Текст книги "Приворот (СИ)"

Автор книги: Диана Волхонская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Диана Волхонская

ПРИВОРОТ

Иронические рассказы

Короткие истории о жизненных перипетиях обычных людей, находящихся в поиске смысла бытия, любви, выхода из кризиса и своей счастливой гавани.

ПРИВОРОТ

Таня никогда не верила ни в бога, ни в какие-либо высшие или потусторонние силы, чем изрядно раздражала подруг, фанатеющих от «Битвы экстрасенсов». Магия и всё, что с ней связано, вызывало у девушки лишь кривую усмешку. Наверное, она никогда не изменила своих взглядов, если б не случилось ей влюбиться.

     Прекрасное чувство настигло Татьяну внезапно, холодным ноябрьским днем. Она вышла из своего подъезда, направляясь на факультатив, и увидела его – красавца-брюнета со спортивной фигурой, достающего из багажника авто большие кожаные чемоданы. Брюнет с чемоданами направился в соседний от Таниного подъезд, и девушка словно под гипнозом последовала за ним. Лифта в доме не было. Молодой человек энергично шагал по ступеням, а она тенью, чуть пригнувшись, шла следом. Он остановился на третьем этаже, и пока возился с замком двери, девушка вернулась на улицу. В тот же день от соседки по подъезду Таня узнала про нового квартиранта и даже выведала его имя.

     «Геннадий!» – пело восемнадцатилетнее сердце Татьяны, вздрагивая и замирая.

     Она встала перед зеркалом и оценивающе оглядела себя: низкий рост, тощая фигурка без выдающихся форм, прыщавый нос и очки в роговой оправе на пол-лица. Оправу, из-за которой Таню в школе наградили прозвищем «Тортила», девушка совершенно искренне считала стильной.

Всю эту скрытую, местами даже зашифрованную красоту Геннадий каким-то образом должен был заметить и полюбить. Татьяна ясно осознала отсутствие каких-либо шансов на успех и начала страдать.

Она писала в Facebook длинные статусы о неразделенной любви, выкладывала одно за другим фото осеннего дождя и плакала по ночам. Ей было плохо. Если б девушка знала, что именно так чувствуют себя все безнадежно влюбленные, ей стало бы легче, но отсутствие опыта сыграло с Таней злую шутку – она увязла в грусти как муха в киселе. Так продолжалось четыре дня, пока на пятый над ней не сжалился Google, изрядно уставший от бесконечно повторявшихся запросов «самый грустный в мире статус», «умираю от любви» и «Иван Дорн песни». Google подсунул Тане рекламную ссылку с названием «Магический портал. Приворот 100% гарантия». Поврежденный вирусом любви, мозг Тани дал сбой.

     На портале девушка быстро нашла подходящий приворотный обряд, обещавший в итоге неминуемое счастье, и начала подготовку. Она купила пшеничное зерно, трехлитровую банку жидкого меда, красные свечи, и теперь ей недоставало лишь земли из следа ноги любимого. Странно? Таня так не думала. Она лихорадочно соображала, как раздобыть эту самую землю из следа, если практически весь двор заасфальтирован, а преследовать Геннадия пусть по небольшому, но все же городу, у Тани не хватило б времени и сил. К тому моменту девушка, комната которой была с видом на двор, досконально изучила режим утренних отъездов и вечерних возвращений Геннадия по минутам.  Нужно было спешить – через день полнолуние.

     Гена всегда возвращался поздно, часам к одиннадцати вечера, любил еще пару минут посидеть в машине, разговаривая по телефону или слушая музыку. Свой автомобиль он, как и многие, оставлял на вытоптанном газоне у детской песочницы. Именно здесь – в высоких кустах у песочницы – Таня определила свою дислокацию. Было жутко холодно и она предусмотрительно надела чуть великоватую старенькую дубленку, доставшуюся от матери. Надела своеобразно – наизнанку, вверх густым черным мехом неизвестного природе животного.  Кроме того, для более надежной конспирации Таня измазала лицо черным обувным кремом и разбила уличный фонарь.

