Текст книги "Небесная птаха"

Автор книги: Диана Рейдо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Вот что, – заявил Дик, – я останусь здесь, пока не будет понятно, что с твоей ногой. Тебя не стоит оставлять одну.

– И как ты себе это представляешь? Будешь помогать мне спускаться-подниматься?

– И многое другое, – серьезно сказал Дик.

– Например?

– Ну...

– Скажем, принимать душ, – прищурилась Мирабель.

– Не перегибай. Конечно нет. Буду помогать с необходимым.

– Это неудобно! Мы едва знакомы!

– Тогда, пока я еще здесь, позови какого-нибудь мужчину, с которым ты больше знакома. Или женщину, мне все равно. Только тогда я уйду.

Мирабель взглянула на лицо Дика и поняла, что, кажется, в этом вопросе он останется непоколебим...

4

Мирабель открыла глаза и блаженно потянулась.

Впервые за столько дней она наконец-то почувствовала себя лучше...

Боль в ноге перестала беспокоить ее уже наутро, особенно после того, как Дик натер ее щиколотку разогревающей мазью и замотал старым шерстяным шарфом. Мирабель радостно вскочила с постели, ощутила, что твердо стоит на обеих – здоровых! – ногах, но тут же пошатнулась. На нее навалилась страшная слабость, спросонья оставшаяся незамеченной. Немного погодя начало ломить виски, шуметь в ушах.

Когда ко всем вышеперечисленным симптомам добавилась и головная боль, и жар вперемежку с ознобом, Мирабель решила, что теперь ни за что не покинет свою теплую постель.

Собственно говоря, это ей уже и не удалось бы без посторонней помощи. Когда Мирабель захотела предпринять попытку спуститься на кухню и нацедить себе стакан воды из-под крана, она поняла, что ноги ее не держат – и это не было красивым книжным преувеличением.

После полудня к ней зашел Дик.

Вместо Мирабель он обнаружил лишь ее нос, сиротливо торчащий из одеяльного кокона и груды подушек.

– Ну, как мы чувствуем себя сегодня утром? Как нога? Надеюсь, прошла? Гарантирую, что никакого перелома там и в помине нет...

– Перелома нет, – жалобно простонала Мирабель, – но, кажется, я немного заболела...

Дик нахмурился. Он подошел к постели, наклонился и губами коснулся ее лба – Мирабель даже увернуться не успела.

– И не кажется, а точно заболела, – констатировал он. – У тебя высокая температура. Как ты умудрилась? Сейчас, если мне не изменяет память, разгар лета...

– Я очень рада, что ты это заметил, – огрызнулась Мирабель, – но болезнь не спрашивала меня, какое сейчас время года, перед тем как свалить с ног!

– Тихо, тихо, не злись. Это тебе сейчас вредно. Принести тебе что-нибудь? Воду, чай, сок?

– Сока в доме нет, а чай... Нет, пожалуй, я ничего не хочу. – Мирабель поморщилась от очередного приступа головной боли.

– Как ты думаешь, что у тебя?

– Кажется, грипп. Или простуда, хотя я точно не уверена...

– Тело ломает? – деловито осведомился Дик.

– Ты что, не просто авиатор, но еще и доктор? Нет, сэр, не ломает.

– Не важно. Этот симптом может проявиться и позже.

– Вчера я долго сидела на земле, – вспомнила Мирабель, – но вообще-то земля была совсем не холодная.

– Может, ты понервничала, вот иммунитет и дал сбой. Так, тебя можно оставить одну?

– Не припомню, чтобы тебя тут кто-то держал насильно! – У Мирабель все-таки хватило сил на возмущенный тон и соответствующее выражение лица.

Дик вздохнул. Весь его вид выражал: угораздило же связаться с капризным и невыдержанным ребенком...

– Я ненадолго оставлю тебя одну и съезжу в магазин.

– Вызовешь такси? – осведомилась Мирабель.

– О черт. Хорошо, если тебе так угодно, я возьму такси. Если ты считаешь, что мне нельзя доверить «субару».

Мирабель хотела было ответить фразой наподобие: «А почему я должна тебе доверять, уедешь на машине, и поминай как звали», но взглянула на Дика и передумала.

