355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дик Кинг-Смит » Кошачья Леди » Текст книги (страница 1)
Кошачья Леди
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 22:08

Текст книги "Кошачья Леди"


Автор книги: Дик Кинг-Смит


Жанр:

   

Детская проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Дик Кинг-Смит
Кошачья леди


ГЛАВА ПЕРВАЯ

Утром двадцать второго января 1901 года в доме у Мьюриэл Понсонби проживало шестнадцать кошек (считая котят). К вечеру того же дня народились ещё котята, доведя число до круглых двадцати.

Это событие, как водится, было занесено в большую книгу, озаглавленную «Книга дней рождения (исключительно кошек)».

Мисс Понсонби, следует пояснить, была пожилой леди, и жила она одна в просторном поместье, принадлежавшем ещё её родителям. Из-за того что она всегда ухаживала за ними, мисс Понсонби так и не вышла замуж, после же их смерти дочь дала волю своей любви к кошкам. Правда, некоторых из народившихся котят приходилось отдавать, и тем не менее поместье Понсонби – так назывался её отчий дом – всегда изобиловало этими животными.

Мисс Понсонби жила уединённо и с сельскими жителями общалась мало, разве что изредка ходила в местную лавку покупать провизию себе и кошкам. Большинство сельчан считали её безобидной и вполне милой старушкой, но находились и такие, кто называл её колдуньей. Отчасти из-за этого все до одного звали её Кошачья Леди.

На самом-то деле она была вовсе не колдунья, а просто старушка со странностями.

К примеру, она весь день разговаривала, как можно было подумать со стороны, сама с собой. Но это вовсе не было признаком безумия. Разумеется, она просто разговаривала со своими кошками, а они ей отвечали. Полковник сэр Персиваль Понсонби и его супруга всегда обращались к дочери, называя её сокращённо Мью, и этим же именем пользовались и кошки. Когда она с ними разговаривала, они отвечали: «Мью! Мью! Мью!»

Многим, доведись им это увидеть, показалась бы странной её привычка есть вместе с кошками. Длинный обеденный стол в большой комнате весь был уставлен мисками – для каждой взрослой кошки и для каждого котёнка, а Кошачья Леди сидела во главе стола и перед ней стояла её собственная миска. Она, правда, пользовалась ножом, вилкой и ложкой, а после еды обтирала губы салфеткой, тогда как остальные мыли мордочки лапами. Но изредка, чтобы кошки не считали её высокомерной, она наливала себе молоко в миску и пила прямо из неё.

По ночам она устраивалась весьма уютно, особенно зимой, ибо все те кошки, которые этого хотели (а хотелось многим), спали у неё на постели, укрывая её собой, словно тёплым шерстяным покрывалом.

При её острых чертах лица, зелёных глазах и седых волосах, зачёсанных назад (отчего обнажались несколько заострённые уши), Мьюриэл Понсонби и сама походила на гигантскую кошку, когда лежала, растянувшись на кровати, скрытая мурлыкающей толпой.

Мало кто знал о её привычках за обеденным столом, так как прислугу она не держала, и только доктор, вызываемый в редких случаях, когда ей нездоровилось, видел одеяло из кошек. И ни один человек не знал о главной её странности: мисс Понсонби свято верила в переселение душ.

Её отец, полковник, когда-то служивший в Индии, будучи простым служакой, считал идею переселения душ чистым вздором и своими мыслями делился с дочкой, когда та была ещё маленькой. Но с годами Мьюриэл стала подобно индусам верить, что после смерти человек рождается заново, переселяясь в другое живое существо, причём не обязательно в человеческое. Она была уверена, что некоторые кошки из её окружения когда-то были людьми, которых она знала. Среди них, без сомнения, был Персиваль, её покойный отец (точно такие же усы), Флоренс (её покойная мать), Руперт и Мадлен (её кузены), Уолтер и Беатрис (её дядя и тётка). А также недавно умершие школьные подруги: Этель Симмонс, Маргарет Мэйтланд и Эдит Уилсон (две полосатые и одна чёрная кошечки), возродившиеся в кошачьем облике. С этими-то девятью кошками главным образом и разговаривала Мьюриэл Понсонби, а они отвечали ей, издавая разные кошачьи звуки – мяукали и мурлыкали. Все с большим удовольствием жили в комфорте поместья Понсонби на попечении человеческого существа, которое знали и любили в своей прежней жизни.