     Шло время, Гена не ехал. Начал накрапывать дождь, постепенно превратившийся в ледяную мокрую стену. Таня не сдавалась. Она дрожала от холода и согревалась дыханием, пряча нос в пластиковый стаканчик, припасенный для драгоценной земли. Наконец Геннадий появился. В этот раз он не стал задерживаться и тут же вышел из машины. Коварный дождь смывал следы, и Таня метнулась в сторону парня на полусогнутых. Движение получилось более резвым, чем требовалось. Боковым зрением молодой человек заметил нечто мохнатое и, вскрикнув неожиданно высоким голосом, отскочил в сторону. Таня замерла. В этот момент Геннадий вдруг перешел в атаку. С криками: «Фу! Фу!» он подскочил к тому, что принял за собаку, но что на самом деле было Таней, и со всей силы толкнул ногой в бок. Таню отбросило в кусты. Стаканчик выпал из рук, но что еще хуже – девушка потеряла очки. Немного пошарив по мокрой земле, она нашла их и тут же водрузила на место. Внутри шла борьба чувств: с одной стороны – хотелось подняться и объяснить, что она человек, но с другой – всё так же хотелось влюбить Гену. А тот не унимался. «Вот зараза!», – кричал он в сторону Тани-собаки, пытаясь разглядеть ее в мокрой темноте. Таня не выдержала. Она резко поднялась и встала прямо перед любимым. В мистическом полусвете молодой человек увидел низкорослое существо с всклоченным мехом, маленькой мокрой головой, совершенно черным лицом и глазами, чем-то похожими на очки для подводного плавания.

 – Я – Таня! – громко и с обидой сказала девушка.

К такому жизнь Геннадия не готовила. Он замахал руками, затопал как ребенок и пулей влетел в свой подъезд.

    Тане было не до него. Потирая ушибленный бок, она с маниакальным упорством зачерпнула из отпечатка обуви любимого горсть жижи и поступью победителя ушла домой.

В ночь полнолуния, запершись у себя в комнате, совершенно нагая девушка смешала зерно, мед и землю под вызубренные заклинания и неровный свет красных свечек. Нагота не была предусмотрена правилами проведения обряда, но показалась юной ведьме обязательным условием из-за недавно прочитанного романа Булгакова. Следующим шагом было прокладывание пути – Тане нужно было лить мед тонкой непрерывной струйкой от двери своей квартиры до дверей любимого. Это означало, что теперь судьба навеки соединит их невидимой нитью. Накинув все ту же дубленку, но уже как положено, в сапогах на босу ногу девушка тихо вышла в парадную с трехлитровой банкой заколдованного меда. Она лила его тоненькой струйкой, экономя и невольно думая о том, что нужно было брать литров пять-шесть. Опасения оказались напрасными, меда хватило и даже осталось. Она хорошенько полила у самой двери в квартиру Гены, и та вдруг открылась. На пороге стоял незнакомый парень и ошарашенно разглядывал полуголую девушку с банкой в руках. Из-за плеча незнакомца показалось удивленное лицо Геннадия. На секунду глаза Тани и объекта магического воздействия встретились, но Гена тут же с прищуром стал разглядывать мех дубленки.

      Таня побежала. Она бежала так быстро, как не бегала никогда прежде. Даже на школьной олимпиаде по физической культуре, куда Таня попала, ответив на резонный вопрос физрука: «Где форма?!» латинской пословицей, ей не удалось развить такую высокую скорость как сейчас. Она шла на рекорд. Нечаянно, но шла.

* * *

     Более месяца после жуткого случая с неудачным приворотом Таня выходила из дома украдкой, пряча лицо в шарф. Она повесила дубленку в дальний угол шкафа и уговорила родителей купить ей пальто и сапоги на высоченной шпильке. Девушка перекрасилась в жгучую брюнетку, сменила очки на линзы и только после этого стала чувствовать себя немного спокойнее. В мае авто Геннадия перестало появляться во дворе. Та же всезнающая соседка по подъезду рассказала, что квартирант съехал.

     Таня больше не хотела страдать. В июле родители отвезли ее на море, где у девушки случился бурный роман с прыщавым сверстником, и она кардинально преобразилась. Вернулась с отдыха загоревшей, с модной прической, парой пикантных татуировок и колоссальной уверенностью в своей привлекательности. Чтобы закрепить новый образ, решила посещать модные курсы самосовершенствования.