К тому же она вовремя вспомнила о его биплане, одиноко стоящем на заброшенном поле. Зачем ему машина – разве он сможет бросить свой самолет?

С этим парнем определенно что-то было не так (а может, что-то не так было с самой Мирабель), но вряд ли ему понадобилось бы угонять старенький, хоть и безотказный автомобиль.

– Бери, – выдавила из себя Мирабель, – ключи на гвоздике у входной двери. Только постарайся не попасться на глаза дорожной полиции.

– Не беспокойся. Какой сок ты хочешь?

– Апельсиновый, грейпфрутовый, яблочный... Какой-нибудь.

Выходя, Дик помедлил и обернулся:

– Так как, Мирабель? Может быть, мы позвоним кому-нибудь из твоих родственников? Тебе сейчас нужно, чтобы рядом был кто-то, кто может позаботиться о тебе.

С видом маленького упрямого осленка она отрицательно покачала головой.

– Тогда я останусь здесь, – резюмировал Дик и вышел, пока Мирабель не успела что-либо возразить.

Позже она уже ничего не могла ему возразить, поскольку впала в забытье. Дик вернулся, поставил на тумбочку несколько стаканов – с чистой водой, с минеральной, с соком, – а сам устроился с книгой в кресле у окна.

Когда Мирабель в очередной раз разлепила глаза, уже стемнело.

– Ну как, пришла в себя?

Она осторожно пошевелила рукой, ногой. В теле была свинцовая тяжесть...

– Не очень, – честно ответила она.

– Давай все-таки вызовем тебе врача. – Я не хочу.

– Но почему?

– Это мое личное дело...

– Все-таки ты девушка со странностями, – заявил Дик, вздыхая. – Ладно, тогда придется тебе выпить горячего чаю с малиновым джемом...

– Фу-у-у, косточки...

– И выпьешь лекарство.

– Ладно.

– Ты мне не возражаешь? Я удивлен. С твоего позволения, я принесу тебе чай, а потом соображу что-нибудь поесть.

– Есть я не хочу.

– Зато я хочу. С утра во рту крошки не было...

– Ты не ел?

– Нет. Как пришел тебя проведать, так и забыл про завтрак. Я скоро вернусь, ты еще не успеешь про меня забыть.

Мирабель пролежала с высокой температурой и сильной слабостью около шести дней. Все это время Дик изображал заботливую сиделку – приносил и уносил стаканы с минералкой, протирал ей лоб влажным полотенцем, проветривал спальню и заваривал в термосе всякие лечебные травки.

– У тебя что, нет других дел, кроме как за мной ухаживать?

– А я еще и не начинал. – Дик широко улыбнулся.

– Ты же понимаешь, о чем я.

– Ага, понимаю.

– Неужели тебе так интересно бесконечно читать Сэлинджера у постели тяжелобольной?

– Ничего, ты уже пошла на поправку. Скорее всего, это было что-то вроде гриппа.

– Я серьезно... Ты же вроде как собирался заправиться и лететь дальше, путешествовать по стране. А вместо этого застрял тут надолго.

– Полеты могут немного подождать, – спокойно ответил Дик. – Кроме того, разве я могу оставить человека в бедственном положении?

– Но я не при смерти и не бедствую.

Дик подтащил тяжелое кресло поближе к постели девушки, уселся в него и внимательно посмотрел на Мирабель.

– У меня тоже есть к тебе вопросы, – неожиданно заявил он.

– Может, не стоит? – осторожно поинтересовалась Мирабель.

– Стоит... Когда окончательно поправишься, первое, что сделай, подойди к зеркалу и внимательно посмотри на себя.

– Зачем? Я прекрасно знаю, как я выгляжу.

– Точно?

Дик прищурился.

– Ага, – кивнула Мирабель. – Зеленая... ну или во всяком случае бледнющая после болезни, волосы спутанные, под глазами темные тени.

– Брось, ты ведь и сама прекрасно знаешь, какое впечатление производишь на мужчин.

Мирабель не собиралась смущаться, но все-таки смутилась. Дик продолжил:

– Юная, красивая, одинокая... У тебя должна быть уйма друзей и целый штат поклонников. Я пробыл здесь неделю и за это время не увидел ни одного человека, не считая, разумеется, себя самого. Ни звонка, ни стука в дверь... А ведь у тебя в отличие от меня даже есть мобильный.