Персиваль и Флоренс, разумеется, особенно радовались тому, как удачно сложилась жизнь у их единственной дочери.

– Как нам повезло, моя дорогая, – сказал как-то полковник своей жене, – что мы на старости лет оказались под присмотром Мьюриэл.

– На старости лет? – переспросила Флоренс. – По-моему, ты забываешь, Персиваль, что мы переселились в новые тела, которые сравнительно молоды.

– Да, конечно, ты права, дорогая Флоренс. У нас впереди наша новая жизнь.

– А может быть, и другие жизни, – заметила Флоренс.

– Что ты имеешь в виду?

Флоренс потёрлась о роскошные усы мужа.

– У нас могут родиться дети, – ответила она.

Разумеется, не все котята, родившиеся в поместье Понсонби, были результатом перевоплощения людских существ. Большинство были обыкновенные котята, родившиеся у обыкновенных кошек и получившие имена вроде Мурки или Пушка. Кошачья Леди распознавала их, просто поглядев им в глаза, как только они открывались, а до тех пор она никак котят не называла.

Поэтому-то лишь на десятый день она произвела осмотр четырёх котят, родившихся двадцать второго января 1901 года, как раз в день смерти королевы Виктории. Трое котят были полосатые, а четвёртый – рыжего цвета.

Кошачья Леди взяла в руки по очереди сперва полосатых, посмотрела, какого они пола, а потом заглянула в только что открывшиеся глазки.

– Ты – котишка, – проговорила она три раза и трижды повторила, – прости, лапочка, но ты просто кот.

Но когда наконец дошло до четвёртого котёнка, маленького и приземистого, и мисс Понсонби предположила, что это ещё один мальчик (рыжие обычно бывали котами), она увидела, что это кошечка. А когда заглянула ей в глаза, то у неё перехватило дыхание.

– Да, – сказала она хриплым голосом, – ты – киска, и не та, что была у королевы у английской, а сама королева!

И она почтительно опустила рыжую кошечку назад в корзину.

– Ох, Ваше Величество! – произнесла она. – Вы возродились в тот же день, что умерли! И надо же так случиться, что вы почтили именно мой дом! – И она неловко, ибо была уже немолода, сделала реверанс. – Ваша покорная слуга, мадам, – добавила она и, пятясь, покинула комнату.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Кошачья Леди поспешила прочь из комнаты в восточном крыле, где родился последний выводок котят, в главную спальню особняка. Это была просторная комната, где в предыдущей жизни спали её родители и которую, само собой, занимали теперь, в своём преображённом облике. В своё время полковник был настоящим воякой, а супруга его – солдатом в юбке. Но и теперь ни одна кошка не осмеливалась переступить порог их комнаты.

Кошачья Леди нашла их лежащими рядышком посреди большой кровати с пологом. Персиваль, родившись заново в виде белого котёнка, вырос в огромного толстого кота, и его внушительного вида усы весьма смахивали на воинственные усы Персиваля-человека. Флоренс имела черепаховую расцветку и точно такие же маленькие тёмные глазки, какие когда-то поблёскивали из-за пенсне у леди Понсонби.

– Папа! Мама! – взволнованно воскликнула Кошачья Леди (она так и не смогла заставить себя обращаться к ним по имени). Заслышав её голос, они зевнули и потянулись, лёжа на покрывале тонкого шёлка с рисунком из дамасских роз, но порядком уже изодранном острыми когтями и перепачканном грязными лапами. – Только подумайте! – продолжала Кошачья Леди. – Наша дорогая покойная королева почтила нас своим присутствием! Пусть сейчас Эдуард Седьмой и король Англии, но здесь, в поместье Понсонби, по-прежнему властвует Виктория!

– Мью! – скучающим тоном отозвался Персиваль, Флоренс повторила: – Мью, – и они спрыгнули с кровати и отправились по изогнутой лестнице вниз, в столовую, поскольку наступило время дневного чаепития.

