Текст книги "Любовь в наследство"

Автор книги: Дикси Браунинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Да-да. Такая штука с экраном и клавиатурой, – уточнила Лили.

– О! Да! – Должно быть, у нее очень мягкие волосы, вдруг подумал он, глядя на Лили. Он вспомнил женщину, к чьим волосам прикасался последний раз. Они были крашеные, завитые и покрыты лаком. Воспоминание не из приятных. – Думаю, вы могли бы расположиться в моем кабинете на все время, пока вы здесь, – сказал Курт без особого энтузиазма. Едва ли он и она будут работать одновременно. Курт работал в основном по ночам. Его мучила бессонница. – Мы можем поделить стол. Я сдвину свои вещи на один край. Другой в вашем распоряжении. И установлю еще одну лампу.

Да, единственной лампочки было явно недостаточно, Курт пользовался светильником-прищепкой. Но, конечно же, леди-писательницу едва ли это могло устроить. Комната была маленькой. По предположению Курта, она, вероятно, когда-то была спальней. Но узнать это наверняка сейчас уже было невозможно. Да и имело ли это значение?

Расставляя свои вещи на столе, они то и дело наталкивались друг на друга. И каждый раз, касаясь Лили, Курт снова и снова думал об опасности, которая подстерегает его в совместной работе с такой женщиной, как Лили О'Мэлли.

Любая женщина таит в себе опасность. А с мисс О'Мэлли следует быть особо осторожным, думал Курт. Стоило ему лишь взглянуть на нее, как он чувствовал желание узнать ее ближе, познать все ее тайны, раскрыть ее секреты. Взгляд Лили завораживал Курта своей загадочностью.

Да, Лили была загадкой. Она была вызовом, а Курт всегда отвечал на вызов, пренебрегая опасностью. Ведь не зря он выбрал работу, которой занимался.

И сейчас он тоже был полон решимости ответить на вызов, несмотря на всю опасность.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Легкий ветерок, чье дуновение едва ощущалось в течение дня, к вечеру прекратился совершенно. Воздух стал горячим и влажным, отчего появлялись вялость и раздражительность. Если бы Курт был один, он бы скинул одежду, пробежался по раскаленному песку к океану и сразился с волнами, встав на доску. Врач рекомендовал ему заниматься водной аэробикой, и Курт считал, что серфинг подпадал под эту категорию. Если серфинг не погубит его, то, может быть, вылечит…

– Думаю, на кондиционер в этом доме рассчитывать не приходится, – сказала Лили огорченно. На ее лице появились капельки пота, и Курт почувствовал желание слизнуть их. Да! Видимо, от жары ум помутился, подумал он. А кондиционер, вероятно, все же стоит установить.

– Извините. Здесь нет ни кондиционера, ни музыкального центра, ни телевизора. – Другими словами – никаких развлечений и минимум удобств. Правда, в данной ситуации отсутствие развлечений не раздражало Курта.

– А как же вы узнаете новости?

– Есть коротковолновый приемник. Интернет.

Лили округлила рот, будто хотела сказать: «О!»

Курт загляделся на ее губы и лицо, любуясь необычайно красивой кожей. Он подумал, что у нее в роду, должно быть, были итальянцы или американские индейцы. А может быть, выходцы с Востока? Но фамилия у нее ирландская. Если, конечно, эта фамилия настоящая. Ведь это мог быть и псевдоним.

– Эй, пора ужинать, не так ли? – воскликнул Курт, пытаясь изобразить приподнятое настроение. Было всего лишь половина шестого, но Курт уже проголодался. Ведь они не останавливались в пути на обед.

Но, честно говоря, его интересовала не столько еда, сколько эта женщина, которая оказалась с ним под одной крышей. Он не доверял ей. Он не знал ее. А если узнает о ней больше, понравится ли она ему? Курт не мог ответить на этот вопрос, потому что вовсе не собирался знакомиться с ней ближе. Он убеждал себя, что с этой женщиной его связывали только шесть коробок с бумагами. Только они и больше ничего. Нет, был еще голод, который и Курт, и Лили ощущали одинаково.