Мирабель вздохнула:

– Не мог бы ты сварить для меня пасту? Что-то аппетит вдруг проснулся...

– Ничего удивительного, – спокойно ответил Дик и поднялся. – Ты столько времени ничего не ела. Я понял, ты не хочешь об этом говорить. Что ж... твое право. Но все это выглядит очень странно... Слушай, а может, ты просто-напросто колдунья?

Мирабель дотянулась до подушки и изо всех сил – сколько нашлись – запустила ею в Дика. Одного шага, незаметно сделанного им, было достаточно, чтобы она промазала мимо своей насмешливой цели...

Дик вышел из комнаты, а Мирабель уселась среди подушек, натянула на себя длинную футболку, откинула одеяло и босиком прошлепала в ванную. Там она уставилась на себя в зеркало, словно и вправду увидела впервые... Черные волосы были спутанными, но все такими же шелковистыми. Синие глаза смотрели недоверчиво и хмуро, нежный ротик был слегка приоткрыт, словно его хозяйка пыталась выговорить: «Не верю»...

Может быть, Бернингтон прав и в его словах есть свой резон?

Превратилась в живую мумию, добровольно поставила на себе крест и вот уже год не движется ни взад ни вперед.

Вперед – чтобы начать новую жизнь. Назад – хотя бы для того, чтобы разобраться с прошлым. Должно же оно когда-нибудь отпустить ее? Или же это она сама его не желает отпускать?

Каким образом она, цветущая и юная, когда-то жизнерадостная и веселая девушка, оказалась в полной изоляции от мира и близких людей? Почему не пытается хоть немного изменить ситуацию к лучшему?

Она осталась одна, совсем одна... Если бы за кружкой воды на днях к ней не занесло пилота, у которого закончился бензин, лежала бы тут без возможности поесть-попить и сказать хоть кому-нибудь, как она себя чувствует...

Заслышав на лестнице легкие шаги, Мирабель стремглав помчалась в постель и даже успела принять прежнее лежачее положение, прежде чем он появился в комнате.

– Садись, – велел он, – и осторожно: горячее.

И вот теперь наконец-то она проснулась, ощущая себя относительно здоровой – относительно всех прочих дней, разумеется. Голова больше не болела, за окном было ясное утро, слабость в теле прошла, и даже как будто прилив сил появился.

Мирабель осторожно села на кровати. Не почувствовав привычного головокружения, она улыбнулась и поднялась. Сейчас, сейчас она наконец-то примет душ, а еще, конечно, вымоет голову. Сколько дней она ждала этого момента! Можно, в принципе, даже ванну принять. Но это дело небыстрое, а если Дик проснется и заявится проведать ее прежде, чем она вынырнет из душистой пены, то велик риск нарваться на очередные нотации.

Мирабель захватила нарядный шелковый халатик и отправилась в душ.

5

В честь своего выздоровления Мирабель испекла целую гору золотистых и ароматных блинчиков. Из недр кухонного шкафа был извлечен земляничный конфитюр, и забавная парочка с двойным энтузиазмом принялась за поедание лакомства.

Когда первый голод был утолен, Мирабель спросила сидящего на противоположном конце стола Дика:

– Скажи, а когда ты планируешь улетать?

Дик едва не подавился блинчиком:

– Да как сказать... Сперва я должен убедиться, что с тобой все будет в порядке. По правде говоря, мне почему-то кажется, что с тобой ничего никогда не будет в окончательном порядке.

Мирабель замерла. Слишком уж это было похоже на... на своего рода признание. Но в чем? И... зачем?

– Хотя, конечно, пора бы мне и честь знать, – продолжил Дик, – я в самом деле подзадержался в вашем городке, хотя меня никто и не приглашал. Мирабель промолчала.

– Скажи, какие у тебя планы на завтрашний день? – Дик щедро намазывал маслом очередной блинчик, а у Мирабель, казалось, подчистую пропал аппетит.

– А почему ты спрашиваешь?

– Ну я не знаю. Может быть, у тебя запланированы какие-нибудь сверхважные и неотложные дела. Там, копать картошку, доить коров, гладить белье. – Дик шутливо подмигнул.

– У меня нет коров, – сердито ответила Мирабель, – и привычки копать картошку тоже нет.

