Текст книги "Десерт по имени Аля (СИ)"
Автор книги: Диана Рымарь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 99. Подвал
Тогда же:
Аля
– Фу-фу-фу…
Стою под душем уже полчаса и всё равно не могу отделаться от ощущения, что я грязная. Вымыла руки уже двадцать раз, но на пальцах по-прежнему чувствую это теплое склизкое нечто, которого я никогда не должна была касаться.
– Фу-у-у-у-у! – в очередной раз намыливаю руки, а заодно и всю себя, продолжая морщиться. Спасибо хоть гель для душа цитрусовый, а не с запахом мяты.
Сама себе противна за то, что пришлось сделать. Понимаю, он бы всё равно не пощадил, в любом случае заставил бы, но от этого приятней не становится.
Еще повезло, что длилось это совсем недолго. Закревский каким-то чудом оказался еще более чувствительным, чем Михаил. Я поняла, как сильно он возбужден, когда он задрожал лишь от того, что потер меня щекой о причинное место. Закрыла глаза, вспомнила всё, что так нравилось в наших ласках моему супругу, и просто повторила это. Потапова особенно возбуждало, если я чуть-чуть постанывала в процессе, к счастью, это подействовало и на Антона.
Мы с Михаилом в последнюю неделю так натренировались, что иногда мне хватало всего пары минут, чтобы сделать ему хорошо. Правда, сначала он ласкал меня, и к тому моменту, когда я добиралась до Потаповского достоинства, он уже был так возбужден, что разве что пар из ушей не шел. Мне это нравилось, очень нравилось. Но это ведь родной муж. Доставлять ему удовольствие было приятно. А тут чужой мужик, да еще и псих…
Если Миша узнает о том, что мне пришлось сделать, он больше никогда не захочет меня целовать, касаться моих рук. Он триста раз мне повторял, как ему важна верность, и измены он мне никогда не простит. Кстати, еще у него пунктик по поводу прикосновений других мужчин. У моего благоверного в голове полно тараканов, но эти – самые большие и жирные.
Однако чтобы пойти на то, что я сделала, у меня были мотивы посерьезнее мнения мужа. Я не знаю, что за планы у Закревского, но бить себя я не позволю, ведь во мне растет дитя. Всего один удар в правильное место может оборвать еще не начавшуюся жизнь. Я верю, Михаил найдет меня, и я собираюсь сохранить наше чадо, чего бы мне это не стоило.
Кое-как выбираюсь из душа, отшвыриваю голубой халат подальше, надеваю свой комбинезон. Мне от Закревского не нужно ничего, в том числе и одежда.
Выхожу в коридор, оглядываю место заточения. Надо отметить, поселили меня с комфортом. В подвале есть гостиная, столовая, спальня, а также еще одна комната непонятного назначения. Она практически пустая, лишь посередине стоит гладкий железный стол, а возле стены располагается сейф в человеческий рост. Не хочу знать, что там хранится, сразу выхожу из той комнаты, иду в спальню.
Здесь холодно, поэтому сразу забираюсь под одеяло. Оглядываю серую комнату. В принципе, она вполне пригодна для жизни. В углу даже стоит красивый шкаф с зеркалом, одна из створок открыта, видно, что на вешалках висит множество платьев. Возможно, Закревский купил всё это мне, но проверять не хочу.
«Интересно, это он ради меня так заморочился с подвалом?»
Тут мой взгляд утыкается в стену возле кровати, а там на обоях внизу аккуратно выцарапано: «Луиза 2016 год». Как-то сразу понимаю – я в этой комнате не первый житель.
Глава 100. Часики
На следующий день:
Суббота, 6 ноября 2021 года
9:30
Михаил
«Держись, милая! Держись!» – отправляю Але миллионный за эти дни мысленный посыл. Не знаю, зачем это делаю, она ведь меня не слышит. Но это помогает мне чувствовать себя хоть немного лучше, если это вообще возможно в данных обстоятельствах.
Делаю очередной глоток кофе. За утро это уже третья порция.
– Во время слежки на кофе лучше не налегай! – советует Васильев.
Вчера мы с ним официально перешли на «ты», и он позволил мне принимать участие в слежке. Иначе я просто сошел бы с ума. Мы сидим в неприметной серой хонде неподалеку от стоянки Плюшкаberry. Гипнотизируем взглядом черный вход, а заодно джип Закревского.
– Толку с того, что мы тут сидим! – возмущаюсь я. – Почему нельзя его просто задержать, ведь видно, что псих!
