле не трогайте их. Сейчас она уйдет в дом, тогда вынесете. Хорошо награди всех ребят. Семьям погибших – само собой, компенсацию. Из тяжелораненых сколько может не выжить?

– Пока врачи не говорят наверняка. Но трое точно.

– А Савва?

– В клочья.

– Ладно, пошли. Сегодня празднуем победу, а завтра будем горевать по погибшим.

К Алле подбежал Роман:

– Алла Дмитриевна, а можно нам девчонок пригласить?

– Сегодня все можно, только ведите себя прилично.

– Тогда мы сейчас с ребятами сгоняем.

– Только, чур, не проституток с Тверской. А то потом всю премию за победу на венерологов потратите.

Алла, Мирон и Виктор пошли в дом, за ними веселой гурьбой остальные.

Победителя принято награждать. А любимая женщина и подавно должна наградить победителя. Мирон победил Савву и заслужил, чтобы его наградили. Но не только потому Алла осталась у него на все выходные. Ей было хорошо с ним.

"Черт бы меня побрал, а может быть, я люблю его?.. – думала она, глядя на лежащего рядом любовника. – Я всегда говорю, что для меня не существует ни этого слова, ни самого понятия "любить", но говорить можно все, что угодно. Ведь я со Славкой уже три года. Если бы мне не хотелось быть рядом с ним, я бы давным-давно его бросила. Никогда не делала того, что мне не хочется. Никогда не была с мужиком, если мне не хотелось с ним быть. Если я со Славкой, значит, мне самой этого хочется. Может быть, это и есть любовь? А хотя – какая разница, каким словом это обозначить?! Если тебе рядом с этим мужиком хорошо, комфортно, то назови это как угодно, суть-то от этого не меняется. А мне со Славкой комфортно. Он меня понимает лучше, чем я сама себя понимаю. На свете нашлись всего два человека, которые поняли мою истинную натуру – Лидия Петровна и Славка. Но она профессионал и сразу обнаружила мой "скелет в шкафу", а Славик чувствует это интуитивно, потому что любит меня. Ведь я вью из него веревки не потому что он такой мягкий, а потому что он меня понимает, не хочет огорчать и даже, кажется, чуточку жалеет, чувствуя, что в моем прошлом есть нечто, что меня очень больно ранило, и потому я надела маску бесшабашной бой-бабы, которая меряется с мужиками, кто круче.

Со стороны-то наши отношения смотрятся, будто я ним ради выгоды – он мне делает "крышу", и потому я стала любовницей и подругой бандитского главаря. На самом деле это не так. Не только я ему нужна, но и Славик мне нужен. Если б дело было только в "крыше", я бы с ним давно рассталась, а "крышу" он бы мне все равно делал. Ведь Славка не подлый, у него есть и честь, и порядочность, и благородство, и мужество, и бесстрашие. Он настоящий мужик, хоть и ростом не вышел. Другого такого, кто бы любил меня так бескорыстно, не было, нет и не будет. Остальным нужна лишь койка, да и я им ничего не даю, кроме койки."

– О чем ты думаешь? – спросил Мирон.

– Смотрю на тебя и думаю, что люблю тебя, никого до тебя не любила и никто, кроме тебя, мне не нужен.

Он зажмурился и глубоко вздохнул.

– Я согласен каждый день воевать и побеждать, лишь бы ты мне это говорила.

– Не надо воевать, мой любимый, я и так буду тебе это говорить.

Понедельник, 3 мая.

Алла приехала на работу от Мирона, заехать домой не было времени. В своем кабинете она переоделась в деловой костюм и занялась делами. У других людей был выходной день, но Алла Дмитриевна Королева не любила безделья. Все её сотрудники тоже вышли на работу. Для них это обычный день. Бывало, что работали и по выходным, и по праздникам.

В шесть вечера позвонил Виталий.

– Привет, напарница!

– Привет, напарник! Есть новости?

– Есть.

– Хорошие или плохие?

– Плохие, Алла.

– Приезжай.

Через полчаса сыщик вошел в её кабинет. Алла курила и молча ждала, что он скажет.

– Через два дома от того, в подвале которого была убита Ольга, есть подпольное казино. Публика там низкопробная, бандиты среднего и младшего звена. Ольга пыталась там путанить, но в последнее время на неё не клевали даже эти ублюдки, и её прогнали. В среду, в день, когда её убили, она там была. Не одна. Вышибала, единственный, кто её более-менее помнит, сказал, что она была с высоким темноволосым, очень хорошо одетым мужчиной. Хоть они и не любят чужаков, но лохи, которых можно обуть, им нужны. Ольга выглядела подзаборной шлюхой, и одну бы её не пустили. Когда эта пара прошла в игорный зал, вышибала заглянул туда, чтобы посмотреть, не будет ли она безобразничать. Мужчина не играл, играла в рулетку Ольга. Ее спутник дал ей денег, и она сама накупила кучу фишек, еле унесла. Описать мужчину швейцар не смог, на него он почти не смотрел, решив, что неприятностей от него не будет. Когда эта пара ушла, часа в два ночи в казино случилась разборка со стрельбой, после чего все так напились, что наутро вообще ничего не помнили – ни Ольгу с её спутником, ни что сами делали в тот вечер. Вышибала тоже был пьян, поэтому его воспоминания о спутнике Ольги очень смутные.