– Как же ты выживаешь здесь, в этом городке, где добрая половина населения занимается фермерским хозяйством?

– Представь себе, как-то выживаю.

– Ладно, это твое дело, чем ты тут занимаешься. Моей целью было выяснить, не занята ли ты завтра.

– А в чем дело-то?

– Мирабель, – торжественно произнес Дик, – я хочу пригласить тебя полетать со мной.

– Что?! Полетать? Зачем?

– Знаешь, море положительных эмоций, которое ты получишь в полете, наверняка поможет тебе выздороветь окончательно.

– Но я и так хорошо себя чувствую, – воспротивилась Мирабель. – Кроме того, я... мм... не уверена, что получу от полета положительные эмоции.

– Вот как? – Дик внимательно и с легкой улыбкой посмотрел на нее. – Ты боишься летать?

– А если и так? Что с того?

– Просто возмутительно. Девушка, которую я хочу прокатить на своем самолетике, оказывается, боится летать.

– Тем лучше, – пожала плечами Мирабель. – Значит, тем быстрее ты сможешь отправиться, куда ты там собирался лететь дальше...

Дик не слушал ее.

– Я решил поделиться с ней самым бесценным, самым дорогим из того, что я знаю, одним из счастливейших переживаний в этой жизни, а она, оказывается, боится летать!

– Да, боюсь! – взорвалась Мирабель. – Когда мы ехали сюда из Нью-Йорка, я села в самолет, по уши накачавшись успокоительным, а если бы мне позволили, то накачалась бы и алкоголем! Я боюсь, боюсь, боюсь летать, и единственное, ради чего я села в самолет тогда, – это близкий человек. При этом я не собиралась проделывать обратный путь, учти. Я знала, что мне не придется подвергнуть себя пытке обратной дорогой. А теперь ты предлагаешь мне сесть в твой биплан! Не в комфортный пассажирский самолет, где стюардессы разносят чай и кофе, а в продуваемый всеми ветрами биплан, который, очень может быть, скоро развалится на ходу!

Улыбка, с которой Дик выслушал гневную тираду Мирабель, была для нее неожиданной. Он поднялся со своего места, обошел стол, присел перед девушкой на корточки и, взяв ее руки в свои, заглянул в глаза.

– Вот поэтому я и хочу, чтобы ты полетела со мной... Пойми, бояться – глупо. С каждым из нас может случиться что угодно, и не в воздухе, не в полете, а на дороге, на лестнице, в магазине... Если ты полетаешь со мной, ты почувствуешь, что это такое – настоящий полет. Разве в громадных пассажирских самолетах чувствуешь, как поет ветер? Разве там можно ощутить движение? Сел и сидишь, а железная птица «везет» тебя... С таким же успехом, Мирабель, можно прокатиться и на поезде. По уровню комфорта – то же самое. А вот по уровню свободы, радости и ощущения подлинного полета – ничего похожего ты не найдешь, если попробуешь полететь со мной.

– А стихи ты случайно не пишешь?..

Дрожа от предрассветного холодка, еще не уползшего восвояси под первыми солнечными лучами, Мирабель куталась в замшевую курточку. Она прикидывала так и этак, подходящим ли образом она вырядилась для полета на биплане, но лучшего варианта, чем оставшийся после ремонта комбинезон в пятнах краски, не нашла.

К тому же Мирабель, как выяснилось, изрядно похудела... Комбинезон, когда-то плотно сидящий на ней, теперь чуть ли не болтался, как на вешалке. А Дик проехался относительно «боевой» расцветки комбинезона:

– Какая бодрая раскраска. Зачем ты собрала на этой несчастной вещи все цвета радуги? Надеешься выманить настоящую радугу из ее берлоги? Если это так, то знай, что я против! Я дождь на наш сегодняшний полет не заказывал.

– Будешь бурчать, я откажусь лететь, – кротко улыбнулась Мирабель.

– Откажешься лететь – я останусь в Висконсине навсегда. И ты будешь обречена регулярно видеть мою унылую персону.

Мирабель не выдержала и звонко рассмеялась. Уж кого-кого, а назвать Дика «унылой персоной» пришло бы в голову в самую последнюю очередь.