– Да, поесть было бы неплохо, – ответила она.

– В таком случае… что вы желаете, мадам? Пиццу? Морские деликатесы?

– Выбирайте сами. Я согласна на любое блюдо. Естественно, я сама заплачу за свой ужин.

– Я не спрашиваю, кто за что будет платить. Можно выяснить, что вы хотите на ужин – пиццу или морские продукты?

– И это все?

– Это то, что доставляют на дом. Вероятно, могут доставить и другие блюда, но я их не заказывал.

– А что, если пойти в ресторан?

– Пожалуйста. Нет ничего проще. Я в ресторан не пойду. Хочу поужинать дома. А вам расскажу, как добраться до местных заведений. Вы сами выберете, какое вам придется по душе.

Молодец, Пауэрс, сказал сам себе Курт. Покажи ей, какой ты есть на самом деле. Но уже через минуту он произнес:

– Пожалуйста, извините… Я обещаю обдумать, где нам завтра лучше поужинать. А сегодня… давайте оставим все как есть и поужинаем дома.

Беда была в том, что день, проведенный за рулем, и перетаскивание коробок не прошли для него бесследно. Все тело ныло и болело. Он так устал, что чувствовал себя столетним стариком. Сейчас Курт хотел лишь поесть и встать минут на двадцать под горячий душ, чтобы тело расслабилось.

Но не признаваться же в этом Лили!

– Хорошо. Я согласна на пиццу, – сказала Лили с улыбкой. Подобная улыбка могла свести мужчину с ума, и Курт не мог этого отрицать.

– Я позвоню и закажу пиццу. – Курт облегченно вздохнул, взял телефонную трубку и сел на один из двух стоявших в комнате стульев. Набрав номер своего любимого ресторана, он спросил:

– Какую пиццу хотите?

Курт ждал ответа на другом конце провода, ждал решения Лили и при этом не сводил глаз с ее рук, следя за их изящными движениями.

– Привет, Сэл. Сегодня вечером сделай для меня две. Да, одну как обычно, а… – Курт бросил на Лили вопросительный взгляд. Она мечтательно задумалась.

– Э-э… побольше сыра, маслины и анчоусы, – наконец произнесла Лили.

Курт передал все это своему приятелю и повесил трубку.

– А что будете пить? Пиво?

Лили села на другой стул, вытянула длинные ноги и, положив руки на бедра, закрыла глаза. Она выглядела уставшей. Ничего удивительного! Оба они плохо спали в последнее время. У каждого на это были свои причины. Лили устала от анонимных звонков, которые могли бы довести до истерики любую женщину. Но мисс О'Мэлли в данном случае вела себя стоически. К сожалению, с Куртом она забыла о достойном поведении. Завладев его собственностью, она пыталась присвоить ее себе, считая, что имеет на это право как писательница.

По мнению Курта, подобное поведение было характерно для знаменитостей. Ему приходилось сталкиваться с такими людьми, считающими себя центром Вселенной, а все остальные люди, по их мнению, должны были вращаться вокруг них.

Но нет, Курту не хотелось относить Лили к подобным людям. Что-то подсказывало ему, что она очень скрытный, замкнутый человек. Что же касается ее внешности, Курт еще не решил – была ли Лили красавицей или простушкой. Мужчина решает для себя этот вопрос в зависимости от своего представления о красоте. Представления Курта были самыми стандартными: длинные ноги, большая грудь, светлые волосы, голубые глаза.

Да, у Лили были длинные ноги, но все остальное… не отвечало стандарту. Глаза серые, волосы темные, а грудь…

Курт прервал свои размышления. В предстоящие два дня им придется вместе есть, работать за одним столом, пользоваться одной маленькой ванной. Но как им поделить содержимое шести коробок?

Открыв глаза, Лили задумчиво произнесла:

– Не думаю, что в этом доме найдется молоко.

– Я могу съездить и купит молока. – Мысль о том, что ему вновь придется сесть за руль, ужаснула его.

– Нет, не стоит. – Улыбка исчезла с ее лица, она выглядела утомленной.