«Как бы мне хотелось, чтобы мама с папой всё ещё могли поговорить с королевой Викторией на том английском языке, что был принят при дворе тогда, – размышляла Кошачья Леди, стоя в большой, вымощенной каменными плитками кухне и раскладывая, как обычно, по мискам смесь из рыбьих голов, варёного кролика и бычьей печени. – Если на то пошло, мне бы хотелось, чтобы и другие вновь родившиеся родственники могли говорить, так приятно было бы побеседовать о прошлом с Дядей Уолтером и Тётей Беатрис или поболтать про школьные дни с Этель или ещё с кем-то из девочек».

Мысли её прервало громкое нетерпеливое мяуканье кошек, ожидавших в столовой.

Мисс Понсонби вздохнула.

– Иду, мои милые! – крикнула она.

Она села во главе стола и принялась грызть сухарик. Позже, когда она всё приберёт и вымоет, она согреет себе чашечку чаю, но сейчас, как она впервые ощутила, она не только соскучилась по общению с людьми, но и очень устала.

«Чем старше я становлюсь, – думала она, – тем больше прибавляется кощек и тем больше у меня работы, а скоро будет ещё хуже. Ведь Кузина Мадлен и Эдит Уилсон беременны».

В этот вечер, к тому моменту, как она добралась до постели (сперва зайдя засвидетельствовать почтение новорождённой Королеве Виктории), Кошачья Леди приняла решение.

– Есть только один выход, мои милые, – сказала она, обращаясь к своему лоскутному одеялу из разноцветных кошек. – Надо найти помощницу.

На другой день она сочинила объявление в местную газету «Даммерсет кроникл». Очень короткое:

ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩНИЦА ПО ДОМУ ЖЕЛАТЕЛЬНО ЛЮБЯЩАЯ ЖИВОТНЫХ
Обращаться в поместье Понсонби, Дампт-он-Маддикорум.

Несколько дней Кошачья Леди ждала откликов. Она нервничала: столько лет она вела затворническую жизнь, что с некоторым страхом ждала переговоров с вереницей незнакомых людей.

Но она зря волновалась. Прочитав в «Даммерсет кроникл» в рубрике «Вакансии»: «Требуется помощница по дому», местные жители сказали друг другу: «Глядите-ка! Старая Кошачья Леди поместила объявление. Помощь ей нужна. Ничего себе работка, а? Домина громадный, кошки так и кишат, и вонь же, наверно, от них. А сама-то она коли и не колдунья, так чисто помешанная, это уж точно! Если кто согласится, того доктору надо показывать».

И никто не откликнулся.

Мьюриэл Понсонби не стала возобновлять объявление. «Может, это и к лучшему, – подумала она. – Вдруг мы бы не поладили. Придётся самой справляться».

Тем не менее, покупая что-то в деревенских лавках, она всё-таки спрашивала лавочников, нет ли у них кого-нибудь на примете, но никого у них не находилось.

– В данный момент нету, мэм, – отвечал мясник, вежливо притрагиваясь к своей соломенной шляпе, – но я всенепременно дам вам знать, если о ком услышу.

Другие отвечали в том же духе. Они подмигивали покупателям, когда она выходила из лавки, и те улыбались и качали головами, глядя, как она, виляя из стороны в сторону, трясётся на своём высоком чёрном велосипеде, на руле которого висит большая плетёная корзина.

«Бедняжка, – думали они. – Конечно, ей нужна помощь, слов нет, но ей повезёт, если удастся кого-то заполучить. Жалко её, старушка славная».

Что касается деревенских детишек, то они хихикали, прикрывая рот рукой. «Кошачья Леди едет!» – шептались они, а когда она проезжала мимо, скрючивали пальцы наподобие когтей, шипели и свистели, притворяясь, будто царапают друг друга.

Шла неделя за неделей, и Кузина Мадлен и Эдит Уилсон разрешились: одна – четырьмя, а другая шестью котятами. Котята были самые обыкновенные (поскольку никто из семьи и друзей старушки больше не умирал), и теперь, когда в доме жило тридцать кошек, Кошачья Леди уже просто мечтала, чтобы кто-нибудь, кто угодно, откликнулся на её старое объявление.