Биплан, вольготно раскинувший свои крылья на диком, заросшем хвощом и сорной травой поле, выглядел как подбитая птица. Во всяком случае, Мирабель он показался довольно заброшенным. Даже сиротливым.

Впрочем, когда Дик протер ветровое стекло своего самолетика и завел мотор, биплан словно оживился. Фыркая и чуть подрагивая, он замер в ожидании команды на взлет.

– Садись, Мирабель, – гостеприимно пригласил Дик.

Он помог ей забраться в кабину, пристегнуть ремни. Подмигнув, он с легкостью запрыгнул на место пилота рядом с Мирабель.

– Уверена, что не замерзнешь? – с сомнением спросил он.

– Уверена.

– Может, дать тебе мою летную куртку?

– Нет, спасибо. Сам-то смотри не замерзни. Свитер у тебя довольно тонкий, – заметила Мирабель.

– Ерунда. Давно не припомню такого теплого утра. Ну что, старина, соскучился?! – крикнул Дик, перекрывая шум мотора.

Мирабель улыбнулась.

Он бросил ей на колени очки.

– Зачем это? – удивилась девушка.

– Надень. Это специальные летные очки. Я буду спокоен за твои глаза. Кроме того, я хочу, чтобы ты видела те места, над которыми мы будем пролетать, а не щурилась от ветра.

– Спасибо, – поблагодарила Мирабель. – Куда же мы полетим?

– Куда глаза глядят. Куда захочешь. Сегодня ты – мой штурман. Выбирай, Мирабель! Куда лететь?

– Куда-нибудь, чтобы мы потом не слишком долго возвращались домой. Я ведь не умею читать все эти летные карты... Поэтому придется полностью на тебя положиться.

Биплан поднялся в воздух.

6

Мирабель упивалась зрелищем: отсюда, сверху, все выглядело совсем иначе, нежели когда она твердо стояла на земле.

Дик управлял самолетом так же непринужденно, как и вел машину. Казалось, что рожден он был именно летать. Его лицо было невозмутимым, глаза улыбались, а уши словно ловили малейший звук со стороны Мирабель.

Сначала девушка была нема как рыба, но потом ее прорвало. Вслух она комментировала все, на что падал ее взгляд, она без остановки сыпала впечатлениями и восторгами.

– Просто дух захватывает!

– И ведь это мы пока только ровно летим, – засмеялся Дик, – я еще не сделал ни одного воздушного пируэта.

– Даже не вздумай! Что, если меня стошнит?

– А тебя что, укачивает?

– Не знаю.

Дик усмехнулся. Биплан заскользил выше.

Мирабель не узнавала мест, над которыми они пролетали, из-за набранной самолетом высоты. Вроде как это бензоколонка? Да, а может, и нет... Внизу стадо коров? Эти крохотные пятнышки? А вон там золотистым полем разлилась поверхность местного озерца... Минуточку, почему же поверхность золотистая?

Они пролетели над зеленым лесным массивом.

– Хочешь, мы заставим качаться макушки деревьев?

– Шутишь? Конечно, не хочу! А если мы разобьемся?! Не надо, не надо!

– Успокойся, я пошутил.

– Шутник.

Безукоризненно спокойным и темным зеркалом под ними проплыло еще одно озеро, крупнее предыдущего.

Мирабель мимолетно подумала о том, что можно было бы в кои-то веки и искупаться... правда, для этого им придется приземлиться, а тут не видно подходящих стоянок для бипланов... правда, у нее с собой нет купальника... правда, она совсем не уверена, что хочет остаться наедине с мужчиной в опасной дали от людей... правда...

Мысли мелькнули и пронеслись, а биплан летел дальше.

И наконец солнце окончательно поднялось, и тогда Мирабель показалось, что мир окутало золотое солнечное сияние, что оно окружило их и проникло внутрь, в самую душу, в глубину сердца...

– Я и не знала, что так бывает...

Мирабель прошептала это или ей показалось, что она прошептала? Может быть, это были лишь ее ощущения?

Дик покосился на нее и усмехнулся:

– Одно дело, когда ты находишься на земле... или, допустим, распахиваешь окно, а в него проникают солнечные лучи, которые гладят и согревают тебя... и совсем другое дело – когда ты влетаешьв самый центр этого залитого золотом пространства.

– Тебе хорошо, для тебя это пройденный этап, а я вижу восход солнца подобным образом впервые...