     На первое занятие она надела узкое льняное платьице, выгодно оттенявшее загар, нарисовала большие глаза и смело отправилась на встречу новому. Встреча с новым получилась смазанной: Таня опоздала на сорок минут, пока бродила по запутанным коридорам незнакомого здания в поисках нужной аудитории. Наконец, нашла, уверенно постучала и шагнула внутрь. В небольшом помещении было всего пять-шесть человек. Тренер – высокий, спортивного телосложения парень стоял на кафедре. При взгляде на него в ушах у Тани зашумело, она почувствовала, как ее самоуверенность сжимается и скручивается, словно материя, поглощаемая коллапсаром. Ноги чуть подкосились, в боку фантомно заныло.

– Я – Таня, – представилась девушка, но голос предательски дрогнул и превратился в сип.

– Я помню, – ответил Геннадий. – Присаживайтесь где удобно.

Он отвернулся к доске, едва заметно подергиваясь от немого хохота.

     Примерно через четыре месяца они поженились. В ноябре. На этом Танины взаимоотношения с магией закончились.

МУХОМОРЫ

На лавочке у инфекционного отделения маленькой поселковой больницы горько плакал мужчина средних лет. Он закрыл лицо руками и часто всхлипывал.

– Вы супруг Варвары Бибиковой? – осторожно спросила его молоденькая медсестра.

– Да! – вскочив с места, отозвался мужчина.

   Варвара прожила в браке с Григорием двадцать лет. Поначалу все шло хорошо: своя комната в коммуналке, стабильный доход – Григорий работал   сантехником, Варвару повысили до старшего повара. Однако, отсутствие детей дало о себе знать. С годами чувства остыли, притяжение улетучилось, и лодка семейного благополучия налетела на рифы. Григорий начал выпивать. Мужчина обижался, когда жена называла его алкоголиком, ведь пил он исключительно по поводу и всегда, по его словам, мог остановиться. «Кто много работает, тот хорошо отдыхает», – часто повторял заплетавшимся языком глава семьи.

    Пышнотелая Варвара, любившая мужа, детективные романы и котят, приложила массу сил, пытаясь вызволить супруга из плена зеленого змия, но тщетно – Григорий был непоколебим. Семейные ссоры все чаще оканчивались битьем посуды, визитами участкового и штрафами за нарушение тишины. Апогеем несчастий стало увольнение Григория с работы. Сей неприятный момент послужил поводом для нового длительного запоя, конец которого каждый день откладывался по независящим от Григория обстоятельствам: мешали то дождь, то пятница.

     Так продолжалось полгода. Сбережения кончились. Варвара начала продавать вещи из дома, чтобы дотянуть до зарплаты и не просрочить выплаты по кредитам. Она похудела и превратилась в замкнутую, мрачную мегеру. Соседи по коммуналке с сочувствием смотрели на нее, а женщина, в свою очередь, с ненавистью поглядывала в сторону пьющего мужа, вечно валявшегося или на диване, или на полу общего коридора.

    Осенью она выставила на продажу дачу, точнее шесть соток земли с хлипкой дощатой хибарой. Чтобы не мотаться каждый день за город для встреч с покупателями, взяла отпуск и уехала с мужем в небольшой дачный поселок, окруженный лесом.

  Прошла неделя, покупатели не звонили. Варвара со страхом думала о будущем, представляя себя живущей в картонной коробке под мостом, а Григорий, мучимый абстинентным синдромом, быстро нашел новых приятелей, и его печень заработала в прежнем режиме. Наблюдая до боли знакомый феномен, когда человек, не имея в кармане ни рубля, каждый день умудрялся упиться до чертиков, женщина впала в глубокую депрессию. Она сходила с ума от тихой ненависти к мужу, проклинала день их первой встречи и, влекомая унынием, часами бродила по лесу, собирая грибы. Во время одной из таких прогулок женщина набрела на мухоморы. План созрел сам собой – Варвара решила отравить мужа. Она всегда была максималисткой.