Мы похожи друг на друга, подумал Курт. Мы слишком устали, чтобы продолжать борьбу, и слишком горды, чтобы признать поражение. Если бы Лили была одной из тех девиц, которым подавай только развлечения, он никогда не привез бы ее сюда.

– А как насчет сгущенного? Я приберег баночку на непредвиденный случай.

Лили вновь улыбнулась. Лучше бы она этого не делала, подумал он. Когда она улыбалась, Курт забывал, что они приехали в этот дом по делу. Ведь они не были друзьями. Более того, они соперники, в чьих отношениях дружбе места не было.

Вопреки его сомнениям все шло на удивление гладко. Лили старалась не вторгаться в пространство Курта, и, казалось, ему следовало бы быть довольным. Он должен был поступать так же и в отношении Лили. Но вместо того чтобы избегать встреч с нею, Курт бродил по дому, заглядывая в каждый уголок в поисках своей гостьи.

Смешно, но чем больше Лили старалась быть ненавязчивой и не попадаться Курту на глаза, тем чаще она с ним сталкивалась. Лили подолгу засиживалась на крыльце, читая старые дневники и делая пометки в блокноте, время от времени поднимала глаза, чтобы полюбоваться океаном. Она сидела так тихо, что, впервые увидев ее в таком положении, он решил, что Лили спит. Тишина и покой никак не ассоциировались у Курта с женщинами.

По крайней мере, ни с одной из тех, кого он знал, включая мать.

Утром следующего дня после завтрака Лили пошла на кладбище, расположенное рядом с домом. Она останавливалась у каждой могилы, пытаясь прочесть на плитах имена и даты. Курт, впервые появившись в этом поместье, бывал на кладбище один или два раза и тоже разглядывал надгробные камни, на которых еще кое-где сохранились надписи. Большинство камней стали совсем гладкими. Ветер и песок отшлифовали их, не оставив следа от имен. Одна из плит упала на могилу. Курт собирался поднять ее и укрепить, но так до сих пор и не сделал этого.

А надо бы сделать! Кто бы ни были люди, погребенные под этими плитами, все они были родственниками Курта, у всех была одна и та же фамилия – Пауэрс. Исключение составляла Элизабет Бэгби. Это имя ни о чем ему не говорило, и он не стал ломать над ним голову. Могила отца была тут же неподалеку. Свежая, с новой надгробной плитой, она казалась одинокой в окружении старых могил, уже принадлежавших истории.

Черт! Все это слишком трогало его душу, было очень личным. Не лучше ли было бы оставить всю эту затею с коробками и уехать подальше от этих мест? Может быть, даже в Оклахому. По крайней мере, кукурузные поля и нефтяные вышки не занимают мысли, не тревожат душу.

На третий день Лили спросила Курта, знает ли он, кто погребен на кладбище. Все утро она сидела на солнце с блокнотом в руке, часто поглядывая на море. Вероятно, думал Курт, именно так и работают писатели. Час на обдумывание каждой строчки, прежде чем записать ее на бумагу.

– Мне известно лишь то, что выбито на плитах, – ответил Курт и тут же пожалел о сказанном. Ведь он знал, что на кладбище был похоронен и старый Мэтью, его пра-пра-пра-дед.

Курт помнил, как в детстве отец рассказывал ему об этом человеке, о кораблях и отважных людях, управлявших ими. Да, в те годы Курта увлекали только фантастические приключения. Он не задумывался о том, что героями этих рассказов были его кровные предки. Наверное, с его стороны это было непочтительно и бессердечно. Слава богу, что за прошедшие годы он сумел сохранить хорошие воспоминания и забыть то, что доставляло ему беспокойство.

– Мне кажется, – сказала Лили, – что, похороненная на этом кладбище Элизабет Бэгби, и есть наша Бесс. В своих дневниках она довольно часто упоминает имя Горация Бэгби. По всей вероятности, этот человек много для нее значил. Надеюсь, ко времени отъезда я в этом разберусь.