– Вот поэтому я и позвал тебя с собой. Не разочарована?

– Нет.

– У вас тут хорошо, есть где разгуляться. Широкая река, озера, лесные поляны и дикие поля... Красота радует глаз. Но вот летать над городами и населенными пунктами не так интересно, поверь.

– Почему же?

– Ну ты представь себе: те же самые дома-коробочки, заборы и ограды, банки и магазины – только вид сверху. Рисунки из учебника по черчению! Скучно...

– Тогда давай не полетим в город.

– Что, совсем не возвращаться?

– Я не это хотела сказать... Давай еще полетаем над каким-нибудь лесом. Вдруг увидим диких животных?

– А какие тебе нужны животные? Дикобраза или медведя мы все равно толком и не разглядим с такой высоты.

– А если удастся увидеть белого оленя? У индейцев, живущих в местных резервациях, это считается добрым знаком: обязательно к счастью!

Дик снова усмехнулся, но очень по-доброму:

– Разве что ради белого оленя. Только не заставляй меня на него охотиться!

– Обязательно! То есть ни в коем случае, – поклялась Мирабель.

Зажмурившись, она попыталась представить, что летит самостоятельно – без самолетных крыльев, без мотора и жесткого сиденья под попой. Сама выбирает, куда двигаться дальше, и наслаждается ощущением невесомости и виражами...

– А как насчет мертвой петли?

– Ты с ума сошел! – Мирабель тут же очнулась.

– Должен же я продемонстрировать тебе все, на что способен пилот моего уровня.

– В следующий раз покажешь! – не думая, выпалила Мирабель, но, впрочем, тут же прикусила язык. Какой еще следующий раз, о чем она думает?

Неужели он начал всерьез ей нравиться, этот заезжий бродячий пилот? Да она же ничегошеньки о нем не знает, хотя его вроде бы нельзя подозревать ни в чем таком...

Как бы то ни было, нужно держать себя в руках. И голову – тоже, пока не заработала себе новую головную боль...

Белого оленя они так и не обнаружили, хотя Дик довольно долго кружил над перелеском и лесными полянами. Предположили, что зверей может отпугивать шум мотора. Хотя, конечно, это и не шум вовсе по сравнению с современными авиалайнерами... Во всяком случае, так Мирабель казалось.

Изо всех сил она старалась запомнить растертую вокруг них небесную краску. Едва видневшиеся поодаль облака напоминали гигантскую кружевную слоновой кости шаль, сильно продырявленную во многих местах. Синева слепила глаза и наполняла душу, Мирабель дышала ею и не могла надышаться. Столько неба сразу она никогда раньше не видела. Даже когда ей случалось залечь в высокой траве посреди заброшенного поля, раскинуть руки и представлять, что она падает в небо, у нее не возникало таких феерических и пьянящих ощущений.

Это было невероятно. Это было волшебно. Мирабель уже позабыла обо всех своих страхах, связанных с полетами... «Наверное, теперь я могла бы вернуться в Нью-Йорк», – подумала она, но тут же одернула себя: еще чего не хватало! И отогнала от себя эту мысль.

Мысль о том, что потрясающую картину небесной синевы, изумрудных полей зелени и тонкой облачной пены она могла бы нарисовать, воспроизведя все это на холсте ничуть не хуже, а, возможно, даже и лучше, она вовсе не подпустила к собственному сознанию.

7

После того как полет был завершен и они приземлились, Мирабель была даже рада вновь ощутить твердую и надежную почву под ногами.

Дик коротко спросил:

– Понравилось?

И она кивнула.

Он не стал спрашивать ее, полетит ли она с ним еще. Он извлек откуда-то тряпку и вновь принялся протирать лобовое стекло. Мирабель отошла на несколько шагов, присела прямо на траву, стянула с себя курточку и подставила лицо солнечным лучам.

– Осторожно, обгоришь, – предостерег Дик. – Ты ведь белокожая...

– Вот еще, – фыркнула она. – Я греюсь...

– Тогда не сиди на земле, простудишься, – рассмеялся он.

Мирабель пожала плечами.

Дик почти закончил протирать лобовое стекло, когда неподалеку от них послышались голоса. Мирабель обернулась с ленивым любопытством. И поморщилась от досады.