– Как вкусно пахнет! – весело сказал Григорий, входя в малюсенькую кухоньку. – Что готовишь?

– Праздничный ужин, – фальшиво улыбаясь, ответила Варвара-отравительница.

– Я даже знаю по какому поводу. У нас годовщина свадьбы, – он достал из-за спины скромный букетик осенних цветов и протянул ей. – Вот!

     Варвара на мгновенье растерялась, а потом пристально посмотрела на мужа, пытаясь уловить перемену в нем.

– Ты трезвый? – изумленно спросила она, принимая цветы.

– Как стеклышко! – бодро отрапортовал Григорий, пританцовывая и помахивая мобильным телефоном. – Сегодня звонил Степан, в его фирме нужен сантехник. Там зарплата такая, что я за пару месяцев все наши кредиты погашу.

     Степан страдал язвой желудка и не пил, потому был единственным другом Григория, которому Варвара доверяла.

– Я голодный как черт! – объявил муж, усаживаясь за накрытый стол. – О! Грибочки!

– Стоп! – крикнула Варвара, и муж инстинктивно отбросил вилку. – Вечно ты спешишь… – растерянно продолжала она. – Руки не вымыл… И огурцы с веранды принеси.

– Без вопросов, Барбариска!

     Пока он мыл руки во дворе, женщина спрятала тарелку с жареными мухоморами в шкаф с посудой, положила мужу хороших грибов, которые приготовила для себя, и быстро уселась на табурет.

     Она с ужасом думала о том, что еще пару минут назад была готова убить человека. И кого? Своего родного Гришеньку. Сердце Варвары громко стучало, а с глаз будто упала черная пелена. Она открыла стоявшую на столе бутылку водки и налила себе.

– Это что за новости? – удивленно спросил муж, вернувшись в кухню и выкладывая на стол огурцы.

– Хочешь? –  робко спросила жена, протягивая ему рюмку.

– Нет, – улыбнулся Григорий. – Мне теперь нельзя. Степан сказал у них с этим строго. Завтра поеду оформляться. Но тебе по такому случаю не мешало бы.

     Бибиковы ужинали до полуночи. Они вспоминали юность, драку на их свадьбе, давно пропавших с горизонта друзей, и случай, когда Гриша выбил зуб наглому посетителю столовой, в которой трудилась Варвара.

    – А помнишь наш первый раз? – вдруг спросил у захмелевшей жены Григорий и положил руку ей на колено. – Это ж у нас тут случилось.

– Помню, – улыбнулась Варвара, ощутив себя юной девой.

   В эту ночь Бибиковы вновь услышали давно забытое пение ангелов.

Варвара проснулась от странного грохота.

– Не переживай, Барбара! – долетел из кухни бодрый голос мужа. – Это я готовлю тебе завтрак!

     Варвара, переполненная счастьем, вытянулась в постели и зевнула. Ей было хорошо. В окно били яркие лучи солнца, обещая добрый теплый день.  Григорий вошел в спальню, неся на импровизированном из толстого журнала подносе тарелку с омлетом и кофе.

– Вот… – улыбнулся он, подавая завтрак жене, и тут же получил поцелуй в благодарность.

– Твой фирменный омлет? – засмеялась Варвара. – Сто лет его не пробовала. А ты поел?

– Да, перекусил.

Варвара жевала омлет, пила ароматный кофе и наблюдала, как муж собирается в город. Сегодня Григорий выглядел прекрасно: он был гладко выбрит, на нем ладно сидели джинсы и почти новый теплый свитер. Мужчина накинул куртку и уже собирался выходить.

– Ой! – неожиданно вскрикнула Варвара и приподнялась на постели, вытирая со лба проступивший пот. – Что-то мне нехорошо… Ты с чем омлет сделал?

– С луком и грибами, – испугано ответил муж.

– А грибы из сковородки?

– Нет, Барбариска, из сковородки я сам съел, а эти нашел в шкафу. Там еще много осталось, я чуточку в омлетик положил.

– А-а-а! – еще громче вскрикнула жена, попыталась встать с кровати у тут же упала на пол.

– Что с тобой?! – совсем испугался Григорий, с ужасом наблюдая, как Варвара неуклюже ползает по полу, пытаясь перевернуться.