К этому времени рыжая приземистая кошечка, то есть перевоплотившаяся великая покойная королева (в чём у хозяйки не было никаких сомнений), была отлучена от матери. Выяснилось, что при всех лучших намерениях Кошачьей Леди обращаться с питомцами одинаково именно эта кошечка сделалась её любимицей.

Мисс Понсонби взяла себе за привычку брать её на руки и в конце концов придумала, как её называть.

После того как Кошачья Леди оправилась от потрясения, испытанного ею, когда она обнаружила, кто таится в маленьком пушистом тельце, она мало-помалу перестала обращаться с кошечкой с преувеличенным почтением. Перестала приседать и выходить из комнаты, пятясь.

От обращения «Ваше Величество» она перешла на «Викторию», а позднее, чувствуя свою близость с этой королевской особой, стала называть её Вики.

Прочие кошки, к слову сказать, узнав от рыжей кошечки, кем она была в своём предыдущем воплощении, стали относиться к ней с большим почтением, в особенности Персиваль, поскольку в прежней жизни за храбрость, проявленную в Индии, получил крест Виктории.

Как-то зимним днём, когда поместье Понсонби покрывал глубокий снег, в парадную дверь постучали, и Кошачья Леди пошла взглянуть, кто бы это мог быть. Вики при этом сидела у неё на плече.

Мьюриэл открыла дверь, думая увидеть почтальона, поскольку к самому дому по длинной подъездной аллее обычно никто другой не подходил. Но это был не почтальон. На ступеньках за дверью стояла девочка в плохонькой одежде, дрожащая от холода. Хотя вообще-то Кошачья Леди предпочитала людям кошек, по природе своей доброжелательная, она ни секунды не колебалась.

– Входи! Входи, кто бы ты ни была! – воскликнула она. – Ты простудишься насмерть. Иди за мной, в гостиной горит камин.

Девочка последовала за ней через просторный гулкий холл, и за ними из дверных проёмов и со ступенек лестницы, ведущей наверх, наблюдали многочисленные кошки.

– Сюда, садись у камина и грейся, – продолжала Кошачья Леди, – а я пойду согрею тебе чая.

Она так и сделала. И после того как девочка выпила горячего чая и её замёрзшее личико порозовело, хозяйка спросила:

– А теперь скажи, чем я могу тебе помочь?

Тут ей пришло в голову, не явилась ли девочка в ответ на её объявление в «Даммерсет кроникл». «Надеюсь, что нет, – сказала про себя мисс Понсонби. – Я имела в виду совсем не такую особу. Одежда на ней не просто бедная, она ещё и грязная – вон даже солома пристала».

Должно быть, на лице у хозяйки дома появилось брезгливое выражение. Девочка встала и сказала:

– Не стану вас дольше беспокоить, мэм. Я пойду, спасибо вам за вашу доброту.

Она говорила с даммерсетским акцентом.

«Местная», – подумала мисс Понсонби.

– Постой-ка, – проговорила она. – Ты позвонила именно в мою дверь, скажи же, что ты хотела.

– Я увидела свет в окнах, – ответила девочка, – снег шёл… и я ужас как устала… и не ела давным-давно… просто я не могла идти дальше.

– Ты и сейчас никуда не пойдёшь, – решительно заявила мисс Понсонби. – Садись. Я принесу тебе поесть.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Еда не очень интересовала Мьюриэл Понсонби. Лишь бы кошки были сыты, а сама она довольствовалась малым и запасов в доме держала немного. Но тут она проворно приготовила и принесла юной незнакомке горячего супа и хлеба с сыром и стала расспрашивать её не раньше, чем та кончила есть.

– А теперь скажи, как тебя зовут.

– С вашего позволения, мэм, меня зовут Мэри Натт.

– Где же твои родители, Мэри? – продолжала мисс Понсонби. «Мэри ещё не взрослая, – подумала она. – Наверное, ей лет четырнадцать».

– Умерли.

– Оба?

– Да, мэм. Мама умерла месяц назад, а отца, того убили в Южной Африке, на войне с бурами. Он был солдатом, мой папа, солдатом Королевы.

Едва девочка произнесла последнее слово, как Вики вспрыгнула ей на колени, Мэри погладила её, а потом добавила:

– А теперь вот и королева умерла.