Лили впервые упомянула об отъезде. Курт вспомнил, что еще в Норфолке она говорила о каком-то крайнем сроке (или что-то в этом роде). Ведь он предложил ей поехать вместе с ним и поработать в его доме только потому, что знал, что у Лили в распоряжении не слишком много свободного времени. Пара дней с мисс О'Мэлли под одной крышей – это пустяк. Курт выдерживал куда более длительные испытания, живя без еды, воды и сна.

Но сейчас, по всей видимости, дело осложнялось. Судя по всему, Лили не собиралась скоро возвращаться в Норфолк. Курт вынужден был признаться себе, что и ему не хочется расставаться с этой женщиной, несмотря на свою любовь к уединению. Ее общество он переносил на удивление легко. Она не была ему в тягость, не вмешивалась в его жизнь. Она была… просто рядом, большую часть времени, проводя за чтением, даже во время еды.

Днем, когда Лили выходила из дома побродить по окрестностям, Курт приводил в порядок файлы, проверял, как обстоят дела с его инвестициями, и читал дневники старого Мэтью. Надо признать, что этот человек был не большим мастером по этой части. Все смешалось в его тетрадях: наблюдения за погодой, декларации судового груза, записи личного характера и самые обычные дневниковые заметки.

Когда с океана дул ветерок, Курт и Лили вместе выходили на крыльцо. Иногда он читал ей вслух отрывки из дневников, и наоборот – она читала ему. К его удивлению, это доставляло ему удовольствие.

Ночи для Курта тоже стали своеобразным испытанием. И причиной бессонницы была не только боль в спине. Ему не давало покоя сознание того, что в соседней комнате спит женщина. Он старался убедить себя, что дело здесь вовсе не в Лили, что в данной обстановке он реагировал бы так же на любую другую женщину. У мужчины есть определенные потребности, удовлетворения которых требует сама природа, а у Курта уже очень давно не было близости с женщиной.

Но приходилось признаться себе, что его влечет к Лили, не только желание заняться с ней сексом. Это нечто большее. Он насторожился и постоянно напоминал себе, что у него с ней всего лишь деловые отношения. Временный союз. Он стал меньше читать ей вслух, пытался свести до минимума всякого рода разговоры и избегал прикосновений. Черт! Он даже старался не смотреть на нее.

Но ему все труднее было слушаться своих собственных команд.

Что там говорят о мозге мужчины? Что это его самая большая эрогенная зона? Курт не мог с этим не согласиться.

Несмотря на усталость, они в первый же день открыли все шесть коробок и составили список всего, что в них было. На следующий день Курт начал просматривать судовые журналы и многочисленные разрозненные документы. Последующие дни Лили знакомилась с домом и окрестностями или проводила время за чтением дневников. Курт выбирал себе место для работы в зависимости от того, где работала Лили. Если она оставалась дома, он выходил наружу. Если же она усаживалась на крыльце, он устраивался в гостиной в шезлонге с подушкой за поясницей. Но спустя некоторое время они прерывали работу, и тогда их пути пересекались. Лили брала чай со льдом и шла к Курту, где бы он ни находился. Если бы она пыталась поболтать с ним, то он, несомненно поднялся бы и ушел. Но Лили не заговаривала с Куртом. Она вообще большую часть времени молчала.

– Что вы надеетесь обнаружить в этих старых дневниках и судовых журналах? – спросила Лили, встретившись с Куртом на пятый день на кухне, куда они зашли, чтобы сделать себе бутерброды.

– Все что угодно. Может быть, я сумею узнать, что случилось с «Черным лебедем». Вам горчицу или майонез?

– Горчицу, пожалуйста. Я в восторге от Бесс. Удивительная женщина. Да, иногда она прибегала ко лжи, но женщина пользуется тем оружием, которое у нее есть.

Босая, в широких белых брюках и синей мужской рубашке, Лили прошла мимо Курта к столу, взяла сладкий перец и положила его на бутерброд. С жадностью откусив большой кусок, она даже застонала от удовольствия. Да, порой Лили вела себя очень раскованно, забывая о манерах.

– Из того, что я прочла, можно сделать вывод, что Бесс редко говорила правду. Справедливости ради должна заметить, что и в описаниях увиденного она тоже часто фантазирует.