     Муж поднял ее и усадил на кровать. Варвара медленно крутила головой, озираясь по сторонам, глаза стали стеклянными, а изо рта тонкой струйкой потекла слюна.

– Шашья! – попыталась заговорить она. – Хр! … Хрр! ... Хриб!

– Грибы?! – догадался муж, и Варвара кивнула с такой силой, что снова упала лицом вниз. – Ай! Сейчас!

Он поднял ее и тут же позвонил в «скорую».

    Варвара, показывая пальцем на пустую стену, вдруг громко засмеялась.

– Шишяки! – крикнула она, потом испуганно прижалась к подушке и со страхом посмотрела на Григория. – Бублики, бублики, – лепетала Варвара.

    Перепуганный Григорий снова набрал номер «неотложки». Там ответили, что машина уже выехала и скоро прибудет.

– Варенька, – дрожащим голосом обратился он к жене. – Как же так? Я не хотел! Что болит, скажи?

– Бублики, бублики, – повторяла Варвара несколько минут, потом высоко подпрыгнула на кровати с криком «Швайнштайгер!».

Муж бросился в кухню за водой и столкнулся с бригадой врачей.

– Вызывали? – спросил парень с носилками в руках.

–Да! Жене плохо! Грибами отравилась!

    На лавочке у инфекционного отделения маленькой поселковой больницы горько плакал мужчина средних лет. Он закрыл лицо руками и часто всхлипывал.

– Вы супруг Варвары Бибиковой? – осторожно спросила его молоденькая медсестра.

– Да! – вскочив с места, отозвался мужчина. – Она жива?

– Всё в порядке, – успокоила девушка. – Ей намного лучше. Она в пятой палате. Вон то окно, – она указала рукой. – Можете пойти поговорить с ней. Через стекло всё слышно.

Девушка мило улыбнулась и ушла, а Григорий бросился к окну.

– Барбариска! – нежно позвал он лежащую на кровати жену.

Она медленно поднялась и оперлась о подоконник.

– Прости меня, Барбариска! – всхлипывал Григорий. – Я не хотел! Я так за тебя испугался!

– Ничего страшного, – еле слышно отозвалась бледная как полотно Варвара. – Так мне и надо.

Мужчина не понял, о чем она говорит, и списал всё на последствия отравления.

– Ты отпустишь меня на пару часов? Съезжу в город, оформлюсь на работу и обратно.

– Конечно, – улыбнулась она и послала воздушный поцелуй. – Сегодня вернешься?

– Обязательно вернусь, Барбариска.

МАЛЕНЬКИЙ НУУК

– У вас есть мечта?

– Да.

– Опишите ее, желательно в деталях.

Женщина сосредоточенно сдвинула брови, задумалась на минуту, потом улыбнулась и тихо заговорила:

– Я мечтаю встретить новый год в полном одиночестве… В Гренландии, в городе Нуук. Там есть симпатичный отель, он дорогой, но скромный. Я нашла в интернете фото лучшего номера в нем. Каждый день разглядываю… Хочу прилететь в город на один день, снять именно этот номер-люкс, купить бутылку хорошего шампанского, консервированный ананас и всю ночь чатиться с виртуальными друзьями… Наутро в аэропорт и домой. А дома муж, дети, накрытый стол, подарки под елкой… Вот такая у меня эгоистичная мечта.

– И это всё? Никаких планов по захвату мира? – с улыбкой чеширского кота спросил психотерапевт.

– Нет.

Врач что-то записал в блокнот.

– Вам просто нужен отдых, – после некоторого молчания заключил он.

– Я не устаю. Я не работаю, сижу дома с ребенком… Вернее, я работала и очень много, но теперь я никому не нужна. Была сложная поздняя беременность, часто уходила на больничный, не могла выполнять свои обязанности как раньше. Не смогла быстро восстановиться после родов и меня заменили. Незаменимых нет. Я сама всегда исповедовала этот принцип… Дело не должно страдать от отсутствия конкретного человека… Я так понимаю… Понимала…Теперь я всего лишь домохозяйка. Карьера вдребезги. Муж тянет семью, ему сложно, почти никогда не бывает дома… Я решилась на третьего ребенка именно из-за него, но вот так ситуация повернулась, что теперь муж практически не видит, как малыш растет… У нас серьезные финансовые трудности… Вы в курсе… Еще раз спасибо, что согласились бесплатно провести консультацию.