«И да, и нет», – сказала про себя Кошачья Леди и обратилась к Мэри:

– Мне тебя очень жаль. Мой отец тоже военный, то есть был военным.

«А теперь он белый кот», – прибавила она про себя.

– Благодарю вас, мэм, – сказала Мэри Натт. – Признаться, с тех пор как мама умерла, мне негде жить. Последние недели я просто брожу по округе, сплю в стогах сена, сами видите, да и не ем почти – денег у меня нету. Сейчас я первый раз за несколько дней как следует поела, так что спасибо вам за вашу доброту.

Рассказ девочки о своих бедах и вид Вики, уютно устроившейся у неё на коленях, вероятно, и так способствовали бы принятию решения.

Но тут случилось кое-что ещё, что окончательно устранило сомнения мисс Понсонби. В дверь гостиной важно вошёл белый кот Персиваль и, прямиком направившись к девочке, стал тереться об её ноги и мяукать, как одержимый.

Мэри Натт протянула руку и погладила его.

– Какой красавец! – сказала она.

– Ты, значит, любишь кошек? – спросила дочь полковника.

– Ужасно люблю! – ответила дочь рядового.

Кошачья Леди увидела, как девочка одной рукой гладит полковника сэра Персиваля Понсонби, а другой ласкает Викторию, Королеву Соединённого Королевства, Императрицу Индии, и все её сомнения улетучились.

– Я надеюсь, – сказала она, – что ты останешься у меня, Мэри, и поможешь ухаживать за моей семьёй.

В тот зимний день, когда Мэри Натт впервые ступила в поместье Понсонби, дом находился в том состоянии, в каком пребывал уже многие годы. Иначе говоря, полы были замызганы, с потолков свисала паутина, мебель была покрыта пылью, накидки на стульях перепачканы, окна грязные.

Зато дом был раем для тараканов и мокриц, уховёрток и жуков, а в наиболее сырых местах так даже улиток. Мыши, естественно, благоразумно держались подальше. И вдобавок ко всему дом провонял кошками.

К весне дом изменился самым чудесным образом: полы, потолки и мебель стали чистыми, накидки свежими, а насекомые исчезли.

Возродись сейчас полковник и его супруга в человеческом облике, они нашли бы дом в его прежнем виде, в каком он был при них. Правда, кошачий запах до конца не выветрился, но, благодаря тому что чисто вымытые окна открывались теперь как можно чаще, если только позволяла погода, запах был уже гораздо слабее.

Всё это, конечно, свершилось благодаря работящим рукам Мэри Натт, которая оказалась, как выразилась бы мать мисс Понсонби, «сущим сокровищем».

Поначалу из простой благодарности за крышу над головой, а потом быстро привязавшись к Кошачьей Леди, Мэри трудилась с рассвета до сумерек, мела, вытирала пыль, скребла, стирала и полировала, да и, в сущности, стряпала тоже. И что, с точки зрения хозяйки, было важнее всего – её новая помощница уделяла массу времени всем кошкам и, улучив свободную от хозяйства минуту, причёсывала их, мурлыкающих от наслаждения. Персиваль и прочие кошки в своих беседах с одобрением отзывались о девочке.

– А девчушка стоящая, как ты считаешь? – сказал Персиваль жене. – Отлично помогает Мью, а?

И Флоренс вполне с ним согласилась, равно как дядя и тётя, кузины и школьные подруги. Одна Вики не высказала своего мнения.

Полковник откашлялся.

– Надеюсь, вы одобряете юную служанку, Ваше Величество? – осведомился он почтительно.

Вики взглянула на большого белого кота с обычным высокомерным видом.

– У нас имеется лишь одна претензия, – ответила она.

– Какая же, скажите, прошу вас, мадам!

– К нам не проявляют должного внимания, а, в конце концов, мы самая важная персона среди кошек в доме, да, собственно, и в поместье и во всей здешней округе. Девочка должна кормить нас в первую очередь.

– Разумеется, мадам, – отозвался Персиваль. И когда Вики удалилась, он поговорил на эту тему с остальными кошками.