– Нам абсолютно нечего ему предъявить! У него есть алиби!
– Значит, кого-то нанял!
– Это еще надо доказать, ведь ни в его доме, ни в машине не было найдено ни одной улики!
– И что, мы так просто будем сидеть и бездействовать?
– Разве мы бездействуем? Мы следим!
– А вдруг он сбежит через какое-нибудь окно или закамуфлируется…
– Есть у меня один туз в рукаве… – вдруг признается Васильев.
– Что за туз?
– Пока мои друзья разбирали на части его гостиную, я хорошенько прошелся по спальне. У него на туалетном столике стоит семь коробок с наручными часами разных фирм. Все на месте, а вот пятых нет… Что-то мне подсказывает, что он меняет их каждый день недели, ведь вчера была как раз пятница!
– И что?
– А то, что я в каждые присобачил по маячку!
– Ничего себе! А он не заметит?
– Маячки совсем крошечные, спрятал в браслетах. Не заметит! Только если специальным оборудованием будет проверять, а это вряд ли! Кстати, один из них как раз указывает, что наш объект в ресторане, так что пока моя теория подтверждается! За оставшиеся шесть дней он в любом случае приведет нас к девушке, если это действительно он похитил.
– Ну ты ловкач…
– Очень дачку хочется…
– Какую дачку?
– Ту, которую я построю за те деньги, что ты мне обещал, если я найду твою жену! Я бы, конечно, и так помог, долг обязывает. Но с дачкой оно как-то приятнее…
– Будет тебе дачка! Будет! Только Алю мне найди!
Мы еще некоторое время следим за рестораном, потом дело движется с мертвой точки. Закревский выходит, садится в машину и уезжает.
– Давай за ним! – тут же требую.
– Нам не нужно ехать за ним сразу, будем следить по монитору.
С этими словами Васильев достает планшет, открывает нужную программу. И вот мы уже наблюдаем, как красная точка движется по краснодарским улицам. Едем следом на приличном расстоянии.
– Странно, у него же чистая машина, а опять приехал на мойку! – замечает Васильев.
Глава 101. Ничего ты не докажешь!
Тогда же:
Антон Закревский
«Как же я тебя хочу, милая!» – всё крутится в голове одна и та же мысль.
Я еще никогда так быстро не заканчивал дела в ресторане, на мойку уже гнал на приличной скорости. Еле сдерживал себя, чтобы не вдавливать педаль газа в пол после того, как поменял машины и повернул в сторону дачи.
Всю ночь только о ней и думал. Во рту до сих пор привкус ее поцелуев. Вот это я конкретно запал. Аля определенно будет моей самой любимой девочкой. Мне до безумия хочется в нее проникнуть и потушить это желание ее ротик не в силах. Я хочу взять ее старым дедовским способом. Хочу чувствовать ее под собой, слышать ее стоны, обнимать ее извивающееся тело. Слава богу, врача нашел, завтра уже решу проблему, только бы дотерпеть… Избавлю ее от плода, а когда она восстановится, можно будет уже не сдерживаться. Хотя почему, собственно, я должен ждать?
Всё же не хочу ей навредить. Можно осторожно взять, но осторожно изнасиловать не получится, а к контакту по доброй воле она пока не готова.
«Так ведь можно ее подготовить, разве нет? Пригрожу как следует, пусть полежит, потерпит. Может, еще и понравится!»
Когда подъезжаю к даче, чувствую, что уже возбужден донельзя.
Ко мне подходят помощники, что-то от меня хотят.
– Не сейчас! Ждите во дворе! – приказываю коротко.
Захожу в дом, сразу иду в дальнюю комнату. Там в кладовой двойная стенка, за ней лестница, ведущая вниз, и еще одна дверь, которая и ведет в подвал. Уже почти хватаюсь за ручку этой двери, как телефон пиликает сообщением.
Достаю его, собираюсь отключить, но тут понимаю, что это оповещение с камер наружного наблюдения. Они у меня развешаны на деревьях по периметру дачи, снабжены датчиками движения. Засекли какую-то машину. Серая хонда… а в ней знакомые лица.
Меня выследили!
– Вот уроды! Как?!
Тогда же:
Михаил
– Алька здесь! Я знаю, я чувствую! – рычу я, когда мы подъезжаем к деревянному заботу, выросшему словно из ниоткуда.