– Не за что. Я всегда помогаю друзьям, и друзьям друзей… Мало ли что в моей жизни случится.

Он снова улыбнулся ей.

– Вы слишком устали от бытовой рутины, – спокойно и по-кошачьи плавно продолжал он. – Наша общая подруга сказала, что вы почти не выходите из дома и так уже второй год. Это правда?

– Да.

– Но ребенку нужен воздух. Если не щадите себя, подумайте о нем.

– Я думаю. С малышом гуляют старшие дети или моя мама. Проблем нет.

– Почему же себя заперли в четырех стенах?

– Не знаю… Это трудно объяснить…. Когда я выхожу на прогулку, то обязательно встречаю кого-нибудь, с кем не хочу разговаривать. Они лезут с вопросами, а мне хочется убежать подальше… Когда ухожу туда, где нет людей, мне становится невыносимо тоскливо, хочется выть… А еще я частенько думаю о суициде, так как больше не вижу смысла в жизни… Скажите, это послеродовая депрессия или я сошла с ума?

– Если задаетесь таким вопросом, то однозначно – нет, не сошли.  Я вам больше скажу, у вас даже депрессии нет.

– Нет? – удивленно переспросила она. – А что же тогда со мной?

– Это кризис. Экзистенциальный кризис.

– Экзитензис… Как?

– Не ломайте язык, –  улыбнулся он. – В вашем случае все поправимо. Вы просто временно дезориентированы. Цели, которые раньше казались вам великими потеряли смысл. На смену им пришло что-то новое, но вы не хотите его принимать, не хотите меняться.

– Почему я должна меняться? Я столько долгих лет делала себя, мне ничего не далось даром. Почему же теперь я пустое место?!... Простите, я не хотела кричать. Накипело просто.

– Кричите, ради бога. Если вам так легче.

– Нет… Это эмоции, гормоны… Простите.

– Хватит извиняться и копить агрессию. Послушайте меня: вы, конечно, можете пропустить мимо ушей, но все же надеюсь, что зерно здравого смысла попадет в вашу симпатичную головку. Перестаньте терзать себя и родных…

– Я терзаю родных? – с обидой в голосе перебила она.

–Конечно. Они ведь наблюдают ваши страдания и не знают, чем помочь. Полагаете, вашим детям приятно видеть вечно заплаканную мать? Или супругу это зрелище доставляет удовольствие? Осмелюсь предположить, что его длительные отлучки из дома могут быть напрямую связаны именно с этим. Вы заставляете его чувствовать вину за то, в чем он совершенно не виноват. Он просто хотел ребенка, хотел, чтобы вы больше времени уделяли семье и ему, в частности. На мой взгляд, это нормальное мужское желание. То, что рождение малыша совпало с кризисом в стране – это да, проблема, но ведь и старших детей вы поднимали далеко не в лучшее время? Или я ошибаюсь?

– Вы абсолютно правы, – чуть подумав, подтвердила она, – Почему же он не поговорит со мной об этом? Я ведь пыталась говорить с ним.

– Вы пытались, верю, – закивал врач, снова включая чеширского кота, – Наверное, каждый день говорите мужу о том, как вам плохо, тяжело и какую великую жертву вы принесли, родив ему ребенка, да?

Женщина смутилась и посмотрела в окно. По стеклу тихо барабанил дождь.

– Странный декабрь, – неожиданно сменила тему она. – Может, когда выпадет снег, мне станет легче?

– Вы сколько угодно можете прятаться от себя, это не сработает, – не сводя с нее понимающего взгляда, резюмировал врач. – Я не буду делать вам назначений, они ни к чему. Просто поразмыслите над моими словами. У вас получится принять и полюбить себя новую, я уверен.

***

– Зачем мне ехать к сестре? – недоумевала женщина в ответ на предложение мужа.