С этих пор, к недоумению Мэри и на радость Мьюриэл, когда на большой обеденный стол выставлялись миски с едой, ни одна кошка не дотрагивалась до пищи, пока толстенькая рыжая Вики не кончала есть и не спрыгивала на пол.

«Как и должно быть, – думала Кошачья Леди. – Её Величество и должна есть первой. Может быть, на днях я всё-таки расскажу Мэри про переселение душ. Бедняжка потеряла мать и отца, во всяком случае, она так считает. Ей, безусловно, послужит утешением, если удастся убедить её, что оба они, вне сомнения, наслаждаются новой жизнью в ином воплощении».

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Время шло и взаимная приязнь между Кошачьей Леди и юной сиротой-помощницей становилась всё крепче.

Мисс Мьюриэл, как теперь обращалась к ней Мэри, в каком-то смысле заменила ей мать, хотя разница в возрасте между ними и была слишком велика.

Так же и для бездетной мисс Понсонби эта трудолюбивая, ласковая девочка, любящая кошек, стала настоящим благословением. Тем более что кошачье население в поместье Понсонби росло и росло. Потомство Маргарет Мэйтланд и Эдит Уилсон составило ещё полдюжины котят, так что общее число кошек достигло теперь тридцати шести.

Мэри видела, что мисс Мьюриэл довольна прибавлением, но не могла только понять, почему Кошачья Леди подносит к лицу каждого нового котёнка, заглядывает ему в глаза, а потом разочарованно произносит: «Вот жалость какая, ты самая обыкновенная кошка».

«Ещё одна кошка, – думала Мэри, – а мне – ещё больше работы». Она знала от людей, что, пока полковник и леди Понсонби были живы, они держали, кухарку, экономку и трёх горничных и при этом, разумеется, в доме не было такой уймы животных.

«Если бы мне только удалось уговорить мисс Мьюриэл, – думала Мэри, – избавиться хотя бы от нескольких. Вся мебель покрыта кошачьей шерстью, в сырую погоду пол во всех помещениях пестрит следами грязных лап, повсюду стоят их подносики, которые надо чистить, а часто котята и вовсе не пользуются ими. Что бы такое придумать, чтоб мисс Мьюриэл рассталась хотя бы с частью кошек?»

И словно в ответ на её вопрос в комнату, которую убирала Мэри, вошёл кот. Она сразу догадалась, что это именно кот – чёрный, с большой круглой мордой, и он принялся громко мяукать, требуя еды.

– Вымогатель! – громко сказала Мэри, а про себя подумала: «А что, если я скажу мисс Мьюриэл, мол, если она не избавится от большей части кошек, я уйду? Конечно, я никуда не уйду, не могла бы я её подвести, она так была добра ко мне. Но вдруг это сработает? Мы бы тогда заперли некоторые комнаты и уборки стало бы меньше. Будем надеяться – мне удастся уговорить её».

Однако случилось так, что удача улыбнулась Мэри. Пока она набиралась храбрости, чтобы подступиться с уговорами к хозяйке, та и сама уже стала ощущать, что, пожалуй, кошек в поместье Понсонби слишком много. «И дело не в расходах на корм, – говорила она себе, – они не так уж велики, и не в лишней работе – теперь милая Мэри готовит им пищу, моет миски и убирает за ними. Дело, наверное, в Вики. Она для меня имеет такое большое значение… И немудрено, ведь она королева… А из-за неё я уделяю внимания остальным меньше, чем раньше. Ну, исключая, конечно, папу и маму, родных и подруг. Но что касается остальных… Пожалуй, я бы обошлась без них.

И одеяло из кошек стало чересчур громоздким. Мне хватило бы на постели только Её Величества».

И тут произошло событие, которое решило дело – и для Мэри, и для Мьюриэл.

Последнее время у Кошачьей Леди вызывала беспокойство её покойная мать, вернее сказать, кошка Флоренс черепаховой расцветки, в которую перевоплотилась леди Понсонби, – она толстела с каждым днём.

– Ах, мама, – сказала однажды мисс Понсонби, войдя в главную спальню с Вики на руках, – придётся кормить тебя поменьше. Взглянуть только на твой животик!

Что она и сделала, и, приглядевшись внимательнее, ахнула от ужаса – ей всё стало ясно.

– Ох, мама! – воскликнула она. – Да ты беременна!