Да, Курт тоже читал путевые заметки Бесс, сделанные ею во время путешествия по Центральной Америке. Но ведь судить о них можно, только принимая во внимание тот факт, что за сто лет этот регион сильно изменился. И называть заметки фантазией, по мнению Курта, было несправедливо.

Лили достала из старенького холодильника лоток со льдом, положила лед в кружку с чаем, наполнила лоток водой и снова аккуратно поставила в холодильник. Компрессор издал жалобный стон. Да, подумал Курт, открывая бутылку пива, этой развалине следовало бы отправиться на покой лет пятьдесят тому назад. Пора покупать новый холодильник и вообще обустраивать дом. Комфорт – не так уж и плохо! Но не стоит и торопиться. Надо дождаться отъезда Лили. Курту не хотелось доставлять ей неудобства. Их и так достаточно в этом доме. Но надо признать, она не жаловалась на отсутствие привычных ей удобств и легко обходилась без них. Если ей что-то не нравилось, она держала свое мнение при себе, хотя причин для недовольства было предостаточно. Чем больше Курт узнавал Лили, тем больше убеждался, что что-то в ней было не так. Внешность обманчива. Курт знал это по собственному опыту.

Он напомнил себе, что Лили пыталась улизнуть с бумагами, которые по праву были его собственностью. Этим нельзя было не возмутиться. Тот факт, что у Курта было моральное право на бумаги, а у Лили – юридическое, еще больше все запутывал. И потом… вся эта история с Бесс. В конце концов, кому она приходилась родственницей? Ему или Лили?

Честно говоря, Курта не слишком волновали все эти пожелтевшие бумаги. Но чем больше он знакомился с ними, тем больше понимал, почему был так недоволен жизнью в Оклахоме, почему он там не остался и не стал выращивать кукурузу. Дать объяснение стремлению Лили завладеть бумагами и понять ее одержимость, было гораздо труднее. Она заявляла о своеобразном родстве душ с Бесс, говоря, что они обе женщины и обе писательницы. Но ведь писательниц великое множество, рассуждал Курт. Почему же Лили выбрала именно Бесс? Ведь она призналась, что никогда прежде не слышала об этой женщине и уж тем более о ее романах. Таком, как, например, «Девственница и мстительный жених».

Одно название чего стоит!

Они сидели на крыльце, наслаждаясь морским бризом и доедая бутерброды. Покачиваясь в кресле-качалке, Лили склонилась над страницей очередного дневника.

– Ну и ну! – тихо произнесла она, приподняла дневник к свету и еще больше сморщила лоб.

– Нашли что-нибудь интересное? – спросил Курт, уставившись на каплю горчицы в уголке ее рта.

– Не знаю. Почерк Бесс никогда не был хорошим, но в этих ранних дневниках он просто ужасен. Интересно, учили ли ее письму?

Лили посмотрела на Курта и не смогла отвести взгляд от его необыкновенных глаз. В них светились огоньки. Прочесть что-либо в их темно-синей глубине не смог бы даже тот, кто умел читать мысли по глазам. Лили ни разу не слышала смеха Курта, да и улыбнулся он ей лишь раз или два. Он даже подтрунивал над ней без тени улыбки. Его поведение обезоруживало.

Они оба работали уже довольно долго, стараясь сделать как можно больше до наступления нестерпимой жары и высокой влажности.

– Вот, посмотрите на это слово. – Лили наклонилась к Курту, указывая на целую цепочку закорючек и завитков. – Что это может быть? Как вы думаете? Вот это… «Р» или «Н»?

– Похоже на «Р»… Во всяком случае, первая буква в слове, несомненно, «В».

– Значит, это «ворона». – Ее рука коснулась руки Курта, и Лили затаила дыхание. Она старалась держаться на расстоянии, но, к сожалению, сделать это было нелегко. В его присутствии Лили ощущала необъяснимое волнение. Она пыталась объяснить свое волнение близостью океана, но теперь начинала подозревать, что причина такого ее состояния этот мужчина. На днях ей снились странные сны, и она просыпалась с ощущением неясных желаний.