– Если я отвечу, то нарушу слово, которое ей дал, – сухо ответил он. – Ты можешь просто сделать то, о чем тебя просят? Просто сделать и не спорить зря. Я уже вызвал такси.

– Какое такси? Вы с ума сошли? Одиннадцать часов уже, новый год на носу, а меня одну к сестре?! Я сейчас позвоню ей. Что за странные желания с ее стороны?

– Мам, перестань, – вмешалась в разговор дочь – двадцатилетняя красавица, – не звони тете Ире, просто поверь папе.

– В самом деле, мам, – баском поддержал старший сын.

Женщина бросила на них холодный взгляд, молча оделась, нервно схватила со столика в прихожей сумку и перчатки.

– За идиотку меня держите, да? Я, наверное, достала своим нытьем? Мешаю? – с болью в голосе спросила она и, уходя, громко хлопнула дверью.

***

Устало поднявшись на этаж, женщина позвонила в знакомые двери. Никто не открыл, но из соседней квартиры вышла старушка.

– Простите, вы кто? – дребезжащим от старости голосом спросила она.

– Я сестра Ирины.

– Ирины нет дома, вот вам оставили… – сказала старушка, протянув связку ключей.

Женщина удивилась. Взяв ключи, она быстро открыла, включила свет в прихожей и прошла в комнату. Обстановка внутри слегка изменилась: милые безделушки и фотографии, ранее в обилии размещавшиеся по полкам, были спрятаны, телефонный аппарат отсутствовал, кровать заправлена синим стеганым покрывалом, точно таким как на фото из гостиницы Нуука, а на подоконниках ни одного привычного цветочного горшка. Больше всего поразили окна, стёкла которых теперь закрывали плакаты с видом Гренландии. На журнальном столике одиноко ждала бутылка дорогого шампанского, рядом вазочка с дольками консервированного ананаса и включенный ноутбук.

***

     Малыша с трудом уложили спать и теперь оставалось всего 15 минут, чтобы проводить уходящий год. Все сели за стол. Весело бубнил телевизор, у соседей громко играла музыка. Отец семейства открыл бутылку шампанского и разлил по бокалам.

– Мама так и не позвонила, – тихо заметила дочь.

– Так линия перегружена, дозвониться с мобильного нереально, – успокоил отец.

– Интересно, понравился ей наш сюрприз?

Мужчина не успел ответить. Внезапно хлопнула дверь в прихожей и в комнату не вошла, а буквально влетела его взволнованная супруга. Она была в распахнутом пальто, без шапки, длинные волосы, припорошенные снегом, растрепались.

– Не нужно мне никакой Гренландии! – одновременно улыбаясь и плача выпалила она. – Я очень люблю вас! Я так люблю вас!

ЮБИЛЕЙ

Толик слыл убежденным холостяком. Не то, чтобы он не мог наладить прочных отношений с женщинами, просто ему не хотелось. Пока его однокашники с перепуганными лицами шли сдаваться в ЗАГС, кричали пьяными голосами под стенами роддома, обреченно брали ипотеку, терпеливо сносили семейный отдых и тайно пили, снимая нервное напряжение, Толик жил в свое удовольствие: кутил с подружками-однодневками, ездил в длительные заграничные командировки, откуда привозил массу новых впечатлений и магнитики.

     В день своего тридцати девятилетия моложавый Анатолий закатил такой грандиозный мальчишник, что в итоге жены трех из пяти друзей подали на развод. Со временем страсти улеглись, но Толик и всё что с ним связано как-то само собой перешло для друзей в разряд табу.

    Сегодня, в звонкий декабрьский день, Анатолию исполнилось сорок. Друзья через социальные сети заранее уведомили о том, что их по разным причинам не будет в городе, прислали скромные подарки, вышли из режима онлайн и от греха подальше отключили телефоны. Такого предательства Толик не ожидал.

    Совсем недавно он переехал в новую квартиру, которую превратил в уютную холостяцкую «берлогу», чем и намеревался похвастаться перед друзьями; две недели назад прикупил шампанского и икры, а вот теперь, лежа на диване с планшетом в руках и высматривая не появился ли кто из знакомых в сети, неожиданно и всерьез задумался о мимолетности бытия. Старая дружба дала трещину, некогда широкая картотека неприхотливых девочек оскудела: кто-то из ранее преданных дам вышел замуж, кто-то переключился на более перспективных парней. Толик почувствовал себя гусаром, отправленным в отставку, и загрустил.