Флоренс томно потянулась, лёжа на громадной постели, а Персиваль с гордостью замурлыкал.

– В твоём-то возрасте! – добавила мисс Понсонби.

Но тут же сообразила, что, хотя её матери, будь она жива, было бы за девяносто, кошка, в которую она переселилась, совсем ещё молода. Более того, когда у Персиваля с Флоренс появятся на свет котята (то есть, иначе говоря, у мамы с папой), они будут её младшими братьями и сёстрами!

Она поспешила вниз, в кухню.

– Мэри! Мэри! – закричала она. – У неё будут котята!

– У кого, мисс Мьюриэл?

Кошачья Леди чуть не ответила: «У моей мамы», но вовремя спохватилась.

– У моей Флоренс! – ответила она: – Я думала, она просто растолстела, но сейчас поняла, что с ней!

«Ещё котята, – подумала Мэри. – Как будто остальных кошек мало. Может, сейчас как раз будет кстати предложить уменьшить их число?»

– А не пришла ли пора избавиться от некоторой части ваших кошек, мисс Мьюриэл? – спросила она.

– Избавиться?

– Да. Подыскать им хороших хозяев.

– Но каким образом?

– Я бы могла поместить объявление в местной газете.

Несколько дней спустя читатели «Даммерсет кроникл» прочли следующую заметку:

ПРЕДЛАГАЮТСЯ КОТЯТА И ВЗРОСЛЫЕ КОШКИ.
ОТДАДИМ БЕСПЛАТНО В ХОРОШИЕ ДОМА
Обращаться к Мэри Натт.
Поместье Понсонби, Дампт-он-Маддикорум, Даммерсет.

– Вам ничего делать не придётся, мисс Мьюриэл, – успокаивала хозяйку Мэри. – Даю вам слово – уж я сама позабочусь, чтоб они попали в хорошие руки.

В ближайшие несколько недель по главной аллее поместья Понсонби без конца приходили, подъезжали на велосипедах или на машинах люди. У одних уже имелась кошка, но им захотелось ещё одну. У других кошка потерялась, и они хотели взять новую вместо неё. Третьи никогда не держали кошек, но их пленило слово «бесплатно». А многие просто хотели воспользоваться случаем и побывать у Кошачьей Леди в её доме.

Спрос был так велик, что скоро Мэри пришлось отказывать людям. Она приколола на входной двери объявление, которое гласило:

ИЗВИНИТЕ, БОЛЬШЕ КОШЕК НЕТ

– Которых взяли, мисс Мьюриэл, все попали в хорошие дома, уверяю вас, – сказала она хозяйке, которая сидела в кресле в гостиной с Королевой Соединённого Королевства на коленях и читала книгу под названием «Уход за кошками».

– Ты молодчина, милая Мэри, – отозвалась мисс Понсонби. – Но всё-таки я буду по ним скучать.

«Хочу надеяться, – подумала она, – у моей Флоренс (то есть у мамы) родится много котят».

И словно чтобы возместить потери, на следующий же день Флоренс произвела на свет котят на чудесном шёлковом покрывале на огромной кровати в спальне покойных родителей Кошачьей Леди.

– Мама! – ахнула Мьюриэл Понсонби, когда, наклонившись, увидела двух новорождённых котят. Один был в мать – черепаховой расцветки, а другой – белый, как отец, сидящий рядом и мурлыкающий от гордости.

Кошачья Леди была единственным ребёнком в семье, и сейчас она подумала: «У меня есть братик и сестричка».

– Ах, папа, – сказала она вслух, – как мы их назовём?

Но Персиваль, естественно, ответил только «мью».

– Посоветуюсь с Мэри, – решила мисс Понсонби и пошла вслед за Вики, которой всегда нравилось идти впереди, вниз, в кухню.

«Если бы только Мэри знала, – думала мисс Понсонби, объявляя девочке добрую весть, – что эти два котёнка – детки моих мамы и папы и теперь у меня есть брат и сестра, которых у меня не было в детстве».

– Пойди наверх, взгляни на них, – сказала она, а потом, когда они стояли и рассматривали котят, добавила: – Как мы их назовём? Придумай ты, Мэри Натт.