Да, да, конечно, причина ее волнения – мужчина, думала Лили. Ведь она не настолько глупа, чтобы этого не понимать. Может быть, у нее недостаточно опыта в этом вопросе, но что касается знаний… то их ей не занимать.

– Гнездо вороны, – произнес Курт, и Лили вздрогнула. Черт возьми! Даже его голос будоражил душу.

Сдерживая волнение, Лили сказала:

– Уверена, что Бесс было… лет двенадцать, когда она делала эти записи. А это значит, что она жила в это время на корабле отца. По-вашему, птица свила гнездо на корабле?

– «Вороньим гнездом» называется наблюдательный пункт, обычно он находится на вершине самой высокой мачты.

– О!

Лили рассматривала книгу в руках Курта, а он тем временем разглядывал ее макушку. Солнце золотом блестело в ее темных волосах, пахнущих полевыми цветами.

Отведя взгляд, Курт прокашлялся.

– Довольно распространенный морской термин. Странно, что вы, известная писательница, его не знаете.

– Должна признаться, что у известной писательницы большие пробелы в образовании.

– Как и у всех нас, – пробормотал Курт, удивленный ее откровенностью. – Хотите знать, в чем я очень слаб? В правописании. Никак не могу понять, почему слово пишется совсем не так, как произносится.

Лили громко рассмеялась. Курт улыбнулся, удивившись самому себе. Но судя по выражению лица Лили, его улыбка удивила ее куда больше его самого. Она начала говорить что-то о словарях, о компьютере, исправляющем ошибки, о выцветших чернилах и устаревших словах. Время пролетело незаметно.

Курт все больше и больше восхищался Лили. Внутреннее напряжение в нем росло, и вряд ли что-то уже могло ослабить его. Пребывание с Лили под одной крышей, пусть даже временное, серьезнейшим образом осложняло жизнь Курту, стремившемуся избавиться от проблем.

Да, парень, ругал он себя, нечего сказать, упростил ты себе жизнь! Как же теперь во всем этом разобраться?

* * *

Все эти пять дней и Курт, и Лили вели себя по отношению друг к другу с большой осторожностью, будто шли по минному полю. Он не расспрашивал Лили ни о ее прошлом, ни о ее романах с мужчинами.

В свою очередь, Лили воздерживалась от расспросов о его шрамах, о доме, в котором не чувствовалось уюта, о его пристрастии к затворничеству. Почему, вместо того чтобы купить хотя бы один кондиционер, он днем и ночью держал все окна открытыми настежь и в доме становилось так же жарко, как и на улице? С тех пор, как они приехали в этот дом, дождя не было ни разу, но Лили была уверена, что окна все равно останутся открытыми – будь то дождь или солнце.

Вообще-то Лили нравился этот еще крепкий домишко. Она находила его привлекательным. За свой короткий век она успела повидать многое. Когда-то ей приходилось ночевать и в упаковочных ящиках, и в трущобах, кишащих крысами. Теперь же, находясь в поездке или путешествуя, Лили останавливалась в роскошных отелях. Так что ей было с чем сравнивать, и она была не слишком требовательна. Она обожала свою квартиру, в которую вложила душу. Нельзя потерять то, чего у тебя нет, – вот урок, заученный ею с детства.

Лили всегда была очень наблюдательной. Это был жизненно необходимый навык в случае надвигающейся опасности. А для писательницы наблюдательность просто бесценна. Она присматривалась и изучала людей, пыталась понять причину их поступков. Она быстро поняла, что Курт старался избегать замкнутого пространства. Он избегал толпы, тесноты. Лили знала, что такую осторожность проявляют умные полицейские и сообразительные жулики.

Проблема в том, что Лили перестала думать о Курте, как о возможном герое своего будущего романа. Сейчас она видела перед собой лишь очень сексуального мужчину с большим чувством юмора и завораживающим блеском синих глаз. Если Лили потеряет бдительность, то беды не избежать.

Нет-нет, она этого не допустит. Лили-писательница могла бы задуматься над тем, есть ли у Курта подруга. Но Лили-женщина должна просто заставить себя не думать об этом.