     Неожиданно тишину комнаты нарушил резкий звук входящего сообщения. Толик оживился. Он внимательно прочел ник отправителя, и в его памяти всплыла давняя знакомая Анжела с томными коровьими глазами и фигурой виолончели.

– Как дела? – вопрошала Анжела, щедро сдобрив сообщение всякого рода смайлами.

– Норм, – сдержанно ответил Толик.

– Я на девичнике. Мне скучно. Может пересечемся?

В адрес Анжелы полетело короткое «ок» и новый адрес.

     Толик встретил девушку у своего подъезда. Она приехала на красном Мини Купере и долго не могла припарковаться, хотя места во дворе хватало. Причину проблемной парковки Толик понял, когда вошел с Анжелой в лифт. Девушка болтала без умолку, выделяя такое количество спиртовых паров, что к моменту прибытия лифта на шестой этаж мужчина почувствовал легкое головокружение и прилив сил, будто сам пропустил рюмашку. Настроение улучшилось.

     Они выпили бутылку шампанского, закусив икрой. На телефон девушки кто-то без конца звонил, но она не брала трубку. К моменту открытия второй бутылки Анжела вдруг заявила, что хочет есть. Анатолий поддержал даму, ибо сам с утра подкрепился лишь чашкой крепкого кофе. Он заказал пиццу и уже через десять минут в домофон позвонил доставщик. Хохочущая Анжела с третьего раза попала в кнопку домофона, чтобы открыть двери подъезда, потом вернулась в комнату, включила музыку на полную громкость и под динамичный трек устроила любительский стриптиз. Она прыгала с кресла на диван и обратно, расстегивая одежду, резко подергивалась в такт музыке, периодически падала на пол, замирая в вычурных сексуальных позах, и время от времени, не вписываясь в поворот, сильно ударялась головой то о стену, то о журнальный столик. Боли Анжела не чувствовала: алкогольный наркоз надежно предохранял ее от неприятных ощущений.

     Мужчина, с трудом оторвав взгляд от кружевного белья девушки, вышел в тамбур, чтобы встретить доставщика пиццы, открыл двери и тут же получил мощный удар кулаком в переносицу. Падая, Толик больно ушиб затылок. Во рту появился характерный металлический привкус, а от удара в нос, из глаз хлынули слезы. Кто-то одним движением взял Анатолия за грудки и швырнул в прихожую квартиры.

     Лежа на полу, Толик сквозь влажную пелену наблюдал как его гостья с истерическим криком мечется по комнате, пытаясь уйти от преследования двухметрового громилы. Ее крик напоминал свист закипающего чайника: «Шу-у-ри-и-ик! – верещала она, – Это не то, что ты подума-ал! Я люблю тебя-я!».

       Шурик, при полном отсутствии шеи и близко посаженных глазах, имел явные проблемы с навигацией. Он неуклюже догонял даму сердца, размахивая руками, похожими на ковши экскаватора, снося всё на своем пути и время от времени бросая в девушку что-нибудь тяжелое.

     «Надо бежать!» – пронеслось в голове, и Толик стремительно бросился через кухню в лоджию, заперев за собой двери на малюсенький шпингалет. Разгоряченное тело пронзал ледяной ветер. Анатолий быстро перелез в соседскую лоджию слева, но не задержался –  он знал, что в квартире еще никто не живет, а значит выхода через нее нет.  Нужно было прорываться дальше.

     Толик метнулся к другой стенке, пытаясь перелезть в следующую лоджию. Он слабо оттолкнулся и, запрыгнув на высокие металлические перила, вдруг почувствовал, как в мышцах правого бедра что-то лопнуло. Острая боль парализовала, ноги разъехались, и мужчина, огибая выступ стены между лоджиями, потерял равновесие и резко плюхнулся на перила, при этом левым бедром на перила одной лоджии, а правым на другой. Словно оседлав выступ, Толик схватился за него руками с обеих сторон и прижался, не в силах более пошевелиться.