Пит, сын бакалейщика. Все бы ничего, но вместе с ним к самолету вразвалочку подходил Рон. На треть пьяница, на треть бездельник, а в минуты просветления – механик в городской автомастерской под строгим руководством своей сестрички... Вот его Мирабель хотелось видеть меньше всего. Она не любила людей, которые по поводу и без повода лезли не в свое дело, делали выводы, о чем их никто не просил, и без надобности трепали языком. Короче говоря – сплетничали. Особенно если эти сплетни распускались без повода.

Но деваться было некуда. Покусывая травинку, она постаралась принять как можно более безмятежный вид. Что, собственно говоря, им тут нужно?

– Мирабель? Неужели это ты? Собственной персоной! Глазам своим не верю! – Это был Рон.

– Привет, – поздоровался Пит. – Как жизнь?

– Все о'кей. – Мирабель с досадой отвернулась. Мысленно она надвинула воображаемую шляпу на глаза и представила, что их тут нет...

– А мы с дороги увидели – самолет! В нашей глуши, а не на аэродроме. Думали, может, случилось что. Решили подойти разузнать.

– Все в порядке, спасибо, – весело отозвался Дик.

– Это твой самолет, приятель?

– Ага. Мой.

– Ты сам-то откуда?

– Издалека.

– И как тебя сюда занесло?

– Да вот, путешествую.

– А как же тебя занесло в компанию к нашей Мирабель? – Рон оглушительно заржал.

Дик едва заметно нахмурился. Впрочем, горизонтальная морщина на его лбу тут же разгладилась.

– Она мне помогла, и в благодарность я устроил для нее полет.

Рон почесал в затылке.

– Ну а теперь двинешься дальше?

– Двину, – согласился Дик. – Когда придет время.

– А, так ты решил погостить в нашем городе? Дело хорошее. Да где ж ты остановишься?

– Меня приютила Мирабель, – ответил Дик сдержанно. – Она была столь добра...

Мирабель мысленно застонала. По ее мнению, эта информация была уже абсолютно лишней. Но поделать ничего было нельзя.

– Слушай, приятель, – неожиданно вступил Пит, – а нас ты можешь прокатить? Сколько это будет стоить?

– Могу, – прикинув что-то в уме, ответил Дик, – только денег мне не надо.

– Брось, как это не надо? Возьми хотя бы на керосин. – Пит уже неловко вкладывал в руку Дика десятидолларовую купюру.

Дик попытался отказаться, но Пит уже полез в кабину.

– Эй, приятель, осторожнее... Я покажу как. А ты тоже хочешь лететь? – обратился он к Рону.

– Почему бы и нет? – кивнул тот. – Когда еще выдастся случай прокатиться на подобном агрегате? Ты, парень, мог бы деньги на этом зарабатывать...

– Спасибо, не нуждаюсь. Тогда придется подождать: двух пассажиров одновременно я взять не могу.

– Что ж, значит, подожду.

Мирабель мысленно ойкнула: замечательно, теперь ей придется сидеть тут уйму времени с неприятным для нее человеком. Скорее бы Дик вернулся!.. Если еще Рон начнет задавать свои вопросы с подковыркой... Что ж, пусть полезет – наедине, без свидетелей, она найдет чем ему ответить и как поставить на место.

Впрочем, кажется, Рон и не собирался лезть в бутылку. Он отошел на пару шагов от Мирабель, долго смотрел вслед улетающему биплану, потом плюхнулся на примятую траву и жадно закурил.

Дик вернулся через двадцать минут. Он помог выбраться из кабины Питу, вид у которого был совершенно обалдевший.

– Bay! Круто! Приятель, да ты просто монстр! Рон, залезай! Не забудь только дать ему десятку.

Дик засмеялся, когда Рон с обреченным видом полез в карман. Впрочем, он не стал его останавливать, не исключено, что из воспитательных соображений...

– Как поживаешь, Мирабель? – вежливо спросил Пит, когда Дик улетел с очередным пассажиром.

– Все отлично, – так же вежливо ответила она. – Живу потихоньку.

– Оправилась?

Мирабель вздрогнула. Она не ожидала, что подобные, вполне невинные вопросы по-прежнему доставляют ей столь же неприятные ощущения, как и раньше.

– Да, вполне, – сказала она.