Лили-писательница могла бы задуматься о таинственном прошлом этого мужчины. Она любила загадки, а Курт Пауэрс, вне всякого сомнения, сплошные загадки. И главная из них – шрамы.

Она чувствовала, что дело не только в телесных шрамах, его душа тоже была изранена и нуждалась в исцелении. Душевные раны подолгу не заживают. Лили знала это по собственному опыту.

– Вы говорили об окончательном сроке, – напомнил Курт на шестой день. Солнце едва взошло над дюнами. Вернувшись с утреннего купания, Курт встретил Лили на крыльце. Она наслаждалась теплым ветерком, поедая бутерброд с яйцом.

– Вчера я отправила свой контракт. Я имею право начать писать очередную книгу только после получения контракта, подписанного моим партнером.

– Но ведь именно вы упоминали окончательный срок. Если вам необходимо уехать, я не вправе вас задерживать.

Курту хотелось разозлить Лили. Но что послужило тому причиной? Вероятно, нестерпимая жара. Курт чувствовал, что Лили начала всерьез раздражать его. И ему с трудом удавалось скрывать свое волнение. Особенно, стоя в плавках рядом с этой женщиной.

– Послушайте, если вы хотите, чтобы я уехала, так и скажите. Нет, вы даже можете этого не делать. Просто помогите мне уложить коробки в машину, и я тут же уеду, не буду вам мешать.

Да, подумал Курт, все дело в жаре. Она действует и на Лили. Он тихо чертыхнулся и провел рукой по мокрым волосам.

– Извините. Постараюсь быть вежливым.

– Этому надо учиться. Советую купить учебник, – резанула Лили.

– Или надо оставить старания. – Курт улыбнулся, признавая свое поражение.

Уже на второй день Курт вернулся к своему обычному распорядку дня: рано вставал, занимался до изнеможения зарядкой (пока солнце не начинало палить), затем шел к океану, взбирался на доску и плавал до тех пор, пока ноги не начинали подкашиваться. И только тогда возвращался домой.

После серфинга Курт принимал душ – вначале горячий, потом холодный. Затем одевался и садился за пожелтевшие, рассыпающиеся старинные документы и бумаги. Он старался работать подальше от Лили, чтобы сосредоточить внимание на изучении своих корней и не думать о женщине, которая теперь занимала все его мысли.

Всю жизнь Курт ничего не знал о своих предках. И теперь он удивлялся своему стремлению узнать как можно больше об одном из них, бороздившем моря и океаны еще в те времена, когда атомные подводные лодки существовали только в научно-фантастических романах, когда весь двадцать первый век существовал только в воображении фантастов.

Где корабль старого Мэтью? Где была его последняя стоянка? Что с ним произошло? Все эти вопросы до сих пор оставались загадкой для Курта, и разгадку надо было искать в старинных бумагах. Информация о корабле или закодирована, или была в одном из сентиментальных романов Бесс. Где бы она ни была, Курт намеревался отыскать ее. Он никогда не останавливался на полпути.

– Извините, – тихо сказала Лили. – Так жарко, что даже дышится с трудом. Хорошо поплавали? – Она заложила пальцем страницу дневника и всем своим видом выражала заинтересованность занятиями Курта.

– Не особенно. Вода слишком теплая, – резко ответил Курт, но тут же улыбнулся, как бы извиняясь за свой тон.

Лили собрала волосы на макушке, но они сразу же начали сползать вниз. Пряди касались ее влажного лица и шеи. «Как она соблазнительна, – подумал Курт и тут же себя одернул: – Держи себя в руках!»

После двадцатиминутного занятия серфингом и пробежки в четверть мили по мягкому песку у Курта был ровный пульс. Но стоило ему взглянуть на Лили и увидеть ее губы, как его пульс учащался.

– Вам известно, что в вашем доме есть мыши? – вдруг спросила Лили.

– И что же?

– Не оставляйте еду открытой и в доступных местах. Мыши любят также бумагу. И живут в ней как в норе.

Слушая Лили, Курт любовался ею. Она же продолжила чтение.