– Вполне возможно! – кивает Васильев. – Об этой собственности нам уважаемый господин Закревский сообщить забыл! Вот это спрятался… Ну-ка, сейчас пробью по базе, чьи хоромы…
Я сразу замечаю за забором машину, на которой приехал Закревский. А еще здесь стоит небольшой дом на колесах.
Пока он кому-то звонит, выхожу из машины. Ко мне навстречу тут же спешат два каких-то коренастых урода. Один из них пытается изъясниться жестами, другой пишет что-то на бумаге.
– Немые? – спрашиваю.
Те кивают, дают мне записку:
«Уезжайте, частная собственность!»
– Ага, разбежался!
Тут подходит Васильев.
– Нам нужен Антон Закревский!
Не успевает он спросить, как дверь дома открывается, появляется Плюшечник собственной персоной. Сразу идет к нам:
– Чем обязан, господа хорошие?
– Да вот… у нас к вам пара вопросов! – начинает Васильев. Голос у него ровный, спокойный. – Что же это вы машину свою кому попало даете, а сами тайком в лес катаетесь?
Вижу, как слова следователя бесят Плюшечника, но тот до обидного быстро с собой справляется, натягивает на лицо приветливую улыбку – именно с такой встречал нас у себя в ресторане.
– Дал другу покататься. Я нарушил какой-то закон?
– Нет-нет, что вы! – разводит руками Васильев. – Вы у нас крайне законопослушный гражданин! Только один маленький нюанс: вы когда дом свой обыскивать предлагали, почему-то не уточнили, что в лесу еще дачка имеется… Понимаете, дело в том, что мы фанаты своего дела! Ее бы тоже с удовольствием осмотрели!
Готов поклясться – я слышал, как у него заскрипели зубы. Однако он продолжает скалиться своей вежливой улыбкой.
– Так в чем дело? Смотрите, раз так сильно хочется!
– Прям можно в каждую комнату заглянуть и проверить? – со счастливым выражением лица интересуется Васильев. – Вы ж учтите, я человек спонтанный, вот возьму и соглашусь на ваше вежливое предложение!
– Проверяйте, – пожимает плечами Закревский. – Милости прошу! Только на этом попрошу вмешательство в мою личную жизнь закончить! Честно говоря, столь пристальное внимание доблестной полиции начинает меня утомлять…
А потом он и правда приглашает нас войти. Только ничего интересного мы внутри не находим, хотя следователь сует нос в каждый угол.
– Ну, убедились? – с довольной миной спрашивает Закревский.
– Не возражаете, если я еще и территорию осмотрю? – интересуется Васильев.
Закревский кивает. Тогда следователь обращается ко мне:
– Останься здесь, вдруг радушный хозяин все-таки захочет нам что-нибудь сообщить… – при этом бросает на меня пристальный взгляд.
Пока пытаюсь понять, что этот взгляд может значить, Плюшечник обращается ко мне:
– Кофе?
Я качаю головой. Еще я кофе не пил с этим утырком.
– А я вот буду… – говорит он.
Иду на кухню за ним следом, устраиваюсь за столом, Антон ставит на плиту чайник.
Стол здесь добротный: деревянный, с толстой столешницей, хоть и небольшой – примерно метр на метр. Упираюсь на него локтями.
– Сочувствую по поводу вашего несчастья! Не знаю, что бы я делал, пропади у меня жена… – вдруг заявляет мне Плюшечник и присаживается напротив с дымящейся кружкой.
Вроде правильные слова говорит, но взгляд у него такой самодовольный, так и хочется врезать по холеной физиономии.
«Дай мне повод! Дай один только повод!»
Я ему ни на грош не верю, нутром чую, он это.
– Где Аля? – этот вопрос выпрыгивает из меня сам собой.
– Я понятия не имею, где твоя Аля! Сам девку проворонил, а на меня сваливаешь!
Вижу, врет. Врет, и всё тут…
– Она у тебя! – не спрашиваю, утверждаю.
И тут он произносит фразу, которая всё для меня проясняет:
– А ты докажи! Сейчас твой цепной пес вернется, и вы свалите отсюда несолоно хлебавши… А если еще раз ко мне полезете…
Я уже его не слушаю, он сказал достаточно.
Резко тянусь через стол, хватаю его за затылок и с силой прикладываю об стол. Он – здоровый детина, но всё же явно не ожидал, поэтому удар получается что надо. Когда он поднимает голову, из носа течет кровь. Кружка с кофе со звоном падает на пол, разбивается. Я отшвыриваю стол, беру его за грудки и прижимаю к стене.
– Где Аля?! – спрашиваю зло.