Пит тоже словно размышлял вслух:

– Кажется, неплохой он парень, этот Дик.

– О чем ты?

– Да так... Ни о чем. Ты его уже успела пригласить, да?

– Никого я не приглашала. И что тут такого?

– Ничего, – поспешно согласился Пит. – Ты не обращай внимания, я ж ничего такого не имел в виду.

– Будем надеяться, – рассеянно сказала Мирабель. Она устала переживать из-за стороннего мнения, бояться, что кто-то что-то скажет не так и тем самым обидит ее, задаст скользкий вопрос, подпустит неприятных шуточек...

Полет с Роном оказался быстрее. То ли Дику надоело оставлять Мирабель наедине с незнакомыми ему персонажами, то ли ему был не слишком-то приятен сам пассажир. Парни еще раз поблагодарили, попрощались и собирались уже покидать гостеприимное поле, превратившееся в площадку для взлетов и посадок биплана.

И тут Рон повернулся к Дику, который уже подходил было к Мирабель, чтобы осведомиться об ее самочувствии:

– Слушай, приятель, а вы ведь придете на сегодняшнюю вечеринку?

– Конечно нет, – ответила за него Мирабель.

– А что за вечеринка? – улыбаясь, поинтересовался Дик.

– Сегодня на городской площади праздник пива, – сообщил Пит. – Особых приглашений не нужно, прийти может любой желающий. Хоть белый, хоть индеец, хоть немец...

Дик поднял брови.

– Только праздников пива мне не хватало, – тихо посетовала Мирабель.

– Давай приходи. И девушку свою прихвати. Там весело. У нас в городе на таких гулянках всегда весело. Тир, танцы, угощение.

– Отличный праздник – пиво плюс тир, – едко заметила Мирабель.

– Приходите, будет весело!

– Обязательно придем, – заверил Дик.

– Вот как, ты хочешь пойти? – осведомилась Мирабель, когда Рон и Пит отошли довольно далеко.

– Обязательно, – отозвался Дик.

– Зачем тебе это?

– С удовольствием поприсутствую на вашем городском празднике. Это же один из способов поближе познакомиться с жизнью города, с местными обычаями. Что там, кстати, парни имели в виду, говоря о немцах?

– Ах это... Знаешь, тут селилось довольно много немцев. И занимались они тут пивоварением. Население в городке довольно смешанное. Даже шведы есть. Впрочем, живут все дружно... А те немцы, которые тут осели, и устраивают периодически праздники пива. Для них же это – излюбленный напиток, впрочем, и часть немецкой культуры тоже.

– А как на ваших праздниках обстоят дела с колбасой?

Мирабель в удивлении воззрилась на Дика:

– При чем тут колбаса?..

– А чем ваши немцы предлагают закусывать пиво?

– В ларьках и павильонах на площади наверняка будут продаваться сосиски. Ты действительно хочешь пойти?

– Да, и тебя с собой возьму.

– Тоже мне любитель пива...

– Я пойду туда не столько за пивом, сколько...

– За колбасками?

– Главное все-таки это общение.

– Новые впечатления.

– Именно. Это ведь моя страна.

8

«И что я должна надевать на этот дурацкий праздник пива?»

Мирабель в огорчении стояла перед платяным шкафом, перебирая дрожащими пальцами одежки.

«И, черт подери, почему у меня дрожат руки? Я действительно так боюсь снова встретиться со всеми ними лицом к лицу?»

Прошло ведь уже столько времени... Наверняка все забылось.

Особенно если учесть, что она, Мирабель, ни в чем не виновата.

Гордость и уверенность в себе – вопросы, конечно, важные, но что же ей делать с первостепенным? Кажется, на подобную вечеринку ей надеть нечего.

Канингем ни разу не говорил Мирабель о том, что любит подобные вечеринки и хочет их посещать. Она так и не обзавелась соответствующим нарядом. В его родном городе они так и не ходили ни на один из пивных или еще каких-то общественных праздников. Собственно говоря, Мирабель не слишком-то и рвалась на городскую площадь в эти дни.

Как она одевалась, переехав сюда?

Просто, без претензий, без особых выкрутасов.

Джинсы, штаны из саржи или хлопка, футболки, даже рубашки ковбойского вида. Иногда – шортики или в меру короткие юбки.