Но вдруг совершенно неожиданно Лили бросила на него холодный взгляд, которым, как ему показалось, хотела сказать: «Оставьте меня. Я известная личность, а вы – никто».

Ее взгляд заставил Курта задуматься над чувствами, которые он испытывал в данный момент. Конечно, он совершил большую ошибку, решив привезти Лили в свой дом. Да и ему самому незачем было сюда приезжать. Он повернулся и большими шагами прошел через холл в свою комнату. Захлопнув дверь, он еще минуту стоял, прислонившись к ней. Потом, подобно старику, стал ходить по комнате, шаркая ногами. Если бы Курт был в доме один, он бы разделся, растянулся на кровати, включил вентилятор и спал до тех пор, пока не почувствовал голод.

Мечты в сторону! Курт снял мокрые плавки, надел брюки и направился в кабинет, чтобы подумать, как уберечь картонные коробки от нашествия мышей. Можно было бы купить мышеловки или яд, но, честно говоря, проводить подобные операции ему совсем не хотелось. Он часто сталкивался со смертью, но сейчас у него не было желания убивать.

Нужно найти какой-нибудь ящик для инструментов. Такой, например, как в грузовике. Он мог бы послужить сейфом на то время, пока он знакомится с бумагами. Затем Курт оставил бы себе необходимые бумаги. Документы, имеющие отношение к Бесс, он отдаст Лили, а все остальное передаст музею.

Он услышал, как открылась дверь и вошла Лили.

Курт поднял глаза и увидел ее удивленно приподнятые брови. Лили, казалось, спрашивала: «Ну что, придумали что-нибудь?»

Курт научился читать ее мысли, даже понимать ее неуловимые жесты.

– Вы правы, – сказал он. – Будет лучше, если мы сложим все эти бумаги туда, куда не смогут добраться мыши. – Он был готов вступить в бой. Вот только причины для боя у него не было!

– Конечно. Было бы очень неприятно, если бы мыши устроили в этих старых газетах и журналах норы.

Неужели Лили, увидев мышь, стала бы прыгать на стул, поднимать подол юбки и визжать – подумал Курт. Нет, нет, вряд ли. К тому же Лили носит брюки. В них она просто великолепна. И шелковая блузка, которая была на ней в день их первой встречи, ей тоже очень шла.

– Думаю, я сложу бумаги в ящик для инструментов, который лежит у меня в грузовике. Для работы мы можем брать документы частями.

– Я помогу вам, – сказала Лили и, подняв самую маленькую из коробок, направилась к двери. Курт удивился ее силе, потому что внешне она вовсе не выглядела крепкой и выносливой.

Вместе они вынули из ящика инструменты и сложили в него все коробки.

Курт продолжал изучение судовых журналов. Где-то в одном из них должна была быть разгадка к последнему плаванию «Черного лебедя». Пока Курт узнал лишь то, что у старого Мэтью на корабле была женщина и ребенок по имени Анни, которым он ни в чем не отказывал и они «вили из него веревки».

Лили знакомилась со всеми пятью дневниками Бесс. Ни один из ее романов она еще не брала. Курт уже был готов отдать ей все, чего бы она ни пожелала. Присутствие Лили в его доме становилось для него испытанием. Ему уже казалось, что он сойдет с ума, если Лили решит остаться у него до тех пор, пока не прочитает все романы Бесс. Он не мог побриться, не порезавшись, когда видел ее выстиранное белье в ванной комнате.

Как-то раз, стоя у ящика, Лили протянула Курту пачку писем, перевязанную выцветшей лентой.

– Вы это читали?

– Еще нет.

– Не возражаете, если я отложу эти письма в сторону? Думаю, не стоит их читать. Они наверняка личные.

– Но ведь дневники вы читаете? – съязвил Курт.

Она пожала плечами, и Курт подумал, что лучше бы ему не видеть, как рубашка облегала ее тело. Нет, наряды Лили вовсе не были соблазнительны. Курт почему-то иначе представлял себе, как должна одеваться известная писательница. Но, тем не менее все костюмы Лили производили на Курта один и тот же эффект. Они заставляли его волноваться.