– Ты псих больной! – рычит он. – Я тебя за это посажу!
Он цепляется мне в горло, а я со всей силы бью его кулаком в лицо. Один удар, второй, третий… Плюшечник расцепляет руки, пытается защитить голову блоком, одновременно умудряется от меня отскочить. Хватает один из ножей, которые стоят на подставке у раковины, замахивается. Я перехватываю его руку и выворачиваю.
Валю его на пол, давлю коленом на его грудь. Вес у меня приличный, так что он практически не может двинуться. Спрашиваю еще раз:
– Где Аля?
Он молчит, тогда я бью его кулаком в лицо. Еще раз спрашиваю, снова бью – и так по кругу, пока физиономия Закревского не превращается в один сплошной синяк.
Мне кажется, проходит вечность. Диву даюсь, как он держится, ведь удар у меня поставлен как надо. В какой-то момент понимаю, если продолжу, спрашивать уже будет некого.
– Я тебя забью! Клянусь, забью! – ору ему в ухо.
Наконец он ломается:
– Дальняя комната… В кладовой двойная стенка…
– Вот молодец! – рычу на него и еще несколько раз от души прохаживаюсь кулаком по его морде.
Тут он теряет сознание. Встаю, напоследок пинаю его под ребра. Иду в коридор, смотрю в разные стороны, пытаясь определить, какую именно комнату он имел в виду. Тут за моей спиной слышится шорох. Я поворачиваюсь – это Закревский.
– Крепкая у тебя башка! Лежи на месте! Или хочешь добавки? – бросаюсь к нему, но делаю это слишком поздно.
Он успевает доползти до раковины, правда до нее всего каких-то полметра. Открывает дверцу. Еще секунда, и в его руке отказывается пистолет.
Глава 102. Не жертва
Тогда же:
Аля
«Я не жертва, я охотник!» – повторяю про себя уже несколько часов подряд. Лишь эта простая фраза не дает окончательно свихнуться.
Если Закревский на свободе, значит, та Луиза, которая была здесь в две тысячи шестнадцатом году, так и осталась ненайденной. Скорее всего, ее нет в живых. Та же участь ждет и меня. Теперь понимаю это ясно. Будь я трижды послушной, прибьет и получит от этого удовольствие! И одному богу известно, сколько до этого успеет помучить. Что-то подсказывает, вчера он был со мной просто душкой.
За ночь я исследовала этот подвал вдоль и поперек. Не нашла и намека на какой-нибудь другой выход, кроме той железной двери, через которую этот псих меня сюда принес. Обшарила каждый уголок в поисках какого-нибудь оружия, но здесь не оказалось даже обычного ножа. К слову, еды тоже не нашлось. Лишь зеленый чай, но нет чайника, чтобы согреть воду, ничего вроде газовой горелки тоже нет.
Закревский обещал, что будет кормить, если стану хорошо себя вести. Видимо, пока мое поведение его не устраивает.
«Что… если просто заморит голодом?»
Он может…
У меня два варианта:
Первый – ждать помощи, которая может и не прийти. Из плюсов здесь только то, что он не убьет меня сразу. Но, находясь здесь, я всё равно в постоянной опасности. Ребенка выносить точно не смогу.
Второй вариант – спастись самой.
Решаю попытать счастья. Разбиваю в ванной зеркало, выбираю осколок, похожий на клинок, отрываю от голубого халата кусок ткани и обматываю ей нижнюю часть осколка. Встаю за входной дверью и готовлюсь ждать.
Как только дверь откроется, я воткну этот осколок в спину Закревскому… и будь что будет! Надеюсь, мне удастся выбежать, может, даже запереть его здесь.
Понимаю – возможно, делаю глупость, но по-другому не могу. Я не позволю ему заморить моего ребенка голодом.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем в замке раздается звук поворота ключа. Десять минут? Полчаса? Жизнь?
И вот это происходит… Дверь открывается, человек заходит в прихожую. Я уже заношу руку для удара, но вижу, что передо мной никакой не Закревский. Спина у него гораздо шире, и волосы светлые.
– Миша! – кричу я.
Бросаю стекло и кидаюсь ему на шею.
Эпилог:
Тогда же:
Аля
– Милый мой! Хороший!
Я целую его, трусь носом об его грудь. Смеюсь и плачу одновременно. Он вытирает мои слезы губами, крепко к себе прижимает. Неожиданно замечаю, что, когда обхватываю его шею, он морщится, а мой рукав окрашивается во что-то красное. Отдергиваю руку и вижу, что Мишин свитер в самом верху плеча чем-то разодран и пропитан кровью. Поначалу не заметила из-за того, что муж в черной одежде.
– Ты ранен! – охаю и прикрываю рот руками.
– Это ерунда, маленькая! Пуля немножко чиркнула и все!
– В тебя стреляли?!
– Считай, прошло по касательной, не о чем переживать!
Он отводит мои руки от губ и целует так нежно, что у меня по коже табунами бегут мурашки. Потом прижимает меня к себе, гладит макушку и приговаривает:
– Ты нашлась, а всё остальное не имеет никакого значения!
Потом вдруг резко меня от себя отрывает, начинает осматривать, ощупывать.
– С ним всё в порядке?
Сразу понимаю – это он про ребенка.
Киваю:
– Всё хорошо!
И тогда он задает тот вопрос, которого я так боялась:
– Что Закревский с тобой делал?
Можно соврать, он не узнает. Однако чувствую, что не могу от него ничего скрывать – и не хочу.
– Он заставил себя гладить…
– Гладить?
– Ну… Как я тебя гладила…
– Алечка, что еще? Скажи мне всё сразу!
– Он хотел, чтобы я ласкала его там губами, но к счастью, до этого дошло… Я не хотела этого! Правда, Миш!
Он снова меня обнимает, наклоняется, целует в губы.
– Знаю, маленькая, знаю! Прости, что не уберёг…
Эти его слова и действия словно бальзам на душу. Плохо я думала про своего Михаила, конечно же, он всё понимает. Я утыкаюсь носом ему в грудь, снова начинаю рыдать, а он успокаивает меня как может нежно.
– Всё закончилось… – шепчет на ухо. – Пойдем отсюда, моя хорошая!
Уж на такое я точно согласна. Век бы этот подвал не видела.
Михаил берет меня под локоть и выводит на первый этаж. Мы проходим мимо каких-то комнат, возле одной он останавливается, просит меня:
– Постой тут секундочку и уши прикрой!
Я делаю, как он просит. Но как только он входит в комнату, тут же убираю ладони, подглядываю в приоткрытую дверь за тем, что там происходит. Почти сразу понимаю, почему муж просил подождать в коридоре. На полу лежит Закревский. Его руки связаны за спиной какой-то веревкой, голова повернута к двери. Я узнаю его по габаритам и прическе, по лицу его теперь уже вряд ли кто-то признает. У меня такое ощущение, что у него больше нет лица – одно сплошное кровавое месиво. Сам он, похоже, без сознания.
Вижу, как мой муж, еще недавно так нежно меня обнимавший, берет и несколько раз с силой пинает Антона по ребрам.
– Ты хотел, чтобы она тебя трогала? Я тебя так потрогаю, что больше встать не сможешь!
Я невольно охаю, отпрыгиваю от двери. Наверное, Михаил это слышит, потому что уже через мгновение оказывается рядом.
– Милая, не надо тебе туда смотреть! Ни к чему! Пойдем…
На улице мы застаем какого-то мужчину застегивающим пластиковые наручники на руках одного из моих похитителей. Второй похититель тоже здесь. Он лежит на земле – и тоже, похоже, без сознания. У обоих преступников лица порядком разукрашены.
Куртка мужчины, который держит похитителя, распахнута, оттуда выглядывает пистолет в кобуре.
Этот человек обращается к моему мужу:
– Где Закревский?
– Отдыхает в отключке!
– Самооборона? – спрашивает он как бы между прочим.
Потапов кивает:
– А как же… У тебя, я смотрю, тоже?
– Ага, эти двое, как выстрел услышали, давай со мной руками махаться, даже табельное сразу достать не успел. Пришлось вспомнить пару приемчиков из уроков по дзюдо…
– Алечка, знакомься, – обращается ко мне Михаил: – это следователь Васильев, он помогал мне тебя искать!
Я киваю ему, пытаюсь улыбнуться, но после всего увиденного у меня вряд ли выходит что-то лучше вымученной гримасы.
– Наконец-то мы с вами встретились! – улыбка Васильева, в отличие от моей, выглядит искренней.
Впрочем, он почти сразу от нас отворачивается, начинает кому-то звонить.
Михаил уводит меня к машине, трогательно помогает забраться в салон, устраивается рядом.
– Аля, я прочитал твое письмо!
– Какое?
– То, что ты на планшете в записках писала… Ответить хочу! Я тебя знаешь как люблю? Я тебя обалдеть как люблю! Я тебя просто обожаю!