Мэри рассмеялась.

– Натт. Слово это ведь означает орех. А если назвать их какими-нибудь орехами?

– Отличная идея, – одобрила Кошачья Леди. – Давай вспомним… Грецкие орехи, арахисовые…

– Каштаны и буковые орешки, земляные орехи… – подхватила Мэри.

– Кокосовый орех и лесной орех, иначе говоря, хейзел… – продолжала Кошачья Леди.

– Вот. Хейзел, – сказала Мэри. – Симпатичное имя для кошечки, как вам кажется?

– Да, да! – подтвердила Кошачья Леди. – А котика как назовём?

– Коко, мисс Мьюриэл. Сокращённое от кокоса.

– Мне нравится! – вскричала мисс Понсонби.

«Моя сестра Хейзел и мой брат Коко, – подумала она. – Вот здорово! Какое счастье, что я верю в переселение душ. Хорошо бы, Мэри тоже верила. Возьмём её отца (Артур, так, кажется, его звали). А что, если теперь он мальчик, или лошадь, или собака, а может, кто-то помельче – скажем, мышь. Нет, не надо, мы ши живут недолго. Артур умер бы уже от старости, или ещё хуже, его съела бы кошка. Вообразить только: вдруг дорогой папочка съел бы Артура Натта! Но Мэри стало бы легче, если бы она знала, что по крайней мере я верю, что её отец не умер навсегда. Тело его, возможно, и похоронено где-то на поле боя в Южной Африке, но его личность, дух, душа, назовите как хотите, переселилась в другое тело. Может, всё-таки попытаться объяснить ей это?»

– Мэри, дорогая, скажи, тебе очень тяжело разговаривать о твоих родителях?

– Тяжело? – переспросила Мэри. – Да, конечно, и всегда будет. Но они умерли, ушли навсегда. И надо с этим примириться.

– Ушли? – сказала Кошачья Леди. – И куда?

– Думаю, на небо. Они были хорошие люди.

– А тебе не приходило в голову, – продолжала расспрашивать Кошачья Леди, – что они переселились в кого-нибудь другого?

– Как это?

– А так, что они родились заново в другом теле, в другом облике.

– О нет, в это я вряд ли смогу поверить, – запротестовала Мэри.

– А я верю, – произнесла Кошачья Леди.

Мэри Натт посмотрела на хозяйку, старую зеленоглазую женщину, на её затянутые назад волосы. «Она сильно постарела за то время, что я здесь живу, – подумала Мэри. – Согнулась, на ногах держится нетвёрдо. Но голова-то у неё вроде ясная. Раньше была, во всяком случае. Но переселение душ!..»

– Вы хотите сказать, – спросила она, – что верите, будто в предыдущей жизни были кем-то другим?

– Да, кем-то и не обязательно человеческим существом.

– Вы могли быть и животным?

– В общем, да. Или могу стать каким-то животным, когда сердце у меня перестанет биться. Я не жду, чтобы ты поверила в это, Мэри, но мне казалось, тебе может послужить утешением моё твёрдое убеждение, что твои мама и отец ведут сейчас какую-то иную жизнь. Как происходит сейчас с моими мамой и папой.

– Вашими?

– В этот момент они отдыхают в своей прежней спальне на своей большой кровати, а мои брат и сестра играют на полу.

– Не понимаю, – пробормотала Мэри.

– Персиваль и Флоренс. Это мои родители.

– Их так звали?

– Да, именно так. Тело их может быть другим, но у меня и тени сомнения нет, кем они были до того, как стали кошками. Так же как нет сомнений насчёт Вики. Она родилась в двадцать минут пятого к вечеру 22 января 1901 года, в ту самую минуту, когда душа её оставила своё прежнее тело.

– И чьё это было тело?

– Вики, как я её непочтительно зову, на самом деле Виктория, Королева Соединённого Королевства и Императрица Индии.

Мисс Понсонби взяла на руки дородную рыжую кошку и принялась её благоговейно гладить.

– Теперь ты знаешь, Мэри, – заключила она. – Теперешняя Вики – покойная великая королева Виктория.

«А я-то считала, что с головой у неё всё в порядке, – подумала Мэри. – Да она просто чокнутая».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю